Тёмный [Аномальный] Лес (Ремейк)

Город Москва. Великий и никогда не спящий город, стоящий на семь холмов как и древний город Рим и обладающий некой красотой, своей эстетикой, манящий изучать все подробности о том, как этот город переживал трудные времена: под протяжной игой татаро-монголов, под польской короной, под наполеоновским натиском, но только в момент входа Наполеоном в этот город Москва была сожжена русскими солдатами под командованием Кутузова, чтобы захватчикам не достались им город и припасы. Немцы, конечно, и тоже пытались взять Москву во время одной ужасной войны — Великой Отечественной, но было безуспешно. В самом центре у Москвы-реки рядом благородно стоит Московский Кремль, сердце России. Кирпичные красные стены, словно древние стражи возвышаются над главной рекой, вечно храня память о многих событиях и войнах, царях и победах. А каждая башня и каждый камень дышит историей, словно оживая в лучах закатного солнца. Но стоит побыть немного реалистом, что несмотря на красоту, иногда абсурдны постоянные изменения инфраструктур и строительства жилых зданий. Плохая экология, дорогое жильё, и огромные пробки частями портит впечатление приезжих из других городов для заработков и туристов. Воробьёв вспомнил свой родной небольшой городок. Да, в его городе были свои проблемы, но не настолько, как в огромной столице. Сидя в дорогущем такси на заднем сидении, он посматривал через окошко на этот ночной город, на строящиеся новые здания и разрушения каркасных и кирпичных пятиэтажных домов. Нередко встречается на некоторых улицах замена бордюров у дороги, свет фонарей которых указывает на их работу. — А зачем они меняют бордюры в зимний сезон? — поинтересовался Воробьёв. — Это так каждый год, — пожал плечами Петров. — Чтобы мы были дальше в хорошем настрое, смотря на нашу ухоженную столицу. — Обычно такие бордюры могут максимум на пять-десять лет по гарантию лежать нетронутыми… — Это верно. Слегка осваивают бюджет. — саркастично сказав, кивнул Петров. — Вспомнилось, что последний раз, когда я был в Москве, было года так два назад. Отправлялся туда в отпуск на неделю. — Сходить бы на Красную Площадь, взглянуть на это всё… — Сходишь. Для начала доедем до гостиницы Балчуг Кемпински, один из дорогущих гостиниц. Пятизвёздочный между прочим. — Дорогущих? — удивлённо взглянул на Петрова. Воробьёв сам не думал, что будет на пару дней проживать в Москве, в дорогом пятизвёздочном гостинице. — Это далеко? — Ближе к Кремлю, окна наших номеров будет с открытым видом на эту красоту. — Бог ты мой… — Что? Впервые побываешь в такой роскоши? — Петров, улыбнувшись, повернулся к Воробьёву. — Да в том то и дело. Когда я сам в отпуске был, я возвращался в свой родной город, ведь там у меня есть знакомые мне люди. — Понимаю… Может быть, если будет возможно договориться, буду дистанционно пообщаться с отцом. Может и с Олей. А если ещё будет возможность получить отпуск, то мигом отправлюсь в город за отцом и сестрой. — А вот у меня родители… не были счастливы. Отец пил и с девушками возился, мать орала на него. Даже дрались иногда. Это продолжалось до тех пор, пока не поступлю в универ на химика после окончания школы с отличием. — У меня тоже родители были в не очень хороших отношениях, я инстинктивно обнимал свою сестру каждый раз, если они громче всех орали и бранили, когда мы были в посёлке. — Петров вздохнул. — Ну да ладно. Скоро приедем в этот отель.

Мимо проезжая Болотной площади, когда проехали Малый Каменный мост, по самой Болотной улице, дорогое такси развернулся в сторону улицы Балчуг и за несколько секунд приезжает на этот дорогой многоэтажный отель — давно бывшего доходного дома времён империи. Фасад этого отеля будто бы сочетается с классической строгостью и частично современной элегантностью. Но первое, что бросается в глаза — это вокруг несколько роскошных иностранных автомобилей, которых могут себе позволять только элита и даже тех, у кого больше денег. Воробьёв, выйдя из салона такси следом за Петровым и взяв чемодан со своими вещами, с удивлением осматривался вокруг. — Идём, Вань. Нам ещё отоспаться, чтобы завтра на корпоратив идти. — откликнулся Петров, когда Воробьёв искал взглядом своего белобрысого приятеля. Войдя в здание, Воробьёву бросается в глаза мраморный, будто бы отполированный до блеска пол, мягкий свет люстр, напоминающих старинные канделябры, и воздух, наполненный ароматами дорогих духов, цветов и свежесваренного кофе. Следом за Воробьёвым зашли и его несколько коллег из различных отдел, среди них которых маячится Юрий, как ему кажется Петров. Воробьёв и Петров подошли к администратору и предъявили ему документы, подтверждающие личность, а именно свой паспорт. Бегло осмотрев их паспорта, администратор указал Воробьёву и Петрову где их ранее забронированные номера. Поблагодарив, они поднялись по лестнице и, дойдя до их номеров, зашли туда. Петрову достался люкс, уютный роскошный номер в отеле с видом на Московский Кремль с храмом Василия Блаженного. Воробьёву пусть и не люкс, но вполне тоже уютный номер для такого научного сотрудника и помощника Петрова. Петров достал свой конверт из своей сумки и вновь поглядел на приглашение. Корпоратив начнётся завтра вечером, в без тридцати шесть. Сунув приглашение обратно в сумку, он пошёл в ванную и там, раздевшись, начал принимать душ как раз перед сном и перед завтрашним днём, который предзнаменовывает начало двудневного отпуска. Вернувшись и переодевшись по-быстрому, он лёг на кровать и уснул.

***

Задолго до отправления на корпоративную вечеринку, Петров несколько часов прогуливался по Репинскому скверу в Болотной площади. В центре сквера располагается большой каток, где дети и взрослые катаются по люду. Петров немного улыбался, глядя на эту идиллию. Вспоминает своих родителей и Олю, которые катались на коньках, и сам не прочь попробовал кататься, но получалось у него неудачно. И только благодаря матери он более-менее научился нормально кататься. Для Петрова кажется знаком, что первым делом надо восстановить связь с ними из-за своей полной занятости на работе. А Воробьёв шёл на Красной площади осматривал с изумлением на Кремлёвские стены с мавзолеем Владимира Ильича и на Спасскую башню. Ему удостоилось видеть вживую само сердце России, до этого он видел множество фотографии с центром и упоминаний. Однако людей он посматривает странно, ему чужды их менталитет, говор, сленги. Люди куда-то спешат, все друг-другу особо не здороваются. За несколько часов пешей прогулки ему даже начинает казаться всё искусственным, фальшивым чем в родном городе, а цены ему даже казались заоблачными, может быть даже грабительскими для работника секретной организации. Взглянув на время, Воробьёв поспешил в отель. Через час им предстоит быть на корпоративной вечеринке. Вернувшись в отель, оба немного со спешкой переоделись как подобающее к корпоративу, выйдя на улицу они ожидали машину с личным водителем, который поведёт на нужный адрес. Через пять минут водитель приехал, Петров и Воробьёв уселись на заднее сиденье и тронулись.

***

— Господи, я не могу! — воскликнул Воробьёв снимая с себя пиджак. — Он жмёт! Кто придумал такие узкие пиджаки. Как в принципе человечество додумалось до этого и не остановилось на лабораторном халате. — Пиджак пришёл к нам из военно-морского флота… — Петров деловито поправил галстук-бабочку. — А зачем моряки это придумали? Тем более такие узкие. Самое то, чтобы бегать и пушки перезаряжать! — Иван снял также и жилет, оставшись только в белой рубашке. — Без жилета хорошо? — Капитаны пушек не перезаряжают! — Петров внимательно посмотрел на друга. — Нет, этот комплект только с жилетом. Воробьёв шумно вздохнул от огорчения и снова надел на себя весь костюм. Ему было ужасно неудобно в нём: тело сковано и ужасно жарко, руки к верху просто так не вскинешь. Иван уже мечтал о том моменте, когда он снова наденет родной лабораторный халат. — Этикет… — Иван старательно застёгивал пиджак. — Зачем нужна вообще последняя пуговица, если её нельзя застёгивать? — Традиции… — Традиция просто так тратить пуговицы, которые никто не застёгивает. Это тоже самое что строить дома, в которых никто не живёт, — Воробьёв отвернулся к окну и посмотрел на людей за ним. Каждый в делах, каждый в заботах, каждый куда-то спешит. — Не нравится мне этот город… — Почему это? — Всё тут какое-то… искусственное что-ли? Люди бегут, спешат куда-то, а в глазах ничего как будто нет… Да и не покидает меня ощущение, будто где-то нас обманули. — Это ты про что? — Да про всё… Как будто здесь есть всё, но одновременно нет ничего… Людей много, а вот, опять же, смотришь на них, а это как будто и не люди вовсе… Денег много, а тратятся… на простую глупость… — А-а-а… понятно… — засмеялся Петров. — Я это тоже замечал. Назвал такое состояние «синдром провинции». Ты просто сравниваешь свой город с Москвой. И, конечно, разница огромная… Но ты быстро привыкнешь, месяцок и не будешь замечать никаких странностей. — Ха, «синдром провинции»… Какое название ты придумал. Не хочешь написать статью об этом синдроме? — Я не социолог… Да и боюсь люди меня неправильно поймут, тем более что нам с нашей работой, нужно быть тише воды, ниже травы, — Антон махнул рукой и посмотрел на часы. — Поэтому корпоратив проходит в одном из самых дорогих ресторанов Москвы. — Ага, надо же нашему начальнику перед кем-то похвастаться своей зарплатой. — Заработной платой… Мне бы такую плату… А то, говорят, нам премиальные могут сократить, — Воробьёв утёр вспотевший лоб платочком из нагрудного кармашка, а затем спрятал его в брюках. — Да что ты так переживаешь насчёт денег… — Ты-то начальник отдела. — Ага, фигушки мне, а не зарплата, — Петров поводил пальцем у носа Ивана. — Так, всё, хватит разговоров. Мы приехали! Машина остановилась у края проезжей части. Воробьёв хотел было дёрнуть ручку дверцы, но Петров осадил его. Дверь открыл шофёр. Иван вышел из машины и краем глаза взглянул на шофёра: молодое, но понурое лицо на котором читалась полная отчуждённость от того, что сейчас происходит., пустой взгляд потускневших голубых глаз. Воробьёв прошёл вперёд и обернулся, дожидаясь Петрова, его невольный взгляд упал на машину. «Покатаюсь ли я ещё на такой?» — спросил у самого себя Воробьёв. У старинного здания стоял мрачный охранник. Он облокотился на стенку и, натянув шапку на глаза, дремал, периодически шмыгая носом. Когда двое подошли к двери, он поправил шапку, нахмурился и преградил им дверь. — Приглашение, — мрачно прохрипел он. — Вот-вот! — Петров предъявил бумажки, Воробьёв повторил за ним. Увидев приглашения, охранник отошёл в сторону и снова натянул шапку на глаза. Антон подтолкнул Ивана и оба зашли в большие стеклянные двери и обоим в нос ударили сотни различных запахов. Воробьёв вздохнул полной грудью, чтобы наполнить чудесным ароматом свои лёгкие. В воздухе витали нотки большого количества мяса, а также, алкоголя, который присутствовал в ещё больших масштабах. Иван невольно вспомнил своё нищее детство, когда он даже и думать не мог о том, что где-то будет существовать такая роскошь, и уж тем более ему не пришло бы в голову то, что он будет в этой роскоши находиться. Ресторан изнутри был огромен: двухэтажное здание с огромной винтовой лестницей из резного дерева, которое было украшено золотом, повсюду на стенах различные картины, а пол выложен паркетом из красного дуба, а под потолком висела огромная люстра, почти полная копия той, что висит в Большом Театре. — Этикет выучил? — Петров ткнул Воробьёва локтем в бок. — Челюсть подбери! — Ну тебя! — Иван отшатнулся ближе к стене. Гостей было уже прилично много. Николай Сергеевич встречал всех гостей около входа, он был одет в идеально белый смокинг. Рядом с ним в роскошном вечернем платье красного цвета стояла Полина Морозова. Антон сразу подметил то, что хоть и на её лице играла весёлая улыбка, но взгляд был сильно уставшим и немного потухшим, а также то, что платье старательно скрывала её грудь и плечи. Увидев Петрова она сильно развеселилась. — Здравствуйте, Николай Сергеевич! — Петров протянул руку своему начальнику и крепко её пожал. — Здравствуйте, Николай Сергеевич! — Воробьёв повторил рукопожатие. — Здравствуйте, Антон Борисович, Иван Яковлевич, здравствуйте! — Николай Сергеевич широко улыбнулся. — Рад видеть вас у себя на вечере. — Я тоже рад вас видеть. Хочу поздравить Вас с юбилеем, и пожелать Вам долгих лет жизни, а главное: счастья, здоровья, и чтобы вы навсегда остались нашим начальником! Это вам подарок от всего исследовательского отдела! — Антон протянул начальнику пакет с подарком. — Большое спасибо. — Антон! — радостно взвизгнула Полина, когда Петров повернулся к ней. Антон тут же взглянул на руку, кольца нет, значит, уже развелась. Петров взял её руку и элегантно поцеловал, заставив Морозову сильно покраснеть. — Здравствуйте, Полина Александровна… — Петров широко улыбнулся. — Прекрати! — шутливо произнесла женщина. — Проходите на второй этаж, скоро начнётся застолье. Как только прибудут все гости, — сказал Николай Сергеевич. — Полина, будь добра, проводи гостей. Они втроём отошли в сторону. Полина тут же немного обняла Антона. — Антон, сколько лет, сколько зим! — восторженно воскликнула она. — Да… когда мы последний раз виделись? Кажется ты была беременна первенцем… Воробьёв шёл чуть поодаль, не решаясь познакомиться. Сильное волнение не давало ему заговорить с ней. Он вспоминал её многочисленные концерты, как сольные, так и в составе оркестра. Когда она играла не одна, то Воробьёв напрягал свой мозг, пытаясь слушать только скрипку среди прочих инструментов. Когда же она играла одна, то он прикрывал глаза и наслаждался звуками любимого инструмента. — Алёна очень хотела бы познакомиться с тобой! — Кстати, про познакомиться. Это Иван Яковлевич Воробьёв — мой помощник и очень хороший друг, — Антон указал на шедшего позади Воробьёва. — З-здравствуйте, — тяжело дыша сказал Иван. Тот хотел было сам познакомиться, но всё никак не решался, только оглядывал Полину, а точнее её лицо, которое не смотря на её совсем не юный возраст, так и осталось молодым. — Здравствуйте, Иван Яковлевич. — Я бывал на ваших концертах… — у Воробьёва в горле пересохло, — вы великолепно обращаетесь со скрипкой. — Большое спасибо! — Морозова шумно выдохнула и натянула улыбку, видимо это ей говорит не первый гость. Они поднялись на второй этаж и остановились около стола с закусками. — Антон, ты ещё не женат? — спросила Полина поправляя своё платье, прежде чем сесть на мягкий кожаный стул. — М-м-м… нет… — Петров сжал губы и посмотрел на мимолётную улыбку Воробьёва. — Работа не располагает к такому… — Некоторым работа не мешает, — Воробьёв стёр улыбку и также сел на стул. — Мне мешает, — Антон взял тарталетку со сливочным сыром и креветкой и откусил половину. — М-м-м… в этом году на сливочном сыре экономит. А у тебя как работа? — Работа… Там выступлю, здесь сыграю, иногда могу выступать на таких же закрытых мероприятиях… — Морозова задумчиво закатила глаза. — Платят, ну, достаточно для содержания детей… — А… — Антон осёкся… О Пятифане сейчас говорить не стоило, но он решился. — А алименты? — Антон, Господи, алименты! — горько засмеялась Полина. — Какие алименты? Ты Пятифана забыл? — Его забудешь… — тихо проговорил Петров, вспоминая все выходки Пятифана, свидетелем которых он невольно стал… — Как его тогда не посадили? — Не знаю, лучше бы посадили… Раньше бы от кольца избавилась, — Полина осмотрела свой безымянный палец, на котором раньше было обручальное кольцо. — И фамилию сменила… Пораньше… Воробьёв сидел тихо и только слушал разговор старых друзей. Он хотел было задать вопрос и вновь восхититься игрой Полины на скрипке, но тема быстро сменилась. — А как твоя семья? Как Оля? — У мамы с отцом, слава Богу, хорошие отношения. Оля… Ох Оля… Последний курс универа и… работа… Даже жених у неё нарисовался, но! Но я, конечно же, возьму летом отгул и приеду к ним, познакомлюсь с ним, оценю как следует… — Не стоит, — Полина элегантно махнула ладонью, — Оля девочка умная, гораздо умнее нас с тобой, если бы мальчишка не был бы ей по душе, она бы с ним даже не заговорила. — Люди могут ошибаться… Совсем не факт, что он такой хороший, каким она мне его в письмах рисует, — Петров посмотрел на нервничающего Воробьёва и решил ему помочь наладить контакт с Морозовой. — А ты, Вань, поедешь к своим родственникам? — А? — Иван перестал витать в облаках. — Поедешь к своим родственникам? — Да, нужно к матушке съездить… Из толпы людей появился Юрий, одет он был примерно также как и другие, но с некоторыми отличиями: рукава были чуть короче края пиджака, сам же пиджак идеально сидел на его белой рубашке, к пуговице жилета была прикреплена цепочка от карманных часов, шею украшал пышный галстук цвета пиджака. Корхонен отошёл от какой-то женщины, поцеловав ей при этом руку. Он вытянул шею и осмотрелся в поисках знакомых. Заметив Петрова, он тут же поспешил к нему. — Доктор Петров! Доктор Воробьёв! Rouva! Рад вас всех видеть! — Юрий пожал руки Антону и Ивану, а перед Полиной поклонился. — Я думал ты уже в Германии! — воскликнул Петров крепко сжимая руку друга, будто не видел того несколько лет. — Как же я уеду в Германию, не посетив перед этим корпоратив нашего начальника! — засмеялся мужчина, переведя взгляд на Воробьёва. — Кстати, Антон, тебя очень сильно Николай Сергеевич видеть хочет, там, кажется, твои американские друзья приехали… — Прямо сейчас, просто… — Прямо сейчас. — Я скоро вернусь! — сказал Антон и скрылся в толпе. — Я тоже вынужден покинуть вас… — Юрий также испарился. Иван и Полина остались вдвоём. Повисла напряжённая атмосфера. Воробьёв сглотнул комок в горле и всё-таки решил сделать Полине ещё один комплимент насчёт её игры на скрипке. — Должен сказать, Полина Александровна, я ваш большой фанат… — Иван сжал кулак, чтобы унять волнение. — Правда? — намеренно спросила Полина заинтересованным тоном и тихо усмехнулась. — Правда! Вы великолепно играете на скрипке! Больше всего мне нравится Шестая Соната Поганини в вашем исполнении! — Иван Яковлевич, вы меня смущаете… Неужели вам действительно нравится классическая музыка? — Безумно… Мне с детства нравится классика… Матушка запрещала мне слушать тогдашний рок, но у нас был грамофон и куча пластинок с классикой… — Интересно… — уже по настоящему заинтересованная Полина мягко улыбнулась, услышав историю Воробьёва. — Получается ваша мама своим запретом привила вам любовь к классике… — Да! А потом я включил телевизор у увидел вас… Вы как раз исполняли Шестую Сонату Поганини… сразу влюбился в вашу игру! — волнение Воробьёва сошло на нет, сейчас, после того как они заговорили о музыке, ему было легко и просторно. — Ваши любимые композиторы? — Поганини, Моцарт, Глинка, Шостакович… — А любимые произведения? — Любые, где присутствует скрипка… — Вы так сильно любите скрипку? — Невероятно! Скрипка такой инструмент, с таким тонким, плаксивым звуком… Но вы так легко и виртуозно высекаете этот звук, что… просто не могу описать, что происходит со мной в этот момент. Вы невероятно чувствуете инструмент, буквально, живёте им во время выступления. — Что же… — Полина сильно покраснела мимолётно улыбнулась. — Честно сказать, я думала, что вы просто притворяетесь, что любите классику… Когда вы сказали, что любите мою игру на скрипке, то я не обратила на это внимания… Много кто сказал мне такое сегодня. — Но я действительно люблю классику. — Я вижу… Иван Яковлевич, вы один из немногих, кому сейчас интересна классика… — Морозова разочарованно опустила глаза, рассматривая подол своего платья. — Теперь, когда я играю… а играю я сейчас везде, потому что мне нужно обеспечивать своих детей… Когда я играю, то… постоянно вижу пустые залы, и только с десяток человек сидят и делают вид, что им интересно… Кто-то пришёл впервые, решив ознакомиться с классикой, но быстро разочаровался и только из вежливости делает заинтересованный вид… А у некоторых и вежливости нет, и по ним таки видно, что они тут только ради фотографии… — Такое сейчас время… — Мой бывший муж был один из таких… — Морозова отвернулась, схватила тарталетку с авокадо и откусила, прикрыв рот рукой. — Конечно… куда там до искусства… блатняк… — Блатняк? Из-за этого блатняка у нас всё идёт по… — Воробьёв вовремя схватил себя за язык и не позволил самому себе сказать ругательство. — Не так как надо… — Да… терпеть его не могу… Какая же я дура! — Полина схватила себя за голову. — Ну почему я тогда его не отшила! — Вашей вину здесь нет… — Воробьёв не знал полной картины, но ему очень хотелось поддержать Морозову. — Вы же не знали, что так случиться… — Я догадывалась! Но думала, что… после свадьбы он образумится, я надеялась, что он вырос из этого подросткового ребячества… что он перестанет играть в арестанта… Но нет… не перестал… — Морозова положила голову на руки. — А я, когда поняла, что он сам не изменится, пыталась его переучить… Плохая затея… Надо было тогда уходить, а не пытаться исправлять сформировавшуюся личность… Он ведь, хоть и гнилая, но всё же личность! А потом я родила от него… — Я сочувствую вам… — Всё хорошо, главное, что я смогла закончить этот цирк… Лучше поздно, чем никогда… Оба замолчали. Вокруг было всё больше и больше гостей, которые постоянно слонялись туда-сюда и здоровались со всеми подряд. Воробьёв даже заметил среди них знакомую морду Кацца. Закуски пропадали одна за другой в руках гостей, а элитный алкоголь лился рекой. Многие уже перебили себе аппетит, а главные и основные блюда ещё даже не вынесли на всеобщее обозрение. — А какие вы книжки любите? — вдруг спросил Воробьёв. — Классику, конечно же… Вот так, например, я себе так и представляла вечер Анны Павловны Шерер… — Полина заметно повеселела. — А вы какие книжки любите? — Точно не классику… Простите, но мне всю любовь к классике отбили в школе… Я бы и так её прочитал в зрелом возрасте, но не в пятнадцать лет, когда я не понимаю о чём пишут авторы… А потом ещё и самостоятельная на знание текста… А потом просто самостоятельная, а потом ещё и сочинение… Бр-р-р-р… Аж мурашки по коже идут, когда я вспоминаю такое… — Да… у нас была точно такая же учительница по литературе… Во всех школах, где я училась была именно такая, даже в музыкальном училище была… — Может быть их на специальном заводе штампуют? Как кастрюли? Полина шумно засмеялась. — А всё-таки… какие книжки вы любите? — Фантастику… — не задумываясь ответил Воробьёв. — Перечитал всю литературу от Стругацких, Лавкрафта, Герберта, Уэллса, Хайлайна, затронул также Сапковского, ну и Роулинг, конечно же, пытался, но дело не пошло… Потом перешёл на Ремарка, Стивенсона, Оруэлла, Гашека… Сейчас же читаю именно науку… Работа требует… Но самому хочется прочитать что-то связанное с государством, с обществом… Было бы время… — Странно… почему все мальчишки любят фантастику? — мечтательно спросила Морозова. — Ну… — Воробьёв замялся и немного покраснел. — Возможно… Честно… Не знаю, никогда об этом не задумывался… Предрасположенность? Воробьёв промолчал на минуту, стеснительно посматривая на Полину, которая, однако, в ответ смотрит на него с большим интересом. Для Воробьёва стал хорошим знаком, Полина его напоминает на Антона, такого же немного замкнутого и робкого мальчика. — М-может… пройдёмся для начала? И как закончится корпоративная вечеринка — до дома вас провести? — Вернее до съёмной квартиры. — уточнила Полина с лёгкой улыбкой. — Тем более. — улыбнулся Воробьёв.

***

Петров проводил светящегося от счастья Воробьёва взглядом. Иван элегантно взял Полину под руку и провёл под богато украшенной аркой. «Наверное, они сейчас разговаривают о искусстве» — предположил Петров, сжимая в руках бокал с французским шампанским. — Да, вот и Воробьёва на женщин потянуло, — рядом с Петровым из неоткуда появился Юрий. — Да, все мы взрослеем, — Антон посмотрел на носки своих туфель и смочил губы шампанским. Он вспоминал об Алисе, как же она там, в камере, одна, без него и в окружении не совсем дружелюбных людей? — А ты как со своей Алисой? — спросил Юра и одним большим глотком осушил бокал, при этом схватив ещё один у проходящего мимо официанта. Антона перекосило. На секунду он подумал, что Юрий увидел запись с камер, но тут же успокоился. У него не было доступа к ним. — Ты что болтаешь!? — тихо зашипел Петров. — Она на тебя глаз положила, весна близко! — усмехнулся Юра. Антон покраснел. Юрий даже не догадывался, что его шутки — это чистая правда. Петров снова поднял взгляд на друга. Своими вечно спокойными глазами он пристально смотрел Антону прямо в душу, а его лёгкая улыбка с порезом от бритвы на губе, добавляло небольшую нотку безумия к его лицу. Петров пару раз моргнул, чтобы развидеть это безумие, но оно никуда не делось. Юрий — сотрудник оккультного отдела, мало ли он умеет читать мысли? Мероприятие продолжалось. Повсюду были мужчины в дорогих костюмах, женщины загадочно подмигивали и волокли по полу подолы своих платьев, а официанты шныряли между ними и разносили напитки с закусками. «Корпоратив» по случаю юбилея начальника зоны содержания набирал обороты. Люди разговаривали, смеялись, некоторые плакали, кричали. Все звуки смешивались в голове Петрова и вызывали у него головную боль. Антон знал, что многие официанты — это сотрудники МОГ, которые охраняли важных лиц, а среди всех гостей точно есть парочку крыс. — Она же объект содержания! Как можно! — наигранно возмутился Антон. — Ох, нашёл из-за чего бояться! — Юрий выпил второй бокал и пожал руку проходящему мимо мужчине, а затем снова повернулся к Антону. — У нас весь Фонд это цирк с конями, коррупцией и прочей шелухой, которая свойственна любому такому заведению. Мы же монополия на объекты, у нас нет существенных врагов. Делай что хочешь, никто ничего не заметить! — Юра, ты пьян! — шикнул Петров и толкнул друга в бок. — Как ты можешь такое говорить!? А вдруг тебя сейчас скрутят за такие слова!? — Нет, Антон, это ты слишком трезв! Ты просто не понимаешь как всё работает... По сути можно творить всё, что твоей душеньке угодно! Главное только делиться благами с другими, чтобы быть в безопасности. — За такое и обнулить могут. — Могут, но не смогут! — Юрий ткнул пальцем в толпу. — Видишь того в шляпе котелке? Это Джон Марстон, он из Англии. Отличный специалист в казнокрадстве! Никого не смущает! Петров попытался отойти в сторону, но Юрий схватил его за руку и снова ткнул пальцем в кого-то. В этот раз он указывал на женщину средних лет в пышном платье ярко-красного цвета. — А вот это Аннет Вильямс... я даже не знаю как сказать... Она разбирала Д-шек на органы и продавала на чёрном рынке. Знаешь как ей удалось сохранить должность? Её перетрахало почти всё руководство комплекса, в котором она работает! — Юрий повёл Петрова в сторону, к перилам балкона. Он указал рукой вниз, на столпившихся людей у столов с фруктами. — Слабодан Милошевич: использует подконтрольные ему МОГ как ЧВК для войны с регулярной армией Эфиопии и удержания литиевых шахт, от которых он получает огромный доход. Вернор Вашингтон: пользуясь своим положением спонсирует террористов в Сирии, только потому что он симпатизирует их взглядам. Юрий долго указывал на разных людей и рассказывал в чём они повинны. Рассказывал часто в подробностях, от чего Антону становилось тошно. Наконец, Юрий ткнул пальцем в грудь Антона. — Антон Петров: просто будет трахать объект на содержании, — Юрий глупо улыбался. — Ты пьян! — вздохнул Антон. — Я полностью с тобой согласен, друг! — Юрий приобнял Петрова. — Давай поедем к тебе? Думаю, с нас хватит этого вечера со знакомыми нашего начальника! — Я не думаю... — Не всегда нужно думать! — неожиданно лицо Юрия приняло серьёзный оттенок, он плотно сомкнул свои тонкие губы и хищно прищурил глаза. — Иногда нужно просто соглашаться! Юрий и Антон пошли на выход. Когда они спускались с лестницы, Юрий облокотился на перила, украшенные золотом. Ему было слишком плохо, он с трудом сдерживал рвоту. Петров понял, что его нужно скорее уводить, пока тот в пьяном угаре никого не оскорбил, не избил, или просто не сотворил ничего такого, отчего его могли бы понизить. На их несчастье по лестнице вверх поднимался Кацц. — Доктор Петров, Доктор Корхонен — Дмитрий улыбнулся своей привычной, фальшивой улыбкой, слегка оголил передние резцы, но при этом высоко поднял уголки губ. — Доктор Корхонен, я думал вы уже уехали в Германию! — Как я могу пропустить юбилей моего бывшего начальника? — Я вижу, вы хорошо провели сегодняшний вечер. — Просто отлично, доктор Кацц, — незамедлительно ответил Юрий, отстраняясь от перил. — А как я вижу, ваш вечер только начинается. — Вы правы, Юрий. — Так вот будет вам известно, что у Натальи Мелеховой есть муж Григорий, который может спокойно сломать вам руку! — Юрий продолжил спуск по лестнице. Улыбка Дмитрия пропала. Он несколько секунд смотрел на Юрия, который вялой походкой переступал со ступеньки на ступеньку, а затем потупил взгляд на Антоне. — А как вам вечер, Доктор Петров? — Отличный вечер, жалко только, что мой отпуск слишком короткий. — Думаю вы бы могли его продлить, если бы не рвались обратно в комплекс. Или вы уже скучаете... — Дмитрий сделал небольшую паузу, чтобы разозлить Петрова. — по «работе»? Антон сопротивлялся желанию схватить Кацца за грудки, и перекинуть его через перила. Петров сжимал и разжимал кулаки, чтобы унять гнев и успокоиться. Кацц явно оскорблял его, делая намёки на Алису. В любой другой бы ситуации Петров ударил бы Дмитрия по его наглой физиономии, но сейчас он был бессилен. — Нет, не скучаю, но долг зовёт. Всего вам доброго, — коротко ответил Петров и поспешил догнать Юрия. — И вам того же! — отозвался Кацц. «Когда выйду на работу, то дам ему задание, связанное с выходом в зону содержания. Пусть попляшет!» — подумал про себя Петров. Юрий тем временем уже покинул здание ресторана и стоял в ожидании своего коллеги. Петров вышел с грустным лицом, краешком глаза он видел, как за ним вышли его телохранители. — Садись в мою машину! — крикнул Юрий указывая на автомобиль. — Эти пускай следом едут. Так Антон и сделал. Он сел на пассажирское сиденье и в зеркало наблюдал, как его охрана села в другой автомобиль. Юрий уселся за водительское и повернул ключ зажигания. — А тебя права-то есть? — Петров пристально смотрел на сосредоточенное лицо Юрия, который смотрел в зеркало заднего вида. — Да нет конечно! — усмехнулся Юра, — Кто сейчас вообще с правами ездит? Главное автомобиль водить умею и знаки знаю. — Я пожалуй с охранной поеду, — Петров хотел было выйти, но Юрий нажал на газ и не дал ему этого сделать. Антон вжался в сиденье наблюдая за тем, как стрелка спидометра быстро приближается к семидесяти. — Не бойся, я с пятнадцати лет за рулём! — усмехнулся Юрий и немного сбавил газ. — Довезу нас в целостности и сохранности. А куда, кстати, везти-то? — Балчуг Кемпенски... — Принял, с вас пять тыщ долларов! — засмеялся Юрий и утёр нос рукавом своего дорого пиджака. — Дорого... — А жизнь нынче не дешёвая... Поездка продолжалась в тишине, Юрий монотонно то набирал скорость, то оттормаживал на светофорах. Антон уткнулся головой в стекло и наблюдал за улицей и редкими людьми, которым не спиться по ночам. — Что такой грустный? — Юрий затормозил на очередном перекрёстке. — Кацц. — Этот? — удивился Юрий. — Ты с ним раньше не общался? — Раньше только по поводу отчётов, а сейчас он постоянно меня завуалированно оскорбляет! И всегда именно в тот момент, когда я не могу дать ему сдачи! Меня бесит его наглая морда! — Забудь про него, они обычный идиот. Только и умеет, что говорить и говорить, а о чём он говорит неважно. Он постоянно врёт, он постоянно всех оскорбляет... Просто когда вернёшься загрузи его работой, а лучше пропиши дисциплинарное взыскание. Обычно после такого он отстаёт... — Я его задушить хочу. Отправлю его в зону содержания, пусть там побегает. Может всем на счастье и помрёт там. — А после чего он на тебя глаз положил? Антон посмотрел на Юрия. Его руки с хорошо видимыми венами крепко обхватили руль, а глаза пристально осматривали дорогу. Он человек надёжный, никому не выдаст.. никому не скажет... Он только с виду весёлый и общительный, на самом деле Юрий достаточно спокоен и немногословен, умеет хранить секреты. — Юра... В общем... Я Алису... — Я знал! — победно вскрикнул Юрий. — Откуда? — По вам обоим видно. Особенно по тебе, когда ты на неё глядишь. Глазки бегают. — Да... Наверно... Только вот камеры всё это засняли... Я попросил Кацца удалить эти записи, а я ему взамен обеспечу отпуск, которого его лишили. Я боюсь он посмотрел записи. — И теперь он вечно тебя подкалывает насчёт Алисы. — Да. А вдруг он начнёт меня шантажировать? — Для чего? — Не знаю. — Да, конечно, ты крепко вляпался... Мог бы подождать немного, и заняться этим делом в какой-нибудь каморочке без камер. — Юр, это она меня... вынудила... — тихо сказал Петров, чувствуя как его лицо горит от стыда. — Знаешь, что я тебе скажу, Антон, — спокойно произнёс Юрий, заезжая на парковку. — Скоро будет тяжело, тебе главное сохранить себя и своё сознание. Я понимаю, что ты в Алису влюблён по уши, но теряться тоже не нужно. Мысли трезво, отталкиваясь от ситуации. Она от тебя никуда не убежит, а если ты где-то ошибёшься, то пропадёте оба. Просто прощупывай почву плавно... Может быть удастся вернуть Алисе человеческий облик? Тогда всё замечательно! Если нет? А что тут плохого? Ты главное всё плавно делай и постоянно думай о последствиях, думай наперёд. Но! Надо быть ещё и наглым! Соблюдай баланс и будет тебе счастье... Только работать не забывай. — Я понимаю, — выдохнул Петров. Оба вылезли из машины, Юрий забрал с заднего сиденья спортивную сумку с вещами. Он облокотился на кузов автомобиля и начал глазами следить за охранниками Петрова. — А насчёт Кацца не беспокойся, он просто пиздабол. — Юрий протёр свои красные глаза. — Побежали от них? А? Зачем нам охрана? — Юрий! Это моя охрана! — Тише, твоя охрана живёт с тобой в одном номере? — Нет, в соседнем. — Ну тогда и хрен с ними, побежали! Юрий обнял сумку, словно младенца, и побежал ко входу в отель. Петров бросился за ним. Они вбежали в здание, чуть задержались на стойке регистрации и понеслись наверх по лестнице. Антон было хотел поехать на лифте, но Юра что есть мочи заорал, что на лифте ездят только «важные люди, либо идиоты», а они не относятся ни к тем, ни к другим. Оба бежали по лестнице, хватаясь за перила, а когда добежали до своего этажа, Юрий не дал сделать Антону передешку, и схватив за руку, понёсся к номеру. Уже в своей комнате Петров упал на кровать, с сильной отдышкой. Юрий же наоборот стоял гордо задрав голову, как будто не чувствовал усталости. — Ты совсем не тренируешься? — весело спросил Юрий, аккуратно положив свою сумку рядом с головой Петрова. — А у тебя, как я вижу, других дел на работе нет, кроме как тренироваться? — Антон раздражённо отвёл глаза в сторону. — С Алисой, ты должен быть максимально вынослив, для того чтобы... — Иди нахуй! — Петров схватил подушку и швырнул её в Юрия, тот мгновенно её схватил. — Завидуй! Юрий осматривал пойманную им подушку. — Да ты не обижайся, я же в шутку, — Юрий откинул подушку на кровать и подошёл к своей сумке. Он расстегнул застёжку и из кучки смятых вещей достал несколько бутылок иностранного алкоголя. — Могу загладить вину. — Это откуда у тебя? — изумлённо спросил Антон, приподнимаясь на локтях. — Se on salaisuus, — Юрий заговорщески прищурил правый глаз, открывая шампанское. — С банкета спёр? — Järjestä lomalle jatkoa — Можно по-русски? — Ei. — Я не понимаю финский! — Ymmärrän Suomea. — пробка улетела в потолок, а Юрий хищными глазами глазами смотрел на горлышко бутылки. — Бля... — Антон понимал к чему это идёт и закрыл глаза руками. — За Совет О5, управляющий всеми, три отряда МОГ, комитет по этике и соль земли: учёных! — вскрикнул Юрий, схватился за бутылку губами покрепче и опрокинул её, заливая содержимое тары внутрь себя. Тонкая струйка алкоголя потекла по подбородку мужчины, пачкая белую рубашку, пиджак и жилет. — Юра, ё-моё... — Не ё-моё! — Юрий отлип от бутылки, случайно облив всю свою грудь. — Попробуй! Главное тост интересный сказать. — Юра! — Попробуй! — Юрий заставил Петрова сжать бутылку рукой. Антон с серьёзным видом посмотрел на оставшийся алкоголь в ёмкости. Если Юрий решил чему-то научить, то он точно так просто не отстанет. Тут нужно было поддаться его властной натуре и его горящим от азарта глазам, потому что других вариантов не было и не могло быть. Петров несколько секунд думал над тостом, а затем облизнул губы, смачивая их слюной и сказал: — За меня, Алису, и её превращение в человека! — Антон также опрокинул бутыль, но смог сделать только пару глотков. Он сильно закашлялся и отдал бутылку другу. — Хороший тост! Между тем Юрий допил шампанское и принялся за вторую бутылку. У Антона закружилась голова. Петров не умел, да и собственно, не хотел пить. Лишь изредка он выпивал, да и то мало. — Может хватит? — Петров снова облизал губы, на этот раз чтобы убрать капельки алкоголя. — Не хватит! Стрижка только началась! — Юрий открыл вторую бутылку. — Может во что-нибудь поиграем? Картишки? Кости? — Давай-ка лучше спать... Глаза закрываются! — от сильной усталости у Петрова болела голова, положение усугублял своими криками Юрий, да и алкоголь облегчения уж точно не принесёт, особенно утром. — Нельзя спать, нельзя! — Почему? — Нельзя! Рано ещё, глянь на часы. — Время: час ночи!!! — Ночь только начинается! —Юрий подсел к Антону и всучил ему бутылку в руки. — Давай, будет весело! Напиваться на корпоративе опасно, а вдвоём в номере самое то! — Я не буду пить! Не хочу уже! — Ну не пей, а я попью! — Юрий отхлебнул спиртного. — Вообще, Антон! Я хотел спросить тебя про Алису. Вот, когда ты её привёл, весь комплекс шептался. И я хотел спросить, но на работе времени нет, а тем более я скоро уезжаю. Вот решил здесь тебя опросить. — Тебе это так важно? — Петров сел на кровать и поправил очки на носу. — Ну я же психолог, мне важно знать полную картину. Может быть тебя Алиса обманывает? А может ещё что... Антон снова посмотрел в пьяные глаза Юрия. Тот выпил слишком много, вот-вот сам уснёт. Возможно, если заговорить его нудными речами, то это произойдёт быстрее. — Ну познакомился я с ней лет в двенадцать... Помню как сейчас: первый день в школе, сильное волнение, тревога, а она сидит под фонарём и собачку какую-то кормит. Ну я с ней разговорился, она меня как-то сразу зацепила. — Чем? — Своим видом. То есть, мне тогда было двенадцать лет, любил мультики всякие... фантастику... А ты же её видел, она же такая диковинная! Шутки у неё, конечно, обидные были... — А ты тогда, наверное, и женского внимания точно не получал? — Какое? Я получал только внимание хулиганов... — Да... тяжело... — Юрий сделал большой глоток. — Ты как-будто сам не жил в девяностых... — Да... — Юрий замешкался, его глаза забегали по комнате. — Да я же в семье финского посла вырос, в частную школу ходил... Считай: в деньгах купался. Я и знал только: Хельсинки, Москва и Питер. Исключительно богатые районы. — Повезло тебе... — Петров взял у Юрия бутылку и повторяя за Корхоненом также сделал большой глоток. — У меня детство не такое было... вначале также было много денег, отец бухгалтером работал, с одними «братками» дела проворачивал. А потом так получилось, что «братки» моего отца и обманули, все долги на нашу семью повесили... Мы побежали в посёлок прятаться... Там-то я Алису и встретил. — А из долгов вы как выкрутились? — Ну некоторые «братки» друг друга перегрызли, некоторых посадили. А потом я учиться пошёл и меня в Фонд загребли, тогда-то я с первой зарплаты все долги и покрыл. Самое трудное было во время эвакуации... Нас же опять в город привезли, где отца и искали все. Не знаю как мы тогда успели уехать. — А что с Алисой стало, когда вы уехали? — Она осталась там... одна... вот только недавно первый раз за пятнадцать лет встретились, — Антон взял в руки бутылку, долго смотрел на неё, но всё не решался сделать глоток. — И, знаешь, она меня тогда зацепила... Я пятнадцать лет о ней думал... Никак не мог её образ из головы выбросить. И шутки тоже. И сейчас я её нашёл, и она меня ещё сильнее зацепила. — Ну это, конечно. У вас с ней как-будто ментальная связь образовалась. Просто ваши отношения так быстро начали развиваться... Хотя ваша ранняя близость очень странна. — Я о близости даже не думал. Она меня соблазнила. — Она тебя соблазнила? — Юрий отобрал бутылку из рук Петрова. — А ты ей говорил, что в отпуск едешь? — Да. — Возможно, она близостью хочет удержать тебя рядом. Может быть она боялась, что во время отпуска ты найдёшь себе другую. — У-у-у-у... Какую другую? — Антон наконец решился, вырвал бутылку и допил. — Ты посмотри на меня. Да ни одна женщина на меня не посмотрит. Мне скоро тридцатник, а я не женат. — Это ты думаешь, что не посмотрит, — Корхонен полез в сумку за новой порцией спиртного, — ты просто сидишь безвылазно в кабинете, ни с кем почти не общаешься... А с твоей внешностью у тебя есть все шансы взять кого-нибудь в жёны в течении следующего года. Просто нужно иногда общаться с женщинами. — А ты-то женат, умник? — Антон поставил бутыль на прикроватную тумбу. — У самого-то никого нет. — Я разведён! — Ну вот и молчи, а я разводиться ни с кем не хочу. — А ты и не женишься такими темпами! Последующий час двое друзей допивали весь алкоголь, который Юрий прихватил с банкета. Они играли в карты, громко смеялись, шутили, спорили и прикладывались к бутылке, чтобы смочить высохшее горло и продолжить свой досуг. Антон рассказал Юрию про свою семью, которая сейчас живёт в Питере, а Корхонен рассказал Петрову про свою бывшую жену, которой не понравилась его работа в Фонде, из-за чего у него были постоянные ссоры с супругой. Так могло продолжаться до утра, как вдруг в дверь номера постучали. Петров подошёл к двери и приоткрыл её. На пороге стоял полицейский. Антон удивился, выпучил глаза на незваного гостя. — Здравствуйте! — Петров пытался выглядеть трезво, но вялый говор, тупое выражение лица, а также блестящие глаза выдавали его. — Петров Антон Борисович? — Да. — Пройдёмте со мной, — полицейский чуть отошёл в сторону, давая дорогу Петрову, он как бы приглашал Антона. Петров хотел было пойти, но позади его схватил Юрий и утянул в номер. — Вы не представились! — закричал Юрий. — Звание, отдел, имя, фамилия! Полицейский замялся, посмотрел по сторонам, а затем оскалился, показав резцы. Он рванул вперёд, пытаясь схватить Антона за грудки и насильно вытащить из номера, но Юрий схватил лже-полицейского за шею и затянул в комнату. Корхонен одним махом захлопнул дверь и провернул ключ в замке. Тут же с другой стороны по ней начали наносить тяжёлые удары, пытаясь её выбить. Лже-полицейский попытался высвободиться, но Юрий ударил его коленом в пах, обхватил его голову своими длинными пальцами и что есть мочи ударил затылком о стену. Мужчина охнул и закатил глаза, обмякнув в хватке оппонента. На стенке остался след. — Приехали! — закричал Юрий и отбросил бессознательное тело лже-полицейского в туалет. Он осмотрел номер на предмет чего-то большого, чем можно было забаррикадировать дверь, взгляд остановился на встроенном в стену шкафе. — Ну такая хорошая вещь была, зачем так делать. Тогда кровать! Давай, Антон! Они вдвоём скинули с кровати все подушки и матрас, поставили её на попа и придвинули к двери. Мебель еле как поместилась в коридоре. Кровать они подпёрли несколькими маленькими тумбочками. Постельное бельё Юрий порвал и связал им лже-полицейского, которого засунули в роскошную ванну. Как только у Петрова освободились руки, он тут же схватил телефон и попытался позвонить своим охранникам. Трубку никто не брал. Тогда Антон позвонил своему начальнику. Долгие гудки заставляли сердце Петрова биться сильнее, гоня по телу кровь со спиртом. Наконец-то с другой стороны послышалось недовольное пьяное бормотание. — Петров! Куда ты делся? — судя по музыке, корпоратив всё ещё продолжался. — Николай Сергеевич! Нападение! Мне в номер ломятся какие-то люди, охрана не отвечает! — Как? Что? — Напали на меня! Я в своём номере! — Ты один? — С Корхоненом. — Сможете минут десять продержаться, пока к вам едет группа? — Наверное... Продолжались попытки пробить дверь в номер: её всю измяли тяжёлыми ударами, но выбить никак не могли. В конце концов злоумышленники прекратили пробиться напрямую. — Блядь, это гениально! — с сильным грузинским акцентом закричал мужчина в чёрной балаклаве, на которой красовался череп. — Но кто знал-то, что не сработает! — Да все знали! Пошли через стенку! Группа из четырёх человек без проблем зашла в соседний номер, который оказался пуст. В номере Петров сидел на унитазе, обхватив голову руками и сильно зажмурив глаза. В такой темноте опьянённый разум рисовал ему разные призрачные узоры, которые оборачивались вытянутыми силуэтами с искажёнными человеческими лицами. Он открыл глаза, но силуэты всё ещё были в памяти. Юрий стоял рядом, выглядывая из туалета. — В дверь ломиться перестали, — сообщил он Петрову. — Так это же хорошо... — вяло сказал Антон. — Не очень. Есть у меня подозрение, что они могут через стенку пробиться... а мы как назло кровать убрали... — и как будто в подтверждение его слов из комнаты послышался страшный грохот. — Ну вот, я же говорил! Юрий наклонился и поднял пустую бутылку, ударил ей об косяк и у него получилась «розочка». Он внимательно осмотрел её острые края, как бы оценивая их. Аккуратно провёл пальцем по острию и слизал выступившую кровь. — Ты драться умеешь? — спросил Петров. — Шутишь что-ли? — усмехнулся Юра. — Щас мы им мозги-то растрясём. Из комнаты вновь раздался грохот, в воздух поднялась пыль. Юрий выбежал из ванной, послышался жуткий крик, а Корхонен вновь вернулся к Петрову, «розочка» на первый взгляд была чиста, но что-то медленно капало с неё. Человеческий крик перетёк в громкий, пронзительный визг. Антон, услышав его, вспомнил жизнь в деревне, а именно тот момент, когда он был свидетелем забоя молодого поросёнка. Петров мог поклясться, что человек визжал точно также как и поросёнок, отчего у блондина стыла кровь в жилах. — Одному там глаз выколол! — сообщил Юрий. — Они там небольшую дырку пробили, я туда ткнул. Где там наша подмога? Нету? Поторопи их там немного! Громкий визг на пару секунд заглушил страшный грохот, повсюду разлетелись кусочки стены, огромные тучи пыли закружились под потолком, затрудняя дыхание и уменьшая видимость. Юрий опять нырнул в коридор и напоролся на огромного, двухметрового амбала. Мужчина громко закричал и попробовал ударить Корхонена чёрной полицейской дубинкой, но Юрий на секунду встретился с ним взглядом и тот опустил голову и руки. Юрий что есть мочи ударил его «розочкой» в горло и оттолкнул в сторону пробитой дыры. Амбал хватаясь за шею и пытаясь пальцами сдержать кровь, налетел на своих сообщников всем телом и повалил их на пол. Юрий подлетел к ним и выхватил из ослабших рук амбала дубинку, а из кобуры пистолет. Корхонен попытался снова попытался вернуться в ванную, но заметил в проломе ещё одного человека. Тот стоял в спортивной позе для стрельбы и держал в руках пистолет. Юрий сделал шаг назад и человек выстрелил. Пуля попала в грудь, Корхонен упал спиной на крупные осколки бетона и откинул в сторону Петрова пистолет. Антон тем временем сидел на унитазе, он весь трясся, а в голове творился кавардак. Когда он услышал выстрел, то взвизгнул от испуга. Затем послышалось ещё несколько выстрелов, а около приоткрытой дверки упал пистолет. Он подбежал к двери и выглянул в коридор. Там на бетонной крошке лежал Юрий, на его белой рубашке растекалось красное пятно. Чуть правее была каша-мала из одетое во всё чёрное людей. Антон не задумываясь поднял пистолет и скрылся в ванной, закрыв за собой дверь на ключ. Петров испуганно посмотрел на пистолет., он тут же вспомнил военную кафедру и старого преподавателя в военной форме, который долго рассказывал им об устройстве пистолета Макарова. Петров снял его с предохранителя, залез в ванну — не забыв пнуть уже очнувшегося лже-полицейского, чтобы тот не ёрзал — и навёлся на дверь. «Если зайдёт — выстрелю!» — шумным эхом раздавалось у Петрова в голове. Он вмиг протрезвел и считал секунды до приезда подмоги. Руки у него тряслись. В голове не укладывалось, что Юрий погиб. По двери с силой ударили, пробив маленькую дырку, двумя последующими ударами её расширили. В отверстие пролетела небольшая сфера, которая шумно прокатилась по полу и открылась, из неё повалил едким дым белого цвета. Петров тут же включил воду в ванне, снял с себя свою перепачканную алкоголем белую рубашку, хорошо её промочил и обмотал вокруг головы. Голова гудела, ноги подкашивались. Антон понимал, что долго находится в сознании он не сможет. Воспалённые от алкоголя сосуды в мозгу болели каждый раз, когда с новым ударом сердца, по ним бежала красная кровь. Перед глазами стояла растекающаяся по идеально белой рубашке красное пятно. Петров решил биться до конца. Неожиданно для себя, Антон подскочил к двери, сунул дуло пистолета в пробитую злоумышленниками дырку и нажал на курок. Отдача вдарила по пальцам, блондин ойкнул от неожиданности и чуть не выронил пистолет. Похоже этот трюк только разозлил противника: по двери снова начали наносить тяжёлые удары. Петров отступил от неё и снова залез в ванну. В руках он сильнее, до побеления пальцев, сжимал рукоятку пистолета, а из его глаз текли слёзы, вызванные едким газом. Дверь не смогла долго сопротивляться ударам: её выбили вместе с замком, дерево со всего маху ударилось об стенку. За дверью стоял человек, в надетом на голову противогазе. Петров трясущимися руками совместил мушку и целик на голове злоумышленника и не задумываясь выстрелил. Всю серьёзность совершённого, а также понимание произошедшей ситуации он осознал только после того, как обмякшее тело мужчины скатилось по стенке и скорчилось в неестественной для живого организма позе. Антон закричал, откинул пистолет и схватился за голову. Думать становилось всё сложнее из-за газа. В ванную забежали двое, один из них жмурил правый глаз. Он ударил Петрова в живот дубинкой, блондин сложился пополам выпустив весь воздух из лёгких. Второй удар не заставил себя долго ждать, Антон ощутил глухую боль в затылке. Двое заломали ему руки за спину и вытащили из ванны, смачно ударив головой о её край. Петрова поволокли в коридор, мимо затихшего злоумышленника с дыркой от пистолета в противогазе, а также мимо раскинувшего руки, лежавшего словно звезда, и истёкшего кровью мужчины в маске с черепом. Позади остался и Юрий, который, скорее всего, не смотря на раны, был всё ещё жив, так как Антон, пока его тащили мимо, слышал его страшные хрипы, но тащившие его люди, не обратили на Корхонена никакого внимания. Петрова перетащили в соседний номер, блондин изранил себе все ноги об бетонную крошку. Тут же комнату озарил невероятный свет, а в ушах Антона всё место заполнил лишь громкий звон. Его отпустили, отчего он упал лицом в пыль. Уткнувшись лицом в пол, Петров чувствовал кожей вибрации пола от тяжёлых ботинок. Когда Антон Петров пришёл в себя его под руку взяли бойцы МОГ, они аккуратно поставили того на ноги и сняли с лица рубашку. Плывущим взглядом Петров бегло осмотрел своих похитителей: оба лежали на полу с переломанными руками. Оперативники взвалив Петрова на плечи так, что ему оставалось только перебирать ногами, аккуратно повели его прочь от этой картины. Минуты трезвости, вызванные адреналином, прошли и к Петрову вновь пришло сильное опьянение. Он мямлил что-то неразборчивое про Юрия, который пытался их защитить, но погиб, про похитителей, которых он назвал «бандитами», а ещё про то, что он убил человека и очень об этом жалеет. Пытаясь раскаяться перед двумя оперативниками, будто те его лучшие друзья, он бегло и непонятно рассказал о том, как убил невинного человека, а потом горько заплакал. Оперативникам оставалось только жмурить глаза и воротить носы от сильного запаха дорогого спиртного вперемешку с едким мужским потом. Антона провели через коридор, где он обнаружил, что всё крыло перекрыто сотрудниками отеля. Затем они оказались на технической лестнице, предназначенной для сотрудников. Оперативники быстро перебирали ногами по узкому маршу лестницы, а блондину оставалось только пытаться подражать их скорости. Петров с ужасом замечал, что на пролётах лестницы лежали тела в чёрных одеяниях, под ними растекались лужи бордовой крови. Оперативники ступали туда, а потом ещё несколько этажей оставляли за собой кровавые следы. А трупов было много, Петров насчитал около семи и только на лестнице. Наконец они спустились с лестницы и вышли через чёрный ход на улицу. Холодный зимний воздух обдал голого по пояс Петрова, тот начал трястись от холода. Его провели мимо чёрного минивэна, полностью изрешечённого пулями, он грузно наклонился в сторону сдутых шин, а через разбитые стёкла был виден салон, богато разукрашенный кровью. Петров поёжился, возможно из-за холода, а возможно из-за ужасной картины. За долгую работу в Фонде он не раз видел лужи крови и раскуроченные аномалиями тела. Но одно дело видеть результат действия других, а совсем другое, когда ты наблюдаешь результат своих действий, и тех, к которым ты относишься напрямую. Петрова провели по парковке к чёрному мерседесу. Там на него накинули тёплую балоневую куртку и бесцеременно затолкали в машину. Громко хлопнула дверца и мерседес сорвался с места, везя и укачивая пьяного Петрова по большой Москве.