В погоне за собственной тенью

В свете фонаря блестит асфальт Я люблю тебя — ты просто знай! Сдаётся мне, теперь это надолго Гори! Гори, не догорай.

      Неделя выдалась сложная для всех. На Антона действительно очень много всего свалилось по работе. Стас сказал, что какие-то итоги и выводы будет подводить, когда вернëтся Арсений, поэтому все были в каком-то ожидании, когда он снова приступит к работе. Есения познавала тонкости здоровых отношений и мирилась с Серёжей в роли парня, а не в роли друга семьи. Арсений понемногу начинал сходить с ума из-за безделья в больнице. В критичный момент он попросил выйти погулять по территории больницы, хотя бы по рядом стоящему парку. Медсестра странно на него посмотрела и спросила, курит ли он. Арсений ответил, что нет, что он просто хочет прогуляться. Девушка удивилась, но отпустила. Из окна он видел, что деревья медленно начинали зеленеть, но наблюдать за природой через окно, то же самое, что через монитор компьютера — такое надо видеть вживую. Толкнув тяжёлую железную дверь, он тут же поморщился от вечернего солнца. Закатное время только начиналось, поэтому Арсений немного даже обрадовался. Его тут же обдало тёплым ветерком, отчего он удивился ещё больше: природа так рано начала просыпаться. Выходя на тропинку, которая шла от корпуса к корпусу, он осматривался и радовался тому, что оказался на улице за такое долгое время. Наблюдая за травой, которая уже начала выглядывать из-под растаявшего снега, слушая пение какой-то птицы, которая не побоялась вылететь так рано, парню становилось намного лучше. Положив руки в карманы ветровки, которую ему привезла Есения, он понял, что на радостях забыл телефон в палате, поэтому даже не мог посмотреть время или позвонить кому-нибудь. Спустя несколько минут медленной прогулки, Арсений сел на лавочку у больницы. Железная дверь без конца хлопала, пока из этого, не самого приятного места, выходили люди как здоровые, так и больные. Услышав звук подъезжающей машины, Арсений обернулся в сторону парковки и немного улыбнулся, узнавая машину. Из неё вышел Антон, и, надев солнечные очки, он что-то активно печатал в телефоне с серьёзным лицом. Подходя к лестнице, Арсений прикрикнул: «Осторожнее люк открыт!» — отчего тот отлетел в сторону. Оборачиваясь на крик, он снял очки и удивлённо посмотрел на Арсения.       — Привет, — вставая напротив сидящего, поприветствовал того Шастун, — Ты чего тут забыл?       — Здравствуйте, Антон Андреевич, — потягиваясь, с некоторым шуточным официозом в голосе ответил Арсений, — Я так гуляю. Хочешь по парку прогуляться?       — А, это парк, — осматриваясь и замечая чуть ли не пару деревьев и совсем маленькую территорию, хмыкнул Антон, — Ну, пойдём. Как тебя отпустили?       — С трудом и под странным взглядом медсестры, но отпустили, — вставая и начиная снова медленно идти по тропинке, озвучил Попов, — Который час?       — Двадцать минут седьмого.       — О, ты сегодня пораньше. Что так?       — Стас вольную дал, решил воспользоваться таким щедрым предложением. Как рана?       — Можно поною? — устало спросил Арсений, и, получив в ответ тихий смешок и кивок головой от собеседника, он со вздоха продолжил, — Я тут так устал, как будто больше, чем во время расследования. Просто торчу тут днями и ночами в четырёх стенах и гуляю иногда по коридорам на процедуры. Забери меня отсюда, пожалуйста.       — Интересно, если тебя похитить из больницы и сейчас увезти, как в больнице отреагируют? — хмыкнул парень, глянув в сторону припаркованной машины.       — Учитывая, что ты следователь, тебе потом и придётся расследовать.       — Ну, если ты мне составишь компанию в расследовании собственного исчезновения, будет легче раскрыть дело, — дойдя до конца парка, озвучил Антон, — Может, сядем?       — На сколько? — садясь снова на скамейку, усмехнулся Арсений.       — Ты на десять, я за пособничество на пять, — зевая, в скучающем тоне перечислил Антон, протягивая ноги и сложив руки в замок на животе.       — Справедливо.       Продолжили сидеть в тишине, изредка переговариваясь по поводу каких-то незначительных вещей, которые их окружали. Обратив внимание на закат, Арсений посмотрел на рядом сидящего, который, запрокинув голову, смотрел в небо, потираясь затылком о спинку деревянной скамейки.       — Считается за свидание в парке? — улыбаясь, поинтересовался парень.       — А-а-а, так это свида-ание, — протянул Антон, украдкой посмотрев на собеседника, — Тогда тут где-то должна быть одна на двоих кукуруза или вата, что там едят обычно.       — Ну-у, на свиданиях не всегда едят.       — Да? Я думал это главный атрибут романтического свидания. Чтобы двое людей гуляли, потом ели и снова гуляли.       — Ты на свиданиях был вообще хоть раз? — усмехнулся Арсений.       — Смотря, что считать свиданиями, — по-философски начал рассуждать парень, — То, что я описал, вот для меня не свидание, но если перед этим проговорить «Мы вот сейчас пойдём на свидание», то тогда свидание.       — Чисто теоретически, если я тебя позову в архив у нас в отделе или в шиномонтажку, когда машина сломается, но перед этим скажу «мы сейчас пойдём на свидание», ты это тоже расценишь, как свидание?       Антон на это рассмеялся, что отдалось эхом от корпусов больницы. В этот момент из машины скорой помощи вышел уставший водитель и глянул в их сторону, но Арсений смотрел на собеседника с лёгкой улыбкой, поэтому не обратил внимания на водителя. Достав сигарету, мужчина вздохнул и снова скрылся за машиной, обойдя её сзади. Спустя несколько секунд парень сел ровнее и посмотрел на Арсения.       — Если ты так скажешь, то да, будет считаться. Если кто-то другой позовёт, то нет.       — Кто тебя ещё может позвать на свидание?       — Ну, знаешь, я вообще-то популярная личность, — убрав руки за голову, потянулся Антон, немного горделиво приподняв голову.       Рядом сидящий закатил глаза и хмыкнул. Затем пару раз кивнул и в шуточном тоне озвучил:       — Так значит, что за тобой нужен глаз да глаз.       — Но-но, я не сказал, что я соглашусь на предложение от кого-то другого, кроме тебя, — целомудренно отметил Антон, выставив указательный палец.       — Ну-ну.       Антон на это его пихнул коленом, на что другой усмехнулся. Слушая изредка поющую какую-то одинокую птицу, которая только проснулась после зимы и холода, они помолчали ещё несколько минут. Антон последнее время стал задумываться над тем, что в какой-то момент может всё потерять, парень уйдёт или общение испортится, да и в целом иногда накручивал себя безосновательно. Несмотря на то, что Арсений всё чаще ему и сам стал говорить, что никуда не денется, видимо, чувствуя переживание другого, от этого легче становилось на совсем непродолжительное время. Вот и сейчас было настолько хорошо и спокойно, что он тут же подумал о том, как тот может ведь в один момент куда-то уйти, уехать, пропасть, не чувствуя за собой никакой ответственности. Слушая не один раз от него про то, что отношения — это всегда ограничение свободы, Антон с одной стороны боялся на неё посягать как-либо, а с другой, надеялся, что имеет право на такое.       — О чëм думаешь? — замечая резко сменившиеся эмоции на лице собеседника, спросил Попов.       — Да так.       — Говори давай, — толкнув того коленом, озвучил Арсений, стараясь немного подбодрить, пока тот совсем в своих мыслях не потерялся.       — Мне когда Коновалова про тебя и твои планы рассказывала, сказала, что ты хотел выкрасть брошь, чтобы уехать заграницу и начать новую жизнь, — смотря под ноги, объяснил следователь, — Я иногда думаю, что ты так ведь и правда можешь сделать. Нет, я ни в коем случае не хочу тебя удерживать или как-то ограничивать, просто…       — Тебе нужно что-то вроде гарантии, что я так не сделаю? — тихо уточнил другой.       — Слишком громко звучит, но, наверное, да. Или не гарантия, а хотя бы понимание, что у тебя в голове с этим переездом, — смотря уже на парня и немного нервно перебирая в руках солнечные очки, озвучил Антон.       — В её словах на удивление очень много правды. Я и правда собирался здесь закончить со всем этим, уехать за границу и там промышлять, чтобы отделаться от всего прошлого, потому что тут ничего не держало. Есения согласилась со мной переехать, мы бы продали дом и оставили бы прошлое в прошлом, совсем от него открещиваясь. Планы были довольно… грандиозные, — хмыкнул Арсений, вспоминая собственные мысли и размышления какие-то полгода назад, — Меня накрыло осознанием в подъезде соседского дома, что я так не смогу сделать, когда девочке помогал. Помнишь, я тогда домой пришёл и с порога заявил о своих чувствах, — в шуточно-пафосном тоне сказал он, — Тогда понял, что выкрасть планы могу хоть завтра, бросить всё и уехать в любой момент, но, банально, не смогу. Тогда представил, что бы я делал без тебя, если бы ты неожиданно пропал. Так накрыло осознанием, что появилась причина не уезжать.       — Будет слишком пафосно, если скажу, что ты, получается, променял переезд в другую страну на меня?       — Пафосно, но отчасти правдиво… Никуда я не уеду. Не загоняйся по этому поводу, — задумавшись, он усмехнулся, — Не, ну только, если вместе куда-то, но это уже сложнее. Полиции выезжать за границу вроде нельзя, как госслужащим?       — Желательно, но в любом правиле и законе есть лазейки.       — Предлагаешь нарушить? Я точно на тебя плохо влияю.       Антону неожиданно позвонили, и он показал экран с контактом «Надежда Викторовна Больница» рядом сидящему. Поставив на громкую связь, парень ответил:       — Алло?       — Антон Андреевич, здравствуйте. Вы случайно не знаете, где Арсений? А то он уже довольно давно вышел прогуляться и всё ещё не вернулся.       — Надежда Викторовна, не переживайте, я его сейчас верну, он тут рядом со мной сидит, — глянув на Арсения, усмехнулся Антон.       — Ой, как хорошо. Спасибо!       — Пойдём, — сбросив вызов, вздохнул Шастун, вставая.       — План побега и моей пропажи не будем реализовывать?       — Пока нет, — хмыкнул парень.       — Жаль… Давай ещё немного посидим.       — Арс, пошли-и, — потянув того за руку на себя, он помог парню подняться, — Да ладно, всего пару дней осталось и выйдешь. Возьми ото сна всё, что можно. Спи, ешь, читай, фильмы смотри — сказка же.       — У нас разный подход к физической активности.       — Это правда.       Спустя три дня, Арсения действительно выписали, сняли швы, после которых остался почти незаметный шрам, поэтому даже рассматривать было неинтересно. Как только он сел в машину на пассажирское сиденье, то радости уже тогда не было предела, зная, что теперь будет нормальный душ, кровать, квартира и обычная бытовая жизнь, по которой он успел соскучиться. Как только они тронулись с места, Арсений не отлипал от вида за окном, не отвлекаясь особо на разговоры и телефон, что обычно происходило до посещения больницы. Антон на это немного удивился, но комментировать никак не стал, понимая, что видимо Арсению такая изоляция тяжело далась.       «Человек ëлок не видел две недели, а про магистраль и говорить нечего.»       В какой-то момент Арсению всё-таки окно наскучило, и он принялся расспрашивать рядом сидящего о работе, о которой Антон нехотя, но всë же рассказывал, понимая, что погружать того в привычный рабочий режим всё-таки придётся. Парень рассказывал про Стаса, про Игоря, про объявившегося после отпуска Диму, про скучающую без него Иру. Арсений всё это слушал, иногда посмеиваясь и задавая уточняющие вопросы. Ближе к дому разговоры приняли более непосредственное русло. Парни затрагивали снова какие-то прописные истины, которыми каждый делился.       Заходя в лифт, оба как-то облегчённо вздохнули, ожидая свой шестой этаж. Как только Арсений закрыл за собой дверь в квартиру, то Антон потянул его за запястье на себя, уронив пакет с одеждой на пол, и утянул в долгий поцелуй, говорящий: «Я очень скучал». Подобная близость играла теперь какими-то больше игривыми и тёплыми оттенками, чем банальной страстью или физиологией. Это было так по-новому и так по-настоящему, что Арсений не переставал улыбаться, из-за чего приходилось делать короткие перерывы. Они так прошли в комнату к Антону, и оба упали на кровать. Отстранившись, он рассматривал голубые глаза и хмыкнул, подпирая голову рукой.       — И почему мы так можем делать только дома? Прикинь, в метро или в машине, просто в рандомный момент, или в парке, не-не, в отделе, — Арсений рассмеялся, запрокинув голову, — Думаешь, слишком мечтательно?       — Даже для меня, — приподнимаясь на локтях и быстро поцеловав того, хмыкнул парень, — При всей моей к тебе любви, но я всю дорогу грезил душем, поэтому я пошёл.       Антон хмыкнул, перекатываясь на другую часть кровати и вздыхая, всё ещё продолжая осознавать несправедливость тех или иных отношений. Встречаясь с девушками, он об этом и не задумывался и не понимал насколько это действительно является проблемой. Рассматривая потолок, он всë продолжал анализировать и сравнить, чего они вдвоём лишены в обществе, и что разрешено другим парам так называемых «традиционных» отношений. Сжав подушку, он через считанные минуты подобных размышлений уснул.       Выйдя из ванной и по дороге до комнаты вытирая волосы полотенцем, Арсений усмехнулся, что тот так и уснул, свернувшись калачиком на кровати. Прикрыв дверь и стараясь особо не шуметь, он прошёл в свою комнату в поисках вещей. Стукнул себя по лбу и цокнул, осознавая, что Антон с Есенией все вещи привезли ему в больницу. Тогда он принялся доставать всё из пакета и, найдя там футболку, которую он не успел надеть за время пребывания в больнице и вторые домашние брюки, удалось переодеться. Включив стиральную машинку, парень расслабленно сел на стул на кухне и прикрыл глаза, прислонившись головой к стенке в ожидании, когда вскипит чайник. Внутреннее спокойствие сменилось сонливостью, поэтому он взял в руки телефон. Просматривая рабочий чат, про который благополучно забыл на время своего отсутствия, листая новости и уточнив у Есении, всё ли у неё нормально, Арсений вспомнил про чайник. Наливая себе чай и снова садясь на стул, он задумчиво осмотрел кухню, понимая, что успел немного сродниться с этой квартирой. За окном уже давно стемнело, а ночь близилась перейти уже в состояние глубокой. Радовало, что завтра выходной, поэтому можно дать Антону поспать подольше перед тем, как попросить лечь нормально. Иногда это было прямо проблемой. После работы, если Арсению нужно было походить, поесть, попить чаю, то Антон просто мог уснуть чуть ли не на ходу. Понимая, что тот так привык делать и в одиночной жизни, он немного грустно хмыкнул, понимая, что он почти всегда так засыпал.       «Он слишком во всё эмоционально вкладывается, поэтому сил совсем не остаётся под конец дня. Как только выгорание не словил с таким энтузиазмом? Надо будет с ним поговорить на эту тему, а то так убивать себя нельзя.»       Тихо заглянув в комнату и убедившись, что тот всё ещё спит, Арсений заметил свой блокнот на прикроватной тумбочке. Рассматривая парня и понимая, что тот его весь прочитал за ночь, Арсений, немного умиляясь, улыбнулся, забирая блокнот с собой на кухню. В него была вложена закладка в виде ручки на первой записи спустя три месяца отсутствия. Понимая, что всё ещё не хочет его читать, он немного поморщился и отложил его в сторону. Сделав глоток чая, Арсений только что осознал, сколько всего про него теперь знает Антон, и тогда его занял вопрос, что он сам знает о нём. Антон обладал, ни больше ни меньше, такой способностью, когда могло показаться, что он ничего и не скрывает, существует как раскрытая книга. Возможно, так оно и было, только эту книгу особо никто и не старался прочитать. Если для парня доверие представляло собой правило «Я должен о тебе всё-всё узнать», то для Арсения доверие значило немного другое. Он считал проявлением доверия моменты сложности, когда Антон искал его поддержки и не боялся показать свои слабости, делился какими-то планами на будущее, не избегал излишней эмоциональности. Но вот какой-то информации из его прошлого у Арсения было мало. Понимая, что совсем непонятным образом допустил такое, он даже подумал сделать анкету. Было уже слишком поздно, да и тем более, «испытуемый» спал и не смог бы ни на какие вопросы ответить, поэтому он решил это отложить до поры до времени.       Садясь на кровать, он провёл тому рукой по плечу и потрепал по голове, приводя Антона в чувство и заставляя проснуться. Тот непонимающе на него посмотрел, и, расценивая это как немой вопрос «И зачем ты меня разбудил», Арсений ответил:       — Ложись нормально, давай спать.       — Я хочу спать, как бомж, — перевернувшись на другой бок и уступая место парню, пробубнил Антон.       — Ты завтра будешь бубнить, что не выспался из-за того, что уснул в форме.       Долгое молчание со стороны на половину спящего продлилось не долго. Громкий недовольный вздох сменился «И не поспоришь», поэтому Антон быстро скинул с себя вещи, накинул висящую на батарее футболку и залез под одеяло, накрывшись почти с головой. Аналогично поступив, но сделав это в осознанном состоянии и предполагая завтра коронное «Я не помню, как разделся, прикинь!», Арсений усмехнулся и лёг рядом. Спать без кошмаров было странно и непривычно. Если в больнице была мысль, что такое было в виде исключения, как «разовая акция», то сейчас он снова начал переживал, что кошмары никуда на самом деле не делись. Рассматривая дверь и немного тревожась по этому поводу, парень почувствовал, как рядом лежащий перекинул руку через него и придвинул немного к себе, уткнувшись тому носом в лопатки. На такое Арсений тихо усмехнулся, прикрыв глаза. Обычно это потом превращалось в «мне жарко», «ты во сне забрал моё одеяло», «у тебя есть своя половина кровати», но он две недели мечтал о таком, поэтому пока такого не было.       Антон проснулся от того, что ночью забыл закрыть шторы и лучи солнца неприятно слепили. Накрывшись одеялом с головой, он постарался продолжить спать, но стало слишком жарко и тогда Антон недовольно вздохнул, выбираясь из-под одеяла. Из-за того, что парень увидел рядом лежащую на подушке чёрную макушку, настроение чуть улучшилось. Удивившись тому, что он проснулся раньше Арсения, Антон потянулся за телефоном, чтобы посмотреть время. Увидев страшное в виде того, что он проснулся в субботу в восемь утра, парень тут же принялся это исправлять, отвернувшись от окна.       Спустя некоторое время, он почувствовал как рядом лежащий начал чаще ворочаться, а значит близок к тому, чтобы окончательно проснуться. Повернувшись в его сторону он встретился взглядом с зевающим парнем.       — Доброе утро.       — Доброе, — озвучил Антон и задумчиво уточнил, — Когда я вчера успел переодеться?       — Почти что во сне, — положив руки под подушку, улыбаясь, ответил Арсений.       — Ничего не помню, прикинь, — снова закрывая глаза, вздохнул парень, — Снилось чего?       — Что-то снилось, но не помню, а тебе?       — Да я там кого-то спасал, какое-то фэнтези снилось, тоже отрывками.       Слыша скрип кровати, он приоткрыл глаз и увидел, как Арсений потянулся за телефоном.       — Девять утра? С ума сошёл? — усмехнулся Арсений, возвращаясь в прежнее положение.       — Солнце.       — Да, лучик? — наигранно самоуверенно обратился Арсений.       Антон на это рассмеялся и накрыл тому голову подушкой. Спустя некоторые препирательства, первым всë-таки из такой «драки» спальными принадлежностями сбежал Арсений. Он встал с кровати и тут же скрылся за углом. Другой на это усмехнулся и всë же хотел продолжить спать, но сна не было ни в одном глазу. Чуть позже он и вовсе услышал пение птиц и вздохнул, понимая, что теперь точно не уснёт.       Во время завтрака Арсений решил начать воплощать свой вчерашний план в реальность. Пока Антон самозабвенно делал глоток кофе, другой уже открыл список вопросов в телефоне.       — Один американский учёный выдвинул теорию, что людям достаточно тридцати шести вопросов, чтобы влюбиться.       — Признайся, ты настолько отчаялся? — хмыкнул Антон, принимая удобную позу.       — Для профилактики. Хочешь сыграть?       — Давай, кто не отвечает, тот выпивает.       — Это другая игра, — усмехнулся Попов, принимаясь читать, — У вас есть тайное предчувствие о том, как вы умрёте? Э-э, нет, давай другой вопрос.       — Почему-у? — затянул Антон, — Я уже говорил, что думаю умереть старым от пулевого где-нибудь на даче. Ты что думаешь?       — Я всегда думал, что меня собьёт машина, — размышляя, подытожил парень, — Дальше. За что в вашей жизни вы чувствуете наибольшую благодарность?       — Благодарность… — задумчиво повторил Шастун, крутя в руках кружку, — За полноценную семью, наверное. У нас в классе столько человек без отцов росло. Я, конечно, понимаю, он не подарок, но часть какого-то воспитания дал, а у кого-то этого не было.       — Да, у меня в классе похожая ситуация была. Много у кого папы за хлебом ушли и не вернулись, — оба как-то задумчиво хмыкнули, — Дальше.       — Не-не, ты не ответил.       — Пусть будет благодарность родителям за сестру.       — О-о-о, — умилился напротив сидящий.       — Ей только не говори. О, хороший вопрос: назовите три общие черты, которые есть у вас и вашего партнёра.       — Сложно, — усмехнулся Антон, смотря в стол, — Назову первым, наверное, юмор.       — Тогда я вторым назову проблемность, — рассматривая Антона, улыбнулся Арсений.       — И третье… работа в полиции?       — Не халтурь, общие черты.       — Это не черта, что ли?       — Это не черта. Думай.       — Ладно-ладно, — вздохнул Шастун, подпирая голову рукой.       Он выглядел так, как будто ему задали самый философский вопрос на свете, а от его ответа зависело существование жизни на планете Земля. Пока Арсений вчитывался в вопросы, выбирая какой задать следующим, Антон долго гипнотизировал стол, а потом еле слышно вздохнул и посмотрел напротив. Ловя себя на мысли, что последнее время в минуты раздумий он подсознательно обращается к Арсению за помощью и просто смотрел, потому что тот помогает сосредоточиться, Антон хмыкнул.       — Желание найти прибежище.       Арсений выглянул из-за телефона и слабо улыбнулся.       — Засчитывается.       — Давай дальше.       — Каково ваше самое заветное воспоминание?       — Ты теперь отвечай. Я пока думаю.       — Воспоминание, — задумался Арсений, стуча по корпусу телефона пальцем, — Наверное, что-то из детства. Подростковый период не очень интересный, дальше ещё скучнее пошло. Значит где-то в детстве надо искать… Есть одно, но оно глупое, — улыбнулся Арсений, начиная теперь выбирать, что озвучить.       — То, что имеет для тебя ценность — не может быть глупым. Даже если ты вспомнил свой любимый горшок, в который ты ходил в три года, это же тоже считается. Главное, что именно делает заветным это воспоминание, — объяснил Антон, делая глоток немного остывшего кофе.       — Тогда… — он заблокировал телефон и, глядя в окно, продолжил, неосознанно сменив интонацию на более тихую и мягкую, — Как мы ехали с родителями в машине. Пустяк, знаю, но почему-то так в памяти отпечаталось. Мне лет восемь, Есения мелкая совсем рядом сидит, а родители на переднем сидении что-то обсуждали, шутили или музыку слушали. Даже уже не вспомню, куда ехали, о чëм разговаривали, просто… Сам момент солнечный какой-то. Я в плохие дни за него цеплялся.       — Значит, ценил, поэтому и запомнил, — задумчиво и немного с меланхолией в голосе озвучил Антон.       — Твоё воспоминание.       — Подарок Лизе на день рождения. Не помню сколько ей исполнялось, но что-то наверное около тринадцати-четырнадцати лет. Я тогда всех предупредил, что у неё день рождения, всех подговорил и в свой план внедрил. Мы, короче, перед первым уроком выключили свет в классе, все спрятались за парты и стали ждать. Я тогда весь класс украсил за ночь. Влетело потом, что не спал, но зато когда она зашла… У неё такая радость была, какой я потом никогда не видел. Мы с ней вдвоём тогда со всеми остальными не очень общались, а тут прям много одноклассников её стали поздравлять.       — Значит, твоё воспоминание даже не связано с тобой? Ты же просто как наблюдатель.       — Да мне и не особо нравится быть участником — хмыкнул Антон, — Всегда же лучше поздравлять или дарить кому-то что-то, чем получать.       — А ты интересный, — задумчиво озвучил Попов, открывая снова список вопросов.       За таким увлекательным занятием прошла чуть ли не половина дня. Арсений медленно закрывал собственные гештальты в виде пробелов той или иной информации про Антона, а другому просто нравилось разговаривать и узнавать новое о парне. Выходные проходили медленно и лениво. Антон уговорил его не ехать к Есении, та это ещё и подтвердила закрепив теперь уже коронным «Я ж тут с Серёжей, нормально всë». Арсению нужно было не просто привыкнуть к такому, а довериться другу, что сестра рядом с ним действительно в безопасности.       Спустя время позвонил Стас, поинтересовался состоянием Арсения и сказал, что у него будет разговор к ним двоим в понедельник. Сидя в гостиной на диване и особо не обращая внимания на то, что шло по телевизору, Антон задумался, зачем они понадобились Стасу. Рядом сидящий толкнул того коленом, как бы спрашивая «Что случилось?» уже в привычном жесте.       — Как думаешь, зачем мы ему в понедельник?       — Сообщить о вторжении инопланетян, — серьёзным тоном ответил парень, беря пульт от телевизора в руки.       — Арс, я серьёзно.       — Так и я тоже. Смысл задумываться о том, что априори не угадаешь?       — Мне кажется, он про перевод скажет, — вздохнул Антон, облокотившись на спинку дивана.       — Перевод? — заинтересованно уточнил Попов.       — Не может же это всë пройти бесследно. Какая-то херня случится, сто процентов.       — Плохая?       — Нет, но херня.       — Разве херня может быть положительной? — скептически озвучил Арсений, сделав телевизор потише.       — Ну, из вариантов у меня в голове от твоего увольнения до моего повышения.       — Интересно, — задумался парень и с интересом спросил, — Если предложат повышение — согласишься?       — Нет, — просто и как-то слишком быстро ответил Антон, как будто это был слишком незначительный ответ.       Арсений на это удивился и во все глаза рассматривал рядом сидящего. Повернувшись к нему всем корпусом, он подложил под себя ногу и мысленно настраивался на долгий диалог.       — В смысле «нет»? Ты же хотел в Следственный комитет. Ты вообще всë это расследовал из-за него же начал.       — Ну-у, может быть, первое время, но… передумал, наверное.       — Что значит «передумал»?       — Арс, да какая разница? — вздохнул Шастун.       — Большая! Ты давно решил это?       — Ну, вот когда Коновалова предложила, потом день походил подумал и решил. Да на кой мне это повышение? В отделе нормально, а за звёздами толку лезть… во всех смыслах.       Скептически осмотрев собеседника, Арсений задумчиво озвучил:       — Не может человек с бухты барахты такое решение принять. Как ты мысленно к этому пришёл?       — Бля-я, нам обязательно в этом копаться? — обречённо выдохнул Антон, поворачиваясь корпусом в сторону Арсения.       — Обязательно, потому что это не отказ пойти за хлебом, а вообще-то что-то значительное. Я помню следователя по особо важным делам с горящими глазами и готовым ко всем трудностям. Ты же просто грезил этим повышением, и Стас постоянно тебе о нём напоминал, та же Коновалова говорила. Мне непонятно, что тебя могло так сломать, что ты отказался, по сути, от своего успешного будущего.       Антон немного нахмурился и задумался. Теперь он понял, как чувствует себя Арсений каждый раз, когда тот у него что-то спрашивает из прошлого или что-то о чëм он не хочет говорить. С одной стороны, если озвучить, то станет легче и понятнее в первую очередь себе, а с другой, зачем такими пустяками нагружать Арсения. Хмыкнув от того, что всë таки к общим чертам можно было бы отнести ещë и «нежелание быть искренним», но он мысленно умилился, что Арсений и вправду старается это делать. Глянув на него, Антон вздохнул.       — Может, не моё?       — Твоё. Ещё вопросы, которые тебя привели к отказу от повышения.       — Я после Душителя прям заебался, а там ещё сложнее же.       — Как я понял, зато менее опасно, — поправил того Арсений, — Поэтому будет сложнее, я думаю, в плане бумаг, бюрократии и всего такого.       — На всë знаешь, что ответить? — хмыкнул Антон, смотря под ноги.       — Шаст, — он приблизился к тому и немного наклонился, чтобы заглянуть тому в глаза, — Ты же сам понимаешь, что есть какая-то более глубокая причина. Одно дело, когда я буду гадать, вытаскивая из тебя это щипцами, а другое, когда сам скажешь.       — Зачем оно тебе? — тихо уточнил следователь.       — Я каждый раз задаюсь таким же вопросом, когда ты спрашиваешь меня о чём-то, о чëм я не хочу никому говорить. Но тебе говорю.       — Почему?       — Потому что, — ударив того по носу, усмехнулся парень и сел обратно на своё место, делая вывод, что Антон всë же и сам не готов до конца быть с ним откровенным.       — Я боюсь потерять… стабильность, — он снова стал смотреть в пол, собираясь с мыслями, пока за этим внимательно наблюдал собеседник, — Сейчас всë так, как я хочу. Нет, я понимаю, что могу лучше, но надо ли? Ну, повысят меня и что? Кроме зарплаты, конечно, какие-то ещё плюсы будут? Работа, да, проще, чернухи меньше, но… Как будто бы сейчас оно мне и не надо. Раньше, да, как вспомню, аж страшно становится насколько гнался за этим повышением, но потом ты появился, да и…       — Я тут какую роль играю?       — В целом ключевую, — усмехнулся Антон, проведя рукой по волосам, — Меня повысят, а ты где будешь?       — Твою мать, — прошептал Арсений, понимая по какой причине тот отказался бы от повышения.       Он сел ровнее и приблизился к нему, чтобы убедиться в своих догадках.       — Ты не хочешь идти в комитет, потому что боишься потерять нашу сработанность?.. Нет, ты просто боишься потерять… нас? — Антон на это немного удивился, но ничего не ответил и посмотрел в сторону, на что Арсений продолжил, расценивая это как согласие с его предположением, — Антон, хочешь дам совет? Какими бы тебе не казались правильными отношения, как бы ты не цеплялся за другого человека, думая, что он твоя стабильность, никогда не жертвуй своим будущим ради кого-то. Люди пропадают, расстаются, а шанс для повышения появляется один раз в жизни. Жизнь сама отсеет от тебя тех, кто тебе не нужен. Может, меня вообще уволят, ты тоже тогда увольняться побежишь? Просто, если я прав, и ты боишься вступать в неизвестность из-за меня, то не нужно. Во-первых, я и так буду рядом, независимо от работы, во-вторых, вообще-то большинство пар работают на разных работах и видятся просто дома, а не постоянно вместе.       — Дело даже не только в тебе, а… во всëм, что касается тебя. Напарника другого поставят, я вообще молчу про эту квартиру. Если нас распределят, то с неё придётся съезжать. Нет, мне-то служебную снова выделят, но это другое и вообще… не хочу, короче, что-то менять. Вдруг в худшую сторону изменится.       Арсений долго думал, что сказать и как поддержать, понимая насколько тот боится неизвестности. Одному способу его научил Антон, поэтому теперь он им активно пользовался. Немного привстав, парень неожиданно для Антона решил его поцеловать. Слегка нависая над ним, он провёл рукой по скуле и отстранился, немного улыбаясь.       — Не бойся изменений, пожалуйста. Будем вместе решать проблемы по мере их поступления, ладно? Придумаем что-нибудь, ты главное не спеши с выводами.       — Пиздец, тебя в раю всё-таки придумали или в аду? — удивившись такой поддержке, прошептал Антон, притянув того снова к себе.       Под тихий смешок от другого, парень придвинулся ближе, тем самым стараясь придать им двоим горизонтальное положение. Оказавшись сверху, он осторожно провёл тому рукой по торсу, стараясь из всех сил не забираться под футболку. Арсений разделял такой неожиданный прилив чувств, поэтому иногда приподнимался на локтях, целуя в ответ. Слыша собственное частое дыхание, парень отстранился, наблюдая за тёмно-зелëными глазами.       — К тебе, ко мне? — прошептал Антон, снова целуя и помогая тому встать.       Один раз ударившись по пути о тумбочку, дистанция до кровати была успешно пройдена. Оба с блаженной мыслью подумали, что объединить две кровати было одним из самых лучших решений за долгое время. Такая мысль долго не задержалась ни у одного в голове, потому что Антон осторожно помогал снять тому футболку, а другой цеплялся за капюшон и шнурки толстовки.       — Может, не будем? А то печень одна, а кровати две, — прервался на смешок Антон.       — А ты постарайся сдерживать своё сексуальное влечение так, чтобы печень и оставалась одна так ещё и в нормальном состоянии, — немного съязвил Арсений, стараясь придать им двоим сидячее положение.       — Ты же знаешь, что с тобой это сложно делать.       — Сохранять мою печень в нормальном состоянии? Согласен, сложно, — целуя того с явным напором и запуская руки под толстовку, прошептал парень.       Антон подумал, что имеет право сегодня поруководить процессом, поэтому немного нехотя, но убрал его руки, переплетая с ним пальцы. Опустив его на подушку, он продолжил целовать сначала губы, потом подбородок, шею тем самым замедляя все движения, как свои собственные, так и партнёра снизу. Успев выучить, как именно с Арсением этим правильно заниматься, он начал с малого и стал водить рукой по талии, по бёдрам, отчего тот действительно замедлился, начиная глубоко дышать. Иногда случайно потираясь о пах, Антон и сам сдерживался, чтобы всë это не ускорить и не свести к обычной мастурбации.       Арсений путался у того рукой в волосах, иногда сжимая их на затылке. Предприняв вторую попытку запустить руки под толстовку, в это раз ему это удалось, поэтому помогая её снять, он вовлëкся в процесс ещё больше.       Этот раз отличался особой чувствительностью и медлительностью, даже не свойственной Арсению. Они иногда прерывались на смешки или переглядки, но движения становились всë хаотичнее, а желание сильнее. Наконец Антон опустил руку ниже пояса принимаясь массировать член через домашние брюки. Иногда сильнее сжимая головку, а затем её поглаживая, он возбуждал в другом желание всë это ускорить и, желательно, как можно скорее. Но Антон как будто бы отыгрывался за весь медленный секс в жизни Арсения, когда тот возможно впервые захотел попробовать более быстрый темп.       — Издеваешься? — сдавленно произнёс Арсений, немного зажмурившись в очередное прикосновение к особо чувствительным точкам.       — Вот не говори, что тебе не нравится, — прошептал Антон тому на ухо и поцеловал в висок.       — А если скажу, что хочу быстрее?       — Запрос принят, запрос обрабатывается, — снова целуя его в губы и задействуя язык, он приспустил тому брюки, а потом снял.       Из-за желания с обеих сторон, оба снова приняли наполовину сидячее положение, лишаясь остатков одежды. Неожиданно отстранившись, Антон отодвинул шкафчик в тумбочке и нашарил рукой смазку, на что Арсений усмехнулся.       — Когда успел?       — Тебя ждал.       Снова смазано целуясь, Антон выдавил содержимое на руку и принялся медленно водить кулаком по всей длине члена. Сменяя быстрые движения на медленные, он снова сделал так, чтобы они всë же легли на кровать. Парень выгибался на встречу движениям и постоянно обманывался ощущениями, что вот-вот кончит. Доверяя такое дразнение Антону, он помог немного трясущейся рукой снять тому брюки. В момент, когда парень прислонился лбом к его плечу ускоряя движения на самой головке, Арсений прошептал «стой-стой-стой», на что тот тяжело дыша остановился.       — Не хочу один, — смотря тому в глаза и снова целуя, с лёгкой улыбкой озвучил Арсений, аналогично выдавливая смазку на руку.       Тогда Антон прекратил все действия и просто обмяк, подстраиваясь под движения парня кистью. Когда тот задевал особо чувствительные зоны, он немного сдерживал сдавленные постанывания. Неосознанно начиная двигаться в одном ритме, двоим понравилось новое ощущение — доводить друг друга до возбуждения без рук. Поймав зрительный контакт, Арсений всë же решил задействовать руки и ритмичными движениями принялся водить по головке. Другой тоже не отставал, поэтому надавливая большим пальцем на особо чувственные точки, которые смог заметить у парня, чередовал это с быстрыми движениями кистью.       С ним Арсений понял какую роль играет один лишь взгляд. Если раньше у него перед глазами мельтешили руки, гениталии и просто обнажённое тело, то сейчас человек. Все чувства и эмоции, всë возбуждение было направлено не на себя, а на него, на одного конкретного человека. С ним хотелось разделить всë, что тот чувствовал, поэтому он решил взять себе за привычку кончать вместе во всех смыслах.       Глубоко вздохнув и приподнимаясь, парень простонал, а потом уже Арсений почувствовал на руке тёплую сперму. Сам он зажмурился и уткнулся тому в плечо, еле слышно прошептав «твою мать». Антон повалился на кровать, уткнувшись рядом лежащему в плечо, вызывая своим дыханием мурашки. Арсений просто прикрыл глаза, стараясь отдышаться и прийти в себя.       Спустя время он взглянул на рядом лежащего и хмыкнул, чувствуя в груди что-то тёплое, совсем трепещущее и хрупкое. Придвинувшись к нему и лениво поцеловав в лоб, парень повернулся лицом, ожидая, когда тот будет готов к диалогу или хотя бы просто на него посмотрит.       — Как думаешь это возможно? — прошептал Арсений, убирая тому чёлку с глаз.       — Что? Кончать? — усмехнулся Антон, глянув на того и подпирая голову рукой, — До этого всю жизнь симулировал, да? Так и знал.       — Да нет, что-то чувствовать.       — Возможно, конечно, — тепло улыбнулся Антон, теперь внимательно смотря в совсем другие голубые глаза, — Еба-ать, каждый раз сдерживаю себя от того, чтобы ляпнуть «Какие у тебя красивые глаза», потому что ты, наверное, тысячу и один раз это слышал.       Арсений тепло рассмеялся, потираясь щекой о подушку.       — Значит, не хочешь мне запомниться избитыми комплиментами?       — Конечно. Я же особенный вообще-то, — в шутку озвучит Антон, потирая нос.       — Особенный, — повторил парень и осторожно провёл тому рукой по волосам, — У меня похоже проблема.       — Проблема, что я особенный? Хочешь и ты будешь особенным?       — Мне стало мало слова «влюблённость», — тихо озвучил Арсений.       — Одержимость тоже подходит. М-м, сталкерство, преследование. Какие ещё тебе слова подкинуть?       — Я люблю тебя.       Антон тепло улыбнулся и спустя незначительную паузу добавил.       — Я знаю, я тебя тоже. Но Есения права всë-таки, что до тебя до самого долго доходит, — тот слабо пнул его ногой под одеялом, на что Антон рассмеялся, — По тебе видно, но ты почему-то это не осознаешь. Как будто сам себе навязываешь «Да ну не-е», когда и так всë очевидно. Здорово, что ты дошёл до этой мысли. Я-то это давно понял, так что ты для себя это озвучил.       — И всë-то ты знаешь, — хмыкнул Арсений.       — Не всë, но что касается тебя, хотел бы узнать по максимуму.       — Я так боюсь накосячить, — прошептал Арсений, внимательно смотря на парня.       — Знаешь, у меня иногда складывается впечатление, что человек состоит из страха. Страх за близких, страх будущего, смерти, косяков, но главное же делать. Ты сам как-то говорил: «Боишься — не делай, делаешь — не бойся».       — «…а сделал — не сожалей». Это Чингисхан сказал, но я рад, что ты запомнил.       — Меня это мотивирует, — он хмыкнул и кратко добавил, — Ты мотивируешь… Сам сказал, вместе решим, если вдруг кто накосячит.       Антон неожиданно обнял того и притянул к себе, на что Арсений сначала начал препираться, а потом рассмеялся, спрятавшись в объятиях и накрывшись одеялом. Совсем обмякнув и чувствуя, как постепенно начинает клонить в сон, он хотел было выбраться, но и Антону было хорошо в таком положении, и парень сам не жаловался, поэтому просто расслабился. То самое спокойствие, которое так искал Антон, накрыло двоих с головой, поэтому стало совсем всё равно на происходящее и на будущее, которое их ожидает.       Выходные прошли быстро, поэтому уже спустя день, сидя в машине по пути на работу, каждый настраивался на своё представление диалога со Стасом. Арсений не представлял, чем ему теперь заниматься, если его уволят, а Антон молился, чтобы всё так и осталось как было. Как только Попов зашёл в отдел на него тут же налетела Ира, радостно выбегая из-за стойки. Смеясь, он её обнял в ответ.       — Мне остальные органы ещё нужны, не сжимай так сильно, — с усмешкой озвучил парень, когда его высвободили из такой мёртвой хватки.       — Прости, пожалуйста, просто… — Ира слабо ударила его кулаком по плечу, — Просто ты нас всех напугал до чëртиков!       — Ай! — потирая плечо, наигранно укоризненно озвучил парень, — Мало печени, так ещё избить хочешь?       — Хорошо хоть живой, — встав за своё привычное место, несколько мечтательно озвучила девушка.       — Пока да, — хмыкнул Антон, наблюдая за этой маленькой сценкой со стороны, — Пойдём?       — Да-да, пошли. Ир, я тоже тебя очень рад видеть! — крикнул тот, находясь уже на лестнице.       Молча дошли до кабинета Стаса и в момент, когда Антон хотел открыть дверь Арсений остановил его, взяв за запястье.       — Что?       — Погоди немного, — несколько нервозно прошептал парень, отпуская руку.       — Арс, всё будет нормально, уймись, — слегка улыбнувшись и толкнув того плечом, расслабленно озвучил Антон.       Тогда уже Арсений дёрнул за ручку двери, проходя в кабинет. Стас на удивление улыбнулся, снимая фуражку и приглаживая остатки волос. Он подошёл к ним сам и как будто бы искренне действительно обрадовался, что с Арсением всё в порядке. Антон за этим наблюдал с улыбкой, но мысленно настраивался на предстоящий серьёзный разговор. Спустя некоторые незначительные вопросы и шутки Шеминов сел за свой стол и пригласил сесть их двоих, чем парни и воспользовались.       Он долго и анализирующе смотрел, бегая взглядом от одного к другому, и наконец вздохнул.       — Теперь официально поздравляю вас двоих с закрытием дела, — сложив руки в замок, озвучил Стас, — Уверен, что Антон тебе всё рассказывал, поэтому не буду пересказывать. Я вас не для этого к себе вызвал… Что планируете делать дальше?       — Работать, — ответил как само собой разумеющееся Арсений.       — Это хорошо, — вздохнул Стас и нагнулся к нижнему ящику стола, доставая какой-то листок бумаги, — Шаст, сейчас это к тебе будет относиться.       Они вдвоём сидели на маленьком диване перед журнальным столиком, на который начальник осторожно положил ручку и лист бумаги, на котором можно было прочитать слово «приказ».       — Я нашёл у Коноваловой приказ о твоём повышении. Понятно дело, он был недействительным, поэтому я поднапрягся и сделал такой же, но с подписями от нового руководства. Твою кандидатуру в Следственный комитет рассмотрели быстро, когда узнали, кто дело с Душителем и «Черной розой» раскрыл. Был вариант выдать награду, но я выпросил твоё повышение, — он облокотился на свой письменный стол, внимательно наблюдая за эмоциями следователя, — Тебе осталось просто подписать, если согласен, конечно.       Арсений искренне радовался за рядом сидящего так, как будто это его самого повысили. Он хотел толкнуть того коленом в знак поддержки, но наткнулся на задумчивость и смятение. Вспоминая их разговор о повышении, парень внутренне надеялся, что тот сделает правильный выбор, но к нему он должен прийти сам. Всё, что Арсений мог от себя сделать, он сделал. Антона же обуревали самые противоречивые чувства и то, чего парень так боялся всё-таки случилось. Он мельком глянул на напарника, который во все глаза ждал, что тот скажет или сделает. Стас так же молча наблюдал, поэтому все в комнате ждали только его решения.       — Ты… ты сказал, что это ко мне относится. А с Арсом чего? — отвлекаясь от гипнотизирования приказа, спросил Шастун.       — Если подпишешь — рассформируем вас, конечно. Ты в комитет, а наш помощник следователя перейдёт в другой отдел. Нечего тебе в убийствах делать, — пробубнил Шеминов, обращаясь к Попову, — Тебя тоже отметили, поэтому уволить я тебя не могу. Глаза на твою воровскую деятельность закрою, но будет встречное предложение. Пойдёшь в отдел к Макару и Эмиру кражами заниматься? Мне кажется, твои навыки там нарасхват будут.       Арсений усмехнулся и неверяще помотал головой, что такое вообще возможно. На следователя же это подействовало не так положительно и он задумался ещё больше над вопросом: «А надо ли мне вообще это повышение?».       — А если я откажусь? — спросил Шастун с плохо скрываемой надеждой в голосе.       — То я очень удивлюсь, — кашлянул Стас, — Но, если всё-таки откажешься, то будете работать так, как работали. Понятно дело, на вас свалится бытовуха, а не такие масштабные дела. Муж жену зарезал, бомжи подрались у магазина и так далее. Ты передумал?       — Я… я могу подумать? — отодвигая от себя листок, спросил Шастун.       — До конца рабочего дня, буду ждать ответ, — забирая приказ, задумчиво произнёс Шеминов, — Удивил ты меня, Антон.       — Я тогда, пожалуй, в кабинет пойду, — тихо озвучил Арсений, предполагая, что им наверняка есть, что обсудить.       Антон проводил его взглядом, который буквально кричал «Не бросай меня тут с ним!», но тот лишь ему кротко улыбнулся и вышел из кабинета. Оставшиеся слушали тиканье часов и оба размышляли о повышении Шастуна. Нервно прокручивая ручку в руках, следователь смотрел в пол, действительно думая, соглашаться или нет на такое предложение.       — Шаст, у тебя случилось чего? — спросил Шеминов, садясь на своё рабочее место.       — Да не. Просто… я тут привык, что ли.       — Неужели напарника менять не надо? — с усмешкой спросил Стас, что скопировал и Антон.       — Не надо, сработались.       — Я заметил. Слушай, в болоте тоже хорошо. Там тепло, уютно, никто не трогает, но со временем ты в нём вязнешь. Наш отдел — это болото.       — Да, ну, нет, — запротестовал парень.       — Мы винтики в огромной системе. То, с чем вы двое столкнулись, это удача, потому что таких дел одно на миллион. Сейчас шанс проебешь, потом непонятно, когда так снова повезёт. Через пять, десять лет? Хочешь до конца жизни разбираться с бытовухой и получать за это копейки? Ты смотри сам, моё дело предложить. Я просто тут для того, чтобы сказать, что мозги у тебя есть, в верхушках таких как ты не хватает. Бегать, как цепной пес, на места преступлений будешь реже, получать больше, дела масштабнее, ответственность больше, но менее опасно опять же. Ты подумай хорошенько. Приказ у меня до конца дня тут будет лежать, а потом в шредер его закину.       — Хорошо, — встав с дивана, вздохнул Шастун, — Сейчас чего делаем?       — У вас там очередь из заявителей, идите заявления составляйте.       — Понял, — открыв дверь и заметив фигуру Арсения, который ходил туда сюда у двери, Антон задержался и, глянув на Стаса, озвучил, — И это… спасибо.       — Иди давай.       Закрыв за собой дверь, напарник стал ждать, когда тот немного то ли убитый, то ли задумчивый подойдёт к нему, чтобы вместе пойти в кабинет.       — Как прошло? Доброе утро, — здороваясь с шедшими по коридору коллегами, сказал Арсений.       — Да там… Блять, не знаю я.       — Я тебе уже всё сказал.       — Доброе утро. Я знаю, что ты мне сказал, я знаю, и что Стас мне сказал, знаю, что ты сейчас скажешь. Просто это же слишком серьёзно. Практически новое место работы.       — С каких пор тебя стала пугать серьёзность? — хмыкнул Арсений, открывая ключами их кабинет и пропуская парня вперёд.       — Хорошо. Если я реально признаюсь, что не хочу уходить из-за тебя, что ты скажешь? — встав посередине кабинета, немного нервно озвучил Антон, расставляя руки в стороны.       Арсений на него немного в удивлении посмотрел, глянул в коридор и захлопнул дверь. Теребя в руках ключи, он медленно к нему подошёл и вздохнул.       — Повторю ещё раз, что никуда не денусь. Ты так на это смотришь, как будто тебя заставляют в другую страну переехать.       — Для меня это может одно и то же, — недовольно пробурчал Антон.       Усмехнувшись такой нахохленности, он ударил того по плечу и прошёл к их столу, кинув связку ключей. Задумчиво пробегаясь взглядом по бумагам на столе, он и сам начинал чувствовать, что расставание близко. Понимая, что эту меланхолию распространяет именно Антон, он чуть тряхнул головой, как бы выкидывая плохие мысли о будущем куда подальше. В такую молчаливую минуту, в кабинет постучались и зашли Игорь с Макаром ещё в куртках.       — Приве-ет, — замечая Арсения, оба протянули и пошли пожимать руку.       — Ты как? — спросил тут же Джабр, — Не пьëшь теперь? Может, Антохе тоже в печень, чтобы курить бросил.       — Да вот тоже думаю, а то если сразу лёгкие прострелить — умрёт, а так для профилактики самое то, — смотря на Антона, усмехнулся Арсений, стараясь показать коллегам, что всё в порядке.       — Я в какой-то момент начал думать, что Чуня скучает по вам. А то бывает ходит и как орать начнёт. Кошмар, короче.       — Да, не хватает её, но ничего. Спасибо, что доверил ребёнка.       — Стас как сейчас? Нормально? — обратился Джабраилов к севшему на диван Антону.       — Да, пока что нервы не успели поднять, лучше сейчас иди.       — Пошёл тогда. Ещё пересечемся за сегодня.       — Да, давайте.       Послышался хлопок дверью и снова гнетущая тишина. Самобичевание Антон решил отложить, потому что заявления сами себя не оформят. Собираясь встать с дивана, он наткнулся на анализирующий взгляд Арсения. В нём в самом теперь читалась неуверенность и нежелание идти на такие жертвы.       «Тогда зачем сам навязывает «как правильно», если от этого «правильно» всем херово?» — подумал Антон, немного теперь злясь на парня.       — Давай. Скажи, что может не стоит.       — Не скажу. Приведу аналогию. Ты сейчас с вывихом сидишь и хочешь, чтобы я тебя просто пожалел. Не отправил к врачу, не помог вправить, а просто разделил с тобой то, что тебе плохо. Только вот это делать надо, когда решишь проблему. Вправлять конечности тоже неприятно и больно, но надо, чтобы ты ходить мог потом нормально. Поэтому советую идти и вправлять, даже когда чувствую, что самому херово от того, что тебе плохо, — вздохнул Арсений, осматриваясь, — Давай работать. У тебя целый день на «подумать» есть.       Антон задумчиво кивнул, когда Арсений стал звонить Ире и спрашивать, много ли людей в приёмной хотят написать заявления. Началась привычная для отделения полиции жизнь. По коридорам одни сотрудники бегали, чтобы как можно быстрее сделать что-то, а у других был более расслабленный понедельник, связанный с заполнением документов под конец месяца. Записывая паспортные данные, Антон всё же старался вслушиваться в каждую историю, с которой к ним приходили, пока Арсений печатал на клавиатуре заявления. Сегодня к ним успели прийти две девушки, у которых мошенники украли с карты значительную сумму денег, несколько пенсионеров с жалобами на преследование и молодые люди, рассказывающие о нападении на них в подворотне. Записывая данные паспорта, Антон обратил внимание на год рождения и удивился, что им двоим по девятнадцать. Один походил на обычного парня из неблагополучной семьи несколько районного типа. Сидел с широко расставленными ногами, иногда дëргая одной, но героически игнорировал разбитую губу, которая за сутки успела немного опухнуть. Другой же был как будто бы полной его противоположностью. Тот постоянно боялся сказать что-то не то, но держал ровную осанку, постоянно убирая кудрявые каштановые волосы с глаз.       — Сказали за что избили? — на автомате задавал уточняющие вопросы Арсений.       — За то, что… — начал было один рассказывать, но другой его перебил.       — В другом футбольном клубе состоим.       — Как они поняли, что вы в другом футбольном клубе состоите?       — Делали то, что у них не принято.       — Что-то вроде выкрикивали «Спартак чемпион», а они за ЦСКА? Или может что-то конкретное вспомните?       — Конкретного ничего не скажу, — пробурчал парень, тряся ногой и потирая покрасневшие костяшки на кулаках.       Антон отвлёкся от бумаг и пристально их осмотрел, пока Арсений что-то печатал, формулируя поток слов в официальный слог. Много чего не сходилось и, очевидно, что они вдвоём придумывали некоторые факты на ходу, поэтому он решил вмешаться, думая, что на самом деле может быть всё было не так.       — Так, пацаны, вы понимаете, что бывает за враньё сотрудникам полиции?       — Товарищ следователь, можно мы тогда заявление писать не будем? — спросил кудрявый юноша.       — Да в смысле?! Они значит… — вскипел тут же другой.       — Да, значит, — строго отозвался парень, чего Антон не ожидал.       Арсений прекратил печатать и уже просто ждал, когда Шастун добьётся от них чего-то адекватного.       — Сейчас по-чесноку. Что случилось? Не под запись. Нам скажите хотя бы, а там поймëм чего делать.       — Там… сложно объяснить.       — Отвечаю, что не тот футбольный клуб просто.       — Вы сами хоть понимаете как это бредово звучит? Тебя… Виталик вроде?       — Да.       — Тебя, Виталик, избили четыре взрослых мужика в подворотне, потому что ты болеешь не за тот клуб. Учитывая, что на вас не было никаких опознавательных знаков того или иного футбольного клуба, учитывая, что поблизости и в это время не было ни одного матча футбольного, с которого они могли бы вас преследовать. Значит, сами нарвались? Отсюда вопрос: чё вы такого делали, что получили? Как вообще… — он посмотрел в паспорт другого и прочитал имя, — Как вообще Слава оказался там рядом с тобой ночью? Из музыкалки шёл, молодец. В полвторого?       Арсений внимательно его слушал, посматривая на молодых людей, которые совсем смутились. В который раз убеждаясь в профессионализме Антона, он стал ждать теперь уже правдивого продолжения истории.       — Вы не поймëте, — озвучил Слава.       — Уж постараемся. Всё лучше, чем врать.       — Потому что это вынужденная мера.       — Вас ещё и заставили соврать? — ещё больше удивился Шастун, начиная постепенно вскипать, — Ещë чего придумаете?       — Там, кхм, особенный футбольный клуб, — хмыкнул Виталик, виновато глянув на следователя.       — Флаг у этого клуба есть? — начиная предполагать к чему такое шифрование и ложь во благо, ненавязчиво предположил Арсений, смотря то на одного, то на другого.       — Да. Красивый такой, — усмехнулся Слава, смотря с надеждой во взгляде на Арсения.       Помощник улыбнулся и посмотрел на следователя, который удивился и медленно перерабатывал полученную информацию. До этого крутив в руках ручку, Антон её медленно положил и посмотрел теперь в сторону. Спустя некоторое время он хмыкнул и уточнил.       — Радужный, я так полагаю.       — Господи, я говорил не надо идти заявление писать, — недовольно пробубнил Виталик, потирая лицо ладонями.       — Радужный-радужный, — засмеялся Слава.       Полицейские переглянулись, думая, что теперь делать и как это оформлять.       — Чего делали-то? За руки держались, обнялись, поцеловались? — вздыхая уточнил Попов.       — Вы… не осуждаете? — с большим удивлением спросил всё тот же кудрявый парень.       — Что вы делали? — повторил Арсений, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула.       — Третье из перечисленного в списке, — хмыкнул Виталик, выпрямляясь.       — Смело, — тихо подытожил Антон.       — И глупо. У вас район около-криминальный. Это-то вы знаете? — оба кивнули, — Что мужики сказали?       — Они пьяные были. Чë они начать орать могли? «Пидоры», «пидорасы» и всё такое. Мы же сначала убегали, а потом забежали в тупик и всё. Этот со скрипкой своей ничего не сделает, — кивнув в сторону рядом сидящего, пересказывал Виталик, — Вы правильно сказали, что район криминальный, я и достал пистолет, который у бати стащил.       — Батя его откуда взял? — уточнил мимоходом Антон.       — Он сторож в школе. Вот он его домой и таскает… Он не заряжен был. Я так, чтобы припугнуть. Не очень сработало, ну, и драка завязалась.       — Я в полицию звонить хотел. Виталик сказал, что не надо и только хуже будет. Там потом женщина какая-то на балкон вышла и начала кричать, чтобы все разошлись. Один из них свою мать узнал в ней и отошёл с ней перекрикиваться стал. Мы в этот момент и сбежали.       — Заявление написать кто надоумил?       — Я предложил, — серьёзно озвучил Слава.       — Да, его идея. Я против был.       — Это же не нормально! Просто ни за что. Повезло, что ничего не сломали… Только вот не подумали, что в заявлении-то писать. Правду нельзя, а с этим футбольным клубом не очень вяжется.       Антон задумчиво начал постукивать ручкой по столу, а Арсений в который раз задумался о несправедливости. С одной стороны, преступление, а с другой, на законодательном уровне, этого не объяснить. Рассматривая парней, он удивился, что такие разные смогли найти друг друга и, видимо, даже влюбиться.       — Фонари были там?       — Где дрались — нет, где застукали — да.       — Они пьяные были?       — Да, они на ногах-то с трудом стояли.       — В целом можно вырулить в цвет волос. За такое часто избивают, да и вопросов меньше будет. Они как начнут показания давать, не вспомнят же, какой цвет волос был. Начнут говорить, что целовались — отрицайте. Просто вместе стояли. Вы чего так поздно шатались, кстати?       — Я его реально с музыкалки встретил, но немного загулялись.       — Тоже метафора? — хмыкнул Шастун.       — Нет, реально гуляли просто! — запротестовал Виталик.       — Ладно-ладно. Рядом с домом Славы стояли?       — Да.       — Ну и всё тогда. Просто прощались стояли. Камер там нет вроде, чтобы можно было проверить. Волосы правда кому-то придётся покрасить или выбрить хрень какую-нибудь на виске. Что думаешь? — обратился Арсений к напарнику.       — Блять, вот уроды.       — Антон, — укоризненно озвучил парень, чуть не добавив «Не при детях же!»       — Извините, — двое парней с неким озорством переглянулись в то время, как следователь думал над теорией, — Найти их легко будет, раз один из них в соседнем доме живёт. По уголовке его пропустить, в штаны наделает, мне кажется, и показаний от него не будет никаких. Просто либо сядет, либо штраф выплатит.       — Лучше бы сел, — ненавистно озвучил Виталик одновременно со Славой.       — Лучше бы штраф.       Оба переглянулись и вздохнули. Арсений придвинулся к клавиатуре и спросил:       — Что в итоге? Берём теорию про волосы? Или оставляем ваш футбольный клуб.       — Я волосы покрашу, давно хотел синюю полоску на виске, — хмыкнул парень, ловя на себя взгляд рядом сидящего.       Как только заявление было оформлено, распечатано и подписано, Арсений дал напутствие, пока те у двери были.       — Пацаны, аккуратнее вы с этим. Сами, наверное, поняли, что реальность у нас не очень дружелюбная.       — Да, спасибо большое!       — Спасибо.       Как только захлопнулась дверь, Арсений выдохнул, пока Антон всё ещё смотрел перед собой в одну точку.       — Вот поэтому я говорю, на улице нужно быть осторожнее.       — Не знаю, я бы колено прострелил, — невозмутимо озвучил Антон.       — Да, и пришлось бы тебе потом версию придумывать зачем выстрелил.       День прошёл на удивление быстро. Когда Арсений уходил и со всеми прощался, сказал, что будет ждать в машине в то время, как Антон собирался идти в кабинет к Стасу. Открыв дверь, он уже более уверенно подошёл прямо к столу и сказал:       — Я согласен.       — Я другого от тебя и не ожидал, — хмыкнул Стас, снова кладя перед ним приказ с ручкой.       Антон на секунду замедлился, но потом поставил подпись и выдохнул.       — Пошлю туда, если ответ будет положительный, то с понедельника туда.       — Хорошо.       — Молодец.       — До завтра, Стас, — выходя, попрощался Антон.       — Бывай.       На скорую руку попрощавшись с Ирой, парень воодушевлëнно вышел из отделения и выдохнул. Почему-то новая жизнь теперь не пугала, а воспринималась просто как новая глава истории. Арсений с кем-то разговаривал по телефону и ходил у машины из стороны в сторону. Заметив приближающегося Антона, он немного волнительно улыбнулся, не зная к какому решению тот пришёл, но парень услышал отрывки фраз: «Да, левый кран. Нет, лево это другое право. Сень, не тупи, пожалуйста».       — Где Серёга у неё? — встав рядом тихо уточнил Шастун, убирая руки в карманы брюк.       — Уехал, а у неё трубу прорвало. Да, Шаст. Тебе привет.       — Взаимно.       — Он тебя в жопу послал, — усмехнулся Арсений, на что Антон крикнул «Эй!» и хотел отнять у напарника телефон, чтобы самому сказать, а не через посредников, — Тихо-тихо, ха-ха, да подожди. Да, он просто привет передал. Разобралась? Класс, жди Серёгу тогда. Пока. Звони, если что.       Он сбросил вызов и тоже выдохнул. Запустив руку в волосы, он словно вернулся снова в реальность к насущным вопросам.       — Что решил в итоге?       — Домой поехать, — усмехнулся Антон, обходя машину и садясь на пассажирское, — За руль ты или я?       — Я, — открывая водительскую дверь, ответил нетерпеливо Арсений, — Так что?       — Пока не знаю на что согласился, но согласился, — неловко хмыкнул парень, смотря на водителя в поисках поддержки.       — Поздравляю! — он приобнял того за голову, на что Антон рассмеялся, стараясь высвободиться из такой хватки под собственные смех и крики в машине «Да ну хватит!», — Горжусь.       Арсений напоследок потрепал того по голове и завëл машину. Он бросил быстрый взгляд на время и теперь на Антона, который, смотря в зеркало, неумело приглаживал растрёпанные волосы.       — У меня есть идея кое-какого путешествия. Выдержишь? Делать ничего не надо. Просто три часа ехать придётся и обратно три. Как на это смотришь?       — Шутишь?       — Нет. Подумал, когда если не сегодня. У меня настроение увезти тебя куда подальше.       — Всё-таки ëбнуть в лесу хочешь?       — Да или нет? — уточнил Арсений.       — Три часа?.. Тогда я на заднее сиденье, — прокряхтел следователь, перелезая с пассажирского назад, — О-о, я так хоть все шесть часов подряд буду.       — Тогда заедем ещё в магазин, — выруливая с парковки, дополнил Попов.       — Я же могу спать? — ложась на кресло, спросил Антон.       — Нужно даже, чтобы ты спал.       — Обожаю такие путешествия.       Они заехали в ближайший магазин, и набор походил, как будто Арсений решил спонтанно организовать мини-пикник. Игнорируя пакет с небольшим количеством покупок, Антон старался уместиться со своим ростом как можно удобнее. Тихая музыка на радио, периодический недовольный бубнëж Арсения на тему навыков вождения других участников движения и шум двигателя — всё это провоцировало на сон, поэтому парень подложил плед под голову и, зевая, погрузился в сон.       Спустя час пути, Арсений опустил зеркало заднего вида, чтобы посмотреть чем занят Антон. Убедившись, что тот спит, он тихо хмыкнул и продолжил смотреть за дорогой. Ему впервые хотелось сделать что-то приятное, поэтому парень безумно переживал, как к этому отнесётся парень. Сейчас, везя его в одно из самых важных мест, Арсений постоянно был на грани, чтобы свернуть, ничего не показывать и придумать какую-нибудь легенду. В слишком значимые места хочется приводить только по истине близких людей, которые не станут высмеивать или насмехаться над таким выбором. Парень вспомнил, как в детстве ему безумно нравилось сидеть на крыше одного заброшенного гаража. Однажды, ему понравилась девочка и он показал ей это место. На следующий день Арсений обнаружил её там с подругами, которые слишком шумно себя вели. Для него это было не только его место, но и та самая крыша, где он думал, размышлял и успел сродниться с этим местом. Такой, на первый взгляд, незначительный случай привёл не только к ненависти к этой девочке и к месту, но и к установке «Чтобы я ещё раз показал кому-то, что мне действительно интересно и в чём я вижу смысл».       Он хотел сделать приятно не только Антону такой поездкой, но и успокоить себя, что не ошибся с выбором близкого человека. Постоянное недоверие к людям медленно, но верно уступало место доверию одному конкретному человеку. Веря в то, что тот поймёт его и не будет никак смеяться над ним, он вздохнул. Вставив один наушник в ухо, он хотел избавиться от ненужных мыслей, а делать песни на магнитоле громче не хотелось, чтобы не разбудить спящего.       Замечая знакомую местность, он завернул на парковку прямо перед лесом. Заглушив мотор, Арсений повернулся к парню, который за время дороги успел накрыться подушкой и решил его не будить, а просто дождаться, когда он сам проснётся. Спустя несколько минут Шастун действительно проснулся самостоятельно и, потирая глаза, принял сидячее положение.       — Уже приехали?       — Да, пойдём, и так почти в ночи идём, — открывая дверь, озвучил Арсений.       Осмотревшись, он услышал шипение за спиной, на что обернулся. По всей видимости Антон проклинал ногу, которая за три часа дороги успела затечь. Арсений подставил тому руку, он на неё тут же опёрся и хромая решил расходиться, пока не заметил где они находятся.       — Шутка про то, что ты решил убить меня в лесу, уже не шутка, да?       — Стоило бы ехать три часа, чтобы просто убить тебя в лесу? — усмехнулся Попов, убеждаясь, что у того с ногой всё нормально, — Готов идти?       — В лес? Ночью?       — Да. Попрошу просто довериться. О, погоди, пакет возьму, — он кинулся к машине и вернулся уже с пакетом некоторого количества продуктов.       — Ну, веди тогда, дед Мазай, — пропуская Арсения вперёд, хмыкнул Антон.       Лес оказался не таким густым и даже не лесом, а скорее лесопарком. Несмотря на то, что парни шли по какой-то протоптанной тропинке, страх потеряться в лесу всё же был. Проснувшиеся птицы напоминали о своём существовании негромким пением, а другая живность постоянным шуршанием веток и листьев под ногами. Изредка Антон оглядывался по сторонам, так как всё же немного побаивался темноты, но об этом мало кто знал. Антон притормозил впереди шедшего парня за запястье, тот с интересом на него посмотрел, чуть замедляясь.       — Ты чего?       — Да так, просто не убегай далеко, пожалуйста, — кашлянув для уверенности, он отпустил его руку, стараясь идти более твёрдо.       Арсений заметил некоторую тень страха, поэтому хмыкнул и взял того уже не за запястье, а за руку, на что Антон удивился.       — Если нас зде-есь увидят, то я уже не знаю, где скрываться, — стараясь перевести в шутку, озвучил Арсений, идя теперь рядом.       Чувствуя себя несколько непривычно, Антон посмотрел на парня и только сейчас как будто бы заметил, как тот изменился за время их знакомства. Став значительно мягче и увереннее, в него можно было влюбиться ещё больше, что и произошло. Ему иногда казалось, что он нашёл в себе то самое стабильное состояние, когда он просто знает, что Арсений рядом и ему этого достаточно, что он на его стороне. Но вот парень делал что-то незначительное для остальных, но значимое для самого Антона и всё, и он как будто снова впервые его видел и чувствовал влюблённость. Состояние: «Ну всё, теперь точно влип» первое время преследовали его на каждом шагу. Сейчас же он радовался таким приливам влюблённости, как в первый раз.       Он дёрнул того за руку, чтобы они остановились и как только парень с немым вопросом во взгляде повернулся. Антон замер не в силах что-то предпринять или как-то объяснить, что почувствовал, но посчитал, что обязательно должен с ним это разделить.       — Шаст, скажи сразу, если белок боишься. Я героически приму весь удар на себя, — смотря на него, в шуточном тоне озвучил Попов.       — Честно? Темноты.       — Серьёзно?       — Издеваться будешь?       — Нет, просто чего ты сразу не сказал? Пошли бы другой дорогой. Длиннее, но зато не так страшно… Если за руку идти, то легче или как помочь?       Момент, когда реальности совсем не существует. Это был он. Антону неожиданно стало так всё равно, что он даже не знает, где они находятся, что идут по тёмному и близкому к ночному лесу, что он шарахается каждого хруста ветки в лесу. Он просто видел, как у того в темноте немного блестели глаза и контуры лица. Несколько секунд они так простояли молча, потому что один ждал, когда тот что-то сделает или скажет, а Антон просто завис. Парень, с несвойственной ему неловкостью, подошёл чуть ближе и, потянув того за запястье на себя, приблизился к лицу, всё ещё смотря в совсем ничего непонимающие глаза. Нервно хмыкнув, он совсем осторожно и как будто бы в первый раз прикоснулся губами к его губам. Практически не ощущая как такового поцелуя, он медленно отстранился.       — Мне иногда кажется, что ты забываешь, что мы встречаемся, — прошептал Арсений, не зная, как реагировать на такой слишком искренний жест, чувствуя себя подростком.       — Буду рад, если будешь напоминать, а то я иногда поверить в это не могу… Пошли. Только давай быстрее, а то я реально забьюсь куда-нибудь под куст.       Антон прошёл мимо всё ещё стоящего парня, который совсем потерялся от такого и смутился. Зная, что Арсений никогда в жизни ни за что не краснел, ему показалось, что в этот момент он впервые засмущался. Благо было темно, поэтому он рвано выдохнул и прошёл вперёд, чтобы наконец вывести Антона из леса.       Сквозь деревья стали проглядывать какие-то непонятные силуэты и небо, которое бывает только на поле или на каком-то ещё слишком широком пространстве. Антон чуть нахмурился и ускорил шаг. Наконец выйдя из леса с включенным фонариком на телефоне, он увидел море, ни больше ни меньше. Машинально нажав на кнопку блокировки, фонарик погас, а перед ним открылся вид на подтаявшую воду и звезды. Несколько неверяще пройдя чуть дальше, он понял, что они оказались на пляже. Совсем боясь спугнуть первую реакцию на такое, Арсений держался обособленно и сам посмотрел на давно забытый вид.       — Где мы? — обернувшись к мирно стоявшему сзади парню, спросил Шастун, всё ещё думая, что спит.       — В Московской области, — подходя и вставая рядом объяснил другой, — Иваньковского водохранилище… Так же известное, как Московское море. Я просто… подумал было бы неплохо показать тебе демоверсию моря. Да, может, время года не то, да и ночь на дворе, а от моря тут только песок с водой, но… Хотя бы так. Я бы с радостью тебя на море отвёз, но, мне показалось, что лучше так, чем никак.       Антон слушал это и смотрел на открывшийся им вид. На том берегу стояли дома, в которых на удивление горел свет. Это самое «море» отогрелось за время относительно тёплых ночей после зимы, но не до конца, поэтому пока лёд изредка бился друг об друга, а в тишине можно было услышать, как он тает.       Арсений начал нервничать ещё больше, потому что рядом стоящий всë это время молчал. Он просто смотрел. Наконец парень как будто отмер и часто заморгал, посмотрев на рядом стоящего. Замечая, как тот впервые не скрываемо нервничает, он мысленно ударил себя по лбу за молчание.       — Это… очень круто. Спасибо, правда. Я просто… просто не знаю, как выразить, что чувствую, — он неловко усмехнулся и тихо добавил, — В который раз.       — Хотя бы понравилось?       — С ума сошёл? Это ахренеть как круто и… нет, это не то, что красиво. Это… здесь спокойно, но и красиво, тихо, но и по-своему живописно. Просто всë, что я сейчас ляпну обесценит это место. Наверное, кроме того, что я тебе пиздец как благодарен.       — Я рад, — прошептал Арсений, облегчённо выдохнув.       Они начали медленно идти по городскому пляжу. Было совсем тихо и по-настоящему умиротворённо. Несмотря на то, что от воды ощущался холод, Антон как будто бы его и не ощущал, слыша лишь, как шуршит куртка и тает лед. Либо именно здесь звёзды были такими яркими, либо им просто повезло с ясной погодой. В какой-то момент парень и вовсе забывал смотреть под ноги, чувствуя, что отчасти уже загипнотизирован ночным небом. Такое эстетическое наслаждение он хотел разделить с медленно шедшим позади парнем, который на удивление всю дорогу смотрел только под ноги с включенным фонариком и изредка на само «море» в сторону горизонта. Вспоминая, что Арсений немного холодно относится к космосу, он сбавил такой шаг, чтобы с ним поравняться.       «Не может человек так уверенно идти по тёмному лесу, если увидел место в Интернете… Может, гулял тут и понравилось просто? Не похоже. Видимо что-то личное.»       — Откуда ты знаешь про это место?       — В детстве здесь был, — словно проснувшись и выпутываясь из своих воспоминаний, ответил парень, — Нам совсем немного осталось пройти. Смотри.       Он указал рукой вперёд, где виднелись очертания крыш и силуэты домов. Антон непонимающе нахмурился, но продолжил идти молча, снова смотря то в сторону горизонта, то на звёздное небо. Было сложно объяснить почему ему уже понравилось это место. С одной стороны, потому что его показал Арсений, а с другой, какое-то родственное единение с этим пляжем в ночи и с замёрзшей водой случилось слишком неожиданно. Как будто в прошлой жизни на этом месте с ним произошло что-то значимое, но он совсем не помнит, что именно. Такое же ощущение бывает при знакомстве с тем или иным человеком. Первая брошенная фраза, первый разговор, первый взгляд — всё это может в момент показаться знакомым и чем-то важным, но давно утерянным в памяти и вовсе забытым.       Дойдя до ряда одинаковых деревянных маленьких домиков, они вдвоём остановились и Арсений предложил сесть на ступеньки. Наблюдая за тем, как Антон растворяется в моменте и в этом месте, у Арсения не было никакого желания выбивать его из мыслей пустыми разговорами или каким-либо напоминанием о своём присутствии. Ему бы самому разобраться со своими тараканами в голове.       Положив подбородок на колени и шмыгнув носом, он погрузился в давно забытые и специально похороненные в своей голове воспоминания. Из года в год навязанное себе забвение и желание забыть всю прошлую жизнь до смерти родителей, рано или поздно накрывало тем, что память не механизм, а человек не робот. Воспоминания превращались в старый фильм, записанный ещё на древней кассете, поэтому некоторые фразы забывались, лица теряли точные черты, а события дополнялись уже выдуманными фрагментами.       — Спасибо, — неожиданно отозвался Антон, глянув на рядом сидевшее воплощение задумчивости.       — Я ничего особенного не сделал, поэтому не за что.       — Вот бы летом сюда махнуть.       — Людей много и уже не так круто, но, справедливости ради, летом тут хорошо, — меланхолично заключил Арсений, смотря вдаль и размышляя оставить мысли мыслями или всё же придать им огласку. Молчание продлившиеся несколько минут смотивировало на второй вариант развития событий, — Когда нас с Есенией не отправляли в лагерь, родители привозили нас сюда. Обычно мы арендовали один и тот же дом на две недели… Собственно, у которого мы сейчас и сидим. Постоянно казалось, что тут нечего делать. Людей полно, жарко, Есения ещё со своими постоянными «пошли гулять». Иногда бывало я просто запирался тут и не выходил, пока они все здесь были.       — Часто здесь бываешь? — тихо уточнил Антон, внимательно смотря на говорящего.       — Три года не был. Каждый раз, как сюда приезжаю хочется… хочется вернуть всё как было.       — Тогда почему сейчас решил приехать?       — Ты море не видел, — впервые взглянув на него, улыбнулся Арсений, сказав это как нечто очевидное.       Антон хмыкнул и снова посмотрел на небо, в который раз злясь на то, что они так поздно познакомились. Ему почему-то казалось, что если бы именно он оказался рядом с парнем, когда тот лишился родителей, то всё бы пошло совсем по-другому. В Арсении не было бы недоверия к другим, не было той настороженности, с которой он столкнулся. Упиралась такая мечтательность ещё и в то, что Антону тогда было всего лишь шестнадцать лет, а это возраст, когда ему бы самому кто-нибудь помог.       — У тебя год назад не стало лучшей подруги, но ты уже знаешь как жить дальше, а я как будто так и застрял в том состоянии семь лет назад. Как ты справился?       — Постоянно навязывал себе, что ничего не изменить, да и она, сама не зная того, готовила меня к собственной потере. Когда шутила про смерть или эти размышления из серии «вот когда я умру…», она в них всегда говорила «ни в коем случае по мне долго не убивайся, живи своей жизнью». Мне было кого поддерживать и кому было больнее чем мне. Её бабушка, совсем горем убитая, нуждалась в том, чтобы она могла с кем-то разделить эту боль потери. Когда она начала постепенно возвращаться к жизни, то и мне пришлось как-то подтягиваться, — задумчиво перечисляя внутренние ощущения того времени, объяснял Антон, но затем неуверенно добавил, — Кладбище в этом смысле отрезвляет. До него думал, что она просто уехала, пропала, а когда могилу видишь, то понимаешь, что смерть существует, а её… Ну, её просто нет.       Задумчиво отведя взгляд в сторону, Арсений выпрямился, сжимая теперь руками колени и анализируя услышанное.       «Стоило спустя семь лет найти парня, который подскажет как жить. По крайней мере, лучше поздно, чем никогда.»       — Я заметил одну штуку, — продолжил Антон, отмечая заинтересованность, — Между тобой и Есенией. Вы о родителях говорите по-разному. Она с таким восторгом рассказывает истории из прошлого, с такой радостью, которой от неё сложно добиться в рассказах о настоящем. У тебя наоборот. Ты как начинаешь рассказывать про родителей, то либо тут же хочешь перевести тему, либо морально сам мёртвый это делаешь. Может, проблема в том, что она отпустила, а ты нет?       Услышанное подействовало так, как будто его приём, задеть за живое, впервые должным образом использовали против него же. Он всегда знал, что со стороны виднее, но никак не мог найти эту самую сторону. Психологи, которых он посещал, говорили о чём-то похожем, но другими словами. Ему казалось, что они не знакомы с Есенией, поэтому не им судить, как она себя ведёт. Смотря теперь во все глаза на собеседника, который всего лишь наивно выдвинул теорию, он действительно задумался над своей жизнью и отношением к ней.       — Я… Может быть, ты и прав.       — Ты когда последний раз был на кладбище?       — Последний раз, — задумчиво повторил Арсений, опираясь руками на края ступенек и немного отклонившись назад, — Семь лет назад.       Антон на это удивился, повернувшись еле заметно корпусом в сторону парня.       — Ты был только на похоронах, а потом не приходил ни разу?       — За всем на могиле следит Есения. Ограду, камни — всё это она заказывала, я лишь покупал, особо не участвуя. Не могу.       — Можешь, — уверенно произнёс Шастун, — Как можно отпустить прошлое, не поставив там никакой точки? Будет выглядеть странно, если я начну тебе навязывать, чтобы ты съездил к родителям, но это просто как совет. Как будешь готов, конечно. Сам же сказал, что нужно дальше жить, только вот для этого ещё что-то делать надо. Само не пройдёт, — тон тише добавил, смотря в пол, — По себе знаю.       — Спасибо, — прошептал Арсений, в задумчивости смотря теперь на песок у начал ступеней.       Спустя непродолжительное время, когда молчание чередовалось с разговорами, оба вспомнили про пакет с едой. Ночь уже окончательно заняла главенствующее место, что ощущалось через холод, кромешную тьму и изредка различимое пение птиц. Уже идя обратно, Антон хмыкнул и озвучил с интонацией некоторого издевательства:       — Можно, засчитаю за свидание?       — Блин, точно, я же не сказал «Мы сейчас пойдем на свидание», — выходя на освещённую асфальтированную дорогу, усмехнулся Арсений, — Вот в следующий раз точно будет свидание.       Замечая усталость Арсения, за руль решил сесть Антон, пока тот уместился на пассажирском. От предложения перейти назад, парень отказался, сказав, что героически вытерпит всю дорогу. Спустя час дороги эмоциональная опустошённость и усталость за день дали о себе знать.