Горизонт на востоке

      На кухне посольства всегда находили работу — то приготовить пайки для юстициаров перед их отправкой на другой конец провинции, то подать какое-нибудь изысканное блюдо эмиссарам, то перевести огромное количество припасов на очередную пирушку для дорогих гостей.       От последнего для прислуги была хоть какая-то польза — хотя объедки полагалось выбрасывать, чаще всего их ближе к ночи подъедали многочисленные повара, официанты, горничные, сервировщики, а порой такого угощения не гнушались даже барды из Коллегии в Солитьюде.       По составленному заранее расписанию впереди намечался ещё один светский вечер, и по такому случаю госпожа посол отослала Малборна в Солитьюд, за новой партией вина… однако другим босмерам было запрещено отходить от посольства на такое расстояние.       Брелас, впрочем, и не хотела никуда уходить. Точнее даже, не знала, зачем и куда ей уходить. Сразу же после пробуждения на грубой лежанке из плохо отапливаемого подвала под кухней, девушка надела висевшее в шкафу тёмно-зелёное платье с корсажем, обулась и поспешила наверх.       Всю приватность для слуг обеспечивали только дешёвые ширмы, даже личные вещи можно было только сложить под солому и укрыться грубым войлочным одеялом — надевать «рабочую одежду», чтобы не мёрзнуть ночами, запрещалось. Хозяева посольства считали, что костюм от такого мнётся, и были весьма скоры на расправу, а потому единственное, на что могла рассчитывать юная босмерка, чтобы не дрожать от холода каждую зимнюю ночь — это тонкая ночная рубашка, исподнее да одеяло.        — Брелас! — приказным тоном подозвала босмерку рыжая каджитка-повариха Тсавани, в обычное время распоряжавшаяся на кухне, — неси утренний бифштекс из хоркера с печёной картошкой и «Вечером Фредаса» в кабинет Ондолемара, живо!        — Да, миледи, — покорно кивнула босмерка и быстро расставила на серебряном подносе уже сервированную тарелку еды, бутылку с настойкой, столовые приборы и пустой кубок. Оставалось только доставить всё это нужному юстициару.       Держа поднос перед собой двумя руками, девушка прошла мимо караульных внутри посольства, уже давно привыкнув к их присутствию. Солдаты, впрочем, тоже не обращали внимания на низкорослую официантку — в конце концов, иногда и им в казарму приносит еду или вино какая-нибудь эльфийка, как правило, лесная.       «Интересно, как каджиты могут быть поварами? — размышляла Брелас, поднимаясь по лестнице, — у них же шерсть повсюду, и, наверное, они время от времени линяют. Неудобно, наверное, вылавливать отовсюду волосы, но у Тсавани оно как-то получается. Может. из-за усов они лучше чувствуют запахи? Наверное, если бы я была каджиткой, то никогда не готовила бы еду.»       Брелас торопливо поднялась на третий этаж и робко постучалась в дверь. Услышав равнодушное «войдите», официантка аккуратно толкнула дверь рукой и проскользнула в комнату.       Даже на фоне педантичных выходцев с Саммерсета кабинет Ондолемара выглядел ещё более вычищенным и минималистичным. Все предметы лежали ровно там, где и положено, все документы — заперты в шкафах, расставленных строго по ширине комнаты, чернильницы плотно закупорены, перья в специальном стакане, листы бумаги — сложена ровным параллелепипедом. Ни пылинки, ни следа грязи… или какого-либо другого взаимодействия, словно эту комнату прибрали пять минут назад и оставили в таком виде.       Ондолемар в это время стоял у витражного окна и молча наблюдал за тренировками во внутреннем дворе, сложив руки за спиной. Седые волосы юстициара поблёскивали в утреннем свете, контрастируя с мрачного вида приталенной чёрной мантией с редкими позолоченными вставками, и местами переливающийся на свету странными красноватыми оттенками.        — Вот она, великая миссия Альдмерского Доминиона. — Ондолемар размышлял вслух, не обращая внимания на служанку, — никогда ещё мы не были так близки к её исполнению.       Брелас аккуратно переставила блюда с подноса на стол и, легко поклонившись, торопливо покинул кабинет — Ондолемар редко бывал в посольстве, но каждый раз он вызывал мрачное, гнетущее чувство одним своим присутствием, своей тягой к абсолютному порядку и железной дисциплине, как и абсолютной уверенностью в непобедимость Талмора.       Босмерка облегчённо выдохнула, когда вновь оказалась в коридоре. Теперь от неё требовалось как можно скорее вернуться на кухню, принести завтрак другому сотруднику посольства. Но перед тем, как уйти, девушка опустила взгляд на зеркально отполированную поверхность подноса.       Гладкая смуглая кожа, тонкие черты лица, большие миндалевидные тёмно-карие глаза, изогнутые брови, словно застывшие в постоянном хитром вопросе, и длинные чёрные волосы, сейчас распущенные, но обычно с несколькими косичками. А ведь помимо симпатичного личика боги наделили юную босмерку стройной фигурой и весьма объёмной грудью. Брелас многие называли красивой, однако сама девушка даже не знала, считать ли это своим даром или проклятием.       Возвращаясь на кухню, девушка вспоминала, как, благодаря собственной природной красоте она получила работу в талморском посольстве, как заслужила этим гордость родителей, предрекавших дочери множество интересных путешествий по Тамриэлю… и каким разочарованием для неё обернулся первый приём от Эленвен.       Большинство гостей вело себя вежливо или попросту игнорировало босмерку, но, к сожалению, не все, и на каждые три-четыре приятных слова обязательно приходилась какая-нибудь сальная шутка или похабное предложение. Изредка кто-то распускал руки, и после приёма эльфийку не оставили в покое. Впоследствии девушка запомнила, кто с ней так обращался, и старалась больше не поворачиваться к этим гостям спиной.       А охранники — они совершенно не обращали на происходящее внимания, словно ограничения дипломатического этикета распространялись только на хозяйку посольства и на гостей. От других официанток тоже было немного пользы — они скорее завидовали красоте босмерки, которой, как им казалось, уделяли больше внимания и оставляли больше чаевых.       Единственной, кто относилась к Брелас с пониманием, была другая босмерка, Аданрель. Гордая и уверенная в себе, она тоже отличалась природной красотой и изяществом и тоже привлекала особое внимание гостей на приёме, но у неё было одно важное отличие.       Она не стеснялась бить по рукам тех, кто позволял себе лишнее, на похабщину всегда отвечала презрением и порой, незаметно от всех, плевала в питьё таких гостей. Аданрель всегда советовала Брелас проявлять твёрдость характера и не бояться говорить «нет», но этот урок скромная эльфийка далеко не сразу смогла применить на практике.       А Брелас оставалось только молча завидовать уже Аданрель, её уверенности в себе и твёрдости духа. Она, уроженка Элден-Рута, совершенно по-другому относилась к мужскому вниманию, нежели Брелас, выросшая в маленькой деревушке среди глуши Гратвуда. Аданрель знала себе цену и даже не думала торговаться.       Однако во время последнего приёма что-то пошло не так, и Аданрель куда-то увели охранники прямо посреди встречи. Брелас не поняла, что произошло, и тем более ничего не видела, расслышала только что-то про мастера Рулиндила… о котором среди прислуги ходили исключительно жуткие слухи.       Эльфийка запомнила только человека, с которым перед этим общалась Аданрель, и то — весьма смутно. Брелас разглядела только широкий меховой воротник и округлое лицо какого-то дородного светловолосого норда.       Девушка не знала, что произошло с её подругой, но больше её не видела до сегодняшнего утра. Спускаясь на первый этаж с пустым подносом, босмерка едва не врезалась в открытую дверь, ведущую в покои Эленвен через внутренний двор и ещё пару комнат.        — Брелас? — раздался знакомый голос откуда-то справа.       Официантка обернулась — рядом с ней стояла Аданрель… точнее, бледный отголосок того, кем эта босмерка была раньше. Вместо искусно заплетённых кос — растрёпанные испачканные волосы, напоминающие птичье гнездо, вместо гордого и уверенного взгляда — пустые глаза, в которых читалось только отчаяние, вместо платья — едва держащиеся на теле клочки ткани, прикрывающие только срамные места. Повсюду грязь, синяки и какие-то странные ожоги, выплаканные слёзы прочертили на лице красные полосы, и некогда величественная осанка сменилась тяжёлой, согбенной позой, словно на спине Аданрель несла огромный валун, грозящий в любую секунду раздавить её своим весом.        — О, боги, Аданрель! Что они сделали с тобой? — то, как её подруга изменилась всего за несколько дней пребывания в подземелье, шокировало.        — Брелас, поверь мне, этого тебе лучше не знать. — вздохнула Аданрель, — и никогда не попадать в подземелье. Там творятся чудовищные и омерзительные вещи.       Аданрель собралась было пойти дальше, когда Брелас неожиданно отложила поднос в сторону обняла подругу.        — Всё равно я рада, что ты жива, — поддержала её босмерка.        — А я — нет. — мрачнее прежнего ответила Аданрель, высвобождаясь от объятий, — теперь ничего не имеет смысла. И… ты была права, Брелас. Поступала правильно, когда позволяла гостям всё это. Жаль, я поняла это только сейчас.       Аданрель осторожно оттолкнула подругу в сторону и побрела дальше, теперь уже не обращая на Брелас внимания.        — Может, ты отчаялась, но я всегда буду помнить то, чему ты меня учила, Аданрель! Обещаю, я не преклонюсь перед тем, кто этого не заслуживает, ради тебя… чтобы тебя помнили.       Брелас не видела этого, но Аданрель слабо улыбнулась. Ей кажется, что надежды больше нет, но её ученица ещё может сохранить её простую мудрость — даже в самых бесчеловечных условиях всякий разумный обитатель Нирна должен сохранять человечность.       Остальной день прошёл как обычно — Брелас отнесла еду ещё нескольким сотрудникам посольства, помогала Тсавани на кухне, и после целого дня постоянной стряпни, уборки и подготовки к очередному приёму, перемежаемых лишь несколькими короткими перерывами на еду, наконец устроилась на соломенной лежанке и как обычно укрылась одеялом.       «Усталость, которая только усилится ещё больше в день приёма из-за мероприятий по подготовке, презрение высокопоставленных альтмеров и давящая атмосфера — удивительно, но Аданрель, не отлынивая, всё равно в любой ситуации оставалась несгибаемой. — размышляла Брелас, медленно засыпая, — что же могло полностью лишить воли к жизни такую женщину? Наверное, мне и правда лучше никогда этого не знать.»       В тот день Малборн заказал вино с пряностями у Иветты Сан, и в тот день запустилась цепь событий, которая станет подлинным испытанием воли как для маленькой официантки, так и для агента Клинков…