Новенький.

Обсуждение фильма немного отложилось, так как Алина утопала на дополнительных занятиях, а Вова с Лёшей решили подождать ее в коридоре. Перед этим Семенюк покурил со своими кентами и заверил, что все нормально, что они могут идти по домам, а он пока что тут покукует. Губанов сидел на подоконнике недалеко от кабинета математики, из которого доносились голоса Алины и учителя. Вова тоже забрался на противоположный конец, упираясь ступнями в батарею, отчего со стороны выглядел, как воробей на жердочке. Кажется, Лёша заметил это сходство, потому что мимолетно ухмыльнулся, а потом снова уткнулся в учебник литературы. «Господи, — устало подумал Володя, вспомнив, что контрольная уже на следующей неделе, а он совсем не готов, — Надо будет сделать шпоры». Тем не менее, сейчас зачитываться не хотелось, даже несмотря на то, что ждать нужно было целый час — казалось бы, сиди готовься, как задрот Губанов. Вова предпочел крутить нож. Обычно он не делал этого в школе, чтобы не светить орудием перед учителями, но сейчас коридоры пустовали, да и учительская была в другом крыле. Короче, Вова щелкал крыльями бабочки, бездумно таращясь в стену напротив и изучая расписание, что облепилось разными листовками. — Как ты это делаешь? — вдруг спросил Лёша, отчего Семенюк вздрогнул и едва не заехал лезвием по пальцу. Он повернулся к Губанову и увидел, что тот сидел, отложив учебник, и внимательно смотрел на хулиганские руки, уткнувшись локтями в колени и подпирая кулаками щеки. Судя по всему, наблюдал он уже минут пять-десять точно. — Ну… Так… — ответил Вова с напускным безразличием на лице, будто трюки даются ему с огромной легкостью не из-за долгих тренировок, а просто так. Он крутанул нож еще раз, удерживая на костяшке запястья, и с лязганьем защелкнул. — Сложно это? — Разные трюки есть. Вот легкий, например. Семенюк взялся за половинку рукоятки и провернул ее по оси, отчего лезвие блеснуло и раскрылось. Потом он сделал то же самое, только теперь лезвие спряталось обратно между стальными крыльями. Лёша смотрел с удивлением, тараща глаза и, как ребенок, хлопая ресницами. Вову это позабавило, сейчас он не отличался от своей сестры искренним детским любопытством, что окрасило его лицо. — Попробовать хочешь? Володя протянул сложенный нож на раскрытой ладони. Если Лёша его уронит, то будет не жалко — это не самая лучшая крылатая подружка Вовки, зато самая старая. Лёша аккуратно взял нож в руки и повертел его перед носом, разглядывая блики от коридорной лампы — И что делать? — Вот, смотри. Вова взялся пальцами за тыльную сторону ладони парня и поставил в нужное положение. — Теперь прокручиваешь запястье, чтобы лезвие вылетело вместе со второй половинкой рукоятки. Вот так. Семенюк показал на своей руке, и Губанов повторил, а когда получилось, то вздрогнул и расплылся в улыбке. Он посмотрел на Вову с ожиданием дальнейших указаний, а тот улыбнулся одной стороной губ. — Терь еще одно такое же движение, чтобы сомкнуть части рукоятки с высунутым лезвием. Следующие полчаса раздавался лязг металла, вызванный неумелыми попытками Лёши сделать трюк быстро и без ошибок, но пока получалось только «по слогам». Первый оборот запястья не выходило связать со вторым без паузы. — Твои худые руки не созданы для этого, — съязвил Вова после очередной неудачной попытки. Тем не менее, наблюдать за потугами Губанова, который пыхтел и все пытался совладать с оружием, было интересней, чем просто сидеть и палить в стену, — Не почикай себя только, а то Алина подумает, что я тебя решил угандошить. — Будто это не так, — парировал Лёша, после чего вскрикнул. Лезвие проехалось по ребру большого пальца, и на белой коже тут же образовались маленькие бусинки крови, — Вова, накаркал. Губанов угрюмо передал нож владельцу, пока тот заходился в смехе, и обвил палец губами, пытаясь остановить кровь. Голоса, что доносились из кабинета, стихли, и через пять минут на пороге появилась Алина. Вова сунул нож вглубь кармана и спрыгнул с подоконника. — Ну-с, — протянул он, чуть наклоняясь в сторону шагающей к нему девушки. Он протянул руку, чтобы по-джентельменски принять ее портфель, — Пойдемте. * * * В этот раз обсуждение оказалось куда более жарким, потому что Семенюк участвовал в нем, не подстраиваясь под Алинино мнение. Он очень держался, чтобы иногда не переходить на повышенные тона при высказывании своих аргументов, хотя голос он повышал не из-за злобы, а, скорее, из-за переизбытка чувств. Всегда громкоголосый был, но иногда осекался и понижал тон. Затянулось все до такой степени, что троица стояла у дома девушки уже лишний час, разбирая каждую сцену чуть ли не поминутно. — А актер, который Эрика играет, вообще на съемках умер! — выпалил Вова, пнув камешек на дороге. — Какой ужас! — пискнула Алина, прикрыв рот рукой, — Это фильм не красит ни коим образом! — Но ведь… — начал Лёша, только вот девушка вдруг встрепенулась и обернулась на дом. — Что это я… Мне же еще надо… Заболтали вы меня, пойду, — затараторила она, выхватив у Вовы свой рюкзак. Напоследок она крикнула: — Завтра решим, какой фильм потом будем смотреть! — Ей, кажется, не особо понравился… — протянул Губанов, устремляя взгляд, полный непонимания, в ту сторону, куда упорхнула Алинка. — Ага. Фиг этих девчонок поймешь. Че ты там хотел сказать? — Что факт смерти Брендона Ли пусть и ужасен, но это придает фильму уникальности. Его все равно не побоялись выпустить, хотя некоторые сцены доснимать приходилось с дублером, — начал Лёша, активно жестикулируя и направляясь в сторону перекрестка. Вова шагал рядом, подкуриваясь, — И вообще, знаешь, вокруг семьи Ли столько непонятного… — Например? — Ну… Брюс Ли ведь тоже не от старости умер, при чем в довольно-таки молодом возрасте. — В тридцать два? — Ага. — А от чего он?.. — Кровоизлияние в мозг. Есть несколько вариантов, — Лёша начал загибать пальцы, перед этим помахав ладонью перед лицом и отгоняя клубы дыма, — Наркотики, проклятие, убийство. — Так, притормози… Какое проклятие? — Там что-то связано с китайской астрологией… Год дракона, смертный час… Я не особо разобрался, да и не верю во все это. А вот убийство! Губанов щелкнул пальцами и уже захлебывался словами, в попытке побыстрее изложить все, что на уме. Володя еще не видел его таким болтливым. Он сделал еще одну затяжку, приготовившись слушать, и выдохнул дым в сторону. — Есть мнение, что Брюса преследовала мафия, — загадочно проговорил Лёша таким тоном, будто посвящает Семенюка в какую-то сакральную тайну, — В молодости у него были стычки с группировкой «Триада», поэтому, когда нагрянула популярность, он невзлюбил собственную узнаваемость. — Так его, типа, убрали? — Можно и так сказать. И сына его тоже. Вместо пистолета должен был быть муляж ножа, но оружие заменили в последний момент. Нечисто все это, если честно. Но… — Лёша свесил голову вниз и улыбнулся, — это просто предположения. — Ебать, откуда ты все это знаешь? — прошептал Вова с нотками восхищения, после чего отпульнул окурок в кусты. — В Новокузнецке много журналов читал, да и здесь они у меня есть — почти все утащил. — Дашь на зацен потом? — Ага. Ты, кстати, до дома меня решил проводить? — усмехнулся Губанов, заглянув в Вовино лицо. — Тфу ты, блять! — фыркнул тот, заметив, что он уже наполовину дошел с Лёшей до его дома, — Заболтал меня. Пойду. — Пока. — Ну… Пока, — как-то неловко бросил Вова, разворачиваясь в противоположную сторону. Шагая, он слышал за спиной тишину, а значит одноклассник стоял и провожал его взглядом. Стало немного не по себе. * * * — Ребят, ну давайте хоть что-нибудь выберем, — простонала Алина, упав лицом на парту, а потом пробубнила снизу: — Четверг уже, надо время кассету найти и все такое. — Я что угодно готов посмотреть, это вы все пререкаетесь, — ответил безразлично Лёша, старательно натирая страницы тетради с очередным «хуевым» Вовиным посланием ластиком. В этот раз тот оставил его карандашом, и на том спасибо. — А чего она все мелодрамы выбирает? Нафиг мне это ваше слезливое «Приведение»? — вспылил Вова и всплеснул руками, обращаясь именно к соседу, будто ожидая, что тот встанет на его сторону. Губанов лишь пожал плечами, — Порыдать я еще на похоронах успею. — А лучше твои боевики? «Брат» какой-нибудь? — ответила Алина, в момент подняв голову с парты. — Но-но-но, ты на «Брата» не бузи, — погрозил пальцем Вова, уже даже не пытаясь скрыть перед девушкой свой гопорской лексикон, — Это классика кино. — Какого? Бандитского? Самое то для тебя, да? — прошипела девушка, видимо, сильно задетая хаяньем ее любимого жанра. «Вот сучка», — подумал Вова, ошарашенно хлопая глазами. Это был пусть и небольшой, но камень в огород его семейства. Парень нахмурился и сцепился взглядами с Алиной. — Сами смотрите своего «Брата», если так надо, — сказала, наконец, Алина, задирая нос и поднимаясь со стула. — Вот и посмотрим! Не нужны нам твои сопли! — кинул вслед удаляющейся однокласснице Семенюк, после чего злобно сложил руки на груди и начал шумно дышать. — Ну и зачем ты с ней поцапался? — спокойно спросил Лёша, стряхивая с тетради крошку стиральной резинки. — А че она? — Уступил бы. — Надоело уж уступать, — буркнул Вова одновременно со звонком, так что его слова утонули в шуме. В класс влетела учительница литературы и сразу замахала руками, чтобы ученики не вставали для приветствия. — Дети, слушайте, — начала она, пустив по рядам какие-то распечатки, — На следующей неделе я в срочном порядке отправляюсь на больничный, так что контрольную придется провести сегодня. По классу прокатился гул недовольных голосов, а Вова чуть челюсть не уронил. — Не переживайте, там нет ничего, что мы не проходили, — залепетала женщина, присев за учительский стол и тут же начав заполнять журнал, — У вас целый урок. — Готов? — спросил Лёша не без ноток ехидства. — Всегда готов, — процедил сквозь зубы Семенюк, впиваясь глазами в распечатанный текст контрольной. Он был не готов, ой как не готов. При нем не было ни одной шпаргалки, даже тетрадку по литресегодняне взял, где можно было выковырять хоть какие-нибудь зацепки к заданиям. Пробежавшись по тексту, — разбор стихотворения, небольшой тест с датами и именами писателей, анализ повести Достоевского, — Вова обреченно вздохнул. Краем глаза он видел, что Губанов уже активно что-то строчил, но списать у него не получится — другой вариант, другие задания. У других одноклассников спросить тоже никак, это не входит в условия спора. Парень уткнулся виском в кулак и попробовал что-то решить. Застопорился он сразу же на тесте — зачем ему вообще знать, в каком году была написана пьеса «На дне»? Вова попытался разложить стих на размер, и это у него получилось, только вот определить, какой он именно, так и не вышло. Проигрывать спор ему очень не хотелось, так что нужно было что-то придумать. Володя отпросился в туалет и направился на перекур — он планировал сделать это быстро, в надежде, что озарение снизойдет до него в процессе. Только вот до туалета он не дошел, потому что его внимание привлекла красная коробочка у самого толчка, закрепленная на стене. Пожарная сигнализация. Вова закусил губу, гипнотизируя кнопку, что скрывалась за небольшим стеклом. В его голове взвешивались все «за» и «против». За — контрольную перенесут, так что будет время сделать шпоры. Против — стоит ли обычный спор таких рисков? Блять, ну конечно стоит. Ему принципиально важно обойти Губанова, доказать свою способность получить пятерку по гуманитарному предмету, как бы тупо и мелочно это ни звучало. Вова был слишком падок на авантюры и слишком слаб перед лицом азарта, так что он облизал пересохшие губы и осмотрелся. Вроде никого. Прислушался — шаги где-то вдалеке, в стороне у вахты. Женщина, что там сидит в роли охраны, вряд ли сразу побежит именно к этой пожарке — как упоминалось ранее, этот туалет не самый посещаемый и людный. Вова сделал еще шаг к заветной коробке и попробовал открыть, а после облегченно вздохнул, когда крышка поддалась. Не заперто. Чтобы не было времени передумать, Семенюк нажал и замер, а когда заорала пронзительная сирена, вышел из закутка. Он спешно зашагал обратно к лестнице, чтобы вернуться в кабинет на втором этаже и не привлекать внимания. Только вот у гардероба на него налетели и чуть не сбили с ног. — Сука, Губанов, ты откуда здесь высрался? — гаркнул Вова, потирая ушибленный нос. — В туалет шел, а тут пожар, — ответил Лёша, перекрикивая вой пожарной сигналки. — Приспичило тебе именно сейчас… — начал ворчать Семенюк, но прервался, услышав топот целой толпы, — Блять, ну еп твою. Вова судорожно осмотрелся и понял, что они с Лёшей выглядят максимально подозрительно, пока стоят на углу, а не эвакуируются. Парень без объяснений схватил одноклассника за запястье и юркнул под лестницу, опуская Губанова на корточки и присаживаясь сам. — А как же… — Молчи! — зашипел Вова, прислушиваясь. Под лестницей было пыльно и темно, а сверху доносился шум спешащих на улицу учеников и лепетание учителей, — Подумают, что это мы сигналку врубили. — Так пожара нет? — искренне удивился Лёша, щурясь и пытаясь разглядеть Вову получше, — Подожди, это ты врубил? Семенюк не ответил, лишь еще раз шикнул, выглядывая из-под лестницы. Поток школьников прекратился, но откуда-то сверху еще доносился цокот каблуков. Какая-то преподша спускалась со второго этажа, нужно было переждать. — Но зачем? — не унимался Губанов, дергая Вову за рукав кофты. — Блять, да чтобы контрольную не писать, — отмахнулся Семенюк, лишь бы парень отстал, и отпихнул Лёшу от себя. Тот шатнулся и чуть не упал, упершись ладонью в пол. — Интересные у тебя способы. — У каждого додика своя методика. Цокот каблуков становился все ближе, так что Вова снова спрятался в тени под лестницей. Даже сквозь тьму он увидел, что Губанов весь покраснел, схватился за живот и начинал сдавленно смеяться, кусая губы в попытке стянуть с лица улыбку. Видать, его снова позабавило лихое Вовино словцо. Уголки Семенюковских губ тоже невольно дрогнули вверх от заразительного хохота одноклассника. — Заткнись, нас сейчас спалят обоих! — закряхтел Вова сквозь вылетающие смешки, которые он уже не мог сдержать. Да и Лёша тоже весь трясся. Это был тот самый смех, который сложнее сдерживать, когда ситуация категорически запрещает хохотать, так что парню пришлось сжать кулаки, — Тебя тоже под трибунал отправят. Лёша склонил голову и глубоко задышал, так что его плечи перестали так лихорадочно вздыматься, как раз когда шум шагов раздался над головой. — Здесь очень пыльно, — гнусаво прошептал Губанов, выпрямляя шею, и по его сморщенному лицу Вова сразу понял, что тот сейчас чихнет. Лёша еще раз шумно вдохнул, так что Семенюк ринулся вперед и закрыл его рот рукой. Учительница процокала до конца лестницы и вышла в коридор, так что парень вздохнул с облегчением. Только он собрался убрать руку от чужого лица, как Лёша шумно чихнул в его ладонь. Оба парня замерли, таращась друг на друга. — Губанов, я тебя убью. * * * Контрольную, конечно же, перенесли на следующую неделю, только вот вести ее должна была директриса собственной персоной. А она была женщиной строгой, когда дело касалось ведения уроков — ходила между рядами, проверяла, чтобы руки учеников были на партах, а глаза — в двойных листочках. Списать с обычных шпор не получится, так что, можно считать, Вова себе в каком-то смысле подгадил авантюрой с пожарной сигнализацией. Ну, у него еще было время что-нибудь придумать. А пока пятница выдавалась очень туманной и вместе с тем спокойной. Город покрыло серой пеленой, и все будто спали с открытыми глазами. Даже сами учителя вели уроки лениво и тихо, иногда позволяя себе не замечать, что ученики их не слушают, а занимаются фигней. Вова тоже ей занимался, сначала играл в крестики нолики сам с собой, а потом стало скучно, так что он пихнул Лёшу в бок и пододвинул к нему тетрадь. Когда Губанов выиграл его три раза подряд, Володе надоело, и он шепотом предложил в «Виселицу». Он загадал слово «Дрочильня». — С тобой Алина не говорила? — тихо спросил он, рисуя первую палочку виселицы, — Она на меня обиделась, походу. — Неа. Она, кажется, и на меня в придачу обиделась. — На тебя-то за что? — Да так, за компанию, — усмехнулся Лёша, — Буква «д». Вова нарисовал в клеточке нужную букву, после чего поджал губы и ненадолго задумался. — Может, и правда просто «Брата» пересмотрим? Что-то я устал от нового, хочется чего-то знакомого. — Буква «и», — Семенюк вписал и ее, — Давай. Я, кстати, вторую часть так и не посмотрел. — Серьезно? — громким шепотом воскликнул Вова, встрепенувшись, — Их вот эти приключения в Америке, «Мальчик, водочки нам принеси»? Правда не смотрел? — Не смотрел. У нас была кассета, но ее Полина тогда размотала случайно — мелкая еще была, а отец на место не убрал, так что вся пленка по дому летала. — У меня есть, давай притащу? — Лады, только завтра приходи, а то в воскресенье я занят. — Нихуя-се, занятой. Чем хоть? — В Новокузнецк с родителями едем, — Лёша немного помолчал, буравя взглядом лист с игрой, после чего добавил: — «Я»? Вова вписал эту букву, про себя выругавшись, что Губанов слишком хорошо играет. Он положил пока ручку и откинулся на спинку стула, чтобы размять руки — вытянул их вверх и блаженно вздохнул, откидываясь еще и немного покачиваясь. — Давай «н», — сказал Лёша, кидая на него взгляд через плечо. Вовка подался вперед, но инерция тела пошла не туда, куда нужно, так что его ноги оторвались от пола. — Уй, блять! — вскрикнул он неприлично громко, после чего его повело назад. Он только и успел, что схватиться за спинку Лёшиного стула, после чего оба с жутким грохотом свалились назад. Вова зажмурился, а когда открыл глаза увидел потолок, услышал со стороны смешки одноклассников, а справа от себя — шипение Губанова. Он обнаружил себя лежащим на полу и своего соседа тоже, и от этого стало пиздец как смешно. — Знаешь, Вова, — начал парень, шаря по полу над своей головой в поисках слетевших очков, — мне иногда кажется, что ты приносишь неудачу. В голосе Губанова смешались и смех, и негодование, а вот Вова без зазрения совести расхохотался, пытаясь сесть. — Говорила я, Семенюк, не качайся на стуле! — отозвалась со стороны учительского стола преподша так безучастно, будто такие падения происходили каждый день. Вполне возможно, что так и было. Вова встал, поймав на себе пару взглядов из класса, отряхнул задницу от пыли и поднял стул. — Чего разлегся-то? — спросил он, увидев, что Лёша подниматься не спешит. — Да мне и тут хорошо. — Ну-ка нахуй. Семенюк сгреб соседа за ворот и заставил встать. — Не придуривайся, тебе еще мое гениальное слово отгадывать. — Я уже отгадал, — с улыбкой ответил Губанов, все же повинуясь и присаживаясь обратно на свое место, — «Дрочильня». — Че? Но как? — Это вполне в твоем стиле, — прыснул тихим смехом Лёша, переворачивая страницу, — Давай, теперь я. — Только чтобы я знал это слово, — пригрозил Вова, — А то ты больно умничать любишь. — Ладно-ладно, — отмахнулся парень, вырисовывая клетки для «виселицы». Их было что-то неприлично много, а значит угадывать нужно долго. Вову это не испугало, он чувствовал веселье. С Лёшей, оказывается, не так уж и скучно сидеть. Особенно, когда он не выебывается! Вова проиграл, потому что Лёша загадал слово «Некрономикон». И все-таки не выебываться он не мог.