Пропаганда

Том в нетерпении зашёл в уже привычную аудиторию. Наступил понедельник восьмой недели стажировки. Признать по правде, духота амазонских джунглей начала ему надоедать, но ради новых знаний о магии он был готов безропотно жить хоть в пекле Преисподней, пока не постигнет всех самых тайных глубин. В классе было пусто. Том пришёл туда первым, проснувшись на рассвете и пропустив завтрак после утренней тренировки. По его подсчётам, Гермиона должна была проснуться с минуты на минуту, а потому стажёров нечего ждать ещё в ближайший час. Том собирался использовать это время, чтобы в тишине поработать над нумерологическими расчётами для заклинания их итогового проекта. Оставался последний элемент, но его введение дестабилизировало всю структуру заклятия. Расположившись на своём обычном месте в первом ряду, Том закатал излишне длинные рукава ярко-зелёной форменной мантии, развернул пергамент с расчётами и принялся искать ошибку в вычислениях. Вскоре народ начал постепенно стекаться в аудиторию. Том не обращал внимания на приходящих стажёров, пока возле него не села Гермиона, с которой он обменялся быстрым приветствием и парой улыбок, а затем снова склонился над своим исписанным пергаментом, размазывая чернила по ребру ладони. Краска словно обжигала кожу, но он быстро избавился от чёрных пятен взмахом запястья, не прерывая своих размышлений. Последним зашёл профессор Мендес, как обычно перебросив длинную белую бороду через плечо. В его волосах застряли всякие прутики и листья, а на лице играла лучезарная улыбка, будто он никогда не видел в своей жизни ничего веселее. Расположившись у пюпитра, он вытащил из кармана свиток с заметками и принялся начитывать лекцию: — Сегодня, — начал он тонким, слегка скрипучим от старости голосом, — мы будем обсуждать самую опасную флору Амазонки. Растения, которые, если их недооценить, могут стать причиной гибели неосторожной ведьмы или волшебника. Том отложил свои расчёты и достал чистый свиток пергамента, нетерпеливо постукивая кончиком пера по парте. После двух недель изучения продвинутой тёмной магии какие-то растения вряд ли могли его удивить, но словосочетание «самая опасная» безусловно подкупало. Он слегка наклонился вперёд, не сводя взгляда с профессора. — Начнём с Деворы Фольхас, дословно, пожирательницы листьев, — продолжал профессор Мендес, выводя на классной доске палочкой контур скрученной, ползучей лозы, пульсирующей бледно-зелёным светом. — Эта лиана печально известна своей способностью обвиваться вокруг всего, что она воспринимает как угрозу, и высасывать жизнь из своей жертвы за считанные минуты. — Потрясающе, — пробормотал себе под нос Том, но его подслушала Гермиона. — Тебе это кажется привлекательным? — спросила она шутливым тоном, в котором можно было расслышать некоторую озабоченность. — Конечно, — ответил Том, улыбнувшись одним уголком губ. — Только представь, как это можно использовать… В правильных руках, конечно. Из-за его спины раздался голос Дюфорта: — Во Франции есть дьявольские силки, которые чем-то её напоминают. Но девора фольхас, по-видимому, гораздо опаснее. Профессор Мендес одобрительно улыбнулся: — Отличное сравнение, сеньор Дюфорт. Дьявольским силкам необходима темнота, но эта лоза — оппортунист, ей не требуются никакие особенные условия. Солнечный свет или тьма — она нападёт на любого, кто подойдёт слишком близко. На другом конце ряда поднял руку Фаитири: — Профессор, есть ли способы контролировать её, можно ли её как-то натренировать? — Хороший вопрос, — ответил профессор Мендес. — Хоть девору фольхас и нельзя «обучить» в традиционном смысле, ею можно управлять с помощью отталкивающих чар. Но учтите: у неё сильнейший инстинкт самосохранения, поэтому, если вы не обладаете необходимыми навыками, эти чары в лучшем случае будут временными, а для слабых волшебников попытка может стать и вовсе фатальной. Но мы, разумеется, потренируемся на семинаре. Том набрасывал пометки в конспекте. Его мозг уже начал перебирать возможные варианты использования подобного растения. К тому же он обдумывал другие, более тонкие и надёжные способы справиться с ней, чем отпугивающие чары. Нужно будет понять инстинкты растения и найти точки соприкосновения, чтобы управлять им без применения силы. Затем профессор Мендес взмахнул палочкой и принялся чертить новое растение. На классной доске проступил образ густого, покрытого мелкими листьями кустарника. — Это кустарник невоалуз, он непритязателен в уходе, но это одно из самых удивительных магических растений Амазонки. Его листья источают невидимый невооружённому глазу туман, вызывающий состояние, похожее на сон, и заставляющий тех, кто его вдыхает, чувствовать себя так, словно они блуждают в мистическом лесу. Галлюцинации, шёпот, видения — всё это часть защитного механизма кустарника. Интерес Тома обострился: — А видения, — спросил он, перекрывая своим голосом тихий ропот в аудитории, — поддаются контролю? — Ах, сеньор Риддл, Вы забегаете вперёд, — усмехнувшись, ответил профессор Мендес. — Видения загадочны и призваны отпугнуть потенциальных хищников. Растение не может «выбрать», что увидит его жертва. Это случайность, порождённая магией внутри него. Но… Определённые ритуалы могут усилить или направить видения в нужное русло. — Это может быть полезно, — прокомментировал Эквуэме с другого конца аудитории. — В Нигерии существуют некоторые растения с двойными свойствами — как питательными, так и ядовитыми. Есть и что-то похожее на невоалуз. Его часто используют целители, чтобы вызвать состояние транса, но при неправильном использовании… ну, это может привести к гораздо более мрачным последствиям. Фаитири задумчиво кивнул: — Целители маори тоже используют некоторые растения, которые при желании могут стать оружием. Всё зависит от того, как с ними обращаться. Профессор Мендес обвёл рукой аудиторию: — Именно так. Многие из этих растений имеют двойное назначение, и ведьма или волшебник сами решают, какой путь выбрать. Невоалуз — это и защитник, и оружие, в зависимости от того, как к нему относиться. По правде говоря, Тома начинали несколько утомлять бесконечные разговоры о двойственности. Он был полностью согласен с рассуждениями о том, что разделение магии на тёмную и светлую — бестолковое политиканство, направленное в том числе на контроль масс, но люди, у кого есть хотя бы пара мозговых клеток, вполне в состоянии догадаться, что всё способно стать оружием в умелых руках, без дополнительных обсуждений и постоянных повторений. Парацельс ещё в Средние века говорил о том, что всё одновременно и яд, и лекарство. Так сколько сот лет должно пройти, чтобы волшебники это запомнили и начали двигаться дальше? Чтобы отвлечься от нарастающего раздражения, Том задумался о кустарнике. Чары для влияния на восприятие, вроде отвлечения от местоположения, достаточно просты, но и разрушить их легко, если знать, куда смотреть и где искать. Галлюциногенный невидимый туман, в свою очередь, казался неплохой альтернативой, если существует возможность им управлять. Особенно если использовать его в Волшебной Британии, где образование подавляющего большинства волшебников заканчивается в Хогвартсе. Профессор Мендес наколдовал на доске изображение нового растения. Проявляющиеся розоватые контуры он комментировал с благоговением в голосе: — Венефициум Флоренс, переводится с латыни как «цветущее колдовство», — лепестки большого цветка на доске окрасились ярко-синим. — Это растение уникально, — продолжал профессор, — чем-то напоминает невоалуз, но в отличие от последнего его туман видимый. Цветок выпускает ядовитые флюиды, когда чувствует движение поблизости. Местные волшебники часто высаживают его как природный оберег, чтобы держать незваных гостей на расстоянии. Его яд вызывает временный паралич, а в большой концентрации может привести к клинической смерти. — А что насчёт противоядий? — спросила Гермиона возле Тома. В её голосе звучало любопытство, но сквозила и нерешительность. Профессор Мендес кивнул: — Противоядия существуют, но их нужно вводить быстро. Многие волшебники носят антидот с собой, если планируют посещать места, где растёт венефициум флоренс. Дюфорт наклонился между Томом и Гермионой с ряда позади: — Представьте, каково использовать его вместо обычных оберегов. Можно было бы охранять любое пространство, не занимаясь бумажной волокитой для получения разрешения! — Точно, — согласился Том, не отрывая взгляда от иллюстрации. — Или, если его правильно обработать, можно использовать и в зелье. Возможно, для паралича. Профессор Мендес, казалось, услышал слова Тома и слегка улыбнулся: — Отличная мысль, сеньор Риддл. Венефициум флоренс часто собирают для получения его эссенции, но это требует точности и умения. Одна лишняя капля — и Вы можете оказаться парализованным своим собственным снадобьем. Стажёры притихли, размышляя о применении этих растений. Профессор Мендес позволил им немного подумать и обсудить полученную информацию между собой, а затем жестом призвал их к вниманию. — Прежде чем мы закончим лекцию, — сказал Мендес, — я хочу, чтобы каждый из вас подумал, как можно использовать эти растения не просто как опасную флору, а как инструмент в вашем магическом репертуаре. Разумеется, они требуют большой осторожности, однако понимание их силы и овладение ею необходимо любой ведьме или волшебнику. Том медленно согласно кивал. Он верил, что сила приходит через понимание и мастерство, а с ней приходит и могущество. Многие боялись подобных знаний, но для него это был всего лишь ещё один уровень магии, который можно и нужно разгадать и освоить. Лишь слабаки откажутся взять его в свои руки. Вскоре наступило время обеда. Том собирал свои вещи, когда внезапно почувствовал руку на своём плече и, подняв голову, увидел самого профессора Мендеса. Чтобы скрыть отвращение от непрошеного прикосновения, он придал своему лицу то самое обаятельное выражение, которое отточил до совершенства ещё в Хогвартсе. Оно в том числе помогло ему стать старостой курса и школы. Никто не знал, что с таким лицом он мысленно перебирал проклятия. — Сеньор Риддл, похоже, Вас особенно интересует применение этих растений, — размеренно сказал Мендес задумчивым тоном, в котором почти не осталось места его обычной весёлости. Том кротко кивнул: — Они интригуют, профессор. Эти растения… ну, они гораздо более могущественны, чем простые травы или защитные средства. Они способны стать инструментами истинной силы, если их понять. — Именно так, — согласился Мендес с загадочным блеском в глазах. — А могущество, как Вы прекрасно знаете, — это не просто грубая сила. Оно заключается в том, чтобы знать, когда использовать тот или иной инструмент. Я с нетерпением жду Ваших результатов на семинаре. Том склонил голову в знак признательности. Семинар обещал стать увлекательным. Ему не терпелось поэкспериментировать с необычными ядами и продемонстрировать своё мастерство. За обедом Том едва уделял внимание еде, машинально отправляя вилку в рот и не чувствуя вкуса, поскольку всё ещё не приблизился к разгадке своего заклинания. Гомон стажёров за столом казался фоновым шумом, а сам он полностью погрузился в свои мысли. На задворках сознания Том размышлял, есть ли какая-то лазейка в законах Гэмпа, чтобы создать, например, питательное зелье, после применения которого хотя бы некоторое время не придётся тратить время на еду. Вскоре профессор Мендес отвёл их в оранжерею, заросшую густой листвой. В воздухе витали ароматы редких трав и цветов, а духота теплицы была ещё более невыносимой, чем в самих джунглях. Студентов разделили на пары, и Тому достался Эквуэме. Ему, в целом, нравилось с ним работать, он был разумным и компетентным волшебником, но его громкость иногда раздражала. — Сегодня, — объявил Мендес, — вы будете практиковаться в извлечении эссенции из деворы фольхас и венефициума флоренс. Помните, что главное — точность. Надáвите чуть сильнее, и я вам не завидую, — весело хихикал старик. Том и Эквуэме подошли к особенно агрессивно выглядящей лозе деворы фольхас, чьи усики зловеще извивались. Эквуэме посмотрел на Тома с широкой улыбкой ослепительных зубов, казавшихся ещё белее на фоне тёмной кожи. Он приподнял бровь: — Похоже, ты ему понравился. Том ухмыльнулся: — С чего ты взял? — Да ты посмотри, оно перед тобой прямо-таки стелится! Может, дело в том, как ты на него смотришь, — ответил Эквуэме. — Будто ты готов заставить его подчиниться твоей воле. Том не стал этого отрицать. Вместо этого он достал свою палочку и выверенным движением призвал заклинание в сторону лозы: — Эрба Репульсо, — произнёс он, накладывая отталкивающие чары, чтобы не позволить ядовитым усикам вырваться вперёд. Эквуэме последовал его примеру. Вместе они подошли к растению и приступили к сложному процессу извлечения её сока. Это была липкая тёмно-зелёная субстанция, густая и почти живая, реагирующая на каждое прикосновение. — Интересно, какое свойство можно придать зелью с ним, — размышлял Эквуэме. — Растение высасывает жизненные силы: будет ли это паралич, смерть или просто крепкий сон? — перелил нигериец сок в пузырёк. — Думаю, всё вместе, — задумчиво ответил Том, осторожно доливая ещё немного сока во флакон. — А зависеть всё будет от дозы. Они продолжали работать в тишине, сосредоточившись на задаче. Когда они перешли к венефициуму флоренс, то заметили, что цветок выпустил слабый ядовитый туман бледно-синего цвета в ответ на их присутствие. Эквуэме наложил сдерживающее заклинание, а Том шагнул вперёд, уже прикидывая в уме, как лучше использовать его силу. — Вот бы можно было переносить его свойства в другие предметы. Конечно, наземная защита полезна, но контактное взаимодействие через кожу? Это могло бы открыть столько возможностей, — размышлял Том. Когда он решит задачу заклинания для проекта, следующей на повестке был способ переноса свойств змеиного яда в руны, а оттуда — в его фамильное кольцо. Эквуэме слегка прищурился, но его улыбка не потускнела: — Может, это расскажут в четверг на семинаре? — предположил он. — Как там было? «Кросс-функциональное транспонирование физических свойств»?

***

В кабинете царил полумрак, единственным источником света было лишь слабое свечение палочки Тома. Он скрупулёзно проверял свои нумерологические расчёты, нервно взлохмачивая волосы. Теория была полностью здравой, в этом у него не было ни малейшего сомнения. Все пять элементов, базирующихся на китайской практике У-синь, должны были органично вписаться в структуру заклинания, объединив огонь, воду, землю, металл и дерево в идеальной гармонии. Он провёл бесчисленные часы, изучая стихии, постигая, как они вливаются в китайскую магию и как могут сочетаться с европейскими заклинаниями. Но каждый раз, когда он включал последний элемент, дерево, заклинание становилось нестабильным, и его магия распадалась на хаотичные всплески энергии. Том крепче стиснул зубы, ещё раз повторил заклинание, но когда последний слог слетел с его губ, оно с треском распалось. Его палочка заискрилась, а по комнате беспорядочно разлетелись всполохи зелёного и золотого. Душа кипела от разочарования: он остался в кабинете один, его одногруппники давно отправились спать, но Том был полон решимости добиться прорыва, наконец-то перейти к следующему этапу. До итоговой демонстрации оставалось всего две недели. Он был так близок к разгадке, но чем ближе он подходил к ней, тем дальше, казалось, ускользало решение. Погрузившись в размышления, он не сразу заметил тихие шаги, но мягкий голос прервал его сосредоточенность: — Всё корпишь над заклинанием, Том? Он повернулся и увидел Гермиону. Она стояла в дверях, скрестив руки на груди, а её лицо сияло от самодовольного веселья. От неё исходил слабый аромат трав и свежесваренного зелья — свидетельство того, что она проверяла свой собственный проект. «Прекрасно, — раздражённо подумал Том, — как раз то, что мне нужно: зрители». Ему было ненавистно ошибаться перед другими, но каким-то образом ещё противнее было оступаться в глазах у Гермионы. В её глазах он хотел выглядеть непогрешимым, купаться в восторге в её глазах всякий раз, когда ему удавалось удивить её своим могуществом и силой. — Не можешь провести без меня и минуты? — спокойно ответил он, скрывая разочарование ухмылкой. — Или ты здесь, чтобы похвастаться своими успехами? Она приподняла бровь и зашла в кабинет, мягкий свет её зажжённой палочки отбрасывал тени ей на лицо: — Просто мимо проходила. Но теперь, раз уж я здесь, кажется, что кто-то бьётся головой об стену, — сказала она с насмешливым сочувствием в голосе. — Тебе помочь? Гордость Тома неприятно укололо. Возможно, ударило. С ноги. По всеобщему — небезосновательному — мнению, он был одним из самых талантливых волшебников, и он знал, что Гермиона тоже это признаёт, даже если иногда и бросает ему вызов. Но самодовольство в её голосе выводило его из равновесия: — Спасибо, Гермиона, но мне не нужна «помощь», — ответил он. — Я близок к прорыву. Это… тонкая работа. Её губы изогнулись в слабой улыбке, и она наклонила голову, внимательно его рассматривая: — Ой, в этом я не сомневаюсь. Но иногда даже самые опытные волшебники заходят в тупик. А ты, похоже… Застрял, — сделала она ещё шаг ближе, и в её глазах сверкнуло озорство. — Просто, если бы ты не был таким упрямым, то, возможно, нашёл бы решение быстрее. Том стиснул зубы, стараясь сохранить спокойный голос: — Я прекрасно знаю, что делаю, — сказал он низким, ровным голосом. — У-синь — это не европейская магия, а совершенно другая философия. Нужно время, чтобы правильно всё интегрировать. Но раз уж ты считаешь себя такой умной, пожалуйста, просвети меня. Наверняка тебе есть что показать? Улыбка Гермионы стала шире, и она непринуждённо пожала плечами: — Возможно. Но куда уж мне перед гениальным Томом Риддлом, — откровенно потешалась она. Они часто поддразнивали друг друга. Их подтрунивание напоминало сложную игру, изысканный танец, где каждое слово было ходом, а каждая реакция — частью стратегии. Несмотря на всё своё раздражение, Том чувствовал от неё знакомое тепло, его взгляд задерживался на ней, когда она, прислонившись к столу, наблюдала за ним с этой сводящей с ума смесью привязанности и самодовольства. Гермиона была… его, настолько, насколько вообще может быть что-то или кто-то. Не каким-то мимолётным отвлекающим фактором, нет. Она бросала ему вызов, заставляла его становиться ещё лучше, всегда быть настороже, в тонусе. И иногда, как сейчас, это стремление превзойти его делало её ещё более притягательной. — Да что ты, Грейнджер? — ответил он, притянув её к себе на колени. — Если ты считаешь, что можешь овладеть этим заклинанием лучше меня, попробуй. Я с удовольствием посмотрю на твои попытки. Её глаза вспыхнули, в них разгорелся огонь соперничества, которому Том с удовольствием продолжит подбрасывать дрова, только бы он никогда не затухал. Гермиона насмешливо протянула: — А я-то думала, что ты не способен попросить о помощи, — поддразнивала его она. — Не волнуйся, я и не мечтаю о том, чтобы увести твою работу. Хотя… будет приятно увидеть, как мой проект обойдёт твой. Его губы растянулись в нахальной ухмылке: — Как насчёт пари? — протянул Том руку, наслаждаясь невысказанным напряжением. Несмотря на конкуренцию и поддразнивание, между ними проскакивало что-то электрическое, почти пьянящее. Гермиона насмешливо наклонила голову и взяла его за руку: — По рукам. Посмотрим, чей проект получит наивысший балл. Том крепко сжал её пальцы: — Теперь всё официально, — ухмыльнулся он. — Но не жди пощады, Гермиона. Она улыбнулась шире: — Иного мне и даром не надо. На мгновение они замерли, держась за руки, и никто из них не желал разрывать контакт первым. Его взгляд скользнул по её лицу. Гермиона была амбициозной, целеустремлённой, блистательной — и она была его. В нём поднималось жаркое, приятное чувство, которое он не знал, как описать, — ни одна из реликвий в его коллекции, ни одно из прошлых его достижений не дарило ему столько ликования, как чувство обладания этой добровольно, искренне отдавшейся ему ведьмой. В словаре не было подходящего слова, но это было лишь логично: никто другой не смог бы быть Томом, и никто другой не смог бы заполучить Гермиону. Через мгновение он отпустил её ладонь, бросив на неё последний уверенный взгляд: — Наслаждайся своими маленькими экспериментами, Гермиона. Тебе понадобится любое преимущество, которое ты сможешь получить. — Взаимно, — весело ответила она и слезла с его колен, чтобы уйти, пощекотав его лицо своими кудрями. Но прежде чем выйти, Гермиона оглянулась через плечо с издевательской улыбкой: — Да, и Том? Постарайся не взорвать класс. Мне бы не хотелось, чтобы ты проиграл из-за… своей несдержанности. Том ничего не ответил, лишь, ухмыляясь, покачал головой, провожая её взглядом. Гермиона знала его слишком хорошо. Несдержанность была одним из его самых больших недостатков, как бы успешно ему ни удавалось держать её в узде.

***

Когда профессор Гимараес вышел к пюпитру, в аудитории царило нервное возбуждение. Выражение его лица было спокойным и в то же время напряжённым. Сегодня они снова изучали змей, но ещё и других легендарных магических существ Амазонки. Их легендарность для Тома, разумеется, подчёркивалась их опасностью. — Сегодня мы погрузимся в мир амазонских змей и других магических существ, — объявил Гимараес, окинув группу взглядом из-за своих круглых очков. — Эти существа обладают огромным магическим потенциалом, но к ним нельзя относиться легкомысленно. Впрочем, — добродушно усмехнулся он, погладив свою аккуратно подстриженную густую бороду, — как и ко всему в магии. Профессор Гимараес подошёл к классной доске: — Начнём с одной из самых почитаемых магических змей Амазонии — серпенте амарела, — продолжил Гимараес. — Она вам уже знакома. Но сегодня мы повнимательнее исследуем феномен её преданности. Это один из редких видов, кто способен на связь с волшебником, если заслужить её уважение. Однако, привязавшись, она становится яростным защитником, почти неотделимым от своей ведьмы или волшебника. Халдун поднял руку, и Гимараес кивнул в его сторону: — Профессор, существуют ли особые ритуалы или чары, необходимые для связи с серпенте амарела? Или это больше зависит от… природной совместимости? — Хороший вопрос, Алу, — ответил профессор. — Всего понемножку. Хоть и существует заклинание, которое помогает со сближением — Фиделем Амикус, — оно также требует связи, основанной на доверии и взаимном уважении. Змея должна почувствовать совпадение целей с потенциальной связью. — А как насчёт её яда? — вмешался Том, не в силах больше молчать. Он прекрасно знал змей, и единственной, способной кому-либо служить, был василиск. Остальные ползучие гады были слишком для этого эгоистичными. Потому ему хотелось побольше разузнать о серпенте амарела. — Можно ли использовать его в зельеварении, даже если связь не сформировалась? Гимараес остановил на нём резкий взгляд: — Яд серпенте амарела невероятно силён, Том. Без надлежащего обращения — да, в идеале требуется и связь. Он может быть крайне непредсказуем. Но если змею приручить, яд становится одним из самых востребованных ингредиентов для лечебных зелий. Известно, что он противодействует самым тёмным ядам, что делает его бесценным для зельеваров, знающих его свойства. Поднял руку Тяньлун, сидевший через ряд: — В Китае есть похожая практика с Бай Шэ, белой змеёй, которая предлагает свой яд в обмен на уважение. Однако, если волшебник оскорбляет Бай Шэ, яд превращается в смертельный токсин, который больше не может служить в лечебных целях. Звучит… похоже? Гимараес кивнул: — Именно так, Ву. Многие культуры разработали свои собственные методы работы с ядовитыми существами, каждый из которых уникален для своей среды. Бай Шэ и серпенте амарела имеют схожую двойственную натуру. Но помните, что здесь, в Амазонии, магия этих существ переплетается с самой природой. Любое нарушение, даже незначительный дисбаланс, и змея может отказаться выделять свой яд. Том обменялся взглядом с сидевшим в задумчивости Халдуном. — Возможно, суть заключается не столько в контроле, сколько в намерении, — пробормотал марокканец себе под нос. — Уважение, как говорил Ву, может быть так же важно, как и мастерство. — А может, мастерство — это высшая форма уважения, — возразил Том тихим, но уверенным голосом. — Уважение дарует власть. Выражение лица Гимараеса стало задумчивым, и он, казалось, взвешивал слова Тома: — Это одна из точек зрения. Но со змеями Вы можете обнаружить, что понимание часто дает бóльшую силу, чем грубый контроль. Возможно, во время практического занятия у Вас будет шанс проверить эту теорию. Профессор подошёл к доске и, взмахнув рукой, сменил изображение. На зачарованном плакате появилась движущаяся картинка огромной бородавчатой мутно-оранжевой жабы самой омерзительной наружности, стреляющей во все стороны жирным языком в охоте на невидимых мух. — Сапо гиганте, — сказал Гимараес, взмахнув рукой в сторону изображения. — Одно из самых опасных существ Амазонии. Она производит ядовитые кожные выделения, достаточно сильные, чтобы одним прикосновением обезвредить волшебника. Поднял руку обычно молчаливый Хуч: — В Монголии наши шаманы работают с ядовитыми существами, но вместо того, чтобы использовать яд в качестве оружия, они часто сосредотачиваются на создании противоядий и лекарств. Можно ли аналогичным образом использовать выделения сапо гиганте? — Безусловно, — добродушно ответил Гимараес. — Яд сапо гиганте, хотя и смертоносный в своей естественной форме, действительно может быть дистиллирован для создания мощных противоядий, особенно для заклинаний, разрушающих разум. Это универсальное вещество, но работа с ним требует исключительной точности. Лекция продолжалась, пока наконец Гимараес не окинул всех строгим взглядом, несвойственным его уютной наружности: — Когда мы перейдём к практическому занятию, я ожидаю от каждого из вас осторожности. Работа со змеиным ядом и опасными существами требует смирения. Тех, кто проявляет беспечность, кто относится к этим существам как к простому инструменту, ждёт жестокое разочарование. После обеда все перешли в лабораторию, и предвкушение Тома лишь возросло. Именно этого он так долго ждал — возможности поработать со змеями и собрать их яд. Он почти чувствовал его силу в своих руках, потенциал, который он таил в себе. Флакон с ядом фер-де-ланс лежал в его сундуке в его хижине на другой стороне школьного двора, дожидаясь своей участи. Профессор Гимараес организовал несколько зон, в каждой из которых находилось своё существо. Взгляд Тома сразу же упал на гладкую жёлтую змею, свернувшуюся в стеклянном аквариуме. Серпенте амарела — её чешуя тускло светилась в солнечном свете, отбрасываемом из высокого арочного окна, а взгляд её глаз-бусинок был спокойным и внимательным. Она пробовала воздух на вкус своим кораллово-розовым языком. — Сегодня, — объявил Гимараес, — каждый из вас будет практиковаться в извлечении яда серпенте амарелы. Мы начнём с заклинания Венено Абсорбенте — продвинутых чар, которые позволят вам безопасно его получить, не вызывая у змеи защитных рефлексов. Тем, кто уже знаком со змеиной магией, это заклинание дастся проще. Для остальных же вашим главным союзником станет терпение. Халдун, с которым его поставили в пару, благоговейно смотрел на рептилию, а затем повернулся к Тому: — Почему бы тебе не пойти первым? — предложил он с лёгкой улыбкой. Том ухмыльнулся: — С удовольствием, — спокойно ответил он, шагнув вперёд. Удерживая палочку, он пробормотал: «Венено Абсорбенте», — и её кончик засветился слабым голубым светом. Змея перевела на него взгляд, и Том почувствовал, как она изучает его, будто принимает решение. Тихим, едва слышимым шёпотом он обратился к ней на парселтанге: — Я̵ ̴н̸е̵ ̶ж̵е̸л̸а̶ю̸ ̷т̶е̴б̷е̵ ̸з̵л̸а̶.̸ ̵М̵н̵е̵ ̸н̶у̵ж̴н̷а̴ ̷л̴и̵ш̷ь̴ ̴к̵а̵п̴л̷я̷ ̶т̴в̸о̴е̶г̶о̶ ̶я̵д̴а̴. Змея заметно расслабилась, и он поднёс свою палочку к её клыкам. Тонкая струйка яда без особых усилий потекла в подставленный пузырёк. Заклинание оказалось гораздо более чистым и удобным в использовании, чем обычный способ сцеживания. Том повернулся к Халдуну с наполовину полным флаконом в руке и довольной ухмылкой на лице. — Твоя очередь, — сказал он, протягивая пузырёк. — Это не так сложно, как кажется. Халдун закатил глаза, но шагнул вперёд, подняв палочку. Он осторожно произнёс заклинание, сосредоточившись, хотя его движения были более осторожными, чем у Тома. Яд капнул в пузырёк, и он с облегчением вздохнул, отступая назад. Профессор Гимараес прошёл между студентами, наблюдая за их работой: — Вы все отлично справляетесь. Помните, что заклинание Серпенс Пакатус также может помочь успокоить беспокойную змею. Оно не так эффективно, как выстроенная за долгое время общения связь, но облегчит процесс. Гермиона обернулась к Тому, с лёгкостью извлекая свой яд: — Неплохо, Том, — в её глазах читался вызов. — Но как ты думаешь, с коралловой коброй у тебя получится так же хорошо? Том поднял бровь. Они оба прекрасно знали, что он змееуст, и ни одна из змей не составит для него большого труда. Но его ведьма явно не хотела упускать возможности его поддразнить. — Коралловая кобра, конечно, ядовита, но мне она ни по чём. Не желаешь ли заключить пари? — широко улыбнулся он. Она ухмыльнулась, явно не испугавшись: — Пари, говоришь? Давай. Тот, кто первым закончит сбор, получит удовольствие от злорадства. — Приготовься к разочарованию, — насмешливым голосом ответил Том. Халдун со сдавленным смехом покачал головой: — Вы и ваши пари… Однажды вы зайдёте слишком далеко. — Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул Том, направляясь к аквариуму с коралловой коброй. Эта змея была меньше, но ещё более смертоносна, её красно-белая чешуя сверкала на свету. Снова наложив Венено Абсорбенте, он ощутил знакомый трепет контроля над опасной силой, подчиняя её своей воле. На этот раз ему даже не пришлось прибегать к парселтангу. Яд наполнил пузырёк, и он триумфально поднял его, бросив на Гермиону довольный взгляд. — Похоже, я победил, — нахально сказал Том. Гермиона закатила глаза: — Молодец. А теперь давай посмотрим, как хорошо ты справишься с созданием противоядия, — ухмыльнулась она. Все вернулись на свои рабочие места, и теперь каждый студент должен был превратить яд в полезное зелье или противоядие. Том принялся за дело скрупулёзно и сосредоточенно, подбирая ингредиенты и смешивая яд с точным намерением. Его товарищи по команде, Халдун и Тяньлун, работали рядом с ним с очевидной серьёзностью. Профессор Гимараес, наблюдая за работой Тома, одобрительно кивал: — У Вас врождённый талант к контролю, Том, — тихо сказал он. — Но помните, что уважение должно быть не менее сильным. Том слушал вполуха, его мысли были поглощены зельем. Противоядие было почти готово, яд дистиллирован и очищен. Он посмотрел на Гермиону, которая заканчивала свою работу. Они закончили задание ноздря в ноздрю. Она подняла глаза, и их взгляды встретились, в ответ на что он ей довольно улыбнулся и подмигнул. Тем временем посреди столов встал Гимараес флаконом ярко-зелёного яда в руках. Его глаза сверкали от предвкушения за круглыми очками: — Перенос свойств из одной материи в другую — это сложная магическая техника, — начал он ровным голосом. — То, с чем мы работаем, очень сильнодействующее вещество. Один неверный шаг — и вместо управляемого объекта вы получите нечто опасно нестабильное. Яд по своей природе не поддаётся связыванию. Том встрепенулся, приготовившись слушать каждое слово. Скоро ему предстоит перенести свойства яда фер-де-ланса, но его идея сводилась к созданию проводника, обратного по действию гоблинскому серебру. И у него не было ни малейшей мысли, как создать такое устройство для нанесения яда. Профессор осторожно поставил флакон на стол и достал свою палочку: — Сначала нам нужно выделить конкретное качество, которое мы хотим перенести, — пояснил он. — В данном случае — парализующий эффект яда. Это можно сделать с помощью искусного заклинания Экстракто Эссентия, которое отделяет основное качество от остальной части вещества, не уменьшая его силы. Он повернулся к студентам, придав своему лицу самое серьёзное выражение, на которое только был способен: — Это заклинание требует точной концентрации. Если вы не сосредоточитесь, то в итоге можете получить лишь тень эффекта или, что ещё хуже, совершенно нестабильный предмет. Следите внимательно. Гимараес направил палочку на флакон и медленным, точным движением прочертил в воздухе замысловатую восьмёрку, пробормотав при этом: «Экстракто Эссентия». От яда начал подниматься мерцающий туман, разделяясь на тонкую зеленоватую нить, которая зависла над пузырьком. Остальная часть субстанции осела, немного потускнев. Его сила вся ушла в туман. — Этот туман — суть парализующего действия яда, — пояснил он, понизив голос. — Теперь нам нужно закрепить его на объекте. Это самая сложная часть. Он положил на стол камешек гладкой гальки, чья тусклая матовая поверхность контрастировала с мерцающей дымкой над ним. Осторожным, контролируемым движением он коснулся тумана своей палочкой, пробормотав: «Куалитас Трансферри». Зеленоватая дымка повисла в воздухе, слегка сопротивляясь, словно чувствуя, что её связывают с чем-то чужеродным. Профессор слегка прищурился, направляя туман вниз, и постепенно тот опустился на поверхность камня. Галька начала впитывать туман, приобретая зеленоватый оттенок. Гимараес медленно выдохнул, почувствовав заметное облегчение: — Теперь камень обладает парализующим свойством яда. Но, — предупредил он, — это заклинание требует немедленной стабилизации. Если оставить всё как есть, эффект может либо рассеяться, либо неконтролируемо усилиться. Взмахнув палочкой, он очертил последний круг вокруг камня, призывая: «Стабилитас» — продвинутое связывающее заклинание, чтобы закрепить перенесённое качество. Профессор поднял голову и с серьёзным выражением лица оглядел всех стажёров: — Это особая магия. Не принимайтесь за неё, если не находитесь в душевном равновесии или хотя бы отдалённо сомневаетесь в своём намерении. Мысли Тома роились с медленным осознанием сложности процесса. Эта магия требовала железной сосредоточенности, полного владения сущностью, которую переносили. Гимараес только что продемонстрировал уровень контроля, к которому стремился сам Том. — Теперь, — продолжил профессор, обводя взглядом комнату, — я хочу, чтобы каждый из вас попробовал. Начните с небольшого образца яда и нейтрального материала, в нашем случае это галька, — взмахнув палочкой, он призвал небольшую груду гладких камней. — Помните: извлечь, перенести и стабилизировать. Если вы не сможете проконтролировать хотя бы один из этих этапов, ваш объект будет слишком непредсказуемым для существования. Том шагнул вперёд, сузив глаза от сосредоточенности. Он взял небольшой пузырёк с ядом и гладкий голыш. Первым делом ему следовало призвать заклинание извлечения свойств, сосредоточив мысли на точном представлении паралича. Перед глазами встал образ обездвиженного человека, бешено вращающего глазами, который не в силах пошевелить даже пальцем. В его взгляде читались ужас, гнев и отчаяние перед лицом неминуемой гибели. В следующую секунду, с одним взмахом руки Тома, эти глаза навсегда потухнут на лице, столь сильно напоминающем его собственное. «Экстракто Эссентия», — от яда поднялась тонкая призрачная нить, сопротивляясь ему сильнее ожидаемого. — Помните, Том, — посоветовал профессор Гимараес, встав возле него, — намерение здесь так же важно, как и точность. Суть заклинания заключается в силе Вашей воли, а не только в заклинании, но нельзя забывать и об уважении к сущности яда, — добавил он с добродушной улыбкой на круглом, румяном лице. Скрежеща зубами, Том переключил внимание, резко направив намерение в нужное русло. Уж чего-чего, а силы воли ему не занимать. Он призвал следующее заклинание: «Куалитас Трансферри». Туман висел в воздухе, дрожал, но вскоре, наконец, опустился на серую гальку. Том с особым усилием произнёс: «Стабилитас», — закрепляя эффект. Камень сиял зеленоватым светом от новых свойств, полученных из змеиного яда, а Том — от триумфа. — Отличная работа, — похвалил профессор с добрым одобрением. — Вам удалось полностью их связать. Запомните это состояние, оно Вам понадобится, когда мы будем продолжать работать со всё более летучими веществами. Сегодняшний яд — один из самых неприхотливых в использовании. Глядя на зачарованный камень, Том прикидывал все возможности применения этих заклинаний. Они оказались гораздо сложнее и мощнее, чем он мог себе представить. Также он понимал, что яд фер-де-ланс не будет таким податливым, не говоря уже о том, что ему придётся искать связь с крестражем, что явно сложнее нейтральной гальки. Но Том будет решать проблемы по мере их поступления.

***

В классе ярко светило субботнее солнце. Резкий полуденный свет проникал сквозь окна, и Том наблюдал за успехами своей группы — точнее, их отсутствием. Они были так близки к созданию заклинания, позволяющего одному волшебнику переключать стихии. Но последний шаг — включение дерева — оказался досадно неуловимым, практически невозможным. Каждая попытка завершить цикл приводила к тому, что заклинание распадалось, как будто баланс, который они так тщательно создавали, просто не выдерживал добавления последнего элемента. Невозможность, всегда считал Том, это отговорка тех, кому не хватает силы и усердия, чтобы добиться желаемого. Гораздо проще сказать: «Это невозможно», — и отдыхать. Том не терпел поражений, просто он пока не нашёл способа, который бы сработал. Он сжал челюсти и уставился на свою палочку. Члены его команды неловко переминались с ноги на ногу, обмениваясь настороженными взглядами. — Говорю вам, — нарушил молчание Халдун. — Мы перепробовали все возможные комбинации. Дерево просто не подходит в качестве якоря. Мы заставляем его играть роль, которая ему не соответствует. Тяньлун обеспокоенно кивнул: — В традициях У-синь дерево — динамичный элемент. Оно призвано способствовать изменениям, преодолевать циклы, а не стабилизировать их. Но то, как мы строим его здесь, похоже на то, что мы заставляем дерево держать вес всего заклинания. Том перевёл на него хмурый взгляд: — Если мы тщательно продумаем последовательность действий, дерево должно быть способно замкнуть цикл, подпитывая землю и не нарушая потока. Нам просто нужно найти правильный баланс. На лице Тяньлуна промелькнул скептицизм: — Звучит логично, но мы пробовали десятки разных итераций, и ни одна из них не сработала. У тебя даже расчёты не сходятся! — Знаю, — огрызнулся Том, на его лице играли желваки. — Но должно быть решение. Эквуэме задумчиво перевёл взгляд с Тяньлуна на Тома: — Что, если использовать дерево по-другому? В нигерийской магической практике мы не считаем стихии жёсткими категориями. Некоторые растения действуют как проводники, позволяя энергии течь, а не сдерживают её. Может быть, дерево послужит проводником, а не якорем? — И какой тогда элемент, по-твоему, должен быть якорем? — покосился на него Том. — Земля, — пожал плечами Эквуэме. — Мы уже это обсуждали, — раздражённо махнул рукой Том, — земля питает. Глаза нигерийца лукаво блеснули: — А если нет? — слегка наклонил он голову. Том решил дать этой идее ещё один шанс. Он задумчиво потёр рукой подбородок: — Значит, ты предлагаешь сделать дерево своего рода… переходным звеном? Мостом. — Именно, — с таким редким для него серьёзным видом кивнул Эквуэме. — Если дерево соединяет, не поглощая слишком много, оно может позволить другим элементам сохранить свою силу. Как тропинка, а не стена. Глаза Тяньлуна загорелись, и он тоже кивнул в знак согласия: — Это больше подходит У-синь. Дерево может стать связующим звеном, которое будет двигать магию вперед, направляя её обратно в землю. Том обдумал эту идею, стараясь подавить свой гнев по отношению к Тяньлуну, который почему-то не считал нужным об этом сказать уже почти две недели. Несмотря на свои сомнения, мысль ему понравилась: — Это может сработать, — признал он, окинув взглядом остальных стажёров. — Давайте попробуем. Том успокоил дыхание, поднял палочку и приступил к вызову заклинания, сосредоточившись. Магия плавно перетекала через землю, укреплялась в металле, нагревалась в огне, размягчалась в воде и, наконец, достигла дерева. Он чувствовал напряжение, приближающееся к той точке, где заклятие должно было либо стабилизироваться, либо разрушиться. Когда энергия перешла в элемент дерева, магия неуловимо изменилась, создавая его, и с лёгким гулом трансформировалась обратно в землю. Заклятие держалось, магия плавно проходила через каждый элемент без сбоев. Тяньлун еле слышно выдохнул: — Оно… стабильно. Глаза Халдуна расширились: — Древесина не выступала якорем, как мы думали! Она проводник и направляет энергию обратно в цикл. Том не смог скрыть самодовольного ликования, отразившегося на его лице: — Как и предполагал Эквуэме, это мост, а не барьер. Нигериец довольно улыбнулся: — Рад, что моя идея сработала. С минуту они стояли в тишине, рассматривая созданный заклинанием равновесный сгусток энергии. Элементы с лёгкостью перетекали один в другой, образуя плавный, стабильный цикл. Том взмахнул палочкой, и заклинание послушно, как от него и требовалось, превратилось в огненный шар. Со следующим — вернулось в исходное состояние. — К этому мы и стремились, — с удовлетворением сказал Том. — Теперь это заклинание можно использовать единолично. Оно не будет зависеть от нескольких волшебников, управляющих стихиями, но сможет производить все элементы по необходимости. Тяньлун приподнял бровь: — Думаешь, оно достаточно стабильно для одного заклинателя? — сурово спросил он. Том уверенно кивнул: — Да. Мы создали систему, в которой каждый элемент усиливает следующий. Теоретически один волшебник может переключаться между ними, адаптируясь по мере необходимости, не теряя при этом силы. — Но только если волшебник обладает достаточным мастерством, чтобы управлять каждой стихией, — добавил Халдун. Том ухмыльнулся: — Естественно, — кивнул он. — Но это само собой разумеется. В этот момент в класс вошла их наставница, профессор Дуарте. Её рыжие волосы были собраны в высокий пучок, а строгая мантия уступила место лёгкой светлой накидке. Её губы растянулись в слабой улыбке: — Вижу, вы добились прогресса, — сказала она с одобрением. — Значит, цикл стабилен? — Да, профессор, — ответил Том с нотками гордости в голосе. — Мы изменили роль дерева, позволив ему действовать как мост, а не как якорь. Теперь элементы перетекают согласно своей природе, а цикл держится. Дуарте улыбнулась: — Отличный выбор. У-синь — это не контроль или доминирование, а руководство, позволяющее каждому элементу служить своей цели. Тяньлун кивнул, взглянув на Тома с лёгкой улыбкой: — Именно об этом я всегда и говорил. Том почувствовал раздражение от самодовольства Тяньлуна, но отогнал его в сторону. Они добились успеха, и это главное. — Остаётся последнее, — сказал он, снова обращаясь к Камиле, — сделать его беспалочковым. Дуарте на мгновение задумалась: — Чтобы колдовать без палочки, нужно овладеть чистым намерением. Беспалочковая магия в меньшей степени зависит от структуры и в большей — от концентрации воли волшебника. Сейчас вы владеете циклом, но сможете ли вы заставить каждый элемент встать на место, не направляя его через палочку? Вопрос повис в воздухе, и Том почувствовал себя обязанным ответить на него. Эквуэме слегка наклонил голову: — Но как нам воплотить структуру в намерение? Без палочки будет сложнее передать каждому элементу одинаковое количество энергии. — Думайте не о том, чтобы направлять отдельные элементы, а о том, чтобы управлять единым потоком энергии. Цикл, который вы создали, поддерживается сам по себе. Ваша задача как заклинателя — отстраниться и позволить ему двигаться так, как он хочет, направляя его скорее в сторону цели, чем с точностью. У Халдуна загорелись глаза: — То есть волшебник сам становится частью цикла? — Именно, — с лёгкой улыбкой кивнула Дуарте. — Вам нужно отпустить жёсткий контроль, который вы встроили в заклинание, и позволить ему течь естественным образом, используя ваше намерение. У Тома зачесались руки от нетерпения. Не в его характере было отказываться от контроля, особенно над чем-то столь мощным, как это заклинание. Но если это был единственный способ достичь истинного мастерства, он сделает всё, что потребуется. — Давайте попробуем! — обратился он к группе. — Проведём весь цикл без палочек. Сосредоточьтесь на каждом элементе, но позвольте магии течь, не принуждая её. Все согласно кивнули и разошлись по классу, чтобы не мешать магии друг друга. Том отбросил неприятную зудящую мысль, что волшебники из Африки и Азии знали беспалочковую магию на довольно высоком уровне, что для волшебников Британии было редким даром. Это лишь ещё раз подтверждало его мысли о том, что Министерство нарочно зарывает их таланты в землю. Том закатал рукава своей чёрной рубашки и глубоко вздохнул. Он потянулся к стихии, позволяя своей воле влиться в заклинание. Он почувствовал под собой землю, заземляющую его, питающую силой металл, который засверкал твёрдой, непоколебимой мощью. В его сознании пылал огонь, яростный и опаляющий, а затем по телу пронеслась прохладная текучесть воды. Он чувствовал, как его энергия струится по дереву, словно он сам стал его соками, опускается в корни, и, наконец, цикл возвращается в землю. Сила текла сквозь него, не требуя палочки. Совершенно захватывающе. Он открыл глаза и увидел, что остальные тоже попали в поток цикла, каждый из них резонировал со стихиями в полной гармонии. — Работает, — с благоговением прошептал Халдун. Эквуэме открыл глаза и усмехнулся: — Это не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал. Как будто стихии направляют нас. Позволил себе улыбнуться и Том, ощущая как его поглощает триумф: — Мы сделали это, — сказал он довольным голосом, чуть более резким, чем он позволял себе в окружении посторонних. — Заклинание, которое не зависит от физических инструментов, только от чистого намерения. Дуарте наблюдала за ними с лёгкой одобрительной улыбкой: — Поздравляю! Вам удалось то, чего так и не смогли достичь многие опытные волшебники. Запомните это ощущение равновесия, связи со стихиями. Это ваш ключ к овладению этой магией. Группа обменялась взглядами, чувствуя, как на их плечах оседает успех. Но Том, хотя и был доволен, чувствовал, что это ещё не всё, в нём всё сильнее пульсировала жажда большего. Это было только начало: заклинание, хотя и функционально, по-прежнему было связано с ограничениями намерения. Потренировавшись, усовершенствовав его, он сможет возвысить его до чего-то гораздо большего — настоящего проявления силы. Собирая вещи, Халдун с уважением взглянул на Тома: — Что ж, Риддл, признаюсь, я не думал, что мы зайдём так далеко без палочек. Том кивнул, но он всё ещё был погружён в раздумья. Он представлял силу стихий, проходящую по его крови, по плоти. Он дышал мощью элементов, а баланс У-синь в его душе превращался в чистые, эталонные, дистиллированные амбиции: — Это только первый шаг. Настоящая сила — в дальнейшем совершенствовании. Тяньлун со смешком покачал головой: — Ты всегда стремишься ввысь, Риддл? Том ухмыльнулся, искоса взглянув на него: — Зачем соглашаться на меньшее?