Горизонт на востоке

      Третий день не принёс ничего нового — Малборн и Ма’зака разделывали оставшихся (и, по счастливой случайности или благодаря холоду в пещере, ещё не начавших гнить) хоркеров, а Брелас заготавливала мясо.        — Ну, погостили и хватит, — объявил смотритель за ужином. — завтра пополудни Ма’зака отвезёт вас на другой берег… если только у вас не припрятан где-нибудь в снегах четвёртый хоркер.       Брелас усердно помотала головой — даже если бы хоркер был, за два дня почти непрерывной переработки мяса на чужой кухне ей это успело надоесть.        — Не подскажете нам, с чем потом предстоит столкнуться по дороге в Виндхельм?        — О, это будет опасное путешествие, — загадочно произнёс старый каджит, — вы даже не представляете, сколько тварей водится в этих пустошах! Ледяные тролли, медведи, волки, саблезубы, духи холодной северной природы, почти неразличимые в метели, а ещё драконы. Но они сейчас, наверное, вообще по всему Скайриму встречаются.       Брелас побледнела, вспомнив свою прошлую встречу с троллем. Тогда Малборн спас ей жизнь, но чуть не погиб сам, просто сдерживая натиск зверя, а тут им предстоит вдвоём справляться с этим чудовищем, а возможно, даже не одним.        — Всё хорошо, мы справимся, обещаю. — прошептал спутнице Малборн, увидев, как напугана девушка.       Хоть они уже признались друг другу в любви прошлой ночью, от этих слов ничего не изменилось — девушка по-прежнему стеснялась показывать свои чувства или как-то открываться Малборну, а парень просто понимал, что его новой спутнице жизни нужно какое-то время.        — Предупреждаю сразу: до города подбросить не смогу, — строгим голосом объявил каджит, — лодка не рассчитана на долгие путешествия, на ней даже паруса нет, а борта невысокие — при любой непогоде нахлебается воды. Только через залив, дальше придётся вам идти пешком.        — И вы нам никак не поможете? У вас нет ничего против этих чудовищ? — неловко поинтересовалась эльфийка. Внезапно перспектива и дальше разделывать мёртвых хоркеров стала намного привлекательнее.       Каджит задумчиво почесал подбородок.        — Что ж, топор у вас уже есть, но если хотите сражаться по-настоящему, без этого не обойтись — Ма’зака отряхнул от пыли простой, но крепкий круглый щит со множеством царапин. Умбон уже слегка тронула ржавчина, но в остальном подарок выглядел надёжным.       Малборн принял подарок и сразу же взвесил его в руке — хоть щит и занимал гораздо больше места, чем боевой топор, весил он, по ощущениям, ненамного больше.        — Не берегите его для боёв. Надо ведь чем-то откапывать палатку после метели… — пошутил Ма’зака. — снега там немерено.       Босмер привязал щит к рюкзаку снаружи, протянув шнурок через ручку нового подарка. Быстро вооружиться он бы не смог, но в душе ещё теплилась надежда, что не придётся.       Парадоксально, но на следующую ночь после признания в любви Брелас устроилась чуть дальше, насколько позволяла кровать, и ещё больше стеснялась. Босмерке казалось, что она слишком торопит события, и что признание в любви её защитник воспринял как призыв к действию.        — Всё хорошо? — Малборн тоже недоумевал, почему девушка вдруг решила создать дистанцию.       «Наверное, очень многие, кто тогда приставал ко мне в посольстве, мечтали услышать от меня эти слова. Или наоборот? — размышляла служанка в этот момент. — А что, если им не нужна была моя любовь? Ведь когда любишь, тебе не должно быть всё равно, что чувствует другой. Нет, все эти «Эрикуры» хотели только одного! Даже если бы они услышали от меня эти слова, то не ответили бы взаимностью. Только подумали бы, что со мной теперь можно делать всё, а оно мне только понравится! Какая гадость! И почему Малборн сейчас интересуется? Неужели он такого же мнения? Ведь то, что случилось пару дней назад… я слышала, есть какие-то способы, чтобы всё внутри оставалось целым. Что если он… Боги, только бы я оказалась неправа!»        — Да, — ответила покрасневшая босмерка, — просто мне надо подумать.       В эту ночь обоим спалось плохо. Брелас размышляла, похож ли её возлюбленный на Эрикура и воспользуется ли несчастливыми мгновениями её слабости или неуверенности? А Малборн перебирал в мыслях варианты, почему девушка начала вести себя так отстранённо.       «Помню, в нашу первую ночёвку на маяке, она сказала, что хочет понести от меня ребёнка, но потом… наверное, это из-за вчерашнего или позавчерашнего неловкого пробуждения, когда она устроилась спать прямо на мне. Потом она куда-то отлучалась и не сразу поверила, что ничего не было. А что, если она тогда призналась в любви. потому что решила, что я уже это знаю? Или из-за того, что я сегодня проводил с ней мало времени? А, может, она стесняется выражать свои чувства при ком-то? Мы же сейчас в чужом доме, в гостях, а когда останемся вдвоём, можно будет не скрывать и не сдерживать чувств.»       Утро встретило босмеров лёгкой усталостью — сон у обоих был неспокойный. Брелас собиралась так, словно Малборн был для ней просто приятелем, и впервые за долгое время застеснялась взяться за руки.        — Нам пора, — неожиданно холодным тоном сказала эльфийка, — нужно поскорее переплыть залив.       Дождавшись, когда Малборн и Брелас погрузят в лодку все свои вещи и усядутся сами, Ма’Зака налёг на вёсла. Хоть каджит и выглядел немолодым, силы в его руках оказалось больше, чем можно был ожидать. Казалось, он почти не уставал, продолжая грести в одном темпе всю дорогу.       Погода выдалась хорошей — лёгкий, не морозящий, а скорей слегка щекочущий солёный бриз, редкие облачка далеко на небосводе и, может, слегка приглушённые по сравнению с солнечным Валенвудом, но не менее выразительные скайримские красоты окружали путников повсюду. Другой берег показался на горизонте почти сразу, он он не был похож на заснеженные леса, через которые эльфы пробирались по дороге на маяк. Это были бурые каменистые пляжи, где весь снег выдували холодные ветра, а редкие, невысокие и скрюченные деревья без листвы и пучки колючей травы крепко держались за почву вопреки всем силам стихии.       Ма’зака помог босмерам выгрузить вещи с лодки, и даже непонятно, делал ли он это из дружбы или чтобы поскорее вернуться на маяк, но теперь Малборн и Брелас были сами по себе.        — Брелас, что-то случилось? — осторожно поинтересовался Малборн, хотя такие прямые вопросы редко помогали найти ответ.        — Нет, — босмерка пожала плечами. По своему опыту общения с прекрасным полом Малборн понял, что это короткое слово значило «да, но я тебе этого не скажу, догадывайся сам».       Вокруг повисло молчание. Путники стояли на берегу и задумчиво смотрели вдаль, не проронив ни слова и слушая звуки природы. Ветер завывал где-то далеко, а прибой вновь и вновь накатывал на гладкие камни так же, как и вчера, и сто, и тысячу лет назад, и как будет накатывать и тысячи лет спустя, до конца времён.        — Никогда раньше не думал, что море пахнет именно так, — эти слова Малборн сказал случайно, просто озвучил вслух мимолётную мысль, однако похоже, что, и он, и Брелас в этот момент думали одинаково.        — Я тоже. — девушка улыбнулась. — Никогда раньше не видела моря по-настоящему. Я выросла в деревне далеко от берега, там никогда не было ничего такого.       Маленькая эльфийка мечтательно, и одновременно печально смотрела куда-то вдаль, к горизонту, где высились нетающие торосы, словно хотела отсюда, с берегов Моря Призраков, увидеть край света.        — Я привыкла к другим запахам. Свежий лесной воздух, дикие травы и огромные тропические цветы, а дома ждёт парное молоко и жареное мясо на старых углях или на собранном с земли хворосте… — Брелас, казалось, забыла про свою обиду, — а здесь всё не так. Чувствую только соль, водоросли и холод, если у него может быть запах. А ты уже видел море раньше?        — Да, я плавал на небольшом судне пассажиром. — признался босмер, — но к морю не привыкал никогда. Всё это в диковинку, для нас обоих. А туда, где запахи нам знакомы, мы уже не сможем вернуться.        — И оттого на душе тяжело. Хотелось бы снова хоть раз вернуться в родную деревню, повидать родителей. Не знаю, желают ли они этой встречи, наверное, да, всё же я их родная дочь, но, боюсь, пока Талмор правит Валенвудом, мы не сможем вернуться.        — А я не смогу вернуться на родину и после. — с болью в сердце признался Малборн, — Некуда. И теперь мы с тобой здесь, потерянные в далёкой стране, но нашедшие друг друга.       Брелас понимающе кивнула и снова улыбнулась. Даже сейчас её спутник и защитник пытается подбодрить служанку, волею судеб потерявшую всё. Может, это и есть любовь, а не то, что называли этим словом пошляки из… наверное, уже прошлой жизни?        — Ты ведь не бросишь меня? — с надеждой спросила босмерка, — когда… ну, когда сделаешь своё дело? Ну, то, которое мужчины делают.        — Брелас? — аккуратно обратился к девушке Малборн, протягивая руку, — я понял, что тебя гложет, почему ты так отстранилась. Из-за этих, в посольстве, ты подумала, что любовь и похоть — одно и то же, но это не так. Любовь — это не стремление любой ценой добиться близости с кем-то. Это готовность любой ценой подарить своей единственной настоящее счастье.        — Любой ценой не надо, — возразила Брелас. Теперь она понимала, что и она, и её защитник на самом деле вкладывали в то признание одно и то же. — Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. И, пожалуйста, пообещай ещё раз, что ты меня никогда не бросишь.       Малборн подошёл к Брелас вплотную и осторожно обнял свою девушку. Босмерка сразу же ощутила расходящееся волнами приятное тепло и уют, даже холодный морской ветер будто утих.        — Обещаю, — тихо прошептал на ухо эльф, и от одного этого слова по всему телу девушки прошла волна приятного тепла, снова разжигая чуть было не потухший из-за домыслов огонь чувств.       «И всё-таки эта любовь настоящая!» — радостно подытожила девушка.        — Только, пожалуйста, давай пока… ну… без близости? — предложила Брелас, а на её щеках появился лёгкий румянец: то ли от холода, то ли от стыда, — я ещё не готова к такому. Просто будем спать рядом, и всё.        — А если ты снова ко мне прижмёшься? — спросил Малборн, аккуратно проводя рукой по спине девушки.       Брелас заметила смешинки в глазах своего спутника, но прикосновения даже сквозь плотную одежду ощущались удивительно нежными, так, как никогда не чувствовались ничьи другие руки. Девушку даже немного бросило в жар.        — Разрешаю тебе меня разбудить, — с хитрецой в голосе объявила девушка после недолгих раздумий, — но… как бы сказать… руками. Оно всё равно будет ещё нескоро, у нас целый день впереди.       Малборн отошёл чуть в сторону и осторожно взял спутницу за руку. Брелас ухватилась нежно, но уверенно, не собираясь отпускать возлюбленного ни на мгновение.        — Море Призраков должно быть к северу, а нам надо на восток. — рассуждал Малборн. — предлагаю пока идти вдоль берега, в сторону того каменного круга, а дальше посмотрим.       Впервые за долгое время Брелас вспомнила, что такое по-настоящему хорошее настроение. На душе стало легко, ноги, казалось, готовы были нести её хоть на край света, особенно теперь, когда совсем рядом с ней был тот, кто никогда её не бросит и не оставит. Девушка разжала руку только когда понадобилось пройти по узкой тропинке между скалами и ледяной водой.       Видневшийся издалека и уже поросший арктическим кустарником круг из пяти нордских менгиров только казался рядом — даже в тёплой обуви идти через снег по-прежнему было тяжело. И когда Малборн и Брелас наконец вышли на небольшую проталину, пришло время искать следующий ориентир. А делать это надо было как можно скорее — ветер усиливался, поднимая в воздух всё больше снежинок, особенно колючих для теплолюбивых уроженцев Валенвуда.       Слева, а теперь и позади всё так же простиралось море, и идеальным местом для ночлега оно могло бы стать только для рыб. Справа, построенные прямо в горе, возвышались огромные арки древнего нордского кургана. Брелас про себя уже решила, что никогда в жизни больше не остановится в таком месте, и Малборн тоже смотрел на эти руины с подозрением.        — Надеюсь, ты не собираешься там ночевать. — предупредила девушка.        — Нет, конечно. — согласился с ней теперь уже бывший агент Клинков, — Мертвецы здесь не лежат спокойно. Вон, даже следы человека идут цепочкой куда-то на восток. Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.       Больше никаких мест для ночлега Малборн и Брелас не видели — отчасти, потому что по правую руку вся заболоченная низина в дельте реки Карт скрывалась за грядой невысоких, но крайне неудачно расположенных холмов.       Босмер весьма ловко взобрался на ближайшую скалу, кривую и невысокую, подобно растительности этого сурового края — оттуда должен был открываться вид получше.       Впереди, примерно на таком же расстоянии, как от места высадки до первого круга камней, виднелось ещё одно скопление таких менгиров, а ещё дальше волны выбросили на сушу остов нордского корабля, перевернув его набок. Конечно, ночевать в нём было бы безопаснее, чем в чистом поле, но наверняка трюмы будут затоплены водой, а какие-нибудь грязекрабы, облюбовавшие этот остов ранее, вдруг решат подкрепиться сухопутными гостями.        — Ты видишь что-нибудь? — крикнула Брелас откуда-то снизу.        — Да, остов корабля, там должно быть безопаснее, чем в склепе! — сообщил Малборн и уже собрался спускаться, как ослабшая на короткое время метель открыла вид на хвойный лес, а дальше, среди заснеженных елей — на удалённую, но явно новую крышу красивого и обжитого здания, — а ещё какое-то поместье справа, за холмами!        — Даже если в поместье живут разбойники, я лучше пойду к ним, чем на разбитый корабль, — заявила Брелас, когда её спутник слез на землю.       Буря усиливалась, и теперь, ступая по непрерывно растущему в высоте снежному насту, Малборн и Брелас почувствовали настоящий, пробирающий до костей мороз. Им обоим не хотелось ничего говорить, только поскорее добраться до заветного укрытия и отдохнуть в тепле очага, и обязательно — вдвоём.       На Скайрим опускались сумерки, и когда в пурге путники увидели крепкого лысого норда в доспехе из множества чешуек, им было всё равно, разбойник это или нет.        — Кто идёт? — грозно спросил норд, поднимая факел над головой.        — М-м-ы и-з-з п-п-п-о-сольства, — стуча зубами от холода, представился Малборн, — д-д-друзья Д-д-довакина.        — Друзья, значит? Он о вас не упоминал, — норд оценивающе оглядел незваных гостей и, видимо, решил, что на послов они не похожи, — Докажите мне, что вы его знаете. — С н-н-н-им п-п-путешествует н-н-нордка п-п-по имени Лидия. — сказал Малборн, — п-п-пешком.       Кажется, эта фраза не убедила охранника, но прогонят чужаков он не торопился.        — Он н-н-носит с с-с-с-с-обой в-в-в-вилку и г-г-говорит, что это л-л-ложка Ис-с-с-грамора. — Малборн сделал ещё одну попытку.        — Уже лучше, — оценил попытку норд, — ещё что-нибудь о нём знаете?        — У н-н-н-его п-п-п-привычка обшаривать к-к-карманы к-к-к-каждого в-в-в-встречного, — Брелас не надеялась, что это поможет, — п-п-п-пожалуйста, п-п-пустите нас п-п-п-переночевать, мы же п-п-погибнем в-в-в этой т-т-т-тундре!        — А вот тут я узнаю своего тана! — всё-таки слова норда были достаточно убедительными, — я Валдимар, его хускарл. Следуйте за мной.       Троица поднялась по лестнице слева, и Валдимар, который, кажется, совершенно не чувствовал морозов вокруг, пропустил гостей внутрь. После холодной метели оказаться в протопленном доме было… далеко не так приятно, как Малборн и Брелас предполагали. Жар ощущался каким-то особенно сильным, а пальцы и открытая часть лица стали неприятно зудеть, но самое главное, что теперь им уже ничего не угрожало.        — Добро пожаловать в поместье «Уиндстад», друзья Довакина, — вежливо поздоровалась молодая имперка в слегка выцветшей синей мантии и с собранными в хвост волосами цвета воронового крыла, — меня зовут Иллия, я здешняя управительница и хранительница нашего небольшого музея. Спускайтесь на первый этаж, но аккуратнее с экспозицией выставки! Вы как раз подоспели к ужину.        — Кажется, сегодня мы будем ночевать в музее. Может, в чём-то талморцы и были правы? — хихикнула Брелас.       Малборн улыбнулся в ответ — он тоже часто слышал от высоких эльфов, что босмеры — дикари, которые, дай им повод, любой музей или театр под таверну приспособят.        — Про нас они только говорят, а норды это уже сделали, — заметил Малборн.        — Извините, мы сегодня не ждали гостей, вам придётся подождать, пока мы разогреем припасы из подвала, — буднично пояснила ситуацию управительница, — Сонир, сбегай в подвал за картошкой!        — Сейчас, госпожа, — откликнулся звонкий высокий женский голос с первого этажа.       Малборн и Брелас торопливо, но осторожно спустились по лестнице. В отличие от маяка под Солитьюдом, поместье «Уиндстад» было почти целиком деревянным — построенное из крепких брёвен, с такой же простой, но надёжной и заставленной вещами мебелью и крепким каменным полом — по крайней мере, каменным он был на первом этаже, на втором он напоминал скорее тонкие, но прочные дощатые мостки. Где-то в углу жильцы разложили мешки с припасами, в очаге весело плясали языки пламени, подогревая котелок на сложном вертеле, а на стенах висели чучела грязекрабов и рыб-убийц.       Внизу уже стоял накрытый стол с четырьмя стульями, хотя с такими габаритами там могла усесться и дюжина человек, а у очага грелся жилистый норд средних лет, одетый в довольно простую крестьянскую одежду.        — Вы не возражаете, если мы устроимся неподалёку? — вежливо предложила Брелас, обращаясь к «крестьянину».        — А, разумеется, тут на всех места хватит. — отмахнулся норд, — будем знакомы, Энгар, здешний конюх. Валдимар ведь уже отвёл ваши скакунов в стойло?       Малборн и Брелас представились лаконично и почти хором.        — Простите, сударь, но… мы пришли пешком, — уточнил Малборн, — а сюда часто приезжают всадники?        — Вообще-то — Энгар взглядом опытного оценщика разглядывал наряды гостей, — к нам обычно заглядывают птицы более высокого полёта, чем лесные эльфы-беженцы в стеганках Братьев Бури. Даже не буду спрашивать, где вы их взяли. У вас хоть есть. чем заплатить за постой? Пару тысяч септимов, например?       По спине Брелас пробежали мурашки. Получается, они сейчас устроились на ночлег в каком-то элитном поместье, куда приезжают богачи или аристократы, и здесь за постой берут какие-то баснословные деньги.       И тут Энгар громко рассмеялся.        — Ха-ха-ха! Видели бы вы свои лица! Да пошутил я про две тысячи септимов, в такую погоду постой бесплатный! Мы же не изверги, оставлять добрых людей помирать на морозе.       Вскоре Сонир выбралась из подвала с полной миской картошки и, быстро промыв их в деревянном ведре, побросала в котелок с водой и местными приправами. Малборн сразу же обратила внимание, что у этой нордки причёска почти такая же, как и у Брелас, и бывшая служанка из посольства тоже заметила сходство, однако Сонир была рыжей и носила плотное, но немного рваное ближе к подолу и подчёркивающее фигуру платье, кожа — не такая смуглая, а черты лица были заметно более округлыми.       «Нет, с ней соперничать за Малборна не нужно, она какая-то страшненькая» — подумала про себя Брелас, уже слегка обидевшаяся на Сонир за похожу причёску, — «слишком округлые черты и никакого стиля.»       Однако Сонир было всё равно, что о её внешности думают гости. Нордка уже давно поняла, что она — не золотой септим, чтобы всем нравиться, и не искала своё счастье… потому что уже нашла его.        — Всё, больше нет смысла нести караул, — объявил Валдимар, вваливаясь в поместье через главный вход и стряхивая снег с наплечника, — в такую погоду даже драугры выходить из своих курганов побоятся.        — А они умеют бояться? — удивилась Сонир. Когда она обратилась к Валдимару, голос певицы звучал ещё нежнее, и Брелас сразу же это заметила.        — Есть одно заклинание, снежная ягодка — по интонации было понятно, что «Снежная ягодка» — это не заклинание, а своеобразное ласковое прозвище, — оно заставляет мертвецов бежать прочь и прятаться. Чем-то похоже на заклинания Иллюзии, но я в этой школе не силён.        — Зато ты знаешь много других интересных заклинаний, — Сонир лукаво улыбнулась и принялась накручивать прядь волос на палец, — и так много путешествуешь… может, в следующий раз возьмёшь меня с собой?        — Прости, но нет, снежная ягодка, — Валдимар приобнял возлюбленную, — сейчас это слишком опасно.       Иллия, Малборн, Брелас и Энгар тем временем уже устраивались за столом — картошка в мундире уже была практически готова, а размороженные овощи можно было начинать есть уже сейчас. Только босмеры не спешили накладывать еду в тарелки.        — Я тоже привыкла к долгим переходам и спокойно переношу холода, — Сонир обиженно поджала губы, но совсем не возражала, чтобы её обнимали, даже наоборот — она прижалась ещё крепче, — без тебя здесь в Уиндстаде так одиноко…        — Именно поэтому я не могу тобой рисковать. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось — Валдимар приобнял нордку своими крепкими мускулистыми руками.        — Ну пожалуйста! — упрашивала Сонир так, словно была маленькой девочкой, которой родители не купили понравившуюся игрушку.       Наблюдавшие за этой сценой Малборн и Брелас негромко хихкнули. А потом босмерка задумалась:       «Неужели я выгляжу вот так, кода прошу что-нибудь у Малборна?»        — Тем временем Сонир приподнялась на цыпочка и что-то прошептала н ухо Валдимару. Хускарл поначалу смутился, но недоумение быстро сменилось радостной улыбкой:        — Так и быть, моя дорогая и ревнивая снежная ягодка. Летом пойдём в Фолкрит вместе, но не раньше!       Лицо Сонир расплылось в широкой улыбке, и она лёгкими, почти воздушными шагами доплыла к очагу и сняла с огня котелок с уже готовой картошкой в мундире. Горячую воду сказительница вылила в отдельное ведро, а остальное поставила на специальную подставку. Она и Валдимар уселись вместе и до конца ужина почти ничего не говорили, только обменивались многозначительными взглядами и прикосновениями.        — А как вы познакомились с Довакином? — невзначай поинтересовалась Иллия, когда босмеры сделали небольшой перерыв в трапезе.        — Он спас нас из подземелий талморского посольства, — Малборн был краток, — ужасное место, хочу я вам сказать. Попасть туда врагу не пожелаешь.        — А, так это он устроил погром в посольстве? — Иллия оживилась, — сколько я его знаю, он, наверное, разворотил половину зданий, вынес всё, что не приколочено, и оставил после себя дорогу из трупов.        — Кажется, да, — Малборн с содроганием вспомнил, какой погром учинил этот оперативник Дельфины по дороге в личные покои Эленвен, — а вы откуда это знаете?        — Скажем так… — загадочно произнесла имперка, — в какой-то момент я разочаровалась в смысле своей жизни, и он помог мне исправить мою главную ошибку и нашёл мне новую цель. Теперь я управляю этим поместьем, и, кстати, надо бы найти для вас свободные кровати. Вам две односпальных, или устроитесь на двуспальной?       Брелас была ошарашена — неужели со стороны так заметно, что они с Малборном — пара? Конечно, за столом они время от времени бросали нежные взгляды на вторую половинку и накладывали друг другу еду, но… это было ровно тем же самым, что делали Валдимар и Сонир, в чувствах которых друг к другу маленькая эльфийка уже не сомневалась.       Босмерка вспомнила, как уютно им было вдвоём на кровати в доме смотрителя маяка, как тепло было прижиматься друг к другу и чувствовать каждым дюймом кожи, что её избранник и защитник был счастлив. Тогда, в его крепких, но осторожных объятиях, девушке хотелось остаться навсегда, и точно так же прижимать его к себе и не отпускать ни на мгновение.        — Наверное, двуспальную, — решилась Брелас после непродолжительной паузы. Малборн молча кивнул — в этот момент он думал почти о том же самом.        — Хорошо, ваша постель на втором этаже, слева от входа. — сообщила Иллия. — Завтра обсудим несколько важных вопросов, а пока отдыхайте. Наверное, день у вас был тяжёлым.        — Только не шумите, — предупредил Энгар, — а то у нас уже есть одна, любого посреди ночи разбудит.       Иллия тяжело вздохнула, а Сонир посмотрела на крестьянина волком, давая понять, что лучше бы он молчал.       Поужинав, босмеры медленно поднялись наверх. В доме было жарко, и уже во время трапезы оба почувствовали медленно накатывающуюся духоту, а постель вдобавок была снабжена плотным шерстяным одеялом, под которым спать в такой одежде было бы совсем невыносимо.        — Выйди, пожалуйста, ненадолго, — краснея, попросила Брелас, — и отвернись. Мне надо переодеться ко сну.       Малборн послушно развернулся, и пока его новая девушка устраивалась ко сну, заглянул вниз, где Валдимар аккуратно обхватил Сонир за талию и под её весёлый заливистый смех прижал певицу к себе для поцелуя.        — Я готова, — раздалось из-за спины, — если хочешь, я могу отвернуться, пока ты переодеваешься.       Однако Малборну переодеваться было незачем — только скинуть стеганку и верхнюю одежду, оставив одно нижнее бельё. Брелас тоже не изощрялась — оставила на себе лишь тонкую ночную рубашку, ту же самую, в которой она просилась на ручки ещё на маяке.        — Тебе удобно? — тактично поинтересовался Малборн, поправляя одеяло, чтобы оно лучше прикрывало девушку.        — Очень, — босмерка подалась вперёд, обнимая возлюбленного обеими руками, — давай сегодня просто поспим вот так, в объятиях друг друга?        — Почему бы и нет? — Малборн прижал служаку к себе, — и я подожду сколько понадобится, и поддержу тебя, если ты захочешь, чтобы наши отношения стали серьёзнее.        — И… ты ведь не бросишь меня, если я понесу ребёночка? — осторожно спросила девушка.        — Никогда, — тихо, но уверенно сказал Малборн, и, услышав эти слова, Брелас умиротворённо погрузилась в лёгкий и счастливый сон.