Отрекаюсь!

Dangerous The way you leave me wanting more Dangerous That's what I want you for Dangerous When I am in your arms Dangerous Know I will come to harm

Взошедшее солнце пробивалось сквозь листву, заливая полянку мягким светом и согревая её. Легкий шелест листьев и звонкое пение птиц наполняли воздух умиротворением. Теплые лучи нежно касались кожи, их яркость проникала даже через закрытые веки. Лаура чуть потянулась, наслаждаясь этим ощущением. Она не открывала глаз, желая сохранить момент между сном и пробуждением, когда весь мир казался таким безмятежным. Она пошарила рукой возле себя. Пусто. На мгновение в душе мелькнуло разочарование, холодное и колкое, словно её лишили чего-то важного, но оно тут же улетучилось. Эльфийка медленно открыла глаза. Голова гудела. Во рту ещё ощущался металлический привкус крови, смешанный с послевкусием вина. Мышцы ныли, напоминая о каждом моменте прошлой ночи. Воспоминания о ночном безумии вдруг вспыхнули в её сознании, отчётливо, как будто всё это происходило прямо сейчас. Она, практически в экстазе, сидит на Астарионе, бёдра плотно сжимают его, её тело в ритмичном темпе поднимается и опускается, жадно принимая его внутрь. Каждое движение приносило волну горячего удовольствия, пронзающую её насквозь. Запястье снова порезано острым лезвием, алые капли медленно стекают вниз, оставляя алые следы на коже. Она запрокидывает голову, её губы приоткрыты, и тёплая кровь капает на высунутый язык. Взгляд скользит вниз — на Астариона, на его горящие безумным желанием глаза, которые неотрывно следят за каждым её движением, в нём горит жажда, такая же, как и в ней. Он сжимает её бёдра руками, пальцы впиваются в кожу, оставляя следы — почти болезненные, но от этого только ещё более возбуждающие. Лаура наклоняется и целует его, позволяя ему вкусить её, впитывая в себя его тяжёлое дыхание, ощущая, как их губы сливаются в поцелуе. Ей нравятся эти кровавые игры. Её движения не прекращаются, она всё ещё сидит на нём, качаясь в плавном, тягучем ритме, чувствуя его глубоко внутри себя. В душе пробуждается нечто радостное и знакомое, как будто такие развлечения были частью её давнего прошлого, забытым, но вдруг вернувшимся ощущением. Позже они пили вино, болтая о всяких пустяках, смеясь над глупыми шутками. В её памяти это было размыто, как будто в тумане, но в тот момент всё казалось важным и настоящим. Лаура помнила, как зевнула, чувствуя, что силы её покидают. Она обняла Астариона и, прижавшись к его груди, позволила себе утонуть в усталости. Последнее ощущение — его руки, крепко обнимающие её, словно защищая от всего мира. Сейчас Лаура сидела, прикрыв глаза рукой, стараясь вернуть ясность в гудящую голову. Хорошо, что она заранее запасла достаточное количество флаконов с зельями и заклинание Шэдоухарт помогло полностью восстановить её силы, хотя слабое головокружение и неприятное эхо боли всё ещё напоминали о себе.  Она поискала глазами Астариона — он уже проснулся и стоял неподалёку, одетый в штаны, но всё ещё без рубашки. Он широко раскинул руки в стороны, голова была запрокинута — тоже наслаждался теплыми лучами утреннего солнца. Солнечные блики играли на бледной коже, подчеркивая его мускулистую фигуру. Её взгляд сфокусировался на его спине, и она заметила странные шрамы, напоминающие письмена, вырезанные в круг. Шрамы были глубокими, грубыми, будто оставлены с особой жестокостью. Она чуть прищурилась, но язык письмён был незнаком. Лаура ещё раз громко зевнула и воскликнула: — Где же мои утренние обнимашки? Она могла поклясться, что на его лице сейчас растянулась та самая ухмылка, которую она уже знала слишком хорошо. — А твой сон чуток. Я думал, ты будешь спать как убитая после такой бурной ночки, — ответил он игриво, не оборачиваясь. Она чуть фыркнула, поднимаясь на ноги. — Ты хорош, но не настолько, — дерзко ответила она скорее для того, чтобы его подразнить. Сработало. В голосе послышались возмущённые нотки, хотя игривость всё ещё оставалась. — Ну и нахалка же ты! Я, чтоб ты знала, превосходный любовник. — Да ну? Мне казалось, ты какой-то… сдержанный был, особенно второй раз, — поддела она его, испытывая удовольствие от его реакции. Он обернулся к ней, его глаза хитро поблескивали. — Конечно, я старался сдерживаться, — его голос внезапно стал чуть смущённым. — Боялся, что… могу утратить контроль. После того, как кое-кто решил "почувствовать, каково это быть на грани", я старался не заходить слишком далеко. Хотя ты, безусловно, очень сладкая. С этими словами он подошёл ближе, его шаги были медленными, как у хищника, приближающегося к добыче. Он чуть наклонился к ней, а затем неожиданно игриво прикусил мочку её уха. Губы скользнули по шее, оставляя лёгкий поцелуй там, где зубы ещё недавно впивались в её кожу. Лаура едва слышно выдохнула, почувствовав, как тёплый трепет прошёлся по всему телу. — Ну что, возвращаемся? Нам обоим нужно постараться отдохнуть, пока все ещё спят, — произнёс он с лёгкой усмешкой, отстраняясь и глядя на неё с притворным безразличием. Лаура слегка улыбнулась, но потом сделав серьёзное лицо, спросила: — Сперва я хочу расспросить тебя о твоих шрамах. Откуда они у тебя? Его лицо моментально помрачнело. В глазах мелькнуло раздражение и что-то ещё, что появлялось, когда он вспоминал о своей прошлой жизни. — Это стихотворение. "Дар" Касадора. Он мнил себя великим художником, а холстом ему служили тела рабов. Он сочинил этот стих и вырезал его у меня на спине за одну ночь. Ещё и правил многое на ходу, наслаждаясь каждой секундой, пока я корчился от боли. Лаура почувствовала, как её сердце болезненно сжалось, и осторожно спросила: — А можно взглянуть? Но это его лишь сильнее разозлило. — Думаю, ты и так видела уже вполне достаточно. Если уж я сам не видел, что там такое — то и тебе незачем. Она немного прикусила губу, но не могла удержаться. — И тебе ну ни капельки не любопытно, что в нём говорится? Астарион напрягся, и его лицо исказилось от раздражения. — Нет! Ни капельки, — рявкнул он. — Что бы там ни нацарапал этот ублюдок, это не изменит того, что он со мной сделал, — его голос сорвался на злобное шипение, но затем его тон вновь смягчился, и он вернулся к своей игривости. — А теперь пойдём, пока я не начал сожалеть, что слишком сдерживался ночью. Лаура хмыкнула, чувствуя, как напряжение в воздухе начинает рассеиваться. Она пошла разыскивать свою одежду, которую так беспечно вчера раскинула. Тёплая земля приятно щекотала её босые ноги, пока она искала свои вещи. Хихикая, она бегала по поляне, её волосы развевались на лёгком ветру, а Астарион следил за этим, едва скрывая ухмылку. Рубашка нашлась на кусте. Она вытряхнула её, замечая, как мелкие листики и трава осыпаются на землю. Бриджи каким-то образом оказались на ветке дерева, к стволу которого эльф так страстно её прижимал. Она, смеясь, встала на цыпочки, потянулась вверх и наконец сняла их. Поспешно одевшись, они вернулись в лагерь и разошлись каждый по своим палаткам. На мгновение Лаура задержалась, глядя на Астариона, пока он не скрылся за пологом своей палатки, и в душе её закралось лёгкое сожаление — внезапно ей захотелось чтобы это утро длилось дольше.

***

Спутники, за исключением Астариона, уже удобно устроились вокруг костра и мирно завтракали, поглощая остатки вчерашнего ужина. Лаура, вылезая из палатки, потянулась, как будто пыталась вытянуть всю усталость из своего тела. Она уже успела проснуться, но её мозг всё ещё боролся с последствиями ночных приключений. Вздохнув, эльфийка направилась к костру завтракать. Она налила себе кружку горячего ромашкового чая (спасибо Шэдоухарт, что разбиралась в травах), схватила ломоть хлеба и остатки колбасы. Лаура внутренне закатила глаза, вспомнив, что вчерашний ужин больше напоминал кулинарный эксперимент, чем настоящий приём пищи.  — Опять на одной рыбе и жесткой дичи, — пробормотала она про себя, решив, что в ближайшие дни надо будет заняться поиском продуктов. Завтракали они молча, как будто в воздухе висел невидимый барьер, который никто не решался разорвать. Внезапно Шэдоухарт с невозмутимым лицом нарушила это молчание: — Гейл, как тебе спалось? — в её голосе послышались лукавые нотки, которые сразу же вызвали у Лауры подозрения. Гейл на мгновение замер, даже жевать перестал. Обычно утренние разговоры не были их коньком — доброго утра пожелают и всё. Но воспитание всё же перевесило: — Нормально… А… а тебе как спалось, Шэдоухарт? Жрица вздохнула так театрально, что Лаура чуть не закатила глаза. — Ой, в целом нормально. Но посреди ночи меня разбудил крик странной птицы. Вы разве не слышали? На это все собравшиеся недоуменно переглянулись. Лаура с подозрением покосилась на подругу и продолжила есть. — Ну как же, — глаза Шэдоухарт приоткрылись, и она продолжила с невинным выражением лица. — Такая — “А… А… А… А-а-астарион!” Эльфийка в этот момент делала глоток чая. Она поперхнулась и зашлась громким кашлем, лицо горело от возмущения и стыда. — Это не правда! — пропищала она, все ещё борясь с кашлем и стремясь вернуть себе достоинство. Гейл и Уилл тоже поперхнулись, деликатно отворачиваясь, чтобы скрыть свои улыбки. Карлах, не в силах сдержаться, заржала так громко, что спугнула стайку птиц, сидевших неподалёку на дереве. Лаэзель, очевидно, не до конца поняла шутку, прищурила глаза и, пожимая плечами, продолжила завтракать, стараясь сохранить своё обычное суровое выражение лица. На дружный гогот Шэдоухарт и Карлах из палатки недовольно выглянул Астарион с выражением, будто он только что проснулся и не понимал, что происходит. Лаура, прокашлявшись, покраснела, а её взгляд метался по всем присутствующим, словно ища поддержки. — Да, ладно, я шучу! Конечно, неправда! — рассмеялась жрица, видя, как их весёлое настроение разгорается. Затем, наклонившись к Лауре, она добавила еле слышно так, чтобы только эльфийка слышала её слова: — Конечно, неправда. Слышала я не крики, конечно, а стоны, кто-то очень весело провёл ночку, да? Она хихикнула и продолжила с аппетитом уплетать яичницу, словно это был самый вкусный завтрак на свете. Лаура снова густо покраснела, и, с другой стороны, чего она ожидала? Их отношения рано или поздно станут всем заметны. Но ситуация была настолько комичной, что Лаура не могла сдержать улыбку, осознавая, что теперь их «завтрак» будет обсуждаться ещё долго. На этом утренние события не закончились. Когда шутки и смех поутихли и весь отряд уже был готов отправиться к аванпосту, из кустов с громким лаем выскочил белоснежный пёс. Этот неожиданный визит вызвал восторженный визг практически всей женской части группы (за исключением Лаэзель, которая лишь подняла бровь). Шэдоухарт сразу засияла, её глаза вспыхнули от радости: — Ой, да кто ж такой хороший мальчик?! — вскрикнула она, опускаясь на колени, чтобы приласкать пса. — Шкряб! — воскликнула Лаура, узнав пса. Она накинула чары для общения с животными, наклонилась и протянула руки к нему. — Ты всё-таки нашёл нас! Шкряб завилял хвостом, его язык болтался в стороне, а глаза радостно сияли. — Конечно, нашёл, — ответил пёс с едва заметной ноткой гордости в голосе. — Надеюсь, у тебя всё будет хорошо, друг. Лаура присела на корточки, её взгляд смягчился, она вдруг поняла, насколько одинок мог быть этот пёс после гибели своего хозяина. — Мне очень жаль… насчёт твоего хозяина, — тихо сказала она, касаясь Шкряба рукой. Шкряб на мгновение замолчал, его уши слегка прижались к голове. — Хозяина и друга… Я оставался с ним, пока… пока не понял, что он ушёл. Я никогда не забуду его, но теперь у меня есть ты… и ваша стая, — ответил пёс, поднимая на Лауру свои грустные глаза. Лаура двумя руками задорно потрепала его по загривку, почесывая за ушами, и на её лице снова появилась мягкая улыбка. — О… спасибо, — Шкряб зажмурился, его хвост снова завилял. — Это… это приятно. Пёс покрутился вокруг, обнюхивая каждого члена отряда. Лаэзель лишь хмыкнула, когда он подошёл к ней, и отвернулась, делая вид, что всё происходящее её совсем не интересует, хотя на губах мелькнула едва заметная улыбка. Уилл и Гейл обменялись улыбками, гладя Шкряба, а Карлах присела и добродушно сказала: — Добро пожаловать, Шкряб. Думаю, ты нам пригодишься, когда ночью будем охранять лагерь. После того, как все поприветствовали нового пушистого товарища, Шкряб покрутился возле костра, а затем с довольным видом улёгся возле палатки Лауры и, тут же закрыв глаза, довольно вздохнул. — Что ж, — сказала она, поднимаясь и направляясь к группе. — Теперь, когда у нас появился хранитель лагеря, можно смело отправляться в путь! — Верно, — подхватил Уилл с улыбкой. 

***

Спутники двинулись в путь, двигаясь по уже знакомой тропе в обход заброшенной деревни. Лаура и Шэдоухарт молча шагали рядом, только звуки леса и шум горной реки нарушали тишину. Наконец, Шэдоухарт первой решила прервать молчание: — Идём прямиком в лапы гоблинского боевого клана… Многие сочли бы, что мы сошли с ума. Вот настолько мы в отчаянии, да? Лаура немного усмехнулась, не повернув головы. — Похоже, этот артефакт каким-то образом нас защищает. Он всё ещё при тебе? Шэдоухарт слегка кивнула и с вызовом сказала: — «Каким-то образом защищает»? Это ещё слабо сказано. Но да, он у меня. И я готова охранять его даже ценою своей жизни. Лаура покосилась на неё и чуть усмехнулась. — Занятно, что у тебя как бы случайно оказался артефакт, способный нас защитить. Как ты его раздобыла? Шэдоухарт чуть помрачнела, и её взгляд направился куда-то вдаль, будто она вновь переживала те события. — Я была в отряде, посланном нашим монастырём. Мы должны были отбить артефакт у гитьянки и доставить его во Врата Балдура. Любой ценой. Хотя цена оказалась весьма высокой. Из всего отряда выжила я одна — я забрала артефакт и бежала… прямо в лапы иллитидов. Так и не успев выполнить миссию. Лаура скривила губы, на её лице отразилось недовольство. — Всё это очень похвально, но мне хотелось бы знать, во что я ввязываюсь. Шэдоухарт улыбнулась, но её улыбка была холодной. — А вот это — мало кому доступная роскошь, и мы здесь не исключение. Но у меня есть вера, на которую я могу опираться. Подыщи и ты себе что-нибудь взамен. Эльфийка посмотрела на неё с непониманием и чуть нахмурилась. — Но как ты можешь делать всё это, даже не понимая, зачем? Шэдоухарт немного смягчилась, её голос стал тише. — Я же сказала тебе: отправляясь на свою миссию, я рассталась со всеми своими воспоминаниями. Секреты Шар не должны попасть в чужие руки — этого требует мой долг. Как только я выполню свою миссию, мне возвратят память. Лаура тяжело вздохнула, оставляя эту тему. Но тут же вспомнила, как видела, что у жрицы на руке иногда появляется фиолетовое пятно, и та вскрикивает от боли, думая, что никто не заметил. Обычно она старалась не лезть в чужие дела, но сейчас не удержалась. — От чего тогда тебе было больно? — спросила она и кивнула на руку Шэдоухарт. Жрица слегка напряглась и вздохнула. — Рана на моей руке… она никогда не заживает до конца и иногда причиняет ужасную боль. Но это моё бремя — от Владычицы Шар. Я каким-то образом чувствую её влияние… — Почему Шар так тебя мучает? — Лаура нахмурилась.  Шэдоухарт покачала головой. — Я не знаю — и то, что я помню, никак не помогает узнать. Но как бы то ни было, не мне сомневаться в её воле. У Владычицы Шар есть свои причины. Лаура, взглянув на её усталое лицо, спросила с искренним участием: — Может быть, я могу как-то помочь? — Вряд ли, но мне приятно, что ты спрашиваешь, — ответила она с грустной улыбкой, и её глаза на миг потеплели. — Просто наберись терпения, когда в следующий раз увидишь, как я морщусь или вскрикиваю от боли. Это быстро проходит. Всегда проходит. Она ненадолго замолчала, а потом продолжила, уже с горечью: — Для последователей Владычицы Шар боль священна. Боль уступает место потере, а потом — покою в её вечной темноте. Если в страданиях есть смысл, вытерпеть можно очень многое. Эльфийка задумчиво посмотрела на неё. — Что заставляет рану мучить тебя? Шэдоухарт пожала плечами. — Сложно сказать… иногда я думаю, что она должна направлять меня, наказывать, испытывать… но, может быть, это вовсе и не так. Может быть, это происходит совершенно случайно. Мне хочется надеяться, что в этом есть нечто большее, какой-то смысл, который Владычица Шар откроет мне, когда придёт время. Ну а пока остаётся только терпеть. Лаура кивнула, внимательно слушая каждое слово. — Выходит, ты знала больше, чем рассказывала? Надеюсь, в будущем ты будешь честнее. — Я постараюсь, — жрица пожала плечами. — Но скрытность глубоко укоренилась во мне. Владычица Шар считает, что эта защита надёжнее, чем любой щит или доспехи. Они шли молча ещё какое-то время. Лаура внезапно поняла, что, несмотря на всё, она мало знает о самой Шэдоухарт. Она набралась смелости и сказала, хотя ожидала злой иронии в ответ. — Шэд, мне бы хотелось узнать тебя получше. Жрица прищурилась. — Ты уже знаешь все мои главные тайны. Чего тебе ещё нужно? — спросила она с легкой ухмылкой. — Расскажи мне что-нибудь о себе, — Лаура неопределенно махнула рукой. — помимо Шар и мозгоедов. Шэдоухарт закатила глаза, но её губы тронула лёгкая улыбка. — То есть всё, что не касается моего призвания и самой большой проблемы? Ну… мне нравятся ночные орхидеи, и я не умею плавать. Ты об этом? Эльфийка весело кивнула. — Покажешь мне как-нибудь эти ночные орхидеи, если будем проходить мимо? — Договорились, — ответила она и не удержалась от улыбки. На этом разговор закончился, и они вновь погрузились в молчание. Спутники уже почти дошли до аванпоста, и Лаура почувствовала, как её настроение меняется. Она глубоко вдохнула и выдохнула, словно надевая на себя вновь маску наёмницы: её шаг стал пружинистым, движения — более резкими и уверенными. Часовой у ворот был другой, но всё равно узнал её и пропустил без вопросов. — Что, ещё празднуют? — бросила она ему на ходу. Часовой усмехнулся. — А то как же! Как солнце взошло, кинулись опохмеляться — и всё по-новой. Эльфийка кивнула, и группа вошла в ворота. На территории бывшего святилища царило веселье, гоблины шумели и пировали с ещё большим размахом, чем накануне. Спутники сразу разделились, стараясь не привлекать лишнего внимания. Лаура заметила, как Астарион быстро спрятал маленький флакон в рукав. Увидев, что она смотрит, он подмигнул ей и приложил палец к губам. Тут к Лауре подошла Карлах, её глаза светились азартом, и она пританцовывала от нетерпения. — Вечеринки у гоблинов гораздо веселее любых праздников во Вратах Балдура. Да и в аду тоже. Но я, конечно, и не надеюсь, что мы тут будем выпивать… Лаура улыбнулась, оглядываясь вокруг. — Да почему бы и нет? Только это… осторожнее. И как только Астарион подаст знак — к выпивке не прикасайся. Карлах широко улыбнулась. — Понято, солдат. Она исчезла в толпе, растворившись среди гоблинов и продолжая свою “разведку” в гуще праздника. Эльфийка непринужденно прогуливалась среди празднующих, наслаждаясь шумом и хаосом. Её внимание привлек импровизированный помост, на котором она увидела знакомую фигуру — бард Воло. Тогда в Изумрудной Роще Лаура не захотела приближаться: этот напыщенный, самовлюбленный писака сразу ей не понравился. Но сейчас Воло явно находился не в самом завидном положении. Лаура подошла чуточку ближе, прислушиваясь. Бард, обливающийся потом, пытался произносить рифмованные строки, его голос дрожал, а взгляд метался от одного гоблина к другому. Его слушателями были несколько гоблинов, которые ухмылялись и подбадривали его резкими выкриками. — В потряской короне, с гордящим жезлом, Дрор Рагзлин трактирщика ставит углом! — пробормотал Воло, будто силясь вспомнить правильные слова. — Хыр-р! — ответила гоблинша громким, довольным ревом. — Трактир сгорел дотла! А сколько взяли пленных! Что в гоблинском застенке познали жребий бедных! — Воло, казалось, уже почти нашёл нужный ритм, и, подняв руку в пафосном жесте, продолжил с воодушевлением: — Так поднимем же кубки и выпьем до дна! Нам Верный Дрор Рагзлин подгонит флена! Гоблины заулюлюкали и начали топать ногами, требуя продолжения. Эльфийка слегка усмехнулась, глядя, как бард тщетно пытается сохранить уверенность на лице, хотя видно было, что он трясётся. В Лауре так и подмывало чувство пакостливости, и она громко заорала: — Бу! А ну слазь! — Какая неотесанность! — проворчал Воло, явно теряя нить стихотворения. Гоблинша, возмущенно замахав руками, начала прогонять Лауру: — Ты! Шевели булками! — Делай, как сказано. Живо! — поспешно прошептал Воло, и его лицо стало совершенно бледным от страха. — Кхм-м. Так о чем бишь я? — попытался вернуться к своей песне бард, но растерянность всё больше овладевала им. Он пытался вернуть внимание гоблинов, но его голос звучал всё более неуверенно. Лаура осталась стоять у сцены, сложив руки на груди и насмешливо наблюдая, как бард тщетно пытается закончить свой стишок. — Погоди. Он чо, дружок твой? — гоблинша подозрительно прищурила маленькие, заплывшие алкоголем глаза. — Вовсе нет! — быстро выпалил Воло, после чего, склонившись к Лауре, добавил тихо и раздражённо: — Ты что делаешь? Я занят! — Врешь? — спросила гоблинша, её взгляд становился всё более подозрительным. — Тебе? Никогда! Итак… продолжим нашу балладу! — Кхм-м. «Дрор Рагзлин, Дрор Рагзлин, мы… Я, кхм… “Дрор Рагзлин, проскошный, Дрор Рагзлин, э-э…”» — Буа-а. Ты его сломала! — возмущённо крикнула гоблинша, злорадно глядя на Лауру, которая в ответ лишь засмеялась. — Постой, постой! «Дрор Рагзлин, мы… просим… мы…» — отчаянно пытался Воло вернуть себе контроль над ситуацией, но уже было поздно. Гоблинша раздражённо махнула рукой: — Давай, голубок. Назад в клетку. — Полюбуйся теперь на своих рук дело! — с отчаянием в голосе сказал Воло Лауре, с тяжёлым вздохом покидая сцену и направляясь к святилищу. Чтобы не разочаровывать публику, Лаура лихо вскочила на сцену. Она поклонилась, затем ловко подхватила лютню и заиграла залихватскую матерную песенку. Гоблины, собравшиеся вокруг, подхватили мотив, громко подпевали и посвистывали, а после окончания выступления дружно зааплодировали. Эльфийка улыбаясь и слегка поклонившись, спрыгнула с помоста. Она уже собиралась уйти, как её ноздри уловили знакомый запах. Подойдя ближе к жаровне, она увидела суетившегося гоблина с огромными руками и злобным оскалом. Заметив её, он махнул в её сторону лапищей. — Не готово ещё мяско. Дварфы эти жарятся целую вечность, — пробасил он, отмахиваясь от дыма. — Пахнет аппетитно. Напоминает детство, — оскалилась Лаура, втягивая ноздрями запах горящего мяса. — Я сам-то человечину больше люблю. Она сочнее, — Гоблин кивнул, вытирая пот со лба. Она понимающе кивнула, давая понять, что его вкусовые предпочтения ей знакомы и не вызывают отвращения. — Один из его дружков на вид был ничего такой, аппетитный… но он пока не для костра, — ухмыльнулся гоблин, оценивающе прищурившись. Эльфийка выразила интерес, вопросительно приподняв бровь. — Да? А кто таков? — Парни внутрь его увели — типа для допроса. Хе-хе. Но как будет не нужен, точно зажарим. Приходи, — многозначительно подмигнул он ей, обнажая пожелтевшие зубы. Лаура одобрительно кивнула и медленно отошла в сторону, по пути ещё раз обернувшись на горящие жаровни. Побродив ещё немного, она заметила, как Лаэзель затеяла с кем-то шуточную драку, и, к удивлению Лауры, это явно развлекало гоблинов. В противоположном углу двора Гейл с Уиллом, с кружками в руках, терлись возле заветного сарайчика с порохом, явно обдумывая дальнейший план действий. Астариона нигде не было видно. Эльфийка бесшумно подошла к компании гоблинов, что сидели за столом, приметив свободное место среди них. Она с лёгкостью втёрлась в компанию, перекидываясь грубыми шутками и делая вид, что разделяет их веселье. По-товарищески ухватила кружку с элем и, слегка скривившись от резкого запаха, отпила большой глоток. Затем Лаура взяла кусок каменного мяса, с усилием откусила и прожевала, изображая, будто ей он действительно пришёлся по вкусу. Под одобрительные возгласы спела пару куплетов очередной кабацкой песни. Закончив с «угощением», девушка взяла кружку и медленно поднялась, направляясь к бочке, как вдруг услышала голос Сула — нового знакомого из этой компании. Он стоял возле бочки, и отпивая из своей кружки, возмущённо жаловался на вкус эля: — Эль этот на вкус как моча хобгоблина. Эй, кто в бочонок наблевал? Лаура с отвращением поморщилась и направилась к другой бочке, когда внезапно на неё налетел очередной пьяный гоблин. Он едва держался на ногах и, подняв голову, хрипло выругался: — Чтоб тебя черти драли… О, так это ты! Помню! Вчера… Жарко тебя тискал твой дружок. Где он сейчас? Он глупо замотал своей ушастой бошкой. Лаура уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Пьяный мерзавец плотоядно улыбнулся и продолжил: — А ты аппетитная. Ух, я б тебя… Что молчишь? Не хочешь со мной пойти? Я мужчина хоть куда! Его рука с вывертом ущипнула её за бедро. В глазах Лауры сверкнул зловещий огонь. Она наклонилась к нему, её тонкие пальцы сомкнулись на его подбородке, и она тихо, но сладко произнесла: — Знаешь, а пойдём. Не побоишься ли только? Я хоть и не дроу, но таким любовникам, что мне не угодили, я дарю Паучий поцелуй. А угодить мне… очень непросто. Ну что, рискнёшь? В глазах гоблина промелькнул страх, и он отошёл на полшага назад. Казалось, что он даже протрезвел — что-то недоброе он углядел в глазах эльфийки. — Ладно… э-э-э, я понял, красавица. Сейчас немного не в форме, поэтому рисковать что-то мне не хочется… Гоблин, побледнев от страха, поспешно ретировался, спотыкаясь о свои же ноги. Лаура гадливо обтерла руки о штаны, выпрямившись с выражением явного презрения на лице.  — Ну вот, стоило оставить тебя одну, как уже ухажёры увиваются, — услышала она знакомый насмешливый голос. Она обернулась, и её взгляд смягчился. Астарион появился, как обычно, словно из воздуха, и стоял рядом, его губы кривились в лукавой улыбке, а в глазах светилось любопытство. — Паучий поцелуй? Мне нужно насторожиться? — с притворной серьёзностью спросил он, приподнимая одну бровь. Лаура хихикнула, прикрыв рот ладонью. — Ну, это когда любовник не угодил партнёрше, и она его убивает после любовных утех… Хотя говорят, у некоторых дроу это вполне в рамках нормы… Она бросила на него хитрый взгляд, следя за его реакцией. В его глазах мелькнуло легкое раздражение, и он нахмурился. — Разве о таком не предупреждают заранее? — в его голосе послышалась нотка недовольства. Лаура, всё ещё улыбаясь, слегка толкнула его плечом. — Расслабься, — засмеялась она, её глаза светились игривостью. — Я же пошутила… Эльфийка развернулась и пошла дальше, её шаги были лёгкими и уверенными, но вдруг она замерла, словно вспомнив что-то важное. Она обернулась, а на губах появилась коварная усмешка. — Или нет… Но пока тебе это не грозит, — добавила она, чуть прищурив глаза. Эльф ответил лёгкой усмешкой и, не говоря ни слова, последовал за ней. Лаура и Астарион приблизились к толпе гоблинов, где раздавались визги и возгласы. В центре их внимания стоял гоблин, который с восторгом делился своими похождениями. Его голос резонировал в воздухе, а окружающие с интересом слушали его рассказ, подбадривая его криками одобрения. — Да! Хруп! Ты молодец! Перед ними предстал Хруп, неуклюже размахивая руками и рассказывая о своих «подвигах». — …порвал его в клочья голыми руками! Эти людишки — они хилые, как мошки, — с явным наслаждением выкрикивал он, изображая, как разрывает свою жертву. Его лицо искажалось отвратительной гримасой, когда он с ненавистью крутил воображаемые конечности. Из толпы выделялась гоблинша, пошатывающаяся от выпитого, она визгливо подбадривала его. — Хо-хо, как ты его! В этот момент Хруп заметил эльфов, стоящих в тени. — А вы кто? Зачем припёрлися? Эльфы… думают, они всему миру хозяева. Ха! — оскалился он, презрительно глядя на них. Лаура приподняла бровь, а внутри неё нарастало отвращение к этим тварям. В этот момент голос Соблазна начал науськивать её: «Он должен поплатиться за свои слова». — Я не просто так думаю, это — факт. Вы все просто грязь у меня под ногами, — произнесла она мертвенно холодным голосом. Хруп оскалился в ответ, не отступая. — Но с нами так не будет. Времена меняются. За нас теперь Абсолют. Я т-тя поучу хорошим манерам, — произнес он, выставив свою босую ногу вперёд и указав на неё. — Ну, чо ждешь? Целуй давай. А то я щас тебе мордашку начищу. Астарион наклонился к её уху и, смеясь, подначил её: — Ну давай, чмокни его. Лаура злобно зыркнула на вампира, затем перевела взгляд на омерзительную ногу гоблина с грязными потрескавшимися ногтями. Но в этот момент её внимание привлекло что-то, и, под громкое улюлюкание толпы, она встала на колени и наклонилась ближе к омерзительной лапе. В её голове прозвучал голос Соблазна: «Публика ждет. Да будет шоу!» С омерзительным хрустом Лаура откусила палец гоблину. Хруп закричал, его голос был полон боли, а из места, где только что был палец, хлестала кровь. Лаура выплюнула фалангу на землю и смачно сплюнула в придачу, её глаза ничего не выражали. Все вокруг замерли в ужасе. — Может, лучше ты мне ногу поцелуешь? — продолжила она спокойно, словно ничего и не случилось. Гоблин продолжал вопить и материться, но эльфийка не собиралась уходить. Она выставила ногу в сапоге и властно указала. — Ты мне подчинишься. На колени. Хруп, словно по волшебству, прекратил скулить и раболепно поклонился. — Прощения прошу, Верная. Госпожа, я ж не знал. Он опустился на колени и, влажно причмокивая, оставил на её ноге потеки слюней. — Вот… подавись, — кривясь прошипел гоблин. — Так-то лучше. И в следующий раз думай, прежде чем открывать свою мерзкую пасть, — бросила она, злобно хмыкнув. Когда они отошли на достаточное расстояние, Астарион с притворным ужасом, но с явным отвращением произнёс: — Я тебя целовать не собираюсь больше. Лаура, всё ещё злясь, повернула к нему голову. — Это ещё посмотрим. В этот момент она с изяществом выплюнула на ладонь золотое кольцо. Брови Астариона поползли вверх. — Вот это ловкость, — заметил он с интересом рассматривая кольцо.  К девушке вернулось игривое настроение, и она, смеясь, добавила: — Господин судья, я думала, вы уже успели оценить мои таланты владением языком. Не зря же я бард. Говорят, у нас язык… хорошо подвешен. Но если ты забыл… — она подошла ближе и жарко шепнула ему на ухо, — можем найти укромный уголок, и я освежу твою память. Астарион посмотрел на неё тем самым голодным взглядом, от которого у неё все ёкало где-то внизу живота. И ей резко захотелось махнуть рукой на всю их миссию, утащить этого вампира куда-нибудь в глухой лес и оттрахать до потери сознания. Вспышка желания заставила её мотнуть головой, и она нагло полезла к нему в сумку. — Но сначала, дай сюда огневуху. Я видела, как ты её спер у Рафаила, — произнесла она, не отрывая взгляда от его лица. Эльфийка приложилась к горлышку, но пить не стала, лишь прополоскала рот и выплюнула на землю. — Так-то лучше. А то до сих пор перед глазами нога этой твари. Фу, — добавила она с отвращением. В этот момент к ней подошла гоблинша из окружения Хрупа. — Он… он тебе ноги поцеловал… Как это было? Мне… просто интересно, — произнесла она, вытаращив на Лауру свои пьяные глаза. Лаура, вспомнив о произошедшем, простонала от наслаждения. — Пра-авда? Ой, повезло же тебе. Я прям вся… дрожу, как про это думаю. Пьяной походкой гоблинша пошла к бочке с выпивкой. Астарион посмотрел на Лауру. — Кажется, пора заканчивать нашу вечеринку. Сообщи друзьям, а я пока прогуляюсь. Эльфийка понимающе улыбнулась и скрылась в толпе в поисках остальных членов отряда. Она шла между грубо сколоченными столами и жаровнями, гоблины громко спорили и кричали, когда уловила тихий, почти едва различимый голос, доносящийся из одного угла лагеря. Голос звучал пронзительно, дрожа от страха, но никто, кроме Лауры, казалось, его не замечал. — Помоги… Помоги мне, — услышала она. Эльфийка направилась к источнику голоса, ведомая любопытством и какой-то непонятной тягой. Остановившись у грубой клетки, сделанной из криво состыкованных прутьев, она увидела молодого медвесыча — растрепанного и испуганного. Он дрожал, прижимаясь к прутьям. — Ты понимаешь меня? — робко спросил медвесыч, едва заметив Лауру. — Помоги мне! Я хочу к маме… Они забрали меня у мамы… Лаура нахмурилась, сердце сжалось от сострадания к маленькому существу, чьи глаза смотрели на неё с таким отчаянием, что его невозможно было игнорировать. Она сделала шаг ближе, когда громкий женский голос перебил её. — Чо пялишься? — окликнула её грубая гоблинша, направляясь к клетке. — Хочешь сыграть? Я — Кролла. — Она оценивающе осмотрела Лауру. — Ну что… на вид ты вроде не сопля. А с мозгами и ловкостью как? А с яйцами? Лаура ухмыльнулась, ее взгляд встретился с недоверчивым взглядом гоблинши. — Круче некуда, — спокойно ответила она. — Вот и здорово! Тут тебе не здесь, подружка. Это не по подземельям с тыкалкой бегать. Тут… тут у нас курогонство, — самодовольно заявила Кролла. — Во-первых, скажем прямо — это не курица, это медвесыч, — с явной долей скепсиса заметила Лаура, кивнув в сторону клетки. — Слушай, перья есть? Клюв есть? И вообще, он нам типа как должен. Это ж он сожрал нашего последнего куренка, — ответила Кролла, уперев руки в бока и широко расставив ноги в воинственной позе. Эльфийка едва удержалась от саркастической улыбки. Эта ситуация казалась всё более абсурдной. — Так что играть ему придется. Правила-то будешь слушать или где? — добавила Кролла, явно наслаждаясь моментом. В этот момент к Лауре подошли Карлах и Лаэзель, обе явно заинтересованные происходящим. — Почему бы и не развлечься, — с деланным равнодушием ответила Лаура, но в её глазах вспыхнул огонек вызова. — Что такое это “курогонство”? — Самая великая игра, дружок, — усмехнулась гоблинша. — С тех пор, как у яиц отросли лапы. Тебе всего-то и надо, что загнать курицу между столбов. Но это еще не все. Это надо сделать быстро и в одиночку. Если кто-то из твоих дружков вмешается — игре конец. И когда время выйдет — игре конец. Лаура понимающе кивнула, прищурившись. — Думаешь, легко? Не думай. Эта пташка и не таких игроков клевала, — с вызовом добавила Кролла, складывая руки на груди. — Да, это вроде несложно, — произнесла эльфийка с безразличным видом. — Охо-хо, какие мы надутые, — Кролла широко улыбнулась. — А как насчет того, чтобы слова баблишком подкрепить? Ставь десятку. Лаура рассмеялась, её глаза заблестели. Она достала мешочек и бухнула его на стол, раздался металлический звон. — Тут сотка. — Ишь какие мы дерзкие! Хорошо, если еще и ловкие. Или я на тебе бабла срублю. Ну, давай толпу соберем — и посмотрим, хе-хе! — Кролла повела эльфийку и остальных к импровизированному лабиринту, куда копьями загнали перепуганного медвесыча. Лауре стало невыносимо жаль малыша. Хотя медвесычи и слыли кровожадными тварями, этот детеныш выглядел беспомощным и испуганным. Она подошла к нему, её голос стал мягче. — Слушай меня, — прошептала Лаура, привлекая внимание детеныша. — Видишь те столбы? Беги к ним. Медвесыч заметался, глаза его расширились от страха. — Там безопасно? Бегу! Он тут же ломанулся к столбам. Через мгновение соревнование было закончено. Толпа, разочарованная тем, что не получила ожидаемого зрелища, начала расходиться. Кролла недовольно поджала губы, но достала выигрыш и протянула Лауре. — Всё, отбегали. Некоторым лишь бы денежек зашибать, а у меня в карманах ветер свищет, — сказала она, наигранно расстроенно вздыхая. — Медвесыча я тоже заберу, — добавила Лаура, указав на дрожащее существо. — Топай, и птицу свою жирную забери. Что за хипеж, чесслово! — пробурчала Кролла, махнув рукой в сторону выхода. Карлах подошла к Лауре, хлопнув её по плечу. — Ну даёшь! Мало того что спасла этого симпатяжку, так еще и деньжат выиграла. Неплохо! — похвалила она. Лаэзель хмыкнула, кивая в знак одобрения, но её взгляд остался холодным, без улыбки. Лаура обернулась к медвесычу, теперь свободному, но по-прежнему испуганному. — Мамы нет… Есть хочу… — пробормотал детеныш, глядя на неё большими грустными глазами. — У меня есть лагерь. Тебе там будут рады, — предложила девушка. Медвесыч недоверчиво взглянул на неё. — Новый дом?.. Ну, может быть. Только сперва нужно выбраться отсюда, — произнес он, оглядываясь на гоблинов, все еще с опаской. Лаура посмотрела на медвесыча, он дрожал, его глаза бегали, будто искал возможность сбежать, но не решался. Он явно боялся гоблинов и не мог отважиться на побег сам. — Мы разберёмся с ними, — мягко сказала Лаура, глядя на детёныша. Он не ответил, но в его глазах блеснула искра надежды. Она поднялась, решительно взглянув на Карлах и Лаэзель. — Найдите остальных и предупредите: не прикасайтесь к выпивке. Если увидите что-то подозрительное, не вмешивайтесь, — коротко дала она задание. Лаэзель кивнула, не задавая лишних вопросов, а Карлах, протяжно вздохнув, явно скучающая без возможности подраться, тоже направилась искать товарищей. Лаура огляделась, словно оценивая, где будет удобнее действовать. Затем взяла кружку, наполнила её элем из ближайшего бочонка и направилась к центру дворика, чтобы быть на виду, и всячески привлекая к себе внимание. В этот момент к ней подскочила гоблинша, которую все звали Остроглазкой Мирг. Она широко ухмылялась, её глаза были дикими и, казалось, слегка невменяемыми от алкоголя и постоянного веселья. — Ну че ты там стоишь, как сухая сосна на болоте? Греби сюда, выпей! — воскликнула она, махнув рукой. — За что бы нам выпить, а? Лаура скользнула взглядом по толпе, высматривая Астариона. Он стоял, облокотившись к стене, с выражением раздражения на лице. Увидев её, он едва заметно кивнул, давая понять, что можно продолжать. Эльфийка повернулась к Мирг и, приподняв бровь, громко сказала: — А что? Действительно, хорошая идея. Скажи всем, чтобы собрались сюда… Гоблинша тут же повернулась к окружающим и закричала, размахивая руками: — Ребзя! Эта придурочная щас скажет тост! Гоблины радостно загалдели и начали собираться вокруг. Крики, свист, смех — вся толпа в одно мгновение превратилась в шумное сборище. Лаура подняла кружку и, вкладывая в свой голос столько решимости, сколько могла, воскликнула: — За Абсолют! Толпа в едином порыве подхватила её тост. Гоблины ревели от восторга, а Остроглазка Мирг, очевидно, довольная происходящим, хлопнула Лауру по плечу. — Давай, пей до дна! — завопила она. Лаура усмехнулась и, решив подзадорить толпу, лихо подбросила кружку в воздух, так что её содержимое, чудом не разлившись, осталось внутри. Подхватив кружку, она сделала вид, что пьёт её залпом, поднося край к губам. Толпа взорвалась восторженными криками. Гоблины свистели, хлопали в ладоши, а кто-то даже пытался подражать её трюку, проливая при этом эль на себя. — Браво! — захохотала Мирг, слегка качнувшись от выпитого. — А теперь уйди с дороги, мне нужно ещё выпить! Лаура с лёгким поклоном отошла в сторону, давая место Остроглазке, наблюдая, как гоблины снова начали пить, не подозревая, что их ждёт. Она с мрачной решимостью продолжала смотреть, как некоторые пьют до дна, а другие начинают, опьянённые, танцевать и дурачиться. Прошло несколько минут, и вскоре те, кто набрался больше всего, начали валиться замертво, не успев понять, что случилось. Их лица становились безжизненными, а тела падали, как тряпичные куклы. Те, кого эта участь миновала, замерли, испуганно оглядываясь и не понимая, что происходит. В этот момент к Лауре подбежала размалеванная гоблинша, её лицо перекосилось от гнева. — Ты! Это ты нас всех потравила! — воскликнула она, тыкая пальцем в лицо эльфийки. Лаура с усмешкой посмотрела на неё, её лицо оставалось спокойным и непроницаемым. — Если бы я вас отравила, — сказала она, спокойно глядя на обвинительницу, — думаете, я бы всё ещё ошивалась здесь? Гоблинша на мгновение замолчала, задумавшись, а затем её плечи опустились, и она разочарованно вздохнула. — Тынак, твоя правда… Виноватого теперь хрен найдёшь, — пробормотала она, отходя в сторону. К этому моменту к Лауре подошли остальные члены группы. Гейл, оценив происходящее, довольно кивнул. — Отлично. Часть плана выполнена. Теперь мы с Уиллом можем подготовить бочки с порохом, пока остальные пойдут в святилище и найдут Хальсина, — сказал он, наклоняясь к Лауре. Она кивнула, и группа разделилась. Лаура, Астарион, Шэдоухарт, Лаэзель и Карлах направились к святилищу. Войдя внутрь, они тут же столкнулись с двумя часовыми, которые преградили им путь. — Эй! Тут не бухают, тут служат Абсолют. Доложи цель прибытия. Живо! — рявкнул один из стражей. Лаура нахмурилась, вернув себе холодное выражение лица наёмницы, и ответила уверенно: — У меня встреча с тем, кто у вас главный. Часовые переглянулись, затем перевели взгляд на остальных членов группы, но, видимо, поверили её словам. — Ага. Ясно. Ну, тут у нас полно всяких шляется — не пойми откуда, — пробурчал страж. — Только сперва точно скажи: ты к кому? У Абсолют тут любимчиков много. Тебе кто нужен: жрица Кишка, старшой Рагзлин или дроу? Эта информация была новой для Лауры, и она решила действовать наугад, выпалив первое, что пришло в голову. — Я хочу видеть жрицу Кишку. Часовой усмехнулся. — Серьёзно? Вот прижжёт тебя каленым клеймом — может, и перехочешь. Она за главными дверями. Иди туда, где палёным гоблинским мясом несёт, хе-хе. Гоблины расступились, и группа прошла дальше, открывая массивные двери. За ними открылся огромный зал, некогда прекрасное святилище, ныне превратившееся в развалины. Здесь повсюду царил беспорядок, были видны следы пребывания гоблинов: мусор, грязь, запах разложения. Шэдоухарт скривилась, оглядывая всё вокруг. — Селунэ… Мало было гоблинской орды. Давайте сделаем то, зачем мы сюда пришли, и скорее свалим отсюда, — сказала она с ноткой отвращения в голосе. — Не самое привычное для тебя место, а? — усмехнулась Лаура, понимая, как тяжело жрице Шар находиться здесь. — Это ещё мягко сказано. Не будем тут задерживаться дольше, чем необходимо, — ответила Шэдоухарт, избегая смотреть на грязные стены и мусор под ногами. Карлах и Лаэзель предложили разделиться. — Мы пойдём и поищем эту жрицу Кишку, возможно, найдём вход к клеткам, где держат пленников, — сказала Карлах, её голос звучал решительно. Шэдоухарт некоторое время раздумывала, с кем остаться, но в конце концов решила пойти с Лаурой и Астарионом. Они свернули в боковую галерею, когда услышали чей-то жалобный вскрик и довольный хохот гоблинов. Кого-то явно пытали. Лаура, вспомнив недавний разговор у жаровень, резко повернулась и направилась на звук криков. Через несколько секунд перед её глазами открылось устрашающее зрелище. На распорках был прикован человек, его тело покрывали глубокие порезы и ожоги, лицо было изнеможённым, с испачканными кровью губами. Рядом стоял гоблин, держал в руке факел и ухмылялся, явно наслаждаясь своим занятием. — Беднявка, — протянул палач с насмешкой, направляя огонь ближе к телу пленника. — А я б мог бы дать тебе покой. Но не-ет! Тебе молчать нравится! Так куда они сбежали, ты, крыса упрямая? — Х-хватит, прошу тебя… — хриплым голосом простонал пленник, на его лице читались мука и отчаяние. — Дружка проведать охота? Хочешь, рядышком вас повесим? — злобно усмехнулся гоблин, его глаза блестели от кровожадного удовольствия. Шэдоухарт склонилась к Лауре и тихонько сказала: — Может, пора вмешаться? Он работает топорно, у него пленник слишком быстро умрёт, — она оценивающе оглядела избитого человека, её взгляд был почти профессиональным. Лаура кивнула и шагнула вперёд, её голос громко раздался в полутёмной комнате: — Я в этом деле мастер. Позволь, я покажу тебе, как надо. Палач оглядел девушку с ног до головы и кровожадно ухмыльнулся, увидев её странное сочетание решимости и холодного спокойствия. — Жажда крови одолела, да? Ха, ну вперёд. Заставь его поорать. Пленник затрясся, его тело сжалось от ужаса. — Нет… не надо! — взмолился он, его голос сорвался на хриплый всхлип. Лаура подошла к нему, её взгляд становился всё холоднее, будто у неё вымерла вся теплота и сострадание. Она задумалась о возможных вариантах, и тут в её голове плотоядно отозвался голос Соблазна: “Приласкай его бедра теплом кочерги.” Мысли растеклись приятным предвкушением, губы Лауры невольно тронула лёгкая усмешка. Она потянулась к кочерге и с размаху ударила несчастного по ногам. Вонь палёной плоти повисла в воздухе, и человек вскрикнул, его крик эхом разнёсся по каменному залу. — Ааа! Хватит! Прошу… п-прекрати! — закричал пленник, его глаза были полны боли и отчаяния. Лаура чувствовала, как приятное тепло разливается по всему телу, наполняя её странным чувством удовлетворения. Она не знала, почему, но ей действительно здорово удавалось это… и ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Она ещё раз подняла кочергу и с наслаждением снова обрушила её на бедро пленника. Его вопль сладостно отозвался в её голове, и она прикрыла глаза, чувствуя, как её накрывает волна странного, мрачного удовольствия. — Нет! П-прошу тебя, мы… н-на востоке. П-пройти мимо развалин и… моста. Ворота заплетены плющом… — наконец, сорвалось с губ пленника, его голос был едва слышен сквозь всхлипы. Гоблин-палач загоготал, хлопнув Лауру по плечу. — Глянь-ка! Как ты его, а! А ты ничо! Знаешь толк в развлекухе! — довольно хохотнул он. — А мы узнали, что хотели. А ты ничо так, для эльфа. Дроу будет рада. С этими словами он развернулся и потопал к выходу, очевидно, намереваясь доложить о результатах. Лаура сделала глубокий вдох, силясь отогнать тёмные мысли, чтобы никто из её спутников не заметил, насколько сильно ей понравилось то, что она сделала. Измученный человек мешком висел на цепях, его дыхание было прерывистым, едва слышным. Она поспешила к нему, достала флакон с лечебным зельем и влила его в рот пленника. Мужчина закашлялся, его глаза распахнулись, а к щекам прилила кровь. — Уйди п-прочь! Прошу тебя, хватит! — закричал он, его голос дрожал от страха. Лаура сострадательно погладила его по руке, стараясь говорить мягко. — Прости. Это всё для твоей же пользы, — тихо сказала она, её глаза выражали искреннее сожаление. — Какая к бесам польза? Я… я чуть не помер! — возмущённо взвизгнул мужчина, его лицо перекосилось от злости. Девушка лишь пожала плечами. — Иначе гоблины ни за что бы не ушли. Он посмотрел на неё, его взгляд смягчился, словно он оценивал её слова и пытался понять, можно ли ей доверять. Затем он тихо попросил: — Пожалуйста… сними эти кандалы. Лаура повернулась к Астариону. — Поможешь? Вампир ухмыльнулся, его глаза блеснули с некоторой насмешкой, но он не стал возражать. Пару секунд, и замок с щелчком открылся, освобождая пленника. Лиам, так представился мужчина, опасливо оглядываясь, затараторил: — Спасибо, я… я лучше пойду, пока нас не схватили. Я надеюсь, ч-что смогу добраться до рощи. Надо предупредить, что им грозит опасность. — Скажи мне, ты знаешь друида по имени Хальсин? Где он сейчас? — спросила Лаура. Лиам на мгновение задумался, а затем покачал головой. — Хальсин? Я… я не знаю. Он перекинулся в медведя, но… я не видел, куда он делся. Не знаю, ж-жив ли он ещё. Он указал на тёмный проход сбоку и сказал: — Тут есть тайный ход наружу. Собственно, тут недалеко нас и сцапали. Спасибо ещё раз…и увидимся. С этими словами он нырнул в проход и исчез, оставив Лауру и её спутников одних.​ Шэдоухарт подошла к Лауре. — Надо же, — сказала та, её глаза блестели в тусклом свете. — Я не ожидала, что бард так много понимает в пытках. Лаура только хмыкнула в ответ, не особо желая продолжать разговор. Она бросила взгляд на Астариона. Тот подмигнул, и его взгляд блеснул одобрением. Кажется, он даже получил удовольствие от зрелища. Группа двинулась дальше, их шаги глухо звучали по каменным плитам коридора. Вскоре они достигли следующего помещения. Первое, что бросилось в глаза, — следы крови на полу, тянущиеся к каменному столу, уставленному различными орудиями — булавами, плетками всех мастей и размеров, металлическими прутьями и чем-то, что сложно было сразу опознать. Астарион невольно вдохнул глубже, его ноздри раздулись, а взгляд стал более хищным. Человек в центре комнаты обернулся на звук их шагов. У него были светлые волосы, а холодные голубые глаза казались ледяными. Всё его тело и лицо покрывали шрамы. Он оглядел девушек с головы до ног, оценивающе, почти нахально. Астариона он почти не удостоил вниманием, как будто тот был не более чем тенью. Его взгляд скользнул по жрице, ненадолго задержался на ней, а потом перешёл на Лауру, где и остановился, изучая её с особым интересом. Мужчина позволил себе легкую ухмылку и обратился к эльфийке: — Приветствую, дитя, — произнёс он, его голос был доброжелательным, как будто он встречал старых друзей. — Здесь редко кто бывает, кроме гоблинов. Лаура сразу заметила плетку в его руке и поняла, кто перед ней. Служитель Ловиатар, богини страданий. — Я Абдирак, — представился он с лёгким наклоном головы. — Ты тоже здесь для того, чтобы помочь с пленником? Девушка равнодушно пожала плечами. — Я уже показала им, на что способен мастер. Абдирак удовлетворенно кивнул, и в его глазах загорелся интерес. — Это хорошо, — сказал он, оценивающе разглядывая её лицо. — Меня пригласили их учить. Боль во всех её формах — это то, чем я живу. Но гоблины, увы, не умеют наслаждаться процессом… боль без цели — это ужасно, согласись. Лауре, на удивление, пришёлся по душе этот разговор. В её голове всё ещё пульсировали отголоски приятного возбуждения от пыток.  — Порой мне кажется, что мне слишком уж нравится чистая, нутряная боль, — сказала она тихо. — Но это пугает меня. Абдирак сделал шаг вперёд, его лицо оказалось так близко, что она ощущала его дыхание. Астарион недовольно хмыкнул, когда мужчина внимательно начал вглядываться в её глаза. — Прости, но я вижу… что-то в твоих глазах, — его голос звучал мягко и заботливо, как будто он пытался понять её сущность. — Тебе пришлось многое пережить, не так ли? Лауре вдруг захотелось выговориться, признаться этому человеку в своих страхах и тёмных желаниях. Почему бы и нет? Возможно, он действительно её поймёт. — Я — помешанная на крови извращенка. Я достойна только презрения, — Лаура опустила голову, чувствуя, как что-то тяжёлое сжимает грудь. Мужчина не ужаснулся. Он лишь сочувственно цокнул языком. — Не нужно стыдиться, дитя. То, что я вижу в твоих глазах, в твоей душе — это естественно. Мы все страдаем в эти тёмные времена, — он обвёл комнату руками. — И твоя душа испещрена рубцами тоски и боли. Прошу, позволь мне облегчить эту боль. Эльфийка с интересом уставилась на него. Возможно, он сможет утихомирить её внутренний голос, заставить его замолчать, хоть на время. — И как ты это сделаешь? Абдирак улыбнулся, и его глаза сверкнули фанатичной радостью. — Как учит нас Дева-Боль, богиня Ловиатар, — произнёс он, указывая на стол с инструментами. — Через покаяние, отмеренное моей искусной рукой. Астарион, не удержавшись, саркастически бросил: — Я должен это видеть. Отказ не принимается. Лаура метнула на него недовольный взгляд, на мгновение увидела как в его глазах промелькнуло что-то похожее на желание.  Девушка вновь повернулась к жрецу. Она усмехнулась, понимая, что Абдирак ни черта не углядел внутри её взгляда. Он видел в ней только объект для своих извращённых фантазий. Ему нравилось приносить страдания под благочестивым предлогом. С другой стороны, мысль о том, чтобы почувствовать, как хлыст обжигает её нежную кожу… в этом было что-то возбуждающее. — Ладно, — она наконец сказала, улыбнувшись. — Почему бы и нет. Абдирак радостно просиял, сложил кончики пальцев у груди и произнёс: — О, у меня есть на примете кое-что изысканное. Мы с Ловиатар желаем знать, как ты переносишь боль, радость моя. Астарион опять чуть слышно фыркнул. — И если ты её порадуешь, её милостивое благословение снизойдёт на тебя. Поверь мне, — голос Абдирака сочился соблазном, словно он приглашал её на свидание. Он указал на нишу в стене. — Сбрось с себя одежду, повернись к стене, и начнём.​ Лаура внезапно ощутила, как к щекам прилила кровь. Она не подумала, что придется раздеваться перед всеми. Глаза Шэдоухарт блеснули озорным огоньком, словно она с нетерпением ждала предстоящего зрелища. Что ж, шоу так шоу. Эльфийка скромно отошла в уголок, нехотя начала расстегивать пряжки и ремни доспеха. С глухим стуком он упал на пол, и она, медленно начала расшнуровывать рубашку, и её взгляд встретился с глазами Астариона. Он жадно следил за каждым её движением, на его губах играла чуть заметная улыбка. “Наслаждается, сволочь,” – подумала Лаура, внезапно чувствуя, как волна гнева смешивается с растущим смущением. Она рывком скинула рубашку, прикрыла рукой грудь и отошла к стене, как ей велели. Абдирак хищно осмотрел её бледную, тонкую фигуру, оценивающе задержав взгляд на прикрытой груди. Затем он приказал ей отвернуться к стене. В следующий момент последовал сильный удар чем-то тяжёлым, и Лаура вздрогнула, ощущая, как кровь тонкими струйками стекает по её коже. Но боль оказалась куда слабее, чем она ожидала. Смешно. Эльфийка чуть было не фыркнула, но голос жреца взорвался восторженным призывом: — Боль очистит тебя – не противься ей! Идиот. Он правда думал, что умеет причинять боль? Лаура не хотела разочаровывать его, поэтому, собрав весь свой актёрский талант, громко завыла и театрально взмолилась о милосердии. Абдирак явно проникся её страданиями, и, получая явное наслаждение, воскликнул: — Твой голос так сладко звучит, дитя моё. Продолжай! Лаура немного постонала для вида и тут услышала саркастический вопрос Шэдоухарт: — А ты присоединился бы к ней, знай ты, что ей не чужды подобные наслаждения, Астарион? Голос эльфа звучал крайне довольным: — Ну, у меня были надежды… Но его следующие слова утонули в новом ударе, обрушившемся на её спину. Её тело вновь содрогнулось, и она ощутила, как кровь заливается под пояс штанов. Но этот удар тоже оказался немногим сильнее предыдущего, и она разочарованно вздохнула. Дилетант. — Боль делает нас живыми! Упивайся ею! – в голосе Абдирака становилось всё больше восторженности. Лаура снова с максимальной правдоподобностью завопила, во всю мочь. Абдирак, похоже, был в экстазе. Он буквально упивался происходящим, возносил её боль как дар Ловиатар. — Твой голос так сладко звучит, дитя моё. Продолжай! Шэдоухарт с трудом сдерживала смех: — Ты только её до смерти не забей, жрец. Она мне ещё пригодится. Но Абдирак не обратил на это внимания: — Ты так прекрасно держишься… не сдавайся! — сказал он с чувством восхищения, и Лаура ощутила очередной удар, который оказался сильнее предыдущих. Она стиснула зубы, но все еще не могла назвать это болью, от которой хотелось бы кричать и корчиться. Пора заканчивать шоу. Преувеличенно дернувшись, изображая агонию, эльфийка завопила так, что эхо заполнило все помещение. — Вот так, дитя моё! Да, услышит тебя Ловиатар! – воскликнул жрец. — Ну и ну. Кто бы мог подумать, что в нашей Лауре окажется так много крови? – услышала она голос Астариона. — Только не облизывай так плотоядно губы, произнося эти слова, — саркастично ответила Шэдоухарт. Лаура внутренне усмехнулась. Крови действительно было много. Она чувствовала, как струйки стекают по спине. Её голова начала кружиться, пульс стучал в висках. Все же пытка была пыткой, хоть и не такой, как она ожидала. Слабость ощущалась все сильнее. Абдирак подошел к ней, развернул за плечи, его взгляд скользнул по её обнаженному телу, и он с чувством крайнего удовлетворения сказал: — Мое сладостное дитя, ты принимаешь боль как подобает истинно верующему. Я ощущал наслаждение Ловиатар с каждым ударом бича. Я горжусь тем, что привел тебя к покаянию. Внутри Лаура чувствовала разочарование. Она почему-то действительно надеялась, что боль сможет затмить всё то, что происходило с ней, что она почувствует хоть толику облегчения. Но нет — только горькое разочарование и зудящая мысль на подкорке: показать самому Абдираку, что такое настоящая очищающая боль. Но вместо этого она изобразила смирение и благодарность. — Благодарю. Мне понравилось. — Мне тоже, дорогое дитя. Сама Ловиатар возлюбила тебя и теперь желает благословить, — с торжественностью ответил Абдирак. Лаура повернулась, чтобы подобрать свою одежду, но Абдирак взял её за руку и тихо, с томной улыбкой добавил: — И от меня лично – спасибо. Это было воистину божественно. Она кивнула и попыталась наклониться за вещами, но внезапно ноги подкосились, и она бы упала, если бы не оказавшийся рядом Астарион. Он подхватил её аккуратно под руки и слегка встряхнул: — Какого дьявола, Лаура? Она подняла на него глаза, но в них не было злости, лишь усмешка и немного раздражения. Она ничего не смогла ответить и только уткнулась лицом ему в грудь. Кровопотеря была сильнее, чем она думала, все вокруг кружилось, и она боялась потерять равновесие. Астарион подхватил её на руки, и, перекинувшись несколькими словами с Шэдоухарт, решили найти место, где никто не сможет помешать. Спустя несколько минут они нашли какое-то помещение, заставленное коробками и ящиками. Лаура всё ещё была на руках у Астариона, и слышала, как рядом суетится Шэдоухарт, бормоча заклинания и вперемешку матерясь о неразумности всего происходящего. — Хотя бы спасибо за шоу, — саркастично сказала она. — Нам понравилось. Вдруг послышался звон доспехов и радостный голос Карлах: — А вот и вы! Мы наконец-то… Ни хера себе! Что тут произошло? Пока остальные объясняли Карлах и Лаэзель результаты их похождений, Лаура неспешно оделась. Она вздохнула, понимая, что очередные рубашка и штаны — на выброс. Столько крови точно не отстирать. Заклинания Шэдоухарт помогли, и голова уже не кружилась, а бока лишь слегка ныли. Она присоединилась к разговору. Карлах и Лаэзель рассказали, что нашли жрицу Кишку почти сразу — по запаху горелого. Она клеймила гоблинов знаком Абсолют. Каким-то образом распознав, что у гитьянки и тифлинга в голове паразит, она поманила их в часовню для конфиденциального разговора между "Верными". Но чего она хотела, они так и не узнали. — Потому что Лаэзель с одного маха снесла ей башку! — радостно подытожила Карлах. Затем, побродив по святилищу ещё немного, они обнаружили вход в тюрьму, но он оказался хорошо охраняем. Нужно было решать, что делать дальше. Лаура попросила позвать Гейла и Уилла, их помощь точно понадобится. Она решила, что пока посидит здесь — всё-таки не до конца ещё пришла в себя. Девушки, включая Шэдоухарт, пошли к выходу. Лаура опустилась на деревянный ящик, вытаскивая флягу с водой. Она сделала несколько глотков, чувствуя, как прохлада разливается по горлу, снимая остатки жара после "ритуала". Астарион всё так же смотрел на неё, будто изучая. В его взгляде таилось что-то большее, чем просто интерес. — А ты не перестаешь меня удивлять, — наконец сказал он, слегка наклонив голову. Лаура вопросительно подняла брови. — Если тебе нравятся такие развлечения, ты могла бы просто попросить меня, — продолжил он с игривой усмешкой, но затем его выражение лица изменилось, став более серьёзным и сосредоточенным. — Мне, конечно, доставило это все некоторое удовольствие. Хотя вид и запах твоей крови начали сводить меня с ума, — он притворно вздохнул, изображая сожаление. — Столько крови впустую пролилось. Я уверен, этот извращенец получил неисгладимое удовольствие. Ночью наверняка будет дрочить, вспоминая об этом.  Лаура не удержалась и рассмеялась, слегка толкнув его кулаком в плечо. — О, ты и вправду мерзок, — сказала она, в её голосе звучала смесь упрека и насмешки. Астарион тоже засмеялся, но его взгляд оставался серьёзным. Он склонился чуть ближе, заглядывая ей в глаза: — Но, радость моя, чего ты хотела этим доказать? Лаура слегка пожала плечами, отводя взгляд. Раскрывать душу кому бы то ни было ей расхотелось. — Может, я этого заслуживаю? — произнесла она, легкомысленно улыбнувшись, а затем добавила, наиграно томным голосом. — Может, я была очень-очень плохой девочкой, и меня надо наказать? Эльф приложил ладонь к лицу, будто испытывая притворный ужас. — Дорогая моя, ты хоть знаешь, как пошло ты порой звучишь? Они оба рассмеялись, но что-то в атмосфере изменилось. Лаура почувствовала, как напряжение вокруг них стало более ощутимым. Астарион пересел к ней ближе, его лицо оказалось совсем рядом. Его губы были всего в нескольких сантиметрах от её, и эльфийка почувствовала, как сердце вдруг забилось сильнее, по спине прошла лёгкая дрожь.  — Знаешь, я уже начал скучать по тебе, — сказал он тихо, почти шепотом. Его рука мягко, но уверенно легла ей на талию, словно он считал её своей по праву. Лаура закрыла глаза, когда его пальцы нежно коснулись её скулы. Она затаила дыхание в ожидании следующего шага, поцелуя, который, казалось, вот-вот произойдет. Но внезапно тишину разорвал громкий голос Карлах: — А вот и мы! Астарион с лёгким раздражением выругался под нос. Лаура открыла глаза, момент был испорчен. Он убрал руки, и она быстро поднялась, возвращая себе привычное выражение лица, холодное и решительное. Она оглянулась на подошедших. Всё это было лишним. Сейчас нужно было сосредоточиться на главной цели — стереть это место с лица земли, уничтожить всех, кто стоит у них на пути. — Что ж, все в сборе, — произнесла Лаура, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Пора завершить начатое.