Своими глазами

ноябрь 2005,

7 лет и 10 месяцев с битвы за Хогвартс

Джинни проснулась глубокой ночью от сильного толчка в животе. Шел восьмой месяц беременности и ощущения в теле были уже с трудом переносимы. Она мало и плохо спала, ноги отекали ужасно, и к тому же целители не рекомендовали ей пить какие-либо зелья. Как и в прошлый раз перед родами ее начали посещать тревожные мысли. Вторая беременность переносилась чуть проще, чем первая, и все же собственное тело в таком состоянии вызывало у нее только отвращение. Приближение срока рождения ощущалось как приближение смерти. Такое же неотвратимое явление, изменяющее все. — …что ты сегодня здесь забыл?.. У меня нет твоих любимых книг… — слева от нее раздался едва различимый шепот. Джинни посмотрела на спящего мужа усталым взглядом. Она не зажгла свет, проснувшись. Просто лежала в темноте их спальни и вспоминала… разное. Когда-то она считала, что Гарри снятся кошмары. Эти сны, когда он бормотал какой-то бред про Волдеморта, Хогвартс и себя самого. Тогда, почти восемь лет назад ей не казалось это странным, да к тому же порой он просыпался с криками про своих близких — родителей, Сириуса, профессора Люпина и Тонкс. Про Фреда. Ей и самой иногда снился брат, и это были страшные моменты, но через несколько лет прошлое оставило ее. Было так много интересного в жизни, с чем она никогда не соприкасалась прежде. Путешествия в другие страны с командой, азарт профессиональных матчей, новые знакомства и деньги, которые, наконец, смогли позволить ей вздохнуть с облегчением. Ее кумиры из любимой команды по квиддичу теперь были ее хорошими подругами. Семья Уизли стала героями войны. Это были лучшие годы. Гарри всегда был рядом, но будто не с ней. Она это поняла не сразу, только когда тот перестал прикасаться к ней так, как раньше. Дело было даже не в сексе, а в близости, которая давалась Поттеру с большим трудом даже в начале их отношений, а позже… Он словно преодолевал себя. И его кошмары, хоть и стали реже, так до конца и не пропали. — … Том, прекращай это читать… Зачем Джинни вообще оставила здесь Пророк?.. Я не… Да, спустя столько лет сны ее мужа перестали напоминать кошмары. Это был словно односторонний разговор, шепот в пустоту. Ей не казалось это странным, пока в сонном лепетании не появилось имя «Том Реддл». Джинни с трудом встала с кровати, слегка придерживая живот. Ей захотелось пить и, откровенно говоря, не быть свидетелем того, как ее муж общается с воображаемым Темным лордом. Что-то ей подсказывало, что в своих снах Гарри видит вовсе не змееподобного монстра. Она наколдовала стакан воды и села на диван в гостиной. На журнальном столике прямо перед ней лежал свежий экземпляр Пророка. Джинни читала его утром и оставила на видном месте только потому, что на обложке был Гарри.

«Избранный стал Главой Аврората. Наступает новая эра охраны магического правопорядка!»

***

декабрь 2006,

8 лет и 7 месяцев с битвы за Хогвартс

— Гарри Поттер в моей скромной квартирке! Никогда бы не поверила, если бы прочла такую новость в прессе! Поттер, лишь бы воздержаться от ответа, поднес к губам белоснежную чашку и сделал небольшой глоток. Чай был вкусный, хоть и слишком горячий. Стоило дать ему остыть. Светловолосая женщина средних лет, сидящая перед ним с такой же чашкой, кокетливо приподняла бровь. Гарри не сдержал своей реакции. — Скитер, вы нисколько не изменились. — Зачем же Глава Аврората пожаловал ко мне? Прознал, что я пишу новую книгу? — ее длинные острые ногти, окрашенные алым лаком, постучали по чашке. То ли женщина нервничала, то ли не могла сдержать в себе любопытство. — Мою биографию? Да, слышал про это. Только я думал, что вы обычно пишите про уже мертвых. Ну, знаете, чтобы точно избежать исков о клевете. — О, Гарри! Я не могу обойти стороной такую знаменитость, как ты! Да и признайся себе честно, годом раньше, годом позже — ничего существенно важного в твоей жизни уже не произойдет. Я посчитала, что должность Главы Аврората — твой предел и логичный итог для моей книги! Дальше ничего интересного — только дети, старение, дряхление… Слава, припорошенная пеплом времени, меркнет. В общем, лучшей возможности для выпуска книги, чем сейчас — уже не будет. Поттер несколько напряженно усмехнулся, но опровергать ее слова не стал. — Не верите, что я могу пойти на должность Министра? — Ооо, я бы посмотрела на это! Как герой магического мира спускает все свои прежние заслуги на бюрократический аппарат! Красота! — ее ярко накрашенные губы растянулись в кривой улыбке. Поттер и с этим спорить не стал. — Мне вот что интересно. Почему вы не написали до сих пор его биографию. Волдеморта. Женщина поежилась в своем кресле, но с ответом медлить не стала: — Вообще-то были такие планы. В прошлом году — как раз на семилетие его кончины… — О, вы решили соблюсти символизм. Так что пошло не так? — Какой герой книги — такие и символы. Но, признаюсь, тогда я не собрала еще достаточно материала. Теперь же… О, Гарри! Ваши биографии во многом неотделимы, потому я и решила включить некоторые детали прошлого Тома Реддла в книгу о тебе. Все равно ее для того и будут покупать, среди прочего. — Так поделитесь со мной раскопанными фактами. Я смогу подтвердить или… предотвратить ваше вранье на раннем этапе. Еще до публикации. Женщина посмотрела на него поверх своих очков несколько удивленно. — Гарри Поттер, неужто ты для этого ко мне пришел? Не слишком ли мелкое дело для… — Я пришел с другими целями. О них позже. Но раз уж наш светский разговор повернул в эту сторону, я бы предпочел услышать, что вам удалось о нем найти. Женщина вытащила свою волшебную палочку, и через пару секунд в комнату влетело несколько блокнотов. — Прошу. Надеюсь, тебе придется по вкусу мое творчество. Гарри взял в руки первый блокнот и раскрыл его. — Надеюсь, у вас достаточно свободного времени. Читать я буду тут. Рита ушла повторно греть чайник, оставив Поттера в одиночестве. Первые минуты чтения собственной биографии вызвали у Гарри истерический смех, постепенно сменяющийся то яростью, то искренним весельем. Первая часть черновика описывала историю его семьи, Поттеров и Эвансов. Скитер, конечно, нашла Петунью и Вернона Дурслей. Их интервью заняло целую главу. Родственнички не поскупились на нелестные эпитеты в его, Гарри, сторону. В какой-то степени это было ожидаемо и особо не задевало. Дальше шло описание его школьных лет, и здесь были собраны некоторые комментарии учеников, с которыми сам Гарри особо не общался в школе. Они не входили в Отряд Дамблдора, не играли в квиддич, и Поттер едва ли много о них знал. Но вот они, оказывает, имели на его счет свое мнение. В некоторых случаях весьма противоречивое или даже однозначно негативное. Кто-то из них высказал мысль, что из-за того, что Гарри Поттер учился вместе с ними, их жизнь постоянно подвергалась опасности. Гарри и сам это знал. Знал, что в этом была своя правда. Он был мишенью, и все, кто оказывался рядом с ним, могли пострадать. В конце концов, он всегда помнил о смерти Седрика. О погибших в битве при Хогвартсе совсем юных учениках. На душе опять стало мерзко. В середине книги Скитер резко переключилась на историю о жизни его главного врага. Как раз это Поттер и искал. — Ну что, Гарри? Тебе нравится мой слог? Как я вижу, легко идет? Поттер, не сдержавшись, фыркнул. — Вас пустили в Азкабан? Иначе откуда интервью с осужденными Пожирателями из его ближнего круга? — Меня сложно остановить на пути к сенсациям, тебе это и так известно. В Азкабане теперь нет дементоров, стало куда удобнее вести душещипательные беседы. Антонин Долохов, я уверена, с каждой своей судимостью ощущает эти перемены к лучшему. Гарри перевернул страницу и обнаружил стопку колдофото, вложенных в блокнот. На первой из них Реддл, еще совсем молодой, был заснят на каком-то хогвартском балу, похоже, выпускном. Том не танцевал, только стоял в компании двух-трех своих друзей. Ему тут, должно быть, было уже больше восемнадцати лет. — Красив, не правда ли? Я уверена, у меня только из-за этих фото раскупят весь тираж. — Вы понимаете, что говорите о человеке, убившем моих родителей? Женщина не поменялась в лице. — О, не начинай, Гарри. Меня такими песнями не пронять. Гарри просмотрел все фото и отложил три из них. — Откуда они у вас? Это явно с собраний Пожирателей времен первой магической войны. — Свой источник я, конечно, не назову. Ты узнал поместье Малфоев? Видишь там рядом с Реддлом рослого блондина средних лет? Это Абраксас. По некоторым моим данным, этот красавчик во времена расцвета своей министерской карьеры метил на пост Министра. Гарри скептически приподнял бровь. — Вы уверены, что ваш источник не приукрашивает реальность? Абраксаса Малфоя подозревали в заговоре против первого магглорожденного министра Нобби Лича. Как с такой репутацией можно было рассчитывать?.. Скитер повернула голову так, что ее светлые кудри смешно спружинили под собственным весом. — Вот! Ты зришь в корень, но ничего не понимаешь. Кто-то слил общественности теорию про заговор, не важно, был тот в реальности или нет, но, едва информация просочилась в прессу, как Абраксас Малфой потерял все свои шансы на законный приход к власти. Догадываешься, к кому обратились за помощью чистокровные, когда отпал единственный законный способ продвигать их политические интересы? — Я не помню, в каком году Нобби Лич покинул свой пост. Рита цокнула языком несколько раз, как бы показывая свое разочарование его безграмотностью. — В шестьдесят восьмом. Насколько нам всем теперь известно, Том Реддл вернулся в Британию зимой шестьдесят девятого. Его встреча с Дамблдором подтверждена в том числе тобой, Гарри. — Бред! Волдеморт вернулся, чтобы получить себе власть! Вы всерьез собираетесь утверждать, что он все это время не искал себе сторонников в других странах, не изучал темные искусства, чтобы применить их в нашей стране?! — О, к чему эти эмоции? Так страшно, когда привычная история, рассказанная старым болтуном Дамблдором, начинает сыпаться на глазах? Реддл — просто террорист, которого призвала чистокровная оппозиция, когда исчерпала иные свои ресурсы. Ты знаешь, что Дамблдор с конца шестидесятых возглавлял Хогвартс, Визенгамот и Международную конфедерацию магов? Он забрал в свои руки судебную и законодательную власть в стране, управлял внешней политикой. Про контроль над образованием волшебников я и говорить не буду. — И правильно делал!!! Скитер хихикнула. — Хорошо, что ты, Гарри, не собираешься на пост Министра. Я не намерена обелять Того-кого-нельзя-называть, мне в целом все мужчины отвратительны, а особенно — погрязшие в борьбе за власть. Что Дамблдор, что Реддл, что Гриндевальд… — Я вам тоже отвратителен, Рита? Как вы там назвали свою книгу про Снейпа? «Святой или сволочь»? А про директора Диппета? «Идеал или идиот»? На обложке моей видимо будет «Мученик или мудак»? А может «Герой или ганд…» Конец его фразы потонул в громком смехе Риты. — Гарри, как я вижу, ты с нашей первой встречи так и не научился держать себя в руках. И едва ли поумнел. — Куда мне до анимага-когтевранки, способной создавать уникальные артефакты, — Гарри показательно перевел взгляд на ее известное Перо. — Ну так просветите меня. В конце концов, в двадцать шесть лет мне еще не стыдно учиться у других! Рита подлила себе чай, немного смочила горло и задала вопрос: — Представь, что ты — семикурсник в середине сороковых годов. Полукровка, но из известного магического рода. Без гроша в кармане, но красивый и талантливый. Уже убийца, однако, достигший своего рода бессмертия. И тут тебе отказывают в единственной должности, которую ты хочешь. Что будешь делать, Гарри? — Ему Гораций Слизнорт предлагал протекцию. Хотел помочь устроиться в Министерстве на должность. — Да. У Тома был такой вариант. Как думаешь, зачем это Горацию? Он, слизеринец до мозга костей, занимается благотворительностью? — Он просто любил «коллекционировать» знакомства с известными людьми. Или, как минимум, способными пробиться в будущем. В этом нет ничего особенно страшного. — У меня есть иная версия отказа Реддла от помощи его учителя. В те времена Гораций был куда моложе, а тут рядом такой красивый и бедный ученик. Так и тянет помочь, чтобы потом стребовать долг. Гарри в ярости встал с кресла. — Вы ничего не знаете об этом! Чушь! Какие-то бессмысленные домыслы! Профессор Слизнорт всю жизнь стыдился своего знакомства с Волдемортом и тем, что повелся на… Поттер замолчал, уставившись на Скиттер пустым взглядом. — Именно, Гарри. Интересно, чего же Гораций так стыдился всю жизнь?.. Со мной он, как и следовало ожидать, даже разговаривать не стал, но я особо не огорчилась. Были и другие учителя в те времена, которые еще остались живы. Отношение Горация к Тому было уж слишком… особенным. Не удивительно, что Том предпочел отказаться от должностей, которые ему по знакомству мог предложить Слизнорт. Ух, люблю находить такую грязь в прошлом уважаемых людей. Гораций за всю жизнь так и не женился, ты знал, Гарри? — Профессор Слизнорт не такой человек, каким вы пытаетесь его выставить. И его стыд не имеет отношения к… вы просто не знаете, чего он стыдился на самом деле. — А что, нельзя стыдиться сразу нескольких вещей? Мне, конечно, это чувство мало знакомо, но все же. Поттеру было нечего на это ответить. Он сел обратно в свое кресло, устало откинувшись на его спинку. — Насчет Абраксаса Малфоя. Вы утверждаете, что стань тот Министром, Реддл бы не вернулся в Британию? Я правильно это услышал? — Зачем псих-полукровка понадобился бы чистокровной аристократии, если бы те и так могли законно управлять обществом? Реддл потратил всю свою молодость на то, чтобы мотаться от одного постоялого двора к другому, жить в бедности, порядочно попортить себе здоровье темной магией и вернуться на родину только тогда, когда Малфой пригласил его, по сути дав добро на учинение террора. Гарри захлопнул блокнот, сделал копии нескольких снимков с Реддлом и убрал их во внутренний карман мантии. — Не переживайте, Рита. Вперед вас я их не опубликую. А в остальном... с меня хватит этого бреда. — Если это все, могу я, наконец, узнать, с чем связан твой столь неожиданный визит? Поттер вытащил свиток и протянул его Скитер. Та ловко выхватила его и развернула, торопливо пробегая глазами по тексту. — Это имена членов Визенгамота? — Слышали про законопроект о переводе Магловедения со статуса факультативного предмета в Хогвартсе в обязательный? Эти маги проголосовали против по формальным причинам. Ссылаются на недоработки текста проекта и его противоречия другим действующим законам. Министерство начало разбирать старые документы, чтобы привести их к новым нормам, но почти на каждом заседании эти люди тормозят работу. — Хочешь, чтобы я нашла на них компромат? Если мне не изменяет память, законопроектной деятельностью в Министерстве Магии занимается твоя подруга Грейнджер. Ай-ай-ай, Гарри. Приди эта идея ей в голову, Гермиона бы сама нашла меня. У нас с ней уже был случай успешного сотрудничества. Но пришёл ты, а значит твоя подруга или не в курсе, или не поддержала твои методы… Поттер слегка пожал плечами. — Если я правильно помню, вы все еще незарегистрированный анимаг. Так принесите пользу. Когда Гарри подошел к камину, чтобы покинуть этот дом по Сети летучего пороха, Скитер окликнула его: — Спасибо за идеи для названия книги, Гарри. Все же и правда… в проницательности тебе не откажешь. ***

март 2008,

9 лет и 10 месяцев после битвы за Хогвартс

Периодические скандалы случались в семье Поттеров еще несколько месяцев, пока в один момент Гарри не накрыло всепоглощающее равнодушие. Он смотрел на Джинни, на ее попытки как-то все исправить и вернуть, но не чувствовал к ней ничего. Она была словно тень прошлой жизни, к которой он уже не имел никакого отношения. Лишь напоминание о старой любви, истаявшей как снег в мутной весенней воде. Спустя некоторое время и Джинни окончательно исчерпала свой запас чувств. Гарри словно со стороны наблюдал, как она начинает жить своей жизнью, отдельной от его. Джинни начала работать спортивным корреспондентом, общалась с другими игроками в квиддич и своими старыми коллегами, которых Гарри не знал. Ходила на чьи-то дни рождения, даже своих родных предпочитала посещать без мужа. Все, что связывало их сейчас — это два сына. Джинни так и не предложила ему развод — просто нашла способ жить, не особо обращая на него внимания. Поттер не знал, надолго ли его еще хватит. Он даже не был уверен, изменяет она ему или нет. Они давно не спали друг с другом, и по сути… что ее могло останавливать? Разве мог он ей что-то запретить, если сам был не в состоянии дать ей то, что она хотела? Думать об этом было страшно и больно, но Гарри так и не спросил свою жену об этом. Сам он предпочитал игнорировать собственные потребности и переносить накопившееся напряжение в агрессию на работе. Несмотря на свою должность, Поттер вновь начал принимать участие в выездах. Было несколько громких дел, требующих его личного присутствия — неприятные происшествия с магглами, похожие на убийства волшебником. Таких случаев не было уже много лет, и этот факт вдвойне не давал Гарри покоя. Порой он сожалел, что сны с Реддлом были так малочисленны. Ему бы не помешал взгляд со стороны на расследования, которые зашли в тупик, но Волдеморт упорно игнорировал его рабочие будни. Только иногда Гарри снилось, что знакомая высокая фигура дежурит у кроватки его младшего сына. По какой-то неясной для него самого причине… а может и вполне ясной, эти сны его уже не пугали. Гарри точно знал, что опасности нет, и более того, ему было спокойнее от того, что за его детьми наблюдает кто-то более сведущий в… целительстве, зельеварении, стихийной магии… Он устал вспоминать все, в чем Реддл умнее его самого. Даже спустя столько лет Реддл из его снов не узнал, что Гарри тоже видит его. В конце концов до Поттера дошло, что Волдеморту умышленно не показывают фрагменты жизни, где Гарри упоминает его. Он делал ставку, что в этом виновата та сущность, глазами которой он видел эти сны. В один из вечеров Гарри вернулся домой раньше обычного и практически сразу пошел в детскую. Джинни, разместившаяся с Джеймсом в гостиной, холодно поздоровалась с ним, больше ничего не сказав. Альбуса он нашел в его кроватке. Уже заметно подросший малыш тихо лежал в темноте, и Гарри сначала подумал, что тот уже спал. Он мягко погладил ребенка по щеке, и тот мгновенно поймал его руку своими маленькими пальчиками. Аккуратно взяв сына на руки, Гарри пошел к дивану в детской, на котором сам спал все последние месяцы. Расположив Альбуса со стороны стены, Гарри медленно начал засыпать. Был еще совсем не поздний вечер, но возможность получить больше, чем четыре-пять часов сна выдавалась редко, не стоило ее упускать. «Лорд Волдеморт лежал на своей кровати в слизеринской спальне. Точнее, Гарри предполагал, что это была кровать его врага в этом странном хогвартском посмертии. Гарри сидел прямо на соседней постели, рассматривая мужчину перед собой без всякого стеснения. Точнее, опять же, рассматривал не он, а то существо, глазами которого он обычно видел такие сны. Это существо явно было сейчас невидимым, потому что Реддл никакого внимания на соседнюю кровать не обращал, развалившись поверх изумрудного покрывала с книгой в руках. Гарри хотелось отвести взгляд, но кто вообще спрашивал, чего он хочет? Реддл выглядел старше, чем Гарри его помнил по воспоминаниям в доме Хепзибы Смит, но сейчас внешность этого человека вовсе не несла в себе отпечатка темной магии. Гарри понял, что так он и должен был выглядеть, если бы дожил до тридцати лет без создания крестражей. Подавляюще великолепно. Перелистнув страницу, Том слегка приподнял бровь, а потом в раздражении сощурил глаза. Во взгляде мелькнула сталь. Кажется, что-то из прочитанного не пришлось Реддлу по душе. Странно было видеть так близко его лицо, каждую мелкую морщинку и родинку. Переливы тьмы в чужих зрачках, тепло карего цвета радужки. Слегка вьющаяся прядь темных волос упала Реддлу на глаза, и тот откинул ее назад четко выверенным движением головы. Если б Гарри мог, то посмеялся бы, насколько тот был скуп и рационален в своих движениях. Впрочем, изящества Реддлу тоже было не занимать. Взгляд Гарри зацепился за кисти рук, поддерживающих книгу за переплет. Длинные пальцы с красивой формой ногтей. Невольно Гарри вспомнил, что после воскрешения у Волдеморта тоже были длинные тонкие пальцы, похожие на бледных пауков. Сейчас, конечно, чужие руки не производили такого пугающего впечатления. Если бы Гарри был честен с собой, то признался бы в том, что он ощущает совсем не испуг, и даже не злость, а странное любопытство. Взгляд Гарри перешел ниже. Бледная кожа на выпирающих ключицах казалась полупрозрачной. На такой обычно был ярко виден любой румянец, любой след… Реддл оторвался от книги, положил её на кровать рядом с собой и лёг, устремив взгляд в потолок. Казалось, его настигли какие-то воспоминания или размышления. Движения глаз были быстрыми и рассредоточенными. Гарри показалось, что он даже увидел в них печаль. Том прикрыл глаза, перевернулся на бок и подтянул длинные ноги поближе к телу, словно пытался согреться. Его взгляд теперь падал практически точно на Гарри. Миндалевидные темные глаза, в которых стальной холод сменялся туманом сожалений. Кажется, Том сам был не рад, что его настроение приняло такое тоскливое направление. На его лице возник спазм ярости, изуродовавший правильные черты. Но ярость быстро сменилась болью. Реддл уткнулся лицом в подушку, сам не в состоянии вынести подобную эмоцию. Гарри не знал, что думать. Вряд ли этот спектакль был задуман для него специально, уж больно странно выглядел Реддл. Непозволительно уязвимо и открыто. Гарри не хотел чувствовать хоть что-то хорошее к этому человеку. Волдеморт в полной мере заслужил свою участь, вот пусть и страдает. Но подобные мстительные мысли всплывали в голове Гарри без прежней яркой ненависти. Они, словно ленивые мухи, пытались пробиться к нему, но натыкались на воображаемое стекло. Неожиданно Гарри понял, что перестал видеть перед глазами Реддла. Теперь он шел куда-то прочь из слизеринской спальни. Вот он вышел из подземелий, прошел несколько коридоров и лестниц, поднялся выше, пока не достиг директорской башни. Зайдя в овальный кабинет, он прошел мимо широкого стола сразу к Омуту памяти и опустил взгляд вниз. Вместо привычной серебристой дымки в каменной чаше словно находилось плоское зеркало, из которого на Поттера смотрело его собственное лицо. — Подсматриваешь, Гарри? — двойник с вызовом ухмыльнулся. — Хочешь узнать нечто важное о себе самом — иди в Хогвартс и прикоснись к Омуту памяти. Возможно, хоть тогда ты прозреешь». ***

май 2008,

10 лет с битвы за Хогвартс

— Гарри? Я отправляла тебе Патронус! Ты тут? Поттер с Альбусом Северусом на руках сидел в гостиной дома на площади Гриммо. Уже двухлетний малыш внимательно рассматривал картинки в книге, которую пытался читать его отец. — Проходи, я в гостиной, — Гарри увидел, как подруга заходит вместе с маленькой Розой в переноске. — Проклятье. Почему ты не попросила меня открыть камин? Поттер подошел к девушке и забрал у нее спящую Розу. — Тебе нельзя носить такие тяжести! И только тут он понял, что переноска почти ничего не весила. Гермиона искренне улыбнулась. — Магия, Гарри! Они рассмеялись. — Все равно, извини. Тебе пришлось аппарировать, да? Я закрыл камин после того, как пара неадекватных репортеров пытались проследить за мной через него. В первую неделю после переезда не было времени разобраться с настройкой камина. Гермиона разместилась на диване, аккуратно вытаскивая из сумки какие-то книги и свитки с записями. — Откуда репортеры прознали? Ты же еще не подавал на развод, — Гермиона слегка замялась. — Если тебя интересует, Джинни в порядке. Как будто для нее твой уход не стал неожиданностью. А вот Рон, конечно, распсиховался. — Он прислал мне совиной почтой делюминатор. Видимо с намеком, что в этот раз я вас бросил, «потерялся» и должен «найтись». Гермиона покачала головой. — Рон в своем репертуаре. Он остынет, я точно знаю. И тогда сможет поговорить с тобой нормально. Скажи мне только… почему решился на это теперь? Что изменилось? Поттер посмотрел на своего сына. — Альбус умеет читать мысли. Джинни не сказала тебе, да? Гермиона озадаченно посмотрела на него. — Мне кажется, не только мысли, но и эмоции, чувства… Я не знаю, с чего вдруг у него проявилась такая способность, но он пару раз залез в голову к Джинни. Пытался понять, почему мама его любит меньше, чем старшего брата. У нее же это вызвало страх и отвращение. А может… может она и специально дала мне повод, чтобы я мог за него зацепиться и покончить с нашим браком. Гермиона смотрела на него сочувствующим взглядом, от которого Гарри ощущал только неприятную оторопь. — Джинни сказала мне, что перед вашим расставанием вы обсуждали возможность завести ещё одного ребёнка. Это была её последняя попытка дать вам шанс… восстановить подобие семьи. Лицо Гарри скривилось. — Да, трех детей поровну не поделить, — он коротко рассмеялся. — Если бы у нас появился третий… Возможно, я бы не нашёл в себе силы покончить с этим браком. Занимался бы самообманом до конца своих дней. Они некоторое время помолчали. В комнате раздавалось только шуршание со стороны маленького Ала. Роза в переноске спокойно спала. — Я решил, что Альбусу будет лучше жить только со мной, Джинни не возражала. У нее остается Джеймс. А раз вопрос с детьми решился, смысла держаться за наш брак я уже не вижу. Благополучие сына мне дороже. Взгляд Гермионы смягчился, она кивнула ему. — Врожденная легилименция — это весьма редкая способность. В ваших семьях не было известных мастеров ментальной магии, насколько я помню? Ты поэтому сейчас читаешь про древние магические родословные? — коротким кивком головы она указала на книгу, лежащую неподалеку. Гарри пожал плечами. — Изучал Перевеллов и их потомков, хотя что-то толковое про легилиментов в нашей биографии не нашел. Только узнал, что одна из веток Поттеров пару столетий назад поселилась в Америке. Там они известны как потомственные авроры, а не зельевары. Смешно получилось. Я теперь надеюсь найти каких-то дальних родственников. Сама понимаешь, после развода от прежней семьи у меня мало что осталось. — Ты преувеличиваешь, Гарри. Мы, несмотря ни на что, всегда рядом и поддержим тебя… — Гермиона немного замялась, будто не зная, как перевести тему. — Мне тут кое-что удалось заполучить, смотри. Девушка открыла пошире свою сумку, к которой явно были применены чары расширения пространства, и там, внутри нее, он увидел край каменной чаши. — Ты принесла Омут. Макгонаггал разрешила взять его на исследование? Они поставили Омут памяти прямо на центр старого и весьма вычурного столика из блэковского наследия. Альбус Северус, до этого игравший в своем маленьком кресле с оберткой от шоколадной лягушки, тоже заинтересованно посмотрел на новый предмет. — Я перевела руны, вырезанные на этом камне. Они на древнекельтском, но в целом не особо сложные, так вот — первый ряд рун отслеживает какое-то время в прошлом или будущем и показывает его тебе, как воспоминание. Второй ряд — позволяет выбрать точку перемещения, он обозначает координаты. Я пробовала как-то воздействовать на руны, но меня они, похоже, совершенно не слушаются. Так что я пришла проверить, можешь ли ты воздействовать на них. Если это так, то все очевидно. — Что очевидно? — Что все-таки из-за Даров Смерти тебе достались какие-то особые способности. Такие же, как у того существа, глазами которого ты можешь видеть посмертный мир. Давай, ткни палочкой вот в эту руну — она означает «начало». Гарри сделал, как она сказала, и ряд рун, вырезанных на темном камне, вдруг загорелся золотистым светом. — ДА! Прости, прости, слишком громко реагирую. А теперь нужно выбрать какое-то время в прошлом. Только, пожалуйста, не тычь во второй ряд рун. Я не готова к тому, что ты попадешь в другое время. Я пока совершенно не досконально исследовала этот момент. — Когда ты изучала Омут, у тебя не загорались руны? — Нет! И теперь очевидно, что дело конкретно в тебе, Гарри. Но зато с тобой я сейчас смогу проверить пару своих гипотез. Я знаю, как выбрать временной промежуток — вот тут, видишь, есть тонкая золотая линия с отметками. Похоже, она контролирует время. Но я не знаю, как выбрать, чью конкретно жизнь мы хотим увидеть. Может, ты захочешь увидеть свою? Гарри покачал головой. — Вдруг это просто будут мои воспоминания. Нужно событие, свидетелем которого я точно не мог быть. Где здесь тридцатые годы прошлого века? Гермиона показала на маленькую сияющую отметку. — Вот тут. Гарри направил туда палочку и их обоих утащил золотистый вихрь. Около десяти металлических кроватей стояли в два ряда в комнате с тускло-зелеными стенами. Внутри них, за ограждением из железных прутьев, лежали дети, совсем еще крохи. За окном стояла глубокая зимняя ночь. Неожиданно в комнату вбежала женщина и, даже не озаботившись тем, чтобы включить свет, положила маленький сверток в одну из немногих пустующих кроватей. Из коридора послышался голос еще одной женщины, кажется уже в возрасте: — Элис, пошевеливайся. Завтра утром покормим его, если выживет. Встреть похоронщиков, а то они уже в дверях. Пусть увозят его мать. Молодая женщина выбежала из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Стало слышно, как несколько детей заплакали в темноте, хотя их голоса были довольно слабыми. Гарри с Гермионой подошли ближе к кроватке. В ней лежал новорожденный, совсем крошечный, плотно запеленатый в белую ткань. Поверх пеленки было накинуто старое одеяло, но оно, видимо, согревало недостаточно. Малыш потерянно смотрел в темноту, моргая большими глазами со слегка отекшими веками. Через пару минут он издал слабый писк, который, конечно же, никто не услышал. Тогда он заплакал громче, еще громче, пока не перешел на крик. Его подхватили другие дети, но в комнату никто не заходил. Где-то на пару этажей выше воспитатели отмечали наступление нового года. — Гарри, это… — Как тут перемотать время? Нам нужно вернуться? — Скажи, что ты хочешь увидеть, может сработает? — Гермиона настороженно рассматривала окружающее их пространство. — Просто ускорься в десять раз! И время побежало быстрее. К детям тут подходили редко. Том перестал сильно плакать и кричать уже через неделю, когда понял, что это никак не помогает. По крайней мере Гарри показалось, что Том что-то мог понять, а не обессилел от собственных криков без достаточного питания. Воспитатели кормили младенцев только в строго отведенное время молочной смесью, прикасались к ним мало. Гермиона расширенными от шока глазами смотрела на то, как какого-то малыша в соседней от Реддла кроватке подняли на руки, а потом завернули в ткань с головой. — Умер ночью… Гарри, он за неделю уже второй. Что тут творится? Гарри подошел к ней ближе, также устремив взгляд на мертвого младенца. Время вновь замедлилось и пошло в привычном темпе. — Ты сама прекрасно понимаешь, от чего они умирают. За зарешеченным окном крупными хлопьями падал снег. Гарри подошел к кроватке Тома, стоящей прямо под этим окном, и протянул к нему руку. Конечно, его пальцы прошли сквозь кожу малыша, совершенно не задев его. Темные волосы ребенка особенно сильно выделялись на фоне белой простыни и болезненно бледной кожи, которая начала немного шелушиться, адаптируясь к атмосфере этого мира. Он сейчас спал, слегка вздрагивая во сне, как Гарри думал, от холода. — Давай переместимся на пару месяцев вперед. Тут один день похож на другой. Сплошная серость и тоска. Вокруг Гарри и Гермионы закрутился золотистый вихрь. — Проходите, вот тут они у нас находятся. Можете посмотреть каждого, если кто приглянется, дайте знать. В помещение зашла старшая воспитательница и пара средних лет. Женщина куталась в красивое пальто, обшитое по воротнику мехом. Ее взгляд стал перемещаться от кроватки к кроватке, пока не остановился на той, в которой спал Том. Она наклонила к нему голову, и ее большие золотые серьги блеснули в тусклом свете лампы. — А вот этому сколько дней? — Родился около трех месяцев назад. Мать умерла при родах, только имя ему дала. Отец неизвестен. Женщина обернулась к мужу. — Этот малыш тут самый симпатичный, ты как думаешь? Тот, едва взглянув на ребенка, кивнул жене. — Когда мы сможем его забрать? — Понимаете, все оформление займет довольно много времени. Но если захотите быстрее, мы тоже сможем что-нибудь придумать. Мужчина, до этого молчавший, сказал холодным тоном: — Сколько ваше «быстрее» будет стоить в фунтах стерлингов? Гарри ускорил ход времени, и Гермиона обернулась на него. — Реддла усыновляли? Ты знал? Лицо Гарри стало совсем уж похоже на закаменевшую маску. — Сейчас и узнаем. Следующая сцена, на которой он притормозил время, была в доме забравшей ребенка семьи. Гарри наблюдал за женщиной, что сидела у красиво украшенной колыбели и читала книгу в мягкой обложке. Том лежал внутри в распашонке, ему было уже чуть больше четырех месяцев. Малыш внимательно наблюдал за женщиной, практически не отводя от нее взгляда. Гарри впервые увидел в этих глазах радость, направленную на другого человека. Том растянул губы в улыбке и издал восторженный писк. Женщина обернулась к нему и рассмеялась. Ее золотые серьги, в этот раз в виде двух переплетенных змеек, колыхнулись под собственным весом. Малыш попытался протянуть руку к ее лицу, а когда не смог достать, нахмурился. Гарри, наблюдая за этим сердитым личиком, едва сдержал приступ смеха. — Ашсссс, — вместо крика Том издал какой-то невнятный свистящий звук, и серьги женщины ожили. От ее надрывного испуганного вопля Гермиона отступила на несколько шагов назад. Гарри же остался стоять у кроватки, замечая, как радость на лице маленького Тома сменяется испуганным плачем. Он отвел глаза и ускорил время. — Они вернули его обратно, да? Гарри кивнул головой в сторону мужчины, который привез коляску с Реддлом обратно в приют. Женщины с ними рядом уже не было. — Смотри, он вынудил ту воспитательницу вернуть ему деньги, которые она получила от него тогда. Как думаешь, они предложат Тома Реддла после случившегося еще каким-нибудь семейным парам? Гермиона молчала. — Давай вернемся, Гарри. С меня хватит. В следующее мгновение они подняли головы от Омута памяти в гостиной дома на площади Гриммо. Молчание, повисшее в воздухе, затянулось, и Гарри воспользовался этим, чтобы пойти на кухню и сделать им чай. Его взгляд скользнул по бутылке огневиски, но он все же смог проигнорировать порыв. Расставляя чайник и чашки прямо на столике рядом с Омутом, Гарри услышал слова подруги: — Это не оправдывает его. Ты и сам знаешь, Гарри, это не оправдывает… — Но это объясняет. Знала бы ты, сколько раз я задавался вопросом, как он стал таким. Да, у меня были воспоминания, показанные мне Дамблдором, но, признаюсь честно, мне на шестом курсе было плевать на то, как Том до этого дошел. Я тогда пытался получить от жизни все, что еще мог успеть. Взаимность от Джинни, победы в квиддиче, переживал ваши с Роном любовные драмы. Мне было плевать… он был моим врагом, убившим родителей. Чистым злом. — И что изменилось? Гарри посмотрел на своего сына. — Я не хочу, чтобы моя история повторилась с кем-то другим. Из-за подобных мыслей я стал копаться в прошлом, хотел понять, на каком этапе были допущены ошибки. Что или кто мог остановить Реддла до произнесения пророчества. Что за среда породила такого, как Том. Может, он и считал себя уникальным, но если бы Реддл не родился, сторонники идеологии чистой крови нашли бы себе другого идола. Или, проще говоря, другую пешку. Гермиона в раздумьях накрутила длинную прядь волос на указательный палец. — Гарри, разве тебе станет легче от того, что ты узнаешь о Реддле больше? Это не вернет тебе родителей, не исправит… — Путешествие в прошлое вернет мне родителей, Гермиона. Ты сама сказала мне, что Омут на это способен. И знаешь еще какой вывод я смог сегодня сделать? Если только обладателю Даров доступно видеть в Омуте прошлое, то почему его видишь ты? Или достаточно моего желания, и Омут сможет не только показатель видения прошлого, но и переместить еще кого-то со мной туда? ***

июнь 2008,

10 лет и 1 месяц с битвы за Хогвартс

Гарри не хотел признаваться себе, но он погрузился в просмотр чужих жизней в Омуте памяти, как когда-то давно в чтение учебника Принца-полукровки или в наблюдение за зеркалом Еиналеж. Он несколько раз находил в Омуте воспоминания о жизни своих родителей во время их учебы и в недолгие годы после. Ему начало казаться, что он и правда плохо знал их как людей, но все же не мог оторваться, и смотрел, смотрел, смотрел… Если по поводу отца у него уже давно не было иллюзий, то мама все еще была недосягаемым идеалом. Вот только она тоже оказалась обычным человеком, способным на ссоры, обиды и множество других вещей. Гермиона, заметив его очередную манию, смотрела неодобрительно, но пока не предпринимала попыток отговорить его от этого занятия. — Я проверила, была ли такая семья в маггловских архивах. И да, подтвердилось, они действительно усыновляли Реддла в двадцать восьмом году. Значит, Омут, скорее всего, показывает правду. Мне стало тогда тошно, прости. Я не знаю, стоит ли мне видеть то, в каких условиях там росли дети, когда я сама беременна. Гарри кивнул. — Это мне стоит извиняться. Но теперь я не могу просто так бросить это. Посмотри на Ала и Розу. Ты можешь представить, чтобы им пришлось расти в таком месте? Я хочу знать, что еще было в жизни Волдеморта. Хочу увидеть, как он научился контролировать свои способности в детстве. Ты же знаешь, Альбус у меня… тоже. С особым даром. Гермиона покачала головой. — Ты не рассказывал нам, что видел подобные приютские ужасы в воспоминаниях Дамблдора. — Так я и не видел! Он был свидетелем одного короткого вечера в приюте Вула, когда Реддл был уже значительно старше. Да даже если бы Дамблдор и знал… Думаешь, он бы мне показал это? И после такого посмел спрашивать «Неужели ты жалеешь лорда Волдеморта, Гарри?» Поттер встал с дивана и подошел к Омуту. Золотистая дымка скрывала в себе смутные тени. — А ты его жалеешь? — А ты нет? Они оба устало опустили взгляд вниз. — Он опять перестал мне сниться. Вообще ничего не знаю, что сейчас происходит у него там. Последний сон с Реддлом у меня был, когда я окончательно расстался с Джинни и съехал сюда. Реддл, когда смотрел на мою жизнь в Омуте, все последнее время предпочитал находиться рядом с Алом. Он видит свое сходство с моим сыном, а меня это злит. Не потому, что Ал родился в тот же день, тридцать первого декабря, и даже не из-за того, что мой сын — легилимент. Просто разве есть хоть какое-то сходство между детством Альбуса и тем адом, в котором жил Реддл? Это должно быть ему очевидно, но Ал словно… небезразличен Реддлу, и он ищет любые сходства между ними, лишь бы ощутить себя причастным. — Они ведь и правда родились в один день. Знаешь, в нумерологии такое не считают простой случайностью… Гарри пожал плечами. — Ну поступит мой сын на Слизерин. Да пожалуйста. Будет там развлекаться чтением мыслей других учеников и учителей — без проблем. Я не стану любить его от этого меньше. Я только боюсь, что другие ученики и учителя будут к нему предвзято относиться из-за факультета и способностей. Ты же знаешь, сейчас все школьники учат биографию Волдеморта, чтобы не дай Мерлин не повторить ошибки прошлого. Стоит кому-то сопоставить дату рождения Ала, его факультет и легилименцию, как начнется травля. Честно, я подумываю увезти его в Америку, в Ильверморни. Или еще куда подальше, где ни обо мне, ни о Волдеморте никто не знает… Мне так будет спокойнее. Гарри неожиданно рассмеялся, и, увидев непонимающий взгляд Гермионы, пояснил: — Не хватает только, чтобы мой сын на парселтанге заговорил. Тогда я, как моя бывшая жена, тоже уверую, что когда-то живший во мне крестраж смог повлиять на нашего сына. С тем же успехом я могу и Джинни предъявить ту же претензию. Так-то я, в отличии от нее, этим крестражем не был порабощен аж несколько месяцев. Гермиона тихо, словно себе под нос, сказала: — Вы с Джинни, конечно, стоите друг друга. Гарри улыбнулся на этот комментарий. — На том, видимо, и продержались столько лет. Все, хватит об этом, идем к Омуту. Ему яростно хотелось сбежать от своей болезненной реальности в чужую, еще более жуткую. Они погрузились в очередной фрагмент прошлого. Малыш чуть старше одного года сидел в своей кроватке у окна. По-видимому, у него активно начали прорезаться молочные зубы, потому что мальчик то и дело пытался залезть ручкой в рот, хныча и болезненно морщась. Одна из воспитательниц вытащила его из кроватки и посадила на детский стульчик, чтобы покормить, но Том отмахивался от ложки, продолжая держать вторую ладошку у своего рта. Женщина насильно открыла его рот и всунула туда ложку с кашей, а когда тот выплюнул еду, хлестко ударила малыша по щеке. — Это бесполезно, он не будет ничего есть, если не хочет, — еще одна женщина помоложе подошла к Реддлу. Гарри узнал в ней молодую миссис Коул. — Ничего, сейчас съест все как миленький. Воспитательница всунула очередную порцию каши Тому в рот и закрыла его губы ладонью, чтобы тот все проглотил. Малыш замотал головой из стороны в сторону, а после, видимо, все-таки умудрившись приоткрыть рот, изо всех сил впился едва прорезавшимися зубками в чужую ладонь. Поттер поразился, насколько же тот был упрямым и бесстрашным. Невольно в нем вспыхнуло уважение к этому крошечному годовалому ребенку, который не испугался взрослого человека. — Мелкая тварь, — очередной удар не заставил себя ждать. Но кажется, Реддл на ошибках совершенно не учился, продолжая изо всех сил сопротивляться. Когда его побитого, с красными следами от пощечин на лице, положили обратно в кровать, Гарри заметил пристальный, полный смертельной ненависти и обиды взгляд малыша на ту самую воспитательницу. Женщина неудачно оступилась на выходе из комнаты и полетела лицом вниз прямо на каменный пол. Гарри был готов признать, что не ощутил к ней в этот момент никакой жалости. Время полетело быстрыми золотистыми всполохами, и вот Гарри и Гермиона оказались в приютской столовой. Несколько длинных столов были заставлены посудой, в которой плавало нечто, напоминающее очень жидкую овсянку. Дети уныло хлебали ее, пытаясь заполнить пустые желудки хоть чем-то. Гарри искал глазами темную макушку и нашел ее в самом конце стола. Подойдя к нему, он понял, что мальчику уже больше пяти лет. Он был худым и бледным, как Гарри и помнил его по воспоминаниям директора Хогвартса, но неожиданно аккуратным: волосы Реддла были тщательно расчесаны, ногти на руках коротко подстрижены и без какой-либо грязи. Сидел тот с прямой спиной, ел жидкую кашу очень вдумчиво, стараясь не пролить и капли мимо тарелки. Гарри поразила такая сосредоточенность, пока он не понял, как Том напряжен. Каждое движение мальчик пытался контролировать, словно боялся, что его застанут врасплох. По ряду столов прошелся кто-то из поваров, оставляя рядом с тарелкой каждого ребенка по небольшому печенью. Многие дети хватали их и сразу съедали или прятали. Том свое предпочел убрать, сложив в какую-то небольшую картонную коробку, которая у него была с собой. Когда прием пищи был закончен, Реддл в одиночестве пошел на второй этаж в свою комнату. Он уже почти дошел до двери, когда к нему со спины подошел какой-то мальчик. Гарри показалось, что тот был в два раза выше Реддла, да и старше примерно на столько же. — Я видел, что ты взял еду с собой. Думаешь, удастся выменять у других что-то нужное тебе взамен на печенье? Здесь это так не работает. Отдай мне коробку. Том стоял и смотрел на него, не говоря ни слова. Гарри уже знал, что тот не сдастся без боя, и это знание заставило его бояться того, что произойдет дальше. — Ты меня не услышал, Реддл? Или английский понимать разучился? Поттеру вспомнились его перепалки с Большим Дэ. Его двоюродный братец тоже предпочитал добиваться всего с помощью физического превосходства, но сам Гарри в подобных ситуация никогда не мог удержаться от того, чтобы не подколоть и не спровоцировать этого тупицу парой язвительных фраз. Реддл же продолжал молчать, никак не провоцируя обидчика. В его глазах Гарри все еще мог рассмотреть отголоски страха, но их перекрывала холодная решимость отстаивать свое. Том слегка повернулся к двери своей комнаты, собираясь игнорировать чужое замечание, и это стало последней каплей для его собеседника. Тот больше не стал предупреждать, а просто схватил Реддла за шею и приподнял в воздух. Том попытался достать обидчика ногами, и у него это действительно получилось — тот ощутимо содрогнулся от удара в живот. В следующее мгновение голову Реддла с размаху впечатали в стену, а после кинули его, почти потерявшего сознание, на пол у двери. Картонная коробка перешла в чужие руки. Гарри сам не заметил, как опустился на пол рядом с Томом. Кровь из разорванной кожи хлестала, заливая всю правую сторону лица мальчика. Тот только через минуту смог медленно приподняться, цепляясь дрожащими руками за стену. Поттер оглянулся по сторонам, не понимая, почему остальные дети игнорируют то, что только что произошло. Свидетелей, стоило признать, почти не было. Несколько более взрослых детей посмотрели на Реддла, но никто не подошел. Том тем временем все же смог открыть дверь своей комнаты и зачем-то сел на пол, прислонившись спиной к своему шкафу. — Не хочет пачкать простыни, — Гермиона показала на идеально заправленную кровать Реддла. Гарри чувствовал в этот момент такое отвратительное бессилие, какое не ощущал уже очень много лет. Вынырнув из Омута, Гарри сказал с хладнокровной яростью: — Это та самая коробка, в которой Реддл хранил украденные у других детей вещи, свои трофеи. Я уже видел ее в воспоминаниях Дамблдора. Гермиона все еще задумчивым взглядом следила за движением золотистой жидкости в каменной чаше. — Он же явно отомстит потом за то, как поступили с ним. Я думаю, когда он стал старше, это поведение уже закрепилось. Боялся, что отберут что-то его или покалечат, и начал действовать на опережение. Странно, что в этот раз магия не защитила его. Гарри нервно дернул головой в ее сторону. — Не вижу ничего странного, он ещё слишком мал, чтобы по своему желанию призывать магию. Может, он даже не помнит те случаи в детстве, когда с ним случались все эти необычные вещи. В тот вечер Гарри опять достал огневиски, но так и не выпил ни одного бокала. Альбус отвлек его, разрыдавшись совершенно без повода.