Пропаганда

За свои двадцать два полных года жизни Том повидал и испытал немало неприятного. Он вырос в сиротском приюте, полном малолетней шпаны и сопливых носов, где детские крики смешивались со свистом розг, а за любое неповиновение лишали даже той неописуемой бурды, которую воспитательницам хватало наглости называть «едой»: подгоревшей овсянки с комочками, напоминающими сопли, скрипящего на зубах костной мукой разведённого сухого молока или бараньего жаркого, в котором едва можно было различить волокна мяса среди смердящего жира. Он с ранних лет встречался с презрением в глазах прохожих, которое не шло ни в какое сравнение с гнилостной жалостью во взгляде покупателей детей. Он снова и снова слышал в душе звук бьющегося стекла, когда очередная его надежда звонко разрушалась, а реальность не соответствовала тому, что он придумал в своей голове: начиная от истории его происхождения и заканчивая желанием никогда не возвращаться в Ад на земле им. приюта Вула. Он ступал по разрушенным улицам под оглушительный рёв сирен воздушной тревоги, зная наверняка, что по праву рождения, по силе, которая течёт в его крови, по простому человеческому здравомыслию это вообще не должно быть его заботой. Он следил за каждым своим шагом и каждым жестом, сцепив зубы, удостаивая незаслуженным вниманием всех, кто мог быть ему полезен в достижении целей. Он пережил ненависть, травлю, унижения, лишения, пренебрежение, жестокость, потери, даже тюрьму и встретился лицом к лицу с каждым из существующих человеческих пороков. Но ничто из им испытанного не шло ни в какое сравнение с чувством подавленной магии. Когда наручники сомкнулись на его запястье в гарлемской квартире, Том поклялся, что ни за что не позволит себе испытать это вновь. И вот теперь он стоял в комнате для допросов в аэропорту Лунхуа, понимая, что совершенно безоружен против трёх китайских военных, у каждого из которых на поясе висела увесистая кобура, а у двоих — ещё и по винтовке на спине. Единственное, что он им мог противопоставить, — свой интеллект, силу убеждения и смекалку, но Том отказывался показывать им даже проблеск того животного ужаса, что скручивал ему в узел желудок и замораживал кровь в венах. Вместо этого он уверенно расправил плечи, придал спокойное, даже несколько нахальное выражение своему лицу и взял Гермиону за руку. — Итак, британские граждане, — чеканно проговаривал капитан, — прибыли в Шанхай на следующий день после его освобождения. Согласны, что это подозрительно? — Товарищ, — начал Том дружелюбным, но уверенным тоном, — при всём уважении, боюсь, произошло недоразумение… Взгляд капитана сузился, и он резко перебил: — Я Вам не товарищ. Том слегка сжал челюсть, подавляя раздражение, но движение было столь коротким, что едва ли его заметил кто-либо из присутствующих в комнате. Тем временем вмешалась Гермиона: — Капитан, простите, если мы проявили неуважение, это не нарочно, — чётко, но медленно проговаривала она на китайском, стараясь подбирать несложные слова. — Мы здесь из нашего искреннего интереса к удивительным переменам в Вашей стране. Бойкая лесть не произвела на капитана должного эффекта: — Ваш китайский безупречен, — строго ответил он. — Это необычно для иностранцев. Объяснитесь. Настала очередь Тома снова взять на себя переговоры. Его особенная убедительность стала ему недоступна, но всё же годы тренировок и врождённое обаяние оставались при нём. Слегка улыбнувшись, он произнёс: — Я посвятил годы изучению китайской истории и культуры, а товарищ Гермиона — независимая журналистка. Мы приехали из Британии, чтобы увидеть революцию собственными глазами. Капитан упёрся руками в железный стол и пристально на них посмотрел: — Британия? — насмешливо переспросил он. — Не слишком дружелюбная к нам и к нашему делу нация. Чем мы обязаны столь пристальному вниманию? — Мы глубоко симпатизируем коммунистическому движению… — начал Том, но его снова перебили. — Вы состоите в партии? — резко спросил капитан Ли. — Нет, — честно ответил Том, без уточнений догадавшись, какую именно партию тот имеет в виду, — но… — Значит, вы прибыли сюда со своим отличным китайским в кульминацию нашей борьбы и рассчитываете, что мы поверим в сказки? — тонкие губы растянулись в невесёлой улыбке. — Если у вас достаточно ума, вы сами себя заподозрите в шпионаже, — капитан поднял один из их паспортов и принялся листать пустые страницы. — Мы понимаем Ваши подозрения, капитан, — призывая весь доступный ему шарм, проговаривал Том. — Но мир быстро меняется, и многие в Британии ставят под сомнение старые системы. Мы считаем, что понимание различных подходов может вдохновить на позитивные изменения дома. Капитан поднял строгий взгляд от страницы: — Позитивные изменения? Британия следует своему империалистическому пути. С чего вы взяли, что мы рады здесь таким, как вы, препарирующим нашу революцию в своих собственных целях? Стараясь не терять самообладания, Том учтиво заметил: — Капитан Ли, наши намерения лишь академические, а наша цель — наблюдение и отчёт, не более того. Мы не заинтересованы во вмешательстве в ваши дела, если только о нашей помощи не попросят. Приподняв бровь, Ли произнёс голосом, в котором слышались металлические нотки: — Никакой заинтересованности во вмешательстве, но вы явились сюда без приглашения, во время гражданской войны, говоря на нашем языке, как на родном. Это уже достаточное вмешательство. Он жестом подозвал одного из солдат, стоявших у входа, и тот положил на железный стол пухлую папку. Нахмурив брови, капитан Ли развязал красную нитку, которой был подвязан простой бежевый картон: — Ваше прибытие совпадает с активизацией иностранного шпионажа. Объяснитесь. Если сможете, — добавил он, ехидно ухмыльнувшись. Затем перевёл взгляд к двери за их спиной и приказал: — Обыщите их. Охранявшие дверь солдаты незамедлительно сделали шаг вперёд и забрали у Тома и Гермионы чемоданы из рук. Они принялись похлопывать их сквозь одежду, не обращая внимания на то, что Гермиона — девушка. Сейчас она была для них бесполым существом, а Тому лишь оставалось стиснуть зубы крепче, усмиряя гнев, и надеяться, что подавление магии работает только на волшебников и ведьм. Их палочки были спрятаны в зачарованных карманах: внутри пиджака у него и в юбке у неё. Когда солдат обхватил одну из ног Гермионы, чтобы прощупать внутреннюю сторону бедра, Том был вынужден отвести глаза и сделать глубокий вдох — если они окажутся в китайской тюрьме за противодействие представителям правопорядка, Гермиона продемонстрирует ему вживую, что такое взрыв загадочной атомной бомбы. По крайней мере, пока что воякам хватало приличия не задирать её юбку, а прощупывать тело сквозь ткань. Пока Том боролся со своим гневом, вмешалась Гермиона: — Это просто совпадение, не более того. Наша поездка была запланирована несколько месяцев назад, задолго до обострения ситуации. Вы сами можете увидеть штампы пересечения границ за время нашего плавания. Капитан Ли будто бы её не слушал. В то время как солдафоны залезали своими руками туда, куда их никто не просил, он раскрыл их чемоданы. На их огромную удачу и к большому облегчению Тома, магия оказалась заблокирована только в них, и китайские маглы не обнаружили ни скрытых карманов с палочками, ни двойного дна, уберегающего ценные волшебные артефакты. Всеобщему взору предстали по-армейски сложенные стопки нижнего белья, брюк, сорочек, свёрнутые аккуратными рулонами платья Гермионы, несессеры, из которых на свет появлялись зубные щётки, бритва, флаконы косметики… И небольшой блокнот Тома, в котором, по его мнению, не было ничего ценного, только общая информация о Китае. Чёрная кожаная книжица заинтересовала капитана, и он принялся быстро перелистывать страницы. — У вас тут записи о нашей стратегии, политических структурах, даже… — вытащил он сложенную бумажку из кармана под обложкой, в которой хранились преимущественно газетные вырезки. — Карты наших провинций. Что вы можете на это сказать? Стараясь сохранять самообладание, Том ответил: — Как историк, я собираю такую информацию, чтобы полностью понять контекст. Карты исторические, прослеживают эволюцию региональных границ. Ухмыльнувшись, Ли медленно кивнул: — Исторические, говорите. Но эти карты показывают недавние передвижения войск. Обменявшись с Томом коротким тревожным взглядом, подала голос Гермиона: — Капитан, это всего лишь примечания, которые мы сделали на основе публичных передач и газет. Ничего секретного, — тщательно проговаривала она. — У нас есть документы: рекомендательные письма, университетские дипломы, аккредитация журналиста. Вы можете их проверить. Они в крышке чемодана справа. Прищурив и без того узкие глаза так, что их почти не было видно, Ли залез в карман и вытащил кожаную папку с документами. Он бегло просмотрел несколько бумаг. — Это может быть подделка. Вы принимаете меня за дурака? — Вовсе нет, капитан, — вмешался Том. — При всём уважении, мы здесь просто для того, чтобы учиться. Бросив документы на стол, вояка возмущённо спросил: — Чему именно? Нашим слабостям? Стратегии? Чтобы вы могли отчитаться перед своим начальством? — Нет, — уже жёстче ответил Том. Упрямость капитана действовала ему на нервы. С такой патологической паранойей далеко на войне не уедешь. — Чтобы узнать о народном движении, культурных сдвигах, идеологии, несущей перемены. Исключительно во имя научных исследований и информирования общественности. — Информирования общественности? — ядовито рассмеялся капитан. — Вашей общественности нет до нас никакого дела, если только это не служит их собственным интересам. Он обошёл стол и сел на металлический край спереди, положив фуражку подле себя. В комнате воцарилась гнетущая тишина, пока Ли переводил пристальный взгляд между Томом и Гермионой. Из-за спины послышался шорох и тихий лязг, намекавший, что солдаты взяли в руки винтовки. Наконец, капитан произнёс: — Вы знаете, что мы здесь делаем со шпионами? — Мы не шпионы, капитан, — медленно, но твёрдо произнёс Том, призывая всю имеющуюся в его распоряжении силу характера, раз магическое убеждение было ему недоступно. Краем уха он услышал, что Гермиона резко вдохнула. — Докажите, — процедил военный. — Скажите нам как. — Информация. Назовите мне имена британских агентов в Китае. — Мы никого не знаем, — лишь мог пусто ответить Том, чувствуя, что к его спине приставили холодный, твёрдый металл дула. — Мы не связаны ни с одним правительственным агентством. Это было сущей истиной. На его лице не дрогнул ни один мускул, дыхание оставалось ровным, сердце билось в спокойном темпе. Нет смысла нервничать, если говоришь правду. Должно быть, его уверенность смягчила капитана. Он внимательно изучал лицо Тома в поисках любого признака обмана, но в конце концов лишь сказал: — Расскажите мне о ваших связях с какими-либо организациями на Родине. — Я член Исторического сообщества в Кембридже. Больше ничего. — А я независимый журналист. Я не связана ни с какими крупными СМИ или политическими группами, — добавила Гермиона. — И всё же вы приехали сюда в нестабильный период, не уведомив своё посольство и не обратившись к надлежащим каналам для проведения подобных исследований, — отчеканил капитан Ли. — Мы хотели познакомиться с реальностью, — уверенно отвечал Том, — а не с экскурсией, дезинфицированной официальными сообщениями. — Значит, вы признаёте, что пошли в обход протоколов? — последовал жёсткий вопрос. — Капитан, при всём уважении, если бы мы были шпионами, разве мы не предприняли бы больше мер предосторожности, чтобы скрыть себя? — попробовал новую тактику Том. — Возможно, вы неопытны, — ухмыльнулся капитан, отчего Том едва сдержал раздражённый стон. — Или, возможно, вы хотите, чтобы я так думал, — после короткой паузы он добавил: — Ранее вы упоминали, что хотели бы привнести в Британию позитивные изменения, основываясь на наших методах. Расскажите об этом подробнее. С этим по крайней мере можно работать, решил Том. Он тут же ответил: — Социально-экономическое неравенство растёт год от года. Ваши земельные реформы и общинные подходы представляют для симпатизирующих вам большой интерес. — Наши методы не для того, чтобы посторонние копировали их или манипулировали ими, — отмахнулся капитан. — Они родились из борьбы нашего народа. Гермиона кивнула: — Именно поэтому мы здесь: чтобы учиться непосредственно у источника. — Наша цель — объективность, — добавил Том. — Мы собираемся предать огласке факты, а не пропаганду. Некоторое время капитан Ли изучал их цепким взглядом, а затем перевёл его в сторону: — Если вы те, за кого себя выдаёте, вы не будете возражать эскорту для наблюдения за вашей деятельностью, — махнул он головой кому-то за их спиной. — Это необходимо? — настороженно поинтересовалась Гермиона. — Безусловно, — язвительно ответил капитан. — Для вашей безопасности, разумеется, — его тон не был просьбой и не оставлял возможности для переговоров. — Мы бы предпочли передвигаться самостоятельно, — всё же попробовал Том. — Это позволит нам получить наиболее подлинное представление. Капитан ухмыльнулся: — Не сомневаюсь. Но сейчас опасные времена, — слегка наклонил он голову. — Сопровождение не обсуждается. К столу подошёл второй солдат, проводивший обыск, не тот, что встретил их на границе. — Товарищ Вэй. Ты будешь отвечать за наших гостей. — Так точно, товарищ Ли, — отдал молодой солдат честь. — И регулярно докладывай мне. — Есть, капитан. Ли снова перевёл взгляд на Тома: — Пока что вы свободны. Но помните, любой неверный шаг — и будут последствия. Товарищ Вэй проводит вас. Молодой солдат с подстриженными под машинку волосами вывел их из комнаты для допросов. За её пределами их встретил тихий гомон аэропорта и гул взлетающих и приземляющихся самолётов. Некоторое время они молча шли по длинному коридору. Том этому не возражал, ведь всё его естество полностью поглотило чувство возвращающейся к нему магии. Казалось, он всё это время тонул на самом дне Марианской впадины, и вот его вырвали на поверхность. Наконец, Вэй произнёс: — Мне жаль, что так вышло. Капитан Ли… может быть довольно дотошным. — Мягко сказано, — пробормотал Том. — Значит, Вы будете нашим сопровождающим? — осторожно спросила Гермиона. — Похоже на то. Но, возможно, я смогу быть полезен, — широко улыбнулся Вэй. — Раз уж мы теперь повязаны, — весело добавил он, — можете звать меня по имени. Вентао, — протянул он руку. Том пожал его ладонь: — Том, очень приятно, — машинально ответил он. — Что ты имеешь в виду под «полезен»? — тут же перешёл он с юным надзирателем на «ты». — Гермиона, — тоже протянула она ладонь ребром вверх. Вентао, смущаясь, быстро пожал её руку и ответил: — Если вы действительно хотите учиться, я могу провести вас по интересным местам. Незаметно, — подмигнул он. — Разве ты не нарушишь свой приказ? — скептически приподнял бровь Том. Но, быстро просмотрев его мысли, он понял, что зря был настороже. Вентао был как открытая книга, для него едва ли требовалась легилименция. — Мой приказ — следить за вами, — пожал он плечами. — Как я буду это делать, зависит от меня.

***

Вентао оказался невероятно полезным, особенно в том, что с особенной лёгкостью поддавался Конфундусу. Он помогал им, когда это требовалось, и оставлял в покое, когда им хотелось от него избавиться. Солдат даже помог им снять небольшую, хоть и несколько убогую, квартиру, несмотря на общий беспорядок в городе. Но что убогость обстановки для пары волшебников, перевозящих за собой полный комплект мебели через весь земной шар? Стоило жильё сущие копейки в пересчёте на имеющиеся у них с собой доллары, но самой большой сложностью был их обмен. В условиях гиперинфляции цены удваивались чаще, чем раз в неделю, и, подсчитал Том, такими темпами за месяц могут вырасти на пять тысяч процентов, а расчётные кассы банков часто оказывались без наличных. Самой устойчивой валютой, как ни странно, оказался белый рис. Без местного проводника ориентироваться в Волшебном Китае было куда сложнее. Гермиона предложила связаться с Тяньлуном с их научной стажировки, но Том решил, что не хочет вверять свои планы и идеи бывшему напарнику по проекту. К тому же, удивительное дело, Волшебный Шанхай не так разительно отличался от Магловского Шанхая, как Магический и Магловский Лондон — разруха хоть была и меньшего масштаба, но всё равно присутствовала. Единственной действительно ощутимой разницей было отсутствие враждебности по отношению к японцам, в отличие от китайцев-маглов, переживших годы оккупации. И всё же, несмотря на некоторую разгадку, Тома уже больше недели терзал один вопрос: какого, собственно, чёрта комната для допросов в магловском аэропорту подавляла магию? — Посуди логически, — рассуждал Том, стоя у окна с видом на растянутую между двумя домами бельевую верёвку, — какой попало волшебник не стал бы зачаровывать аэропорт. Зачем? — Согласна, — ответила Гермиона, усаживаясь за стол со стопкой книг по внешней алхимии, купленных в Волшебном Шанхае. — Но какая разница? — Кто-то из высокопоставленных чиновников Китая — волшебник, — задумчиво смотрел на чьи-то подштанники Том. — Разве это не любопытно? — Какая разница? Я думала, мы здесь, чтобы изучить бессмертие, — пожала плечами Гермиона. Том повернулся от окна и взмахом палочки отлевитировал свистящий на плите чайник. Звук свистка его волшебным образом завораживал, а потому он позволял себе кипятить воду магловским способом: — С каких пор волшебники заинтересованы в магловской политике? — рассуждал он вслух, заваривая чай с помощью магии. — И почему местное Министерство это допустило? — Может, оно и не знает? — предположила Гермиона, раскрывая блокнот на чистой странице. — Что, если это какой-то честолюбивый волшебник, жаждущий власти? Ему необязательно заявлять о себе во всеуслышание. Кипяток вылился через край чашки, но Том быстро пришёл в себя и поставил чайник на выключенную конфорку. Следующим взмахом он избавился от лужи, а затем отлевитировал одну из чашек Гермионе, а другую к себе. — Спасибо, — слегка улыбнулась Гермиона. — Всё в порядке? Том пусто моргнул: — Да, — машинально ответил он, позволяя хаосу мыслей обрести форму. — Одну минуту. Он подошёл к телефонному аппарату и продиктовал знакомый номер телефонистке. Раздались гудки, а следом сонное: — Алло? — Алло, Вентао? — обратился Том. — Да, — пробормотал голос. — Том? — Он самый, — прислонился он к столешнице, держа в руке телефон. — Доброе утро. Мы с Гермионой очень бы хотели посетить какое-либо мероприятие КПК, если это возможно. Я понимаю, что иностранцев вряд ли допустят… — Ой, во вторник состоится званый вечер в честь инаугурации нового мэра, — весело ответил солдат. — Хотите сходить? Я могу устроить, туда приглашают всех желающих… Ну… — Было бы отлично, — перебил его Том, избавляя от неловкости. Вентао хотел сказать, что малообразованных бедняков туда звать не станут, несмотря на возгласы о равенстве и главенстве рабочего класса. Передел власти редко касался того сословия, которое больше всего за него радело. — Во вторник? — Да, я завтра принесу пригласительные, — ответил Вентао. — Сам понимаешь, в воскресенье никто не работает. — Конечно, — мягко ответил Том. — Спасибо, Вентао. — Что вы сегодня делаете? — для проформы спросил их надсмотрщик, зная, что их линию прослушивают. Том перевёл взгляд на Гермиону, уже вовсю погрузившуюся в книги: — Думаю, мы сегодня просто тихо почитаем дома, — ответил он. — Хорошо, — слегка покашляли на том конце провода. — Если что, увидимся, — добавил Вентао, будто никто из них не знал, что за одной из квартир в спальном районе Шанхая ведётся круглосуточное наблюдение. Но что бинокли и солдаты для двух волшебников. Том весело ответил: — Увидимся, — зная наверняка, что сегодня ему не требуется хвост. Тем не менее первое воскресенье июня прошло за изучением внешней алхимии китайских волшебников. Пока что все поиски и исследования были бесплодными. Но, насколько Тому было известно, никто так и не достиг истинного бессмертия, а потому он и не ждал разгадок на страницах. Достаточно обнаружить зацепку.

***

Величественное здание бывшего Шанхайского муниципального совета встретило их необычным скошенным в виде полукруга углом входа. Главный зал кишел красными пятнами флагов с серпом и молотом и мельтешащими толпами людей. С высоких потолков свисали транспаранты с революционными лозунгами, а воздух гудел от разговоров на китайском. Военные чиновники в отутюженных мундирах смешивались с гражданскими лицами в костюмах как на западный манер, так и в традиционных китайских нарядах. Запах полированного дерева переплетался с ароматом сигаретного дыма и слабым запахом жасминового чая и алкоголя. Том поправил лацканы своего нового чёрного костюма и смахнул несуществующую пылинку, заранее предвкушая тягостные разговоры и улыбки для недостойных их людей. Гермиона шла возле него, одетая в красное платье из тонкого шёлка с открытыми плечами и атласными чёрными перчатками. Ткань переливалась на свету, обтягивая её тонкую талию и струясь по изящным бёдрам, так же как и её блестящие золотисто-каштановые волосы, которые она оставила распущенными океаном мягких кудрей. — Том, постарайся расслабиться, — прошептала она, обводя взглядом толпу. — Мы здесь любопытные исследователи, поддерживающие партию. Он обаятельно улыбнулся: — О, я совершенно спокоен, Гермиона, — обвёл он её взглядом и задержался на накрашенных красной помадой губах. — Ничто так не поднимает настроение, как грандиозная коммунистическая церемония, — насмешливо добавил он, по-прежнему глядя на её рот. Гермиона практически никогда не красилась, и в этом было что-то магнетическое. — Что? — лишь слегка смущаясь под его пристальным взглядом спросила она. Том наклонился к её уху, вдохнув цветочный аромат волос и пудры на её коже: — Я представлял, как потрясающе будут смотреться твои губы на моём члене, — не собирался он ей лгать. Там, где у любой другой девушки кожа лица бы слилась по цвету с алой помадой, Гермиона лишь хмыкнула: — Может, позже ты узнаешь, как это смотрится вживую, — насмешливо ответила она вместо того, чтобы возмутиться. — Посмотрим на твоё поведение. Салазар, помоги! Том сделал глубокий вдох и посмотрел в сторону, вспоминая дряблую задницу миссис Коул, юбку которой однажды задрал особенно сильный порыв ветра. Вряд ли Тому удастся произвести должное впечатление на государственных важных шишек, если его ширинка будет трещать по швам. К ним подошёл официант, и Том взял с подноса два бокала шампанского, передав один Гермионе. Он ловил взгляды окружающих, стараясь обнаружить волшебников, но пока что ни один не попался. По залу разнёсся властный, чёткий голос: — Товарищи, попрошу внимания! Все взгляды обратились к парадной лестнице, где стоял новый мэр Чэнь И, чьи тщательно натёртые медали и ордена сияли в свете хрустальных люстр на военной форме. Рядом с ним кружили другие высокопоставленные чиновники с торжественными, победоносными лицами. — Сегодня вечером, — начал мэр Чэнь громким, гулким голосом, — мы празднуем не просто смену власти, а рассвет новой эры для Шанхая и всего Китая! По толпе прокатились аплодисменты. Том вежливо хлопал, не сводя глаз с Чэнь И. В нём было что-то притягательное — тонкая аура, которую едва можно было уловить. Но Тому никак не удавалось поймать его взгляд, чтобы проверить свои догадки. — Думаю, — шепнул он на ухо Гермионе, — нам пора поговорить с мэром. Она не встретила эту идею с энтузиазмом, но не стала и протестовать. Протянув ей локоть, чтобы она взяла его под руку, Том направился к лестнице через весь зал, проталкиваясь сквозь плотную толпу. К этому времени мэр спустился вниз, и его тут же окружили подхалимы всех мастей — уж их-то Том различал за милю. Он терпеливо выжидал подходящий момент. Наконец, он предоставился. Том сделал быстрый шаг вперёд: — Мэр Чэнь, — плавно произнёс он на китайском с лёгким поклоном. — Поздравляю Вас с назначением. Это грандиозное событие для Шанхая. Он повернулся к Тому, и в его взгляде мелькнуло удивление, но мэр быстро взял себя в руки: — Спасибо, — коротко ответил он, окинув их с Гермионой оценивающим взглядом. — А вы кто? — Том Риддл. Учёный-культуролог и внимательный наблюдатель за удивительными преобразованиями в Китае. — Гермиона Грейнджер, — подала она голос. — Независимый журналист, освещающий международные перспективы новой эры Китая. Мэр переводил взгляд между ними, слегка сузив глаза: — Ваш китайский совершенно исключителен для иностранцев. Том скромно улыбнулся: — Язык — это ключ к глубокому пониманию культуры, Вы так не считаете? — Соглашусь, — выражение лица Чэня оставалось настороженным. — А что вы думаете о нашей революции? — Мы считаем, что это свидетельство силы единства и видения. Шанхай служит маяком того, что может быть достигнуто. Мэр на мгновение задумался, а затем, нахмурившись, произнёс: — Пройдёмте со мной, — сказал он, жестом указывая в сторону от толпы. Он отвёл их в тихий угол зала, возле большого окна с видом на городские огни. — Итак, мистер Риддл, — начал Чэнь И, — что Вы надеетесь получить от своего пребывания в Шанхае? — Проницательности, — ответил он после секундной заминки. — Понимания. Возможно, даже вдохновения. — С какой целью? Том тщательно подбирал слова: — Меня завораживает слияние разных миров — как традиции соединяются с новыми идеологиями, создавая нечто… могущественное. Лёгкая улыбка тронула губы мэра, но от этого суровое выражение лица не стало мягче: — Власть — привлекательная цель. — Только если пользоваться ею с умом, — кивнув, заметил Том. Чэнь И перевёл взгляд тёмных глаз на Гермиону: — А Вы, мисс Грейнджер? Разделяете ли Вы интересы мистера Риддла? — Я верю в то, что нужно открывать истины и делиться ими, — ровно ответила она. — Мир с большим интересом наблюдает за Китаем. Мэр медленно кивнул: — Весь мир наблюдает, но лишь немногие видят по-настоящему. — Возможно, Вы могли бы просветить нас, — начал приближаться к главному Том. К этому времени у него не было никаких сомнений относительно волшебности мэра. Наступило напряжённое молчание. Том почувствовал тонкие поползновение легилименции — Чэнь их проверял, но на его беду оба были отличными окклюментами. Том укрепил свой разум, позволив мэру воспринимать только то, что он был готов ему показать: любопытство, восхищение и намёк на амбиции. Глаза Чэня едва заметно сузились: — Скажите, мистер Риддл, Вы верите в судьбу? — Судьбу формируют те, у кого есть желание ею воспользоваться, — уверенно ответил он с лёгкой насмешкой в голосе. — Хорошо сказано, — мэр посмотрел в окно на городской пейзаж. — Шанхай — это место, где сходятся судьбы. Возможности открываются перед теми, кто… достаточно просвещён, чтобы ухватиться за них. Том решил направить разговор в нужное ему русло: — Поразительно, как быстро Вы навели порядок в этом городе. Можно подумать, что Вы обладаете… экстраординарными способностями. Фальшивая улыбка Чэня не касалась его глаз: — Дисциплина и стратегическое планирование творят чудеса. — Конечно, — согласился Том. — Но иногда обычных методов недостаточно. Мэр снова повернулся к ним лицом: — Нестандартные времена требуют нестандартных мер. Между ними тремя снова возникла гнетущая тишина. Мэр знал, что они знают. — Возможно, нам стоит продолжить обсуждение в более приватной обстановке, — предложил он. — С удовольствием, — учтиво кивнул Том и расплылся в почти искренней улыбке. Мэр Чэнь провёл их в небольшую переговорную, подальше от посторонних глаз и ушей. Комната была украшена несколькими традиционными китайскими вазами и гравюрами, а в центре стоял большой лакированный стол. Как дверь за ними закрылась, от напускной вежливости не осталось и следа. Чэнь вытащил палочку из рукава мундира и наложил невербальное заклинание Немоты. — А теперь, — сказал он куда более резким тоном, — давайте отставим любезности. Кто вы на самом деле и какова ваша цель в Шанхае? Том позволил себе слабую улыбку: — Как я уже сказал, меня зовут Том Риддл. Но, возможно, более уместны титулы? Я практик магических искусств, как и Вы. Гермиона настороженно молчала. — Вы далеко от дома, мистер Риддл, — жёстко ответил волшебник. — Дела Британии здесь не приветствуются. — Мы здесь не от имени Британии, — заверил его Том. — Наши интересы… личные. — Просветите? — Знания, — спокойно ответил Том. — Возможно, сотрудничество. Мэр приподнял бровь: — Вы слишком самоуверенно полагаете, что мне нужна помощь. — Помощь? Нет. Но даже самым могущественным людям полезны… союзы. — С парой юнцов? — расхохотался мэр. — Наверное, вы не понимаете, что за мной стоит Министерство Китая? Том и Гермиона быстро переглянулись. — Наивные дети, — снисходительно произнёс Чэнь. — Вы всерьёз считаете, что коммунисты могли бы прийти к власти без помощи волшебников? — Но как же статут о Секретности? — вырвалось у Гермионы. — О, разумеется, мы не собираемся устраивать магическую революцию, как… Как его там… Ах да, Гриндевальд, — усмехнулся мэр. — Но зачем отказаться от возможности получить власть, не прилагая к этому больших усилий? — За тем, что это незаконно? — возмущалась Гермиона. — И что, Министерство согласно Вас покрывать? — задал вопрос, терзавший Тома. — Если я не буду раскрывать свою истинную сущность, то почему нет? — пожал вояка плечами. — Пусть мы и не можем показать наше истинное превосходство против простых людей, но всё же лучше быть у власти среди маглов, чем никем среди волшебников. Можно сказать, я своего рода улучшенная версия пастуха. Том понимал, что мэр имеет в виду. Понимал, но не принимал. Власть тем ценна, чем могущественнее твои подданые. Какое удовольствие держать под пяткой скот? Куда интереснее руководить сливками общества, высшим светом, самыми могущественными из живущих, тем самым в каждую секунду своего бытия осознавая, что ты выше их всех. Когда они покидали переговорную, присоединяясь к весело жужжащей толпе праздника, под спокойным фасадом Тома кипело едкое раздражение. Этот волшебник, занял влиятельное положение, нарушая правила ради собственного возвышения — примерно так же, как это собирался сделать сам Том. Конечно его планы были куда более масштабными, но покрывательство китайского Министерства даже в такой мелочи выбивало из колеи. В Британии бы мэра ждал суд, возможно Азкабан. Вежливо пообщавшись с достаточным количеством гостей, чтобы это не выглядело как позорный побег, они аппарировали. — Что ж, — угрюмо процедил Том, стоило им оказаться в своей квартире, и взмахнул рукой, чтобы зажечь свет. — Мы в очередной раз убедились, что только британские волшебники стесняются использовать собственное преимущество против маглов. Гермиона нарочито медленно стягивала свою чёрную перчатку с правой руки. В этом движении было что-то неописуемо интимное, будто это гораздо больше, чем просто перчатка, и Том заворожённо следил за каждым дюймом постепенно обнажающейся гладкой кожи. — С меня на сегодня хватит политики, — беспечно произнесла она, прильнув к нему всем телом. Том тяжело сглотнул, и её горячее дыхание обожгло его дёрнувшийся кадык. — Я хочу сделать то, о чём думала весь вечер, — медленно распустила она его галстук и, оттянув воротник рубашки, оставила поцелуй в ямке между ключицами. Тонкие ловкие пальцы быстро расстёгивали пуговицы, за чем следовало прикосновение губ на каждом новом открывающемся участке кожи. Дорожка поцелуев обжигала огнём, а красные следы ещё больше напоминали об ожогах. Том дышал нарочито медленно, чтобы хоть как-то успокоить сбивающийся пульс, и чувствовал, как колючие электрические мурашки следуют за прикосновениями пальцев, во все глаза вбирая разворачивающуюся наяву фантазию. — Китайцы безнаказанно напропалую нарушают Статут без малейших угрызений совести — и тебя это никак не волнует? — всё же выдавил он, боясь моргнуть. — Заткнись, Том, — опустилась Гермиона на колени и резким движением расстегнула его ремень. — Условием было твоё хорошее поведение. Он тяжело сглотнул, чувствуя, как его член становится всё крепче, неприятно упираясь во внезапно показавшуюся жёсткой, будто камень, ткань брюк. Каштановые волосы Гермионы разметались по её острым обнажённым плечам, отливая золотом в тусклом свете лампочки. Тонкая алая ткань платья лежала волнами вокруг, будто его ведьма была объята пламенем на костре инквизиции, но вместо неё заживо горел Том, пока она, нежно поглаживая его эрекцию, расправлялась с пуговицами ширинки. Наконец, его член был освобождён из тисков тугой одежды, но на смену мукам тесноты пришла сладкая пытка горячей узкой ладошки Гермионы, поглаживающей его по всей длине. Правый уголок её губ растянулся в ухмылке, и она посмотрела на него снизу вверх. Во взгляде золотисто-карих глаз блеснуло что-то плохо поддающееся описанию, но, возможно, Том просто сейчас был в состоянии анализировать примерно ничего. Все его мысли, душевные терзания и физические силы сконцентрировались в одной точке, которую крепко обхватывала ладонь Гермионы, мягко поглаживая его большим пальцем. — Так-то лучше, — прокомментировала она его молчание. — А теперь дай мне насладиться твоим великолепным членом, — провела она языком вдоль одной из выступающих вен к самой головке. По крайней мере, так Тому показалось, потому что от подобных слов ему пришлось до боли прикусить губу и с низким, несдержанным стоном задрать голову к потолку. От редкой похвалы «великолепный» член вполне мог перечеркнуть им обоим все планы, пустив финальные титры своего великолепия, не успев начать показ киноленты. Прикосновения языка Гермионы чередовались между шершавой мягкостью верхней стороны и гладкой, пронизанной венами, нижней, порхая вокруг его головки и уздечки. Со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы, Том чувствовал, как его всё больше обволакивает горячее, влажное, мягкое тепло её рта, пока головка не упёрлась в нёбо — или это была гортань? Оставшуюся длину накрыли умелые пальцы, крепко обхватив основание. Гермиона начала двигаться вдоль его члена, с каждым скольжением вызывая электрический ток, спускающийся вдоль позвоночника к ней в рот. Том всё же рискнул опустить голову и встретился со взглядом Гермионы, широко распахнувшей свои глаза. Золотистые радужки потемнели, искрясь загадочным, мутноватым блеском, и ему пришла мысль, что если бы не нёбо, он прямо сейчас, за этими самыми глазами, мог бы коснуться её мозга, где заключался самый завораживающий разум из всех людей, с кем Тому доводилось встречаться. Он слегка опустил взгляд, чтобы полюбоваться на то, как ярко-красные губы двигаются вдоль его члена, оставляя на нём алый след, будто она обжигала его своим пламенем. Потянувшись к её волосам, Том собрал блестящие упругие кудри в своей ладони и принялся ещё быстрее насаживать на себя её голову. Это было ни с чем не сравнимое чувство абсолютного контроля её движений, но в то же время он полностью оставался в её руках — точнее, губах. Пожалуй, это была единственная власть, которой он был готов, задыхаясь, подчиняться совершенно безоговорочно. Гермиона простонала, вибрируя на его головке, отчего у Тома поплыло в глазах, и, будто этого было мало, она обхватила его яйца свободной ладонью, всё ещё облачённой в атласную перчатку, и принялась нежно массировать. Неизвестно, сколько прошло времени, возможно, минута, но, быть может, целая вечность — Том балансировал на грани реальности и вымысла, оставаясь на ногах лишь только благодаря губам Гермионы, а её глаза вели его в этот мир, как ярко горящие маяки. Неизвестно, сколько прошло времени, но вскоре он ещё крепче схватил её волосы и притянул голову как можно ближе, с громким стоном изливая свою агонию прямо в её горло. Том некоторое время удерживал Гермиону в таком положении, переживая один из самых мощных оргазмов, чувствуя её размеренное дыхание на своём лобке, пока, наконец, медленно не выскользнул из её мягких губ под тихий, довольный смешок. Том схватил её за запястье руки, тыльной стороной которой она стёрла с губ слюну и остатки размазанной помады, и из последних сил на ватных ногах потащил хихикающую Гермиону в спальню. Аппарируй он сейчас в соседнюю комнату, его бы уж точно расщепило. Иногда можно снизойти и до магловских методов.

***

Очередная среда началась со звука воздушной тревоги. За последний месяц это была шестая бомбардировка националистов с момента захвата Шанхая коммунистами. А Тому ещё хватило наивности решить в 1945-м, что больше он никогда не проснётся от звука сирен. Разумеется, бомбёжки Шанхая несравненно отличались от «Блица». В первую очередь теперь с Томом была вся его безграничная магия, и они с Гермионой укрепили квартиру всеми возможными оберегами при первых же звуках воздушной тревоги. К счастью, солдатам хватало своих дел, чем сопровождать их в бомбоубежище. Вместо заунывного рёва сирен они обычно аппарировали на улицы Волшебного Шанхая и продолжали свои исследования бессмертия в частности и китайской магии в целом. Пока что особых успехов они не достигли, но и пласт знаний, который им предстояло освоить, был нешуточным. По прошествии месяца они всё ещё оставались на верхушке айсберга основных понятий. С Томом также была и Гермиона. К его бесконечному удивлению, её страх перед воздушной тревогой прошёл практически сразу, она отделалась лишь быстрым испугом от неожиданности. Возможно, Шляпа была не так уж неправа, распределив её в Гриффиндор, но Гермиона заверила его, что она слыхала вещи и пострашнее, добавив выразительный взгляд для пущего эффекта. Правда, она отказалась рассказать, какие. Том позволил ей остаться при своих секретах — рано или поздно она обязательно расскажет, — а сам открыл для себя новую увлекательную игру: доводить Гермиону до такого состояния, что срывающееся с её губ протяжное «Том!» было бы громче сирен. Гораздо лучше, чем призывать на окна заклинание Немоты. В целом, вряд ли бомбардировки могли проходить лучше. Но Гермиона почему-то была не до конца согласна. — Мэр Чэнь и так вмешивается со своей магией, — гневно шипела она, собираясь аппарировать к облюбованному ими кафе в волшебной части города. — Мог бы и обезопасить город от налётов. Полюбовавшись её сердитым взглядом, Том лишь сказал: — Это вызвало бы подозрения, — пожал он плечами. Но на самом деле он не считал, что мэр старается держаться тише. — А зачарованные комнаты аэропорта — нет?! — возмущалась Гермиона. — Он просто эгоист! Том молчал, наслаждаясь её гневом. Будь он владельцем города, он бы и сам не стал подставляться из-за какой-то кучки маглов. По крайней мере, пока у него не будет достаточно безоговорочной власти, чтобы однозначно попрать Статут или быть уверенным в том, что избежит правосудия. Но всё же ему доставляло удовольствие подталкивать её к разочарованию в волшебном обществе. — Власть народа! Равенство — три раза «ха-ха»! О чём там ещё коммунисты? — плевалась она ядом. — Что ж это за член партии такой, который даже не верит в то, за что борется! Гермиона гневно вышагивала по комнате, а Том сдерживал расползающуюся улыбку. Единственное, что его выдавало, — слегка подрагивающие уголки губ и прикушенная нижняя губа. Возможно, ликование во взгляде, но у него не было под рукой зеркала, чтобы знать наверняка. — Жадный до власти лгун, не считающийся ни с кем и ни с чем! — её голос становился всё громче. — Ему плевать на доверившихся ему людей, главное, чтобы в руках были вожжи! Том слегка наклонил голову, насмешливо наблюдая за подобной вспышкой гнева. Пальцы машинально застёгивали пуговицы рубашки. — Подумать только! — восклицала она. — А я ещё считала, что Министерство магии Британии коррумпировано! — взмахивала она руками. — Наши волшебники хотя бы не лезли в магловские дела! А ты что насмехаешься?! — внезапно её раздражение устремилось на Тома, уже едва сдерживающего смех. — Мне просто интересно, — начал он, не обращая внимания на её вопрос, — что ты готова противопоставить отвратительному во всех смыслах человеку ради получения собственной выгоды? — А почему ты спрашиваешь? — скрестила она руки на груди. — Мы три недели провели за исследованиями и не узнали ничего, с чем можно было бы работать, — завязывал Том галстук, не глядя на него, но не сводя глаз с Гермионы. — Я думаю, мэр мог бы пролить нам некоторый свет. Гермиона скептично приподняла бровь. Том уже достаточно хорошо её знал. По крайней мере, ему так казалось. Но в некоторых вещах он был уверен наверняка: у неё светлый ум, недюжинная магическая сила, а моральный компас показывает на север согласно решениям её личного суда. — Если мы правильно разыграем свои карты, — затянул Том аккуратный «виндзор», — у него не останется другого выбора, кроме как нам помочь. Ты ведь согласна, что он не заслуживает к себе доброго отношения?