Цветок и Рыцарь

I «IIлетолюбви2.0»

Свой тридцатый день рождения (вернее ночь) Рамона провела с Глорией и Зигги на рейв-вечеринке на заброшенном бейсбольном поле милях в шести (кажется) от города. Не то чтобы она была большой поклонницей электронной музыки, но Глория в последний момент откопала в музыкальном магазине, куда они спонтанно заглянули посмотреть пластинки, флайер с улыбающимся смайликом и названием рейва «IIлетолюбви2.0» и номером телефона, по которому надо было позвонить, чтобы тебя дальше направили по цепочке, в конце которой ты сможешь узнать, где находится рейв. И она, конечно, позвонила, потому что это крутая идея! Ты же никогда не была! Это приключение, квест и вечеринка с танцами сразу! Никакого бухла! И потом рейв — это же PLUR: P — Peace (мир), L — love (любовь), U — unity (единство), R — respect (уважение)! Это же не Electric Daisy Carnival в Лос-Анджелесе с многотысячной толпой клубящегося селебрити, готового пафосно платить бешеные бабки за пафосного хедлайнера и пафосно обдолбаться. Это настоящая рейв-вечеринка на пару сотен простых работяг, готовых обдалбываться, любить друг друга и танцевать хоть всю ночь! С Глорией Рамона познакомилась в спорт-клубе, где работала тренером по фитнесу. Глория пришла туда разгонять депрессию и восстанавливать форму после родов. Ей было около двадцати, она не была замужем и встречалась с чернокожим парнем, которого ее семья не пускала на порог. На шее у нее была татуировка — фигурка летящего, раскинув руки, человека в секвенции. — Красиво, — сказала Рамона. — Смотри-смотри, — сейчас же повернувшись, Глория приподняла руками волосы, открывая шею. — Специально сзади, чтоб от матери прятать. Только мы с ней все равно не разговариваем. Тебе тут работа нравится? Чо, нормально платят? — спросила она без перехода. — Ты бы нам подошла. Так и сказала: — Ты бы подошла. — И Рамона чуть было не послала ее к чертовой матери. Вообще-то, Глория была ничего, а Рамона подкатывала к клиенткам и делала это самым грубым и беззастенчивым образом. Если бы что-нибудь подобное ляпнул мужчина, все живое в радиусе трех миль вымерло бы от стыда — на дворе уже давно не пятидесятые, Господи, боже мой! Но когда Рамона говорила: "У твоей киски есть хозяин?" — эта пошлость звучала этакой саркастичной шпилькой, в духе феминисток второй волны, которые жгли лифчики и писали манифесты («Общества уничтожения мужчин», например). Хотя вкладывала она в эти слова ровно такой же смысл, как среднестатистический мачо (она действительно могла быть такой же грубой и неотесанной), женщины, к которым она обращалась с этим вопросом, просто не могли в это поверить и сами додумывали сложный подтекст. Поэтому ей везло. При этом она терпеть не могла, когда у нее перехватывали инициативу. Лет пять, как она бросила ходить на свидания — это съедало слишком много времени, сил и вообще было скучно; чаще всего все просто заканчивалось быстрым адреналиновым сексом, в клубной душевой, например. Однажды, когда количество отказов от членства у него на столе стало красноречиво обращать на себя внимание, ее вызвал к себе в кабинет хозяин клуба. — Что происходит? Ты что спишь с ними, а потом не перезваниваешь? — Господи. Это была шутка. Ты охренела?! Я думал, с девкой такого не случится! — закричал он, когда Рамона не менее красноречиво промолчала в ответ. — Скажу по секрету, бабы — это не одноразовые резинки, не обязательно выбрасывать их сразу после использования. Знаешь, некоторые встречаются с девушками и по два, по три раза, а некоторые не меняют партнершу годами и при этом прекрасно себя чувствуют. Не пробовала? Рамона пожала плечами: — Да ладно, новых приходит больше, и приходят они тренироваться ко мне. — А потом уходят и обзванивают своих подруг. Мы обрастаем репутацией. Если ты это не прекратишь, я тебя, нахрен, выгоню. Еще одно заявление, и ты вылетишь отсюда, к чертовой матери. — Еще одно будет. Как минимум. Впрочем, у Глории к ней было встречное предложение. До беременности она вместе с бойфрендом, Зигги, преподавала на курсах самозащиты для женщин. Вместе они снимали тренировочные видео, которые распространяли через интернет, по паре долларов за диск. Теперь Зигги для съемок временно требовалась новая партнерша. Так Рамона стала показывать женщинам приемы самозащиты, и в паре с высоченным мускулистым чернокожим парнем они смотрелись впечатляюще. Зиг оказался добрым, улыбчивым и таким спокойным, что утихомирил бы и ураган Айрин, вздумай он прогуляться по западному побережью. На Глорию, впрочем, его сил хватало не всегда. Тогда он просто брал ее, перекидывал через плечо, как мешок, удерживая под коленками, и нес куда-нибудь в закат. Раза два бдительные граждане, увидев чернокожего мужчину, несущего брыкающуюся белую женщину, вызывали полицию. Поэтому Глория научилась утихомириваться, едва он вытаскивал ее за порог. Еще через год именно Глория предложила двинуть в Ковину, где располагалась штаб-квартира EWF, куда вложила деньги ее овдовевшая мать. Рамона согласилась только из-за названия. «Федерация имперской борьбы», ну надо же! На самом деле, «Звездные войны» оказались ни при чем, название промоушена произошло от Внутренней Империи, района, окружающего Сан-Бернардино, где они и провели какое-то время, работая и тренируясь в школе реслинга. Первое, чему учатся реслеры, как бы смешно это не звучало, заходить на ринг. Да, и у этого есть своя техника. И у того, как двигаться на ринге, тоже. Это важно — просчитывать шаги, их должно быть всегда одинаковое количество (в зависимости от размера ринга, разумеется!): влево, вправо, влево, поворот, оттолкнуться от канатов, повторить. Дебютный бой Рамона слила, проиграв на открытом карнавальном мероприятии в Сан-Хосе на ярмарке округа Санта-Клара. Это была прописанная «работа», стандартное начало для новичка, когда тебе назначают проиграть бой, главное все сделать чисто, это и будет твоя личная победа. Хотя в основном они курсировали по треугольнику между Ковиной, Риверсайдом и Сан-Бернардино, через какое-то время Рамона начала участвовать и забирать одиночные матчи в серии «Мерцающие спортсменки» в Иллинойсе (год назад с двумя другими девушками — и одну из них звали Мисс Декабрь, и она была красотка! — она победила в командном матче из шести человек), потом был «Блеск» во Флориде и «Роковые Женщины» в Канаде. Она стала участвовать в титульниках. В планах было недавно учрежденное NXT, где появился новый чемпионский титул — NXT Divas Championship. На самом деле, реслинг — это тоже побег от реальности. Красивая сказка. Мыльная опера в спандексе. Здесь чувствуешь себя частью целого. И всегда знаешь, что тебе делать. Глория в результате полномасштабных военных действий с матерью, которая смягчилась в отношении Зигги, узнав о внуке, и позвала дочь обратно в семью, оказалась в роли Рамониного «менеджера». Предполагалось, так у нее будет возможность набраться опыта и подтянуть физическую подготовку. На ринге полноценные одиночные бои она проводила редко, но принимала активное участие в букинге. Она никогда не лезла за словом в карман, чтобы парировать выкрики зала. На: «Эй, потряси лучше сиськами!» — от какого-то толстяка она, не задумываясь, отвечала: «Парень, да у тебя свои не хуже!». Или: «Спасибо, я не люблю спагетти!» — на: «Отсоси!». Если к Рамоне как-то само собой прилипло амплуа «лица» или «бэбифейса», хрестоматийного «хорошего парня», то Глория начала отыгрывать менеджера-хила, который нарочно мошенничает, отвлекая во время боя внимание соперницы или судьи, так что частенько выступление заканчивалось бурным выяснением отношений уже между ними. Конечно, в конце Святая Рамона, наставив на истинный путь, прощала Глорию-Бестию, ведь у нее было такое доброе сердце! Именно поэтому на свой тридцатый день рождения Рамона оказалась в музыкальном магазине, где вытащила свой счастливый билет на «IIлето любви». Выйдя из магазина с флайером, они захватили Зигги, отвезли малыша Троя к бабушке, взяли такси и поехали сначала на юго-запад, в сторону Блумингтона, а потом, следуя указаниям, обратно на север по Риверсайд-авеню. В конце пути на обочине в складном кресле сидел человек. И, когда они подошли, просто молча поднял стрелку на палочке, похожую на детскую игрушку, показывая место, где можно было пробраться сквозь живую изгородь. Над деревьями виднелось трепещущее зарево огней, а иногда выпрыгивал на небо лазерный луч. Они прошли по узкой тропинке, а потом поднялись по установленной на склоне неудобной, растрескавшейся бетонной лестнице. В ночном воздухе уже разливался монотонный гипнотический бит — частью живой, частью электронный. На старом бейсбольном поле вспыхивали и гасли прожекторы, в сгущающейся темноте мелькали яркие светящиеся палочки, гибкие галогеновые трубки, как сумасшедшие кислотные светлячки, кружили в воздухе, обмотанные вокруг шеи, запястий и щиколоток, вплетенные в волосы. Сладко пахло ментолом и леденцами. Девушки, раскачиваясь в танце, перебирали пальцами длинные ожерелья из разноцветных конфет. Было бы так легко раствориться в мерцающем шуме при помощи маленьких волшебных молекул экстази, которые, встроившись в неволшебные клетки твоего тела, превращают его в струящийся свет. Но Рамона ограничилась тем, что просто подцепила одну симпатичную струю света и долго целовалась с ней под трибунами. Ближе к двум часам, или около того, начинается паника. Диджей громко объявляет о прибытии полиции, лазерное мельтешение разбавляют красно-синие огни. Все куда-то бегут. В этот раз не удастся отделаться сказкой о том, что здесь серьезные люди снимают клип Майкла Джексона. Под ногами хрустят как яичная скорлупа детские пустышки (их сосут, чтобы от экстази не сводило челюсти), от кроссовок то и дело отскакивают банки от энергетиков. К сожалению, она потеряла свою струю света в темной толпе, пока они удирали от полиции. Гло и Зиг во время облавы тоже куда-то исчезли, но это не испортило ей настроения. Во рту у нее остался клубничный леденец, который они передавали друг другу с той девчонкой (Рамона даже имени ее не спросила) во время поцелуев. В конце концов, отличный подарок на день рождения! Все еще чувствуя на губах вкус вечеринки, Рамона вспомнила, на пути в Ковину, когда проезжали Сими Вэлли, на одном из холмов по левую руку она увидела огромный смайлик. Зигги сказал, это какой-то чувак выиграл кучу денег в лотерею, выкупил холм и вырыл на склоне канавки среди травы. К первому апреля смайлик начинал хмуриться, а потом опять улыбался. Городские власти были против, никто не мог понять, к чему это, но нашлись и сторонники, чувак, в конце концов, победил, они махнули рукой. Теперь, топая по обочине, Рамона думала, тот парень, наверное, просто рейвер, где-то устраивает вечеринки, и это знак для своих. Было бы забавно туда попасть. На дороге ей попался билборд с ее фотографией. «Восхитительная высокая блондинка!», где Рамона позирует вся в белом с конвертиком картошки-фри на бицепсе — реклама для МакДональдс, которая позволила ей отложить немного на маленький домик на побережье (в Сан-Бернардино она снимает небольшой лофт у подножия холма недалеко от университета). Вообще-то она не была блондинкой, и волосы пришлось осветлить, да и особенно высокой тоже не была, но хотя бы первый эпитет было приятно принимать на свой счет без всяких оговорок (пусть даже надпись, в первую очередь, относилась к картошке). Для фото ей сделали классную стрижку, выбрили затылок, и теперь она просто собирала свои непослушные волосы в петельку сверху, это было очень удобно. Рамона с удовольствием завернула в придорожный «Мак», вызвала такси и, конечно, заказала картошку. Но сонная ночная смена замученных студентов ее не узнала, так что она оставила свой конверт на столике у входа. Съесть ее было бы равносильно самоубийству. Утром позвонила мама. Со своей беговой дорожки. Тренируется она по-прежнему каждый день. И Рамоне звонит каждый день. И всегда спрашивает, как она провела вечер. В смысле, не собралась ли она замуж за те несколько часов, что они не общались. — Нет, мама. Мы ведь с тобой это обсуждали. — Ну, я не знаю, может быть, ты, наконец, повзрослела. — Я ведь говорила тебе, что мне нравятся женщины. — С чего ты взяла? — или еще, — Интересно, почему? — примерно такими путями следует этот разговор, пока Рамона не выдумает уважительную причину повесить трубку. — Когда ты приедешь? — спрашивает мама. — Кстати, я тут подумала, а не съездить ли нам в Санниплейс на День Благодарения? — У меня плотный график, тренировки, ты же знаешь, — машинально отвечает Рамона, стараясь не думать о том, это сердце так гулко стукнуло или она просто крышку блендера уронила. — Ты все еще не бросила это свое «Шоу Гёрлз»? Тебе уже тридцать. Это для девочек помоложе. — Спасибо, мама. Между прочим, Невероятная Мула свой последний чемпионский титул забрала в семьдесят шесть. — Ладно, Невероятная Рамона… — Святая… — Я помню. Обещай мне только одно. Что я не увижу тебя на ринге в розовом бикини или кожаных шортах с чулками в сеточку. Это вульгарно. — Как скажешь, мама. Я думала, ты попросишь меня не сломать кому-нибудь шею, ну, или себе, по крайней мере. — О, в твоих профессиональных навыках я не сомневаюсь, как-нибудь сама выкрутишься. А розовое бикини — это приговор! — фыркает мама в трубку, и Рамона усмехается в ответ. Пробежка. Обезжиренный творог и протеиновый коктейль на завтрак. Индивидуальная тренировка. Сегодня плечи — штанга, гантели. Потом работа в группе. Из-за вчерашней вечеринки она планировала позволить себе немного расслабиться, поваляться и вместо индивидуальной работы пойти, например, поплавать, но звонок матери, внезапно всплывший из ниоткуда Санниплейс заставили ее, напротив, отправиться в зал пораньше, чтобы вцепиться в спасительную штангу и освободить голову. С тех пор, как она уехала из Санниплейс, прошло почти пятнадцать лет, полжизни, и Рамона иногда спрашивала себя, почему бы не съездить на побережье, увидеться с Розамунд. Да, отвечала она себе, она непременно поедет, нет никакой причины, чтобы не сделать этого, а потом собирала чемодан и ехала в Канаду, где самозабвенно дралась с «Роковыми красотками». Ну, они того стоили. Так и получилось, что она единственная оказалась на месте, когда Джесси Сомерсет, тренер, привел в зал новую девочку. — Ладно, Джесс, просто поставь меня со своей чемпионкой. Я втянусь, — заявила она с порога, и Рамона невольно усмехнулась. Самоуверенная стерва! Про новенькую было известно, что Билл, основатель Федерации, лично пас ее после победы в полуфинале Tuff-N-Uff (а это ведущий любительский промоушен по смешанным единоборствам), которую она забрала нокаутом на первой минуте. Бой на профессиональном уровне в King of the Cage прошел не так гладко (то ли она действительно не выдержала болевой в самом начале и сдалась, то ли просто вскрикнула, так или иначе поражение ей засчитали), и она подписала контракт с EWF. Смешанные единоборства — это, конечно, хорошо, но в первую очередь тебе пригодятся кувырки и бампы, дорогая, подумала Рамона, прежде чем Джесси ее окликнул. А потом она увидела новенькую. Черное и мерцающее на солнце — не длинное не по росту платье, разумеется, — леггинсы, топ и подвязанная на груди (широкая не по размеру!) футболка. Вьющиеся волосы заплетены в датскую косу (все еще не такие длинные как в детстве, но и виски она больше не бреет), смуглая кожа — ореховая карамель. И была она, конечно, не босиком — в резиновых шлепанцах с перемычкой, но свои борцовские ботинки небрежно держала за шнурки на весу. И тогда Рамона вспомнила, что… В восемь лет Фрэнки была самая красивая девочка из всех девочек на свете. И потом тоже. Просто потом все остальные девочки вообще перестали существовать. Все они были ненастоящие. Все были — не она. Ортега Франческа. Двадцать девять лет. Сан-гребаный-надо-было-сваливать-во-Флориду-Бернардино, Калифорния. Легкий вес. Все происходит так просто, так обыденно… Рамона заталкивает свое озарение поглубже, напоминая себе, что ей уже давно не шестнадцать, и Фрэнки, отнюдь, не единственная женщина на свете. «Зато теперь можно ехать в Санниплейс», — думает она, едва сдерживая нервный смешок. «Ты сломала мне жизнь. И коленку. Но это все было так давно. Какая, к черту, разница?» — уговаривает она себя, вперившись взглядом во Франческу. И вместо приветствия выдает с ходу: — Ты слила King of the Cage?! — О, так это наш Верховный лидер? — Франческа не удостоила ее ответом, она обращалась к Джесси, намекая на Имперскую Федерацию. Бесстрастное лицо, чуть напряженный изгиб губ. — Святая Рамона — наша чемпионка. — Ну, это ненадолго. — Джесс хлопает ее по плечу — вот, мол, настрой! — Сначала тебе придется учиться ходить, — буркнула Рамона, инстинктивно складывая на груди руки, и напрягая мускулы. И Фрэнки впервые на нее посмотрела. Своими черными-черными глазами, будто снова качнулся черный потолок с созвездиями софитов над головой. — Покажи ей тут все, разомнитесь, потом поработаем в группе, — говорит Джесси. И уже собираясь уходить, спрашивает от двери: — Кстати, ты взяла себе имя? — Пусть будет… Винни, — сказала Франческа, по-прежнему глядя Рамоне прямо в глаза. — Такого у вас тут точно нет. Что-нибудь вроде Бешеная Сука Винни. — Суку сразу придется вырезать, а насколько ты бешеная — посмотрим! — Винни? — переспросила Рамона с каким-то внутренним содроганием, когда тренер вышел. — Тебе не нравится мое имя, Восхитительная Высокая Блондинка? — Ты видела рекламу? — неловко промямлила Рамона, когда Фрэнки уселась прямо на пол и принялась надевать свои борцовские ботинки. — Я могла бы сказать, что видела тебя, — в качестве подарка на день рождения, - но да, я видела твою рекламу, Святая Картофелина. — Ты хоть знаешь, что такое «картошка» на нашем сленге? — Рамона смеется, глядя на Фрэнки внизу, и необъяснимая легкость разливается по телу. — Очень сильный удар. Так что, спасибо. — Блять. Очко — тебе. — Ты помнишь, когда у меня день рождения? — А ты не помнишь, что у меня всегда была хорошая память? — отвечает Фрэнки вопросом на вопрос и встает, хлопнув ее под коленку, ту самую. — Ладно, что надо делать? Собственно этим все их общение и ограничивается. Когда Рамона после тренировки пытается осведомиться у нее, что она здесь делает, какие у нее планы, просто, чтобы быть милой, Фрэнки отвечает: «Работаю. Работать». Тренировки обычно длятся по три часа. Для начала — разминка, пробежка. На самом ринге — сперва пробуют кувырки, много кувырков, всех возможных вариаций, из всех мыслимых положений. Потом бампы — падения на спину или на живот. Когда руки и спина синхронно бьются о ринг, подбородок соприкасается с грудиной, это делается в самый последний момент, иначе впечатаешься затылком. Падаешь всегда на выдохе, иначе отобьешь к чертям легкие. Бег внутри ринга — не забываем считать шаги — толчок от канатов, повторить. Здесь же отрабатывают швыряние друг друга на канаты. Один «селлит» изнеможение, повиснув на канатах, другой хватает его за руку, наваливается, и, пружиня, посылает в противоположную сторону ринга. Если не следить за шагами, можно запутаться в ногах и рухнуть. Новички учатся залезать на канаты — стандартный заход и задний, когда поднимаешься, не оборачиваясь, сверля глазами соперника, — прыжок, приземление. Вставать тоже нужно правильно, обязательно в левую сторону. Потом начинаются основы чейн-рестлинга, «сюжетного боя». Лок-ап, фейслок или заламывание руки, контроль запястья. И вот уже хил водит униженного хорошего парня, демонстрируя его беспомощность воображаемой аудитории, пока тот хаотично отбивается и ждет отсчета рефери. На локах Фрэнки зарабатывает свое право на приставку «Бешеная», она просто держит, держит до последнего, демонстрируя мимику, как заметил Джесс «между полным безразличием и выражением сумасшедшей суки». — Я же говорила! — соглашается Фрэнки. Падения в ноги бегущему оппоненту, отталкивающемуся от канатов, прыжки. И только после этого начинаются собственно панчи. Все встают в круг, каждый по очереди выходит и прописывает всем чопы. Ну, а потом уже слэмы и брейкеры, бомбы и суплексы, воздушные атаки, болевые и удушающие. И все это постепенно выстраивается в последовательность. У Фрэнки по-прежнему великолепная растяжка и удары ногами. Она молниеносно осваивает Пеле-кик — сальто назад и удар ногой в голову. Когда они вдвоем отрабатывают DDT , Франческа со всей дури бьет коленом, и Рамона сгибается совершенно естественно, это уже не «селлинг». — Ты должна притвориться, а не бить в придатки! — выдыхает она, валяясь на матах. — Да что ты? Может, попробуешь драться?! — Фрэнки безжалостно поддевает ее носком ботинка. — Тебе об клетку башку отбили? — вступается Глория. — Ей никогда не должно быть очень больно! Это шоу! — Глори, Глори, аллилуйя! — нарочито громко поет Фрэнки, закатывая глаза, и марширует в противоположный угол ринга. Она злится. Она посылает Рамону нахуй, когда та протягивает руку, предлагая помочь ей подняться, после того, как показала «хип тосс» — переброску через бедро. Рамона злится тоже. Когда колено ее подводит. Когда она думает о том, что Франческа дралась в клетке, о чем когда-то она сама мечтала. Когда она вообще думает о Франческе. Когда она думает, что Франческа в двадцать девять по-прежнему самая красивая. Когда почти — почти! — чувствует рядом ней все то самое, о чем говорила Винни. И не думать об этом нельзя. Потому что теперь Франческа сама Бешеная Винни, и в этом все время чудится укор, будто суровый обличительный перст преследующий ее повсюду. Когда их ставят в пару — а их ставят, потому что у Рамоны есть опыт, и она сможет выкрутиться, если новенькая «наботчит», то есть не справится с приемом — по канатам, искря на турнбаклах , начинает идти электрический ток. В конце концов, им прописывают «угол» для выступления на публике.