Пропаганда

Гермиона одновременно и ждала возвращения в Кастелобрушу, и жаждала, чтобы рождественские каникулы не заканчивались. Приключения — это замечательно, но путешествия были столь стремительными, насыщенными, что она не успевала осознать, насколько сильно скучала по Англии. Узкие туманные улицы были такими родными, несмотря на пятьдесят лет разницы, что, когда они с Томом гуляли в последний раз перед активацией портключа, у неё как будто щемило сердце. Было много причин, почему желание Тома прикинуться пропавшим без вести её раздражало, и если скрытность была на первом месте, то тоска по дому уверенно шла следом. Однако ей не терпелось вновь погрузиться в учёбу. Пышная зелень волшебных джунглей, окружавших школу, уже была ей знакома, но продолжала вызывать не меньшее благоговение, чем в самые первые минуты приезда. Оказавшись в Главном зале, её окутал запах сырого дерева, пыльного камня и древней магии, вытеснивший всю ностальгию. Новая неделя тут же закружила её занятиями и домашней работой, и не успела она моргнуть глазом, понедельник уже унёсся прочь одним стремительным вихрем. Новый модуль был сосредоточен на рунах и магической архитектуре, а стало быть, их наставником был профессор Жоао Паредес. С утра он прочитал лекцию об основах магической архитектуры в Южной Америке и о том, как древние волшебники и ведьмы строили целые города, защищённые руническими системами, высеченными на каменных конструкциях. Он увлечённо рассказывал, как эти чудеса строительства, воздвигнутые задолго до появления современной магической теории, органично сочетают природу и магию, создавая практически непробиваемую защиту. Гермиона старательно писала конспект, её перо так и летало по пергаменту, пока Паредес объяснял, как используются природные элементы — земля, камень и дерево, — и как руны, начертанные на этих материалах, усиливают присущую им магию. Не менее увлекательным был и семинар во второй половине дня, на котором они практиковались в их нанесении. Южноамериканская техника несколько отличалась от английской, и Гермионе потребовалось некоторое время, чтобы приноровиться. Во вторник их ждала лекция о рунической защите в исторических битвах. Утренний воздух в аудитории был густым и тяжёлым от влажности, как часто бывает в Амазонии, но это нисколько не мешало Гермионе сосредоточиться. Она уселась на своё обычное место, подготовила перо и аккуратно расстелила перед собой пергамент. Остальные одногруппники негромко переговаривались вокруг. Том сидел за соседней партой, как всегда с безупречно прямой спиной и обаятельной улыбкой, и вежливо принимал участие в дежурной беседе. Каждый раз, когда она видела его в классе, её будто накрывал прилив энергии, жажда соревнования. Никогда прежде у неё не было настолько сильного соперника на учёбе, но, открыв в себе желание быть лучшей ещё в самом первом классе начальной школы, Гермиона ничего не могла с собой поделать. Том был великолепен — этого нельзя отрицать, — и хотя Гермиона гордилась тем, что всегда была лучшей ученицей, обойти Тома — задача не из лёгких, особенно если дело касалось более агрессивной магии или отраслей, не требующих предельной точности. Профессор Паредес вошёл в комнату в своей обычной властной, немного холодной манере, но за его твёрдым выражением лица таилось искреннее добродушие. — Всем доброе утро, — начал преподаватель, его голос был глубоким и чётким. — Сегодня мы рассмотрим важнейший аспект рунической магии: её использование в исторических сражениях. На протяжении веков магическая архитектура и системы рун не только использовались для защиты священных мест и жилищ, но и применялись в военных действиях. Сегодня речь пойдёт о том, как эти защитные системы сыграли свою роль в великих конфликтах волшебников Южной Америки. Гермиона наклонилась вперёд, стремясь впитать каждое слово. Паредес вёл свои лекции, будто читал самые увлекательные сказки, заставляя давно прошедшие события ярко вспыхивать кинолентой в воображении. — Возьмём, к примеру, осаду Эль-Дорадо, — продолжал учитель, жестом указывая на доску с подробной картой южноамериканского города позади себя. — Эль-Дорадо, который у маглов считается всего лишь легендой, был центром обучения волшебников задолго до основания Кастелобрушу. Когда туда попытались вторгнуться тёмные силы, волшебники города использовали ряд мощных рун, вырезанных в самом фундаменте города, чтобы создать барьеры — физические, магические и даже психологические. Перо Гермионы плясало по пергаменту, записывая каждую деталь самым убористым почерком, на который она была способна. Она подняла руку, её мысли уже складывались в вопрос: — Профессор, а эта защита — как именно руны могли влиять на сознание нападающих? Было ли это вопросом управления эмоциями или восприятия самого города? Паредес улыбнулся, явно довольный её вопросом: — Превосходно, сеньорита Грейнджер. На самом деле, это сочетание и того, и другого. Последовательности рун, используемых в Эль-Дорадо, была призвана дезориентировать и сбить с толку нападавших. Некоторые руны проецировали иллюзии, заставляя город меняться у нападавших на глазах, а другие воздействовали на тёмные эмоции — страх, сомнения, отчаяние — ослабляя решимость тех, кто пытался прорвать стены. Прежде чем Гермиона успела задать ещё один вопрос, справа от неё раздался голос Тома: — Но разве эти иллюзии не действуют только на тех, у кого слабая магическая защита и концентрация? Опытный волшебник, скорее всего, сможет раскусить столь простые уловки, особенно если владеет окклюменцией. Гермиона почувствовала, как в ней снова вспыхнуло пламя соперничества. Конечно, Том попытается найти изъяны в этой идее, оспорить теорию. Она села прямее и резко ответила: — Но ведь это не просто иллюзии, не так ли? Сочетание физических барьеров и магической дезориентации было бы трудно преодолеть даже опытному волшебнику, особенно под давлением и в спешке. Том слегка повернулся, и она заметила, что в его глазах сверкнула такая же искра вызова, что и у неё: — Возможно. Но полагаться на психологические манипуляции — не лучшая защита. В долгосрочной перспективе физические барьеры и магические ловушки гораздо надёжнее. Ведь опытный противник, зная о подобных уловках разума, сможет подготовиться и предпринять контрмеры. Гермиона стиснула зубы, не желая позволять Тому оставить за собой последнее слово: — Суть не только в грубой силе. Дело в создании слоёв защиты — различных видов барьеров, работающих вместе. Вот почему об Эль-Дорадо так долго вообще ничего не было известно. Профессор Паредес вмешался со спокойной улыбкой: — Вы оба приводите веские аргументы. Сеньорита Грейнджер права, придавая особое значение многоуровневому характеру защиты, но сеньор Риддл также обращает внимание на важный момент — оберег должен учитывать силу противника. Статическая система, какой бы сложной она ни была, в конечном итоге всегда может быть сломана, если противник знает, с чем он столкнулся. Это вопрос адаптируемости. Гермиона откинулась на спинку стула и почувствовала, как у неё вспыхнули щёки. Она ненавидела, когда Том был прав, или, по крайней мере, когда он оказывался прав в глазах преподавателя. Она не привыкла к подобным вызовам, особенно со стороны того, кто в некотором роде был ей ровней. Лекция продолжалась, и Паредес углубился в изучение рун, использовавшихся в различных войнах Южной Америки. Гермионе удалось переключить внимание, и перо вновь летало по пергаменту. После обеда стажёры собрались во дворе замка на семинар. Нещадно палило летнее солнце, воздух был слишком влажным, чтобы сделать достаточно глубокий вдох. Каменные стены вокруг них испещряли древние руны, которые тускло светились, свидетельствуя о защите самого Кастелобрушу. Профессор Паредес стоял перед группой с коробкой, наполненной режущими инструментами: — Сегодня днём вы попрактикуетесь в нанесении защитных рун. Каждый из вас выберет последовательность, с которой будет работать, и сосредоточится на физической или магической защите. Помните, главное — точность. Руна должна быть вырезана идеально, иначе она не будет удерживать магию. Гермиона выбрала фразу, направленную на защиту от тёмной магии. Она изучала подобные последовательности на занятиях в Хогвартсе, но южноамериканские руны отличались особой сложностью — в них чувствовался поток, связанный со стихиями, в частности с землёй под ногами, их требовалось наносить зачарованными лезвиями, а не палочкой, и сами символы были гораздо сложнее. Начав вырезать первую руну на предоставленной ей каменной табличке, она взглянула на Тома, который работал над фразой, предназначенной для отражения физического нападения. Его взгляд был напряжённым, сосредоточенным, а движения — выверенными и чёткими. Её раздражало, как легко он это делает. В другом конце двора Ференц работал над серией рун-ловушек с застывшим от концентрации лицом. Ву спокойно наносил более сложные символы, связанные с магией стихий. Рядом с ним Алу тихо бормотал по-арабски себе под нос: его руны были предназначены для блокировки психологических атак. Гермиону впечатляло разнообразие подходов — каждый стажёр смог подобрать оберег, который перекликался с его магическим наследием, создавая особенно мощную систему. Том, естественно, закончил первым и отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Он взглянул на табличку Гермионы с лёгкой ухмылкой на лице: — Помощь не нужна? — весело спросил он, но его голос пронизывало самодовольное превосходство. — Кажется, у тебя затруднения? Гермиона стиснула зубы, не желая поддаваться на уловку: — Вовсе нет. Просто стараюсь, чтобы всё было идеально. Не все гонятся за скоростью. Ухмылка Тома стала шире, но прежде чем он успел ответить, подошёл профессор Паредес. — Вы оба молодцы, — сказал он, пробежавшись взглядом по табличкам. — Сеньорита Грейнджер, Ваши руны точны и отлично подходят для защитной магии. А у Вас, сеньор Риддл, особенно могущественная фраза. Вижу, вы оба тщательно подошли к выбору. По ходу семинара соперничество Гермионы с Томом всё больше распалялось, заставляя ее работать ещё усерднее, думать быстрее и вырезать с ещё большей точностью. Она уважала его ум, но ни за что не позволила бы ему обойти себя. Не без борьбы.

***

Солнечный свет раннего вечера проникал сквозь переплетённые лианы в стенах и потолке библиотеки Кастелобрушу, усыпав тёплыми золотистыми пятнами длинный деревянный стол, за которым сидели Гермиона и её группа. Воздух был наполнен ароматами старого пергамента и свежих трав — подходящее сочетание для проекта, над которым они работали. Стопки книг — некоторые из них были древними, с пожелтевшими от возраста страницами — были разбросаны по столу, наряду с несколькими аккуратно подписанными банками с образцами магических растений. Гермиону переполняло чувство гордости, рассматривая всё это. Они собирались заняться одним из самых сложных проектов, в которых она когда-либо принимала участие: зельем, обладающим одновременно лекарственными и ядовитыми свойствами. «Двойственность исцеления», как назвал его профессор Мендес, когда они впервые предложили эту идею, была подходящим испытанием для международной стажировки. Однако в её команде царило некоторое напряжение. Незадолго до каникул она прекрасно ладила с Жаном-Батистом и Те Ранги. Они хорошо сработались и нашли подходящий ритм. Но всё изменилось, когда они поняли, что она и Том… ну, вместе, хотя она сама не до конца понимала, что между ними с Томом. С тех пор Жан-Батист и Те Ранги отдалились от неё, и их дружелюбие сменилось вежливой холодностью, из-за которой любой разговор с ними был похож на хождение по минному полю. Единственным действительно тепло к ней относящимся человеком в группе оставался робкий Бату. Он редко говорил, если его не просили, но если он это делал, то его высказывания всегда были продуманными и по делу. Гермиона ценила его мягкость, которая резко контрастировала с напряжением, царившим между остальными. Гермиона прочистила горло, пытаясь обратить на себя внимание группы для работы над проектом: — Итак, — начала она, заправляя за ухо выбившийся локон. — Мы все привезли образцы растений и провели собственные исследования во время каникул. Теперь нам нужно начать мозговой штурм, чтобы придумать, как объединить всё это в функциональное зелье. Жан-Батист откинулся на спинку стула, скрестив руки, а в уголках его рта заиграла слабая ухмылка: — Комбинация будет нелёгкой, Грейнджер. Мы имеем дело с очень летучими, капризными ингредиентами. Он не казался злым или недобрым, но в его тоне чувствовалась едва уловимая язвительная грань, которой раньше не было. Гермиона сохраняла нейтральное выражение лица, не желая позволить его холодности повлиять на неё: — Я знаю, — ровно ответила она. — Именно поэтому мы должны ко всему подойти особенно тщательно. Если нам удастся найти правильный баланс между лекарственными и токсичными свойствами каждого растения, мы сможем создать нечто поистине революционное. Мы уже это обсуждали! Те Ранги, сидевший рядом с Жаном-Батистом, кивнул, хотя выражение его лица было таким же отстранённым: — Но дело не только в балансе, — сказал он тихим, но твёрдым голосом. — Каждое из растений обладает поистине экстремальными свойствами, что легко может перевесить чашу весов. Исцеление, конечно, возможно, но мы также имеем дело со смертью в каждом ингредиенте. У нас нет права на ошибку. Гермиона понимала их опасения и не сказать, что не разделяла их. Сочетание этих растений, каждое из которых обладало своей собственной двойственностью, было опасным. Но именно это делало проект таким увлекательным. Гермиона посмотрела на стоящие перед ней баночки, в каждой из которых было по небольшому образцу. Аконит, который она привезла из Англии, переливался слабым фиолетовым цветом, а смертоносная красота волчьей отравы одновременно манила и пугала. Рядом с ним лежал флёр-мортель Жан-Батиста, и тёмные ягоды смертоносного паслёна поблескивали на свету. Ещё один уровень опасности добавляли кровавый лотос Бату и корень танивы Те Ранги. Наконец, чтобы совсем не дать себе возможности расслабиться, с краю лежала крапива дьявола с колючими листьями, от одного взгляда на которую чувствовалась смертельная опасность. — Для начала нам нужно разобраться с индивидуальными свойствами каждого растения, — сказала Гермиона, пытаясь вернуть разговор в продуктивное русло. — Что мы знаем, что можем использовать, а чего следует избегать. Надеюсь, вы провели свои исследования за каникулы, как мы договаривались. Я, конечно, изучила аконит. Он известен прежде всего тем, что используется для лечения ликантропии, но при неправильном обращении он может стать смертельно опасным. Жан-Батист наклонился вперёд, слегка барабаня пальцами по столу: — То же самое с флёр-мортель. В небольших дозах она может успокаивать боль и способствовать крепкому сну, но малейшая ошибка в расчётах — и мы имеем дело с параличом или смертью. Гермиона кивала, записывая важные детали о том, что они выяснили за каникулы. Задача была ясна: каждое из этих растений обладало невероятными целебными свойствами, но при этом несло в себе смертельную опасность при неправильном использовании и неверной дозировке. Сложность заключалась в том, чтобы найти правильную комбинацию ингредиентов и методов, которые позволили бы контролировать эффект зелья. — А что насчёт крапивы дьявола? — спросила Гермиона, глядя на колючее растение, стоящее в центре стола. — Я немного почитала на каникулах. Оно уникально тем, что используется в основном в ритуалах тёмной магии, но обладает и защитными свойствами. Будем ли мы использовать его или это слишком рискованно? Глаза Те Ранги слегка сузились, рассматривая листья крапивы: — Несомненно, это рискованно. Но если мы сможем использовать его защитную магию, не вызывая проклятия, это может добавить к зелью дополнительный слой защиты. Своего рода оберег. Бату кивнул, и Гермиона внутренне порадовалась, что он подал голос: — Оно мощное. Но с ним нужно обращаться осторожно. Даже малейшая ошибка может привести к галлюцинациям, боли или чему-нибудь похуже. Гермиона постучала пером по пергаменту, размышляя: — Если мы собираемся использовать его, нам нужно выделить его защитные свойства. Может быть, мы будем варить его отдельно и добавлять в конце, после того как стабилизируем остальные ингредиенты. Жан-Батист, который внимательно слушал, наконец заговорил, его тон стал менее вызывающим, более вдумчивым: — Должно сработать. Но нам нужно будет убедиться, что ни один из других ингредиентов не реагирует на его магию отрицательно. Флёр-мортель, например, плохо сочетается с защитной магией. Это может нейтрализовать её целебные свойства. — Верно подмечено, — сказала Гермиона, оставляя очередную пометку. — Нужно будет поэкспериментировать с различными комбинациями. Начнём с малых доз, посмотрим, как каждое растение будет реагировать в сочетании с другими. Те Ранги, хотя и держался отстранённо, казалось, слегка потеплел и примкнул к обсуждению: — Знаете, что? А что, если мы сделаем его адаптируемым? Если мы правильно подберём пропорции, то сможем создать зелье, которое будет подстраиваться под намерения! Например, оружие в руках одного мага, но целебный бальзам в руках другого. Что скажете? В голове Гермионы проносились возможности. Зелье, реагирующее на волю пользователя, — это амбициозно, возможно, даже опасно, но если бы они смогли это сделать, это было бы революционно: — Нам нужно будет вести подробный учёт каждого испытания, каждого изменения в рецепте, — задумчиво произнесла она. — Если мы что-то упустим, это может погубить весь проект. Бату кивнул, даже в его глазах появился азартный блеск: — Согласен. Но это того стоит! Напряжение в группе немного спало по мере того, как предстоящая задача обретала более чёткую форму. Даже Жан-Батист и Те Ранги, хотя и сохраняли прохладное отношение к Гермионе, вносили свой вклад, полностью погрузившись в размышления и обсуждение. В их общении не было той лёгкости, как незадолго до каникул, но это был прогресс. С этим Гермиона могла работать. После часа мозгового штурма стол был завален записями, схемами и потенциальными комбинациями зелий. Они набросали несколько идей, как действовать дальше: начать с небольших, изолированных тестов свойств каждого растения, затем провести контролируемые эксперименты, смешивая по два ингредиента за раз. В завершение нужно было соединить все пять растений в зелье, скорректировав рецепт в зависимости от полученных результатов. Когда группа начала расходиться, Гермиона почувствовала осторожный оптимизм. Они двигались в правильном направлении, и, несмотря на сохраняющуюся холодность между ней, Жан-Батистом и Те Ранги, группа работала сообща. Она знала, что впереди их ждёт долгий путь — бесчисленные эксперименты, возможные неудачи и опасные испытания, — но она бы соврала, если бы не признала, что ждала этого. Складывая заметки в сумку, Гермиона взглянула на Жана-Батиста. Выражение его лица по-прежнему не поддавалось прочтению, он оставался отстранённым, но, когда он встретился с ней взглядом, в его глазах мелькнуло уважение. — У нас всё получится, — тихо сказал он. — Это будет нелегко, но я думаю, мы создадим нечто грандиозное. Гермиона улыбнулась, чувствуя, как напряжение немного ослабевает. — Так и будет, — согласилась она. — И если так и случится, это будет стоить всех усилий. Группа разошлась, оставив библиотеку в тишине, но в голове Гермионы гудели мысли о том, что их ждет впереди. Зелье, которое они создавали, было опасным, мощным и непредсказуемым — как и сама магия. Но Гермиона всегда с радостью принимала вызов, и этот вызов не станет исключением.

***

Густая листва сомкнулась над головой группы, полностью закрыв собою небо, пока стажёры пробирались по узкой извилистой тропинке, ведущей к древним амазонским руинам. Гермиона вытерла лоб, уже ощущая влажность и тяжёлую сырость по мере того, как они углублялись в джунгли. Солнце всё ещё поднималось, просачиваясь золотыми лучиками сквозь зелёный полог, но под густым покровом было прохладно и тенисто. Каждый шаг, казалось, пульсировал древней магией, словно сама земля была пропитана её историей. В воздухе витал запах влажной почвы и цветущих растений, но Гермиона могла поклясться, что чувствует и нечто иное — древнее и могущественное. Первым шёл профессор Жоао Паредес, его зачарованное мачете сверкало, с лёгкостью прорубая густой подлесок. Преподаватель решительно смотрел вперёд, и Гермиона могла сказать, что он очень рад сегодняшней экскурсии, хотя и сдерживает свои эмоции. Руины, к которым они направлялись, были защищены одними из самых древних рунических систем в Южной Америке, и у стажёров наконец-то появится шанс увидеть их в действии. — Помните, — прорезал густую тишину леса голос профессора Паредеса, — руины, которые мы собираемся посетить, охранялись на протяжении многих веков. Часть этих защит всё ещё активна, поэтому не сворачивайте с тропы и следуйте моим указаниям. Сейчас не время проявлять любопытство. Гермиона кивнула с расцветающим в груди предвкушением. Она так много читала о древних рунических защитных сооружениях. Отличие южноамериканских систем заключалось в том, что они использовали связку природы и магии. А сегодня она увидит их воочию! Гермиона посмотрела на своих одногруппников, и каждый из них, казался, был в таком же нетерпении, как и она сама. Особенно тяжело приходилось Тому — его любопытство было видно невооружённым глазом, казалось, он еле сдерживается, чтобы не побежать впереди преподавателя. — Я читал, что в этих руинах когда-то жило древнее волшебное сообщество, которое могло использовать магию стихий в своей архитектуре, — сказал Те Ранги, стоя у неё за спиной, и его глубокий голос перекрывал шум шагов. — Весь город был защищён слоями рун, верно? — Именно так, — отозвался профессор Паредес, отодвигая низко свисающую лозу. — Магические цивилизации Амазонии были первопроходцами в объединении природы и магии. Их города были не просто укреплены стенами — они жили природной магией. Руны, которые они вырезали на своих зданиях, позволяли им направлять её из самой земли, создавая защиту, способную отразить захватчиков или даже обуздать стихии. — Интересно, сколько времени ушло на то, чтобы построить такой город? — размышлял Ву, тихо ступая рядом с Гермионой. — Должно быть, это требовало невероятной точности, причём не только в вырезании рун, но и в знании магии земли. — Столетия, полагаю, — сказала Гермиона, размышляя вслух. — Магия, которую они использовали, скорее всего, передавалась из поколения в поколение, опираясь на знания предков. Невероятно, как им удавалось так долго поддерживать столь мощную защиту. Джунгли впереди начали редеть, и Гермиона почувствовала изменения в воздухе, когда они приблизились к месту назначения. Магия здесь была ощутима, она гудела, словно живая. Тропинка привела на широкую поляну, и там, поднимаясь над деревьями, возвышались древние каменные руины, наполовину покрытые лианами и мхом. Высокие и внушительные строения из обветренного камня были испещрены затейливой резьбой — руны слабо сияли в тусклом свете, словно всё ещё оживлялись магией. — Ничего себе, — прошептал Жан-Батист, стоя рядом с Те Ранги. Его обычная ухмылка исчезла, сменившись выражением благоговения. — Я не думал, что руны будут оставаться такими… видимыми после стольких лет. — Это потому, что они были вырезаны с помощью элементальной магии, — объяснил профессор Паредес, идя впереди группы. — Это не обычные руны, они связаны с самой землёй. Магия течёт через стихии и питается жизненной силой окружающей среды, черпается из почвы и джунглей. Вот почему она активна на протяжении веков. И именно это делает эти руины такими особенными. Подобной магии вы не найдёте больше нигде в мире. Заговорил обычно молчаливый Бату, его голос был мягким, но задумчивым: — В Монголии тоже есть священные места, охраняемые рунами, но они связаны с духами земли. Интересно, похожая ли здесь магия — являются ли сами джунгли частью защиты? Гермиона заинтригованно посмотрела на него: — Звучит логично. Амазония полна магических существ и духов. Не удивлюсь, если они играют определённую роль в поддержании охранного барьера. Ву задумчиво закивал: — В Китае многие древние места также охраняются духами. Магия и духи работают вместе, создавая защиту, которую практически невозможно пробить. — Потрясающе, — тихо сказал Алу, подавшись вперёд, чтобы рассмотреть резьбу. Его глаза внимательно изучали символы. — В Марокко мы используем руны для защиты священных мест, но подобного у нас и близко нет. Эти, похоже, имеют другое предназначение… не только для охраны, но и для взаимодействия со стихиями. Посмотрите, как они закручиваются в спираль, как будто соединяются с чем-то бóльшим. Гермиона проследила за его взглядом, и в ней проснулось любопытство. Алу был прав — руны не были просто вырезаны в виде прямых линий или заключены в отдельные каменные блоки. Они струились по каменной поверхности, разветвляясь, как корни, соединяя каждую часть строения с другой. Как будто все руины были одной гигантской системой, работающей в гармонии с окружающей средой. Том шагнул вперёд с жадным блеском в глазах. — Впечатляет, — сказал он спокойным голосом, в котором слышались нотки восхищения. — Подобная защита может держаться веками, даже если её не поддерживать. Кто бы ни создал эти руны, понимал не только магию, но и силу земли. Гермиона почувствовала, как в ней вспыхнула знакомая искра соперничества. Она ничего не могла с собой поделать, оно приходило само по себе, когда Том говорил так — так уверенно в себе, так уверенно в своих знаниях. И что ещё хуже, она знала, что он прав. Он всегда был прав. По крайней мере, когда дело касалось магии. — Дело не только в земле, — всё же вмешалась Гермиона несколько более резким тоном, чем ей хотелось. — Дело в балансе между стихиями. Руны не работали бы, если бы вода, воздух и огонь не вносили свой вклад в магию. Именно это делает их такими могущественными — они черпают силу из всех аспектов природы, а не только из земли под ними. Том слегка повернул голову и встретился с ней взглядом. В его глазах сверкнуло что-то таинственное, но притягательное: — Верно, — согласился он, и в его глазах появился довольный блеск. — Но земля — это основа. Без неё другим элементам не к чему было бы прикрепиться. Гермиона открыла рот, чтобы возразить, но Те Ранги опередил её: — В любом случае, главный вопрос в том, как эти руны были вырезаны, — сказал он, скрестив руки, изучая знаки. — Чтобы попытаться сделать нечто подобное, нужно глубоко разбираться в элементальной магии. Не думаю, что сегодня найдется много волшебников, способных справиться с этой задачей. — Особенно без серьёзных увечий, — добавил Ференц, хмуро глядя на группу из-под своих кустистых бровей. — Эти руны очень хрупкие и капризные, несмотря на их силу. Одно неверное движение, и можно дестабилизировать всю структуру. Профессор Паредес согласно кивнул: — Именно поэтому нанесение рун — столь сложный навык. Оно требует терпения, точности и глубокой связи с магией, с которой вы работаете. Волшебники, построившие эти руины, не просто вырезали руны — они стали частью самой магии. Они понимали, что для защиты своих городов они должны работать в гармонии с землёй. Пока они продолжали обсуждать тонкости, профессор Паредес вёл их всё глубже в заброшенные каменные укрепления, указывая на определённые последовательности рун и объясняя их функции. Некоторые из них были предназначены для отражения тёмной магии, другие — для сокрытия потайных комнат, а некоторые — для того, чтобы заманивать незваных гостей в бесконечные петли, дезориентируя их до тех пор, пока они не сдадутся или не погибнут. В какой-то момент Лукас шагнул вперёд и провёл пальцами по особенно сложной рунической фразе, вырезанной на разрушающемся столбе: — Вот эта, — сказал он, слегка нахмурившись, — похожа на руническую ловушку, но она другая. Как будто она создана для того, чтобы сбить с толку не только тело, но и разум. — Верно подмечено, — одобрительно заметил Паредес. — Эта последовательность часто использовалась для дезориентации нападающих, заставляя их видеть то, чего не было. Это форма психологической защиты, и она такая же эффективная, как и физический барьер. Ифеани, который всё это время молча слушал, добавил: — В Нигерии мы используем подобную магию в наших хижинах. Они призваны сбить с толку злоумышленников, заставить их видеть миражи или слышать голоса, которые уводят их прочь от поселения. Гермиона поражалась разнообразию магии, собранной лишь десятком человек их группы. Каждый стажёр привносил свою уникальную точку зрения и удивительные техники, и вместе они смогли увидеть полную картину того, что представляли собой эти руины. Речь шла не только о южноамериканской магии, но и о всеобщем понимании того, как могут переплетаться магия, природа и защита. А сколько ещё волшебных культур и знаний им неизвестно?

***

Утреннее солнце проникало в окна аудитории, отбрасывая яркий золотистый свет на полированные деревянные полы. Это был конец третьей недели, и все стажёры гудели от предвкушения. Сегодняшний день был кульминацией их работы по созданию рун. Гермиона сидела недалеко от входа, держа наготове пергамент и перо, а в голове у неё уже проносились идеи для утренней лекции по продвинутым руническим системам. Руны всегда завораживали её. С первых дней учёбы в Хогвартсе она была очарована сложной красотой этого вида магии — тем, как каждый символ несёт в себе смысл, силу и историю. Что-то в точности, в том, как одна руна может открыть несколько слоёв магии или послужить основой для целых систем заклинаний, заставляло её едва ли не трепетать. Неудивительно, что древние руны были одним из её любимых предметов, и сейчас, сидя в аудитории Кастелобрушу, она чувствовала, как внутри неё бурлит знакомое волнение. Профессор Жоао Паредес вошёл в класс и окинул взглядом студентов с расцветающей на губах улыбкой: — Сегодня мы рассмотрим самый сложный аспект рунической магии — продвинутые системы многоуровневых оберегов. Именно они используются для защиты наиболее священных мест, важнейших секретов и, в некоторых случаях, особенно ценных жизней. Гермиона склонилась над пергаментом, держа перо наготове, чтобы писать конспект. Она бросила быстрый взгляд на Тома слева от неё, а его внимание было полностью приковано к Паредесу. Она чувствовала тихое, но дружелюбное напряжение между ними, негласное соперничество, возникшее за прошедшую неделю. Они были лучшими в группе, и, хотя она гордилась своим интеллектом и дисциплиной, Том постоянно напоминал ей о том, что эти черты присущи не только ей. Он был гениален — иногда даже слишком гениален, — и его спокойная уверенность в себе вызывала как раздражение, так и восхищение. Однако сегодня у неё был шанс блеснуть, и Гермиона была полна решимости не позволить Тому снова затмить её. Паредес жестом указал на доску, где появилась серия сложных, замысловатых диаграмм: — Это многослойные руны, — пояснил он, — каждая из них опирается на другие, создавая оберег из нескольких уровней. При активации они работают в гармонии, отражая физические, магические и психологические атаки. Чаще всего их используют в волшебных крепостях, хранилищах повышенной секретности, а иногда и для защиты мощных артефактов. Перо Гермионы скрежетало по пергаменту, фиксируя каждую деталь. Она знала эти руны — они были похожи на те, что она изучала на уроках в Хогвартсе, но эти рунические фразы были гораздо более совершенными. То, как в них сочетались различные стихии вместе с психологической и духовной защитой, поражало своей сложностью. — Профессор, — подала голос Гермиона, подняв руку. — Это похоже на защитные системы, используемые в банке «Гринготтс», не так ли? Многослойные обереги для охраны хранилищ? Паредес кивнул в явном восхищении: — Верно, сеньорита Грейнджер. Да, в Гринготтсе используется похожая система, хотя они в большей степени направлены на физическое и магическое проникновение. Руны, которые мы обсуждаем сегодня, имеют более широкую сферу применения — они могут защитить не только от кражи, но и от ментальных манипуляций и даже от проклятий, предназначенных для проникновения через глубокую защиту. Гермиона почувствовала прилив гордости от похвалы преподавателя. Она не просто успевала за лекцией — она преуспевала. В этом предмете она была как рыба в воде. По ходу занятия Паредес всё больше углублялся в тему, рассказывая о структуре рун, важности точного нанесения и различных традициях волшебников, использующих схожие системы. Но Гермиону особенно интересовало, как южноамериканские руны связаны с более широкими магическими практиками. — Одно из больших отличий этих рун, — добавила Гермиона во время обсуждения, — это их гибкость. Во многих европейских традициях руны статичны: они делают что-то одно, и всё. Но эти словно подстраиваются под окружающую среду, как живая магия, меняясь в зависимости от угроз, с которыми они сталкиваются. Алу, сидевший через несколько рядов, задумчиво кивнул: — В Марокко примерно так же, — сказал он тихим, но уверенным голосом. — Руны меняются в зависимости от времени года, фазы луны или даже намерений приближающегося человека. В разговор вмешался Том, тон его голоса был размеренным, хоть и с нотками превосходства: — Приспособляемость впечатляет, да, — сказал он, — но в конце концов всё равно всё нужно контролировать. Если вы не можете управлять магией, с которой работаете, никакая адаптация вас не спасёт. Самые успешные системы — это те, которые идеально точны, в них нет места ошибкам, нет места непредсказуемости. Гермиона слегка вздрогнула от его слов. Она знала, что он не ошибается, но его пренебрежительный, высокомерный тон её раздражал: — Контроль важен, — согласилась она спокойным, но твёрдым тоном, — но адаптивность не означает его потерю. Приспособляемость лишь говорит о готовности к разным видам угроз. Незачем загонять магию в жёсткие рамки. Том взглянул на неё, в его глазах плясали весёлые чёртики. Он усмехнулся: — Возможно, — сказал он. — Но жёсткость часто спасает жизни в кризисных ситуациях. Гибкость полезна, пока она не нужна. — Гибкость — это то, что даёт преимущество в кризисной ситуации, — возразила она. — Способность адаптироваться к новым угрозам так же важна, как и сильная защита. Фактически, это часто является разницей между успехом и поражением. Прежде чем спор успел разгореться, в него вмешался профессор Паредес: — Вы оба приводите отличные доводы, — сказал он, и улыбка заиграла в уголках его губ. — Контроль и приспособляемость одинаково важны, когда речь идёт о создании рун. Именно поэтому лучшие рунические системы сочетают в себе оба элемента: они точны, но при этом достаточно гибки, чтобы приспособиться к новым угрозам. Лекция завершилась к обеду, а после небольшого перерыва их ждал семинар. Они снова собрались во внутреннем дворе, где тёплое амазонское солнце отбрасывало длинные тени на древние камни. Каждому стажёру было поручено создать собственную многослойную систему рун — финальную проверку всего, чему они научились за неделю. Гермиона была полна решимости довести свою работу до совершенства. Хоть в этом и не было смысла, от её результатов не зависел ни Кубок школы, ни оценки за экзамены, она всё равно чувствовала ощутимое давление. Это её шанс проявить себя, продемонстрировать своё мастерство в рунической магии. Её план был амбициозен: она намеревалась создать систему, которая не только обеспечивала бы физическую и магическую защиту, но и включала в себя защиту ментальную. Это была сложная структура, но она была уверена, что справится. В конце концов, это её самый любимый предмет после нумерологии. Начав вырезать руны на каменной табличке перед собой, Гермиона почувствовала, как погружается в знакомый ей медитативный транс. Её руки двигались с отработанной точностью, каждый штрих был продуман, каждый символ нанесён с особой тщательностью. Она чувствовала, как с каждой руной нарастает магия, как тихий гул силы усиливается по мере того, как система обретает форму. Все остальные работали в тишине, каждый был поглощён своим проектом. Она заметила Жана-Батиста в нескольких футах от себя: его руки двигались с присущим для него плавным изяществом. Те Ранги тоже был сосредоточен, нахмурив брови в концентрации. Бату работал медленно, методично, его руны постепенно обретали смысл. А вот Том — его движения были чёткими и точными, но свободными, будто размашистыми. Гермиона сосредоточилась на своей работе, не позволяя Тому отвлекать её. Её руны должны были быть идеальными — достаточно сильными, чтобы выдержать любую угрозу, и достаточно гибкими, чтобы приспособиться к любой случайности. Она не собиралась всё испортить лишь тем, что слишком долго любовалась, как руки Тома непринуждённо наносят символы на каменную табличку, смахивая образовавшуюся пыль лёгкими взмахами длинных пальцев. С течением времени во дворе становилось всё тише, слышалось лишь скрежетание инструментов и редкое, приглушённое бормотание заклинаний при активации рун. Гермиона почти закончила, последний слой её оберега обретал форму. В последнюю очередь она добавила руны психологической защиты, аккуратно вплетая их в уже созданные для физической и магической. Это был тонкий баланс, но она была уверена в своих расчётах. Когда Гермиона тщательно вырезала последнюю руну, в нескольких футах от себя она услышала голос Тома. Он не был обращён к ней, но тон был безошибочно узнаваем — спокойный, выверенный и достаточно громкий, чтобы она могла подслушать. — Руны должны быть точными и чёткими, — говорил Том скорее себе, чем кому-либо ещё. — Даже малейший изъян — и вся система защиты может рухнуть. Когда речь идёт о чём-то настолько тонком, нет места для гибкости. — Точность важна, — вмешалась она, не в силах сдержаться, — но гибкость — вовсе не недостаток. Магия, как и всё остальное, не всегда вопрос контроля. Иногда нужно уметь приспосабливаться. Том не отрывался от работы, но уголки его губ тронула лёгкая ухмылка: — Корректировка — это для тех, кто не умеет планировать. Если ты с самого начала вырезаешь руны правильно, гибкость не нужна. Гермиона сузила глаза, её пальцы крепче сжали тонкий зачарованный нож для нанесения рун: — Это верно только в том случае, если ты считаешь, что каждая угроза предсказуема. Но подобные обереги должны учитывать непредвиденную магию. Волшебники Амазонии, которые строили эти защитные сооружения, имели дело не только с незваными гостями — они имели дело с самой землёй, с духами, с природой. Невозможно контролировать всё. Том наконец поднял голову, встретившись с ней весёлым, смешливым взглядом: — Может, ты не можешь. Но лучшие защитные системы не нуждаются в поправке на хаос. Они рассчитаны на то, чтобы противостоять чему угодно, не прогибаясь под внешние силы. Гермиона вздрогнула: — Упрямство — это не сила, Том. Жёсткость может сделать магию хрупкой. Ты можешь считать, что всё учёл, но одна неожиданная переменная, один сдвиг в окружающей среде — и всё рушится. Он приподнял бровь, но сохранял свой тон до безумия, до слепой ярости спокойным: — Интересная теория. Но… Посмотрим? Результаты скажут сами за себя. — Да, скажут, — огрызнулась она. — И когда это произойдёт, мы увидим, какая система выстоит лучше — твоя или моя. Том ничего не ответил, лишь его ухмылка превратилась в ослепительную улыбку, когда он вернулся к работе. Сердце Гермионы пропустило удар, но она оставалась полна решимости отстоять свою точку зрения. Она знала, что права — приспосабливаемость ключевой фактор. И скоро она это докажет. Завершив последний символ, Гермиона наконец отступила назад, убирая выбившийся локон волос за ухо. Её будто накрыло тёплой волной удовлетворения, покалывающего на самых кончиках пальцев. Это была её лучшая работа. Сложный, гармоничный многосоставной оберег. Профессор Паредес ходил среди студентов, проверяя их труды. Дойдя до каменной таблички Гермионы, он внимательно изучил её с задумчивым выражением лица, используя различные заклинания проявления и нападения. Вскоре он кивнул: — Отличная работа, сеньорита Грейнджер, — тепло сказал он. — Ваше понимание многоуровневых оберегов впечатляет. Крайне нетривиально. Гермиона просияла от гордости. Именно ради этого работала, вот к чему стремилась всю неделю. Она бегло взглянула на Тома, который стоял в нескольких футах от неё с собственной табличкой с оконченной работой. Он улыбнулся ей одним уголком губ, но в этом не было привычной насмешки, наоборот, от него веяло своего рода теплотой. Тем временем Паредес подошёл к его работе. Он долго изучал символы с серьёзным выражением лица. Наконец профессор заговорил полным восхищения голосом: — Сеньор Риддл, Ваша работа исключительна. Точность резьбы безупречна, а сила, скрывающаяся за этими рунами, неоспорима. Вы создали систему, которая одновременно непробиваема и адаптируема без дополнительных условий — поразительно. Сердце Гермионы будто упало в желудок. Том обвёл её вокруг пальца, запудрив мозги своим трёпом о несгибаемости! А сам создал адаптируемую систему, против которой выступал целый день! Когда были объявлены окончательные оценки, Гермиона заняла второе место. Том — первое. В ней бурлило разочарование, но не успела она обернуться на Тома, чтобы возмутиться, его горячая рука легла на её плечо, а за ней последовал бархатный голос над ухом: — Не нужно учитывать хаос как переменную и нагромождать руны поправками на адаптируемость, — вполголоса произнёс он. — Это константа, он разный, но постоянный, и если всегда держать это в уме, то им можно управлять в своих интересах, в следствие чего система станет гибкой по умолчанию. Гермиона собиралась возмутиться и снова начать спорить, но сделала глубокий вдох, чтобы слегка успокоиться. Ей не хотелось, чтобы её разочарование было настолько очевидным. Однако не успела она открыть рот, как Том добавил: — Великолепная работа, Гермиона, — наклонился он ближе, и его горячее дыхание обжигало её ухо. — Ты у меня просто бесподобна. Только посмотри на это: множество блестящих молодых умов, но они нам даже в подмётки не годятся.