Отрекаюсь!

Who is the master? Who is the slave?

Treat me like a curse

And tell me I'm your savior

I'll never know the stranger

I used to know so well

Waiting for your answer

Is a kind of torture

Could I grow accustomed to this kind of hell?

Лаура возвращалась в лагерь довольная собой, беспечно помахивая так и не надетыми бриджами. Рубашка едва прикрывала ягодицы, однако её это сейчас совершенно не волновало. Сдержаться стоило ей огромных усилий, но всё-таки она это сделала. Этот эльф, пускай и напыщенный самовлюблённый индюк, вызывал у неё мучительное желание и сильнейший интерес. Но сегодня он однозначно получил по заслугам. Теперь пусть думает дважды, прежде чем повторять подобное. Все его манипуляции ею попадали точно в цель, она призналась себе, что запала на него с того самого укуса. Он сводил её с ума и одновременно приводил в ярость. — Так-так-так, вечера в лагере становятся всё интереснее и интереснее, — раздался насмешливый голос Шэдоухарт. Лаура растеряно моргнула, ощутив, как кровь приливает к щекам. Возле костра на бревне сидели Шэдоухарт и Карлах. Между ними стояла откупоренная бутылка, на тарелке лежали фрукты. Карлах в своей грубоватой манере радостно подозвала её: — О! А вот и наша героиня! Давай, подваливай к нам. Эльфийка нехотя повернулась к ним. — Дайте портки хоть напялю, а то некомфортно с голой задницей разгуливать, — пробормотала она, всё ещё держа бриджи в руке. Шэдоухарт хихикнула: — Не переживай, здесь все свои. Лаура лишь покачала головой, но тоже не смогла удержаться от смеха.  — Значит, ты всё-таки воспользовалась моим советом? — с лукавой улыбкой спросила жрица, как только Лаура закончила одеваться. — В каком-то смысле, — эльфийка пожала плечами, не желая вдаваться в подробности, но оставляя место для догадок. Карлах быстро налила Лауре вина и вмешалась: — Ну давай, не тяни. Я уже догадываюсь, о чём речь, но всё равно хочу услышать это от тебя во всех грязных подробностях! — Ну так, что? — допытывалась Шэдоухарт.  — Скажем так, отыграла на флейте не всю мелодию… — ответила Лаура и многозначительно подняла брови.  — Вот как? — шаритка надула губки в притворной жалости. — Бедненький, за что ж ты его так? Лаура на миг задумалась, стоит ли рассказывать всё. Но настроение было отличным, и ей действительно надоело держать всё в себе. Она поведала им историю с самого начала — с первого укуса, опустив лишь детали о Тёмном голосе. И так эта сторона всех напрягала, не стоит поселять в их головах мысль, что однажды и они могут оказаться в опасности. Карлах захохотала так громко, что Шэдоухарт и Лаура зашикали на неё. — Я так и знала, что не просто крови попить тянется! Но, честно говоря, ты знаешь толк в мести, подруга. Браво! — Карлах одобрительно кивнула. Лаура не могла сдержать легкую улыбку — это ей льстило. Разговор плавно перешел в обсуждение любовников и любовных похождений. Но ей нечего было рассказать. Тоска вновь медленно закрадывалась в душу. Это так глупо — понимать, что опыт в этом деле есть, но ни лиц, ни имён, ни чувств она не помнит, лишь смутные ощущения… Она вновь нахмурилась, погрузившись в свои мысли. Из своих раздумий её вывело дружное хихиканье подруг. Девушка удивлённо посмотрела на них. Они многозначительно стреляли глазами в сторону. Лаура скосила взгляд и увидела Астариона, возвращающегося в лагерь. На его лице не было явного смятения, но она заметила, как его взгляд на мгновение изменился, прежде чем он вновь принял маску равнодушия. Он остановился, словно не ожидая увидеть их здесь, и после нескольких секунд раздумий направился к костру. Лаура приподняла брови, её губы дрогнули в усмешке. Она не была уверена, слышал ли он их разговор или просто пришёл в нужный момент. — Так-так, дамочки, предаёмся разврату на ночь глядя? — его голос был, впрочем как и всегда, язвительным. Изрядно подвыпившие жрица и тифлинг снова загоготали, даже не пытаясь понизить голос, чтобы не разбудить остальных. — О да, сидим тут, наслаждаемся прекрасным вином и ночью… А ты разве не хочешь насладиться тоже, Астарион? — с намеком, нахально улыбаясь, ответила Шэдоухарт. Глаза эльфа мгновенно потемнели от злости. Он сжал челюсти, но промолчал, бросив лишь мрачный взгляд в сторону Лауры. Теперь у неё практически не осталось сомнений в том, что он всё-таки слышал их разговор. Карлах громко зевнула, потягиваясь: — Ладно, мне точно пора спать. Лаэзель точно перережет всем нам глотки, если мы снова профукаем день, — пробормотала она, поднимаясь на ноги. Шэдоухарт последовала за ней, оставив Лауру и Астариона наедине у костра. Эльфийка несколько минут играла в гляделки, но это быстро ей наскучило, и она собралась уходить спать. Но как только она начала подниматься, Астарион рванулся к ней и грубо схватил за волосы, заставив запрокинуть голову назад. Его рубиновые глаза горели гневом. — Что? Перегрызешь мне глотку? Ты же говорил, что я нужна тебе живой, - её слова сочились ядом и ехидством.  — Я бы тебе напомнил, что личная жизнь — это не то, что выставляют напоказ, — его голос был глухим и угрожающим. — Но видишь ли, я такой же мерзавец, как и ты. Меня не волнует, кому и что ты рассказываешь, но я не потерплю унижений и насмешек над собой. В моей жизни их и так было предостаточно. Лаура спокойно встретила его взгляд, даже не пытаясь освободиться. — Ой, господин судья, а мне казалось, вам понравилось, — Лаура продолжала дерзить, не обращая внимания на его явный гнев. — Знаешь, ты был прав, это была незабываемая ночь. А теперь, будь добр, отпусти мои волосы, если ты передумал меня убивать, — добавила она уже с угрозой. Она попыталась дернуться, но он потянул волосы ниже, запрокидывая её голову ещё сильнее. Он наклонился к её шее так близко, что она ощутила его дыхание на коже. Сердце Лауры затрепетало, как пойманная в силок птица. Астарион чуть слышно ухмыльнулся, почувствовав её пульс. Затем рывком поставил её на ноги и, крепко сжав руками её ягодицы, прижал к себе. Дыхание Лауры сбилось — его бедра плотно прилегали к её, и она явственно ощутила его желание. Он склонился к её уху: — Знаешь, я бы мог сейчас уволочь тебя обратно в лес или оттрахать прямо здесь, чтобы ты поняла, каково это — дразнить меня. Но вместо этого я заставлю тебя помучаться. Я знаю, что ты хочешь меня, — его пальцы еще сильнее сжались на её ягодицах, причиняя боль. — И я сделаю так, что ты будешь умолять меня об этом. А пока — спокойной ночи. Он грубо поцеловал её, не заботясь о том, что делает ей больно, прихватив клыком её нижнюю губу. Лаура почувствовала металлический привкус крови. Ухмыльнувшись, она приняла правила его игры и ответила на поцелуй также грубо, укусив его так сильно, что он зарычал от неожиданности. Внезапно он отстранился. Алые глаза опасно сверкнули. Он вытер кровь с губы. — Да уж, ты полна сюрпризов. А теперь уходи, пока я действительно не накинулся на тебя. Лаура хотела ответить ему с вызовом, но что-то в его словах и взгляде остановило её. Она молча направилась к своей палатке.

***

“Нахалка! Маленькая дрянь!” — мысли обжигали Астариона, как яд. Он ходил по своей палатке, раздражённо потирая виски, вспоминая сцену, которая раз за разом прокручивалась у него в голове. Как она могла так с ним поступить? Как могла позволить себе смеяться над ним перед Карлах и Шэдоухарт?  Ему не давала покоя картина их хихикающих лиц, насмешливых взглядов. Каждая из этих улыбок была, как удар по его самолюбию. Он приближался к лагерю, когда услышал громкий и весёлый разговор девушек. Они даже не старались приглушить голоса, и Астарион уловил практически каждое их слово. Конечно, ей было весело. Как же — “отыграла на флейте не всю мелодию” — он слышал этот разговор от и до, и всё его нутро кипело от гнева. Её неосторожные шуточки на публику — это было больше, чем просто оскорбление. То, что она рассказала о их ночных “развлечениях” — это его не особенно беспокоило. Даже наоборот: теперь никто не рискнёт претендовать на её тело и ночи с ней. Но она осмелилась унизить его. А унижений он терпеть не мог, не теперь, когда был свободен. Свободен. Это слово всё ещё звучало странно в его мыслях. Два века он принадлежал Касадору, как вещь. Он приводил жертв своему господину, ублажал его гостей по приказу, терпел всё, что с ним делали. Теперь всё было иначе. Впервые в жизни он выбрал кого-то не для Касадора, а для себя. Это было что-то новое, почти захватывающее. Она должна принадлежать ему — даже не потому что он так хочет, а потому что он этого заслужил. За все те годы, когда он был ничем, когда его тело и воля не принадлежали ему.  Астарион остановился у входа в палатку, глядя в темноту лагеря. То, что произошло в лесу, конечно, вызвало у него лёгкую досаду, но больше забавляло. Эльфийка оказалась изобретательной в своей мести, это даже вызывало у него восхищение. В конце концов, такая игра в кошки-мышки только подогревала его интерес. Но игра — это только часть. Лаура… Да, её кровь приносила силу, ощутимую и реальную, но дело было не только в этом. Ему нравилось, что она хотела этого. Она хотела его, боролась, сопротивлялась, но в конце концов поддавалась. И именно это вызывало в нём новое ощущение — сладкое, томительное чувство власти. Она хотела, чтобы он пил её кровь. Её пульс учащался, когда он приближался к ней. Это не было страхом — это было предвкушением. И в те моменты, когда он кусал её шею, когда тянул из неё жизнь — он чувствовал себя всемогущим. Но как удержать её? Она была свободолюбивой, дикаркой по натуре. Астарион знал, что нельзя давать ей понять, как сильно он её желает. Важно поддерживать игру. Давать ей ровно столько, чтобы она не сорвалась с крючка, но не позволять ей думать, что она действительно может им управлять. Он должен оставаться хищником, а не жертвой. Фантазии просачивались в его мысли, смещая всё остальное на задний план. Астарион закрыл глаза и позволил себе погрузиться в этот сладкий омут. Он представлял Лауру под собой — её горячую кожу, тяжёлое дыхание. Он прижимает её к земле, руки скользят по её телу, чувствуя её теплоту, её податливость. И вот его губы находят шею, он медлит на мгновение, слушая стук её сердца. Лаура знает, что он сделает, и не сопротивляется — она хочет этого сама. Он впивается клыками в её шею, и тёплая кровь начинает пульсировать под его губами. Он пьёт её, ощущая, как она дрожит под ним, как её спина выгибается, отвечая на каждый его толчок. Она вся его — каждый вздох, каждый стон принадлежит ему. С каждым глотком её крови он становится сильнее, захватывая её тело и душу. Астарион открыл глаза, возвращаясь к реальности. Всё должно быть тщательно продумано. Она должна оставаться рядом. Лаура ему нужна не только как объект желания или удовольствия. Она стала тем, кто поддержал его, когда открылось, что он вампир, когда остальные могли отвернуться. Её поддержка ему необходима. Эльфийка может стать его союзником, той, кто будет рядом, если что-то пойдет не так. Важно сохранить её доверие, чтобы в трудную минуту он не оказался один против всех.

***

Лаура лежала в своей палатке, безуспешно пытаясь уснуть. Тело горело, будто каждое касание Астариона оставило огненные следы на её коже, а губы всё ещё ощущали его поцелуй. Воспоминание о его словах жгло не меньше. Он все еще эхом отдавались в её голове: “Ты будешь умолять меня…” Она знала, что он говорил это с намерением поиздеваться над ней, заставить желать его так, как никогда прежде. И что хуже всего — эти слова не были пустой угрозой. В глубине души Лаура осознавала, что в его словах была доля правды. Она чувствовала это в жаре, разливающемся по телу, в покалывании на губах и в болезненном томлении, которое только усиливалось. Что, если она однажды и правда придет к нему? Эти мысли заставляли её ненавидеть и одновременно желать этого ещё больше.  Внезапно её мысли прервались — снаружи раздались шаги. Лаура приподнялась и прислушалась. В лагере было тихо, но кто-то говорил у костра. Она осторожно выбралась из палатки и увидела, как Уилл разговаривает с кем-то. Это была драконорожденная — высокая и статная, с миловидной мордочкой и скрипкой за спиной. — Кто ты такая? — спросила эльфийка, её голос прозвучал настороженно. Незнакомка повернулась и тепло улыбнулась, чуть наклонив голову в знак приветствия. — Квил Грутсланг, — представилась она мелодичным голосом. — В ближайшем времени — автор изданного сборника песен «Романтика древнего Абейра: песни драконьей любви». Если, конечно, доберусь до Врат Балдура со своей рукописью. Лаура кивнула, внимательно оглядывая её. Уилл стоял рядом, словно ожидая приказов. — Можешь идти спать, — сказала она Уиллу. — Мне все равно не спится. Я подежурю. Уилл, посмотрев на Лауру, неохотно кивнул и отправился к своей палатке, оставив их наедине. Как только Уилл ушёл, Квил продолжила. — О, радость, радость! Лагерь — и, милостью Огмы, дружелюбные лица. Мерзкие гоблины здорово меня отделали, да ещё и штаны сперли, услышав, как я пою «Несмышленую любовь». У тебя не найдётся постели для заблудившегося менестреля? Я могу отплатить за ночлег музыкой, если тебе такое интересно. Лаура коротко улыбнулась, её напряжение понемногу спадало. — Здесь опасно путешествовать одной, — сказала она тихо. — Знаю, — вздохнула Квил. — Меня уже не первый раз грабят. Радоваться приходится только тому, что я жива. Лаура посмотрела на неё — бард казалась немного наивной, но это придавало ей какой-то странной очаровательности. — Здесь ты найдёшь место у огня и безопасность, — наконец сказала Лаура, указывая на свободное место рядом. — Спасибо. Я всего на одну ночь, а потом уйду, честно, — Квил поспешно сняла скрипку, осматривая лагерь с признательностью. — Я, конечно, холоднокровная, но ужасно быстро замерзаю, так что тепло костра сейчас — лучший дар. Лаура не ответила. Она позволила Квил устроиться у огня и наблюдала, как та улеглась, свернувшись клубком, и вскоре задремала. Сидя у костра, она время от времени бросала взгляды на Квил, прислушиваясь к тихому дыханию спящей девушки. В мыслях вновь всплывали прикосновения Астариона, его клыки, скользившие по её шее, и его обещание заставить её молить о большем. Время шло, и Лаура чувствовала, как её веки становились всё тяжелее. Она пыталась бороться со сном, но мысли становились всё более вязкими и тянули её в омут. Она снова ощутила ту жгучую жажду, которая скреблась внутри, не давая ей забыться. Эльфийка боролась с этой вязкой тьмой, пытаясь удержать себя на поверхности… но силы покинули её. Лаура открыла глаза и резко вздрогнула. Она была не в своей палатке. Она стояла, но не понимала, где именно. Она стояла над телом… мёртвым телом Квил. Та, что всего несколько часов назад доверчиво просила о ночлеге, теперь лежала на земле в лужах собственной крови, изуродованная до неузнаваемости. Её кровь покрывала Лауру — тёплая, как объятия старого друга. Эльфийка сделала шаг назад, чувствуя, как её сердце бешено колотится в груди. В голове стоял ужасный гул, от которого не было спасения. Она ничего не помнила — ни того, как оказалась здесь, ни того, что сделала. Она опустила взгляд на свои руки. Кровь была повсюду — на руках, на одежде, на земле под ногами. Её взгляд скользнул по телу. Труп Квил был изрезан, её раны говорили о том, что убийца не остановился даже тогда, когда она уже была мертва. Лаура почувствовала боль в правой руке. Она сжимала клинок, который, казалось, стал продолжением её тела. Её рука болела от ударов, которые она наносила снова и снова. “Я… это я сделала? Что за чудовище живет во мне?” — проносилось в её голове, когда ужас от содеянного начал оседать. Она не могла понять, как оказалась в этом кошмаре. Тёмный Соблазн. Его голос был всегда рядом. Он всегда был внутри неё. Этот назойливый шепот, что заставлял её руки двигаться в кровавом танце, заставлял её терзать тело несчастной незнакомки. Лаура опустилась на колени перед телом, чувствуя, как боль в голове усиливается. Но сейчас не было времени размышлять. Остальные могли проснуться в любую минуту, и когда они увидят тело, обвинения посыплются мгновенно. Лаура сделала глубокий вдох. Её злодеяние было явным. Как свет восходящего солнца. Но она не станет прятаться. Она должна будет встретиться с остальными лицом к лицу. Даже если это будет означать конец. Солнце взошло, окрасив лагерь в нежные, золотистые оттенки. Лаура сидела на земле, прижав голову к коленям; её руки были покрыты кровью, а волосы, некогда белые, почти полностью стали бордовыми от крови и прилипли к лицу. Кровь блестела в свете растущего дня, труп Квил всё так же лежал возле её ног.  Лагерь постепенно начинал просыпаться. В таком состоянии её и застала Шэдоухарт. Её лицо отразило шок, но вместо страха в глазах проскользнул холодный интерес.  — Ещё одна бродяжка раньше времени сыграла в ящик, — произнесла она, обводя взглядом жуткую сцену. — Интересно, как это случилось. Шэдоухарт прищурилась, её внимательный взгляд задержался на Лауре, запятнанной кровью, ожидая объяснений. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь треском тлеющего костра. Лаэзель появилась следом, её лицо сохраняло привычную непроницаемость. Она оценивающе посмотрела на происходящее, в её глазах не было ужаса, лишь интерес. — Т-цк, — спокойно произнесла она. — Надеюсь, объяснение окажется не таким неуклюжим, как это убийство. Астарион, внезапно возникший рядом с ними, внимательно смотрел на Лауру. Его взгляд сочетал настороженность с примесью праздного любопытства. — Не могу не заметить, — сказал он, когда приблизился, — что одна из нас с головы до ног в крови. Итак… Лаура? Лаура медленно подняла взгляд, в её голосе дрожала неуверенность. — Мне кажется, я убила её, — произнесла она, словно сама не веря в свои слова. Взгляд её блуждал по лицам спутников, ища в них ответы, не в силах понять, что произошло. Она снова посмотрела на свои руки, с которых капала кровь, и на изуродованное тело рядом с ней. Шэдоухарт, всё ещё настороженная, скрестила руки на груди и произнесла: — Кровь говорит сама за себя. Но зачем? — Моё тело не подчинялось мне; это было похоже на припадок, — прошептала Лаура, чувствуя, как её охватывает чувство безысходности. Тишина вокруг становилась всё более гнетущей, и её собственное дыхание казалось слишком громким. Жрица прищурила глаза, внимательно изучая её. — Этот паразит очень сильно влияет на тебя, — произнесла она, но в её словах звучало беспокойство. Лаура почувствовала, как внутри неё что-то шевелится, словно тень, затаившаяся в её сознании. Это был точно не паразит. Она знала, что это было нечто большее — что-то глубинное и алчущее крови. Темный Соблазн пробудился, и в этот раз он не оставил ей выбора. Она чувствовала, как он смакует жертву. Сознание радостно ухватилось за это оправдание. Лауре не хотелось сейчас открывать правду.  — Я… я не знаю. Возможно, это из-за личинки, — эльфийка неуверенно кивнула головой.  Шэдоухарт не отводила взгляда, в её глазах читалось множество эмоций — и настороженность, и интерес, и даже тень сочувствия. — Даже если это и правда червь, всё выглядит весьма странно. Я буду наблюдать за тобой, — её слова прозвучали с угрозой, и Лаура почувствовала, как холодок пробежал по спине. В воздухе повисло неловкое молчание. Лауру оставили в покое, и она осталась одна, глядя на свои окровавленные руки. Мысли снова устремились к ужасам, что она совершила. Спутники начали обсуждать, что делать с телом. Вскоре они решили закопать тело Квил подальше в лесу. Лаура вспомнила о другой жертве — белке, которую она также убила. После того как в лагере всё улеглось, и разговоры о произошедшем утихли, она незаметно отнесла труп белки и закопала его рядом с Квил. — Я клянусь, — произнесла она в тишине, её голос звучал решительно. — Я обрету контроль и спасу следующую невинную жертву.  Но в тот момент её инстинкты запротестовали, они будто кричали, что эта мысль была не более чем самообманом. Темный Соблазн вернётся. Лаура чувствовала, как снова накатывает слабость, как будто мир вокруг неё вращается в безумии. Она понимала, что вот-вот снова потеряет сознание, погрузившись в тьму.

***

Астарион не испытывал страха или отвращения, глядя на изуродованное тело барда. Ему всегда было чуждо подобное. Его природа, его прошлое давно выковали в нём холодное безразличие к смертям. Но Лаура… Она озадачила его. Это не просто жажда крови или мимолётный всплеск ярости — в её поступках было что-то дикое и хаотичное. Он видел это раньше. Тогда, в роще, когда она пнула белку с неожиданной жестокостью. А потом, когда она кинулась на него с кинжалом. Она могла бы убить его тогда. И, возможно, убила бы, если бы её не остановили. Это чувство до сих пор не покидало его, но не пугало. Скорее, оно манило его к ней ещё сильнее. В её жестокости было что-то одновременно и устрашающее, и притягательное. Когда они с Шэдоухарт и Лаэзель обнаружили Лауру, она выглядела как потерянный ребёнок, с лицом, на котором читались растерянность и отрешенность. Потом остальные спутники подтянулись на шум. Бурные обсуждения, как поступить, предсказуемые страхи и предположения. Кто-то говорил о влиянии личинки, кто-то о тёмных силах. Астарион не принимал участия в этих разговорах. Ему было всё равно. Смерть драконорожденной не вызывала у него никаких эмоций. Её тело было закопано подальше в лесу. Группа решила остаться в лагере на весь день, чтобы восстановить силы и порядок после потрясения. А Лаура? Она сидела на том же месте, где её оставили, словно статуя в скорбной позе. Никто не подходил к ней, не пытался утешить или разобраться в её состоянии, но и он тоже. Астарион не боялся её. Напротив, в этом новом витке безумия он увидел нечто полезное. Если группа вдруг ополчится против неё, он будет тем, кто протянет руку помощи. Она будет благодарна, и это укрепит её доверие. Он уже предвкушал, как её благодарность станет ещё одним шагом к тому, чтобы она полностью принадлежала ему. Однако эльф задумался, как аккуратно подступиться к Лауре. Вчерашний вечер оставил их отношения, мягко говоря, натянутыми, и он не был уверен, что она отошла от всех этих событий. А теперь её мёртвый взгляд… Он уже знал этот взгляд, не суливший ничего хорошего.  Сейчас точно не время торопиться. Охота казалась подходящей возможностью отвлечься и обдумать всё. Но когда он вернулся спустя несколько часов, увидел, что Лаура исчезла. Только кровавые следы остались на том месте, где она сидела, и никто из спутников не заметил её ухода. Гейл и Лаэзель всё же выразили некое желание помочь в её поисках, но на случай, если девушка сама не объявится к вечеру. Гейл в своём обычном тоне забормотал что-то про цереморфоз и влияние личинки, но Астариона это раздражало до крайности. Он не нуждался в этих теориях.  — Да, ситуация, конечно, отвратительная, — бубнил Гейл. — Но лучше дать ей время побыть одной. Если не вернётся, тогда будем думать. Астарион едва сдержался от колкости в ответ. Не дождавшись помощи, он отправился на поиски сам. Он нашёл её в лесу возле свежей могилы драконорожденной. Лаура лежала без сознания, вся в засохшей крови, пальцы испачканы землёй. Он на мгновение замер, всматриваясь в её лицо — жива ли? Она дышала. Едва, но дышала. На мгновение что-то похожее на жалость проскользнуло в его душе, но он тут же отмахнулся от этого чувства. Он поднял её на руки и направился к реке. Пока он шёл, его мысли кружились вокруг одной странной идеи: почему сейчас он не испытывает желания испить её кровь? Момент был бы идеален, но, глядя на её безжизненное тело, он понял, она не вызывала у него привычной жажды, только слабое чувство беспокойства. Он осторожно положил её на траву у воды. Астарион на мгновение задумался, что делать дальше, окинул эльфийку взглядом. Она была в той же рубашке и бриджах, что и вчера, но теперь они были пропитаны кровью до такой степени, что отстирать их точно не получится.  Он вздохнул и решил сходить за вещами. Он быстро вернулся в лагерь, незаметно проник в её палатку — возле зеркала обнаружилось полотенце, брусок мыла и расческа, в рюкзаке отыскалась чистая рубашка.  Так же незаметно он покинул лагерь и вернулся к реке. Лаура всё ещё лежала без сознания на том же месте. Астарион опустился на колени рядом с ней, впервые за долгое время ощутив, как странно и по-человечески это — заботиться о ком-то. Чувство было новое и неприятное.  Ловкими пальцами, не теряя времени, он быстро расшнуровал её рубашку. Его руки двигались механически — сказывался многовековой опыт. Ткань легко поддалась, и он быстро стянул её с Лауры и откинул в сторону. Штаны постигла та же участь — без лишних церемоний. Его взгляд скользнул по её обнажённому телу. На фоне дневного света её кожа казалась почти прозрачной, как у фарфоровой куклы. На мгновение в нём вспыхнуло жаркое воспоминание. Те самые губы, которые ласкали его с обжигающей страстью, нахальность её взгляда, руки, что нежно касались его лица. Но он тут же нахмурился и отбросил эту мысль прочь. Сейчас не время для этого. Окунув полотенце в холодную воду, Астарион начал осторожно стирать кровь с её лица. Его движения оказались удивительно мягкими, почти нежными, но с каждой минутой он чувствовал, как в нём поднимается раздражение. Он ненавидел эту мягкость в себе, но почему-то не мог заставить себя быть грубее. Отмыв лицо и шею, он приступил к рукам, проводя по ним тканью так, будто пытался стереть что-то большее, чем следы недавней резни. Он как мог отмыл её волосы от засохшей крови, и вновь поразился тому, как странно было заботиться о ком-то так. Забота была чужда ему. Но всё же что-то внутри удерживало его от того, чтобы бросить её прямо сейчас. Закончив, Астарион поднял чистую рубашку и аккуратно надел её на Лауру. Вновь подхватив её на руки, он направился в сторону лагеря. Веки девушки дрогнули, затем она распахнула свои разноцветные глаза и замерла, глядя на него с непониманием. Осознание, а затем страх, вспыхнули на её лице, когда она резко вскрикнула и попыталась вырваться. Астарион тут же остановился и аккуратно опустил её на землю. Эльфийка вскочила на ноги, оглядываясь вокруг, как дикое животное, которое вот-вот снова бросится на утёк. Она осмотрела себя и обнаружила, что на ней лишь рубашка. Её взгляд метнулся к его лицу, а затем вниз — на чистые руки, на чистое тело. — Ты меня что, убивать несёшь в лес? — голос Лауры дрожал, полный страха, который он никогда раньше не видел в ней. Астарион поднял руки, показывая, что он безоружен и не собирается причинять ей вред. В его глазах мелькнула искорка раздражения. — Вот она благодарность, дорогуша, — он наигранно обиженно поджал губы. — Потратил полдня, ища тебя, потом отмывал от крови. А ты меня в убийцы записала? Эльфийка остановилась, уставившись на него в замешательстве. Напряжение всё ещё сковывало её тело, готовое в любой момент сорваться с места, но его слова, казалось, зацепили что-то внутри. В её взгляде проблеснула неуверенность, и она сделала осторожный шаг вперёд. — Зачем ты это сделал? — спросила она, её голос был тихим, но в интонациях проскользнула скрытая неприязнь. — Ты думаешь, что если позаботишься обо мне, я сразу упаду в твои объятия? Он усмехнулся, его клыки блеснули в дневном свете, как напоминание о том, кем он был на самом деле. — Ах, милая моя, — в его голосе прозвучала насмешка. — Как же ты себя переоцениваешь. — Он покачал головой с притворной досадой. — Но я запомню на будущее: больше не стану тебе помогать. В следующий раз оставлю тебя зверям или, может, позволю кому-то добить тебя.  — В следующий раз… — голос Лауры сорвался, и она побледнела. Как будто что-то сломалось внутри неё, она ссутулилась, тяжело опускаясь на землю. Голова уткнулась в колени, руки сжались вокруг головы — словно она пыталась спрятаться от самого мира. Её едва слышные слова, полные отчаяния, долетели до его острого слуха. — Я не смогу… Я не смогу остановиться… Это снова случится… Я должна… должна… Астарион внимательно наблюдал за ней, понимая, что это был страх не за себя, а за тех, кого она может погубить. И всё же, его собственные чувства оставались тщательно спрятанными за привычной усмешкой. Он подошёл ближе, и его рука мягко коснулась её плеча. — Ну что ты, радость моя. Одной бродяжкой больше, одной меньше, — его голос звучал мягко, но с привычным сарказмом. — Мы же пачками косим всякую нечисть и злодеев. И ничего, как видишь, живём дальше. Лаура посмотрела на него серьёзно, её лицо выражало смесь изнеможения и внутренней боли. Её взгляд задержался на окровавленной одежде, которая валялась неподалёку. Медленно, с каким-то мрачным спокойствием, она подошла, подняла мыло и расчёску. Одежду, залитую кровью, она сложила и придавила большим камнем, словно пыталась заточить собственные воспоминания под его тяжестью. Они вернулись в лагерь в тишине. Лаура тихо проскользнула к своей палатке, не поднимая глаз. Но перед тем как скрыться за пологом, она замерла и оглянулась на него. Её губы дрогнули, и она прошептала: — Спасибо. В этот момент что-то внутри него сжалось. Его редко благодарили за что-то — практически никогда. И это простое “спасибо” прозвучало как признание, как нечто большее, чем просто благодарность за заботу. 

***

Лаура вернулась в палатку. Здесь всё было тихо и спокойно, как будто кошмара, произошедшего ночью, вовсе не было. Она села на лежанку и закрыла глаза, чувствуя, как тихая усталость наваливается на плечи. Она нашла оставшуюся одежду и оделась, стараясь не думать о том, что произошло. Что делать дальше? День тянулся бесконечно. Солнце только начинало склоняться к горизонту, обещая ещё долгие часы перед наступлением ночи. А ночь пугала её больше всего. Ей не хотелось спать. Страх снова потерять себя, как прошлой ночью, сжимал её сердце в железных тисках. Страх, что кошмар повторится вновь, был слишком силён. Лаура села на свою лежанку и обхватила колени руками. Прошло какое-то время, но тишина начала на неё давить. Снаружи доносились звуки жизни лагеря — кто-то разговаривал у костра, слышались шаги, шорохи, готовили еду. Однако мысль выйти из палатки была пугающей. Она боялась увидеть взгляды своих спутников. Кроме Астариона. Мысль о нём вспыхнула неожиданно. Когда она очнулась, то подумала, что он пришёл закончить грязную работу, но он открылся с неожиданной стороны. Заботился о ней. Возможно, он заступится за неё так же, как она защитила его, когда все вокруг посчитали его жадным до чужой крови чудовищем. Губы эльфийки дрогнули от усмешки: и кто же теперь более кровожадный? С этими мыслями Лаура наконец решилась выйти из палатки. На улице ничего не изменилось. Лагерь был как всегда спокоен. Возле своей палатки неподалёку сидела Шэдоухарт в привычной позе медитации. Она первой заметила Лауру и приветственно кивнула, её взгляд был спокойным, без намёка на осуждение. — О, ты уже здесь? Мы и не заметили, когда ты вернулась, — голос Шэдоухарт прозвучал мягко, с дружелюбной улыбкой. Лаура почувствовала облегчение. Значит, Астарион не хотел афишировать свою заботу. Она решила оставить это в тайне и ответила: — Да, пару часов как. Я жутко проголодалась. Но я так боялась… — Вот и славно, что мы тебе оставили хорошую порцию рагу! — перебила радостным голосом Карлах. Уилл молча подошёл к ней, протянув тарелку с едой. Он старался не смотреть ей в глаза, голос был немного напряжённым, но не враждебным. — Оно слегка остыло, но всё ещё съедобно. — О, это ничего страшного! — поспешно ответила Лаура, усаживаясь на бревно. На какое-то время наступила тишина. Никто не пытался заговорить, никто не смотрел на неё слишком пристально. Спутники будто намеренно делали вид, что всё в порядке, не навязываясь. В душе Лауры потеплело. Страх постепенно отступал. Закончив, она поднялась и тихо произнесла: — Спасибо. Эта благодарность была не только за еду. Она благодарила их за понимание — пусть и холодное, но всё же поддерживающее. Гейл, сидевший в тени своего тента с книгой, поднял глаза и с улыбкой отсалютовал: — Расслабься, — произнёс он с лёгкой иронией. — Всё будет хорошо. Лаура впервые почувствовала себя лишней в лагере. Вокруг все продолжало жить своей обычной жизнью, но для неё в воздухе витала тень напряжения. Она не могла ни расслабиться, ни подойти к кому-то, чтобы поговорить о чем-то непринужденно. Побродив по лагерю, она занялась привычной рутиной: отсортировала травы для зелий, перемыла посуду и развесила кружки для просушки. Солнце только начинало садиться, заливая все вокруг мягким светом. Уилл, наконец, потянулся к полевой кухне — настала его очередь готовить ужин. Лаура, уставшая от безмолвия, решила, что было бы неплохо нормально помыться. Она быстро нырнула в палатку за полотенцем и мылом, а затем незаметно ушла к реке, к небольшому водопаду, где они обычно мылись. Здесь сейчас было пусто, и она облегченно вздохнула, ощущая, как уходит напряжение. Быстро сбросив одежду, Лаура зашла в воду. Речка была мелкой, вода была прохладной и едва доходила ей до талии. Кожа покрылась мурашками, но Лаура с наслаждением подставила голову под струи водопада. Каждая капля казалась ей освобождением от гнета мыслей о том, что она сотворила. Но даже сейчас, в этом уединении, воспоминания о той бедной девушке, которую она убила, преследовали её. Мысли о смерти гложили её душу, вызывая болезненные муки. Почему она умерла? Эта загадка не оставляла её в покое, и сердце колотилось в груди всё быстрее. Внезапно что-то хлопнуло, и на берегу появилось уродливое существо. Лаура прищурилась и подошла ближе. Существо напоминало гоблина, с длинными конечностями и кривоватой фигурой. У него были маленькие, красные глазки, которые злобно блестели в свете заходящего солнца, и острый подбородок, выдающийся вперед. Безгубый рот был растянут в зловещей усмешке, а вместо носа у него был нечто похожее на клюв. Острые уши, как у летучей мыши, торчали в стороны. Существо было одето во фрак и котелок, что придавало ему абсурдный вид, создавая комичный контраст с его омерзительной внешностью. — Госпожа? Что за славный день! Наконец-то я нашел вашу мерзкую сущность! — с восторгом воскликнуло существо, низко поклонившись. — Я Скелеритас Гнус. Ваш верный и безмерно обожающий вас дворецкий. Я следовал за вами, моя дорогая прогнившая хозяйка. Мы расстались так трагически надолго. Лаура сжала кулаки и постаралась сделать свой голос как можно более грозным: — О чем ты говоришь, дьявол тебя дери? Что ещё за дворецкий? Существо снова поклонилось так низко, что почти коснулось лбом земли. Лаура воспользовалась этим моментом и схватила большой булыжник, держась настороже. — Дворецкий такой, что чертям станет тошно! — с гордостью произнесло оно. — Самый беспринципный слуга, о котором только можно мечтать. Без меня у вас никогда не получалось вести себя правильно. Я нашел вас, следуя за вонью этого барда. Смердело по всему побережью, словно от кучи собачьего дерьма на дороге. Она нахмурилась, и догадка ошарашила её. Неужели это он нашептывал все эти приказы? — Это ты заставил меня убить её? — в ужасе произнесла Лаура. На его лице отразилось недоумение, и он покачал головой. — Нет, столь тонкую работу мне, жалкому слуге, не выполнить. Они секунду помолчали. Нагота эльфийки, очевидно, не смущала Скелеритаса. Не дождавшись от неё никаких слов, он продолжил. — В общем, я вернулся, и у меня есть часть вашего ужасного наследия. — Он щелкнул пальцами, и в его руках появился сверток богряно-алого цвета. — Я не сомневаюсь, что хозяйка оправится! С вашим выдающимся происхождением долго вам унывать не придется. Он бережно положил сверток возле одежды Лауры и снова поклонился. — С нетерпением жду очередной демонстрации бесстыдного варварства. Лаура, не в силах сдержать гнев, воскликнула: — Варварства больше не будет! Никаких убийств! Он посмотрел на неё с явным скепсисом, а затем ухмыльнулся, открыв зубы в презрительной усмешке, и его глаза блеснули злорадством. — Смерть желает близких отношений с вами, моя славная злодейка. Будьте верны себе, госпожа. Прежде чем она успела что-либо ответить, он щелкнул пальцами и исчез, оставив её в полном смятении. Лаура выбралась на берег и осторожно взяла сверток, лежавший на влажном песке. Развернув его, она обнаружила плащ из багряно-красной парчи. “Совсем как кровь,” — промелькнуло у неё в голове. Ткань была тяжелой, роскошной, и на внутренней стороне, внизу, Лаура заметила вышитую литеру “Л” — такую же, как на старом мешочке, который хранился в её рюкзаке. “Это принадлежало мне?” — подумала она, проводя пальцами по гладкой вышивке. Эти слова Скелеритаса о “выдающемся наследии” не давали ей покоя. Кто она на самом деле? Какая-то важная персона? Аристократка? Маловероятно. Многое не сходилось. Но, несмотря на неопределенность, мысль о том, что у неё есть слуга, где-то глубоко внутри вызвала слабое удовлетворение. Быть кем-то, кому служат, кого обожают, кто имеет власть — это ощущение было неожиданно приятным. “Может, однажды он поможет мне понять, кто я на самом деле,” — подумала она, аккуратно складывая плащ. Однако часть её опасалась — неужели каждое его появление будет связано с такими кошмарами, как вчерашний? Лаура пообещала себе, что не допустит повторения. Её решимость была твёрдой — она будет держать чудовище внутри на цепи. Она оделась и, прижав к груди сверток, направилась обратно в лагерь. По пути её взгляд привлёк Иссохший, который стоял в тени и, как обычно, листал какие-то записи. Она почти не обращала на него внимания с тех пор, как он присоединился к ним, и, кажется, её спутники тоже не проявляли к нему особого интереса. Но сегодня что-то подтолкнуло её подойти ближе. Когда Лаура приблизилась, Иссохший поднял взгляд, спрятал свои записи в складках мантии и внимательно посмотрел на неё. — Колесо судьбы твоей навеки обратилось ко тьме, — произнёс он тихим, ровным голосом. Лаура прищурилась, пытаясь понять смысл его слов. — Кто ты? — она кивнула в сторону его скрытых бумаг. — Ты что-то записывал. Что это? — Есть имя твоё посреди записей моих, — голос Иссохшего был спокойным, почти торжественным. — И в лагере твоём пребуду я, покуда есть нужда в моих услугах. Эльфийка скривилась. Этот скелет говорил так витиевато, что её терпение начинало истощаться. — Чем же ты можешь нам помочь? — резко спросила она. — Покинет коли жизнь тебя иль друга, верну её я в тело без труда, — произнёс скелет с таким хладнокровием, словно речь шла о пустяке. Она чуть слышно присвистнула. Это было неожиданно.  — Это сверхъестественно мощная магия, — удивление в её голосе было невозможно скрыть. — Как ты так легко с ней управляешься? — Поскольку таково моё призвание, — его голос остался всё таким же отрешённо-благожелательным. Он явно не собирался раскрывать свои секреты.  — Ты точно это можешь? Мы можем тебе доверять? Не то чтобы я хотела проверять, получится у тебя или нет… — допытывалась эльфийка.  Иссохший наклонил голову, словно задумавшись, а потом спокойно ответил: — Подозрительность свойственна виноватым. Мои услуги — это всё, что я способен тебе предложить. Как ты к этому отнесёшься — решать тебе. Лаура скептически смотрела на него. Её мозг пытался обработать эту информацию, но прежде чем она успела отойти, её пронзила мучительная мысль. — Квил… Ты можешь вернуть её? Я не хотела её убивать. Пожалуйста… Её голос дрогнул. Она стояла перед ним, ожидая ответа, надеясь на чудо. Иссохший посмотрел на неё серьёзно, будто видел её насквозь, и медленно покачал головой. — Смерть барда ляжет тяжким грузом на совести твоей, — произнёс он с печальной интонацией. — Она ж останется в покое вечности, где не найти её Соблазну твоему. Лаура вздрогнула, услышав это слово. “Соблазн.” Он знал. Он понимал её лучше, чем она сама. Как и этот проклятый Скелеритас. Никто не говорил прямо, что с ней происходит, но все вокруг словно знали, что внутри неё скрывается нечто тёмное, и это бесило её больше всего. Гнев и отчаяние бурлили в груди, смешиваясь с чувством стыда. Раздражённо передёрнув плечами, она резко развернулась и вернулась в свою палатку, проигнорировав предложение Гейла поужинать вместе. Лаура вернулась озадаченная. Внезапные возможности Иссохшего могли пригодиться отряду, и, несмотря на это, она всей душой надеялась, что до этого не дойдет. Его слова о том, что смерть Квил ляжет на её совесть, пронзила её, но, в конце концов, она уже смирилась с этой мыслью. Эльфийка тяжело вздохнула, снова разложила на полу плащ. Тяжелая ткань приятно ощущалась в руках. Плащ обладал загадочной магией, которую она почувствовала, едва коснувшись. Она решила, что не будет прятать его и при удобном случае наденет — магические свойства могут оказаться очень кстати. А ещё ей нравились красивые вещи. Налюбовавшись, она убрала его к своим доспехам и вернулась на лежанку. Идти ко всем не хотелось. Вечерняя посиделка снаружи была в самом разгаре. И пусть не такая веселая, как обычно, но все равно периодически раздавались шутки. Карлах, как всегда, взрывалась смехом, наполняя воздух искрами радости. Шэдоухарт тихо подшучивала над кем-то, и эти звуки резали её слух, как напоминание о том, что она не может быть частью этого веселья. Лаура не была готова присоединиться к ним, делать вид, что всё в порядке. Однако оставаться в одиночестве было невыносимо — тишина давила на неё, напоминая о том, что произошло. В её голове постоянно крутились мрачные мысли о том, что она сделала. Она подумала об Астарионе и мысленно отвесила себе подзатыльник. Почему она так часто думает об этом эльфе? Но коль признала ещё вчера, что запала на него — пожалуй, он был единственным, с кем она могла бы провести время сейчас, даже ценой вечных издевок и двусмысленных шуток. Ей пришла в голову мысль, что она толком не поблагодарила его за всё, что он сделал сегодня. С ощущением самопожертвования она решила дать ему выпить своей крови. А ещё это означало бы хоть какую-то близость с ним. Да, тело желало большего, но сдаваться так просто она не собиралась. Хотя что-то подсказывало ей, что игра уже давно проиграна. Эльфийка решила дождаться, пока остальные у костра разойдутся. Не идти же к нему при всех. Время пролетело незаметно, пока Лаура пыталась отвлечься от своих мрачных мыслей. Когда она наконец очнулась, в лагере всё стихло. Она выглянула из палатки: костёр весело потрескивал, но никого уже не было. Ночное дежурство еще не наступило. Лаура тщательно расчесала волосы и собрала их в высокий хвост. Оглядела лицо в зеркале — вроде всё нормально. И вышла наружу. Она быстро пересекла лагерь и замерла у тента Астариона. Внутри было тихо, только легкий свет от зажженной свечи подрагивал. Вдруг послышался его насмешливый голос: — Лаура, хватит мяться, заходи уже. Эльфийка решительно отогнула полог палатки и шагнула внутрь. Астарион сидел на спальнике опираясь на локти и нахально улыбался. Рядом лежала раскрытая книга, но, казалось, он ждал её прихода. Она нахмурилась. — Как ты узнал, что это я? — спросила она, не скрывая своего недоумения. Он усмехнулся с характерной саркастичностью. — Радость моя, я тебя узнаю по запаху из тысячи. Как и звук шагов твоих прелестных ножек. Лаура нахмурилась, не зная, как отреагировать. — Ты что, сейчас сказал, что от меня…воняет? Эльф зашёлся в легкомысленном смехе. — Конечно нет, глупышка, — он быстро поднялся и, Лаура почувствовала, как её сердце забилось быстрее, когда он обошёл её кругом, нежно касаясь плеч. — Я про кровь. Еще в первый раз попробовав тебя, я запомнил этот аромат на всю жизнь, — его руки слегка сжали её плечи, затем он наклонился к её шее, втягивая воздух, словно наслаждаясь. Его голос стал бархатным полушепотом, и по её коже пробежали мурашки. — Я найду тебя даже в густой толпе.  Лаура, загипнотизированная его голосом, закрыла глаза и чуть откинула голову назад. Но тут же её глаза открылись, когда он задал вопрос: — Итак, что ты забыла в логове вампира? Она сделала глубокий вдох и хрипло ответила: — Ты, наверное, не ужинал? — в её голосе была неуверенность, и она не видела его лица, стоя к нему спиной. Он нежно касался её плеч, вдыхал её запах, водил носом вдоль шеи. Её дыхание сбилось, грудь вздымалась высоко, будто воздуха стало недостаточно. — М-м-м, продолжай, — мурлыкнул он, тем же бархатным голосом. — Я пришла… угостить тебя, — тихо сказала она. Астарион обошел её и встал близко, так что его тело почти касалось её груди. В его глазах плясали насмешливые огоньки. — Только угостить, или ты хотела что-то ещё? Она сглотнула, но, помня о недавнем разговоре, ответила твёрдо: — Только угостить. Он усмехнулся, словно принимая правила игры, и широким, театральным жестом пригласил её в своё “жилище”. — Заходи в мои роскошные покои. Располагайся. И посмотрим, не будешь ли ты умолять меня о… продолжении. Лаура поморщилась, отгоняя наваждение. — Я пришла поблагодарить тебя за сегодня. Это действительно много значит для меня. Ты единственный, кто, кажется, не видит во мне чудовище, — её голос дрогнул. — Даже я сама себя им считаю. Он внимательно посмотрел на её лицо, но ухмылка никуда не делась. — Что ж, вот теперь, пожалуй, я тебе верю. А то днём я так и не дождался никакой награды. Его глаза скользнули на её губы, затем ниже, и она почувствовала, как румянец заливает лицо. — О, да полно тебе. Вчера ты показала… чудеса сноровки, — его голос снова стал игривым, и клыки блеснули в улыбке. Но прежде чем она успела ответить, он наклонился ближе: — Ладно, хватит болтовни. Ужин так ужин. Но, — он слегка приподнял её подбородок, — я не обещаю играть честно. Лаура начала сожалеть о том, что пришла к нему, но в то же время её сердце трепетало от предвкушения этой игры. Она прошла вглубь палатки и замерла в нерешительности. Огляделась вокруг: вещи аккуратно сложены в углу, рядом валялись книги с потертой обложкой, но больше всего её удивило зеркало, отражающее тусклый свет свечи. Зачем вампиру зеркало? Она хотела было задать этот вопрос, но, повернувшись к нему, увидела, что он стоит, склонив голову чуть на бок, его губы изогнуты в игривой улыбке. — Сядь уже тут, — сказал он резко, в голосе звучало нетерпение. Девушка молча подчинилась, села на спальник. Откинув голову вбок, она старалась сохранять ироничный тон, но её голос предательски дрожал от волнения. — Давай эту сторону. Ту ты уже дважды кусал. Ох, ну и хороша ж я буду… вся искусанная. Он усмехнулся, опускаясь на колени перед ней, его движения были плавными, как у хищника. — Да, мы, кажется, никуда не торопимся. К чему такая спешка? Эльфийка сжала зубы, стараясь не поддаваться на его провокации, но тело уже жаждало прикосновений. Взяв эмоции под контроль, она произнесла: — Мы договорились о крови. Это моя благодарность. Как я говорила, падать в твои объятия я не собираюсь. Он рассмеялся над её упрямством, в его глазах светился азарт. — Да, ты не собираешься, но вся твоя сущность кричит “возьми меня”! И мне доставляет удовольствие смотреть, как ты борешься сама с собой. Я же, в свою очередь, как и обещал, дождусь, когда ты будешь умолять об этом. Он смаковал каждое слово, нависая над ней, его руки легли позади неё, заставляя её откинуться назад. Лаура сглотнула, от самообладания мало чего осталось и она просто не знала что ответить. И лишь смогла хрипло произнести: — Что же ты будешь делать?  Астарион наклонился ближе, его дыхание коснулось шеи, холодное и одновременно будоражащее, вызывая мурашки по всему телу. — Я буду ждать, — произнес он, его голос звучал как сладкое искушение, обволакивая её. — Ждать, что же победит. Это очень увлекательная игра. А я игрок с многовековым опытом. Благопристойность всегда проигрывала желаниям.  С легким толчком он заставил её лечь на спину. Его ноги уверенно легли между её бедер, и рывком он потянул её ноги к себе, закинув их себе на бедра. Пальцы коснулись шнуровки рубашки, с лёгкостью распуская её, и мгновенным движением он оголил её плечи. Лаура чувствовала, как сердце бьётся всё быстрее, а внутри разгорается огонь.  — Ты всё ещё можешь отказаться, — прошептал он, проводя губами по её обнаженной ключице, оставляя влажную дорожку лёгких поцелуев. Его прикосновения направлялись всё ниже, он двигался к ложбинке её груди, пока не наткнулся на ворот рубашки. Астарион выпрямился, его руки уверенно легли на её талию, и Лаура непроизвольно выгнулась, подавшись бедрами навстречу его.  — В прошлый раз я лишь слегка позабавился. Но разве тебе не интересно, как это может быть? Ты можешь продолжать говорить, что пришла сюда только ради благодарности, ради крови. — Его голос снова прозвучал с издевкой, очень удачно передразнивая её интонацию.  Лаура посмотрела ему в глаза, полные обольщения, и почувствовала, как внутри разгорается жар. Она знала, что должна оставаться сильной, но каждый его взгляд, каждое прикосновение обжигало её, и сопротивляться становилось всё труднее. Она облизнула пересохшие губы, пытаясь взять себя в руки. — Астарион… Я пришла только за тем, чтобы поблагодарить тебя. Укуси уже, и я уйду. Его глаза потемнели, и он саркастически усмехнулся. — Как благородно с твоей стороны. Что ж, я поражаюсь твоей выдержке.  Он отстранился, словно нехотя, и сел рядом. Её внутренняя борьба вспыхнула с новой силой. Где-то замаячило разочарование, тело жаждало прикосновений, но разум ликовал, что она все же победила. Эльфийка быстро поднялась, зашнуровала рубашку обратно и, повернувшись к нему спиной, снова склонила голову вбок. Он недовольно хмыкнул и, хотя она не видела его, чувствовала, как его раздражение сменяется жаждой. Слух уловил лёгкое движение воздуха, и вот прохладные пальцы коснулись её плеча. Лаура зажмурилась, ожидая знакомой боли от укуса, но вместо этого, как и в прошлый раз, он мягко коснулся её кожи губами. А потом всё произошло слишком быстро. Астарион резко прижал её к себе, его ноги обвили её лодыжки, лишая возможности двигаться, а его рука схватила её за волосы и потянула на себя, заставив запрокинуть голову назад, только это было не так грубо как вчерашним вечером. Вторая рука обхватила её поперек тела и легла на грудь. Эльфийка тут же вцепилась в него своими руками. Она могла бы сопротивляться, но почему-то не хотела. Сердце стучало так, будто сейчас выскочит наружу. — Люблю этот звук, — прошептал он ей на ухо. Астарион накрыл её грудь ладонью, играя с ней через тонкую ткань рубашки, пальцы уверенно ласкали, вызывая в Лауре новый прилив жара. Он чуть сильнее дернул за её волосы, запрокидывая голову ниже, а затем его губы накрыли её. Сначала мягко, почти дразня, а потом — всё более требовательно. Его язык без стеснения пробрался сквозь её приоткрытые губы, требовательно ласкал её, словно исследуя каждый уголок рта. Тело девушки расслабилось под его напором, теряясь в этом моменте. Он был повсюду — его дыхание, его прикосновения, его настойчивый поцелуй, лишающий возможности отстраниться хоть на миг. Пламя желания вспыхнуло мгновенно, разжигая в ней негасимую жажду его прикосновений. И он, словно чувствуя это, медленно скользнул рукой ниже, задержавшись на поясе её штанов всего на мгновение, будто бы давая ей последний шанс остановить его. Лаура чувствовала, как её тело откликнулось, внутри всё сжалось, когда его рука двинулась дальше, быстро справившись со шнурками на штанах. Она изогнулась, подаваясь бедрами вперёд, отчаянно желая его прикосновений. Астарион на миг оторвался от её губ и прикусил мочку её уха. Эльфийка не удержалась — короткий всхлип смешался с дрожью, пробежавшей по её телу. Нервы были как натянутые струны, и он играл на них искусно, доводя её до грани сознания. Его прохладные пальцы на контрасте с жаром её кожи только усиливали её возбуждение, добавляя ещё больше огня в этот пылающий костёр. — Ты уже вся готова, — его бархатный голос донесся до её сознания. Его пальцы скользнули ниже, обвели её чувствительную точку, медленно, дразня, прилагая лёгкое давление, которое сводило её с ума. Он нежно проник одним пальцем внутрь, следом добавил второй, начав медленно двигаться. Лаура захлебнулась собственным дыханием, из груди вырвался стон, её бедра инстинктивно двигались в такт его пальцам, подаваясь вперёд и требуя большего. Эльфийка не заметила, как он отпустил её волосы — голова сама откинулась назад, затылок мягко коснулся его плеча и тело полностью отдалось его контролю. Астарион не спешил, его пальцы двигались медленно, дразня её, заставляя двигаться с ними в ритм. Вторая рука лежала на её груди, мягко поглаживая, но эта нежность лишь усиливала её желание. С каждым новым движением его пальцев её дыхание становилось всё более прерывистым, всё более беспорядочным.  Он увеличил темп, и её бедра двигались быстрее, насаживаясь на его пальцы. Мир вокруг растворился, остались только его прикосновения, прохладные пальцы, холодные губы, касающиеся её шеи. Темп ускорялся, и девушка чувствовала, как она уже на краю, близка к освобождающему пику. Она прерывисто задышала, а с губ сорвался тихий стон, зовущий эльфа по имени. Кульминация настигла её внезапно, тело содрогнулось в сладкой судороге, мышцы сжались вокруг его пальцев, и в этот момент… Лаура не почувствовала укуса. Только легкое онемение там, где его клыки вонзились в её шею. Этот почти невесомый укол боли утонул в накатывающей волне оргазма, который захватил её целиком. Словно электрический разряд пробежал по телу, лишая её сил. Астарион продолжал удерживать её, его пальцы всё ещё двигались, замедляясь, но не прекращая ласк, словно продлевая каждую секунду её удовольствия. Её тело сотрясалось от мелкой дрожи, сознание плыло где-то на грани реальности, она не могла прийти в себя, не чувствовала ни времени, ни пространства. Астарион ослабил хватку, убрав руку с её груди, и её тело, безвольное, как тряпичная кукла, обмякло в его объятиях.  Он улыбнулся, слегка касаясь губами её уха, его голос прозвучал насмешливо: — Как мило… ты была просто бесподобна, моя дорогая. Но мы ведь оба знаем, что это всего лишь начало. Лаура не могла ответить. Мысли расплывались, заполняясь тяжёлым туманом, в котором пробивались остатки осознания. Её разум блуждал в лабиринте ощущения утраты контроля. Она понимала — это игра для него. Всё ещё игра. И что она проиграла. Словно укус забрал больше, чем просто её кровь. Он забрал часть её воли. Слабый стон сорвался с её губ, когда Астарион скользнул пальцем по подбородку, удерживая её голову, как хищник, который только что насытился, но ещё не готов отпустить свою жертву. — Однажды… ты придёшь ко мне, — уверенно продолжил он с лёгкой усмешкой, и в его глазах блеснуло что-то тёмное, почти злое. — И тогда всё будет по-другому, не так ли? Её сердце сжалось от этих слов, но она не могла найти в себе сил возразить. Лаура слабо кивнула — она знала, что он прав. Всё происходившее с ними вело к неизбежному моменту, когда она действительно сделает этот шаг. Это был лишь вопрос времени.  Эльфийка тяжело поднялась, и не попрощавшись, тихо выскользнула наружу. Голова начала гудеть от нарастающей боли, всё вокруг казалось расплывчатым, и слабость захлестнула её так резко, что она уже не могла удерживать сознание. Не помня, как добралась до своей палатки, Лаура упала лицом на лежанку, даже не пытаясь укрыться. Усталость последних суток навалилась всей тяжестью, и она провалилась в глубокий сон, не ощущая ни боли, ни страха, только тугую пелену изматывающего изнеможения. *отбечено