Новенький.

Понедельник четвертой учебной недели пришелся на первое октября — внезапно солнечное. Дожди стихли, но на дорогах все равно преобладала мешанина из луж, размокшей от влаги грязи и глины. В особенности размыло подъездную дорожку к дому Вовы — тропинки стали настолько скользкими, что Володя очень «удачно» навернулся прямо у подъезда. — Блять, сраная осень, — бубнил он, поднимаясь с земли. Отряхивать спортивки, что измазались в грязи по площади всей правой ноги, было бессмысленно — только хуже сделаешь. Вова махнул рукой, решив подождать, пока грязь высохнет и сама отстанет от ткани. Так и пошел — разозленный с самого утра. Хотя он еще с пятницы не особо довольствовался жизнью — его все еще бесил Лёша, а мысли пожирались думами о том, что теперь за ним нужен глаз да глаз. Если до этого в представлении Семенюка он был просто фуфелом, почти не способным дать отпор, то теперь нес какую-никакую опасность для его любовно-морковных планов. И как бы за выходные Вовка ни силился понять, что такого особенного в этом Лёше, он так и не допер. Решил пока думать, что у Алины странный вкус на обиженных жизнью. Когда мысли коснулись Алинки, то стало чуть более тошно. А что, если она действительно втюрится в этого белобрысого, и конец всем тем усилиям, которые прилагал Семенюк? Надо было срочно перетянуть одеяло внимания на себя. Вова уже почти вышел к перекрестку, на котором нужно было свернуть на главную дорогу, что вела к школе, как его взгляд начал блуждать по обочинам. Негусто — полевые цветы все завяли, из растительности только подгнившие листья вперемешку с размокшей травой и комьями грязи, а чтобы найти какой-нибудь, даже самый скромный, букетик не хватит ни денег, ни времени. Вова остановился у крайнего перед перекрестком дома и растянулся в улыбке. Чья-то хата — всегда ухоженная снаружи, с вымещенной камушками тропинкой, что вела к крыльцу, с недавно покрашенными оконными рамами и, главное, с клумбами по ту сторону забора. Семенюк юркнул к березе, что росла прямо у калитки, и присел на корточки, скрываясь за голыми ветвями кустарника. Он просунул руку меж заборных досок и нащупал стебель какого-то пучка цветов, тут же быстро выдернув прямо с основанием. Потом поднес к лицу, отломал корни, отряхнул от лишней земли и довольный вернулся на дорогу. Спрятав свою добычу под полы легкой осенней куртки, Володя зашагал к школе. У ворот его поджидал на удивление не опоздавший Илья. — Дарова, Вов, — сонно протянул Илья, громко зевая. - Ага, привет, — ответил Вова, озираясь по сторонам, — Алинка здесь уже, не видел? — Только что прошла, — Илья кивнул в сторону крыльца, и в толпе заходящих в школу учеников Вова действительно увидел мелькнувшую копну тёмных волос, — Покурим? — Не, дело есть. Вова хитро улыбнулся и отвел полы куртки в сторону, показывая торчащий из-под резинки спортивок скромный букет желтых бархатцев. Илья восхищенно вздохнул, а потом захихикал. — Это ты где надыбал? — Тихо спиздил и ушел называется нашел, — протараторил Вовка, доставая из кармана пачку сигарет, — Возьми, с рыжим поку́рите, а я пошел. Нормально выгляжу? Вова чуть покрутился, взъерошил волосы и поправил ворот олимпийки. - Штаны-то хоть отряхни, — прыснув сдержанным смехом, ответил Илья, вытащив из пачки одну сигарету. Вова спешно провел ладонью по штанине несколько раз, потом выпрямил спину и засеменил к школе. Он растолкал младшеклассников у входа и как раз успел перехватить Алину у лестницы на второй этаж. — Алин! — окрикнул Вова, переходя на более быстрый шаг. Девушка остановилась и с улыбкой посмотрела на одноклассника. — Ой, Вов, с добрым утром. Ты чего сегодня так рано? — А у меня тебе есть под… — Семенюк осекся, чтобы случайно не сказать «подгон», и быстро исправился: — подарок. После он с показной театральностью и почти голливудской улыбкой вытащил из закромов цветы и протянул, слегка сгибаясь в галантном поклоне. Кажется, он копировал какую-то сцену из фильма, которую однажды видел. Еще хотел сказать: «Это вам, миледи», но забыл, как правильно произносится последнее слово — через «е» или через «э», — так что не рискнул позориться. Алина поджала губы и, в смущении опустив глаза, заправила за ухо волосы. — Ну что ты, не стоило… — тихо сказала она, тут же приняв букет. А как начал плыть Вова, это не описать — весь раскраснелся и завел руки за спину. Всю идиллию прервали слова Алины, от которых Володе захотелось развалиться на кусочки: — Лёша, привет! Вова обернулся, увидев своего соседа по парте — слегка растрепанного и еще не до конца проснувшегося. Только вот хулиганский взгляд, наполненный злобой за испорченный момент и явно намекающий на немую угрозу, кажется, его взбодрил, потому что Губанов округлил глаза и суетливо опустил их в пол. А потом прошагал мимо и начал подниматься по лестнице, не поприветствовав Алину. Та проводила его взглядом и хмыкнула. — М-да, кому-то явно не хватает воспитания, — протянул Вова, чуть ли ядом не брызжа. Однако он был доволен тем, что Лёша пятничный урок понял и лезть на рожон не стал. «Есть еще, значит, инстинкт самосохранения», — насмешливо подумал Семенюк, после чего чуть-чуть осмелел и с легкостью подхватил из рук Алины её портфель. — Пойдем! Вова зашагал по лестнице, решив сдать куртку в гардероб немного попозже, а Алина пошла за ним, расправляя пальцами загнувшиеся цветочные лепестки. Первые два урока — русский язык. Для Вовы это означало сидеть и считать ворон, зато потом физкультура, где можно будет оторваться по полной. Володя зашел в класс, бросил взгляд на свою предыдущую парту, что сейчас пустовала, ибо Илья наверняка был еще на перекуре, а потом посмотрел вдаль класса. Лёша сидел, подняв очки на лоб, и тер глаза, явно пытаясь проснуться. Вова обессиленно вздохнул в надежде, что однажды учительница его пощадит и пересадит обратно. Сидеть с Губановым было до одури скучно, а еще от него шла такая кислая энергия, что самому хотелось волком выть. Неужели придется терпеть до конца года? Семенюк элегантно — насколько мог — сопроводил Алину до ее места, после чего плюхнулся на свой стул. Мысленно он просмотрел расписание на сегодняшний день, просчитывая, на каких уроках у него могут спросить домашку, после чего вспомнил, что последним уроком алгебра, которую, как и другие предметы, Вовка не сделал. А математичка была женщиной принципиальной и строгой, почти всегда вызывала к доске, а если что-то не сделано, то спокойно ставила даже не двойки, а колы́. — Хей, матешу дай, — не глядя на соседа, сказал Вова, после чего вытянул руку над партой. Лёша встрепенулся, вернул очки на переносицу и покопался в рюкзаке, стоявшем у ножки парты. На хулиганскую ладонь шлепнулась тетрадь. Вова размял запястья и отыскал нужную страницу с упражнением, после чего принялся переписывать решение и только в процессе понял, что оно от начала и до конца неверное. — Блять, у тебя тут вообще все неправильно… — недовольно протянул Семенюк, взглядом еще раз пробегаясь по исписанным тетрадным листам, — Нахуй ты через Виета-то решаешь, придурок? Дискриминант же есть… — Я с математикой не дружу, — вяло и тихо ответил Лёша, подперев подбородок кулаком и устремив взгляд на портреты классиков над доской. Как раз к этому моменту прозвенел звонок, с которым в кабинет влетели Даня и Илья. — Ясно, — буркнул Вова, ловким броском отправляя тетрадь законному владельцу. Та шлепнулась на парту перед Лёшей, но он на нее не взглянул, витая где-то в облаках. «Блять, ну и чудик», — подумал Володя, после чего принялся решать все сам. К концу первого урока русского алгебра была выполнена идеально, и пусть Вове не составило труда сделать все задания, он все равно был недоволен тем, что пришлось пораскинуть мозгами. Он-то планировал херней позаниматься, а пришлось учиться! Какой кошмар. Как только началась перемена, Губанов снова куда-то испарился. Вове стало любопытно, где одноклассник все время шлялся, так что в голове он поставил задачу как-нибудь проследить за ним, только не сейчас. Из-за пропуска утреннего перекура Семенюк планировал спуститься в туалет и удовлетворить потребность в никотине. Только он захотел встать, как его коварный взгляд приковало к раскрытой на парте Лёшиной тетради по русскому. Вова пододвинул ее к себе, перелистнул на пару чистых страниц вперед и нарисовал ручкой огромный, щедрый, залезающий на поля хуй. Спустя пару дней сосед записями доберется до этого прекрасного хулиганского презента, и Вова лишь надеялся, что это произойдет при нем — очень уж хотелось посмотреть на ошалевшее лицо очкарика. А пока можно было с чистой душой и совестью отправиться травить свой организм. * * * Вова переодевался всегда быстрее всех — физкультура была его отдушиной. На перемене перед уроком он без спроса залетал в учительскую каморку с мячами, брал какой-нибудь — неважно, баскетбольный, футбольный или волейбольный — и начинал носиться по залу, отрабатывая броски или пинки. Потом, как правило, присоединялся Илья, пытаясь угнаться за другом, а Даня никогда не любил активничать — лишь сидел на горе спортивных матов, сваленных в углу зала, и наблюдал за дурачествами товарищей. Сегодня урок не был смежным с какими-нибудь шестиклашками, что радовало еще больше — весь зал в распоряжении десятого «А». Физрук был мужчиной предпенсионного возраста, отчего не особо напрягал учеников — проводил короткую разминку, потом просто заставлял играть во что-нибудь до конца урока. Еще и нормативы на оценку устраивал редко. Главным его условием было лишь то, чтобы никто не отсиживался на скамейке без особой на то причины. — Сегодня вышибалы, — громко проскандировал мужчина, стоя перед шеренгой уже слегка запыхавшихся учеников, — Семенюк и Шабанов — будете капитанами. Набирайте команду. Вова довольно потер руки и вышел к учителю вместе с одним из своих одноклассников. Вышибалы он любил — бегаешь и пуляешь мяч в других людей, разве это не идеально? В су-е-фа Семенюк отвоевал возможность начать первым, сначала указав пальцем, очевидно, на Илью. Так понемногу и по очереди разобрали всех ребят, почти поровну разделив класс на две команды. Лёша оказался во враждующей, а Вова уже чуть ли локти не кусал от желания выбить его с самого начала. Огромным удивлением для хулигана стала вертлявость Губанова. Как бы сильно и быстро Вова ни замахивался мячом в сторону Лёши, тот успевал юркать меж одноклассников и уворачиваться от удара. К концу игры, когда зал опустел, — всех уже выбили, — на поле остались только Вова и Лёша. Для Семенюка было принципиально обыграть соседа по парте, который тоже не поддавался. Каждый раз, когда Алексей уворачивался от мяча, проносящегося в сантиметре от лица, плеча или живота, со стороны скамеек слышались удивленный вздохи учеников. Вообще, это был первый раз на их памяти, когда кто-то так ловко избегал Вовино умения играть в вышибалы, так что сейчас у каждого подскочил неподдельный интерес, еще немного — и будут ставки ставить. Никто и подумать не мог, что с виду хиленький Лёша компенсирует отсутствие силы скоростью. — Губанов, ты меня уже подзаебал, — прокричал со своей стороны поля Вова, вытирая пот шеи, — Поддайся уже! — Семенюк, не матерись! — окликнул физрук со стороны скамейки, но как-то нестрого, будто ему самому было настолько интересно узнать исход игры, что он был готов закрыть глаза на сквернословие. Лёша стоял в стойке «наготове», прилипнув глазами к мячу в Вовиных руках, и, кажется, просчитывая, как он кинет его в этот раз. Володя оскалился и замахнулся, постаравшись вложить в бросок всю свою оставшуюся энергию. На самом деле, беготня его изрядно утомила. Мяч полетел, закрутившись вокруг своей оси, после чего раздался глухой шлепок. Попал. — Да! — вскрикнул Вова, взмахнув кулаком, только вот краем глаза заметил, что на скамейках началась какая-то суета. Он пригляделся и увидел, как мяч отскочил в сторону, а Лёша руками прикрывал нос и рот. Похоже, удар пришелся прямо в лицо, чудом не переломав очки на две половинки. На дощатый пол упало пару капель крови. — Лёша! Ты в порядке? — залепетала подбежавшая к Губанову Алина. К этому моменту парня повело в сторону, он успел схватиться за плечо одноклассницы, отчего не упал, только немного испачкал ее спортивную футболку кровью, - Пиздец.. - не сдержавшись, из Алины вырвалась нецензурная лексика. Вова моментально помрачнел. Кажется, он случайно перестарался, расквасив однокласснику нос, только печалило его сейчас не это. Алина и еще пару девчонок хлопотали вокруг очкарика, испуганно вздыхали и сочувственно заглядывали в прикрытое ладонью лицо одноклассника. И видеть то, как Алинка придерживает Лёшу за локоть, чтобы тот не грохнулся в обморок от боли, было омерзительно. А еще хуже становилось от того, что Вова сам этому и поспособствовал. Семенюк надулся, сгорбился и спрятал руки в карманы, лишь надеясь, что физрук ему за такой эффектный способ выиграть не сделает выговор. Мужчина как раз сейчас спешил к раненному. — Вряд ли это перелом, — констатировал с выдохом облегчения физрук, перед этим заставив Лёшу отлепить руку от лица. — Пойдем я тебя к медсестре отведу, — предложила Алина. Губанов что-то ответил, только с такого расстояния Вова не расслышал, но он смог разглядеть, что одноклассник боязливо замотал головой, — Пойдем-пойдем! Не хватало еще, чтобы ты в обморок упал. Володя закусил губу и напряженно задумался. Не хотелось отпускать Алину с новеньким, но и навязаться с ними беспалевно не получится. Что же делать?.. Как только «светлая» мысль посетила голову, Семенюк собрался и подошел к кучке одноклассников поближе. — Давайте я тоже с вами схожу. Виноват, как никак, — сказал аккуратно Вова, — Да и если он грохнется где-нибудь в коридоре — ты его, Алин, до медсестры сама не дотащишь. Без обид. Вова улыбнулся, после чего увидел в глазах Алины одобрение, зато на Лёшу ни разу не взглянул. Нахрен ему смотреть на бледное лицо с измазанным в крови подбородком? Никаких благих намерений в Вовином поступке не было — зато этого проконтролирует, еще и перед девушкой выслужится, выступив отважным помощником. Троица учеников выползла в еще пустующие из-за не окончившегося урока коридоры. Алина хотела закинуть руку Лёши себе на плечо, но тот дернулся и шатнулся в сторону. — Я сам… — выдавил он и пошаркал, опираясь о стену. Вова шагал чуть поодаль, отчего смог увидеть, что Алина таки придерживала парня за локоть. В животе все скрутило, в груди заклокотала жгучая ревность, так что он втиснулся между ними и мягко сказал: — Давай я. Та кивнула и немного отошла, позволяя Володе подхватить одноклассника за спину. Вову не особо это устраивало, как и Лёшу, который сразу напрягся и с подозрением посмотрел на хулигана, но так Алина хотя бы не будет его касаться. * * * — Мать моя женщина, как тебя так угораздило-то? — устало поинтересовалась медсестра, всовывая в ноздри новенького скрученные трубочкой ватки. — Мячом, — гнусаво отозвался Лёша, ерзая на кушетке и морщась. Алина с Вовой стояли у дверей в медицинский кабинет и наблюдали за процессом со стороны. — Случайно! — добавил Семенюк, украдкой поглядывая на обеспокоенную подругу. — Ладно, перелома нет — ушиб. Если будет голова кружиться, можешь домой уйти. Вату пока не вынимай, — сказала женщина, вытирая проспиртованной салфеткой последние разводы крови с подросткового подбородка, — Идите. Ребята вышли в коридор, Алина чуть склонилась в сторону Лёши и спросила: — Ну как ты? Воды, может, или посидеть? — Нормально все, — суетливо ответил парень, опасливо стрельнув глазами на Вову. Он сразу же направился в сторону туалета, игнорируя то, что нужно было вернуться в спортзал, а Семенюк, наоборот, повернулся в противоположную сторону и уже зашагал по коридору. — А ну-ка стоять! Оба! — прикрикнула Алина, заставив одноклассников ошарашенно замереть. Они одновременно повернулись на девушку, что стояла между ними, сложив руки на груди, — Что происходит? Лёша! Алина посмотрела на Губанова с укором. — Еще перед выходными все нормально было, а сейчас ты меня игнорируешь! Тебе Вова сказал со мной не общаться, да? — Что? Нет, нет, он ничего… — начал оправдываться Лёша, размахивая руками, но Алина остановила его, цокнув языком, после чего повернулась к Вове. Тот постарался не подавать виду, но выдал себя, как ребенок, стащивший конфету — тут же замотал головой, надул губы и отвел взгляд. — Ниче я не говорил. — Ну раз не говорил… — прошипела Алина, прищурившись. Она подошла к Лёше, притянула его за руку, потом протопала к Володе, встала между ними и подхватила обоих под локти. — Значит, буду дружить с вами обоими! Всех все устраивает? Вопрос был, очевидно, адресован к Вове, потому что он удивленно посмотрел на девушку и наткнулся на ее прожигающий серьезный взгляд. Он криво улыбнулся и кивнул, а как только Алина довольно отвернулась, нахмурился. Час от часу не легче. Девушка потащила парней обратно в спортзал под шум школьного звонка. Пока ребята преодолевали длинный коридор, Вова неоднократно стрелял злобным взглядом в Лёшу, который лишь один раз виновато пожал плечами, после чего старался не смотреть на хулигана и все время поправлял вату в носу. Алина отцепилась от ребят и позволила Лёше юркнуть в раздевалку, но вот Володе она путь преградила. — Вова, — сказала она таким голосом, будто собиралась отчитать сына за принесенную со школы двойку, — Давай без глупостей. — Я и не собирался, — соврал Семенюк, стараясь сдержать зуд жестокости в кулаках. Хотелось еще раз перетереть с Лёшей, пока тот снова не пропал на всю перемену. — Не собирался, как же… — уже более мягко протянула Алина, — Я не хочу, чтобы в классе были какие-то ссоры и вражда. Тем более из-за меня. Но если ты по-другому не понимаешь, то давай так — не трогай его, иначе перестану с тобой общаться! Девушка задрала нос кверху и поставила руки в боки, а Вова аж чуть к противоположной стене не отлетел. Вот же хитрая! Семенюк выдохнул через нос, ему даже показалось, что у него веко задрожало от нервов. — Ладно! — выпалил он, всплеснув руками, — Не трону я его! — Вот и славно, — почти пропела Алина, протянув руку для рукопожатия. Вова весь затрепетал, аккуратно касаясь чужой ладони, и нежно пожал, закрепляя свое обещание. Он пытался запомнить ощущение мягкой кожи и касания изящных пальцев перед тем, как отпустить руку. Она улыбнулась и скрылась в дверях женской раздевалки. Володя еще немного постоял в ступоре, после чего и сам пошел переодеваться. В его груди плясали смешанные чувства. С одной стороны, ему придется терпеть дружбу Лёши и Алины, и он даже предъявить ничего не сможет — точнее, сможет, но лишь словесно, без применения силы, а это, в его понимании, мало чего значит. С другой — Алина выказала желание продолжить с ним общение, а значит шансы на отношения еще есть. Вова, снимая футболку, на секунду задумался, а стоит ли так плясать под Алинкину дудку? Чего он такой послушный, словно песик? Но мысли эти очень быстро испарились, когда он вспомнил утреннюю улыбку от цветов и недавние касания, что до сих пор сохранялись на ладони. Нет, это определенного того стоит, особенно в сравнении с тем, как еще год назад девушка сторонилась хулигана. Терпеть Губанова — это самая низкая цена за то, чтобы иметь право находиться рядом с Алиной. * * * — И все это из-за какой-то телки? — возмутился Кашин, за что сразу получил пинок по колену под обеденным столом. — Не телки, а девушки! — шикнул Вова, допивая остывший столовский чай. Он только что рассказал парням обо всем, что произошло у медпункта. Разговор у раздевалок он тоже скрывать не стал, пусть нотка стыда за потакание девушке все еще витала в голове. Это ведь не «по-пацански» — за юбкой бегать. — Так, может, тогда мы его как-нибудь?.. — пролепетал Даня, потирая ушибленное колено. — Угомонись уже, а! Претензия все равно мне прилетит. Вы ж мои кенты, — на выдохе ответил Семенюк, очерчивая по ободку граненного стакана круги кончиком пальца, — Пока очкарика трогать не будем, но если что — так сразу. Он вроде понятливый. Господи, ходячая проблема… Вова недовольно вздохнул, закусив щеку изнутри, но потом немного взбодрился, подумав, что все не так уж и плохо. Пока что. Оказавшись в классе, Володя сразу лег на парту, спрятав лицо в сгибах локтей. После физры он сильно устал, к тому же предстоящий урок ОБЖ был одним из наискучнейших, так что можно было даже подремать. Тихий голос учителя, которым он зачитывал параграфы из учебника, часто даже не требуя конспекта, всегда убаюкивал. Вова отметил для себя еще одно удобство последней парты — за спинами одноклассников не видно, как он щемил. Примерно к середине урока он уже находился в какой-то прострации — мышцы приятно ныли после беготни, разум улетал куда-то далеко, а фоновый шум и перешептывания одноклассников уходили на задний план, сливаясь с уже вычерчивающимися снами. В какой-то момент Вова услышал шаркающие прерывистые звуки со стороны. Они выводили из приятной дремы, действовали на мозг, как раздражитель, отчего Семенюк не мог уснуть окончательно. Он прорычал что-то несвязное, после чего приподнял голову, высовываясь из своего укрытия. Прищурившись, Вова посмотрел на своего соседа по парте. Тот активно водил правой рукой по бумаге, сжимая карандаш, а левой загораживал от лишних глаз все это действо. — Ты че, ебать, рисуешь? — прошептал сонно Вовка, чуть вытягивая шею. Лёша вздрогнул и сразу прикрыл рисунок левой ладонью, не позволяя соседу посмотреть. Семенюк взглянул на Губанова снизу вверх, подняв одну бровь, после чего выпрямился и ткнул Лёшу в плечо, — Да ладно, покеж. Лёша поджал губы, с недоверием посмотрел на хулигана, но ладонь убрал, робко пододвигая тетрадь на середину. Та была открыта на последней и уже наполовину изрисованной странице. — Это Донателло или Рафаэль? — ткнув пальцем на набросок персонажа из мультика, спросил Вова. — Рафаэль. Вова хмыкнул и покивал головой, про себя отмечая, что рисунки очень даже неплохие. Но желание повредничать и поиздеваться никуда не пропало, так что он тихо протянул: — Какое-то пидорское у тебя увлечение. — Почему? Лёша пододвинул тетрадь обратно и, прежде чем продолжить дополнять рисунок, вопросительно посмотрел на соседа по парте. — Ну вот я спортом занимаюсь, в баскетбол играю. Илья вот вообще по дереву выжигает. Настоящие мужские увлечения… — Вова откинулся на спинку стула и важно сложил руки на груди, выжидая ответа. Лёша не особо с ним спешил, снова будто улетая мыслями в свои отдельные миры. После минуты молчания он сказал: — То есть рисовать — это не по-пидорски, только если я буду делать это раскаленным паяльником? — Губанов поднял голову, с совсем еле уловимой издевкой посмотрел на своего соседа и поправил очки. Вове показалось, что уголки его губ на мгновение дрогнули вверх. Хулиган закатил глаза и снова упал лицом на парту, подкладывая под голову пенал, который сегодня на удивление взял с собой. — Нихуя се как ты извернул, — пробубнил он, сквозь прикрытые веки посмотрев в сторону парты Ильи. Тот тоже валялся на столе, прокручивая в руке стирательную резинку. Вова подумал, что очень скучает по своему старому соседу по парте, после чего закрыл глаза.