Пропаганда

По воскресеньям в их комнатах появлялись расписания следующего модуля, и четвёртая неделя обещала стать для Тома самой интересной из всех пройденных. Воодушевления хватало, чтобы поддерживать хорошее расположение духа, несмотря на унылый туман, окутавший школу так густо, что окна казались замазанными серовато-белой краской. Тема этого модуля — магическая герпентология. Том сидел в аудитории на своём обычном месте и заранее подготовил пергамент и перья, чем всегда грешила лишь Гермиона, расположившаяся по его правую руку. В комнате мерно гудела тихая беседа. Наконец в класс зашёл профессор Раймундо Гимараес. Круглолицый, полный мужчина в круглых очках с аккуратно подстриженной бородой, как всегда, добродушно улыбался, казалось, в следующую секунду он достанет из карманов своей мантии конфеты и примется осыпать стажёров. Все притихли. — Доброе утро, молодёжь! — весело поприветствовал их Гимараес. — Как вы уже знаете, этот модуль веду я. Скорее всего, каждый из вас в той или иной мере проходил магизоологию или уход за магическими существами, но мы с вами сосредоточимся на герпентологии. Южная Америка — царство редких змей. Нигде в мире больше нет такого разнообразия, как в джунглях Амазонии. Их магия уникальна, переплетённая с самим естеством тропического леса. Глаза Тома слегка сузились от интереса и предвкушения. Его всегда привлекало могущество змей — тонкая, безмолвная сила, которой они владели. В их магии было нечто первобытное, древнее, нетронутое. Даже простые, магловские змеи казались более волшебными, чем любое другое животное, что уж говорить о магических. Он слегка наклонился вперёд, боясь пропустить даже самую крошечную деталь. Профессор Гимараес отошёл от пюпитра к высокой, во всю стену, доске, на которой переливалось несколько зачарованных схем. Каждая из них изображала змею с подписями на португальском. Они сворачивались кольцами, пробовали воздух на вкус тонкими проворными языками, моргали круглыми глазами, а их разноцветные чешуйки переливались на свету. На одном из изображений покачивала головой большая жёлтая змея, обвившаяся вокруг дерева, а её нарисованные глаза прямо-таки светились интеллектом. — Это, — начал профессор Гимараес, указывая на схему, — серпенте амарела. Буквально, жёлтая змея. Родом из тропических лесов Амазонки, это одна из самых умных магических змей, известных волшебникам. В отличие от большинства, которые полагаются исключительно на инстинкты, серпенте амарела, как было доказано, может общаться с волшебниками с помощью сложного языка тела и даже эмоций. Её часто рассматривают как стража леса, защищающего определенные участки от тёмной магии и опасных существ. Перо Тома уже неслось по пергаменту, оставляя короткие заметки. Не то чтобы у него были проблемы с общением со змеями, но язык тела? Защита территории? Поразительно. Скорее всего, для прямого взаимодействия с такой змеёй даже не нужно владеть парселтангом, а потому управление ими можно было бы делегировать. — А как именно общается серпенте амарела? — прорезал мерную лекцию преподавателя и скрип перьев голос Гермионы Грейнджер. Её рука уже тянулась в воздух, а она сама нетерпеливо наклонилась вперёд. Том перевёл взгляд с неё на учителя, разделяя её искреннее любопытство. Профессор Гимараес широко улыбнулся: — Она использует комбинацию движений: сворачивается в различные фигуры, шипит по определённым схемам и даже меняет цвет чешуи, чтобы отразить некоторые эмоции. Также было замечено, что она образует связи с некоторыми ведьмами и волшебниками, выступая их защитницей. Мысли Тома неслись вскачь, размышляя о возможностях использования такой связи. Змея, которая может охранять своего волшебника, скорее всего, могла бы выступить и в роли живого оружия. Он задумался, насколько сложно будет контролировать такое существо и можно ли обучить его служить навязанным целям. Змеи были достаточно своенравны, беспрекословного подчинения ему пока удалось добиться только от василиска. Тем временем профессор Гимараес перешёл к следующему изображению: — Вот эта, — продолжал он, указывая на змею малинового цвета с большими чёрными глазами, — коралловая кобра. Хоть она и меньше серпенте амарела, но всё же очень опасна из-за своего яда. В небольших дозах его, как и многие другие, можно использовать в целебных зельях — в частности, для лечения инфекций или ускорения восстановления после магических ран. Однако в больших концентрациях он становится смертельно опасным. Уникальность коралловой кобры заключается в том, что её яд влияет на защитные заклинания. При угрозе она плюётся ядом с пугающей точностью, и он способен пробить многие чары и обереги. Новозеландец Фаитири, сидевший через несколько парт от Тома, заговорил своим обычным уверенным тоном: — А яд адаптируется к типу заклинания? В смысле, он специально разрушает магическую защиту или грубо атакует напрямую? Профессор Гимараес задумчиво кивнул: — Отличный вопрос. Яд, скорее, разрушителен для барьеров. При столкновении с физическими преградами он с лёгкостью проникает насквозь. Но в случае магической защиты он взаимодействует с самим заклятьем, ослабляя его, а иногда приводит к полной отмене. Учитывая, что для защиты можно применять многие заклинания, на первый взгляд кажущиеся неподходящими, принято считать, что он вступает в реакцию с магическим намерением. Поэтому коралловая кобра очень востребована среди тех, кто занимается защитной магией и зельеварением. Теперь задала вопрос Гермиона, явно погрузившись в раздумья: — Есть ли способ своего рода дистиллировать яд коралловой кобры? Чтобы извлечь только целебные свойства без смертельных эффектов? Том слегка ухмыльнулся себе под нос. Гермиона всегда задавала подобные вопросы — ей будто было физически необходимо найти хорошее, целебное даже в том, что предназначено для убийства. Его собственный ум был куда более практичным и гибким. — Действительно, существуют и методы очистки, — ответил профессор Гимараес. — Однако они чрезвычайно деликатны, и лишь немногие мастера зельеварения достаточно искусны, чтобы полностью и тщательно разделить свойства. Большинство предпочитает использовать его как есть, в контролируемых дозах. Том откинулся на спинку стула, позволяя разговору течь без его участия. Очищение его не интересовало. Его привлекала именно разрушительная сила змеи, а не её способность исцелять. Коралловая кобра — оружие, которое только и ждёт, чтобы его использовал тот, кто по-настоящему оценит её потенциал. Тома, например, она восхищала. Змея, яд которой может ослабить магические защиты? Потрясающее, редкое, уникальное свойство. Профессор Гимараес перешёл к следующей схеме с огромной, неподвижной змеёй. Её толстое тело свернулось тугим кольцом, а на чешуе виднелись узоры, похожие на грозовые тучи. — Это, — сказал он с нотками благоговения в голосе, — сукуриджу гиганте. Одна из самых крупных магических змей в мире, сравнимая лишь с рогатым змеем Северной Америки. Известна она не только своими размерами, но и способностью влиять на погоду. Сукуриджу может вызывать бури, управлять осадками и даже изменять направление ветра. Встречается крайне редко, но обычно её находят глубоко в сердце Амазонки. Подал голос Халдун, сидевший ближе к заднему ряду: — Является ли её магия преднамеренной? — Ещё один прекрасный вопрос, — довольно ответил профессор Гимараес. — Сукуриджу глубоко связан со стихиями, особенно с водой и воздухом. Он не создает бури с тем же намерением, что и волшебник, а скорее направляет природные силы вокруг себя. Некоторые считают его хранителем тропических джунглей, следящим за поддержанием природного баланса. Однако есть легенды о волшебниках, которым удавалось направлять его магию, хотя такие попытки крайне опасны. Сердце Тома учащённо забилось при этой мысли, но не успел он обдумать эти знания, профессор продолжил лекцию: — И наконец, — сказал Гимараес, переходя к последней диаграмме, — мы подошли к семейству копьеголовых, ботропсам, они же фер-де-ланс. Эта змея особенно опасна, она известна своим крайне токсичным ядом. В микроскопических дозах яд можно использовать в зельях, которые заживляют тяжёлые раны или даже отращивают потерянные конечности. Но стоит её слегка увеличить, как он способен вызвать мучительную смерть. Эта змея естественным образом тянется к тёмной магии. Перо Тома замерло над пергаментом. Он бросил короткий взгляд на Гермиону, гадая, чувствует ли она то же волнение. Но она была сосредоточена на своих записях, задумчиво нахмурив брови. Снова подал голос Фаитири: — Если фер-де-ланс тянется к тёмной магии, значит ли это, что она может чувствовать само намерение? Получится ли использовать её для обнаружения тёмных волшебников? Профессор Гимараес сделал паузу, обдумывая вопрос: — Возможно, хотя связь между этой змеёй и тёмной магией всё ещё не до конца понятна, и волшебники по-прежнему спорят о природе её привязанностей. Ввиду её крайней опасности редкий учёный рискует даже подойти к ней поближе. Смотрите. Преподаватель взмахнул палочкой, и на столе появилась жирная белая крыса. Её красные глаза-бусинки перебегали из угла в угол, а розовый нос с тонкими усиками дрожал от частого дыхания. Профессор Гимараес достал из внутреннего кармана флакон из особо толстого стекла. — Этот яд настолько токсичный, что может прожечь даже перчатки из драконьей кожи. Поэтому демонстрация будет исключительно магической, — взмахом палочки он оставил на спине крысы крошечный надрез. Затем, бормоча под нос заклинания, открыл флакон и отправил крупную, вязкую каплю зеленовато-жёлтого яда прямо в рану. — Это количество может убить человека в течение трёх суток, но наколдованной крысе понадобится несколько секунд. Смотрите. По зверьку тут же начали расползаться чёрные пятна некроза. Постепенно они белели, будто прокаленные угли. Весь класс наблюдал за происходящим, раскрыв рты. В считанные минуты крыса превратилась в комок разложившейся чёрной плоти и словно рассыпалась у них на глазах. Том чувствовал, как кровь в его венах потекла быстрее. Он скрючил пальцы ног внутри ботинок, нетерпеливо проводя стопами по полу аудитории, ему едва удавалось усидеть на месте. Увиденное попросту завораживало, он никогда не встречал ничего подобного. Как использовать подобную силу?

***

Солнце низко висело над джунглями, окружавшими Кастелобрушу, отбрасывая длинные тени на просторный каменный двор, где собралась их команда. В воздухе витал тяжёлый, насыщенный, землистый аромат тропического леса, но Том этого почти не замечал. Его внимание полностью сосредоточилось на задаче — следующем этапе их группового проекта, цель которого заключалась в объединении различных традиций магии стихий в универсальное заклинание, не требующее использование палочки. Задача была амбициозной, но разве стал бы Том тратить время на какую-либо другую? Он стоял в центре в спокойной, но властной позе. Том, не прилагая усилий, сам по себе стал лидером группы. И не только из-за своей интеллектуальной одарённости, которая превосходила его напарников, но и потому, что у него было исключительное видение этого проекта. Оно выходило за рамки обычной учебной задачи, академического упражнения. Если им удастся успешно объединить китайскую магию У-синь с остальными теориями, они не просто создадут заклинание — они произведут настоящую революцию в мире волшебства. Том обвёл взглядом своих товарищей. Высокий и широкоплечий Эквуэме сидел прямо на земле, скрестив ноги, его глаза были прикрыты в сосредоточенности. Это неожиданное спокойствие резко контрастировало с обычным взрывным характером. Том ценил его способность приводить свой бурный нрав к непоколебимой концентрации. Тяньлун стоял на краю двора, а его тёмные глаза не отрывались от свитка, который ему прислала семья из их архива в Китае. Пусть и тихий, немногословный, он был серьёзен и старателен, и Том мог уверенно сказать, что Тяньлун глубоко заинтересован в их работе. Халдун прислонился к каменному столбу, сложив руки на груди, его острый взгляд быстро переходил между одногруппниками. Умный и уравновешенный, он обладал природной склонностью к заклинаниям, связанным с управлением воздухом и манипуляцией психической энергией. Последнюю неделю группа провела, просматривая записи, сделанные за время каникул. Каждый из них привнёс новые знания своих стран: Тяньлун — подробные сведения о цикле элементов У-синь, Эквуэме — исследования о том, как африканские волшебники обращаются с силами стихий, а Халдун — схемы управления песчаными бурями и продвинутые техники вызова ветра. Том же провёл каникулы, погрузившись в древние книги из библиотеки Лестрейнджа, делая особенный упор на беспалочковую магию и управление элементами. — Нам нужно начать эксперименты, — сказал Том спокойным, но твёрдым голосом, привлекая внимание группы. — Нельзя бесконечно заниматься теорией. Настало время проверить, действительно ли всё это работает. Тяньлунь поднял глаза от своего свитка и кивнул: — Согласен. Пока мы хотя бы не попробуем призывать заклинания, интеграция У-синь с европейской теорией не более чем фантазия. Том шагнул к центру двора: — Начнём с огня, — сказал он, бросив взгляд на Тяньлуна, который снова углублённо вчитывался в цикл стихий. — Как нам к нему подступиться с точки зрения У-синь? Китаец сделал шаг вперёд, а его выражение лица оставалось спокойным: — Каждый элемент как порождает, так и преодолевает другой. Огонь подпитывается деревом и гасится водой. Это цикл созидания и разрушения. Том кивнул, уже просчитывая в мыслях возможные исходы: — В европейской традиции магия стихий часто используется напрямую — огонь как огонь, вода как вода. Нужно каким-то образом прийти к балансу их магии. — Именно так, — согласился Тяньлун. — В У-синь огонь — это не просто сила, которой можно управлять, но он часть общей, большой системы. Это нужно учитывать, если мы хотим, чтобы заклинание сработало. Том обратился к остальным: — Эквуэме, как волшебники в вашем регионе обращаются с огнём? Глубокий голос нигерийца разнёсся по двору: — Огонь — мощная сила, используемая и для созидания, и для разрушения. Он часто связан с ритуалами трансформации — сжиганием старого, чтобы освободить место для нового. Но он опасен и непредсказуем. Вы не управляете огнем, вы направляете его. Если попытаться властвовать над ним, он обращается против вас. Том задумался. В Европе волшебники стремились навязать свою волю стихиям с помощью магической силы. — Значит, к огню нужно относиться с уважением, — размышлял он. — Направлять, а не контролировать. На этот раз заговорил Халдун, его голос казался задумчивым: — То же самое можно сказать и о воздухе. В Северной Африке мы используем заклинания для вызова ветра, но мы неуправляемим — он слишком дикий. Вместо этого мы создаём пути, по которым он движется. Возможно, есть смысл попробовать аналогичный метод для огня. Вместо попыток им управлять, можно создать заклинание, чтобы огонь следовал ему естественным путём. Том кивнул, чувствуя, как всё постепенно встаёт на свои места, а мысль обретает форму: — Это может сработать. Начнём с создания пути для огня, а как только определимся с этим, посмотрим, как включить другие стихии. Он сделал шаг назад, погружённый в вихрь собственных мыслей: — Начнём? Они встали в большой круг, и Том взял на себя инициативу, подняв руки, чтобы сосредоточить свою магию. Для этого ему не нужна была палочка — больше не нужна. Он всю жизнь, почти с самого рождения, практиковался в беспалочковой магии, совершенствуя свой контроль и учась направлять силу в нужное русло с помощью воли, с каждым разом стараясь выполнить нечто более сложное. То, что когда-то было желанием избавиться от оков, навязанных Министерством, пригодилось для чего-то большего, чем попытки колдовать в обход Надзора. Остальные последовали его примеру, сосредоточив своё внимание на пустом пространстве в центре круга. Тихим, но властным голосом Том приказал: — Тяньлунь, проведи нас через начальное состояние. Китаец кивнул и закрыл глаза, медленно, выверенно двигая руками в замысловатой траектории. Магия начала пульсировать вокруг него, мягкая, но усиливающаяся с каждым движением. — Огонь рождается из дерева, — произнес Тяньлунь, — он растёт, он поглощает, он преобразует. В воздухе почувствовалось едва заметное изменение, когда начала действовать китайская магия. Слабый всполох тепла коснулся пространства, как первое дуновение пламени. Том добавил свою магию, вливая в огонь достаточно силы, чтобы разжечь его, но не перегрузить. Он направил энергию, чувствуя, как пламя начинает обретать форму, и в центре двора вспыхнул маленький огонёк. Остальные последовали за ним, добавляя свою магию в растущий огонь. Энергия Эквуэме пронеслась по кругу, устойчивая и контролируемая, а волшебство Халдуна закружилось вокруг пламени, направляя жар вверх, превращая его в нечто большее, чем просто горящий элемент. Огонь разрастался, но не в размерах, а в интенсивности. Он мерцал, языки пламени танцевали, оживлённые магией, которую они в него вплетали, устремляясь вверх наперекор лёгкому ветерку, подувшему из джунглей. — Сохраняйте равновесие, — приказал Том. — Мы не можем позволить огню всё поглотить. Он должен существовать наряду с другими элементами. Несколько минут они работали в тишине, огонь горел ровно, но с каждым мгновением становился всё жарче. Том чувствовал, как сила стихии напрягается против его контроля, и понимал, что они близки к переломному моменту. Если они переборщат, огонь вырвется на свободу. Но если слишком ослабят своё намерение, то он и вовсе погаснет. — Теперь, — сказал Том резким голосом. — Нам нужно ввести следующий элемент. Глаза Тяньлуна распахнулись: — Дерево питает огонь. Мы можем усилить пламя, но нам необходимо его сдерживать. — Согласен, — кивнул Том. — Но ещё нужно проверить, как сочетаются другие заклинания. Мы не можем полагаться только на цикл У-синь. Он махнул головой в сторону Халдуна, тот кивнул и поднял руки, вызывая порыв ветра. Воздух закружился вокруг костра, раздувая пламя, но удерживая его в пределах контролируемого вихря. — Отлично, — довольно улыбнулся Том. — Что-то получается! Но равновесие было хрупким. Том чувствовал, как огонь жаждет топлива, как он стремится к большей силе. Он знал, что они идут по тонкой грани между контролем и хаосом. — Всё внимание на сдерживание, — приказал он. — Мы должны сохранять баланс. Халдун, следи за ветром. Марокканец сосредоточенно нахмурил брови, управляя воздушными потоками. Огонь разгорался всё ярче, жар усиливался, но оставался в заданных границах. Том чувствовал притяжение стихий, борющихся друг с другом. Это попросту завораживало. — Теперь, — снова заговорил Том властным голосом. — Эквуэме, введи воду. Магия Эквуэме ворвалась в круг, прохладная и спокойная, в противовес жару огня. Тонкая струйка воды потекла из вытянутых, будто окутанных тёмной тучей, тёмных рук, обволакивая огонь, но не гася его. Вода шипела, касаясь пламени, но вместо того, чтобы потушить, она сливалась с огнём, образуя клубящийся вихрь густого пара. На мгновение всё зависло в идеальном равновесии. Огонь, вода, ветер — все стихии работали вместе, связанные магией. Сердце Тома колотилось в груди, а в голове роились мысли о возможностях. Они сделали это, объединили стихии. Да ещё и без палочек! Не хватает лишь вербальной формулы. Но заклинание не было стабильным. Он чувствовал напряжение в воздухе, как стихии противостоят друг другу, каждая из них борется за господство. Если они надавят слишком сильно, всё рухнет. — Нам нужна земля, — задумчиво сказал Том. — Это последний элемент. Она заземлит заклинание, сделает его стабильным. Тяньлунь, удерживай огонь. Китаец кивнул и сосредоточенно нахмурил брови. По складке между ними соскользнула бусинка пота. Том сделал шаг вперёд и призвал древнее заклинание инков для управления землёй: — Куйучина Пачамама! — пока что он не овладел им без палочки, но это всегда можно доработать, если у идеи будет потенциал. Земля под ними тихонько заурчала, и вокруг клубящихся огня, ветра и воды поднялся слой почвы, закрепляя заклинание на месте. На мгновение всё замерло. Стихии висели в идеальном равновесии, каждая из них подпитывала другую, и все они были заключены в созданном ими заклинании. Но затем, медленно, магия начала угасать. Огонь потускнел, вода испарилась, ветер стих, а земля встала на место. Том сделал судорожный вдох, до сих пор он не понимал, что задержал дыхание. У них получилось. Они успешно свели традиции стихий в единое заклинание. Но оно ещё не было совершенным. Ему не хватало вербальной формулы, связующего, чтобы его мог призвать один человек. Заклинание было нестабильным, и Том знал, что им еще есть над чем работать. Но они двигались в верном направлении. — Отлично, — сказал он, одарив товарищей довольной улыбкой. — Но мы можем добиться большего. Нам нужно отточить баланс, сделать заклинание более стабильным. Но прогресс налицо! Остальные кивнули, каждый из них был измотан, но в их глазах читалось удовлетворение проделанной работой.

***

В ночь на пятницу Том долго не мог заснуть. В голове зудели мысли о прошедших днях, сводя его с ума. Что-то маячило на самом краю сознания, но когда он пытался ухватиться за идею, она ускользала сквозь пальцы, стоило приблизиться, и отступала ещё на шаг, как мираж. Том тяжело вздохнул. В ответ на этот звук раздался шорох постельного белья и сонный голос Гермионы: — Ты чего не спишь? Нам рано вставать на практику в джунглях. — Не знаю, — честно ответил Том, глядя на щель в занавесках, сквозь которую просачивался мутноватый свет растущей Луны. Гермиона перевернулась к нему спиной на другой бок в попытках снова провалиться в сон. — Как думаешь, — не давая ей это сделать, тихо начал Том формулировать свою мысль. — Можно ли каким-то образом перенести свойства яда фер-де-ланс не в зелье, но в заклинание? Своего рода изменить агрегатное состояние? — Который час? — сонно ответила Гермиона. — Третий? Четвёртый? Понятия не имею, — отмахнулся он. — Разве не удивительно, что одна доза яда может вызвать такой мощный некроз? Ни одно известное мне заклинание на такое не способно. — М-м, — поддакивала Гермиона. — Но какой дурак станет носить с собой змею? — продолжал рассуждать он вслух. — Ага. — Или даже флакон с ядом, да пусть зелье. Чего-то в этом… недостаточно, — подбирал слова Том. — Кажется, будто можно сделать лучше. — Том, спи, а? Утром подумаешь. — Сейчас, сейчас… — отмахнулся он. — Кажется, я почти понял. А если утром я забуду? — Аргх, значит, это было не так важно! — раздражённо повернулась Гермиона к нему лицом. — Почему из-за твоих идей я тоже всегда не сплю? Том цокнул языком, не обращая внимания на её возмущение. Мысль была так близко, на самом краю. Она дразнила его, танцевала на границе сознания, а он чувствовал себя котом, пытающимся поймать назойливого воробья на улице через окно. Видел её, слышал её, но невидимый барьер не давал совершить смертоносный прыжок. Гермиона начала медленно проводить пальцем вдоль его голой руки, от плеча к ямочке сгиба, к запястью: — Может, ты просто недостаточно устал? — прижалась она ближе. — Думаю, я знаю способ… Том быстро вывернул руку и схватил её запястье крепким кольцом: — Вот оно! — издал он один громкий, ликующий смешок. — Кожа! — Чего? — Руны, нанесённые на предмет, могут передавать магическое намерение. Так работают обереги, да? — проговаривал он всё по шагам, чтобы мысль прочнее закрепилась в его разуме. — Ну. — Руническая техника Южной Америки использует инструменты вместо палочек. Вполне посильно зачаровать их так, чтобы они передавали физические свойства в руны. Что-то вроде обратного эффекта гоблинского серебра. Понимаешь? — Я не понимаю, к чему ты клонишь… — Стой! Не сбивай, — прервал её Том, отчаянно цепляясь за юркую идею. — Мы можем передавать свойства яда в руны. Можно даже добавить укрепляющие руны, например, чтобы процесс некроза нельзя было обратить. Для рун не существует контрзаклинаний, если носитель нерушим… — Мерлин, Том, что за дурь опять пришла тебе в голову? — вздохнула Гермиона. — …Тогда при соприкосновении такого предмета с кожей можно просто… разложиться, — азартно закончил Том. — Высохнуть. Рассыпаться. Достаточно касания. Гермиона резко села. В комнате стояла кромешная темнота, но Том будто чувствовал, как расширились от ужаса её глаза. Пульс на её запястье ускорился и чётко ощущался в крепкой хватке его пальцев. — В чём дело? — настороженно спросил он. — Н-ни в чём, — неумело отмахнулась Гермиона. — Терпеть не могу лжи, — поморщился он в темноте. — Рассказывай. Он услышал, как Гермиона тяжело сглотнула: — Мне кажется, ты уже сделал нечто подобное — ну, в будущем. — Да ну? — губы Тома непроизвольно растягивались в улыбке. — И что это было? Гермиона сделала глубокий вдох, затем медленный выдох и сдавленно произнесла: — Кольцо Гонтов. Дамблдор надел его на себя, и у него отсохла рука. Том громко рассмеялся, притягивая к себе Гермиону, и поцеловал в макушку: — Ну конечно, — сдавленно хохотнул он. — Даже я не придумал бы лучше. Хрупкое, нежное тело Гермионы в его объятии оставалось напряжённым. Она напоминала фарфоровую куклу, в ней не было обычной мягкости и податливости. Гермиона резко выдохнула сквозь зубы. — Ну что теперь? — поинтересовался Том. — Ты правда собираешься это сделать? — сдавленно спросила она. — Мне всегда казалось, что я недостаточно защитил кольцо. Я был уверен, что его будет невозможно найти, но, видимо, Дамблдору, — выплюнул он имя человека, вечно чинившего ему препоны, — удалось. Пусть он хотя бы какой-то ущерб от этого получит. — Ты мог бы его просто перепрятать, — возразила Гермиона. — Незачем калечить людей. — Хм, — притворно задумался Том. — Чтобы ты просто рассказала о новом тайнике? Ну нет. К тому же, кто я, чтобы изменять твою временнýю линию? — дразняще протянул он. Ответом ему стала тишина. — Это всего лишь ход уже прошедших событий, — продолжал свою мысль Том. — Я лишь подчиняюсь воле Судьбы, — усмехнулся он, — капризам Времени. — Неисправимый, — вздохнула Гермиона, но если она хотела что-то добавить, то не успела. Том решил воспользоваться её предложением достаточно устать.

***

Влажный воздух Амазонки прилипал к коже Тома, пока группа под руководством профессора Гимараеса углублялась в джунгли. Звуки тропического леса звенели в ушах, но Том почти не обращал на них внимания, его мысли сосредоточились на предстоящем задании. Сегодня они должны учиться читать язык тела магических змей, но Том определил для себя совсем другую задачу. Ему нужен был яд фер-де-ланс — опасный и мощный, совершенно бесценный. — Сегодня мы сосредоточимся на том, как змеи общаются с помощью языка тела, — объяснял профессор Гимараес, добрым голосом прорезая шум джунглей. Том слушал вполуха, медленно окидывая взглядом густые заросли в поисках признаков фер-де-ланс. Зачем нужен язык тела, если ты владеешь парселтангом? — Каждый вид змей подаёт уникальные сигналы — будь то оборонительная поза, изменение цвета или способ передвижения в окружающей среде. Эти сигналы очень важны для понимания их намерений, особенно для таких опасных видов, как фер-де-ланс. Рука Гермионы в обычной манере устремилась в воздух: — Профессор, а как нам вести себя с такими змеями, когда они проявляют признаки агрессии? Есть ли безопасный способ успокоить их без магии? Том усмехнулся, ему было приятно искреннее желание Гермионы узнать больше. Правда, она могла бы просто спросить у него. Уж он-то знал о змеях больше, чем кто бы то ни было. И всё же для него успокаивать их без магии казалось излишней осторожностью, ведь сам он с ними мог просто поговорить. Возможно, лучше пусть на это ей ответит преподаватель. Профессор Гимараес улыбнулся и кивнул Гермионе: — Отличный вопрос, сеньорита Грейнджер. Хотя мы часто полагаемся на магию, в Амазонии многие местные волшебники и ведьмы научились уживаться с магическими существами без неё. Основная задача — понять язык тела животного. Например, фер-де-ланс поднимает голову, когда чувствует угрозу. Если распознать это вовремя, можно предотвратить опасную встречу. Главное — прочитать сигналы до того, как они обострятся. Тяньлун, стоявший рядом с Гермионой, добавил: — В Китае есть похожая практика со змеями Лазурного Дракона. Они почти полностью общаются движениями, и неправильное прочтение этих сигналов может оказаться смертельным. Профессор Гимараес задумчиво кивнул: — Именно так, сеньор Тяньлун. Ошибочная интерпретация может привести к катастрофе. Сегодня я хочу, чтобы вы все внимательно наблюдали. Нам предстоит встретиться с различными магическими змеями, в том числе с серпенте амарелой и, если повезёт, с фер-де-лансом. Помните, вы здесь не для того, чтобы использовать магию, а для того, чтобы понять их с помощью наблюдения. Том слушал, но его внимание было сосредоточено на другом. Он знал, как обращаться со змеями, лучше всех в группе. Зачем ему тратить время на изучение языка тела, если можно разговаривать с ними напрямую? Он бросил взгляд на Гермиону, которая сосредоточенно что-то бормотала себе под нос, возможно, повторяла свои конспекты. Всегда идеальная ученица. Том подумал, как она отреагирует, когда он добьётся своей истинной цели — соберёт яд, к которому большинство волшебников не осмелится даже приблизиться. Они вышли на поляну, и профессор Гимараес остановил группу: — Мы входим в ареал обитания серпенте амарела, — сказал он низким голосом. — Помните, что эта змея очень умна. Она будет наблюдать за вами так же, как и вы за ней. Следите за тем, как она двигается, как реагирует на наше присутствие. Это ваш шанс научиться взаимодействовать с ней невербально. Стажёры немного разбрелись, чтобы не мешать друг другу. Том, однако, уже планировал свой ход. В нескольких ярдах от них он заметил слабое движение в зарослях — юркую, тяжёлую тень, пробирающуюся сквозь листву. Это просто обязан был быть фер-де-ланс, он чувствовал это. Вот его шанс. — Посмотрите, как она извивается, — где-то позади прошептала Гермиона взволнованным голосом. — Она предупреждает нас. Серпенте амарела меняет положение своего тела, чтобы показать, когда чувствует опасность. Видите, как она напрягается? — Потрясающе, — пробормотал Халдун. — Будто ожившая сигнализация. Том не принимал участия в разговоре. Он отошёл от группы, его взгляд был прикован к движению в листве. Пока остальные сосредоточились на серпенте амарела, Том осторожно двинулся к пятнистой тени, которую заметил раньше. Сердце заколотилось, когда он приблизился, но руки не дрогнули. Наконец-то он смог рассмотреть змею. Крупный, упитанный фер-де-ланс скользил по усыпанной листьями земле, стремясь к участку солнца, пробивающегося сквозь густой зелёный полог. Его пятна сливались с почвой, а гибкое тело почти не издавало шороха. — Я̷ ̴н̸е̷ ̶ж̵е̵л̴а̷ю̸ ̷т̴е̷б̶е̵ ̷з̵л̸а̵, — прошептал Том. Фер-де-ланс приостановился, слегка приподняв голову, и попробовал воздух на вкус. Ядовитые клыки были спрятаны, но Том знал, насколько опасным может быть это существо. Тем не менее оно откликнулось на его слова и слегка успокоилось, когда он приблизился. Змея не станет нападать на него, по крайней мере пока. Издалека раздавался звонкий голос Гермионы: — Завораживает то, как серпенте амарела раздувает свою чешую перед тем, как напасть. Это предупреждающий знак — такой же, как у кобры, когда она выплёвывает яд. — По моему опыту, — вторил ей голос Тяньлуна, — многие магические змеи ведут себя схожим образом. Тем временем Том был полностью поглощён своей задачей. Он взял с собой маленький хрустальный флакон, купленный на каникулах в Косом переулке. Присев рядом со змеёй, он приступил к деликатному процессу извлечения яда, осторожно придерживая пасть животного, но не касался полости её рта. Фер-де-ланс оставался спокойным, и пузырёк медленно наполнялся драгоценной вязкой жидкостью. Сердце бешено билось в предвкушении триумфального успеха. Остальные могли сосредоточиться на изучении языка змей — Том уже на много миль впереди. Но когда он закончил, запечатал флакон и сунул его в мантию, он понял, что отсутствовал дольше, чем собирался. Остальные всё ещё были поглощены заданием, обсуждая поведение серпенте амарела, но Том совсем не наблюдал за происходящим. Он был слишком сосредоточен на фер-де-лансе и пропустил половину практики. Он спешно вернулся к группе, как раз вовремя, чтобы услышать, как излагает свои мысли Эквуэме: — В Нигерии змеи Мами Вата общаются с помощью хвостов. То, как они взмахивают головой или загибают хвосты, может означать разные вещи — готовы ли они напасть или просто наблюдают. Профессор Гимараес кивнул: — Именно так. У каждого вида есть свой уникальный способ подачи сигналов. Научиться их понимать жизненно важно, особенно когда имеешь дело с опасными змеями. Сеньорита Грейнджер, что Вы можете подметить о серпенте амарела? Гермиона улыбнулась, явно довольная тем, что к ней обратились: — Это очень экспрессивный вид. Я заметила, что она слегка меняет цвет чешуи. Думаю, она использует цвет как ещё один уровень коммуникации: чем он темнее, тем в худшем расположении духа змея. — Верно, — ответил профессор. — Серпенте амарела — одна из самых коммуникабельных магических змей. Когда группа продолжила описывать свои наблюдения, а Том молчал, ведь ему было нечего добавить: всё время изучения он провёл за сцеживанием яда. Он наблюдал, как Гермиона взяла на себя инициативу в анализе поведения змеи. От неё не ускользнуло ни одно едва заметное движение хвоста, ни одно изменение тона чешуи, и всё это она подмечала и чётко, верно описывала уверенным тоном. К тому времени как они вернулись в Кастелобрушу, стало ясно, кто лучше всех справился с заданием. Высший балл и самая лестная похвала достались Гермионе. Профессор Гимараес не мог перестать чествовать её, Гермиону, за внимание к деталям и умение читать язык тела змеи. — Вы продемонстрировали отличное понимание сигналов серпенте амараела, сеньорита Грейнджер! — с улыбкой сказал профессор. — Обратили внимание на каждый аспект её поведения, и это сослужит Вам хорошую службу в будущем при общении с магическими змеями. Гермиона просияла, а Том не удержался от довольной улыбки. Его ведьма начала понимать змей, мог ли он рассчитывать на подобный подарок? Даже упущенная возможность проявить себя и получить высший балл меркли на фоне этого. Всё складывалось как нельзя лучше: его карман приятно грел флакон с уникальным ядом, его команда была близка к созданию революционного заклинания, а его пальцы переплетались с ладонью самой талантливой волшебницы, пока они шли обратно в школьный замок — всё самое важное было у него в руках. Всё-таки Том всегда получал то, что хотел.