Другая история. Между прошлым и будущим

      Все встрепенулись и уставили на нее, но самой Сунь будто не до чего не было дела — лицо ее смотрело в сторону Урахары. Из-за повязки невозможно точно интерпретировать эмоции, зарождающиеся внутри нее, но Кохуро был уверен — ее тоже жгло любопытство касательно того, зачем она могла понадобиться.       — Давайте все присядем, — вместо каких-либо объяснений произнес Урахара.       Они расселись в круг. Кохуро оказался между Рукией и Тацуки. Сунь же предпочла присесть рядом с Урахарой, чуть отодвинувшись от сидевшей по другую руку Кучики. Подобный жест не ускользнул от шинигами и, казалось, она и сама была рада освободившемуся пространству.       — Не помню, чтобы вы отлучались, — решил хоть как-то разрядить обстановку Кохуро.       — Я и не отлучался, — улыбнулся ему Урахара. — Я передал записку в тот момент, когда обменялся рукопожатием с Сунь-сан.       Кохуро перевел взгляд на нее.       — Это и не важно. Мне любопытно знать, что вы от меня хотите.       — Самую малость, — Урахара сел более свободно, несколько раз обмахнул себя веером, но быстро сложил его на колени. — Мне всего лишь хотелось задать вам несколько вопросов. Конечно, вы вправе не отвечать на них, если не хотите.       Сунь ничего не ответила, даже на мгновение показалось, что подобное разочаровало ее. Но никак иначе она это не продемонстрировала.       — Тогда первый вопрос, — он придвинулся к ней достаточно близко, его лицо переменилось, стало отдавать и насмешливостью, и серьезностью одновременно. Кохуро никогда прежде не наблюдал подобного, поэтому только и мог, как застывшая перед препятствием рыба, смотреть и жадно глотать ртом воздух. — Сунь-сан, вы — мама Харуми?       Оцепенение не прошло. Более того, оно усугубилось. Тяжесть придавила плечи, вырвала остаток воздуха из легких. Кохуро косился на Урахару, Сунь, друзей вокруг и все силился переварить услышанное. Он, конечно, заметил кое-что (с момента новой встречи с Ичиго в первый год обучения в старшей школе временный шинигами стал более наблюдателен по отношению к его персоне), промелькнувшее между Куросаки и Сунь в момент их встречи. Но все это казалось чем-то незначительным. Будто они — друзья, позволяющие себе некоторую вольность в отношениях.       И теперь Атанабаши никак не мог представить, чтобы их отношения могли быть таким, позволившими Харуми появиться на свет. Нет, это совершенно не ложилось. Кохуро стукнул несколько раз пальцем по деревянной поверхности пола. Не помогло. Ничего не изменилось, а тишина сопровождала их слишком долго.       Наверняка, Сунь сейчас оскорбится подобным подозрениям и предпочтет уйти. И все, что ее задерживало в эти мгновения — способ. Как она это сделает? Попытается напасть или просто развернется и с протяжным фи покинет этот дом?       Кохуро взглянул на нее вновь и изумился — лицо ее оставалось равнодушным. Будто не прозвучал никакой вопрос. Будто они просто проводили эти минуты в медитации. Может, она что-то не расслышала?       Наконец на лице Минене возникла ухмылка. Но не успела она произнести ни слова, двери распахнулись. На пороге стояла Масаки. На ее лице смешались удивление и злость — обе эмоции так не близкие ей. Куросаки впилась взглядом в Урахару.       — Киске-сан, откуда ты это взял?..       Он не обернулся к ней, застыл. И только взгляд с нескрываемым предвкушением ожидания держался на Минене. Она же разомкнула наконец губы и произнесла:       — Я так и не услышала слов извинения за подобные подозрения, — тон ее был под стать выражению лица — насмешливым. — Значит, вы уверены, что это правда. Что ж… — она расслабилась, выдала короткий вздох. — Бессмысленно это отрицать.       — Что?! — выразила общее удивление вслух Масаки.       Она отшатнулась, частично слилась с коридором. Если бы Кохуро не сидел напротив, решил, что она сбежала. Определенная растерянность требовало от нее время. И не только от нее. Кохуро не сомневался — Рукию подобное тоже неслабо задело. И пусть Кучики выражала это легким негодование в глазах, Атанабаши знал — это ширма. Все намного хуже.       — Вы могли бы солгать, — улыбнулся тем временем Урахара. Похоже, он с этой мыслью свыкся легко. Или же она пришла ему в голову значительно раньше, и все его былые чувства давно испарились. — Пока на моей стороне были только домыслы.       — Я же говорю, бессмысленно, — и снова короткий вздох. Всего несколько секунд подобный разговор развлекал ее. — Она бы выросла, начали проявляться способности, и вы бы заметили. Уж слишком редкий тип зампакто должен ей достаться.       — Редкий? — удивился Ишида.       Кохуро и не сомневался — Урю было все равно до личной жизни Куросаки. Да и сам Атанабаши почему-то принял это слишком спокойно. Возможно, привычно. Возможно, что-то еще. Кохуро предпочел не концентрироваться на подобной мелочи.       — Зампакто, обладающей какой-нибудь иллюзией встречается редко.       — Значит, таков ваш зампакто, Сунь-сан? — поддержал уклон темы Урахара.       Видно было, то интересовало его слабо, но он предпочел дождаться нужного момента — и это хорошо почувствовал от него даже Кохуро. Что уж говорить про кого-то вроде Сунь Минене. Она ответила кивком.       — Наверное, присутствующим здесь людям неизвестны особенности развития гибрида. Проще говоря, родитель-шинигами очень сильно влияет на будущие способности ребенка. Во многих случаях гибриду достаются похожие способности. Если, например, родитель обладал водным зампакто, такой же будет и у ребенка. Если, например, это был некидо зампакто, то ребенку может передастся похожая форма. Хотя во всем этом есть множество нюансов, — она чуть сдвинула плечи, на мгновение мотнула головой влево, будто все ее тело затекло. — Как генетика подкидывает в формирование человека множество аспектов, так и с зампакто все это не всегда проявляется подобным образом. Может передаться только какая-нибудь одна особенность, например, если у родителя зампакто противоположного пола (что, как говорят, усиливает способности), это особенность может достаться ребенку вместо полноценного повторения способностей. Или если способности родителя разноплановы, то передастся только какая-то одна. Надеюсь, я понятно объяснила?       — Поэтому вы уверены, что Харуми будет обладательницей иллюзионного зампакто? — подытожил сказанное Ишида.       И пусть Кохуро чувствовал, что объяснений ему несколько не хватало, ничего не сказал. Все это в какой-то момент показалось скучной лекцией на тему, которая никак ему не пригодится. Наверное, через мгновение-другое он и вовсе забудет то, что услышал.       Сунь на вопрос Ишиды кивнула, после повернула голову к Урахаре, усмехнулась.       — Мне все же интересно, что за доводы привели вас к такой мысли?       Тот будто ждал подобного вопроса, в глазах блеснул огонек удовлетворенности.       — Я не особо вас знаю. Но в историю Сейретея вы вписаны, как предатель. Ичиго же дополнил это рассказом, сказав, что вы восстали против Сейретея. Тогда я задался вопросом — почему же мой сын вам доверяет? Вас охраняет страж и не позволит оступиться? Но это не объясняет вашей вовлеченности. Вы можете просто не сражаться. Тем более, за тех, кого пытались уничтожить. Вы преданы отряду? Возможно, но вы больше не капитан. Это зона ответственности другого. Вам все это ни к чему. Но, допустим, у вас есть свои причины помогать пятнадцатому отряду. Как это заслуживает доверие Ичиго? Он имел дело с Айзеном Соуске, поэтому всегда будет насторожен ко всем.       — И поэтому вы решили, что мне ни к чему предавать или оставлять отряд, потому что Ичиго нельзя умереть? — отметила Сунь. — Слабая логика.       — Зато она подтвердилась бросающимися в глаза вашими вольными отношениями. Для того, кто знаком не так давно и практически не пересекался, они слишком близкие.       Минене усмехнулась вновь.       — Я много о вас наслышана, Урахара. Вы действительно… занимательный.

***

      Оставленные у входа в Мукен члены кидо отряда один за другим завалились и погрузились в непродолжительный сон. Они не должны вспомнить позже про этот прецедент, что видели кого-то. Тем более, Сейретею не о чем было беспокоиться — пока пришедший гость не заинтересован в освобождении Айзена.       В полутьме силуэт его сливался из-за натянутого черного плаща. Он миновал врата, зашел в самую глубь, пока привыкшие к темноте глаза не приметили его — распятие. То место, где теперь был скован Айзен Соуске. Под всеми этими черными бинтами-техникой его невозможно опознать. Лишь волосы оставались вне оков Мукена. Все остальное тело пережимало, придавливало к холоду распятия. Наверное, не самая лучшая участь для кого-то вроде него.       Перед глазами возникли проемы — прорези для ключей-печатей. Каждая отвечала за свою часть тела, за каждый примотанный к преступнику бинт. Определенно, все это не вызывало приятных ноток в душе пришельца. Напротив, в какой-то момент подумалось о себе, возможности тоже однажды стать подобным скованным созданием. Он тряхнул головой. Не время сейчас думать о всяких глупостях.       В этот момент по телу прошло осознание, которое он не подметил в первые минуты пребывания здесь, — он все еще ощущал реацу Айзена. Эти бинты должны были сдерживать всю эту мощь внутри. Видимо, уничтожение Конекуты в подобных условиях оказалось недостаточным.       Он нырнул рукой в карман, извлек два ключа. Одного глаза и рта будет достаточно. Ключи опустились в соответствующие прорези. Бинты спали с лица Айзена, обнажив выбранные части. Теперь силуэт в полутьме неприкрыто изучал левый глаз, пронизанный холодом и равнодушием. Казалось, лицо Соуске стало восковым, за эти несколько мгновений ни одна случайная эмоция не проскользнула в этих знакомых чертах. Подобное не смущало. Айзен не изменился. Изучал прибывшего и пытался предугадать предпосылки происходящего. И вот что-то переменилось в коричневой радужке, блеснуло на мгновение.       — Ни к чему тебе прятать лицо под этим балахоном, Куросаки.       На лице Ичиго на мгновении возникла ухмылка. Проницателен, как и всегда. Или же даже через такую завесу он был способен различить реацу? Сейчас это не имело никакого значения. Ичиго стянул капюшон.       — Разве ты бы хотел спустя почти два года заключения увидеть мое лицо? Я решил, что так тебе будет проще.       — Если ты действительно решил, что подобное распалит меня до более откровенных разговоров, то ошибаешься. Я все еще не забыл, насколько отчаянным ты был в последнюю нашу встречу.       Куросаки ответил ухмылкой. Конечно, простым этот разговор быть не обещал. Благо у него в запасе оставалось достаточно времени. Все готовились к новому появлению Миямото, до капитана пятнадцатого отряда им не было никакого дела.       — Надеюсь, сюда тебя привело не тоже чувство, — продолжал тем времени Айзен. — Иначе я буду очень разочарован.       — Не беспокойся. Единственное, что привело меня сюда — желание попытать удачу. Можешь считать, я просто захотел поболтать с тобой, — Ичиго невольно поймал себя на мысли, что слова его не были лживы.       Он привык скармливать Айзену ложь, поэтому теперь даже поражался, насколько легко выдавал правдивость своих внутренних чувств. Наверное, и от Соуске это не ускользнуло — на секунду-другую он выдал напряжение. Пусть. Ичиго действительно не рассчитывал вынести из разговора что-то важное. Возможно, он просто тратил время.       — Миямото пытается вызволить тебя, — констатировал как факт и сразу же приметил — чужая бровь изогнулась.       Своего изумления Айзен скрывать не стал. Пусть ничего не говорил. Ичиго наблюдал за ним и подмечал — того бросало от попыток объяснить себе это до банального неверия. Конечно, Куросаки мог снова лгать. Но тогда возникал вопрос: «Зачем?». Что его интересовало подобной ложью? Айзен в мгновение скрыл любые эмоции. Результат его метаний потонул в этом равнодушном высокомерии.       — Я говорю лишь о том, что на поверхности. Он вместе с другими членами трио сейчас собирает союзников, чтобы напасть на Сейретей.       — Значит, тебя интересуют истинные причины подобного с его стороны, да? — Айзен был чересчур серьезным.       Ичиго даже удивился. Неужели удача сегодня была на его стороне? Нет, определенно подвох. Или же Айзен сам хотел разобраться? Ичиго не стал теряться в догадках, ответил:       — Я примерно понимаю. Но хотел бы удостовериться.       Айзен вздохнул, увел взгляд сначала в одну сторону, потом в другую. О чем он думал в эти несколько мгновений? Ичиго не стал гадать, просто ждал. Если Соуске захочет озвучить эту мысль, то сделает это, в ином случае, Куросаки так и останется в неведенье.       — Я не думаю, что знаю ответ, — произнес Айзен сухо. — У меня есть некоторые соображения, но не более того. Если тебя это удовлетворит, я озвучу их. Взамен я тоже попрошу об одной услуге.       — Надеюсь, это никак не связано с твоим заключением, — Ичиго улыбнулся.       Слабоватая подколка, он и сам это прекрасно понимал. Но Айзен все равно усмехнулся.       — Всего лишь ответ на один вопрос. Не думаю, что тебя это как-то затруднит.       Соуске не спешил пояснять. Ичиго не торопил его, напротив, не видел смысла отказывать ему. Что бы тот не спросил, всегда можно солгать. И даже если Айзен догадается об этом, все равно ничего не сможет сделать. Как много лет пройдет, прежде чем они снова схлестнут мечи? Вот и не стоило сейчас думать о честности. Ичиго ответил кивком.       — Такеши всегда держал меня в неведенье относительно своих мыслей. Все забавлялся коллекционирование мечей, будто ничего другого не шло ему на ум. Но иногда я подмечал — он собирает информацию определенного характера, — Айзен увел взгляд в сторону. — Я пытался убедить себя, что мне мерещится. Я был уверен, что дела павшего клана его мало интересуют. Но все же…       — … он искал любые сведения, связанные с падением клана Миямото, — продолжил за него Куросаки.       Айзен посмотрел на него. Мгновение-другое вокруг них витало странное напряжение, сопряженное с желанием забраться в головы друг другу. Но все заканчилось здесь, в темном Мукене и дальше внутренних импульсов не сдвинулось.       — Значит, именно это ты и предполагаешь. Но что даст ему открытое выступление?       Ичиго не видел смысла юлить.       — Клан Миямото был уничтожен пятнадцатым отрядом по прямому приказу из Дворца. Полагаю, он ищет путь ко мне. Желает победить, чтобы выдавить из меня ответы, — Куросаки остановился, перевел дух. И чего вдруг по сердцу прошлось какое-то приятное волнение? — Если бы он просто поймал меня и потребовал ответы, ничего не получил бы. Другое дело — вызвать в открытый бой, когда мне уже не отвертеться.       — Я спрашивал Ацуко о клане Миямото. Она сказала, что ничего не знает об этом. Что только тот капитан мог бы приоткрыть завесу тайны. Но где он сейчас, ей неизвестно, — Айзен чуть сдвинул брови. — Такеши просто тратит время.       — Он не доверял Сэки из-за тебя. Мои слова тем более его не убедили. Он все еще уверен — я просто скрываю ответы.       Айзен вздохнул. Больше он не смотрел ни на кого.       — Его право. Может, моим подчиненным даже удастся воспользоваться ситуацией.       — Надеюсь, ты не веришь в это на самом деле, — Куросаки усмехнулся. — Мукен обвалится вместе со всеми, кто находится в нем, если попытаться освободить тебя без ключей.       Соуске ничего не ответил. Мгновение-другое он что-то усиленно обдумывал, после взглянул на Куросаки — с толикой любопытства. Наверное, подобное появление, их разговор определенно удивили его. Ичиго и сам не мог не согласиться, что впервые они говорили так легко, словно старые друзья обсуждали последние события. Но долго поддаваться этой меланхолии Куросаки себе позволить не мог.       — Так и что ты хотел спросить?       Айзен затормозил с ответом лишь на мгновение.       — Что произошло с моим ребенком?       Ичиго замер, не в силах скрыть удивления. Что? Что сейчас у него спросили? Может, у него просто шум в ушах, и все слова затерялись, преобразились во что-то свое? Определенно, именно это он и услышал.       — Не понимаю, о… — нервно начал Куросаки, но его перебили, выдерживая холодный и равнодушный тон:       — Я все знаю, Куросаки. Ни к чему юлить. В моих покоях были установлены ловушки. И пусть в них угодил только Гриммджоу, я знаю, что он действовал по твоей указке.       Ичиго расслабился, но тяжесть взгляда не сбавил. Ему следовало сразу заподозрить, что у этих ловушек могла быть не только отпугивающая функция.       «Чертов Гриммджоу мог быть хоть немного осторожен», — само собой скользнуло в голове.       Хотя в той ситуации стоило винить и себя — он шел прямо за Гриммджоу тогда, мог и предупредить его, а не позволить налететь на ловушку. Теперь уже не было смысла искать виноватых. Соуске знал, что Ичиго искал в глубинах Лас Ночаса, когда шла битва, что наверняка забрал оттуда.       Сквозь туман всех этих возникающих мыслей прорезался голос Айзена:       — Или же мне бессмысленно волноваться? Ты убил его мать?       Ичиго качнул головой. Что ж, придется и дальше позволить себе больше откровенности.       — Проблема не во мне и моих решениях. Обо всем стало известно Сейретею.       Айзен не скрыл удивления, но спрашивать ничего не стал. Его взгляд не отпускал Куросаки, намекал — ему не следовало тянуть.       — Твой ученый (прости, я забыл его имя) своровал некоторые данные из твоих личных записей. Так обо всем стало известно Куроцучи, которые разбирался в его лаборатории, — Ичиго вздохнул. Да, досадная ошибка. Но подобного не смог учесть даже он. — Куроцучи добрался до матери твоего ребенка до того, как я смог убить ее.       Некоторые факты гибрид предпочел прожевать. Знать о них Айзену ни к чему.       — Она родила. Но вскоре после этого и твой ребенок, и найденные в Лас Ночасе твои биологические образцы были уничтожены.       На лицо Айзена не легла тень злобы. Такое едва ли вызвало в нем хоть что-то.       — Недальновидно для Куроцучи, — только и произнес он.       — Это не его решение, а Совета.       Айзен кивнул. Дальнейших объяснений и не требовалось. От Совета иного никто из присутствующих сейчас здесь не ожидал.       — Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?       Ответа и не требовалось, но Куросаки предпочел соблюсти формальности. Да, он о многом умолчал. Но и Айзен не требовал сложных объяснений. Все, что он желал сейчас, он получил. Другое останется на иной раз.       Ичиго нагнулся к прорезям, извлек ключи. Бинты вновь легли на лицо, окончательно скрыли все то, что в эти мгновения занимало ум Соуске. Ичиго вздохнул, спрятал ключи. Будто ему в самом деле было дело до того, что думал Айзен. Пока он здесь, в заключении, мысли о нем навевали лишь скуку.       Ичиго развернулся, но затормозил, вновь прошелся по тому, что услышал, что сказал сегодня. Больше ничего. Большего ему и не нужно. Он двинулся на выход.

***

      — И все же как все это понимать? — Масаки вышла из оцепенения, решительно зашла внутрь.       Минене ее состояние особо не волновало, она даже не повернула голову в сторону Куросаки. Но все же ответила:       — Никак. Живите, как живете. У Харуми есть отец, этого достаточно.       — Вот так просто? — грубо бросила ей Масаки.       Сунь качнула головой, но все же добавила:       — У тебя есть альтернативы? Сама ведь не рада открывшейся правде. Как думаешь, что подумает она, выращенная в вашей семье?       Куросаки сильнее сдвинула брови, но ничего не отвечала. Руки она скрестила на груди.       — Лучше оставить все, как есть. Ичиго вскоре женится и появится у Харуми мать. Разве этого недостаточно?       — Ладно вам обеим, — примирительно поднял руки Урахара.       Какое-то время все молчали. Но все больше и больше ощущалось переменившееся настроение Минене. Впервые за сегодняшний разговор Кохуро заметил на ее лице оттенок злости.       — Я не бездушная, знаете ли? — вдруг бросила Сунь, сделала паузу. После немного поостыв, добавила: — Но все только и говорят здесь «предатель-предатель». Хорошо она будет себя чувствовать с такой матерью?       Сунь дернулась, явно хотела подняться, но в последнее мгновение затормозила, будто что-то решила для себя. Кохуро окинул всех взглядом и выразил если не общее мнение, так большинство из них:       — Так расскажите нам о том, что произошло? Вы ведь не считаете, что предали кого-то.       Сунь не повернула головы, даже не дернулась. Казалось, она не слышала, что ей сказали, думала о чем-то своем. Но вот ее губы разомкнулись, она выдохнула:       — Это меня предали…