Новенький.

Третья неделя ноября началась с особенно снежного понедельника. Вова сидел за своей партой, мечтательно наблюдая за кружащимися за окном хлопьями. Илья как всегда опаздывал, Лёшу тоже еще не наблюдалось, а болтать с Даней было западло, вот Семенюк и пялил в сторону сквозь прикрытые веки, раздумывая, когда уже будет физра на лыжах. Илья влетел в класс со звонком, Семенюк махнул тому рукой и кинул взгляд на дверь в ожидании Губановой макушки. Было любопытно узнать, как прошли выходные Лёши, а точнее, влетело ли ему еще пару раз. Вова был уверен, что влетело. Сам же он отделался очень просто — в пятницу, пока гулял, мать подсуетилась, угомонив отца, а по возвращении сына домой о ситуации в школе все благополучно забыли. И, очевидно, в школу из предков никто не спешил. Даже спустя пять минут от начала урока Лёша не появился, отчего Вова начал перебрасываться с Ильёй записками различного содержания, в основном дебильного и, в прямом смысле, хуевого, благо незаинтересованность учителя в идеальной дисциплине позволяла это делать. Только к половине урока в дверь несмело постучали, и в кабинет вплыл понурый бледный силуэт Губанова, распаляющийся в тихих извинениях за опоздание. Вова проследил за его вялой походкой вплоть до парты и откинулся на спинку стула, когда Лёша упал рядом. — Где был? — У завуча. — У тебя че, внатуре родаки пришли в школу? — Ага… Мать, — устало протянул парень, видимо, решив первый урок пропустить полноценно. Он не стал доставать тетради и учебники и просто лег на парту. — И че сказали? — Много ласковых, — пробубнил Лёша из своего укрытия и шумно зевнул. Вова тихо усмехнулся и начал вертеть в руках чужой аксессуар для зрения, оставленный без внимания, — В основном сетовали, мол, я скатываюсь на дно-о-о-о, становлюсь маргина-а-а-алом, связался с плохой компа-а-а-анией. Я пытался, конечно, сказать, что ты ни при чем, но… — Да ладно, мне не привыкать быть плохой компанией. К тому же… — перебил Володя, натягивая очки на нос. Зрение, очевидно, замылилось и расфокусировалось, отчего Семенюк поморщился, но очки не снял, — я все равно при чем, как ни крути, — Вова ткнул Лёшу в бок и вздернул подбородок, тряхнув челкой, — Мне идет? — Ага… — ответил с легкой улыбкой Губанов, высунув голову из сгиба локтей и сильно прищурившись. — Не видишь, да? — Не вижу. Вова беззлобно фыркнул и слегка спустил очки к кончику носа, решив пока оставить их на лице. До конца урока оставалось еще прилично времени, но учитель, видимо, чувствовал себя не менее лениво, чем школьники, так что разрешил позаниматься своими делами. Именно поэтому на свободное место рядом с Даней тихонько перебежала Алина. — Мальчики, с добрым утром. — И вам не хворать, — ответил Вова, привычно расплываясь в игривой улыбке. Он хотел было ткнуть Кашина в спину, чтобы тот свалил к Илье, но не стал, подумав, что разговор вряд ли будет супер секретным. К тому же, тот был занят чем-то, потому склонил голову к учебнику и лихорадочно писал. Наверное, делал домашку к следующему уроку. Вове, может, тоже стоило бы, особенно после выволочки у завуча, — плохие оценки сейчас еще сильнее подпортят ситуацию, — но предстояла матеша, к которой Семенюку готовиться было необязательно. — Ну что, возобновляем нашу киношную деятельность? — протянула девушка, с улыбкой рассматривая на очки на Вовином носу. — Да! Сегодня после школы? — А я… Я не могу, — отозвался Лёша, что все это время еще ни разу не поднял головы с парты. — Почему? — охнула Алинка, — Что-то случилось? Губанов вздохнул и разогнул-таки спину. Он протер глаза и взглянул на Вову все тем же прищуренным взглядом, после чего потянулся за очками, промахнулся, размашисто мазнул ладонью по хулиганской щеке и только потом нащупал дужку. — Тьфу, блять, крот слепой, — съязвил Вова, машинально проведя пальцами по следам чужих касаний, и вздрогнул. Когда Лёша восстановил зрение, то продолжил: — Я сейчас, типа, наказан. Только из дома в школу и из школы домой, ни шага влево, ни шага вправо. — Так давай мы тебя проводим, по пути и поболтаем, делов-то, — усмехнулась Алинка, подперев подбородок кулаком, — Ты же, Вова, не против? — Не против. Только если опять в грязи не измажемся, тропу, поди-ка, размыло? — Надеюсь, что нет, — ответил Губанов, после чего вся троица устремила свои взгляды в окно на стремительно усиливающийся мокрый снегопад. * * * Путь до дома Губановых показался преступно кратким из-за обсуждения фильма. Несмотря на то, что в пятницу, сидя на скамейке и с определенной периодичностью согревая руки зажигалкой, парни и так обсудили все, что можно, даже больше, поделиться с Алиной эмоциями было интересно. Самый тёмный переулок показался совершенно другим под пленкой недавно выпавшего снега. Раньше Вову не особо тянуло гулять в сильной темноте, особенно в холода, так что по пути он рассматривал блеск на лапах раскидистых ветвей и покрытые изморозью застывшие следы на протоптанной тропе и слушал тихое похрустывание под ногами. — Так, ну… Я дальше один пойду, — сказал Лёша, когда друзья приблизились к линии дома. — Я и не думала, что у тебя дом такой большой, — протянула Алина, не без интереса рассматривая большую территорию. — Большой-то большой, а толку от этого никакого. Ни уюта, ни тепла, — усмехнулся Лёша, натягивая шапку на уши и заметно вздрагивая. Вова хотел было возразить, когда услышал про отсутствие уюта, но не стал, лишь выгнул бровь дугой, — До завтра. — Ага, — размашисто кивнул Володя, предвкушая, как сейчас будет провожать Алину наедине и без лишних глаз. Идея с променадом по темноте понравилась ему именно тем, что обратный путь позволял остаться тет-а-тет — ничего личного к Губанову, просто выгода. — А, кстати… — сказал Лёша, когда уже сделал шаг в сторону дома, — мне запретили кого-то звать в гости. И смотреть телевизор тоже. Так что я пока… пока отхожу от дел, как говорится. Вовино лицо вытянулось в удивлении, а Алина грустно вздохнула. — Но вы продолжайте! Потом вернусь в строй, — добавил Губанов с улыбкой, после чего полноценно развернулся и засеменил к дому. — Ба-а-а-алин, — протянул Вова разочарованно и начал шарить в карманах в поисках зажигалки. — Что такое? — Да я… Это… У него все это время фильмы смотрел, потому что… — Семенюк ненадолго замолчал, сжимая зубами сигаретный фильтр и раздумывая, стоит ли открывать Алине свою легкую оплошность, — В общем, телик сломался, а я починить не смог… — А… — вздохнула девушка, в размышлениях припав пальцами к подбородку. Она поджала губы и, когда Вова уже подкурился, сказала: — Мы можем у меня посмотреть… Семенюку стоило больших усилий, чтобы не подпрыгнуть от радости прямо здесь и сейчас. Он растянулся в улыбке, которую попытался сдержать хотя бы на половину, и начал, запинаясь, отвечать: — Ну… Да… Можем, конечно… А твой отец? — Не думаю, что он будет против, — хмыкнула Алина, после чего начала неторопливый путь назад, сопровождаемая Вовиными шагами. * * * — Вот, и, кароче, пойду к ней в гости сегодня после школы! — Ну, брат, молодец! — восторженно резюмировал Илья после Вовиного пересказа вчерашних событий. Он высунулся из-за угла и, убедившись, что все чисто, подпер спиной стену школы. — Теперь, блять, мерзнуть… — пробубнил Даня и переступил с ноги на ногу в ожидании своей очереди покурить. — Ну а что поделаешь, если толчок нынче Евгеша пасет? — Семенюк хмыкнул, крепко затянулся напоследок, передал сигарету Илье и окинул местность взглядом. Для перекуров решили выбрать то же самое место, что выступало в роли «тайного» пристанища банды в теплые деньки. Обычно сюда не совались, страшась наткнуться на трех хулиганов, а преподаватели в принципе между уроками не имели привычки слоняться по улице, так что стоять здесь, скучковавшись, было безопасно. Вова втянул голову в плечи и выдохнул, зарывшись носом в ворот. По подбородку и щекам пробежал приятный теплый шлейф дыхания, но ветер все равно забирался под расстегнутую куртку, преодолевая и полы тонкой олимпийки. Семенюк все равно не видел смысла застегиваться на пять минут, так что — как обычно — забил на холод. Конец ноября уже вовсю засыпал город снегом, отчего Вова вспомнил о скором наступлении Нового года, а вместе с тем — каникул. — Так, получается… — начал Кашин, зажав переданную сигарету в уголке губ, — тебя с очкариком больше ничего не связывает особо? — А? Ну… Да? — протянул Вова, удивленный странным вопросом, — А что? — Да ничего… Даня загадочно ухмыльнулся и отвел взгляд, чем заставил Вову нахмуриться. — Че удумал опять? Если хочется кошмарить кого-нибудь — иди к восьмиклассникам. Как раз там один нам должок торчит. — С мелкими скучно… — занудил Даня, скривив губы, тем самым чуть не уронил из них сигарету. Вова со злобой выдернул ее и, прежде чем совершить последнюю затяжку, выплюнул: — Скучно ему… — Сам посуди — нахрена тебе с ним возиться? Он, считай, уже отшитый от вашей компашки, пусть в четырех стенах сидит, — не унимался Кашин, активно распаляясь в речах. Даже руки из карманов дубленки вытащил, чтобы ими жестикулировать. Илья страдальчески вздохнул со стороны, а Вова закатил глаза. Тем не менее в голове пробежала-таки мысль о том, что Даня говорит что-то дельное. Раз уж к Лёше теперь ходить нельзя, а Алина позвала сама, можно было бы отодвинуть его от общей троицы и всецело заняться завоеванием сердца девушки. Все равно что-то да удерживало. — А у кого мне домашку списывать? У тебя, что ли? — решил парировать Вова, вдавливая окурок в истыканную черными кружочками пепла стену школы, — Ты и сам пыхтишь над ней, как девственник над телкой. Семенюк оскалился и впился взглядом в слегка покрасневшее лицо друга, заранее зная, что тот недостаточно умен, чтобы ответить хлестко. «Вот Лёша бы ответил: «А откуда ты знаешь, как девственники пыхтят?» или что-то такое…» — подумал Вова, усмехнувшись носом. Эта мысль показалась настолько естественной, что Семенюк ее даже не заметил, продолжив наблюдать за стушевавшимся Даней. — Звонок скоро. Пойдемте, — сказал Илья, прервав зрительные баталии товарищей. Он оттолкнулся спиной от стены и вырулил из-за угла, возглавив небольшую процессию до самого кабинета. Вова застал Лёшу с испариной на лице над учебником по физике и тут же едко усмехнулся. — Никак? — Никак, блять. — А давай поспорим, что ты контрольную по физике напишешь на пятерку?.. — загадочно протянул Семенюк, присаживаясь рядом как раз со звонком. Губанов лишь прищуренно зыркнул и продолжил водить глазами по тексту. Судя по всему, по одному единственному абзацу. Вова заглянул через чужое плечо и прочитал шепотом: — «Правило Ленца». Так это ж легкотня. — Ага. Прямо как ямб и хорей, — нервно усмехнулся Лёша, чуть отодвигаясь, — Не могу понять. — Что там понимать? Индукционный ток всегда направлен так, чтобы противодействовать причине, его вызывающей, — на выдохе зачитал по памяти Вова, скользя по парте к противоположному углу. Он посмотрел на доску, на которой учитель выводил слова «Классная работа», но краем глаза заметил на себе Лешин взгляд. Володя повернул голову и наткнулся на карие радужки, наполненные искренним непониманием и ноткой восхищения. Вова помолчал немного, а потом цокнул языком: — Объясняю популярно… — начал он, пододвигаясь обратно и отбирая у Губанова учебник. Все равно свой он сегодня опять не взял. * * * Семенюк стоял у ворот школы, потрясывая в руках скромную кучку монет. На какую-нибудь сладость к чаю точно не хватит, а о «сборе дани» с мелких он благополучно забыл. Вова огляделся в поисках спонтанной жертвы, но почти никого не было — Алина задерживалась в школе, так что территория у здания уже успела опустеть от потока спешащих домой учеников. В паре метров от себя Семенюк засек-таки топающего вразвалку семиклассника. Вова свистнул и поманил его рукой, на что последний отреагировал с легким испугом. — Мелочь есть? — грозно спросил Володя, нависая над парнишкой. Тот боязно помотал головой и покрепче схватился за лямки портфеля. Он хотел было заезженно спросить «А если найду?», но боковым зрением увидел, как Алина выходит из школы, — Ладно, живи. Вова слегка пихнул мальчонку в плечо и поправил шапку, после чего облокотился боком о прутья ворота и стал ждать, стараясь принять самый невозмутимый и «крутой» вид. На самом деле Вова чувствовал, что из-за постоянного общения не испытывает к Алине такого стеснения и трепета, как раньше, но корчил из себя не пойми что по привычке. — Прости, с Ксюшей решали вопросы класса, — сказала девушка, когда подошла к парню. На его вопросительный взгляд она добавила: — Всякая ерунда, связанная с Новым годом. — А ты каким боком к этому? — Я же заместитель старосты. — Точно… — протянул Семенюк и почесал затылок, — Пошли? Я, правда, с пустыми руками, — Вова развел ладони в стороны и виновато пожал плечами. — Да ничего страшного, — Алина махнула рукой, а затем и волосами, разворачиваясь в сторону проселочной дороги. Весь путь до дома девушки прошел в спокойной беседе о том о сем — о предстоящих праздниках и контрольных, о рутине и учебе. Вова чувствовал себя гораздо увереннее, не стелился, как раньше, и даже высказывал свое мнение, стараясь при этом не звучать грубо. Но чем больше ребята приближались к дому Алины, тем сильнее Семенюк нервничал, по большей части даже не из-за того, что окажется у одноклассницы в гостях, а из-за ее отца. О нём ходила самая разная молва, причем не всегда позитивного окраса. Многие считали его странным, но сказать точно было трудно, так как редко покидал дом, а если и покидал, то ни с кем особо не общался. Вова пересекался с ним в магазине, когда сам был в шестом классе, и слегка испугался его пронзительного взгляда. Потому сейчас он заходил в отчасти захламленную прихожую с легким чувством тревоги. — Папа, я дома! — прокричала Алина, тут же начав расстегивать пальто. Вова осмотрелся — интерьер не особо отличался от обычного деревенского, даже взгляду было не за что зацепиться. Разве что за лосиные рога на стене. Алина, пока Семенюк разглядывал убранство, уже выпрыгнула из обуви и заглянула за перегородку, за которой, похоже, был проход в кухню, — Я с другом, ничего? — Ничего, проходите, — послышался глухой голос. Вова уже снимал кроссовки и лишь надеялся, что мужчина не захочет посещать прихожую, чтобы посмотреть на гостя. Совсем не хотелось с ним пересекаться, еще и чувство нервозности усилилось, оседая на ладонях пленкой пота. Алина посмотрела на Вову через плечо и кивнула в сторону двери рядом с собой, после чего сразу за ней и скрылась. Парень сглотнул и несмело шагнул вперед, протирая руки о штанины. Когда он проходил мимо перегородки, то мельком глянул на кухню, случайно встретившись глазами с мужчиной, что сидел и читал газету. Семенюк суетливо кивнул вместо приветствия, после чего юркнул в комнату, сразу выдохнув с облегчением. — Садись, я пока кассету поставлю, — сказала Алина, не оборачиваясь. Она сидела на корточках и рылась в ящике письменного стола. Вова послушно прошагал к дивану у стены и сел, напрягшись, как струна. Он окинул комнату взглядом и подметил, что она гораздо больше Лёши или Полины. Ну и опрятней, конечно. От рассматривания плаката на стене Семенюка отвлекло что-то пушистое. По руке прокатились касания шерсти, отчего Вова вздрогнул и чуть не отдернул руку, но вовремя опустил глаза и увидел кошку, которая ластилась к нему и терлась о тыльную сторону ладони. — А, это Завертин, папа ему такую кличку дал, странная, но всё равно милая, — ласково протянула Алина, присаживаясь рядом. Она взяла кота под живот и усадила на колени. Кличка и правда странная. — Прикольный. Но я больше собак люблю, — ответил Вова, тут же мысленно ударив себя по лбу. Он кинул на девушку виноватый взгляд и поджал губы, но та лишь печально посмотрела на экран телевизора, где уже шли вступительные титры. Семенюк почувствовал нарастающую неловкость, отчего поторопился сменить тему: — А почему именно «Зеленая миля»? — Я книгу читала и вдруг узнала, что по ней есть фильм. Вот, захотелось посмотреть, сравнить, — Алина искоса посмотрела на до сих пор сидящего по струнке одноклассника и слабо улыбнулась, откидываясь на спинку дивана и поглаживая питомца за ухом, — Ты точно не против именно его посмотреть? Ты же, вроде, уже видел? — Да мне, в общем-то, уже без разницы, что смотреть, — усмехнулся Вова, тоже аккуратно припечатываясь спиной к жестковатым подушкам дивана. После упоминания книги в его мысли опять пробрался Лёша. Вова сам читать не очень любил, хотя порой сильно интересовался, так что рассказы Губанова о книгах его крайне занимали. Едва уловимым теплом отозвались воспоминания о пятничном вечере, проведенном на промерзлой скамейке. Из-за этого начало фильма Вова успешно пропустил, погружаясь в свои думы, начатые тогда и не законченные до сих пор. И думы эти были о дружбе. Видел ли он себя в тандеме с Лёшей? В тандеме, который не подразумевает взаимную выгоду или не существует только за счет Алины. И да, и нет. С одной стороны дружить с Лёшей было бы странно после всего, что Вова наговорил и наделал, — в этом плане в нем очень отзывались слова Дани о том, что Семенюк сам зарекомендовал новенького, как «попущенца», — с другой стороны, волей случая Володя часто оставался с Лёшей наедине и вполне неплохо контактировал. Можно даже сказать, что ему нравилось перебрасываться с ним колкостями и болтать о том о сем. Парень и сам не заметил, как слегка прикрыл веки и сместил взгляд чуть ниже экрана телевизора, не всматриваясь в фильм. От раздумий его пробудил Завертин, что опять начал тереться о руку. Вова улыбнулся и приподнял ладонь, позволяя коту юркнуть под нее и взобраться на колени. Семенюк слегка успокоил свои мысли мягкими поглаживаниями шелковистой шерстки и решил ничего не менять. В конце концов, что ему — друзей мало? Тем более в банду Лёшу принять все равно не получится, а поболтать и на уроках можно. Да и с Алиной надо что-то решать… Вова краем глаза посмотрел на девушку, что расслабленно сидела, сложив руки замком, и смотрела фильм. Она была полностью увлечена просмотром, будто это была какая-то важная контрольная, от написания которой будет зависеть оценка в аттестате, однако все равно оставалась безмятежной. Семенюк же не чувствовал той же беззаботности. Все-таки он робел перед Алиной и не хотел лишним действием или словом перечеркнуть все свои старания по сближению. И если в присутствии Лёши он мог позволить себе отпустить пару грязных и тупых шуточек, на которые одноклассник закатывал глаза или отвечал фразами, не лишенными сарказма, то с девушкой так не получалось. Слишком уж они были разные. Хотя с Губановым Вова тоже не то чтобы сиамский близнец, но тот пересекался в интересах и манере общения гораздо сильнее… В общем, Семенюк снова утонул в размышлениях, совсем забыв о фильме. * * * — Как все прошло? — запыхавшись, спросил Илья и начал неуклюже переставлять ноги, что постоянно запутывались в лыжах. Вова же шмыгнул носом и хмыкнул. — Да хуй его знает. Я ниче не понял, — ответил он, оглядывая нерасчищенный стадион. Ему и другим одноклассникам еще предстояло накатать траншеи для лыж по свежему снегу, так как сезон зимней физкультуры начался лишь сегодня. Температура слегка поднялась, отчего снег стал отчасти липким, а одежда пропитывалась потом гораздо быстрее, так что Вова уже был наполовину сырой. Неожиданный колючий ветер залетел под куртку, отчего парень поежился и схватился за палки лыж, готовый к рывку на новый круг. — Подкатил хоть? — встрял Даня, что только недавно нагнал друзей на третьем кругу. — Рано еще, — буркнул Вова и бодро стартанул с места. Спорт всегда отвлекал его от лишних мыслей, вот и сейчас активные движения корпусом тела помогали сбежать от неоднозначных чувств, касаемо проведенного с Алиной времени. С ней все было как-то странно, и на ум неосознанно приходило сравнение с посиделками в доме Лёши, где Семенюк никогда не чувствовал себя неловко. С девушкой тоже было здорово — даже вчера они мило попили чай и поболтали, но Вовина натура так и просилась наружу. Сматериться лишний раз, сказать глупость и поржать до боли в животе, кинуть хитрый взгляд — все это будто было под замком, который парень сам себе и поставил. Хулиганская гордость слегка трещала по швам от такого расклада. «Вспомнишь говно, вот и оно», — ехидно подумал Вова, когда увидел впереди себя лениво плетущегося Лёшу. Семенюк чуть присел, чтобы оттолкнуться посильнее, и увеличил скорость, а когда пулей проезжал мимо одноклассника, снова сорвал с головы шапку. — Семенюк, блять! Я тебя закопаю! — послышалось со спины, когда Вова шустро уезжал, оставляя Губанова позади. Он обернулся и разразился смехом, опять увидев парня с растрепанными и наэлектризованными волосами, еще и красного от гнева. — Догонишь на следующем кругу — отдам! — крикнул Вова, все больше отдаляясь. Он резво ехал, как настоящий профессионал, и также резво затормозил, раскидывая снег в разные стороны, у дерева на школьной территории. Прокручивая шапку-петушок на указательном пальце, Вова наблюдал, как Лёша, постоянно запинаясь и ругаясь, приближался на лыжах, как хромая кобыла. — Ненавижу физру на лыжах, — пронудил он, когда подъехал к Вове и потянулся за головным убором. Вполне ожидаемо, Володя отклонился назад и поднял руку, отдаляя Лёшину цель от его ладоней. Губанов хитро ухмыльнулся и, вопреки ожиданиям, не стал прыгать или ругаться, а выставил лыжную палку аки меч. — Все, сдаюсь, — усмехнулся Семенюк и кинул шапку в сторону, — Русский дашь списать седня? — Нет. — Спасибо, возьму после столовки, — Вова подмигнул и снова поехал по периметру стадиона, царапая легкие холодным воздухом. В горле немного першило.