Дьявол на проводе

      Алексей Степнов всегда держался подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твердо и прочно стоять обеими ногами на земле, хотя и не запрещал себе мечтать. Но была одна вещь, вера в которую у него сохранилась, несмотря на всю ту острозаточенную «приземленность», которую тот в себе любовно взрастил. Во что же он верил? В то, что человек рождался либо под счастливой звездой, либо нет, и это преследовало его до конца дней. Лёша был поздним и долгожданным ребёнком, родился на два месяца раньше срока, не весил и килограмма. Надежды на то, что мальчик выживет, не было — лишь его родители верили, что их сын справится, сможет, ведь они его так долго ждали. И совсем еще юный, едва родившийся, Степнов боролся за свою жизнь, и с того момента ему предстояло бороться за нее и впредь. На самом выживании сразу после рождения ничего не закончилось. Ещё до его рождения его семья, его родители, были богаты. У отца была целая компания, что выпускала шампуни, гели для душа и все в таком духе. Будь судьба чуточку добрее, Лёша бы был тем, про кого говорят: «родился с серебряной ложкой во рту». Но все было не так. К моменту появления первенца его родители были разорены и в долгах — ростовщики, кредиторы… все они, подобно голодным падальщикам, только и ждали, когда смогли бы взыскать обещанное. Итог? Печален. Родители погибли в автокатастрофе, что было признано несчастным случаем. А годовалого ребёнка определили к единственному живому родственнику — к сестре матери. Надо сказать, что ей ни к чему было соглашаться на подобное, несмотря на родственную связь, ведь сестры находились в ссоре и не общались слишком давно, но та согласилась, буквально ухватилась за возможность получать социальную выплату от государства за опекунство. Так Лёша, что отчаянно боролся за свою жизнь, будучи долгожданным ребёнком для своих родителей, стал не более, чем средством дополнительного дохода. С самого детства юному Степнову внушали, что он «неправильный», «никчёмный», что он… «не должен был рождаться» — о чем порою тетка даже не стеснялась говорить вслух. Это и было в его понимании — «родиться под несчастливой звездой». Лёша с самого детства верил, что его звезда самая что ни на есть несчастливая, стараясь при этом изо всех сил стать нормальным, таким же, как другие, получить образование и будущее, ведь именно этого для него хотели бы родители, если бы они были живы…

***

      Лёша всей душой ненавидел это место. Приторный аромат дешевых женских духов, казалось, пропитал все в этой комнате, въедаясь в слизистую носа, разъедая ее изнутри. Он буквально иссушал глотку. Безумно хотелось пить, в попытке хотя бы водой попытаться сбить эту дешевую сладость, которая уже начала пропитывать одежду Степнова. Аромат духов виртуозно смешивался с запахом такого же дешевого табака и пота. Этот причудливый коктейль запахов отбивал всякое желание задерживаться в этой комнате надолго. Казалось даже, что если бы тут вдруг объявились бы мухи, то каждый черный волосок на их маленьких хитиновых тельцах подрагивал бы в волнах экстаза от этой вони. Взгляд Леши невольно задержался на стеклянной пепельнице, что стояла на небольшом столе. В ней еще дымилась тонкая длинная сигарета, испачканная алой губной помадой. Рядом стояла початая бутылка вина. Привычно…       — Эй, чертов бездельник! — прокуренный голос женщины идеально вписался в окружающую обстановку. — Принеси мне полотенце! Ее спина была мокрой от пота. Сама же женщина вытянула ногу вперед и стянула с нее драный черный чулок. Алая блузка чуть сползла, обнажая острое плечо со следами чьих-то пальцев, что отпечатались на коже синяками. Красная помада мелькнула точкой на ее переднем зубе, впрочем, она и на губах выглядела дешево и вульгарно. Лоб буквально лоснился от жира. Жуткое зрелище… И эта женщина… сестра его покойной матери… Честно? Лёша сам не хотел верить в это, но реальность изменить сложно — опекунов не выбирают. Женщина неожиданно швырнула в него скрученным чулком, возвращая тем самым парня в реальность, из которой тот бы с радостью сбежал. «Снаряд» Степнов поймал буквально у своего лица, сжимая его в кулак с такой силой, что костяшки пальцев побелели.       — Так и знала, что поступление в твой университет для умников ни к чему хорошему не приведет. Последние мозги растерял, что ли? — гаркнула женщина. — Ты вообще меня слышал? Я велела принести полотенце, черт тебя дери! Так что давай! Шевели своей тощей задницей! — она стянула и второй чулок. — Я, между прочим, работала всю ночь, пока ты дурью маялся! — откинулась на спинку стула. — Моей дражайшей сестре надо было избавиться от тебя, когда ты еще был у нее в брюхе. Тогда бы мне уж точно не пришлось пахать за двоих… Лёша ненавидел это место. И ждал… Чего ждал? Возможности. Когда ему уже не придется чувствовать эту удушающую какофонию запахов и видеть эту женщину, которая когда-то взяла его к себе лишь для того, чтобы получить пару-тройку хрустящих купюр в качестве социальной выплаты. Парень прекрасно помнил тот момент, перевернувший всю его жизнь, разделивший ее на «до» и «после». Помнил холод конверта, что впитал в себя морозность и влажность воздуха за окном — погода тогда стояла не лучшая, но она в тот момент волновала его меньше всего. Помнил, как собственный нос улавливал аромат нового пергамента и чернил. Помнил, как подрагивающие от волнения и неверия пальцы удерживали письмо так, словно это было нечто хрупкое, готовое разлететься на мириады микрочастиц от любого неаккуратного движения. Помнил, как карие глаза скользили по строчкам, написанными каллиграфическим почерком, жадно вчитываясь в каждое слово. Помнил, как сердце отчаянно трепыхалось о чугунные ребра, в то время как ноги становились слабыми, почти ватными. Помнил, что прочитал письмо трижды прежде, чем прижать заветное письмо к груди. Именно после этого момента внутри появились первые ростки надежды на то, что все ещё может измениться, что все может стать хоть немного лучше. От одного этого что-то внутри ощутимо потряхивало от волнения, смешанного с нетерпением, превращая Лешу в сжатую до звучного металла пружину. Его приняли в МГЛУ. У него был шанс на достойную жизнь, на светлое будущее. И упускать его Степнов был не намерен. Лёша все же принес полотенце, как ему и велели, лишь бы сократить время пребывания в этой комнате.       — Я… я через час… Заветное слово «уезжаю» никак не слетало с языка. И вроде Степнов был не из робкого десятка, но не… с ней. Каждый раз, когда так или иначе упоминался университет, женщина выходила из себя. Наверное, ее можно понять. Ведь для подобной реакции было множество причин. Одна из таких — деньги. Для его тётки деньги были всем. И парень уверен, что если бы той предложили много денег за него, то она бы и племянника продала, не задумываясь.       — Я… Лёша неловко и даже как-то растерянно топтался на месте, протягивая полотенце. В его голосе полностью отсутствовала какая-либо уверенность — казалось, парень и вовсе с трудом подбирал слова, словно бы опасаясь сказать что-то не то и получить за это, хотя он попросту не знал, как подвести все к тому, что ему уже пора, у него скоро поезд, который отвезёт его далеко отсюда. На тетку он вообще не смотрел, останавливаясь взглядом то на бутылке, то на дешевом абажуре лампы с барахолки.       — Что ты там мямлишь, а? — женщина перебила его на полуслове, так и не дав договорить. — Лучше бы сестра девку родила, чес-слово! Уж она-то точно ловчее языком бы ворочала. Да и толку от нее было бы больше… — выхватила полотенце. Лёша опустил голову, уставившись взглядом в пол. Ему нужно было собраться. И снова попробовать попрощаться уже. Но собственный язык, словно бы назло, совершенно отказывался подчиняться. Парень все продолжал отчаянно скрести зубами нижнюю губу. В какой-то момент он даже почувствовал привкус металла на кончике языка. Однако даже так… не вышло выдавить из себя не единого звука.       — Проваливай отсюда! — гаркнула женщина, швырнув в племянника полотенце. — Я собираюсь поспать. И надеюсь, тебе хватит мозгов не будить меня до вечера. Это и вернуло Лешу в реальность. Полотенце стало черной стеной, что скрыла за собой эту ненавистную комнату перед глазами парня. И несмотря на запах пота и дешевого парфюма, идущего от шершавой чуть влажной ткани, он издал едва слышный вздох облегчения, хотя бы от того, что не видел тётку. Именно поэтому он не стал стягивать с головы полотенце — вышел из комнаты вместе с ним. Может, к черту это прощание? Все равно он больше не планировал сюда когда-либо возвращаться, да и семьей их назвать было сложно…

***

      И… каков же итог? Лёша перебрался в Москву, захватив с собой не только один единственный чемодан, куда и поместились все пожитки, собранные за девятнадцать лет жизни в Воронеже, но и свои мечты и цели. В общем и целом, собственное будущее казалось парню вполне себе светлым. А что? Несмотря на то, что один раз оставался на второй год в школе, поступил в один из престижных вузов страны на бесплатное, чем можно и нужно гордиться. Получил долгожданную свободу от деспотичной, меркантильной тётки, что продавала себя за деньги в попытке урвать ещё немного хрустящих зеленой бумагой купюр. Переехал в самую столицу России без посторонней помощи. Да что там… пусть места в общежитии не было, нашёл однокомнатную квартиру, которую снимал — да, она мала, имелись тараканы, свет работал с перебоями, а в душе не было горячей воды, но все же! Пусть все было и не так идеально, как виделось изначально, но все равно… Лёша двигался в верном направлении. До абсолютного счастья, когда воплотит свои мечты в реальность, достигнет поставленных целей, было рукой подать… по крайней мере, так ему казалось. Вот только реальность так и не совпала с мечтами даже с натяжкой. Ведь помимо свободы и учебы нужны были деньги, чтобы на что-то снимать ту самую квартиру, плюс, еда и другие потребности. Лёша, в общем-то, и раньше понимал важность денег и необходимость их зарабатывать, но лишь сейчас столкнулся с настоящей реальностью, что жестоко и с неким неучтенным цинизмом отхлестала его по щекам, приводя в чувства. Работа. Ее попросту не было. Естественно, как и любой провинциал-мечтатель, прибыв в Москву, Степнов стал обивать пороги крупных фирм, однако чуда не произошло. Нигде и никому не был нужен первокурсник с факультета «Реклама и связи с общественностью», даже в качестве курьера или уборщика. Да и если бы парень был бы уже выпускником с экономическим или ещё каким более полезным образованием, то ничего бы не изменилось. Состав работников в таких вот корпорациях уже давно укомплектован — никому не нужны незнакомцы с улицы. Так что, как оказалось, реальная жизнь отличается от фильмов, где все кажется таким простым и радужным — не то, чтобы Степнов и раньше об этом не догадывался, просто надежда на лучшее все равно тлела где-то глубоко внутри. Вот в мелких фирмах и конторах дела обстояли уже лучше. Лёша успел побывать курьером, разгружал вещи на складах, попытал счастье в кафе, в качестве официанта, и даже раздавал флаеры, зазывая к какой-то доморощенной гадалке «Серафиме», от которой за милю несло чем-то спиртным и ещё чем-то таким, от чего аж зубы сводило, да только это не шибко помогло. Последняя надежда была на объявление о том, что в один из пунктов выдачи интернет-заказов был нужен работник. Однако когда Лёша пришёл, оказалось, что объявление было не актуально, ибо уже нашли того, кого искали. Второй был не нужен даже на полставки. Как уже говорилось ранее, Лёша всегда держался подальше от суеверий, глупых верований и прочего, предпочитая твёрдо и прочно стоять обеими ногами на земле — мечты были его собственным личным исключением, стоявшим особняком. И эта острозаточенная «приземленность», которую тому в себе пришлось взрастить, была единственным, за что, по его мнению, и стоило держаться. Но учитывая всю его полосу неудач… Может, его просто проклял кто? А что? Он сам не особо верил во все это, но, казалось, что ещё чуть-чуть и проникнется каким-то особым мрачным мистицизмом. Честно? По мере того, как внутри блекла надежда, с которой парень приехал в Москву, еще внутри него крепла эдакая предопределенность в том, что никакого светлого будущего и никакой достойной жизни не было вовсе, что в конечном итоге ему придётся собрать вещи и уехать обратно. Лёша почти сдался, когда стоял в дождь на улице и раздавал те самые пресловутые флаеры, зазывающие к Серафиме. Собственно, именно в тот день, когда отчаяние и безысходность почти захватили его, а он сам вызвался помочь Серафиме — хотя вряд ли это было ее настоящее имя — убрать зал после ее ухода, все и случилось… наверное. Когда гадалка ушла, Степнов как раз намеревался приступить к обещанному, к уборке, — за дополнительную плату, конечно — но взгляд невольно зацепился за вывеску: «Последний шанс» — именно так называлась это место. Парень и раньше видел это название на тех же флаерах бесчисленное множество раз, но почему-то именно сейчас оно приобрело какое-то своё особое значение. С губ сорвался смешок, с нотками какого-то странного лишь своего собственного безумия и отчаяния. Этот звук, буквально вырвавшийся из него, никак нельзя было сдержать. А все из-за чертовой вывески, которая показалась ему самой настоящей странной и по-своему гротескной насмешкой над ним, над той ситуацией, в которой он оказался, ведомый своими мечтами. Парень, конечно же, не верил, что если зайдет туда, то что-то изменится. Но и не думать об этом по какой-то неясной причине… не мог. Лёша зашёл внутрь под звон колокольчика. С потемневших практически до черноты от влаги волос сорвалась пара капель, но никто это не заметил — попросту было некому, ведь часы работы давно подошли к концу. Парень огляделся, изучая взглядом помещение, в котором за все это время был лишь пару раз от силы. Надо сказать, что с тех пор тут мало что изменилось. Это заведение оказалось чем-то средним между магазинчиком и захламлённой квартиркой какой-нибудь старой перечницы, чем-то даже напоминая ту, где жила его тетка — по крайней мере, Лёша был уверен, что торшер, стоящий в углу, был точно с барахолки. Освещение тут было не слишком хорошее — наверное, его можно было назвать интимным, по глазам не резало, а ещё знатно придавало мистичности окружающему пространство, как, наверное, и планировалось, а ещё скрывало «творческий беспорядок», больше напоминающий самый настоящий бардак. А ещё запах спиртного. Куда же без него? Ведь от Серафимы всегда тянулся этот шлейф. Но здесь… здесь, казалось, воздуха вообще не было, лишь этот запах. И… как и следовало ожидать, ничего не произошло, ничего не изменилось, когда парень перешагнул порог. Впрочем, глупо было ожидать чего-то другого. В гадания не верил, Серафиму считал шарлатанкой, а название ее салона… оно просто звучное с долей таинственности, рождённой потугами маркетинговой жилки, не более того. По крайней мере, Степнов так думал ровно до того момента, пока не нашёл чью-то визитку под столом с хрустальным шаром. На этом жалком куске явно не дешёвого, судя по качеству, картона было написано немного: что принадлежала она компании «euforia», что заведующего по кадрам звали «Куликов Сергей Николаевич», ну, и номер телефона, по которому с ним можно связаться. По правде говоря, вышло довольно-таки символично, учитывая, что Лёша как раз находился в поисках работы. Впрочем, с гадалкой и ее салоном он это не связывал — было бы глупо и наивно с его стороны. Однако визитку в карман положил, причём, как-то нервно и поспешно, словно украл что-то, хотя очевидно, что, забытая кем-то, она уже никому не принадлежала, в особенности здешней шарлатанке. Лёша продолжил уборку, чтобы поскорее закончить с ней и оказаться в своей съемной квартире, где намеревался поподробнее узнать об этой компании. Ну, а что? Вдруг это и правда… его последний шанс?

***

      Лёша сидел за небольшим столиком в своей квартире. Рядом стояла уже далеко не первая чашка кофе. Но сам парень будто бы и не замечал вокруг себя ничего. Все внимание было сконцентрировано вокруг той злосчастной визитки. Степнову так и не удалось найти ничего путного о компании «euforia» в интернете, если не считать короткой и скромной рекламы в виде баннера, на котором значилось: «Интимные разговоры». Ну, и, конечно, слоган: «До рая всего один звонок.» — невероятно глупо и пошло, учитывая контекст, как по мнению Леши. Лично у него позвонить туда желания не возникало. Да и… не было у него проблем с противоположным полом, чтобы утешаться сексом по телефону. Хотя даже тут компания «euforia» приносила больше разочарования, чем чего-то ещё. Ведь это был не стандартный секс по телефону, в котором парень звонит по номеру и слышит по ту сторону завлекающий женский голос, нет. Что тогда? Ну, все и правда рассчитано на парней и мужчин, вот только по ту сторону их ждёт… мужской голос. Иными словами, это «гомо-версия» секса по телефону. И, честно признаться, Степнов до этого момента даже не подозревал, что у геев тоже есть своя такая «служба», точнее, даже и не задумывался об этом. С чего бы? Поначалу, Лёша и вовсе хотел выкинуть визитку, забыть об этой компании, об услугах, которые та предоставляет, и никогда больше об этом не вспоминать. Но почему-то не сделал это. Он вообще как-то упустил тот момент, когда всерьёз стал задумываться о том, не позвонить ли ему туда. Нет, услуги подобного рода ему и даром не сдались — считал себя натуралом до кончиков ногтей. Но тогда… что ему нужно? Учитывая то, что дата, когда придётся платить за аренду квартиры, все приближалась, ему нужна была работа. И, судя по всему, его отчаяние достигло той точки, когда даже работа в такой вот не самой обычной сфере рассматривалась, действительно, как шанс. Поначалу сама идея заработать таким вот способом виделось чем-то грязным, недостойным, попросту мерзким — сразу же вспоминалась тетка, которая примерно таким образом и получала деньги на своё существование. Но это была именно что первая волна, вызванная собственной импульсивностью — стоило ей схлынуть, как Лёша задумался более обстоятельно, стараясь держать собственные эмоции в узде, хоть это и было непростой задачей. В конце концов, не было ничего страшного в том, чтобы побыть эдакой телефонной шлюхой. Да, все равно не очень, как ни крути. Однако ни имени, ни его лица никто не узнает. А то, что звонить будут не девушки, а мужики…. Как будто есть разница! Не в реальной же жизни сексом с ними заниматься, а по телефону особой разницы и нет практически. Конечно, Лёша не знал, как проходил подобный процесс — не особо как-то интересовался до этого — но своё тело, физиологию знал, да и фантазией был не обделен, так что, на самом деле, все это особо сложным не выглядело. Тем более, на подобную работу не требовались ни образование, ни опыт работы, ни квалификация. Работать языком, да? С этим любой дурак может справиться. Позорно? Может быть, но об этом вряд ли кто-то узнает. Степнов догадывался, как относятся к конфиденциальности в таких вот организациях, поэтому за репутацию не волновался. Не на панель же он идет, в конце концов! Глупо… Чем еще себя можно утешить? Ну, проституция — вроде как самая древняя профессия. Наверное, есть чем гордиться даже. К тому же это все лишь на некоторое время. Невольно вспомнилось: «Один раз — не пидорас.». В точку… От этого сейчас почему-то пробивало на нервный смех, но веселых ноток там не было, лишь истерические. Так что, худо-бедно убедить себя, что в критической ситуации можно заработать и на такой сомнительной работе, удалось. В восторге, правда, Степнов не был. Но что тут поделать? Не все обязано было складываться легко и идеально, иногда реальность могла быть жестока, будучи совершенно не похожей на молодежные фильмы и сериалы — с подобным оставалось смириться и двигаться дальше. Парень даже смог убедить себя в том, что это стоит воспринимать как эдакое вынужденное приключение. А его скучной, расписанной, размеренной и самой обычной жизни подобное бы не помешало, хотя начать можно было с чего-то не столь радикального. За окном уже светало — Лёша и сам не заметил за своими размышлениями, как прошла ночь. Парень встал из-за столика, где сиротливо осталась лежать та самая визитка, и медленно подошёл к замызганному окну, стекло которого треснуло прямо по середине — как уже говорилось ранее, квартирка была далека от идеала. Но ему было будто бы плевать. Он подошёл почти вплотную к треснувшему стеклу, наблюдая за восходом. Лёша помнил это состояние в природе с детства и не мог объяснить, почему все именно так. Оно начиналось только ясным утром, чуть раньше восхода солнца, до его первых лучей. Безоблачное небо уже начинало высветляться и медленно, словно нехотя, разбегалось множеством красок и оттенков. Глубокую темно-синюю бирюзу, плавно перетекая из одного цвета в другой, сменял туманный нежно-розовый, постепенно становясь ярким, насыщенным, почти алым… Разом смолкали ночные птицы, а утренние, проснувшись, еще не пели, а словно ждали чего-то. Земля лежала еще темная, незрячая, сумеречная, но уже не ночная. Она медленно просыпалась и тихо избавлялась от ночных, окутывающих ее невесомых покровов. Если дул ветер, то наступал полный штиль. Вместе с птицами все в мире замолкало и становилось оцепенелым, но уже не спящим. Все живое и неживое в единый миг замирало, словно парализованное, и этой неведомой стихии всецело подчинялся и человек. Отчего-то становилось страшно нарушить вселенскую минуту молчания… Степнов не понимал, что происходило с ним в это время, да и не нужно было понимать. Очень важно было прочувствовать это состояние до спирающего горло комка неясной и какой-то высочайшей тревоги, до волны озноба, пробежавшего по телу, до слезы, словно выдутой ветром. Все это происходило не часто, лишь, когда ему случалось в предрассветный час быть уже на ногах и пережить недолгие минуты неведомого спокойствия, такого всегда необходимого. Лёша запустил пятерню в волосы, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянностью, словно парень оказался перед проблемой, которую так просто не решить. На миг подумалось… а что бы сказал отец, будь он жив, окажись вдруг рядом и увидь сына в таком состоянии?

«Я тобой разочарован.»

Всего три коротких и лаконичных слова. Вот только смысла в них сокрыто было гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. И да… это были бы именно эти слова. Лёша был в этом уверен. Любой отец сказал бы, наверняка, именно это, узнай, как решил зарабатывать собственный сын. Вот только ими бы не ограничился… Лёша будто бы видел его в этот момент… словно он был действительно здесь, рядом, не постаревшим ни на день, такой, каким был на той единственной фотографии, что у Степнова от него осталась. Отец бы лишь сжал губы ещё сильнее, от чего те превратились бы в тонкую линию, в то время как в его глазах прочно застыло разочарование — да, именно так.

«Я тобой разочарован.»

Усмешка появилась на губах Лёши. Но она была жесткая и даже какая-то усталая. Воздух с шумом покинул легкие. Степнов прикрыл глаза.       — К черту… — на выдохе, на грани слышимости. Да. К черту это дерьмо… В конце концов, откуда ему было знать, что сказал бы отец? Его у него не было. Да и… Степнов, по правде говоря, никогда не был силён в самокопании, жалости к себе и прочих не самых приятных вещах. Да, происходящее располагало к подобному, но все же… начинать не стоило. Это, в любом случае, не решило бы ни одной проблемы, а лишь усилило бы и продлило внутреннюю агонию — того, что было, и так уже в избытке. Ведь он многое успел за последнее время… окончил школу, поступил в престижный вуз на бесплатное, переехал, нашёл квартиру. Так что… учитывая все это, все было не так уж и плохо, верно? Именно с такими мыслями Лёша вернулся к столику, беря в руки визитку и свой мобильник. Вдох, как перед прыжком в воду. И… Пальцы довольно быстро набрали номер, написанный на картоне — парень словно не давал себе и шанса передумать. Долгие гудки, как своего рода символ ожидания. Вот только… Отвечать на звонок никто не спешил. Степнов бы удивился, но вдруг вспомнил, который сейчас был час. И уже хотел было повесить трубку, сетуя на свою невнимательность и рассеянность, как…       — Слушаю, — по ту сторону раздался густой, глубокий и уверенный баритон. Честно? Лёша даже не знал, от чего именно растерялся: от того, как звучал голос, или от того, что ему вообще ответили. Следующая мысль тоже не блистала особой гениальностью. «А я точно позвонил заведующему по кадрам, а не в саму службу, предоставляющую определенного рода услуги?» — пронеслось в голове бегущей строкой. По его мнению, прозвучавший по ту сторону голос, как нельзя лучше подходил для такой вот работы, а не для кадровика, который обычно представлялся мужчиной солидных лет с сединой и с завидным брюшком. Глупо. Как-то по-дурацки, но… как есть.       — Если Вы продолжите молчать, то я вынужден буду повесить трубку, — эти слова собеседника неожиданно отрезвили. — Дабы не потратить своё и Ваше время впустую.       — Нет-нет, простите… — тут же спохватился Лёша. — Я… Я по поводу… по поводу работы… — почему-то сказать это оказалось гораздо труднее, чем принять само решение.       — Ваше имя?       — А?       — Мой вопрос весьма понятен и прост. Или Вы ещё не до конца проснулись?       — Нет, я… Но честные слова «вообще не ложился» ему договорить не дали. Хотя, надо признать, что его об этом и не спрашивали.       — Как Вас зовут? — повторил свой вопрос загадочный Сергей Николаевич.       — Лёша, — но такая форма собственного имени вряд ли походила для устройства на работу. — Алексей, — на мгновение зажмурился, мысленно кляня себя на чем свет стоит за неуместную рассеянность. — Алексей Степнов. На некоторое время установилась тишина после того, как он назвал своё. Даже подумал, что вдруг проблемы со связью или его телефон сел? Но все было в порядке.       — Удобно ли будет Вам встретиться для проведения собеседования часа через два в кофейне…

***

      Сразу после того вопроса и согласия Лёши разговор был завершён, а собеседование назначено. Слишком просто. Наверное, от того у парня возникли ещё вопросы, которые, к сожалению, так и не прозвучали. И вроде, как уже говорилось ранее, Степнов не был из робкого десятка, никогда не терялся в разговоре с незнакомцами, но именно во время разговора с тем человеком, о котором было известно лишь его имя и где тот работал, на него, будто бы выпрыгнув из темного и позабытого угла, напало косноязычие, не позволяя складывать буквы в слова, а те в предложения. Кафе «Roaster coffee & wine», к слову, по адресу: «Бауманская ул. 7, стр. 1», он знал, хотя и не бывал там ни разу — пусть там и не дорого, однако у него не было лишних денег, чтобы позволять себе выпить кофе в подобных местах, особенно в нынешних обстоятельствах. Но ему ведь и необязательно было там что-то заказывать, верно? Собственно, это и успокаивало Лёшу. А что? Вряд ли его планировали ограбить, убить или сделать ещё что-то нехорошее при свете дня в довольно-таки людной кофейне. Вот только… нервничал Степнов лишь во время разговора и немного после. К собственному удивлению, спокойствие окружило его непроницаемым коконом довольно быстро и резко. Вот он ещё думал о том, что его могли обвести вокруг пальца или и вовсе планировали что-то условно плохое, как вдруг наступил полный штиль. И даже все приближающееся назначенное собеседование не заставляло о чем-либо беспокоиться. Честно? Степнов нисколько не нервничал, хотя вроде как должен был. Да, парень уже прошёл через множество собеседований, поэтому это могло стать привычной рутиной. Однако в этот раз будет не очередная попытка устроиться секретарем, курьером и прочее, в этот раз все иначе — все-таки это «секс по телефону». Поэтому волноваться должен был, но… не получалось. К тому же, Лёша почему-то был уверен, что эту работу сможет получить, ведь если и здесь его не возьмут, тогда… лох и неудачник по жизни, что тут еще скажешь? И лишь на подходе к кафе некоторая нервозность все же была обнаружена, пробиваясь через стенки того кокона спокойствия. В голове вдруг оказалось много мыслей, но они не метались из стороны в сторону, дробя черепную коробку, как было, когда в своё время пришёл на самое своё первое собеседование. Они медленно двигались в голове, сменяя друг друга. Чередуясь? По кругу? Бесконечная вереница? Или рандом? Сложно сказать. Пожалуй, Степнов сейчас не смог бы отделить одну мысль от другой. Голова словно в вакууме. А он… он будто наблюдал за всем со стороны. Странное чувство. Было любопытно, как будет проходить самое необычное собеседование в его жизни — в том, что оно именно таким и будет, Лёша почему-то не сомневался. Какие вопросы ему зададут? Наверное, что-нибудь странное. Вроде: «Насколько вы сильно любите разговаривать по телефону?», «Как долго вы способны это делать?», «Как часто вы пользуетесь этим средством связи?» или что-то ещё в таком ключе. Ещё может быть и такое: «Насколько ограниченная у вас фантазия?», «Как быстро вы приспосабливаетесь к необычным ситуациям?» и «Как у вас с импровизацией?». Предположений были тысячи, но Степнов сомневался, что попал в точку хотя бы один раз со своими догадками. Он совершенно не представлял, о чем его будут спрашивать. Интересно… а есть ли там обучающие программы какие-нибудь или что-нибудь в этом роде? В конце концов, Лёша раньше не занимался ничем подобным. И хоть он и представлял, как все происходило чисто в теории, но на практике — совершенно другой разговор. Вдруг ему будут звонить всякие извращенцы? Хотя… почему «вдруг»? Нет, у парня был хорошо подвешен язык и очень гибкая фантазия, но от курса обучения он бы не отказался, если бы такой, конечно, был. А как будут проходить рабочие смены? Клиенты ему будут звонить каждый день в любое время? Или будет определённый график? Все-таки Лёша ещё и учиться должен, да и время на сон и прочие бытовые потребности очень необходимо, как и время на самого себя. Вроде, по сюжету, у него должно быть что-то типа хобби, на которое он тратил бы львиную долю своего свободного времени. И что, что его пока нет? А если появится? Тогда что? Ответов не было. Положено ли ему выходное пособие? Когда выходные? Будет ли он работать в праздничные дни? Какая зарплата? Есть ли испытательный срок? Будет ли у него возможность подняться по карьерной лестнице? Если да, то кем он станет? Телефонным сутенером? Нужны ли дополнительные навыки? Вопросов было много. Предположений ещё больше. И ни то ни другое не убывало, а только увеличивалось в количестве. Лёша был сильно взволнован, хотя и не до конца осознавал это. Пальцы легли на ручку двери. И с силой сжали ее… до легкого онемения, до побелевших костяшек. Веки слабо дрогнули в какой-то нервно-трусливой попытке моргнуть. Но Лёша сдержался. Лишь позволил себе глубоко вдохнуть и с шумом выдохнуть прежде, чем… толкнуть дверь под тихий звон колокольчика. Камешек в ботинке. Да, именно с этим ощущением, парень переступил порог «Roaster coffee & wine». Словно бы треклятый камешек закатился под пятку, застряв так, что не вытащить. Или не камушек? Как будто внутри Лёши, что как-то нервно и зажато поправил сумку-почтальонку на плече, продолжая свой путь дальше, в нем самом, что-то появилось… и это «что-то» раздражало. Не сильно. Но доставляло дискомфорт где-то на периферии. Хотелось избавиться от этого. Убрать дискомфорт — понятный инстинкт. Проблема состояла не в этом, а в том, что если камушек можно было убрать из ботинка, то от того, что испытывал сейчас парень, не избавиться. Кафе, к слову, оказалось довольно неплохим местом. Посуда и интерьер не вульгарный и вычурный, однако все это явно влетело хозяйке в «копеечку». Планировка зала была просчитана до последнего уголка. Мягкая и беззубая фоновая музыка больше именно что для фона и атмосферы никак не мешала вести разговор — по крайней мере, она не давила, и перекрикивать ее, чтобы собеседник услышал, не придётся. Вышколенные, буквально-таки выдрессированные, официанты со своим: «Добро пожаловать!». В общем, место неплохое. Хотя вряд ли Степнов мог себе позволить нечто подобное в его незавидном положении и весьма стесненных обстоятельствах. Лёша огляделся в поисках того самого Сергея Николаевича. Но даже не представлял, как тот выглядел. Может, он вообще не пришёл? Степнов почему-то был уверен в том, что узнает его сразу. На самом деле, причина столь наивной уверенности была в том, что парень без каких-либо логически-обоснованных и адекватных причин решил, что заместитель в такой организации просто обязан выглядеть ярко и колоритно, сильно выделяясь на фоне серой массы обеспеченных студентов, которых здесь было, как всегда, полно. Видимо, Лёша просто рассчитывал чересчур сильно на свою интуицию в поиске нужного человека в этой безликой толпе, что встретила его внутри. Однако никого колоритного или тем более яркого тут не было и в помине. Зато бросались в глаза вездесущие усталые студенты, которые корпели над лекциями, в то время как другие их же однокурсники громко смеялись и шутили, прогуливая очередную пару тут же неподалеку. В углу притаился никому неизвестный писатель-любитель — исписанные и скомканные листы вокруг него, которые ещё не успели убрать официанты, выдавали его с головой. Скучающая одинокая женщина средних лет сидела за барной стойкой и потягивала какой-то мудреный напиток. Туда-сюда сновали официанты. Наверное, именно таким и должен быть фирменный «коктейль» этого кафе: одинокая женщина за стойкой — одна штука; менеджер с документами вечно погруженный в себя — одна штука, студенты, прогуливающие пары — можно и целую компанию добавить в рецепт; офисный работник — количество не играет большой роли, писатель — в качестве «изюминки» для пикантности, а официантов уже следует добавлять по собственному вкусу. Сергей Николаевич… Честно? Больше похоже на имя очередного преподавателя из универа. Было бы даже забавно, если бы собеседование провел ректор. И смех, и грех… Сергей Николаевич… Нет, понятно, что мужчина, заведовал кадрами и все дела. Но… какой он? Как выглядит? Лёша знал только его имя, номер телефона и должность. Даже в сфере его деятельности парень был не особо уверен. А вдруг тот занимается чем-то ещё? Может, состоит в клубе садоводов-любителей? Или вышивает крестиком на досуге, когда не ищет телефонных шлюх? Звучит бредово, конечно. Но чем не теория? А… А как этот Сергей Николаевич выглядит? Может, у него нос картошкой? Кривые зубы? Уши, как у «Чебурашки»? Или… обычный солидный мужчина средних лет? Есть и такая вероятность, что он какой-нибудь рафинированный красавчик. Опять слишком много предположений. И… снова Степнов сомневался, что хоть с чем-то попал в точку. Мобильный телефон в кармане нетерпеливо и с надрывом завибрировал — Лёша выключил звук и поставил на вибрацию ещё вчера и как-то забыл вернуть все, как было. От неожиданности парень вздрогнул, отвлекшись, наконец, от осматривания всех здешних посетителей, здраво рассудив, что это либо реклама от оператора, либо Сергей Николаевич — в любом случае посмотреть, что от него хотят, было нужно. Поэтому Степнов ловко достал телефон из кармана и уставился в сенсорный экран, одним ловким движением отключив блокировку. Одно входящее сообщение — это если верить выведенному на экран уведомлению. Лёша открыл его.

«Первый столик у окна.»

Степнов оторвался от телефона и неверяще поднял взгляд, уставившись прямиком туда, куда сказали, однако с его места того посетителя мешала разглядеть колонна, из-за чего пришлось пройти глубже в заведение. Честно? По первости, были сомнения в том, а действительно ли это именно он — не так себе представлял этого Сергея Николаевича. Однако, вопреки всем ожиданиям и предположениям Лёши, мужчина лишь медленно кивнул на удивленный и не верящий взгляд парня, ясно давая понять, что он именно тот, кто нужен. Дважды приглашать Степнова не пришлось. Просто через мгновение он уже сидел на стуле напротив Сергея Николаевича, а сумка-почтальонка поясом была зацеплена за спинку стула, больше не отягощая плечи своего владельца. Руки нервно сжимались в кулаки, да и сам парень был какой-то дерганный. Сразу видно — нервы. Мужчина пока не спешил ничего говорить, лишь отложил окончательно газету, которую читал до этого момента, в сторону, подарив будущему работнику возможность рассмотреть себя «в деталях», так сказать. Естественно, Лёша тут же ею воспользовался. Насчет роста судить было трудновато. Но, в целом, судя по рукам и узости плеч, мужчина был жилистым, крепким, но явно не являлся большим любителем тренажёрных залов в попытках нарастить мышечную массу. Чёрные, как смоль волосы, пострижены, но легкая проседь все равно была заметна. Больше всего внимания притягивал, как ни странно, нос. Он не был картошкой, как глупо предположил в самом начале Степнов. Скорее, это был клюв, точнее, похож тот был именно на нечто такое… хищное. В принципе, весь этот мужчина виделся хищником, если можно так выразиться. Даже деловой черно-белый костюм был хоть и простоватый на вид, но явно не с блошиного рынка… нисколько не смягчал впечатление. Жил Сергей Николаевич явно в достатке, если не больше. Лёша уж точно не подсел бы к нему просто так по доброй воле. Секс по телефону? Парень бы поставил все свои имеющиеся деньги на то, что этот человек, скорее всего, в похоронном бюро, а не в сфере, которая предоставляет столь специфические услуги.       — Алексей Степнов, верно? — уточнил мужчина, правда, посмотрел он при этом на парня, как на предмет мебели, почти безразлично.       — Ве… Верно, — быстрый кивок, пожалуй, даже слишком поспешный, выдающий явное внутреннее волнение, которое плохо удавалось сдерживать. — А вы… Вы Куликов Сергей Николаевич?       — Да, — кивок.       — Откуда ты узнал о нас? — спросил мужчина. — И почему решил устроиться именно к нам? — пожалуй, именно после этих двух вопросов Степнов понял, что собеседование, наконец, началось. Невольно вспомнились опросы, в которых парень участвовал пару раз и где получил бесплатную упаковку печенья. Там тоже был этот вопрос: «Откуда вы о нас узнали?». Правда, там ещё были и варианты ответов, из которых можно было выбрать. Тут же варианты ответа не предлагались, поэтому Лёша не был уверен, что: «нашёл визитку с вашим именем и телефоном под столом с хрустальным шаром» — прозвучит странно и глупо. Но, с другой стороны… А что ещё, кроме этого, он мог сказать? Второй вопрос лёгким тоже не был. Все-таки на это собеседование он пришёл от безысходности. Однако Степнов не был уверен, что такой ответ обрадует Сергея Николаевича. Может, для парня профессия телефонной шлюхи и была позорной, на которую можно согласиться только в самой крайней нужде, но об этом явно не стоило говорить тому, на кого он собирался работать в ближайшем будущем.       — На самом деле, узнал о вас чисто случайно. Просто, видимо, кто-то обронил вашу визитку, а я нашёл… Возможно, и не подобрал бы ее, но мне… мне очень нужна работа, — Лёша решил, что честность будет лучшей линией поведения в конкретной ситуации, хоть и опустил деталь с хрустальным шаром, как несущественную. — Я много чего перепробовал. Был курьером, листовки раздавал… Работы много, а зарплата копейки. Мне надо платить за квартиру, да и еда тоже денег стоит…       — Спасибо за честность, — хотя по выражению лица мужчины нельзя было даже предположить, что он рад или тем более благодарен. — Учишься? Если да, то где? — ещё два вопроса.       — МГЛУ. На факультете «реклама и связи с общественностью». Первый курс, — ответ получился каким-то рубленным. — Я на дневном, — поспешил уточнить Степнов, когда понял, что вопрос задали, скорее всего, для того, чтобы предположить, в какое время он сможет работать.       — У тебя нет родственников в государственных структурах? — какой-то странный и даже подозрительный вопрос.       — Насколько я знаю, нет, — парень снова выбрал честность. — Родители погибли в автокатастрофе, когда я был ещё ребёнком. Жил с маминой сестрой в Воронеже. Она нигде официально не работает, насколько мне известно, — отчитался за всю семью Лёша. Парень плохо представлял, зачем все это необходимо знать Сергею Николаевичу, но надо, так надо. Скрывать Степнову, в любом случае, нечего. Никаких родственников в государственных структурах он не имел. Да и знакомых с друзьями у него там не было, в чем он искренне признался мужчине.       — Что насчёт личной жизни? — продолжил допрос мужчина.       — А… — видимо, Лёша уже был готов отвечать на какой-нибудь вопрос, который, по его мнению, должен был быть следующим, но подавился собственным ответом. — Что? Личная жизнь? — этого он точно не ожидал.       — Да, — кивок. — Девушка? Невеста? Дети? — невозмутимо продолжил он. — Может быть, парень? Или любимый кот, на которого в будущем планируешь оформить все имущество?       — Я… я сво… свободен… то есть холост, — ответ дался ему тяжело. — Сейчас… сейчас у меня никого… никого нет. Детей тоже нет, — зачем-то добавил он то, что, в принципе, и так было ясно. — И домашних животных тоже нет. У меня аллергия на кошек, точнее, на их шерсть, — некстати вспомнилось вдруг, что есть ещё лысые кошки и те, что специально для аллергиков. Странно, но вопрос про личную жизнь как раз-таки входил в список логичных и допустимых. Как предположил сам Лёша несколькими мгновениями позже, работники подобной организации должны быть свободны. Личные отношения на такой работе будут только мешать — так объяснил все себе он. Вот поэтому Сергей Николаевич и спросил про личную жизнь. А что? Вполне все логично и адекватно, как считал Степнов. Единственное, что немного раздражало парня, это то, что Сергей Николаевич практически не менялся в лице. И ладно бы если он задавал простые базовые вопросы: «Имя?», Возраст?»! Но все было не так. Мужчина давно перешел на личное, однако при всем при этом он продолжал смотреть на парня, как на предмет мебели, который даже не был уникальным, скорее, являлся просто посредственностью. И это… раздражало.       — Хорошо, — очередной кивок. — Куришь?       — Не курю.       — Пьешь?       — В компаниях, если есть повод, — ответил Лёша.       — Пробовал наркотики?       — Нет, — покачал головой из стороны в сторону парень. Наркотики он не пробовал еще ни разу, да и не планировал как-то, будучи не готовым столкнуться с последствиями столь опасного «развлечения», а в том, что они будут, парень не сомневался. Поэтому, отвечая на вопрос, Степнов не врал и был предельно честен, как было и с другими вопросами. Только… он не понимал, как мужчина напротив может так просто поверить ему на слово. Или тот задавал все эти вопросы чисто для галочки? Странно, как ни посмотри.       — У тебя были приводы? — допрос продолжался.       — Нет.       — Отлично, — прозвучало не как точка в разговоре, скорее, как запятая. — Думаю, нам следует ненадолго прерваться, — неожиданно, если учитывать то, что допрос, похоже, был в самом разгаре. — Как думаешь? — вопрос, заданный безразличным тоном, прозвучал как риторический.       — Я… Я… — наблюдая за тем, как Сергей Николаевич подзывает официанта, Лёша же отчаянно пытался взять себя в руки и ответить на вопрос, хотя тот, похоже, совершенно не нуждался хоть в каком-либо ответе.       — Один коретто, пожалуйста, — после этих слов он вновь взглянул на парня. — А ты что будешь?       — Я… Я буду стакан воды, — ответил Степнов, решив, что просить что-то другое — просто наглость.       — Один эспрессо и… — мужчина сделал вид, что не слышал и слова из того, что сказал парень. — Как ты относишься к сладкому? — снова поворот головы в сторону Лёши.       — Лю… Люблю, — кажется, он не совсем понял, к чему был этот вопрос, но все равно ответил.       — Эспрессо и штрудель моему спутнику, — подвел итог Сергей Николаевич.       — А… Я… Я хотел во… воды… — Степнов, похоже, был окончательно сбит с толку, раз даже говорить связно у него уже не получалось.       — Раз ты так настаиваешь, — пожал плечами мужчина. — И еще стакан воды. Это все.       — Спасибо за заказ, — официант вежливо улыбнулся. — Скоро все будет готово. Подождите немного. Заказ действительно был на столе уже через пятнадцать минут — для подобной кофейни это даже слишком быстро. Лёша привык, что в кафе приходится ждать полчаса для того, чтобы тебя обслужили. Так что сегодня, как рассудил парнишка, им ещё повезло. Только вот… эти пятнадцать минут все равно казались бесконечно долгими. Почему? Да потому, что Сергей Николаевич, похоже, предпочёл хранить молчание, пока не выпьет свой кофе с коньяком, который и заказал. Решив, что если продолжение допроса и будет, то явно не сейчас, Лёша несмело приблизил к себе чашечку кофе.       — Ты девственник? — спросил внезапно мужчина, когда парень только отхлебнул свой кофе, но ещё не проглотил. Степнов на это ничего не ответил, просто не смог. А все из-за того, что он подавился и зашёлся оглушительным кашлем, в попытке прочистить собственные дыхательные пути. Естественно, говорить в таком состоянии было крайне затруднительно. Однако Сергей Николаевич и бровью не повёл, словно ожидал чего-то подобного. Он даже не отстранился, чтобы уберечь свой костюм от маленьких кофейных пятен, будто бы зная, что до него не долетит ни капли, как бы студент напротив ни старался. Его ничуть не смутил тот факт, что вопрос был слишком личным. Судя по всему, для Сергея Николаевича он был одним из бытовых — все равно, что спросить о погоде. И… Мужчина, действительно, ждал ответа.       — Я… Я же сказал, что у меня… что у меня никого нет, — проговорил Степнов осипшим голосом, как только закончил кашлять.       — И что? — он сделал глоток кофе. — Это утверждение автоматически делает тебя девственником или наоборот?       — Нет, но… — растерялся. Если вопрос про наличие или отсутствие «второй половины» Степнов ещё мог как-то объяснить. То вопрос о том, являлся ли он девственником или нет, не имел никаких объяснений, ни единого основания для того, чтобы вообще прозвучать. Слишком личное — именно так все виделось парню. Зачем это?..       — Так девственник? Или нет? — повторил мужчина.       — Да не девственник я! Не девственник!!! — не выдержав, громко заявил Лёша. — Неужели это так важно?! Пожалуй, даже слишком громко. Посетители кафе стали оглядываться и перешептываться. Видимо, внезапно тонкая душевная организация большинства не выдержала слова «девственник». Лёша не особо смутился, ведь ещё пару минут назад собравшиеся здесь не были окультуренными неженками — прямо оборотни какие-то, правда, даже для них превращение оказалось чересчур быстрым. Впрочем, Сергей Николаевич тоже не смутился. Хотя… с чего бы? Он же сам и спросил про это. Сам. Так что, его спокойствие и безразличие были вполне ожидаемы. Степнов вообще сомневался, что существовало хоть что-то, что могло бы выбить этого невозмутимого мужчину из колеи, удивить или, тем более, смутить.       — С парнями спал? — следующий вопрос. — Ну, или с мужчинами, — причем, это звучало так, словно Сергей Николаевич и правда говорил о погоде или чем-то подобном.       — Нет… — Степнову казалось, что в этот момент у него покраснели от смущения даже уши.       — Для меня это не важно, — просто ответил он. — Считай, что я про опыт работы спросил. Лёше даже сказать на это было нечего. С одной стороны, мужчина перешел все границы и затронул то личное, что его совершенно не касалось. С другой же стороны, этот вопрос и впрямь можно понимать, как тот стандартный и базовый, что про «опыт», особенно, если учитывать сферу будущей деятельности — почему-то это не пришло в голову сразу. И вот тогда… Обижаться было, откровенно говоря, не на что. Он должен был прозвучать. Именно поэтому Степнов и заткнулся, проглотив собственное возмущение.       — Четкого графика нет, — видимо, тема с девственностью парнишки была исчерпана. — Главное, не отключать телефон и отвечать на звонки. Это проблема?       — Я постараюсь… да. Смогу, — после недолгой задумчивости решительно закивал Лёша.       — Отлично, — а вот это уже прозвучало, как итог. — Вообще-то это все, что я должен был и хотел спросить. Поэтому… — небольшая пауза. — Если ты действительно хочешь получить эту работу, то я не вижу ничего, что бы тебе могло помешать. Все еще хочешь работать у нас? — видимо, далеко не каждый в конечном итоге соглашался или это просто так показалось, Степнов не знал. Наверное, многие бы после этого уточняющего вопроса задумались бы, соглашаться на эту работу или нет. Поначалу-то все представлялось достаточно образно, а тут уже после допроса уже точно знаешь, чего именно от тебя ждут, и как-то все уже не образно, не так легко, как казалось на первый взгляд. И в любой другой ситуации Лёша отказался бы и пошёл на попятную. Но… не в этот раз. Это уже не просто шанс заработать побольше денег. Да, позорно. Не каждому расскажешь подобном заработке. Но… это же вызов, мать его так! И… Лёша его примет.       — Да, — сказано было на удивление твердо.       — Прекрасно, — цокнул языком мужчина. Хотя, на самом деле, это слово было явно для галочки. Особой радости Сергей Николаевич от согласия парня не испытывал, как, впрочем, и огорчения — лицо так и осталось безразличным. Похоже, ему было попросту все равно. Правда, Лёша сомневался, что в такую организацию выстраивались целые очереди, желающих поработать телефонными шлюхами, ребят. Может, от силы набиралось двое-трое в месяц, хотя Степнов и не знал точную статистику, не мог знать, но предполагать он был все еще способен. Исходя из всего этого, Сергей Николаевич многое потерял бы, если бы парень сказал свое «нет». Однако, несмотря на это, мужчина не обрадовался согласию. Почему? Не мог же он думать, что в легкую найдет кого-нибудь другого на замену? Тогда… ему просто плевать на то место, где он работает? Но… как можно не беспокоиться о собственном бизнесе, пусть он там всего лишь заведующий по кадрам? Это странно. Или это Степнов чего-то не знал? Однако, пока Лёша возмущался по поводу полной безэмоциональности своего работодателя, тот шустро раскрыл кейс и достал оттуда пухлый белый конверт, который положил прямо перед парнем.       — Это… Это деньги? — всерьез испугался Степнов, хотя, по сути, бояться было нечего.       — С чего вдруг? Ты пока не заработал ни гроша, — ответил Сергей Николаевич. — Там телефон с сим-картой, куда клиенты звонить будут, — объяснил он. — Также банковская карта, на которую будет приходить зарплата. И брошюрка, в которой записаны разного рода «полезные советы», — сказал он. — Примерный тариф оплаты твоего труда ты найдешь в той самой брошюрке вкладышем. Может показаться, что мало. Но это лишь на неделю испытательного срока. Продержишься неделю — заключим договор. Это все. Надеюсь, проблем не возникнет, и убытков ты не принесешь. Удачи, — звучало не только как напутствие, но и как своеобразное «до встречи». После этого Сергей Николаевич резко встал. Оказывается, вместе с конвертом он вытащил еще пару купюр, которые оставил неподалеку с пустой чашкой, где раньше был его кофе, разбавленный алкоголем, расплачиваясь тем самым за двоих. И… Он ушел, не попрощавшись, оставив Лёшу одного. Что примечательно… Стакан воды так и не принесли.

***

      Только оказавшись в своей квартире, надежно скрывшись от всех за закрытой дверью, Лёша осознал, насколько он устал. Пожалуй, если даже почувствует запах гари и осознает, что квартира объята пламенем, не сможет банально сойти с этой кровати. Благо, сегодня был выходной и никуда идти было не нужно. Еще вчера парень был уверен, что ему придется уехать в Воронеж, а теперь что? Теперь у него испытательный срок в службе «секс по телефону». Скажи Степнову кто-то еще тогда, когда он только собирал вещи, боясь опоздать на поезд в Москву, как именно сложится его жизнь дальше, одарил бы этого глупого человека нечитаемым взглядом, а после для верности ещё бы пальцем у виска покрутил, может быть, даже разразился бы целой лекцией на тему невозможности подобного. Когда все это началось? Наверное, правильным ответом будет… «когда нашел ту самую визитку под столом с хрустальным шаром». Но это не совсем так. Хотя тут, пожалуй, сам вопрос не совсем верен. Когда все пошло не так, неправильно? Да, так точнее. Ближе к сути. Казалось, что все началось гораздо раньше, чем это можно было заметить, от того Лёша и не обратил внимание, и все пришло к тому, что происходило прямо сейчас, как к некому закономерному итогу той цепочке событий, которую толком даже не удавалось отследить, разобрать ту на звенья и все понять хотя бы для самого себя. Конверт Степнов так и не распечатал. И вроде еще не так давно мог продержаться пару суток на ногах без сна, но сегодняшний разговор с тем Сергеем Николаевичем будто бы вытянул из него все силы. И вот сейчас, лежа в кровати, хотя за окном было все еще светло, пытался запоздало понять, как вообще докатился до всего этого. Лёша попытался вспомнить все до деталей, что произошло на той встрече в кафе. Но все сохранилось в голове лишь фрагментами. Парень в жесте отчаянного бессилия взъерошил свои волосы, издав приглушенный стон. Голова никак не хотела работать, собирая из имеющихся кусочков паззла хоть какую-то картину. Дисциплинированный разум лишь твердил о своеобразной ошибке в системе, ведь данных словно бы критически не хватало. Кулак с силой впечатался в подушку так, словно та и была его врагом, который отравлял жизнь и мешал думать. Внутри тлела уверенность, что он еще сильно пожалеет обо все этом…