Своими глазами

23 июля 1942,

дом Поттеров в Хогсмиде

Том шел по извилистой улице, мощенной крупным булыжником. Все вокруг было до боли знакомо, будто не было десятков прожитых лет. Косая аллея предстала перед ним в том же блестящем великолепии, как и во времена его первого курса. Лавка Олливандера показалась по правую руку — одно из старейших местных зданий. Том прошел мимо — в этот раз ему незачем было заходить туда. Его интересовал новый магазинчик, разместившийся чуть в отдалении, но некоторые воспоминания, то и дело проносившиеся в голове, было довольно трудно игнорировать. «Два пера феникса… палочки-близнецы, не способные сражаться друг с другом в бою…» В последний год их с Гарри противостояния, он прочел достаточно книг об аномальных свойствах волшебных палочек. Он искал замену для своей, думал, ей сможет стать Бузинная. Именно тогда в одной из книг по истории магии Том прочел и второе свойство волшебных палочек с родственными сердцевинами. Оно помнилось ему до сих пор. «Если бы обе палочки сражались с одним и тем же врагом, то их сила увеличилась бы в несколько раз. Столько разных намеков лежало передо мной все эти годы… Как я мог быть настолько слепым?» Косая аллея сегодня была довольно малочисленна. Сезон покупок к школе еще не наступил, восторженные дети с их запыхавшимися родителями не показывались на глаза, что Реддла неимоверно радовало. Это пиршество семейной жизни ему совершенно не нужно было видеть. Утреннее время также не прибавляло посетителей местным пабам и ресторанам. Он встретил только около десяти волшебников за весь свой путь от Дырявого котла, когда, наконец, заметил вывеску «Зелья Джея Пепина». Начинался квартал аптек и зельеварных лавок. Тут-то и стоило искать. Рядом с небольшой старой аптекой Том заприметил вывеску с изображением сосуда для снадобий, от которого в разные стороны разлетались нарисованные искры. Он слегка помедлил на пороге, проверяя, открыт ли магазин для посещений. В витринном стекле он увидел свое отражение. Рука отчего-то дернулась пригладить выбившуюся из прически прядь волос. Стоило вспомнить все свои самые действенные приемы, способные вызвать к нему расположение. Он не был уверен, что сейчас способен на них, но выхода не было. Когда Том приоткрыл дверь, над его головой раздался звук тихого колокольчика. Множество высоких шкафов, разместившихся у всех стен магазинчика, были от пола до потолка забиты склянками с различными жидкостями. Некоторые особо ценные зелья стояли под тяжёлыми прозрачными футлярами и в стеллажах под замком. Но самой главной деталью в этом помещении был плакат с сияющей золотистой надписью: «Зелье «Простоблеск» — первое место среди средств для волос по версии Магического еженедельника! Только в нашем магазине! Запатентованная технология!» Том не смог удержать себя от легкой ухмылки. В эти времена фамилия «Поттер» была известна только как фамилия хороших зельеваров. Еще одна судьбоносная ирония, учитывая сомнительные успехи Гарри в этой области. Сам Том делал ставку на то, что часть способностей прадеда должна была достаться Альбусу Северусу. По крайней мере он постарается привить ребенку интерес к зельеварению — на Гарри в этом плане надеяться не приходилось. Реддл поздоровался с красивой темноволосой женщиной, сидевшей за стойкой продавца. — Здравствуйте, миссис Поттер. *** Гарри развернул конверт, доставленный вечером в их дом чьей-то крупной совой-сипухой. Том, уже давно закончивший с ремонтом камина, как раз развел в нем небольшой огонь. Лето в Шотландии все еще не казалось ему достаточно теплым, и вечерняя прохлада тем более не приносила в дом уюта. Однако в данный момент меньшее, что его беспокоило — это слегка отсыревшие бревна. Он краем глаза следил за Гарри, но тот едва ли изменился в лице после прочтения письма. — Какие-то плохие новости? Или нам прислали документы из Министерства? Поттер не торопился отвечать, все еще рассматривая строки письма. — Поттеры, Флимонт и Юфимия, приглашают к ним в гости заглянуть. Меня и сына. Написали, что хотели бы познакомиться с возможными американскими родственниками. Том оставил в покое камин и подошел к Гарри поближе. Тот не стал прятать письмо, а передал его Реддлу в руки. «Все же приятно знать, что остатки моего красноречия еще на что-то годятся». — Ты с некоторых пор умудрился прославиться сразу в трех местах — Хогвартсе, Министерстве и Визенгамоте. Неудивительно, что они про тебя узнали. Воспользуешься гостеприимством? — Они приглашают в следующую пятницу, а у меня тогда будет день рождения. Думал, выберемся с тобой и Альбусом в Косую аллею, отметим там. Особо ничего не планировал. И все же… это как-то странно. Мы им — никто. — Глупость. С большой вероятностью вы и правда родственники, хоть и дальние. Разве тебе и сыну не нужны новые знакомства в Британии? Гарри повернулся к нему с двойственными эмоциями на лице. Вроде и напряжение обозначилось в его линии бровей, но предательская улыбка тоже не могла исчезнуть с губ. — Спрошу у них про время. Будет ли удобно прийти к семи вечера. Через некоторую паузу Поттер добавил: — Ты хочешь пойти с нами? Я бы хотел, чтобы ты был там. Реддл коротко кивнул. По крайней мере, он ничем не выдал Гарри то, что был причастен к этому приглашению. Стоило радоваться успешно исполненной интриге, но внутри медленно расползался уже привычный холод. Было заметно, как Поттер взволнован предстоящей встречей, даже если тот и не показывал этого в полной мере. — Я собирался сегодня учить Альбуса приготовлению некоторых зелий. Поттер кивнул, все еще погруженный в свои мысли. Он едва ли вслушивался в его слова, что Тому мгновенно стало заметно. — Я допишу ответное письмо и присоединюсь к вам, ты же не против? В глазах Гарри, устремленных на него, загорелись теплые искры. «Конечно, ты уже рад, что познакомишься с ними». Реддл отвернулся, пряча похолодевший взгляд. *** Он вышел в сад, чтобы забрать Альбуса обратно в дом — на улице уже стемнело. Невольно в мыслях начали проскальзывать сомнения. Стоило ли знакомить Гарри с его семьей? Да и чем это все могло обернуться для него самого? Что-то было не так в его чувствах, но он не мог разобраться. «Это знакомство должно состояться. Разве я сам не стремился узнать свое происхождение с неисчерпаемым маниакальным упорством? Каждый сирота мечтает об этом, тут не нужно быть гением. Если это истинное желание его сердца, что лучше такого подарка я могу ему дать? Да и Алу нужны люди, которые в случае чего о нем позаботятся». Альбус нашелся в саду, точнее в той части его территории, где произрастало множество хвойных деревьев. Их маленький домашний лес. Пару дней назад он объяснял Алу, к каким растениям лучше не прикасаться. Мальчик слишком полюбил это уединенное место, проводя там по несколько часов в день. — Альбус. Пойдём в дом. Ты хотел учиться варить зелья или уже передумал? Глаза мальчика распахнулись от удивления и радости. — Том! Ал подбежал к нему и протянул прозрачную банку, доверху наполненную ярко-оранжевыми цветами. Словно множество огоньков собралось за стеклом. — Набрал в саду для зелья, как ты и сказал. Том, я все правильно сделал? Что удивительно, мальчик и правда справился с задачей. — Ты — молодец, — он забрал банку с цветами и дотронулся другой рукой до плеча Ала, слегка подталкивая его к себе. Тот подошел ближе, прислоняясь к боку Реддла. Он не знал, почему этот ребенок так быстро привязался к нему, но Том был намерен сохранять и усиливать эту связь. Сейчас, в преддверии того, как в жизни Альбуса должны были появиться новые люди, он желал этого еще сильнее. — Том, а почему этот цветок называется «недотрога», если его можно срывать? Они уже двигались к выходу из сада. Рука мальчика крепко вцепилась в его ладонь. — Когда цветок превратится в высохший короб с семянами, при любом прикосновении к нему все семяна мгновенно будут разлетаться в стороны. Это похоже на небольшой взрыв. Но нам для зелья не нужны семена. Только цветы. — Получается, если в правильное время подойти, то этот цветок не опасен? — Верно. Только не перекладывай эту мысль на людей. Мальчик уже зашёл в дом и побежал по лестнице наверх. — Я же чувствую чужие мысли и эмоции. Если они будут плохими, я никогда к человеку не подойду. Том нагнал его у чердака. Теперь в этой комнате была их маленькая лаборатория. — Ал. Пообещай мне кое-что. Ребёнок застыл, вскинув на него свои огромные зелёные глаза. — Тебя должны насторожить не только плохие мысли и эмоции. А любые, которые ты не в состоянии понять. Если какой-то незнакомый человек думает и чувствует по отношению к тебе что-то… странное, постарайся сказать об этом отцу или мне. Ты… в силу возраста некоторые эмоции понять не сможешь, а именно они в итоге могут нести в себе опасность. Альбус кивнул и протянул к нему руку. — Я сделаю, как ты сказал. Почему ты грустишь сейчас? Я что-то не так сделал? Или папа? Этот ребенок… Его маленькое спасение. Всегда столь сильно неравнодушный к чужим чувствам, что даже такого, как он, пробирало. — Ты все делаешь правильно, Альбус. Не смей думать иначе. Вскоре Тому все же удалось усадить Ала перед котлом на чердаке. Гарри, видимо, уже ответивший на письмо Поттеров, тоже пришел к ним и сел чуть в отдалении. Его взгляд периодически зависал на руках Тома, отправляющих в котел растертые ингредиенты. Из-за горячего пара, поднимающегося от котла, Реддл снял мантию и остался в тонкой рубашке с закатанными по локоть рукавами. На Гарри он старался не смотреть. Внутри все еще тлели странные чувства, и отвлечься на Альбуса было несоизмеримо приятнее, чем копаться в своей душе. Примерно через час Ал окончательно утомился, и Гарри отвел его в спальню. Том спустился в сад подышать ароматом летней ночи. Некоторые простые вещи, вроде запахов или вкуса еды, до сих пор вызывали у него много чувств — он был лишен этого во время существования после смерти, а сейчас особенно остро стал их ощущать. Поттер по странному стечению обстоятельств часто готовил блюда, которые Реддл особенно сильно любил. Сзади послышались шаги. Том знал, кого увидит, если обернется. — Ты — хороший учитель. Даже если он и ожидал услышать голос Поттера, то явно не эти слова. Том обернулся, прежде чем ответить. — Я знаю. Иначе бы не брался за это. Альбус — умный ребенок, он быстро научится, если правильно подавать ему информацию. Он подошел ближе к Гарри. — Почему ты работаешь летом в Хогвартсе? Сейчас каникулы… Что в это время там делать? Гарри улыбнулся. — Пока нет учеников преподаватели проводят обновление всех заклинаний в замке. Там же всегда действовал коллективный щит. И чары, отпугивающие магглов, нужно усилить. На такой огромной территории это сделать непросто. Поттер подошел к нему ближе, прикоснулся к ткани на его рукаве и потянул на себя. Он часто так делал в последние дни — едва заметное касание, но к одежде, а не коже. Это было… терпимо, хоть и все равно слишком… В отличии от прикосновений Ала, близость Гарри тревожила, вызывала дрожь, желание отстраниться и, одновременно с тем, тягу к нему. — Пойдем в дом. Устроим вечерний разговор на кухне, как обычно. Том почувствовал, как после этих слов стало легче дышать. Ему нужно было услышать что-то подобное. Немного помолчав, он ответил: — В этот раз лучше в гостиной перед камином. Там теперь можно зажечь огонь. Через некоторое время они и правда сели на диван с разных его краев. Посередине, ровно между ними стоял поднос с чайником, разными вкусностями из Сладкого королевства и двумя чашками. Гарри снял очки, отчего его взгляд стал расслабленным и мягким. Или же Тому так только казалось. Зеленый цвет радужки в свете камина загорелся янтарным. Почти золотым. — Сколько моему профессору исполняется в этом году? Гарри вновь улыбнулся, но теперь его глаза остались нетронуты этой эмоцией. — Тридцать два. В два раза старше тебя. Реддл едва сдержал в себе желание засмеяться. «Мальчик, который выжил… Избранный… мной. Почему ты не радуешься тому, что жив и здоров, у тебя есть сын, который тебя любит, была семья… Что ты забыл в моем проклятом обществе и в этом сумасшедшем времени? На что ты тратишь свою жизнь?» — Для волшебника это так же мало, как мои неполные шестнадцать. Гарри кивнул, словно нехотя отводя взгляд. — Знаешь, Том… Я не ожидал, что ты будешь таким… спокойным. Может, это и временное явление, но ты… ни разу не упрекнул меня ни в чем, если не считать того первого утра. Я думал, почему так… и вот что решил. Я бы хотел знать, не делаешь ли ты это из какого-то чувства долга или потому, что пока это выгодно. Если это так… — Это не так, профессор. Но я понимаю, к чему вы клоните. Я не буду молчать, если мне что-то действительно не понравится. За это не стоит переживать. — Тогда ты — удивительно терпеливый человек. — О, вы не представляете — насколько. Если мне что-то ценно, я способен проявить изрядную долю терпения. Но это не наш случай. Я не ощущаю каких-то проблем, а ваши редкие саркастичные реплики — рябь на воде. Они не мешают жить. — Вообще-то я имел ввиду какие-то бытовые обязанности и присмотр за моим сыном… Том вскинул бровь, пытаясь понять, шутит тот или нет. Видимо, нет. — Ал — золото. Если бы все первокурсники были такими талантливым, мы бы получили поколение, не слабее Основателей. А ему еще и семи нет. С чего бы мне считать, что он приносит какие-то проблемы? Гарри повел плечами, не смотря Тому в глаза. В этом жесте ощущался некоторый оттенок стыда. Реддл чуял такое сразу. — Мой сын не лучшим образом контролирует ментальную магию. Это мало кому приятно. — Чушь. Прекрасные способности, ещё и проявившиеся столь рано. Их нужно поощрять и развивать, а не заставлять мальчика скрывать их. «А… В этом дело… Я понял». Гарри, наконец, посмотрел на него прямо, перестав прятать своё выражение лица. — Ты не представляешь, как я благодарен тебе за эти слова. Том кивнул. Отчего-то во рту стало сухо. Он взял свою чашку с подостывшим чаем и сделал пару глотков. Теплая жидкость приятно согрела изнутри. — Тебе не сложно следить за ним, пока меня нет? Кажется, вы хорошо ладите?.. Но я не заставляю тебя. Ты вовсе не обязан… — Мне нравится проводить время с твоим сыном. Давай уже проясним этот момент. Ал мне не в тягость. Напротив. С ним, в отличии от тебя, можно хотя бы про зелья поговорить. Гарри фыркнул на это, но было видно — не обиделся. — Я не такой бездарь! У тебя сложилось ложное впечатление, знаешь ли. И про что ты там еще сказал? Тебе не нравится мой сарказм? Я не совсем специально это делаю. В детстве все, что у меня было для собственной защиты, это только… слова. Давно бы пора отучиться, да все не выходит. Ты иногда так смотришь в ответ на эти мои фразы… Но все равно молчишь. Этот тяжелый взгляд… Весьма искренний, знаешь ли. Том все-таки коротко рассмеялся, после чего сел поудобнее, чтобы видеть Поттера не в пол-оборота. — Гарри, ты зря принимаешь мою вежливость и терпеливость за какую-то лживую маску. Когда мне приходится попадать в непривычные условия, я всегда веду себя именно так. Это мой способ адаптации, он дает мне время понять, что за люди меня окружают, как они ко мне относятся, на что способны… После, собрав достаточно информации о своем окружении, я уже позволяю себе больше искренности. Да… обычно эта искренность никому не нравится. Гарри слушал его, не отводя взгляда. Том в очередной раз полностью захватил его внимание. — Я могу это понять. Сам всегда вел себя очень осторожно. Мне нужно очень много доказательств, чтобы появилось доверие. А доказывать его лучше всего поступками. Так у меня и появились первые друзья и близкие люди. Я не верю словам. Том едва заметно кивнул. Если бы он этого не понимал, то уж точно не устроил бы такой подарок для Гарри на день рождения. Подарок, который ему самому был поперёк горла. — Но ты ведь не просто информацию о людях собираешь, но и узнаешь их слабые и сильные места. Думаешь, как их лучше использовать для своей выгоды, не так ли? Не веришь, что они примут тебя таким, какой ты есть? Том не стал отпираться. — Я отлично осознаю, кто я есть. Да, мой настоящий характер мало кому может нравиться. Вы глубоко лезете в душу, профессор… — Мой характер, как показало время, тоже мало кому может понравиться. И что с того? Что в себе ты считаешь непереносимым? Реддл почувствовал, как его лицо окаменело. Он был очень близок к черте своей уязвимости. Вопрос был сложен, но ответ давался еще сложнее. Его взгляд устремился на огонь в камине, но он даже не понимал, куда смотрит и что видит. — Я… — Начни с чего-нибудь простого, Том. Скажи что-то, чем действительно сейчас готов поделиться. У нас впереди еще много вечеров. С его губ слетел едва заметный выдох. — Есть вещи, из-за которых я всегда буду… ненормальным. Вот что, Гарри. Ты уже видел, на какую жестокость я способен. Мне долгое время была непонятна концепция сострадания, и сейчас едва ли намного лучше стало… По крайней мере, я точно не ко всем людям способен быть милосердным. Это всегда… ограниченный круг лиц. Зато мне хорошо знакома жадность и зависть. Слишком мало у меня было своего, чтобы спокойно переносить, когда меня чего-то лишают. — О, жадность и мне знакома. Впрочем, и зависть — тоже. Я завидовал всем. Друзьям из полных семей, которые выросли в любви. Жене — за успешную и, на мой взгляд, слишком легко давшуюся карьеру. Всем тем, кому не выпало столько испытаний, сколько досталось мне самому. Даже моим собственным родителям завидовал в том, что они нашли свою любовь и сохранили ее до конца. Гарри прикрыл глаза и выдохнул, после чего продолжил уже более мягким тоном. — Мне очень знакомо то, что ты ощущаешь. Но я не хочу прожить всю свою жизнь с этими чувствами. Разве это счастливая жизнь, Том? Ты счастлив так жить? Я — нет. Это постоянно причиняет боль. Постоянно. — Что ты сделал, чтобы это прекратить? — Я оставил прошлую жизнь и начал новую. Том улыбнулся вполне искренней улыбкой. — Мне кажется, этого мало, Гарри. Разве все наши проклятия не ходят вместе с нами, где бы мы ни были? — Я даю сыну то, что когда-то хотел получить сам. Всю любовь и заботу, на которую способен. И он отвечает мне тем же. У меня новая карьера, и кто знает, может в этом я, наконец, найду свое предназначение. Пока мне более чем достаточно. Понятно, что Поттер сказал ему только часть своих мыслей, но он, по крайней мере, не врал. В глазах Гарри были и сожаления, и надежды — странная, заманчивая смесь. Реддл ощущал в горле ком из плохо контролируемых чувств. Они вовсе не были болезненными, но он едва ли понимал, как их выразить. ***

31 июля 1942

В день своего рождения Поттер вел себя довольно спокойно. Никаких по-особенному горящих глаз от предвкушения встречи с родственниками, никаких нервных жестов. В это утро Том сам приготовил для них завтрак, движимый простой логикой — именинник должен получать подарки, а не бытовую рутину. Гарри всегда благодарил его за такие поступки. Вроде бы это и так был один из пунктов их вербального магического контракта — разделять друг с другом обязанности по дому, и отдельной благодарности за это не требовалось. Но Гарри воспринимал это как нечто большее. Впрочем, как и сам Том. Возможно, из-за новизны ощущений — такого опыта в его прошлой жизни не было. Возможно, из-за того, что есть пищу, приготовленную другим человеком — жест доверия. А Том искал любые признаки того, что Гарри доверяет ему. В конце дня они втроем переместились к дому Флимонта и Юфимии. Гарри с Альбусом первыми зашли в камин. Поттер дал сыну возможность произнести название дома и бросить горсть летучего пороха в огонь. Том медлил, сам не зная отчего. Фигуры Гарри и Ала уже исчезли в зеленом пламени, а он все не мог сделать шаг. Подождав несколько секунд, Том оглянулся на их гостиную. Уже привычное помещение показалось слишком пустым. В конце концов ему пришлось сделать шаг навстречу пламени. Когда мелькание решеток перед его глазами прекратилось, он увидел их: — Гарри, Альбус! Как же приятно познакомиться! Проходите, пожалуйста, к столу, да-да, прямо сюда, можете сесть с правой стороны, если хотите. Поттер оглянулся на Тома, сразу же поймав его взгляд. Казалось, тот ждал его, потому и задерживался, не торопясь идти к столу. Реддл прошел в центр гостиной и коротко поздоровался со всеми. Дом родственников Гарри находился прямо над их магазином в Косой аллее. Дорогая недвижимость, хоть и без придомовой территории. Особенно ценным в ней было местоположение — улица, огражденная от магглов, самая оживленная и популярная в магической Британии. Тут сосредоточилась вся торговая жизнь их маленького закрытого мира. Конечно, трехэтажный дом в этом месте стоил целое состояние, а Поттеры, судя по всему, не скупились и на интерьерные изыски — мебель была дорогая и новая, без исторического, антикварного флера. Пока Гарри пересказывал родственникам свою легенду про жизнь в Америке, Том изучал этих двух новых людей более пристально. Было видно, что Гарри унаследовал многие черты своего деда — астеническое телосложение с этими тонкими запястьями и острыми коленками, красивую форму челюсти, черные волосы. Последние, впрочем, у Флимонта были идеально уложены, и ему это явно шло, но Том с какой-то горькой иронией осознал, что не представляет себе Гарри с такой прической. Юфимия, была младше мужа на несколько лет, наверное, ей было сейчас около тридцати пяти. Тонкие черты лица женщины несли в себе некоторую строгость, что явно отличало ее от эмоционального мужа. Том знал, что она заведовала в семье финансами, она же вела продажи и содержала магазин, в который он и приходил неделю назад. Флимонт был отличным зельеваром, своего рода новатором, но вряд ли бы без Юфимии дошел до многократного умножения своего состояния. Все эти наблюдения мелькали в мыслях Тома без какой-то цели. Вспомнилась собственная семья, которая бы точно не пригласила его за свой стол. Не стоило сейчас размышлять об этом, но его фантазия всегда была излишне яркой. Образы прошлого заполнили сознание. В это время хозяева и его Поттеры уже почти избавились от первоначального напряжения. Юфимия весьма иронично заметила, что Гарри точно Поттер из-за их очевидного сходства в прическах. — Юфи права, вам может это сейчас и не заметно, но мои волосы практически невозможно пригладить и уложить! Они выглядели в точности как ваши, Гарри. Я из-за этого изобрел свое зелье, не слышали о нем? Всячески рекомендую и гарантирую, что оно подействует. Том решил сказать хоть пару слов за последнюю четверть часа. — Мистер Поттер, могу подтвердить ваши слова. На третьем курсе я пытался повторить его состав. Мне, к сожалению, не удалось. Эффект был не такой впечатляющий, как у тех учеников, кто мог позволить себе купить оригинал. Гарри перевел на Тома взгляд по-настоящему удивленных глаз, после чего коротко и нервно рассмеялся. — Серьезно? Зачем тебе вообще это зелье? У тебя прекрасные волосы. Том слегка саркастично улыбнулся ему, показывая, что оценил шутку, но Поттер будто и не шутил вовсе. Флимонт, впрочем, продолжал диалог: — Ваше фиаско с моим зельем легко объяснимо — в его составе имеются некоторые редкие компоненты, которые я никому не раскрываю. В конце концов, у меня есть на него патент, и, возможно, когда-нибудь я его продам и озолочусь. Гарри рассмеялся на это. Том догадывался, что за ироничные мысли промелькнули в чужой голове. — Мы знаем, вы устроились работать в Хогвартс, будете профессором Защиты от темных искусств. Но как же так? Неужели не зельеварения? Поттер, услышав вопрос, на всякий случай поставил на стол стакан с тыквенным соком. Рука дрогнула. Флимонт же продолжил: — Ведь наша семья — известные зельевары. Возможно вы слышали, что наш общий предок изобрел зелья, рецепты которых легли в основу Костероста и Бодроперцового. А ведь это такие прекрасные лекарства, мы гордимся нашим родством. Гарри, вытерев остатки тыквенного сока, ответил: — Знаете, у нас в Новом свете Поттеры больше пошли по карьере авроров. Талантом к зельеварению мы не славились… Том заметил, что взгляд Юфимии то и дело обращался к Альбусу. Мальчик не участвовал в разговоре, вместо этого уплетая кусок морковного торта. Легкая легилименция Реддла коснулась сознания женщины, но она не ощутила этого. «Думает о своих нерожденных детях. Это чувство… Да, у Ала есть сходство с Поттерами. Очевидное сходство. Но он не ваш сын, миссис Поттер. И никогда им не будет. Хватит этих взглядов». Конечно, Том не произнес этих слов вслух, но внутри него начинала тлеть злость. Юфимия улыбнулась и посмотрела на мужа: — Дорогой, твой отец с удовольствием бы познакомился с Гарри. Вы скорее всего не слышали про Генри Поттера? Он ваш тезка, в семье мы тоже зовем его Гарри. Сейчас он уже ушел на пенсию, хотя еще двадцать лет назад такое устроил в Визенгамоте, что после этого нашу фамилию окончательно приписали к магглолюбцам. Да и места в Визенгамоте мы лишились вскоре после этого, впрочем, никто из нас особо не расстроился. Времени на семейный бизнес и так едва хватает. А вы, Гарри, как относитесь к магглам? Гарри отвел взгляд от Юфимии. — Я — полукровка. Моя мать была ведьмой из семьи магглов, прекрасной волшебницей. Мне все равно на происхождение и кровь. Дело не в них. Флимонт и Юфимия только кивнули, ничего в их доброжелательных лицах не изменилось после этих слов. — А вы, Том? Реддл не ждал этого вопроса. — Так вышло, что мое детство среди магглов было не лучшим временем, так что предпочту воздержаться от ответа. Разговор свернул на более приемлемые и легкие темы, что удивительно, с подачи Гарри. А Том уже не мог переключиться. Он посмотрел на Гарри, тот впервые за все то время, что Реддл жил у него, выглядел настолько счастливым. Его улыбка была открытой и широкой, почти не сходила с губ, глаза радостно сияли. Том сглотнул образовавшийся в горле комок непонятных эмоций. «Я мог бы сейчас достать свою волшебную палочку, произнести всего два слова и убить твоих бабушку и дедушку. Я бы снова увидел в твоих глазах ненависть и боль. Ты бы смотрел на меня так правдиво и искренне, Гарри. Всего два слова и я вновь бы разрушил весь твой мир. Так просто…» В груди Реддла свернулась сокрушительная боль, не нашедшая выхода. «Ты счастлив сейчас, находясь вместе со своей семьей. Ты получил то, что хотел». Пытаясь обуздать эти эмоции, он понял, что же они ему напоминали. Такую боль он чувствовал каждый раз, пытаясь проникнуть в сознание Поттера. Это ощущение выворачивало наизнанку, пронзало насквозь. Вся его сущность теряла свои очертания, превращаясь в вопящий комок боли. Любовь, направленная на кого-то другого, не на него… сжигала хлеще Адского пламени. Извинившись, Том аккуратно вышел из-за стола. Его начало трясти от внутреннего напряжения. Не оглядываясь, он спустился на первый этаж, открыл дверь на улицу и аппарировал прочь от всех этих людей. Переместившись в Хогсмид, Том взлетел в ночное небо. На высоте в пару сотен ярдов воздух стал прохладнее, он попытался привести свои мысли в порядок, но уже не мог этого сделать. Внутри тянуло болью и это никак не прекращалось. В ярости Том взлетел еще выше, увидел вдали зажженный свет в окнах Хогвартса. Первый настоящий дом. Первый и, видимо, единственный. Том игнорировал собственные чувства, пытаясь выплеснуть образовавшуюся из ниоткуда ярость в магию. Долгие полчаса он облетал территорию школы, но лучше ему не стало. Хотелось кричать. Наконец, приземлившись на берегу озера, он сел на траву и обхватил руками голову. «Откуда все эти мысли? Почему я хочу причинить им боль из-за того, что Гарри с ними счастлив?» —Бомбарда, — он направил заклинание в груду камней, лежащую недалеко от воды. Они разлетелись вдребезги, и один небольшой осколок прилетел точно в скулу Тома. Тот совсем озверел от этого. —Бомбарда Максима! — он бил в эти камни, пока они не превратились в пыль. Том кое-как залечил порез и почистил мантию. Ярость никуда не делась — она закручивалась внутри него, требуя действий. Простояв в напряжении еще пару минут, Том применил к себе заклинание невидимости и аппарировал в Литтл-Хэнглтон. Деревушка, расположившаяся между двумя холмами, встретила его тишиной. Том оглянулся на особняк, но первым делом все же пошел на окраину к дому Гонтов. Он помнил этот путь до сих пор, столь ярко было воспоминание. Вот и деревянная покосившаяся дверь лачуги, в которой жила семья его матери. Том распахнул дверь, вновь став видимым. —Люмос Максима,— свет из палочки Реддла пробрался в каждый уголок комнаты. — Ты кто такой?! — из глубины лачуги раздался грубый мужской голос. Том увидел Морфина Гонта, когда тот вскочил с кровати и направил на него волшебную палочку. Через секунду эта палочка была уже в левой руке Реддла. — Я — сын Меропы. Можешь сесть обратно, разговор у нас будет коротким, — он произнес это на змеином языке. —Легилименс! Силой заклинания Морфина откинуло обратно в кровать. Том искал воспоминания о своей матери, о ее отце Марволо — все, что мог найти в голове своего омерзительного родственника. В прошлой жизни он не успел добраться до тех давних событий в памяти своего дяди. Сейчас же… чем больше он видел, тем жестче становились черты его лица. От омерзения у Реддла свело скулы, взгляд стал совсем страшным. — Традиция семьи Гонтов спать со своими родственниками и продолжать чистокровный род… Видимо, моей матери повезло, что ты, тварь, бесплоден. Но трахать её тебе это не мешало. Едва контролируя себя, Том подошел к оглушенному мужчине и снял с его пальца кольцо. Пришлось коснуться чужой кожи. Палочка задрожала в его руках, на ее конце попеременно вспыхивал то красный, то зеленый свет. Его мысли были полны ярости, силы и ощущения правильности своих действий. Будто он был вновь свободен от оков своих сожалений и жил так, как должен был. Магия наполнила все его тело, даря чувство всемогущества. Это было прекрасно. От прилива этой бесконечной силы он, наконец, согрелся изнутри. Тепло… В мыслях возник образ… смутный и далекий. Зелень глаз в свете камина. Сердце полоснуло болью. «Нельзя… нельзя. Он откажется от тебя. Тогда всему конец». Том сделал несколько глубоких прерывистых вдохов. Мысли слегка прояснились, но вновь нахлынула боль. «Он и так откажется от тебя. У него есть своя семья. Ты — убийца. Был им и останешься всегда. Зачем тогда сдерживаться?» Никаких заклинаний так и не было произнесено. Он опустил палочку, ощущая, как горячая волна силы схлынула. Мыслить стало проще. Да. В его случае лучше холодный разум, чем… Он чуть не испортил все. «Что теперь делать? Хижина Гонтов не отслеживалась Надзором, и про нападение на Морфина вряд ли кому-то станет известно. Только вот этот фанатик кинется искать свою семейную реликвию, как только придет в себя». Реддл направил палочку на кольцо и через мгновение получил его точную копию. — Ты в ногах у меня должен ползать, вымаливая свое спасение, дядя… Но пусть так… все равно сдохнешь здесь в грязи и нищете… Том надел себе на правую руку кольцо и вышел из лачуги, не оглядываясь. Медленно, контролируя каждый свой шаг, он шел к огромному дому, построенному на одном из двух холмов. Глубоко вдохнув ночной воздух, он прикрыл глаза и на несколько мгновений остановился. Он не был готов увидеть Реддлов. Это осознание обрушилось на него в это мгновение, но отступить Том уже не мог. Что-то внутри него, какая-то старая боль тянула туда, в этот огромный богатый дом, где могло пройти его детство. Несбывшийся вариант событий… Его боль всегда превращалась в гнев, а тот — в месть. Хотел ли он отомстить им и в этот раз? Часть его души, возможно та, что дополнила его собственную после объединения, желала этого безмерно. Он чувствовал её порыв, как свой собственный в былые времена. Палочка была надежно скрыта в рукаве его мантии, когда он дошел до особняка Реддлов и позвонил в колокол на входной двери. Служащий, открывший ему, сначала обознался. Том спровадил его легким внушением. Уже был достаточно поздний вечер, но семья Реддлов не спала. Они обнаружились в комнате с камином, по крайней мере — родители его отца. Самого Тома Реддла-старшего он пока не видел. Пожилые магглы вскочили со своих мест, в ужасе рассматривая его. — Вы узнаете мое лицо, но не знаете, кто я, не так ли? — Том прошел в центр гостиной. Его насмешливый тон вовсе не разряжал обстановку. — Я — ваш внук, так уж вышло. Прошу простить за столь внезапное вторжение, но получить от вас пригласительное письмо я не имел возможности. Пришла пора покончить с формальными любезностями. — Мое имя — Том Марволо Реддл. Догадываетесь, кто моя мать? Женщина первой пришла в себя. — Та нищая девка, что обманула нашего сына. Соврала, что беременна… — Да, та девка. Именно так, — Том сел в одно из кресел, слегка сдвинув его для лучшего обзора. — Как видите, она не соврала. Эти два идиота стояли столбами. Пришлось заставить их сесть напротив него. К счастью, силы его голоса оказалось достаточно. — Так-то лучше. Сидим с вами все вместе перед камином как самая настоящая семья, — его холодный смех разнесся по комнате. — Что до моей матери… Она мертва почти шестнадцать лет. К счастью, я — маг. Не то что мой папаша. Но вы это и так заметили, я прав? Кажется, эти люди все еще не были в состоянии нормально поговорить с ним. Они молчали, продолжая смотреть на него широко распахнутыми глазами. — Мы не знали, что у нее… был ребенок. — Может вы и не знали, но он — знал. Впрочем, думаете, я не понимаю причин его поступка? Скажите, как он объяснил вам свое исчезновение и последующее возвращение? Родители его отца молчали, и это начинало его бесить. — Знаете, когда я шел в этот дом впервые, я думал… Стоит ли мне попытаться быть с вами вежливым? Стоит ли показать себя с лучшей стороны? Может, тогда бы вы пожалели, что ваш сын пренебрег мной когда-то… отказался от меня. Но я знаю, Томас… Мэри… вы не способны на сочувствие. Его глаза сузились от глубокой, неумолимой ярости. — Не осуждаю. Кто я такой, чтобы осуждать собственные черты, унаследованные от вас? Я мог бы быть каким угодно, лучшим или худшим из рода человеческого, но вам было бы все равно. Вам ведь моя кровь важна, не так ли? Кровь нищей ведьмы, что родила меня. Столь плохая партия для провинциальных аристократов… Не пытайтесь мне врать… ГОВОРИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ! В это время дверь в комнату распахнулась. Зашел мужчина. Том внимательно присматривался к внешности отца, запоминая детали. Тот, однако, увидев сына, отшатнулся. — Добрый вечер. Я уже извинился, что мне пришлось побеспокоить вас, однако я не мог не рискнуть. Ты узнал меня, не так ли? Женщина дрожащим голосом спросила своего сына: — Том, почему ты нам не сказал, что она все же ждала ребенка? Тот перевел взгляд с матери на Тома и обратно. На его лице были только отвращение и гнев. Знакомые эмоции. Том продолжил: — Не вините в этом вашего сына… Проще признаться в том, что девушка обманула своей беременностью, чем в том, что она — ведьма, насиловавшая его несколько месяцев. — Замолкни!!! Пошел прочь из моего дома! Ты мне не сын! Ты — отродье этой!.. — голос его отца сорвался от ярости. — О, мой милый папаша… Вторую жизнь слышу эти слова… Впрочем, не привыкать, — Том встал со своего кресла и дошел до отца. — Я тебе не сын? Посмотри на нас, кто в это поверит? Том даже не пытался удержать в себе рвущиеся слова. — Хочу, чтобы ты кое-что узнал. Мою мать, Меропу, тоже насиловал ее родной братец, этот урод Морфин. Девчонка влюбилась без памяти в ту оболочку, что ты называешь своим телом. Этим смертным маггловским телом… Он вскинул правую руку и в бешенстве направил ее на родителей своего отца. Те попытались встать с кресел, но были остановлены им. — Не стоит, милые родственники… Не стоит. Я решил, что вы будете сидеть именно там… Нарушить мою волю решится только смертник. Хотите сдохнуть? Нет? Сидите, где сказал. Том отвернулся от них, теперь достаточно уверенный в том, что никто не дернется в неподходящий момент. Его взгляд вновь обратился к отцу. — Я бы тоже никогда не простил таких действий по отношению к себе, отец. Скорее убил бы. Но ты был так напуган, когда убегал от нее… Я знаю. — Уходи из нашего дома. — Я уйду, когда захочу. Ты этого еще не понял? Неприятно, когда тебя вновь лишают воли? — он растянул губы в презрительной ухмылке. — Поверь, мне тоже знакомо это чувство беспомощности и ужаса. Я жил так с рождения. Да, да… Моя мать умерла, едва меня родив. Знаешь… не будь я магом, стал бы такой же жертвой, как и ты. И все же я никогда не забуду, что ты не нашел в себе сил забрать меня из ада еще худшего, чем тот, в котором ты побывал сам… Медленно, очень медленно аффект, под которым Том действовал последний час, начал спадать. Сил становилось меньше… Нужно было заканчивать здесь. Его отец процедил сквозь сжатые губы: — Я бы никогда не забрал тебя в свой дом. Ты просто ее плод. Не часть меня. Ты мне — никто. Том проглотил желчь, разлившуюся у него во рту. — О… Ты не знаешь, на что способны по-настоящему хорошие люди. Они и своих смертельных врагов могут пригласить в дом… Я стал слишком сентиментален… — Том поймал взгляд Реддла-старшего. — Хотел еще раз убедиться, что ты не способен на сострадание. Посмотреть в твои глаза… Знаешь, отец… Ты ведь и правда невиновен в том, что с тобой сделала моя мать. Мне понятна эта простая мысль. Но ты бросил нас, отлично осознавая, что твой ребёнок, если и будет рождён… сдохнет в нищете. Сидел в стенах своего богатого дома… пока я оттирал свою кровь со стен приюта, пока терпел голод и ненависть и… как… меня… У него потемнело перед глазами. Больше Том ничего не смог сказать — столь сильный спазм скрутил горло. Отец молчал, как и его родители. Было видно, что они плохо контролировали себя от страха. О, это простое смертное чувство. Стоило отдать должное, Реддл-старший, его папаша, хотя бы не трясся. Том отошел от отца и, наконец, смог взять свой голос под контроль. Он оглянулся на старших Реддлов. — Хотите, расскажу вам ваше будущее? Они молчали. — Ваш сын ведь так и не женился после того случая с моей матерью? Он никогда и не женится. Детей, кроме меня, у него не будет. Вы все умрете, а этот особняк десятилетиями будет гнить в запустении, пока сам ход времени не разрушит его. И не будет здесь ни Реддлов, ни Гонтов. Впрочем, по обеим семьям ни один человек скорбеть не станет. Том чувствовал опустошение. Сил оставалось мало, но на финальный аккорд должно было хватить. — Время… Зачем дожидаться, когда естественный ход вещей завершит мое предсказание? — он оглянулся на трех застывших людей. — Вы так не думаете? Раз смерть и разрушение все равно придут в ваш дом, почему бы мне не побыть инструментом, что выполнит эту миссию чуть раньше положенного срока? Конечно, они были уже на грани откровенной паники. Том взмахнул рукой и одно из окон гостиной распахнулось настежь. Затем второе и третье. Осколки стекла упали на дорогой паркет. Пламя в камине взметнулось выше, заметалось в своей каменной тюрьме и вырвалось на свободу. Вспыхнул ковер, затем огонь перешел на деревянную мебель и шторы. Его отец метнулся к родителям, это Том еще успел заметить. Дыма становилось все больше. Вскоре крики его родственников окончательно заглушил треск горящего дерева. Он позволил им сбежать из комнаты. Том поднялся в воздух и вылетел навстречу прохладному ночному ветру. Огонь, расползающийся по поместью Реддлов, был виден ещё несколько минут его полёта. ***

1 августа 1942

Он не стал аппарировать, вместо этого предпочтя пролететь несколько миль. Иногда он делал остановки. Спускался к незнакомым мелким озерам и рекам. Разные мысли метались в голове, все еще было плохо и больно, но вместе с тем пришло какое-то успокоение. Чувство, что он окончательно распрощался со своим прошлым. Все эти люди были для него отныне мертвы. Полусонный и уставший, он добрался до Хогсмида. Уже не совсем твердой походкой дошел до дома Гарри, когда рассветные лучи начали пробиваться на востоке. Едва Том открыл дверь, сразу стало понятно, что что-то не так. Горели свечи, словно никто и не спал. Обведя взглядом гостиную, он наткнулся на пару зеленых глаз — злой и явно уставший Поттер смотрел на него. Видимо, ждал. Подойдя ближе, Том заметил тень от щетины на его лице и покрасневшие веки. — Где ты был?! — голос Поттера был пропитан гневом. — Я не знал как перед родственниками объясниться. И заявился спустя ночь в таком виде. Что у тебя за царапина на лице? Проигнорировав грубый тон, Реддл поднял руку, чтобы пощупать рану. Вроде бы он уже пытался залечить ее, но, видимо, заклинание не попало в цель. Том не сразу понял, почему взгляд Поттера завис на его руке. Прошла секунда полнейшей тишины. Гарри посмотрел ему в глаза, затем разразился ад. — Где ты взял это кольцо?! Что ты натворил, Том?! Что ты наделал?! Реддл посмотрел на это полыхающее яростью лицо. — И что я по-твоему сделал, Гарри? — Откуда ты взял кольцо?! — Я не обязан отвечать, — Том хотел уйти в свою комнату, но его остановила хватка чужой руки на плече. Все повторялось из раза в раз. Но теперь он не нашел в себе силы ударить эту руку. — Ты сейчас же объяснишь мне, откуда у тебя это кольцо! Не нужна была легилименция, чтобы узнать чужие мысли. — Никакого доверия мне, да, Гарри? — Том все-таки пробрался к лестнице, ведущей на второй этаж к спальням. — Что ты делаешь?! — Собираю свои вещи. А что, не видно? Или мне терпеть твои крики и допрос? — Том захлопнул сундук, собираясь спуститься вниз к камину. — Приди в себя, Поттер. Гарри перегородил ему путь. — Ответь мне, что ты делал сегодня ночью, Том. Я все равно узнаю. — Отойди. Сейчас же. — Нет, я не позволю!.. — Уйди с моей дороги. Прочь! Гарри остановился. В его глазах и выражении лица мелькнуло что-то уязвимое, будто какая-то тень прошлого. Он ответил с очевидной болью в голосе: — А то что, Том?! Убьешь меня, если не отойду?! А потом пройдешь к кровати Альбуса и его тоже? Что ты сделаешь? Это была последняя капля. — Папа?.. Они оба посмотрели на приоткрывшуюся дверь в комнату, из-за которой выглядывал Альбус. Мальчик был напуган, наверное, их криками. — Том! Ты вернулся! — Ал уже смелее прошел в его комнату, подошел ближе к нему. — Почему ты ушел вчера? Мальчик обнял его, прислонившись щекой к пыльной мантии. Реддлу стало не по себе. Маленький, ласковый ребёнок, который никогда на него не злился и всегда был рад видеть. Внутри что-то надломилось. — Я… хотел оставить вас наедине с вашими родственниками. Гарри, все еще загораживающий собой дверь, стоял молча — напряженный и злой. Но последние слова Тома вызвали в нем какую-то реакцию, будто опять задели едва успокоившиеся нервы. — Ты мог сказать мне, что тебе неприятно там находиться. И вернуться к нам домой, а не исчезать неизвестно куда, — теперь, рядом с сыном, Поттер смог взять под контроль хотя бы свой голос. Тот стал звучать тише. — Вы оба злитесь друг на друга. Почему? Том, почему ты злишься на папу?.. — мальчик заметил собранный сундук, стоящий на полу рядом с Реддлом. — Ты уходишь? Ты опять уходишь от нас? Это был какой-то бредовый сон. Том не мог понять, как он оказался в центре этих событий. Спать хотелось так сильно, что он едва держался на ногах. Не в силах контролировать свое тело, он все же сел на край кровати. — Я никуда не уйду, Альбус. Но твоему отцу стоит успокоиться. И перестать говорить про меня откровенный бред. — Я спокоен. Это ты не отвечаешь на мои вопросы. Том рассмеялся. В глазах начинало темнеть. — Если ты не заметил, Гарри, — дом пустил меня обратно. Никакие твои запреты мной нарушены не были. Отведи сына спать. Он перевел свой взгляд на мальчика и постарался передать ему свои чувства. — Все в порядке, Ал. Иди спать. Мы с тобой завтра продолжим работу над зельями, как я и обещал. Иди. Гарри подтолкнул сына к выходу, а сам обернулся к Реддлу, чтобы поймать его взгляд: — Ты обещал ему. Я вернусь через несколько минут и рассчитываю найти тебя в этой комнате. Когда за Поттерами закрылась дверь, Том мгновенно провалился в темноту.