Пропаганда

Гермиона никогда не верила во влияние на жизнь никаких потусторонних, космических или божественных сил. Вселенная — бесконечный холодный вакуум, наполненный газовыми шарами, а не какая-то разумная сущность, подбрасывающая нам испытания или наказания. Не ретроградный Меркурий был причиной взорвавшегося на зельеварении котла Лаванды, а её собственные кривые руки и невнимательность, пусть эта дура и считала иначе. Гермиону чертовски раздражало, когда ответственность за собственные действия переносят на положение звёзд или оправдывают им своё бездействие, но за месяц до двадцать третьего дня рождения ей начало казаться, что кто-то или что-то действительно проверяет её на прочность. Проблемы сошли как будто лавиной. Всё началось с тайфуна, вызванного шальным заклинанием. Даже по прошествии месяца Гермионе до конца не было понятно, как вообще это могло случиться. Заклятье давалось ей с огромным трудом, даже превратить песок в камень оказалось чрезвычайно сложной задачей, и хоть воздух поддался легче, она даже не почувствовала магию той силы, которая бы потребовалась для столь разрушительного урагана. Пока они наблюдали за затопленными улицами и проплывающими по ним мусором, Гермиона пыталась убедить себя, что это просто совпадение. Тайфун не образуется за двадцать минут, ей ни за что не хватило бы магической силы, чтобы призвать его в Японии, а уж тем более привести оттуда в Шанхай. Но когда в газетах написали о числе жертв, отмахиваться от ответственности стало попросту невозможно: если существует хотя бы один шанс из миллиона, что это её рук дело, то теперь именно на них — фигурально выражаясь — кровь этих людей. Осознание стало разрушительным. Почти целый месяц Гермиона мучилась от невыносимого чувства вины. С каждым шагом в мыслях отбивало: «В кого я превратилась?». Будучи ведьмой, она могла бы всё исправить, по крайней мере для потерявших кров жителей, но это бы вызвало лишние вопросы Министерства магии Китая. Как иностранку, магловские власти не подпускали её ни к какой добровольческой помощи. Ничто не могло вернуть двадцать девять жизней. Связанная по рукам обстоятельствами, Гермиона обратилась к медитациям. Пока Том пытался культивировать свою энергию для обретения бессмертия, она лишь старалась успокоить ядовитые мысли и истерзанную чувством вины скорбящую душу. Самым страшным было то, что единственный человек, с которым она могла бы это обсудить, считал случившееся чем-то хорошим. Очередным подтверждением силы её магии. Эффектным исполнением заклинания. Тому хватало эмпатии не осуждать её горестное настроение и не говорить бесполезных банальностей вроде: «Не грусти», — но его поддержка и утешения, в сухом остатке, сводились к искренней, гордой похвале. Спутником Гермионы стало неприятное чувство, будто её моральный компас попал в переменное магнитное поле, и стрелка не показывает на север, но мечется в поисках направления. Тем не менее психика адаптировалась, медитации успокаивали горькие мысли, а ужас произошедшего как будто забывался и нивелировался, и пусть какой-то части её души это не нравилось, но процесс был необратим и происходил без полного участия её воли, даже без использования окклюменции. Постепенно она согласилась с доводами Тома о том, что сделанное не отменить, а позже даже начала перекладывать ответственность и на мэра, ведь он волшебник, а чем защита от налётов принципиально отличается от защиты от стихии? Тонкий голос на краю сознания озабоченно спрашивал: «А в чём ещё ты готова с ним согласиться?» — но ответом ему был взгляд равнодушных глаз убийцы в зеркале. Вскоре на скорбь и рефлексию не осталось времени: когда Мастер Чжан прислал им пропуска в Александрийскую библиотеку на 1950-й год, оказалось, что коммунисты установили обязательные выездные визы. У них с Томом оставалось около четырёх месяцев, чтобы придумать способ добраться в Египет, что на первый взгляд довольно много, но в текущей ситуации не так-то просто. Даже если допустить шальную мысль, что Том, чьё британское подданство подвергалось сомнению из-за его нетерпимости очередей, согласится с ночи занять своё место на выдачу одного из двадцати пяти суточных заявлений, у них всё равно не было китайского гаранта, а мэр Чэнь, разумеется, отказался им помочь. Но проблемы выезда не ограничивались визой: порт блокировали националисты, и в ближайшее время ожидался лишь один американский эсминец для эвакуации гражданских; поезда курсировали исключительно по стране, а сами были настолько переполнены, что жаждущие сбежать из Шанхая залезали даже на крыши; самолёты не летали в преддверии возможных бомбардировок. Аппарация, тем более международная, в такой огромной стране рискованна серьёзными увечьями. А что касается международного портключа… — В Министерство магии мы обращаться не будем, — категорично заявил Том. — Ты, помнится, обещал рассказать в Китае, к чему вся эта секретность, — напомнила ему Гермиона. — Обещал, — кивнул он. — Но мы же ещё никуда не уехали? Ответом ему стал взгляд сердито прищуренных глаз. — Я не думаю, что после Случая с тайфуном, — театрально, очевидно с заглавной буквы называл произошедшее Том, — ты готова это услышать. Но я обещал, значит, расскажу. — Да ты достал этой своей открытой тайной! — в сердцах воскликнула Гермиона. — Я устала тебе подыгрывать, хватит держать меня за дуру. И так понятно, чего ты добиваешься. — И чего же? — насмешливо наклонил он голову. — Дождёшься, пока все забудут о прилежном, блистательном Томе Риддле невнятного происхождения, — Гермиона сделала вид, что не заметила, каким стал жёстким его взгляд на этих словах, — а потом объявится титулованный Лорд Волдеморт со своим военным переворотом в борьбе за управление Волшебной Британией. Ведь пойти на работу в Министерство и добиться столь желанной власти как нормальный человек было бы слишком просто, — ехидно добавила она. Уголки губ Тома дрогнули, будто пытаясь удержаться от откровенного смеха, но всё он же сказал с насмешкой: — Министерство — как пóшло, — расплылся он в улыбке. — Подумай ещё, пока у тебя есть время. Хотя кое в чём ты всё же права, — наклонился он через стол к её уху, а затем добавил низким голосом: — И как тебе идёт произносить «Лорд Волдеморт». Между ними как будто пробежал электрический ток. От жара дыхания, задевшего мочку, тонкого запаха ветивера и глубокого тембра у Гермионы закружилась голова. По спине пробежали колючие мурашки, а сердце забилось быстрее, но было сложно сказать, что это вызвало: напряжение между ними или необратимость неизбежного. Вот уже четыре года угроза появления Волдеморта казалась призрачной, даже несколько шуточной. Гермиона почти поверила, что в состоянии его предотвратить. «Но ведь это всего лишь имя? — убеждал её внутренний голос. — Если Том станет называться так в сию же секунду, разве это делает его тем Волдемортом из будущего?» «Нет», — мысленно покачала головой Гермиона. Она прекрасно понимала, что Том способен на любого рода жестокость, если это поможет ему достичь желаемого, но всё же признавала, что, несмотря на вспыльчивость, он действует осторожно и разумно (по крайней мере, в большинстве случаев). А уж разговоры о чистоте крови и вовсе казались ему смехотворными: он презирал всех одинаково, что, в некотором роде, казалось Гермионе куда лучшим мировоззрением. Вздохнув, она обратила свои мысли к ещё одной внезапно возникшей перед ней проблеме: холостяку Флимонту Поттеру.

***

Когда-то в прошлой жизни Гермиона проводила долгие ночи за разговорами с Сириусом. В штаб-квартире Ордена Феникса ей, бывало, не спалось, а бессонница мучила и крёстного Гарри. Он редко распространялся о прошлом, воспоминания юности, очевидно, его ранили, в чём его никак нельзя было винить. Но всё же иногда и не без помощи огневиски Сириус рассказывал о том, как Поттеры заменили ему семью. Из обрывков информации в его рассказах Гермиона знала лишь то, что дедушку Гарри звали Флимонт, бабушку — Юфимия, а Джеймс был поздним ребёнком, настоящим чудом, ведь к его появлению пожилая пара давно смирилась с тем, что у них не будет наследника. По рассказам Сириуса складывалось, что после удачной продажи своего дела они вышли на пенсию, но ключевым в этой истории было слово «пара». Волшебники и во времени Гермионы обычно женились сразу после школы, что уж говорить про начало ХХ века, а то и раньше. Флимонту сейчас было никак не меньше сорока лет. И если это не такая уж большая проблема для волшебника, то Юфимию это делало либо старой девой, либо женой кого-то другого — и оба варианта стремительно уменьшали шансы Джеймса появиться на свет. Том был категорически не согласен с тем, что семейное положение Флимонта и Юфимии занимало все мысли Гермионы, отчего она перестала принимать должное участие в исследованиях бессмертия или даже Времени — о чём в библиотеке Волшебного Шанхая едва ли нашлись какие-то материалы, — поэтому предложил свою помощь. К неудовольствию Гермионы, его помощь заключалась в использовании своего природного обаяния, чтобы выведать необходимую информацию у самого надёжного источника — стайки сплетниц средних лет, завсегдатаев кафе, в котором они с Томом часто завтракали. Однажды во время послеобеденного чая он встал из-за стола и под недовольным взглядом Гермионы непринуждённо подошёл к разодетым в разноцветный шёлк волшебницам. Может, её плохо скрываемая ревность не имела под собой никаких оснований, но так же бессмысленно было и недовольство Тома о её неравнодушии к статусу Поттера, а потому всё по-честному. Пара обаятельных ослепительных улыбок, немного излишне громкого женского смеха и целый ворох жеманных ужимок — и вот Том победоносно вернулся обратно на своё место. — Как конфету отобрать у ребёнка, — довольно заметил он, плюхнувшись на стул. — Мне даже не пришлось призывать легилименцию, этих дебилок можно читать как открытую книгу. — И что ты прочёл? — голос Гермионы был чуть более ядовитым, чем ей на самом деле хотелось. — Флимонт уже давно в Британии… — Разумеется, как нормальный волшебник, не скрывающийся от Министерств, — колко перебила Гермиона. Не обращая на её замечание внимания, Том продолжал: — И ни о какой Юфимии они не в курсе, хотя одна из прекрасных дам, — насмешливо подчеркнул он, очевидно специально, чтобы поддразнить Гермиону, — рассказала, что Флимонт за ней недолго ухаживал, но всё ограничилось одним ужином и походом в театр. Сердце Гермионы рухнуло куда-то в желудок. Её худшие опасения становились всё более реальными. Неужели рождение её друга снова должно стать её заботой, как когда-то она сводила Септимуса с Седреллой, чтобы на свет появился Рон? По её подсчётам оставалось примерно десять лет до зачатия Джеймса, и в отрыве от ситуации этого более чем достаточно, но что-то в этой истории определённо не сходилось с известной ей легендой. Гермиона быстро просчитывала возможные варианты действий. — Нам нужно вернуться в Британию, — твёрдо, но продолжая параллельно размышлять, заявила Гермиона. — Исключено, — отрезал Том. Она перевела на него взгляд и слегка подвинула плотно сжатые губы в сторону, прикидывая возможные доводы. — Пусть это будет мой подарок на день рождения, — попробовала убедить его она. — Нечего лишний раз тратить деньги. — Забудь. — Тогда я отправлюсь сама, — жёстко заявила Гермиона. — Я тебе обетов никаких не давала, и от Министерства не я скрываюсь. Том поджал губы, а в его глазах вспыхнул недобрый, яростный огонь. Гермиона же не собиралась тушеваться, на кону стояло слишком многое, чтобы уступить. На краю сознания она уже начала думать, если ей предстоит выбирать между Томом и Гарри, то на чью сторону она встанет, но едва успела ступить в направлении этой мысли, как раздалось холодное: — Почему тебя так интересует этот Поттер? — Он должен стать дедушкой моего друга, — смысла что-то выдумывать не было. Том знал о её прошлом и всё равно почувствует ложь. — Но его дедушка в это время уже должен быть женат на его бабушке. Долго объяснять. — Я могу узнать у Лестрейнджа, что к чему, — заметил Том. — Ты этого не сделаешь, что, если сову кто-то перехватит… — Письмо всегда можно зачаровать на сокрытие информации, это детская магия, — отмахнулся Том. — Я могу узнать всё, что требуется. — Да и так понятно, что они не вместе. Мне нужно их свести, — вздохнула Гермиона. — Как Септимуса и Седреллу? — насмешливо приподнял Том бровь. — Как ты догадался? — Даже обидно, — притворно возмутился он, — что ты считаешь меня идиотом. А ты не задумывалась, что это может быть самоисполняющееся пророчество? Разумеется, Гермиона об этом задумывалась. Чем больше ей приходилось брать в свои руки свершение какого-то события, чем отчётливее она замечала в каких-то вещах зачатки чего-то, что ей известно, тем громче её сознание об этом кричало, ещё задолго до того, как она прочла статью о самоисполняющемся пророчестве. Но одно дело — изобретение какой-то магии или создание нового крестража, и совсем другое — жизнь её близких. Тем временем Том продолжал: — К тому же, возможно, время и вправду нелинейно, как рассуждали в книге твоего отца. Что, если они родились из-за тебя, а вовсе не потому, что так должно быть? — Возможно, — согласилась она. — Но мне не нужен мир, в котором нет моих лучших друзей. Некоторое время Том пристально смотрел ей в глаза, а в его взгляде снова вспыхнул недобрый огонёк: — Давай так. Я помогу тебе свести этого Поттера с кем надо. Узнаем у Лестрейнджа, что к чему, а дальше придумаем, как быть. Мы уже выяснили, что из нас получаются отличные свахи, — подмигнул он. — Подойдёт тебе такой подарок на день рождения? — Договорились, — кивнула Гермиона, протягивая руку. Вместо того чтобы её пожать, Том поцеловал костяшки её пальцев, пристально глядя ей в глаза. По крайней мере, в них не осталось и следа былой ярости.

***

Резкий запах чернил и древесного лака ударил в нос Гермионы, стоило ей переступить порог кабинета мэра Чэня. Воздух был гнетуще вязким, будто осязаемым, и в нём витало ощущение затишья перед разрушительной бурей. Она уже не в первый раз чувствовала этот ужас, ложащийся на хрупкие плечи, — подавление магии. Варварский, но эффективный способ расправиться с волшебником или ведьмой. Гермиона взглянула на Тома, старавшегося скрыть бушевавшую в его душе панику за фасадом напускного безразличия и нечеловеческой самоуверенности. Он держался отчуждённо, стоял с ровной спиной и расправленными плечами, будто король, осматривающий свои владения. Мысленно Гермиона оставила себе пометку изучить, законно ли вообще подавление магии, ведь раньше она слышала о нём только в контексте упразднённого ныне рабовладения в Америке. Мэр Чэнь сидел за своим резным столом из тёмного красного дерева, размеренно постукивая по нему пальцами. На его лице была маска спокойствия, но взгляд говорил об обратном — расчётливый, цепкий, излишне самодовольный. Два охранника, одетые во френчи Мао защитного цвета, стояли по бокам, как церемониальные стражники. Гермиона почувствовала на себе оценивающие, изучающие взгляды. — А, Риддл. Грейнджер, — невежливо поприветствовал их Чэнь бархатным голосом. Он жестом указал на два стула перед собой. — Пожалуйста, садитесь. — Давайте обойдёмся без фальшивых любезностей, — ответил Том, не обращая внимания на стулья и сложив руки за спиной, словно полководец на смотре. — Вы вызвали нас в срочном порядке. Назовите причину. По лицу мэра Чэня медленно расползалась тонкая улыбка, будто выскальзывающее из ножен лезвие: — Как скажете, Риддл. Я ценю эффективность, — он быстро переводил колкий взгляд с Тома на Гермиону, как хищник, подкарауливающий добычу. — Полтора месяца назад на город обрушился разрушительный тайфун. Можно сказать, стихийное бедствие. Но мы-то с вами знаем правду, не так ли? Гермиона напряглась. Взгляд метнулся к Тому. Его лицо оставалось бесстрастным, но она заметила, что его челюсть чуть-чуть сжалась. — Не понимаю, какое отношение шторм имеет к нам, — холодно сказал Том. — Мы культурологи, а не синоптики. Взмахом руки мэр велел охранникам удалиться за дверь. Улыбка Чэня стала ещё шире: — Да, культурологи. Но, видите ли, после изучения остаточных осадков бури на магию всё становится… любопытно, — на этих словах он наклонился вперёд, сцепив пальцы «домиком» на столе. — Там нашлись следы. Не просто следы — следы человеческой магии. Очень концентрированные. Похожие на те, что остаются после работы с заклинаниями. Гермиона заставила себя дышать размеренно, чтобы не выдать своего волнения. В голове проносились мысли, бешено просчитывая возможные варианты. — Мне необходимо проверить ваши палочки, — выставил мэр руку вперёд. — Ни в коем случае, — сказал Том низким, но резким голосом, от которого у Гермионы на шее встали дыбом крошечные волоски. — Отказ предполагает наличие вины, — легкомысленно ответил Чэнь. — Отказ предполагает, что мне не нравится, когда посторонние трогают мою палочку, — возразил Том. Он медленно, словно это была бесценная реликвия, достал её из внутреннего кармана пиджака и протянул мэру. Гермиона последовала его примеру, неохотно расставаясь со своей палочкой. Мэр Чэнь произносил заклинания тихим, придыхательным шёпотом. Вместо простого, но эффективного Приори Инкантатем, китайский вариант был длинным и несколько напевным, а помимо использования палочки, мэр пальцами прощупывал дерево, будто искал остатки магии. Наконец, Чэнь призвал последнее заклятье обнаружения, но, вспыхнув бледно-голубым светом, оно тут же погасло, как задутая ветром свеча. Ничего. Гермиона облегчённо вздохнула, хоть и знала, что никакие чары не помогут мэру обнаружить их заклинание. У беспалочковой магии были свои преимущества. — Любопытно, — пробормотал Чэнь, возвращая им палочки. Его улыбка не померкла, но взгляд стал жёстче. — Но следы можно и оттереть, а палочки не единственное средство для наложения магии. — Вы нас в чём-то обвиняете, мэр Чэнь? — голос Тома стал опасно тихим. — Нет, — ответил китаец, откинувшись в своём мягком кресле. — Но мне кажется странным, что самый сильный шторм этого века совпал с тем, что двое учёных с такими выдающимися способностями оказались в Шанхае, — мэр перевёл взгляд на Гермиону. — Что ещё более странно, на пустынном пляже обнаружили крупную шпильку для волос, — продолжал он её внимательно осматривать. — Китаянкам такие ни к чему, их волосы гладкие и легко закалываются. Не то что буйные кудри, вроде Ваших, Гермиона. Её сердце будто ударилось о рёбра: — Вот это совпадение, — сказала она, сохраняя голос ровным. — Совпадения — это отговорки для невежд, — спокойно ответил Чэнь. — Для таких, как мы, Грейнджер, существуют только закономерности. Заклинание Поиска владельца привело нас на тихую скромную улицу, где, по счастливой случайности, разместились некие молодые иностранные учёные. Последовавшее за этим молчание стало таким же тяжёлым, как и витающие в воздухе чары подавления магии. Чэнь наблюдал за ними с терпением рыбака, ожидающего первого рывка лески. — Вы думаете, что умны, хитры, — пробормотал Том, сузив глаза. — Играете с нами, тянете время. Боитесь сказать прямо? — Осторожность не следует путать с трусостью, Риддл, — резко ответил мэр. — Так вот как Вы это называете? — голос Тома стал ещё холоднее. — Осторожность? К Чэню снова вернулась его злобная ухмылка: — Эта комната подавляет магию. Я могу держать вас здесь столько, сколько сочту нужным. Международный Статут о секретности на моей стороне. Сейчас ни один волшебник, ни Министерство, ни Совет не смогут мне ничего предъявить. Что же касается вас… Пока мэр говорил, Том наклонил голову, его лицо оставалось до жути спокойным. Затем одним плавным движением потянулся в карман пиджака. «Он не…» — подумала Гермиона, но её внутренний монолог резко оборвался, когда её глаза уловили вспышку холодной стали. Оружие было простым, но смертоносным — магловский револьвер, который когда-то принадлежал неудачливому вору на улицах Мексики. Том держал его так, словно тренировался тысячу раз. Его глаза были устремлены на мэра Чэня, а вытянутая с пистолетом рука оставалась совершенно неподвижной. На мгновение показалось, что все перестали дышать, но, вполне вероятно, Гермиона судила по себе. — Магия может быть подавлена, — тихо сказал Том, его глаза блеснули алым цветом и злобой, — но пули — нет. Он держался уверенно, спокойно, будто каждый день ходит и угрожает высокопоставленным волшебникам пулей в лоб. Несмотря на поистине ужасающий проблеск в его взгляде, в этот момент Том показался Гермионе совершенно неотразимым. Потрясающе притягательным. Она не сводила глаз с длинного тонкого пальца, непринуждённо лежавшего на спусковом крючке. Самообладание Чэня рушилось на глазах. Его рука дёрнулась в сторону палочки, лежавшей на столе возле него, но Том заметил мельчайшее движение и моментально щёлкнул курком. Мэр машинально поднял руки вверх. — Вы считаете себя неприкасаемым, мэр Чэнь? — Том сделал медленный шаг вперёд. — Думаете, что Ваши чары делают Вас непобедимым? — Мистер Риддл, — впервые добавил он обращение к фамилии, а голос мэра дрогнул и перестал быть таким самодовольным, — давайте будем благоразумны… — Эти пули, — медленно произнёс Том, смакуя каждое слово, — способны пробить магическую защиту. Можешь даже не пытаться выбить у меня револьвер из рук, ты не успеешь даже коснуться палочки, как одна из них окажется в твоём сердце. — Хорошо-хорошо! — руки Чэня задрожали в воздухе. — Нет необходимости в насилии! — Конечно, нет, — властно сказал Том, наклонив голову. — При условии, что ты будешь помнить своё место. Наступила напряжённая пауза, мужчины, не отрываясь, смотрели друг на друга. Чэнь не выдержал первым: — Свободны, — хрипло сказал он, жестом указывая на дверь. Том повернулся к Гермионе с выжидающим взглядом и еле заметно дёрнул головой. Не говоря ни слова, она двинулась к двери. Том последовал за ней, на ходу убирая револьвер во внутренний карман. Как только они оказались за пределами ратуши, Гермиона медленно выдохнула: — К чему это представление? Теперь он придёт за нами. — Вряд ли, — пожал плечами Том. — Он всё ещё на крючке из-за бомбардировок. — Не будь наивным, Том, — прошипела она, поворачиваясь к нему. — Плевать на Статут и прочее. Такие мужчины, как он, не забывают унижений. Тебе ли не знать. Том скривился, будто ему противно даже отдалённое сравнение с мэром: — Он не злится, Гермиона, — сказал он. — Просто напуган. Она нахмурилась: — И что? Одно другому не мешает. — Страх — это власть, сила, — просто сказал Том. — Человек вроде Чэня подчинится страху, прежде чем склонится перед разумом. Гермиона оглянулась на здание ратуши. Она почти видела образ мэра Чэня, сидящего за своим столом с дрожащими руками. Её сердце забилось чуть быстрее. — А когда ты успел зачаровать пули? — задала она ещё один терзавший её вопрос. — Никогда, — усмехнулся Том. — Любая способна пробить Щитовое заклинание. Но, как видишь, когда человек напуган, то автоматически сам додумывает наихудший вариант, — протянул он руку. — Хотя, пожалуй, можно было бы поразмыслить и над их зачаровыванием. «Он прав, — подумала Гермиона, чувствуя, как её внутренности сдавливает тяга аппарации. — Страх — это действительно сила». Когда через несколько секунд она ощутила под ногами паркет своей квартиры, то уже думала вовсе не о мэре. Все её мысли занимал Том, внимательно рассматривающий её лицо. К своему удивлению, она обнаружила, что её тянет к этой силе. Помимо револьвера, она вспомнила ещё кое о чём, обнаруженном в Мексике. — Ты как-то странно покраснела, — заметил Том. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы решил, что ты возбудилась… — осёкся он, видимо заметив в её взгляде что-то, что это подтвердило, и широко улыбнулся. — И что же это? Гермиона почувствовала, что у неё вспыхнули щёки. Первой её мыслью было перевести тему, а не обсуждать свои грязные фантазии вслух. Но вторая показалась более разумной: если рассказать, они могут претвориться в жизнь. — Я думала о том, что ты сказал о страхе, — начала она, стараясь не отводить смущённый взгляд. — А потом вспомнила, как мне было страшно в Тихуане, когда ты решил выбить из меня правду и в итоге оставил связанной в номере… — Подумав, она вздохнула и добавила, едва дыша: — Ты и сам прекрасно знаешь, что красив, но когда ты устрашающий и властный, то становишься совсем… неотразимым, — с трудом подобрала она подходящее слово. — Да? — довольно ухмыльнулся Том с загадочным блеском во взгляде. — Как удачно совпало, сейчас мне есть за что на тебя злиться. — На что? — искренне удивилась Гермиона. — Ну как же, — подошёл он ближе, на ходу доставая палочку, а затем медленно провёл кончиком по её горлу. — Чья шпилька вывела на нас? Он резко взмахнул палочкой между ними, и шпильки вылетели из её волос, которые упали тяжёлыми волнами на её плечи и между лопаток. Видимо, Том использовал невербальное Акцио, позволив заколкам тихо осыпаться на пол. Хоть Гермиона точно знала, что он не причинит ей вреда, но невербальная магия всё равно оставляла некоторую тревогу — никогда не знаешь, что ещё он может призвать. — Экспеллиармус, — уверенным тоном произнёс Том и поймал вылетевшую из кармана юбки палочку свободной рукой. — А это ещё зачем? — скрестила она руки на груди. — Для порядка, — ухмыльнулся он одним уголком губ и посмотрел на неё так пристально, что Гермиона была почти готова растаять лужей. Вскоре она уже стояла на коленях прямо на полу в гостиной возле окна, прижимаясь щекой к тёплому от падающих лучей солнца паркету, а её руки были туго связаны за спиной грубым кожаным ремнём. Её ягодицы горели от многочисленных звонких шлепков, на шее до сих пор чувствовался след от укуса, а горло саднило от того, как несколькими минутами ранее Том жёстко насаживал её рот на свой член. Теперь же он крепко держал её за волосы одной рукой и грубо вбивался в неё на всю длину, ударяясь яйцами о клитор с громкими мокрыми шлепками. На этот раз между не было никаких долгих поцелуев и прелюдии, но они были и не нужны, Гермиона возбуждалась от одной мысли, что Том обращался с ней почти как с вещью. В этом было что-то сводившее с ума. Может, ей бы не хотелось такого отношения постоянно, но сейчас она жаждала отдаваться на произвол его неуёмной, безудержной силы, как физической, так и волшебной — кончик его палочки скользил вдоль её позвоночника, вызывая разряды электрического тока. Непредсказуемость его следующего шага усиливала ощущения в сотни раз. Будто в подтверждение, Том взмахнул палочкой возле пола, и её соски пронзила резкая, но короткая боль, будто сильный щипок. Возможно, это была какая-то слабая вариация Жалящего, но сейчас мысли Гермионы вращались слишком далеко от анализа заклинаний. — О-о, Том, — простонала она, ведь следом вспышка боли принесла за собой особенно острое наслаждение. В ответ Том крепче намотал её волосы на левую руку, а затем она услышала короткое: — Риктусемпра. Лёгкая щекотка коснулась её клитора и Гермиона воскликнула: — Ох, Мерлин! За чем сразу же последовал звонкий шлепок сильной руки: — Сейчас ты можешь произносить только «Том», «сэр», — властно перечислял Том и сэр, — и соглашаться, если тебе что-то скажут. Понятно? — Да… Ах! — ягодицу снова обжёг шлепок. — Да, сэр, — тут же исправилась Гермиона. — Умница, — похвалил он её глубоким голосом, ещё жёстче вбиваясь в неё. — Локомотор Виббли. У Гермионы отнялись ноги. Чтобы не дать ей безвольно разъехаться на полу от проклятия Ватных ног, Том ещё сильнее вцепился в её бёдра, а, возможно, и вовсе держал её на весу — тут уж было трудно сказать в её положении. Все ощущения нижней части тела сосредоточились на скольжении его длинного, крепкого члена в её влагалище. Гермиона выкрикивала имя Тома всё громче, но иногда она специально не слушалась его приказа, чтобы снова получить сильный шлепок по и без того горящей ягодице. Гермиона почувствовала, что приближается к краю, но тут Том властно рыкнул ей на ухо: — Ты кончишь, когда я тебе разрешу. Сделав глубокий вдох сквозь зубы, она непроизвольно простонала, но всё-таки из последних остатков самообладания послушалась. — Умница, — усмехнувшись, прокомментировал он, не снижая темп и глубину проникновения. — До чего понятливая ведьма. Упивающийся властью гад прекрасно знал, как похвала действует на Гермиону, не мог не знать, но не успела она хотя бы попытаться усмирить и без того едва сдерживаемый оргазм, как на её шее появилось что-то горячее, увесистое, гладкое и… Определённо живое. Это «определённо живое» медленно стягивалось в кольцо, отчего дышать становилось всё труднее. — Будь хорошей девочкой, — низким голосом произнёс Том, сопроводив слова очередным шлепком, — иначе удав может тебя случайно задушить, — а затем что-то прошипел, и змея ещё чуть сильнее сдавила её шею. Гермиона почувствовала, как от ужаса у неё расширились глаза, но от недостатка кислорода зрение помутнело. Не то чтобы она боялась змей, но их присутствия она не искала. И всё же было не до конца ясно, отчего именно кружилась голова: неожиданности и страха, удушья или невыносимого возбуждения. Не прекращая размашистых толчков, Том приказал: — А теперь кончи для меня, — и резко вошёл в неё как можно глубже. С громким протяжным стоном Гермиона ослабила свою волевую хватку, и её накрыла тёплая волна мощного оргазма. Краем сознания она чувствовала, как у неё подрагивают руки, всё ещё затянутые в жёсткий кожаный ремень, и как по её бедру стекает вязкая горячая сперма. Ноги стали ватными, и дело было вовсе не в проклятии, а змея исчезла, вместо неё на шее ощущалось лишь горячее, рваное, хриплое дыхание Тома. Несколько секунд они просто приходили в себя, будто плавая в вязкой патоке, позволяя силе притяжения постепенно вернуть их обратно на землю, точнее, на паркет. Затем Том осторожно вышел из неё, испарил ремень и, пока Гермиона разминала затёкшие руки, призывал все необходимые заклинания. Перевернувшись на спину, она любовалась его поджарым, слегка блестящим от пота на послеобеденном солнце телом и искусной, выверенной работой палочкой. Когда они встретились взглядами, у Гермионы попросту сорвалось с языка: — Это было… невероятно. В ответ на его лице расползлась самодовольная улыбка, но Том, видимо, был слишком занят очищением своего члена, чтобы что-то сказать. — Только давай в следующий раз без змей. — Посмотрим, — слегка наклонив голову, лукаво отозвался он и лёг на пол рядом. Гермиона мысленно отругала себя за болтливость. Разумеется, теперь он придумает, как использовать эту неприязнь. С него не убудет в следующий раз наколдовать целую змеиную яму.

***

К их общему удивлению, угрозы Томом мэру не стали достаточной причиной от них избавиться. Их не только не депортировали из Китая, но и отказали в выездной визе, ради получения которой Гермиона убедила Тома не использовать проклятие Империуса на полицейском, а они честно отстояли очередь с четырёх утра вместе со всеми. — Ничего не понимаю, — вздохнула Гермиона, получив форму отказа. — Разве иностранцев-нарушителей не принято наказывать? Чэнь же теперь точно знает, что мы тут не коммунизму учиться приехали. Том прожигал взглядом собственный отказной бланк: — Либо он знает, что мы собираемся в Библиотеку, и чинит нам так препоны, — процедил он, — либо просто из вредности. А может, что-то на нас роет! — До прибытия эсминца остаётся пара недель, — задумчиво добавила Гермиона. — Кто знает, это может быть последний корабль из Шанхая. — Да, а потом очередной железный занавес, — смял бумажку Том, подбросил в воздух, а затем, будто спохватился, поймал и положил в карман. — Вот тварь! Какое-то время они шли молча в сторону ближайшей точки, откуда смогут аппарировать, но тут внезапно Том заявил куда более весёлым тоном: — Ладно, простой, но унылый способ, — метнул он осуждающий взгляд на Гермиону, в ответ на что она закатила глаза, — не сработал. Но, думаю, теперь ты не против применить немного изобретательности. Хоть Гермиона и понимала, что «изобретательность» в этом случае, скорее всего, означает нечто незаконное, у неё не было варианта лучше. В крайнем случае она может убедиться, что никто не будет убит или замучен. Том предложил зачаровать паспорта. Оказывается, когда-то он подсмотрел в воспоминаниях миссис Коул, как Дамблдор зачаровал кусок бумаги, чтобы убедить её отдать его в Хогвартс. Точнее, сначала Том предложил сварить Оборотное зелье и выкрасть волосы маглов, которым выдадут допуск на выезд, но Гермиона убедила оставить это в качестве запасного плана. К сожалению, то ли джин помешал миссис Коул запомнить вербальную формулу, то ли профессор Дамблдор использовал заклинание без неё, а то и вовсе применил Конфундус, пока она отвлеклась на бумажку, но факт остаётся фактом: деталей Том не знал. Зато он знал, что на выезде номера визы будут сверять с какими-то списками, а потому простая копия чьей-то визы с их фотографиями не подойдёт. — У нас почти нет времени изобретать заклинание и подбирать руны для такого мощного побуждения, — заметила Гермиона, доставая купленные по всему миру книги из бисерной сумочки. — Не говоря уже об испытаниях… Том задумчиво перебирал издания: — Согласен, нужно что-то очень простое, но эффективное. Зелье? — Зелье надо принимать внутрь, — покачала она головой. — Можно прописать простое побуждение порезаться краем. Бумажный порез не вызовет вопросов, — поигрывал Том своей палочкой, перекатывая её в длинных пальцах. — А зелье нанести на края… — Морочащая закваска! Она варится моментально, — предложила Гермиона. — И не нужны экзотические ингредиенты. Том вытащил коробку, также зачарованную на Незримое расширение, где они хранили все зелья и компоненты, скупленные в аптеках Волшебного Лондона и Рио. Он просунул руку по самое плечо и с тихим звоном стекла перебирал склянки: — Нет, понадобятся. Морочащая закваска не вызовет у них необходимых нам галлюцинаций… О, точно! — вытащил Том на свет связку тонких сушёных веточек, усыпанных мелкими листьями. — Откуда у тебя Невоалуз?! — узнала Гермиона растение. Волшебный кустарник из джунглей Амазонки был известен своими галлюциногенными свойствами для защиты. Правда, профессор Мендес говорил, что видения сложно поддаются управлению, к тому же они не знали, как он ведёт себя в зельях и в сушёном, а не живом виде. Том пожал плечами, осматривая листья: — Наткнулся, пока бегал перед занятиями. Я кое-что почитал в библиотеке Кастелобрушу о ритуалах для управления видениями, но, думаю, в малых дозах нам это не понадобится, — затем он перевёл задумчивый взгляд на Гермиону. — А вот твоё умение передавать намерение в зелье — да. Гермиона почувствовала, что её щёки слегка потеплели. Не так часто находились какие-то навыки, которыми в их паре владела только она. Это не было похвалой как таковой, но признание Тома это-магия-должна-у-меня-подучиться Риддла вызывало у неё не меньшую гордость. Она кивнула, и они приступили к расчётам улучшенной формулы. К пятнице был готов первый вариант. По идее, это должно было сработать: улучшенная Морочащая закваска вызывала видение, что в паспорте стоит правильная виза, а аккуратные руны под обложкой заставляли порезаться о припудренную страницу, отчего высушенное в порошок зелье проникало в кровь. Необходимо было убедиться, что виза действительно правильная, а в книге учёта появится необходимая запись. Перед самым закрытием полицейского участка, где принимали заявления, всё ещё стояла очередь, растянувшаяся на пару кварталов. Этих людей уже точно сегодня не пустят, но с приближением прибытия американского эсминца отчаяние людей кратно усиливалось. Справедливости ради, и визы стали выдавать быстрее и в бóльших количествах, доказывая, что вовсе не вредность двигала коммунистами. Они подошли к самому началу очереди, и Том кротко улыбнулся мужчине в европейском костюме: — Сэр, нам только спросить, у нас уже есть визы, мы не претендуем на бланк заявления. Может, магия и не работала в этом месте, но обаяние не было магией. Правда, оно работало так безотказно, что это утверждение можно было поставить под сомнение. Мужчина добродушно улыбнулся в ответ и махнул рукой в сторону двери, показывая им, что он не против. Как ни странно, общая проблема сплотила людей, и все были рады помочь друг другу, несмотря на долгие часы ожидания под палящим солнцем в душном влажном воздухе. — На сегодня выдача заявлений окончена, — вместо приветствия резко сообщил один из полицейских. — Покиньте помещение. Том учтиво поклонился, а затем сказал: — Нам только спросить, — снова улыбнулся он. — Мы слышали о случаях, когда отзывали уже выданную визу, и нам бы хотелось убедиться, что с нашими всё в порядке. Полицейский вздохнул, слегка подкатил глаза, а затем крикнул через плечо в заднюю комнату: — Товарищ Ван, проверь визы у этих паникёров! — после чего вернулся к заполнению документов для стоявшего перед ним долговязого лысеющего мужчины в бежевом льняном костюме. Спустя пару секунд из соседнего помещения вышел молодой полицейский с суровым лицом, на ходу надевая фуражку. Он заметил их с Томом и указал головой на пустующий стол в углу. Они прошли к указанному месту и снова учтиво поклонились, надеясь расположить офицера Вана. — Паспорта, — вместо приветствия протянул он руку. — Вот, пожалуйста, — передала ему Гермиона тёмно-синие, почти чёрные книжки с золотым гербом со львом и единорогом, которые она держала в коротких перчатках из тонкой белой вискозы. — Садитесь, — указал он на стулья, стоявшие перед столом, а сам пошёл к большой учётной книге в задней части комнаты. Сердце Гермионы забилось быстрее, а подавление магии в участке усиливало тревогу. Они испытали зелье несколько раз, но всегда оставалась вероятность, что оно не сработает. И что тогда? Арестуют ли их на месте за подделку документов? Руны сразу же заставили полицейского Вана распахнуть паспорт и порезаться, в следующую секунду он уже машинально облизывал раненый палец, а его глаза как будто слегка остекленели. Он нашёл место, где вклеена «виза», некоторое время её внимательно изучал, отчего Гермиона машинально нашла руку Тома, сидевшего с отрешённым видом на слегка побледневшем лице. Они переплели пальцы, и он крепко сжал её ладонь. Вскоре офицер удовлетворённо кивнул и принялся листать книгу учёта. Найдя необходимое место, он провёл пальцем вдоль до нужной строчки, потом поперёк к концу страницы, будто сверяя номера с паспортом. Затем повторил всё то же самое для второго. Наконец Ван закрыл паспорта и вернулся к столу, за которым они сидели. Его взгляд всё ещё был мутным, но прямо на их глазах приобретал осмысленность: — Всё в порядке, вам не о чем переживать, — протянул он обратно тёмно-синие книжки. — Счастливой дороги, — слова дополнила слабая улыбка. Они встали, и Гермиона забрала паспорта из руки полицейского, складывая их в сумочку: — Спасибо, офицер, — поклонилась она. — Премного благодарен, — так же поклонился Том. — Всего доброго, хороших выходных. Они вышли на улицу и поспешили как можно дальше от полицейского участка, чтобы поскорее отделаться от липкого ужаса подавления магии. Наконец оказавшись на достаточном расстоянии, Гермиона вдохнула полной грудью, чувствуя, как магия возвращается в её вены, и, слегка подпрыгнув, бросилась Тому на шею: — Сработало! Он довольно улыбнулся в ответ: — А как иначе, — Гермиона не стала ему напоминать, что ещё полчаса назад он и сам переживал о книге учёта. — Пошли, у нас ещё дела, — взял он её за руку. — Какие? — спросила она для порядка, но машинально следовала за Томом. — Нужно купить тебе платье ко дню рождения, сходим кое-куда его отметить, — туманно объяснил он с загадочной улыбкой.