В погоне за собственной тенью

      Пока молодые люди ехали в машине, Есения заметила, как водитель значительно успокоился и расслабился. На протяжении всей дороги он позволял себе даже шутить или смеяться, когда девушка говорила что-то несуразное. Если раньше у неё в голове были мысли насчёт этих двоих, что «Арсению-то Антон точно нужен, а вот ему он зачем?», то сейчас она поняла, как дела обстоят на самом деле — оба нуждаются друг в друге. Один другого успокаивает, дополняет, направляет и помогает как-то стабилизировать его состояние, второй же раскрывает в нём всё самое хорошее, что видит в людях, призывает к искренним эмоциям и чувствам, учит медлительности и осознанности. Теперь Есения могла проводить параллели и со своими отношениями и думала, чему Серёжа может научиться у неë. Он для неё оплот стабильности и спокойствия, который помогает направить её энергию и тревогу в нужное русло, а вот кем она приходилась ему. Такой вопрос занимал её голову оставшуюся часть дороги до дома.       Пока они заходили в дом, к ним тут же подбежала Чуня, мяукая и рассказывая, как прошёл день, пока Антон с Есенией ей подыгрывали. Когда парень сидел на полу и поглаживал мурчащую Чуню, он решил спросить.       — Есь, а у вас были домашние животные?       — Да, — непринуждённо ответила девушка, рассматривая с лёгкой улыбкой кошку, — У нас когда-то был ёж. Папа принёс из леса как-то настоящего ежа. Арс в гостиной сидел и отказался со мной играть, а я в обиженку ушла и прямо на пол села. В этот момент заходит папа в огромных строительных рукавицах и держит серый комок.       Есения улыбалась на протяжении всего рассказа и в какой-то момент вовсе начала жестикулировать, когда пересказывала, как их отец нашёл этого ежа, как его нёс и всё отсюда вытекающее. Антон же заметил сильно бросающиеся в глаза отличия между братом и сестрой. Если Арсений старался не говорить о родителях, а если и говорил, то всегда с некоторой тоской, то Есения, наоборот, делала это значительно чаще и вспоминала только положительные моменты. Понимая, что потеря — это очень личная тема, парень решил для себя, что на эту территорию точно лезть не будет. Он может требовать к себе уважения, никакой лжи и тайн, но вот боль от потери родных — это старая рана, которую он ненароком может расковырять ещё больше.       В какой-то момент, девушка задумалась и улыбка с лица медленно стала угасать.       — Что потом с ежом делали?       — Мама сказала, что это не гуманно и понесли обратно в лес, — вздохнула девушка, — Арсений тогда сказал, что и не стоило его приносить, да и вообще я, если кратко, наивная дура.       — Сколько вам лет было?       — Не помню точно, но Арс тогда читал книги из списка литературы на лето, значит, точно школа, но вот какой класс… Наверное, восьмой, значит лет четырнадцать-пятнадцать. Самый занудный его период, — хмыкнула Есения, снова погружаясь в прошлое и садясь на пол рядом с парнем, — Он же и так выёбывается постоянно, а в восьмом классе он ещё и страшным занудой был. Любимой книжкой был «Герой нашего времени». Как-то раз за столом, он рассказал монолог Печорина, потому что зачем-то выучил его наизусть. Вот этот вот юношеский максимализм во всей красе… А ты чего в пятнадцать делал?       — О-о, по сравнению с вами ничего интересного, — хмыкнул Антон, продолжая медленно поглаживать кошку, — Учился в кадетском училище, ебланил, иногда наоборот учился на отлично. Скучно. Я подростковый возраст почти не помню, только урывками что-то.       — Хоть один какой-то случай вспомнишь?       Задумавшись, парень стал копаться в своей голове, стараясь вспомнить что-то интересное. Такие мысли снова привели к Лизе, отчего он немного грустно улыбнулся.       — У нас была физ-ра, а потом сразу после неё что-то типа физики, но мы все так устали на этой физкультуре, что решили просто спрятаться в столовой и не идти на физику. Важно, чтобы всем классом. Мы с моей подругой подумали, раз все прячутся, то сгоняем в Мак по-быстрому. И вот представь ситуацию, наших всех вызвали к директору, а мы с Лизой перелезаем ещё и через забор под камерами с пакетом из Макдональдса. Таких пиздов тогда получили, — усмехнулся парень, глянув на рядом сидящую девушку.       Она подхватила волну забавного настроения и тоже рассмеялась с такой истории. Спустя пару секунд, девушка заметила, что тот немного поник, но быстро убрал грусть с лица. Резко вздохнув и встав с места, Антон сказал:       — Я в комнату пойду. Если понадоблюсь, то там буду.       — Хорошо.       Молодые люди ездили так уже несколько дней сначала на работу, потом в больницу и в дом. Антону психологически стало значительно легче, а во время самоанализа своего состояния, он понял, что на него так сильно давило то, что он совсем не знает, что с напарником. В очень задумчивые минуты, парень всё прокручивал в голове информацию от Коноваловой, что Арсений хочет уехать из страны, а учитывая ещё и то, что рассказала Есения о пропаже того на три месяца, он начинал снова переживать. В какой-то момент в этой своей тревожности, которая ему была совсем не свойственна, он стал винить самого напарника, потому что «Это я точно от него заразился этим постоянным беспокойством. Если он всю жизнь так живёт, то у него в голове каша — пиздец».       Несмотря на всё плохое с чем они столкнулись, Антон был рад, что у них настал такой спокойный жизненный период. В отделении стало чуть тише, потому что всё улеглось, а «подчищать» организацию за Васильевым взялись вышестоящие органы власти, освободив тем самым большое количество людей от проблем. На Антона свалили разбор с документацией, и чтобы он принимал у людей заявления. Постепенно всё возвращалось в то состояние, с которого Антон и начинал, только вот теперь в больнице его ждал Арсений, поэтому каждый день было квестом отпроситься пораньше.       Сидя в палате, он внимательно слушал рекомендации врача, потому что сегодня именно он был за главного, Есении нужно было задержаться на работе, чтобы успеть вовремя сдать материалы по аварии легковой машины. Арсений мог уже сидеть на краю кровати и даже ходить. Медленно, неуверенно, тихо, но всё же мог сам дойти до туалета, в частности.       — Я к вам ещё через два часа зайду, а вы не задерживаетесь, — обратилась медсестра к Антону, что-то записывая в бумаги, — Сказали мне, что час тут просидели, потому что спрятались. Не стыдно?       — Я не прятался! — тут же убедил её парень, — Просто отошёл в туалет, вернулся обратно в палату, подумал, что не выгоняют и ладно.       — Впредь, будьте добры так не делать, — слабо улыбнувшись и глянув на тихо смеющегося Арсения, дала напутствие девушка.       — Хорошо. Очень постараюсь.       — Охотно верю.       Оба переглянулись и обменялись несколько шкодливыми взглядами. Спустя пару минут, Арсений очень недовольно вздохнул и жалобно глянул на следователя.       — Домой не поедешь, — тут же озвучил Шастун.       — Да, понятно. Я в туалет хочу.       — Пойдём, отведу.       — Серьёзно?       — Конечно, что за тупой вопрос, — вставая с места, непонимающе хмыкнул Антон.       — Предупреждаю, у меня там внутри печень зашили, — опираясь на руку парня, провёл мини «инструкцию» Арсений, наблюдая за реакцией помощника.       — Ой, да? А я-то думал, чего ты тут лежишь, — саркастично выдал Шастун, медленно идя и поддевая раненого.       Тот кольнул его в бок, отчего другой рассмеялся, но продолжили идти. В какой-то момент, Арсений в коридоре немного отошёл от него чуть подальше и пошёл по стенке самостоятельно.       Чувствуя, как с каждым шажочком у Антона сердце пропускает удар, что вот-вот и тот грохнется на пол, швы разойдутся и всë будет плохо, он всë же его поддел за локоть, и так они дошли до нужной двери. Антон немного неловко встал у двери и осмотревшись по сторонам тихо озвучил: «Я тебя тут подожду, наверное». Арсений сначала заглянул внутрь, а затем принялся долго рассматривать парня, прислонившись головой к косяку двери и в какой-то момент хмыкнув.       — Слишком скучно будет.       — Что? Что я тебя тут подожду? — улыбнулся следователь.       Как только тот договорил, Арсений почти дёрнул его за руку на себя. Затянув того в туалет, он прижал Антона к двери, тем самым закрыв её. Опираясь рукой тому на плечо, парень, немного улыбаясь, поцеловал, а затем умиротворенно потëрся носом о нос другого. Антон на это от неожиданности рассмеялся, но как только Арсений отстранился, притянул его снова к себе, проведя рукой от подбородка до уха. Такой жест совсем лишил его какой-либо тревожности, накопленной за все эти сумасшедшие дни. Он только услышал щелчок, как закрылась дверь и почувствовал, как парень взял его лицо теперь двумя руками. Из-за того, что оба об этом давно думали, но случая не представлялось, сейчас старались наверстать упущенное. В какой-то момент Антон стал немного чаще дышать и несколько забылся, чуть придвинув парня за талию. Отстранившись, он тут же обеспокоенно начал причитать:       — Прости-прости, ничего не задел? Всë нормально?       — Смотря про какие органы спрашиваешь, — усмехнулся Арсений, — Печень нормально, остальное не знаю.       — Если ты про сердце, то ты оказывается романтик.       — Да я и место романтичное выбрал, если ты не заметил, — рассматривая искрящиеся зелёные глаза напротив, хмыкнул парень, не убирая руку с плеча Антона.       — Согласен… Антуражно, — осмотревшись, с усмешкой ответил парень.       В возникшую паузу, он вспомнил, как испугался за него, как переживал на самом деле и боялся, что тот вовсе может не выжить. Ещё и нужно было как-то внушить Есении, что всë будет нормально, хотя и сам был не уверен. Осторожно и боясь сделать резкое движение, он потянулся рукой к спавшей на глаза пряди и убрал её, всë ещё внушая себе, что с ним всë нормально.       — Я так испугался за тебя, ты бы знал, — прошептал Антон, — Когда ты упал, сразу же как машина уехала… У меня из-за тебя теперь кошмары будут.       — Если ещё нет, значит их и не будет.       — Да, легко тебе говорить. Не ты бежал на звуки выстрелов и потом увидел лужу крови и труп Васильева с простреленной головой, — укоризненно произнёс парень, несколько обречённо вздохнув.       — Напомню, что я вообще тебя зашивал, и Борис застрелился при мне, — передразнил того Арсений.       — Будем меряться травмами?       — А ты чем-то другим предлагаешь?       Антон на это искренне рассмеялся и уткнулся тому в плечо, но так и остался в таком положении. Спустя пару секунд, когда Арсений уже начал немного волноваться, что тот уснул или снова будет какая-нибудь драматичная речь, парень его обнял. Сначала слабо, а затем чуть крепче, на что Арсений немного удивился, потому что это ощущалось не просто, как обычное объятие, а как жест просящий о поддержке или помощи.       — Эй, ну ты чего, — обнимая того в ответ, мягко спросил Арсений немного испугавшись, что Антон ему не всë страшное рассказал, что с ним приключилось, пока он сам был без сознания.       Он рвано выдохнул тому в плечо и прикрыл глаза, навязывая себе спокойное состояние. Только спустя несколько дней появилось настоящее осознание, что они действительно могли так не стоять, не разговаривали бы, никогда бы не обменялись новостями, шутками, их локальными приколами и иногда проявляющейся нежностью. Арсения вообще могло не то, что не быть рядом с Антоном, его вообще могло не быть. Миг и человека совсем нет. Вполне спокойно могло случиться такое, чтобы к ним тогда с Есенией вышел хирург со словами: «Мы сделали всё возможное» и чем больше появлялся в голове рой таких тёмных и неприятных мыслей, тем сильнее тот его обнимал, чтобы себе навязать, что всё-таки всё обошлось.       Чувствуя, как у того сердце громко стучит и однозначно что-то не так, Арсений постарался немного высвободиться, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, но Антон прошептал «Ещё немного», и он прекратил все попытки взглянуть на него и тоже прикрыл глаза, облегчённо выдохнув.       — Всё-таки я волнуюсь, — осторожно напомнил Арсений, проведя рукой тому по русым и немного лохматым волосам, — Расскажешь?       Антон в ответ слабо качнул головой и парень выдохнул, понимая, что ему в который раз нужно просто помолчать, взять себя в руки, но чтобы Арсений был рядом и никуда не уходил. Поглаживая того по спине, он привстал на носочки и положил подбородок тому на голову. Раньше парень не понимал, как это работает и почему Антон не хочет ничего обсуждать, а просто молча уткнëтся в плечо или сожмëтся комочком, молчит, а потом живёт дальше как будто ничего и не произошло. Сейчас он уже к такому привык и молча делал то, от чего другому почему-то становилось легче. Если Арсению наоборот нужно было выговориться, и тогда всё расставлялось по своим местам, то Антону необходимо внимание, тактильный контакт и появление какого-то накопления энергии.       Спустя несколько таких молчаливых минут, Антон наконец выпрямился и облегчëнно выдохнул. Арсений всё ещё с интересом и с немым вопросом во взгляде, осматривал напротив стоящего и точно ли у него всё нормально.       — Антон.       — Прости, я вдруг вспомнил, как врач из операционной вышел, — слабо улыбнулся парень и немного выдохнул, — Тогда было как-то не к месту со своей эмоциональностью, Есению надо было успокоить.       — За что большое спасибо. Я как-то с воспалением лёгких попал в больницу, она такую истерику навела, что поседела с тех пор, мне кажется. С тобой прошло гладко, — он задумался, пробежав взглядом по лицу напротив и отмечая немного уставшие и стеклянные глаза, — Прости, что так сильно напугал. Там… Он неожиданно выстрелил… Теперь увольняться из-за опасной работы?       Слыша собственные слова из уст говорящего, Антон усмехнулся, понимая, что впервые за долгое время испытал такой страх и беспокойство за другого человека.       — Как думаешь, мы смогли бы спокойно жить? Без всяких загадок, угроз жизни, ранений и всего того, что посчастливилось пережить.       — Тебе этого хочется, но ты так не сможешь, — размышляя и чуть прищурившись, ответил Арсений, — Тебе станет скучно в какой-то момент. Представь, что ты такое вообще, если у тебя работа связана с риском и опасностью, так ещё и в личной жизни вор и коллега по опасности. Вот и получается, что ты ищешь стабильности, но долго в ней не сможешь находиться.       — Какая наблюдательность…       — В отличие от тебя, — он с лёгкой улыбкой протянул ему его же телефон, в тот момент, когда следователь немного удивлённо осмотрел карман, в котором он был.       — Ты ещё и мелкий воришка, — усмехнулся Антон, забирая свой телефон и кладя снова в карман.       — Нужно было с чего-то начинать. Отец часто показывал и просил, чтобы я у него украл часы так, чтобы он не заметил… Мне кажется нас скоро из туалета выгонят.       — И почему мы не можем как остальные просто в коридоре так разговаривать или в палате? Это же нечестно, — недовольно вздохнул Шастун.       — Нечестно, но по-другому пока никак, — он устало выдохнул и, прикрыв глаза, прислонился лбом к лбу Антона, — Вдруг людей травмируем. Нормально, мне тебя в такие моменты вполне хватает.       — Нас точно потеряли, — усмехнулся Шастун, отстранившись и осматриваясь, — Я всё-таки, наверное, выйду. А ты тут… занимайся своими делами.       — В целом-то можешь остаться. Мне кажется, ничего интересного и нового ты тут не увидишь, — отходя в сторону и давая возможность Антону провернуть затвор, чтобы выйти, хмыкнул Арсений.       — Да, а потом… — у него в кармане зазвонил телефон, на что оба недовольно вздохнули, — Придётся ответить. Сам дойдëшь до палаты, если что? Я видел, вроде нормально ходишь.       — Меня не убили и, слава Богу, по ногам не стрелял никто кроме тебя, поэтому дойду. Иди уже.       Собираясь открыть дверь, он посмотрел на Арсения и, быстро его поцеловав, вышел из туалетной комнаты, прикрыв за собой дверь. Оставшийся в ней на такую выходку со стороны напарника улыбнулся.       — Да, Владимир Витальевич? — прижимая телефон к уху, вздохнул Антон, отходя к окну в коридоре.       — Занят?       — Нет, что-то случилось?       — Да. Завтра Станислава Владимировича выпустят и он вернётся восвояси. Подготовь к сдаче документы, я в комитет завезу.       — Хорошо. Пораньше приеду.       — Тогда до завтра.       — До свидания.       Сбросив вызов он задумался, слабо ударяя себя по подбородку корпусом телефона. Спустя несколько секунд ему позвонил Макар и тут уже Антон усмехнулся тому, как неожиданно всем стал нужен.       — Макарчик, — с улыбкой ответил парень.       — Привет. Ты сейчас где?       — В больнице у Арсения, а что такое?       — Передавай ему пусть поправляется. Я это… Чуню забрать хотел, когда удобно будет?       — Думаю, сегодня вечером можешь. Часов в десять приезжай, забирай.       — Понял, спасибо. Тогда подъеду.       — Давай.       Немного грустно выдохнув, что кошку забирают, Антон прислонился к стенке. С Чуней уж больно всего много было связано за какие-то две недели, которые она провела у них. Как будто и правда их с Арсением домашнее животное. Снова задумываясь, не завести ли им кого-нибудь, он откинул такие мысли, сосредотачиваясь на настоящем.       Печатая Игорю сообщение в виде новости, что Шеминов завтра появится в отделе, он открыл дверь в палату и взглянул на неё чуть насторожившись. Перед ним по палате ходила весьма симпатичная девушка с сумкой в руках. Длинные каштановые волосы болтались туда-сюда, когда она крутила головой осматривая место. Наткнувшись взглядом на Антона, она немного опешила, потому что тот был в форме.       — Ой, здравствуйте. Я ошиблась палатой?       — Смотря, что вы ищите, — нажимая «отправить сообщение» и облокотившись на стену, с еле заметной улыбкой ответил Антон.       — Ну, не что, а кого. Попов Арсений Сергеевич здесь или это ваша палата?       — Вторая кровать от окна слева принадлежит ему как раз, — кивнув головой в сторону разобранной кровати, с ещё большим интересом озвучил парень, — Вы простите, если лезу не в своё дело, а вы.?       — Я просто узнала случайно о его ранении, решила проведать, — подходя к полицейскому и долго в него всматриваясь, ответила девушка, протягивая ему руку, — Катя. Скажем так, старая знакомая.       — Антон, э-э, его напарник, — слабо пожав ей руку, представился парень.       — А мы с вами нигде раньше не встречались случайно?       — Вполне возможно. Через полицию много кто проходит, сами понимаете. Он в туалет вышел, сейчас вернётся.       — Ходит? Значит не серьёзное ранение? — обеспокоенно поинтересовалась девушка.       — Он сказал, что готов ходить в туалет куда угодно кроме утки, — усмехнулся Антон, пока не почувствовал толчок в плечо от двери.       — Ты чего тут встал-то? — недовольно озвучил Арсений, пока не увидел девушку, — Господи, привет, тебя-то сюда как занесло?       — Привет. Георгий, бывший Вики и хореограф, к которому мы как-то ходили, узнал откуда-то, что ты ранен и мне сказал. Вот решила проверить.       — Ты занимался танцами?! — усмехнулся и удивился вместе с этим Антон, смотря на Арсения и его реакцию.       — Это было давно и неправда, — глянув мельком на рядом стоящего, улыбнулся парень, — Немного в печень ранили, а так всё в порядке, но я рад, что ты пришла.       Антон пытался вспомнить, где фигурировало это имя и сделал вывод, что девушка что-то вроде бывшей. Стараясь сдерживать в себе порывы ревности, он что-то невнятное произнёс и вышел из палаты, давая им время поговорить наедине. Арсений чуть нахмурился, очень надеясь, что парень воспримет это правильно и без особых скандалов, в то время как Катя его рассматривала.       — Когда ты в клубе мне сказал, что работаешь помощником следователя, я думала это ради какого-то дела и ненадолго.       — Я тоже так думал. Садись, — он поставил ей стул напротив и сам сел на кровать.       Девушка расслабленно выдохнула и, расположившись на стуле, задумалась. Арсений же положил телефон на тумбочку и ждал, когда та расскажет то, зачем пришла, потому что, зная Катю, та просто так для поддержки никуда не пойдёт. Было удивительно другое, что она задумчиво смотрела то на него, то в пол, а задумчивость ей была не очень свойственна. Осмотрев её на некоторые изменения за полгода, Арсений отметил большую расслабленность, что было редкостью в её случае, потому что парень помнил еë немного нервной и эмоционально возбуждённой. Особенно, когда пыталась чего-то добиться от Арсения.       — Ты с Викой тогда болтал, когда мы последний раз виделись. Успешно? — убирая прядь волос за ухо, поинтересовалась Варнава.       — Насколько я помню, да. По ощущениям это было тысячу лет назад, поэтому слабо помню.       — Как тебя с ранением угораздило?       — Если очень кратко, то отец состоял в организации, которая занималась продажей всего подряд нелегального и наворованного. И вот спустя семь лет эта самая организация объявилась, и мы с Антоном это расследовали. Это парень, который только что вышел из палаты.       — Да, мы успели познакомиться, — слабо усмехнулась Катя, анализируя услышанное, — У меня ощущение, что я его где-то видела.       — Он тоже тогда в клубе был, когда я с Викой разговаривал, может, тогда.       — Возможно.       Снова замолчали, а Арсения такое хождение вокруг и около начинало напрягать. Про себя он отметил, что раньше на этом и строилось их общение, и, видимо, за время привыкнув к прямолинейности Антона, сейчас эта медлительность напрягала.       — Кать, ты что-то хотела? — наконец поинтересовался Арсений.       — На самом деле, да, — она нервно усмехнулась и показала руку с золотым кольцом на безымянном пальце, — Я замуж выхожу.       — Ого, поздравляю! — искренне обрадовался парень, немного улыбаясь, — Я так полагаю, тот самый Дима?       — Тот самый Дима, — перековеркала его девушка с улыбкой и потянулась рукой к сумке.       Она осторожно положила на край больничной тумбочки записную книжку в чёрном переплете, на что Арсений с интересом посмотрел, а затем снова на Катю.       — Когда я уехала тогда на такси, конечно, мне было сложно, потому что я всё ещё тебя любила. Потом я на тебя страшно злилась, зная, что ты, наверняка, даже обо мне не вспоминаешь. Чуть позднее наступила стадия апатии, во время которой более отчётливо стал проявляться Дима, и ты в моей голове как-то отошёл на задний план… Не буду врать, было сложно, но я тут не для того, чтобы поплакаться тебе и напомнить, какая ты мразь, — она усмехнулась, что скопировал и парень, — Надеюсь, ты помнишь, что это.       — Такое сложно забыть, — беря в руки забытый блокнот, хмыкнул Арсений, — Когда я в очередной раз разочаровался в психологах, ты посоветовала мне вести записи ощущений после кошмаров. Я потом ещё тетрадку стал использовать, как дневник. По-моему тебе даже что-то вслух читал отсюда… Спасибо, только сейчас понял, что это гениальная идея.       — Да, до тебя всегда долго осознание доходило. Короче, когда между нами всё закончилось, я иногда перечитывала твои мысли, чувства и поняла, что особо-то тебя так и не узнала. Это единственное, что у меня осталось от тебя не в виде подарка, а просто потому что это именно твоя вещь. Для меня эта тетрадка что-то типа якоря в прошлое и безуспешные попытки отпустить, поэтому… теперь она твоя.       Полистав пару страниц и немного поморщившись от неприятного жизненного периода, который он смог записать, Арсений задумчиво посмотрел на девушку. Оба вроде бы не изменились, но прошли через многое, чтобы стать чуть лучше. Прошли всё же порознь.       — Извини, что…       — Арс, я пришла не за извинениями, — мягко перебила Катя, — А просто сказать спасибо, наверное, за такой классный опыт, как не надо делать и какими отношения не должны быть.       Оба рассмеялись, но Арсений не сильно, потому что помнил о швах.       — Ты можешь её выкинуть или сжечь, проклиная меня, но это просто было важно лично мне. Потому что у меня начинается новый жизненный этап, а твой блокнот тянул немного в самобичевание.       — Отдаëшь, чтобы глаза не мозолило или потому что всё-таки отпустила? — ухмыльнулся Арсений, держа блокнот в руках.       — Слава Богу, второе. Дима хороший… Ты бы его видел, — мечтательно вздохнула девушка.       — Я его видел и в момент, когда ты танцевала, а он просто сидел в телефоне, подумал, что ты достойна большего.       — У него тогда по срокам не получалось что-то, поэтому был занят, но спасибо, что желаешь мне лучшего.       — Как я могу тебе не желать лучшего, если ты несколько лет буквально терпела меня и пыталась как-то исправить в лучшую сторону? — задал риторический вопрос парень.       — Ну, ладно, — вздохнула Катя и внимательно присмотрелась к собеседнику, — Ты немного изменился.       — Да, это пулевое в печень, а так всё то же, — улыбнулся парень.       — Да нет, скорее стал спокойнее. Может, тебе, конечно, тут капельницы какие ставят успокаивающие, не знаю, но… На своём месте, что ли.       — Не думал об этом, — кивнул Арсений, снова открывая блокнот.       — Мне есть на кого тебя оставить? — вставая со стула, с любопытством свойственной Есении, поинтересовалась Катя.       — Да, медсестра сейчас придёт, — хмыкнул Попов, кладя блокнот снова на тумбочку.       — Смешно-смешно, но я скорее про личную жизнь, а то совсем один загнëшься.       — Личная жизнь? — садясь к изголовью кровати и поднимая подушку, с усмешкой переспросил парень, — Да, она в коридор вышла.       Катя сначала непонимающе нахмурилась, а потом немного удивилась, мельком глянув на дверь.       — Неожиданно. Прям встречаетесь?       — Скорее да, чем нет.       — Ты вроде говорил, что не создан для серьёзных отношений и тем более с парнями, — с улыбкой напомнила Катя, поправив сумку на плече.       — Да? Странно, а ты говорила, что никогда не выйдешь замуж, — аналогично напомнил Арсений, на что девушка рассмеялась.       — Один-один. Поправляйся.       — Да и тебе не хворать. Спасибо за… то, что пришла.       Выходя в коридор и закрыв за собой дверь, она нашла взглядом парня, который стоял и разговаривал с Есенией. Она ему что-то эмоционально объясняла, пока он смотрел куда-то в сторону, но внимательно еë слушал. Глубоко вздохнув, Катя хотела подойти к ним, но понимая, что Есения с большей вероятностью будет плеваться желчью, как происходило обычно, она только про себя подумала, удивительно, как Антон нашёл с ней общий язык. Тот её заметил и слабо улыбнулся, она в ответ кивнула и ушла.       — Ты чего? — спросила Есения, замечая, что собеседник куда-то смотрит и повернулась в ту же сторону.       — Да там Катя прошла. Решила не подходить, видимо. Ты её напугала?       — Она мне не нравится, — немного нахмурилась Есения.       — Вас с Арсением двоих послушать, вы оба как-то против личной жизни друг друга, — усмехнулся Антон.       — Не знаю, ты вот мне нравишься.       — Спасибо, Арсению только не говори, — с улыбкой ответил парень, направляясь обратно в палату.       В ответ на это Есения его толкнула в плечо, открыв дверь. Они застали Арсения в задумчивом состоянии, но как только их увидел, то слабо улыбнулся, прикрыв глаза, иногда продолжая чувствовать сонливость. Антон прислонился к стене, а Есения села рядом на стул.       — Кто-то что-то хочет сказать? — хмыкнул Попов.       — Она… интересная личность.       — Всё, что я о ней хочу сказать, ты прекрасно знаешь, — вздохнула девушка, — Серёжа завтра приезжает, может, к тебе заглянет.       — А ещё сегодня Чуню забирают, и я обратно в квартиру поеду, — вклинился Антон, из-за чего на него уставили две пары голубых глаз, — Насчёт Чуни Макар относительно недавно позвонил, а переехать это я недавно решил.       — Из-за Серёжи? — поинтересовалась Есения.       — Ну-у, давай так, не только. Да и вон Арс сидит жив здоров. Остается только его дождаться, — глянув в пол, хмыкнул Шастун.       — Какое милое создание, — искренне умилился Арсений.       — Прекрати.       — Сегодня заберёшь вещи? — уже немного смирившись с таким иногда проскальзывающим общением, спокойно спросила девушка.       — Да.       — Жаль, что Чуню не застану.       — Я ей передам… Стас, кстати, завтра возвращается.       — Я не поработаю с новым начальством? Обидно, но ладно. Эх, пропускаю самое интересное.       — Интересно, ты день рождения в больнице отметишь или к тому времени успеешь выйти, — с улыбкой и с некой мечтательностью, задумалась Есения, на что Арсений прикрыл глаза и откинул голову на подушку.       — Не напоминай.       — Почему? Украсить тебе шариками палату? — хмыкнула Есения, на что Антон усмехнулся.       Он только про себя отметил, что у того день рождения в конце марта, но никогда с ним это не обсуждал. Ещё в начале февраля Антон обратил внимания на дату и промелькнула мысль: «А будем ли мы вообще общаться к тому моменту?». Сейчас же понимая, что они не только сохранят общение, но и оба постараются сохранить то большее, что удалось найти, он думал уже о подарке. Они часто обсуждали кинематограф, но сошлись на том, что вкусы всё же отличаются. Обсуждения музыки привели тоже к некоторому несогласию, отчего Антон задавался вопросом на чëм вообще держатся их отношения. В его голове всегда существовало утверждение, что люди могут быть вместе только, если у них есть общие интересы. На Арсении такое утверждение дало сбой. Им всегда было о чëм поговорить, нравилось проводить время вместе, диалог мог длиться часами, если бы им не нужно было иногда спать или ехать на работу, но по интересам были расхождения.       — Шастун! — прикрикнула Есения, отчего парень резко «вернулся» в реальность.       — Да?       — Ты где летаешь? Во сколько за кошкой приедут?       — Да не, я с ней в квартиру поеду, а Макар оттуда заберет.       Уже в привычном жесте им в палату постучали, напоминая о том, что время посещения подошло к концу. Есения вздохнула и, крикнув «До завтра», тут же вышла из палаты. Антон всё ещё немного пребывал в своих мыслях, поэтому уходить не спешил. Он обратил внимание на блокнот, появившийся на тумбочке.       — Тебе Катя просто блокнот приносила? — удивился парень.       — Это не совсем обычный блокнот, но да, — Арсений анализирующе глянул на кивнувшего парня и чуть тише добавил, — Можешь взять почитать.       — И что там? Не удивлюсь, если в свободное от работы время пишешь рассказы, — подходя к тумбочке, хмыкнул Антон.       — Ты всегда причитаешь, что я о себе мало правдивого говорю. Можешь почитать.       — Типа личного дневника? — осторожно беря его в руки и удивляясь такой ценности, тихо спросил парень.       — Честно говоря, я уже не вспомню, что конкретно там писал, но что-то вроде того.       — Спасибо, — улыбнулся он.       — У тебя в подборке один фильм Тарантино. Это потому что ты остальные не смотрел или не понравились?       — Не смотрел.       — Какое упущение.       — Что посоветуешь?       — «Криминальное чтиво» или «Бешеные псы».       — Может быть-может быть.       Услышав второй предупреждающий стук в дверь, Антон разочарованно вздохнул. Постучав блокнотом по тыльной стороне ладони, он собирался уйти. Немного смирившись с правилами больницы, он снова глянул на дверь и быстро приблизился поцеловав того в лоб. Оба усмехнулись на эту выходку, и парень вышел из палаты, прикрыв за собой дверь с лёгкой улыбкой от собственной шалости.       — Какие вы оба прозрачные, мама дорогая. По тебе всё видно, — со смешком в голосе озвучила Есения, отчего Антон дёрнулся немного в сторону, потому что подумал, что она уже ушла или спустилась к машине, — Да, ладно, не пугайся так. Все свои.       Она хлопнула того по плечу и с какой-то заговорщической улыбкой прошла вперёд.       Ехали в машине молча, потому что Антон всё ещё анализировал их с Арсением отношения, и что делать с его днём рождения, а Есения переписывалась с Серёжей и иногда улыбалась.       Собрав все свои вещи в гостевой комнате, следователь с большим интересом посмотрел на переданную Арсением тетрадь, но решил, что если и погружаться в его удивительный мир, то с головой и только тогда, когда ничего отвлекать не будет. Завязывая шнурки у двери, Есения стояла, прислонившись к перилам лестницы.       — Ты можешь не уезжать, в курсе же?       — Всё нормально. Я бы и не вернулся в квартиру, если бы совсем плохо было, а сейчас нормально. Спасибо, что не выгнала. Дверь никому не открывай, пока Серёжа твой не приедет, ладно?       — Хорошо-хорошо.       — Я тогда пошёл, — вздохнул Антон, поправив на одном плече рюкзак с вещами, а на другом переноску вместе с изредка мяукающей Чуней.       — Давай. Надеюсь, ещё встретимся, но не из-за ранения, грабежа, убийства и так далее, — хмыкнула Есения.       — Согласен. Дверь закрой обязательно. Калитку я прикрою, но она до Арсения уже.       — Иди, давай.       Приехав в квартиру, он вздохнул и сразу мысленно настроился, что всё будет нормально, просто второй житель временно отсутствует. Кинув рюкзак на пол, Антон выпустил Чуню и сел на пуфик в прихожей. Макар должен приехать с минуты на минуту, поэтому смысла раздеваться, куда-то торопиться и что-то делать не было. Достав из рюкзака только блокнот, он долго смотрел на него, боясь открыть. Ему казалось, что личный дневник это уж что-то действительно слишком личное, а если тот так легко ему его доверил, то либо там ничего интересного, либо Арсений и вправду стал по-настоящему открываться перед ним. Решив, что прочитает только, когда всё успокоится, уляжется и никто ему мешать не будет, он отложил его к зеркалу.       В этот момент в дверь позвонили, и парень тут же её открыл.       — Приве-ет, — порывисто обнял того Макар, на что следователь усмехнулся, ответив тем же.       — Привет-привет. Как отдохнул?       — Круто. Сестра, правда, отравилась под конец, но общее впечатление классное. А ты как?       — Нормально. Сам только приехал.       — Из больницы? — сочувственно поинтересовался Илья, хотя знал ответ на вопрос, — Он как? Жив, нормально?       — Да, всё в порядке. Сложно, но ходит почти что сам, рану зашили, лежит постоянно. Нормально. Может, ты пройдёшь? — уступая проход, чтобы тот зашёл в квартиру, предложил Антон.       — Не, я сам только приехал, вещи ещё в машине даже. По Чуне соскучился, вот думаю, сразу заберу. Спасибо огромное, что последили, правда. Проблем не было? Видел, ты фотки присылал, спасибо.       — Она классная, — немного грустно хмыкнул Шастун, позвав её звучным «кс-кс-кс».       Чуня, тут же топая по полу лапками, прибежала к двери и узнала Макара, начав ему что-то активно «рассказывать», мяукая. Он взял её на руки и стал сам сюсюкаться, так, что Антон удивился такой стороне коллеги. Вспоминая, что они когда-то очень близко общались, парень позволил себе немного сентиментальности по дружбе сошедшей на «нет». Оба не заметили, как так получилось, но Макар стал больше проводить времени с другими парнями из отдела, а Антон либо сам по себе, либо с Димой. Когда-то он ездил с Макаром отдыхать в горы, они могли всю ночь напролёт просмеяться, и были ведь темы и довольно много общего. Сейчас же оба знали, что готовы в любой момент прийти на помощь, но скорее уже из побуждений, как дань традиции, а не из-за искренней дружбы. Самый странный вид «расставаний». Никто не замечает, когда наступает та самая точка невозврата, когда общение постепенно угасает, а потом и вовсе сходит на «нет». И вот вы уже смотрите друг на друга и понимаете, что стали совсем чужими друг другу. Возможно, потеря друга ощущается даже сильнее, чем расставание с партнёром.       — Ладно, спасибо, — убрав её в переноску, снова поблагодарил Макар, тем самым выдернув парня из своих меланхоличных мыслей, — Шаст, ты особо не загоняйся. Сам сказал, что всё нормально, да и глядишь, может, повышение дадут. Такое дело раскрыли.       — Может, дадут, — задумчиво повторил следователь.       — Пока. До завтра.       — До завтра.       Антон закрыл за ним дверь и впервые за очень долгое время задумался над повышением. Коновалова предлагала ему должность следователя в Следственном комитете, значит такой вопрос либо стоял на самом деле, либо она знала, чего тот хочет, и просто им манипулировала. Прислонившись затылком к двери, Антон вздохнул, прикрыв глаза. Неожиданно, он и сам не понял как и когда, приоритеты немного сменились. Прошло всего каких-то полгода, а он уже не так грезил повышением, не задумывался над карьерным ростом, а просто хотел спокойствия и выжить, стараясь сберечь ещё и Арсения по возможности.       «Предложи мне завтра повышение, я бы согласился?.. Бля, Арса направят в другой отдел, если не уволят и закончится этот период напарничества. Квартира ещё непонятно куда перейдёт и останется ли. Нет, не хочу ничего менять, только-только нащупав что-то постоянное. Не до этого. Потом как-нибудь».       Сделав такой вывод, он пошёл в ванную комнату, затем на кухню и ближе к глубокой ночи сел на кровать. Грустно хмыкнув, что у него теперь даже Чуни нет, он краем глаза заметил блокнот, который давно уже хотел почитать. Взяв его в руки, парень аккуратно перелистывал страницу за страницей, вчитываясь в прошлое Арсения.

      «Рассказал сегодня Кате, что снится звук выстрела, и она первым делом полезла в сонник. Было забавно. Она сказала, что это значит, что скоро влюблюсь. Думаю вот когда же это «скоро» случится, если мне снится эта херня третий год.

Ладно, раз Катя подарила этот блокнот для того, чтобы записывать сюда свои ощущения и эмоции, то придется этим заняться. И самому, в конце концов, интересно. За такое долгое время одного и того же кошмара, я отследил некоторые его стадии. Сначала сюжет какого-то незначительного случая из жизни или выдуманный. Медленно-медленно картинка тускнеет, а затем начинается какое-то рваное слайд-шоу. Как бы я ни пытался запомнить, что конкретно мне снится и что я вижу, я не могу этого сделать. Мне становится сначала тревожно, потом неприятно и наконец выстрел, а затем безумно страшно. Страх даже не из-за выстрела, а из-за того, что на какие-то доли секунд ты не владеешь своим телом. Наступает оцепенение. Я читал про сонный паралич, но там какие-то человечки приходят, какие-то галлюцинации, бред какой-то, но вот про то, что ты не можешь пошевелить ни одной своей частью тела это правда есть. Пугает не сам паралич, а мысли, что в тебя стреляют и из-за того, что тебя парализует, ты ничего не можешь сделать. Раздражает, что потом нужно очень много времени, чтобы прийти в себя, почувствовать, что ты в реальности и можешь двигаться. Задыхаться потом еще начинаешь. Короче, не хочу что-то я писать об этом.»

      Перелистывая страницы, Антон прочитал ещё похожих записей десять про ощущения от кошмаров. С каждым словом, у него сердце готово было разорваться на кусочки, потому что он это видел, он знал, как это выглядит, но они никогда не обсуждали, что тот чувствует. Испытывая такие ощущения хотя бы два раза в неделю на протяжении семи лет, можно действительно сойти с ума.       К середине блокнота появились записи, похожие на заметки из личного дневника.

«Катя заставила меня с ней съехаться. Мне-то не жалко, но я знаю, что я сожитель такой себе. Я буду делать что-то не так, как она привыкла и всё. Обычно, когда она затевает скандал, особенно на какие-то бытовые темы, я просто ухожу. Стыдно? Ну, может, немного, но я понимаю зачем она это делает. Она хочет меня исправить, как-то изменить под себя, а мне это зачем? Я ей это постоянно говорю, а она просто отвечает, что, возможно, любит. Зачем люди говорят, что любят, если не уверены в этом? Это слишком громкие и важные слова, чтобы говорить их кому попало. Родители вот… ай неважно, а то это затянется. Короче, эксперимент совместного сожительства день 1. Даю себе неделю.»

«День 2. Мы поругались, потому что я не выключил свет в прихожей… из-за того, что она вспылила, я ей тоже высказал, чтобы она убирала волосы из ванной. Короче, быт точно не для меня, как я понял. Вообще с кем может быть нормально в быту, кроме родственников и родителей? Ты буквально растешь с одним представлением, как мыть посуду, а приходит человек и говорит «мы в семье мыли по-другому» и уже это только бесит. Много тонкостей, но, может, пройдет. Странные еще ощущения, что я не чувствую себя должным ей, не чувствую, что она принадлежит мне (?) как и я ей собственно. Что-то сейчас задумался… странные у нас отношения всё-таки.»

«День 10. Мы с Катей до этого пересекались только два-три дня максимум, а то, что происходит сейчас не свойственно ни мне, ни ей. Она очень старается, а мне от этого очень больно, наверное, за нее и ее попытки… В меня в школе однажды влюбилась одноклассница и все это знали, и все говорили «Ты дурак, что ли? Ты такой шанс упускаешь. Почему ты ничего не говоришь ей в ответ? Могли бы уже встречаться». Спустя тысячу лет чувствую себя так же. Нет, она мне нравится, она очень хорошая, да и секс с ней лучшее, что я переживал в своей жизни, но Катя хочет чего-то другого. У неё это во взгляде видно. Ей мало всего того, что происходит. От такого хочется под землю провалиться. Казалось бы, вот девушка, вот она искренне влюблена, может, даже и любит, а я ничего не чувствую. Безумно странно и неприятно. Я вообще последние года два после Алёны думаю, что не создан для такой любви, вот, чтобы до гроба. Про таких как я потом будут рассказывать детям с томным вздохом «Да-а, был такой когда-то, а потом я встретила вашего отца». Грустно всё это.»

      Глянув в сторону и держа в руках блокнот, Антону и самому стало немного больно за девушку, которую он увидел в больнице. Удивительно было то, что она не злилась на Арсения, в ней не было агрессии или какой-то затаённой обиды, а некоторая осознанная лёгкость. Такая обычно у людей, которые много всего пережили и уже ко всему спокойно относятся. Подумав о том, что, наверное, как это ужасно пытаться пробудить чувства в одном и том же человеке столько лет и не получить в итоге ничего в ответ, он продолжил читать.       Чувствуя, как уже клонит в сон, парень героически дочитал до последней страницы и, оставив полученную информацию на «потом», чтобы хорошо её обдумать, он тут же уснул.       Арсений развлекался тем, что доставал Антона, пока тот был на работе. В какой-то момент тот написал: «Бля, Арс, ну хорош. Хочешь, я тебе позвоню в обед?» и тогда парень понял, что тот действительно занят, что Антон и «звонить» это две несовместимые вещи. Он будет слать сообщения каждую секунду, будет обсуждать всё, что угодно, но в сообщениях, потому что ему так удобнее.       Изредка гуляя по коридору под прикрытием «Мне в туалет надо», Арсений пересмотрел всю подборку фильмов Антона и как раз поэтому строчил ему километровые поэмы на тему: «Почему мне понравился или не понравился фильм». В процентном соотношении совпадение со вкусом парня было более пятидесяти процентов. Сейчас, стоя в коридоре и смотря в окно, он размышлял о том, что их ждёт дальше. Учитывая всевозможные варианты событий, Арсений, как обычно, предусматривал и неудачные исходы событий. Процедуры стали скучными, еда отвратительной, как бы Есения ни старалась разбавить больничный рацион, а перспектива ждать вечера только потому что его навестят, ему не очень нравилась. Краем уха он услышал знакомый голос и повернулся посмотреть. У его палаты стоял Серёжа и немного взволнованно разговаривал с медсестрой. Усмехнувшись, Попов осторожно и почти крадучись прошёл на сторону друга, чтобы тот не заметил и показал знак молчать заметившей его медсестре, с которой у них были хорошие отношения.       — Да нет, мне сказали, что он точно в этой палате, — вздохнул парень, подумав, что либо ошибся палатой, либо ему что-то не то сказали.       — Мы очень старались его спасти, но сделав всё возможное… — драматично напыщенным голосом произнёс Арсений почти у того над ухом.       Медсестра тихо хихикнула, а Серёжа немного испугался, быстро повернувшись. Убрав руки в карманы, болеющий несколько самодовольно хмыкнул, осматривая друга.       — Придурок, — недовольно произнёс парень, слабо ударив того по плечу, отчего Арсений театрально скорчился.       — Блять, Серёга, там протез, у меня же руки нет.       — Я работать пошла. Если что нужно, позовёте, — вздохнула медсестра, отходя от них.       Замечая, что та очень спокойно отнеслась к такому жесту, в отличие от Арсения, Серёжа снова сделал вывод, что другу совсем скучно.       — Печень на металлическую ещё не заменили? — хмыкнул парень, проходя в палату, пока сзади шёл тихо похихикивающий Арсений.       — Нет, но я очень старался. Как Северная столица поживает? — взбираясь на кровать, непринуждённо спросил он.       — Стоит всё так же на Неве, холодный ветер, морской воздух, депрессивные мысли — всё, как обычно, — садясь на стул, с лёгкой улыбкой ответил Серёжа, — У меня к тебе будет сразу же пару вопросов.       — Да ну? Вопросов больше, чем у меня? Хотя у меня-то только один.       Серёжа чуть нахмурился и принял немного виноватый вид, на что Арсений с усмешкой вздохнул.       — Ладно, да, ты первый. Извини, что я не сказал про… нас.       — Не извиняйся, не за что. Живите, дети мои, во здравии и любви. Тут скорее вопрос больше к подаче информации. Ты же мог сам со мной поговорить. По Есении, да теперь и по тебе видно, что на вас давила вся эта ситуация и моя реакция. Ты-то мог сказать. Почему не сказал?       — Да там… Как-то быстро всё закрутилось.       — Ой, давай без этого, — закатил глаза Арсений, — Вон Есении иди, такую лапшу на уши вешай. Тут какая-то конкретная причина же.       — Я подумал, что тебе это не понравится. Меньшее о чём я думал, ты запретишь нам с ней общаться, а большее, что ты вообще меня видеть не захочешь.       Арсений немного удивился приподнял брови и внимательно смотрел на сидящего.       «Если они оба так шарахались мне говорить, то, что я за монстр вообще в их глазах?.. Хотя, может, это из-за её прошлых отношений и моей реакции на них. М-да, возможно действительно переборщил.»       — Серёг, сколько мы знакомы?       — Знакомы с первого курса, общаться начали со второго, — действительно вспоминая и напрягая память, вдумчиво ответил парень.       — Так вот, за семь-восемь лет нашей дружбы, ты сделал вывод, что если ты влюбишься в мою сестру, то я тут же прекращу с тобой общение?       — Я как раз надеялся, что нет, но оттягивал до последнего, а тут твоё ранение, Есению… Кстати, какого хуя ты не сказал, что её похитили?       — Ну, извини. Не знал, что вы встречаетесь и тебе интересна её жизнь не как жизнь моей сестры, а как твоей девушки.       Снова замолчали. Серёжа принял виноватый вид, а Арсений вздохнул.       — Серёж, я Есении постоянно говорю, чтобы она не лезла в мою личную жизнь. Это правило работает и в мою сторону, но если я парень и начну вдруг встречаться с человеком, который меня постоянно будет бить, или издеваться, или насиловать, я не знаю, но если со мной такое случится, то я могу просто отпиздить или уйти. Есения — девушка. Какой бы героиней она не выступала иногда, какой бы сильной не хотела казаться, но мы, к сожалению, живём в таком мире, где девушкам такое грозит чаще. Из защиты у нормальных девочек есть папа… У неё его нет, — он немного устало вздохнул и продолжил, — Но есть я. Мало того, что брат, так ещё и старший! Откуда я знаю, что с ней её парень сделает и что может сделать? Я себе и так с трудом прощаю, что не уследил и её просто вывезли, чтобы убить и меня заодно, а тут… Я ведь должен её кому-то доверить, а они все ебанутые. Она как будто на зло всё время выбирает каких-то конченных, на которых посмотришь и подумаешь «Дай Бог её в канаве не найти», — он замолчал и украдкой глянул на Серёжу, немного улыбнувшись, — Выбирала. Делайте, что хотите, но конкретно ты пообещай, что с ней всё будет нормально. Подумай хорошо, потому что мы оба знаем какое у неё шило в жопе и любовь к приключениям, а за такую как она сложно нести ответственность.       — Арс, я понимаю, но она уже выросла, — в который раз напомнил Серёжа, но уже с другой интонацией и в другом контексте нежели, чем раньше, — Она несёт сама ответственность за свои поступки. Я готов пообещать, что буду рядом, что буду защищать, что бы ни случилось, но так её контролировать, как ты, не собираюсь.       — Да, может, оно и к лучшему, — устало прикрыл глаза Арсений.       — Так мы… можем продолжать общение, и ты меня не выгонишь? — усмехнулся Серёжа.       Арсений посмотрел на него говорящим взглядом «Ну, дурак, нет?» и кинул в него рядом лежащую вторую подушку, на что парень рассмеялся. Спустя время обсудили, как теперь жить, действовать, у кого какие планы. Серёжа, услышав о планах оставить воровскую деятельность, не удивился и был готов к тому, что теперь придётся самостоятельно работать. Во время командировки он нашёл компанию, которая никак не связана с бизнесом отца, но тоже из сферы недвижимости и строительства. Предстояло проработать этот план действий.       Спустя часа два-три к ним присоединилась Есения и, всё ещё держась несколько неловко рядом с Серёжей при брате, по большей части молчала или ходила по палате. Попова это безумно умиляло, потому что Есения однажды, чтобы доказать силу своих чувств, при нём чуть на парня в позе наездницы не села, а сейчас боялась лишний раз посмотреть. Чтобы их долго не мучить, он сказал, что они могут ехать. Есения это расценила, как желание остаться подольше наедине с человеком, который приезжал ближе к шести часам вечера, а Серёжа предположил, что Арсению просто нужен отдых. Каждый подумал своё, поэтому болеющий снова остался один в палате. Сложно было себе в этом признаваться, но ему нравилось просыпаться и видеть, что Антон просто сидит рядом и ждёт, когда тот проснётся. Из раза в раз удивляясь, что он приезжает каждый день после работы к нему, такое внимание приятно грело и однозначно способствовало выздоровлению. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить. Ему нравилось наблюдать за собой и тем, как он сам в себе открывает удивительно чувственные стороны, о которых не догадывался. Может быть, видел когда-то давно, но точно уже забыл каково это. Ему казалось всё, что он делает, как себя ведёт рядом с ним — всё это ужасно безрассудно, странно и в новинку. Большую часть жизни прислушиваясь к голосу разума, Арсений впервые решил послушать сердце, интуицию и чувства. Тревожность негодовала от такого, потому что сложно было предсказать хоть как-то, что случиться и что с ними будет, а вот чувство эмоционального комфорта занимало главенствующую роль с лозунгом «Будь, что будет».       Находясь в таких мыслях, он провалился в сон. Проснулся только, когда стрелка часов, висящих напротив кровати, показывала семь. Антон поставил стул к стенке, и уснул опираясь на неё головой, на что проснувшийся хмыкнул, но посочувствовал.       «Может, попросить его не ездить так часто? Приезжал бы раза два в неделю, а остальное время спал. Ничего страшного не случится.»       Арсений осторожно сел на кровать, стараясь особо не скрипеть и немного потерялся, рассматривая спящего. Слегка улыбнувшись, он неосознанно повторил позу Антона чуть наклонив голову, и почти физически ощущая тепло внутри от одного его существования. У него всё в голове не укладывалось, почему спустя столько времени, за которое Арсений вполне умело смог показать весь свой спектр отвратительного характера, рассказал свою не очень приятную историю, показал себя таким, каким он являлся, парень сидит и всё равно находится рядом. В особые минуты размышлений, Арсений не на шутку пугался, что тот, возможно, действительно, мазохист. Вспоминая некоторые их диалоги и то, что Антон как-то сказал «Может я всех игрушек в детстве не перечинил, поэтому хочу помочь?», было немного неприятно, что тот просто играет в спасателя, и если Арсению будет не нужна его помощь, то он от него откажется, потому что «игрушку починил». Но затем он мысленно бил себя по лбу, прокручивая моменты, когда парень не позволял себя смешивать с грязью или как-либо унижать. У него был внутренний стержень и уверенность, которые как-то сложно сочетались с желанием кого-то спасти из сложной жизненной ситуации.       Окончательно решив, что он отправит того домой, Арсений встал с кровати и сел напротив того на корточки, положив ему руки на колени. Стараясь не сгибаться, чтобы не травмировать лишний раз место ранения, он пару раз провёл по коленке, а затем немного по скуле, отчего тот проснулся.       — Прости, вырубился, — потягиваясь, вздохнул Антон, замечая позу Арсения, — Ты…чего так сидишь? Ща всё разойдется там. Не больно?       — Не больно, — положив тому локти на колени и подпирая голову рукой, тихо ответил парень.       — Тогда что случилось?       — Да на тебя засмотрелся и вот подумал подойти надо, убедиться, что ты настоящий.       — Если я решу сейчас неожиданно заняться спортом, то даже сможешь услышать, как кости вспоминают свои двигательные функции, а не только сидячие. Достаточно доказательств живости?       — Да мне достаточно и того, что я тебя вижу. Не, возможно и галлюцинации, но моё воображение на такое способно.       — Выдумать меня? Мне кажется, у тебя бы получилось, — критически заметил Шастун, как будто рассуждал над вопросом на экзамене, — Арс, меня правда пугает, что ты так сидишь. Пошли на кровать тогда, если вместе посидеть хочешь.       — Не, ну, если ты не хочешь… — выпрямляясь и собираясь уйти к кровати, недовольно и совсем немного язвительно отозвался Арсений.       Антон хмыкнул, но тут же встал и немного с неким ребяческим настроением, положил тому подбородок на плечо. Всë ещё опасаясь его как либо трогать, он сдержал себя от мысли обнять того со спины. Ничто его так не радовало, как несколько злой или заводящийся Арсений. В нём это пробуждало какой-то детский восторг, что он может того вывести какой-то незначительной вещью, а тот начнёт бубнить себе под нос недовольство. Помня, что их двоих довольно легко вывести, ему нравилось наблюдать за таким Арсением недолго, потому что такое могло развиться в действительный конфликт.       — Да ладно, бубнилка, я же о тебе беспокоюсь, — он немного игриво провёл тому носом по щеке, отчего Арсений рассмеялся.       В итоге они вдвоём сели на кровать, развернувшись друг к другу лицом для дальнейшего диалога.       — Как в отделе дела?       — Фу-у, — безысходно простонал Антон, — Давай не будем про работу. Это скучно и неинтересно, там всë встало на свои места и так же, как и при тебе было. Лучше расскажи, как день прошёл. Я приехал, так удивился, что Есении нигде нет. Написал ей, она сказала, что ты попросил их уехать.       — Если бы ты видел их с Серёжей, то тоже попросил бы уехать. Они оба как будто пришли к священнику и пытаются делать вид, что просто дружат. Я не рассказывал, что они встречаются?       — Нет, но я знаю, — усмехнулся Антон, наблюдая на спектром эмоций на лице парня.       — Откуда ты-то знаешь?!       — Да как-то давно разболтались с Есенией и…       — Давно?! — ещё больше удивился Арсений, а затем слабо ударил того по бедру, пока Антон посмеивался, — Почему ты мне раньше не сказал?       — Что я знаю с кем твоя сестра встречается? Зачем? Так всë довольно закономерно произошло.       — То есть не знал только я… — задумчиво озвучил Арсений.       — А я тебе говорил, что внимательность — это полезный навык. Тебе всë равно, что вокруг происходит, что с тобой самим происходит. У тебя только случается какая-нибудь гиперфиксация на ком-то одном и этому человеку пиздец, ты о нём всë узнаешь, будешь контролировать и вздохнуть не дашь.       — Я с тобой же так не делаю.       — Да я и не дам тебе меня контролировать. Обоюдный свободный долбоебизм. Годится?       — ОСД.       — Чего?       — Я аббревиатуру нашей коалиции придумал — ОСД.       — Обоюдный свободный долбоебизм… — повторил Антон и рассмеялся, — И откуда в тебе это только.       — Многолетний опыт.       — Как с Серёгой поговорили? — с интересом спросил парень, подпирая голову рукой и иногда перебирая волосы.       — Нормально. По крайней мере, мне так кажется. Забавно всë это, только напрягает, что они шарахаются меня.       — Конечно, шарахаются, ты запугал их двоих. Есения вечно под твоим контролем, а Серёжа, наверняка, слушал истории твоих «расправ» с её бывшими.       — И всë-то ты знаешь, — тихо хмыкнул Арсений.       — К счастью или к сожалению, не всë, — вздохнул Антон, выпрямляясь и вспоминая про блокнот, — Я твой сонник-дневник прочитал вчера.       — Весь?       — Да.       — Во сколько ты лëг, напомни?       — Неважно, — хмыкнул Антон, начиная ощущать, как наступает на тонкий лёд, — Больше всего у меня вопросов к Кате после этого дневника. Как она тебя терпела вообще?       — Я задавался таким же вопросом очень долгое время, но, справедливости ради, мне стыдно за своё поведение.       — Сколько тебе лет тогда было?       — Двадцать четыре… Ты в двадцать три значительно умнее меня.       — Спасибо, я тоже сделал такой вывод, пока читал, — усмехнулся Антон, за что получил немного укоризненный взгляд, — У меня, честно говоря, вопрос в другом. Может, он, конечно, незначительный, а, может быть, и пиздец какой важный. Пойму, если вдруг не ответишь.       — Зря ты допросы не проводишь. Запугивание работает. Даже интересно какой настолько, — чуть громче выделил это слово Арсений, — важный вопрос можно задать, исходя из снов и обычной бытовой жизни.       — Как раз отсутствие этой бытовой жизни, — задумчиво озвучил Шастун и встал с кровати начиная ходить из стороны в сторону, как делал обычно во время расследования или выдвижения той или иной теории, — Я глянул на даты. То, что ты там пишешь и показываешь свои, по большей части, отрицательные стороны, это нормально. Нет святых, я вообще пацана однажды в туалете отпиздил ни за что, но…       — Зачем?       — Потом как-нибудь расскажу, сейчас речь о другом, — не отвлекаясь, озвучил ходящий туда-сюда по палате молодой человек, — В какой-то момент вы ссоритесь с Катей, ты об этом пишешь и пропадаешь. Каждая твоя запись подписывается датой. Затем ты продолжаешь писать только спустя три месяца.       Он украдкой глянул на сидящего, который с большим интересом его слушал до информации про три месяца. Немного неприятно поморщившись и понимая, о чём тот хочет у него спросить, Арсений вздохнул.       — Следователь, — тихо пробубнил парень, немного усмехнувшись.       — Да, профдеформация, но всё же. Я сейчас выдвину свою теорию, ты можешь либо согласиться, либо сказать, чтобы я не лез туда, куда мне не надо, — увидев, что тот его всё ещё с интересом слушает, Антон немного нервно продолжил, — Хорошо. Объясню, зачем мне это. Есения как-то вкинула, что ты пропал на три месяца, был без связи, тебя никто не мог найти и всё отсюда вытекающее. Потом я увидел это в дневнике. Ссылаясь на запись до твоего исчезновения на три месяца, я сделал возможно тупой вывод, но это единственная теория, что вы с ней поругались. Может, захотел один побыть, или вообще в Тибет уехал нервы лечить, но для других просто пропал… Арс, я над этим задумался не потому что в чём-то подозреваю, а потому что боюсь, что ты так же сделаешь со мной.       Собираясь что-то сказать и немного вместе с тем удивившись, Антон попросил его жестом пока воздержать от комментариев, потому что ему нужно структурировать всё, что он чувствует в слова, а это сложно.       — Во-первых, ты прекрасно знаешь, кем я работаю и где. Я тебя банально из-под земли вытащу, если надумаешь так сделать. Во-вторых, я не хочу, чтобы ты так делал при хотя бы малейшей ссоре или крупной ругани. Пожалуйста, не надо. Ты если меня будешь игнорировать неделю, я уже с ума сойду. Отсюда вопрос угадал ли я или нет, а ещё очень большая просьба так не делать.       Немного выдохнув и не зная, как тот вообще отреагирует, Антон сначала остановился, а затем подошёл к кровати и сел. Арсений за ним наблюдал с плохо скрываемой улыбкой, потому что ему показалось, что из-за такого пустяка, тот действительно распереживался. Потом его посетили мысли, что на самом-то деле в контексте предполагаемой ссоры и потом пропажи человека после неё, это не такой уж и пустяк со стороны. В который раз делая вывод, что Антон в разы превосходит его в эмоциональном интеллекте, он скрепя сердце, но принимал это поражение.       — Ты закончил?       — Да, — смотря теперь на Арсения, тихо ответил парень.       — Это произошло не из-за ссоры, и я бы так не сделал. На неделю, может, и правда ушёл бы, но телефон не стал отключать. Хотя… не знаю, но постараюсь это контролировать, — следователь пару раз кивнул, немного успокоившись, и сделал вывод по дальнейшему продолжительному молчанию со стороны собеседника, что рассказывать историю тот не планирует.       Часы на стене показывали, что у них осталось всего полчаса, а потом Антона выгонят из палаты. Вздохнув, что придётся как-то кратко изложить сложную жизненную ситуацию за такой промежуток времени, парень несколько робко начал.       — Были свои причины. Я бы просто так не пропадал… Есения это по-прежнему помнит, потому что после смерти родителей прошло всего три-четыре года, а я тогда пропал. Ей всего… сколько ей было? Двадцать лет, а это второй курс института, когда никто не понимает, что делать ещё больше, чем на первом. Я вот просто пропал. Я уверен, она и так не очень рада, что ей такой брат достался, но в такие моменты особенно… К нам через год после смерти отца и, получается, спустя полгода, как мамы не стало, пришёл какой-то человек немного бандитской наружности. Стал говорить про какой-то долг, что всё, что отец не выплатил или кому-то задолжал, придётся выплачивать мне. Говорил он это немного самонадеянно, поэтому я прострелил ему ногу, — Антон немного удивился, но перебивать рассказ не стал, — Очевидно, мой юношеский максимализм не прошёл бесследно, и потом стали приходить чаще. Я тогда почему-то один дома остался и пришли уже человека четыре. Немного избили, скажем так, пригрозили и вежливо ещё раз попросили вернуть сумму денег. Там сумма была… Ну пиздец, ни больше ни меньше. Я тогда нигде не работал, как и Есения, собственно. Жили на то, что осталось от родителей. Пришлось сказать, чтобы они домой больше не ездили, а я долг буду отдавать частями на одном и том же месте встречи. Так и получилось, что Есения не в курсе такой части биографии. Оно и к лучшему, потому что мне пришлось работать, ну-у, в разных местах.       — Например?       — Самое безобидное — в казино. Чередуя различные роды деятельности, я понял, что я этот долг буду выплачивать очень долго и снова вспомнил чему меня учил отец. Так я себе медленно, но верно протаптывал заново дорожку в воровской мир. Так ты можешь догадаться сколько по времени мне пришлось выплачивать этот долг, — вздохнул Арсений, погружаясь в неприятное прошлое.       — Три месяца.       — Да. Пришлось обрубить все связи из своей комфортной жизни, чтобы никого не подставлять и из дома уехать, чтобы не светить адрес. Я и в общаге успел пожить, и в съёмных квартирах, там и в другой квартире, короче, ты, конечно, молодец с такой теорией про ссору, но не попал.       Арсений хмыкнул, рассматривая пол, а Антон в который раз задумался над тем, сколько же ему пришлось пережить. Снова не сказал Есении, чтобы её уберечь.       — Почему Есении не рассказывал?       — Не надо ей знать о таком говне, через которое я прошёл. Пусть лучше меня ненавидит за то, что я от неё всё скрываю, чем подвергать её опасности из-за информации. Прошло уже довольно много времени, но сейчас не хочу говорить, чтобы лишний раз не травмировать. Она и так впечатлительная.       — Неужели вы остались совсем одни? — неверяще спросил Антон, — То есть ни у кого нельзя было попросить помощи? Друзья, родственники, может, знакомые какие-то. Так ведь не бывает, что глава тайной организации, человек старше сорока остался без связей после смерти.       — У нас у двоих с друзьями, как-то не задалось. Вон Серёга не сбежал, меня это удивляет… Впрочем, как и ты, — критически осмотрев рядом сидящего с лёгкой усмешкой в голосе, ответил Арсений, — Родственники все то ли в других странах, то ли умерли, потому что тоже были как-то связаны с криминалом. О каких родственниках вообще говорить, если на похоронах было человека четыре и те, которых я первый раз увидел. У мамы вот подруги были, соседки наши, но это простые женщины и у них просить денег… Не уверен, что мама вообще с кем-то обсуждала, чем отец занимается на самом деле. Поэтому, получается, что одни. У нас есть наша, что-то типа домработницы, но она нас считай почти вырастила. Родители когда первое время были занятые работой, тётя Галя нас с Есенией воспитывала. Сейчас, наверное, придётся с ней расставаться, но это другое уже.       Глянув на время, Арсений очень не хотел услышать очередной стук в дверь, как напоминание, что время посещения закончено, а Антон мыслями находился совсем в другом месте.       — Слушай, Шаст, у меня к тебе просьба будет, — поворачиваясь в его сторону, попросил парень, — Не приезжай завтра.       — Чего?       — Ты каждый вечер после работы едешь в больницу, чтобы со мной поговорить два часа и потом ещё и уснуть в час ночи, потому что ещё, наверное, домой берёшь бумаги разобрать. Не надо, иди лучше после работы и спи. Думаешь, я не знаю, что там за режим сейчас бешеный? Ты там тем более один и на тебя всё свалилось. Я не говорю, чтобы ты совсем перестал приезжать, просто реже, чтобы время отдохнуть было.       Антон с некоторым любопытством и непониманием дослушал рядом сидящего, а затем сказал:       — Если бы было совсем в напряг, то не приезжал бы. Нет, если ты не хочешь меня видеть, то…       — Хочу, почему нет, просто…       — Не-ет, если не хо-очешь, то не буду, я не хочу навязываться.       — Шаст, — усмехнулся Арсений, наблюдая за тем, что тот сам посмеивается.       — Я всë пойму, ты главное скажи, что видеть меня не хочешь, — теперь уже во всю смеясь, всë ещё пытался выговорить Антон, пока другой пытался закрыть ему рот рукой, — Всë-ë, прошла любовь, завяли помидоры. Ты так и скажи, Арсений, я всë приму, навязываться не… Ай!       Почти что успев сесть на Антона, который видимо наоборот планировал лечь на кровать, Арсений ущипнул того за здоровый бок. Пока парень отвлёкся на это, тот быстрым движением прислонил ладонь тому ко рту и все препирательства прекратились. Единственное, на него смотрели сейчас ярко-зелёные глаза, наполненные какой-то детской радостью, отчего Арсений сам улыбнулся. Парень наконец сдался и лёг на кровать, поэтому другому пришлось лечь рядом, не опуская руки.       — Я хочу, чтобы ты приезжал, потому что ты напоминаешь мне, что у меня есть не только Есения из близких людей, но также я не хочу, чтобы ты убивался из-за этого. Найди баланс, если меня не хочешь слушать… Пожа-алуйста, — немного умоляюще протянул Попов, убирая руку у того ото рта.       — Арс, сегодня я вырубился, потому что…       — Да я тебе не про сегодня, а вообще.       — Ты же понимаешь, что я тебе просто скажу «хорошо» и продолжу ездить? — положив руку под голову, хмыкнул Антон.       — Ты ездишь сюда по какой причине?       — По эгоистичной.       — Это как? — усмехнулся Арсений, подпирая голову рукой.       — С тобой спокойно. Так уж сложилось, что за пределами больницы враждебный мир, а тут… — он замялся, думая какое слово подобрать, но «дом» озвучивать не хотелось.       — А тут тогда что?       — Ничего, ты тут. Арс, чë ты пристал? Если тебя устраивает, что я приезжаю и меня, то в чём вопрос?       — В твоей безответственности к своему здоровью, деревянная ты голова, — он пару раз слабо постучал тому пальцем по лбу, отчего лежащий усмехнулся.       Спустя секунд пять взаимных рассматриваний, Антон неожиданно вспомнил, что не рассказал, но очень хотел.       — О, прикинь, я пока тут сидел с медсестрой разговорился. Показал ей рану зашитую, она такая, так вам швы давно снимать пора. В итоге я успел лишиться ниток и поспать даже, а ты говоришь в больницу не ездить.       — Да-а, сплошные плюсы, — саркастично протянул Арсений, — Как рана после снятия швов?       — Нормально, шрам остался, — он задрал вверх рубашку, показывая шрам на ребре, как какой-то трофей и снова опуская, — Сказали повезло с регенерацией.       — Это радует. Шрам не страшно… или ты переживаешь по этому поводу?       — За царапину на боку? — ухмыльнулся парень, — Было бы из-за чего.       В этот момент идиллию прервал стук в дверь, на что Арсений устало простонал, уткнувшись лбом тому в плечо. Антон тоже грустно усмехнулся, но немного потрепал того по голове.       — Мне этот дебильный стук в дверь в кошмарах будет сниться, — недовольно пробубнил Арсений в плечо.       — Странные у тебя кошмары, звуковые какие-то. Ты картинки вообще видишь во сне?       — Не хватало ещё, чтобы кошмары с картинками были, — садясь на кровать, хмыкнул парень.       — Кстати, — вспомнил следователь, садясь рядом на кровать, — за всë время, пока ты тут спишь, тебе снились кошмары? Выстрел или, может, чего новое.       — Нет. Ничего. Знаешь, как-то и не хочется.       — Да, но странно всë это. Так резко оборвалось. Хотя реально к лучшему… Получается, я теперь тебе не нужен для спокойного сна.       — По-моему наоборот должно быть приятно, что если я раньше с тобой мог спать только из-за кошмаров, то теперь самостоятельно могу принять такое решение, потому что хочу.       — Только, чтобы принять такое решение нужно, чтобы ты дома появился, — немного грустно усмехнулся парень, когда раздался второй стук в дверь. На третий стук обычно медсестра входила в палату и буквально выгоняла запоздавших, поэтому Антон наклонился за ключами от машины, которые лежали на тумбочке и снова быстро глянул на рядом сидящего, — Всë, если я не уйду, она меня палками выгонять будет. Я пошёл.       Он неожиданно перекинул ногу через парня, но не садился на того, а просто стоял, упираясь коленями в кровать. Взяв лицо того в руки, Антон сначала поцеловал того в висок, потом в лоб и ещё в хаотичных местах на лице, пока Арсений от такого совсем не рассмеялся. Хмыкнув на проявившуюся тень смущения, Антон его быстро обнял за шею и в целом хотел потискать, как делают обычно с котятами или животными, чувствуя большой прилив нежности, но время не позволяло, да и здоровье испытуемого. Поэтому резко встав и крикнув «Я убежал», он почти столкнулся в дверях с медсестрой, которая уже собиралась снова читать нотации.       — Всë-всë, я ухожу! Арс, пока, Надежда Викторовна, до свидания, — и только потом он убежал, скрывшись где-то в коридоре.       Арсений пока всë еще улыбался такой выходке и глянул на стоящую женщину в дверях.       — Ой, отхватит твой Антон, рано или поздно, доиграетесь.       — Ушёл же, да и вон, вовремя даже, — снова ложась на кровать, хмыкнул парень.       — Ну-ну. Ночью молодёжь, утром не найдёшь, — причитала женщина, прикрыв за собой дверь в палату.