Пропаганда

Том нетерпеливо тащил Гермиону навстречу входу в пещеру в виде гигантского черепа, петляя между зажжёнными факелами. Сложно сказать, что именно заставляло его двигаться на столь бешеной скорости, что её стройные ноги еле поспевали за его широкими, быстрыми шагами. Было ли это желание поскорее узнать, что их ждёт за прохождение всех испытаний, была ли это радость, что они наконец-то закончились, был ли это триумф от того, что Гермиона узнала о его желании сохранить её возле себя, но не попыталась его оттолкнуть — Том сам не знал. Он просто торопился поскорее встретиться с владыкой загробного мира Миктлантекутли и его женой Миктлансивтль. Они прошли через огромный рот черепа и оказались в необъятной пещере. Тусклый свет факелов подсвечивал стены из песчаника, но их конца не было видно — потолок терялся где-то в высоте. Внутри оказалось сухо, прохладно и необычайно зловеще. Краем мысли Том подумал, что, в целом, сам бы не отказался от такого величественного пристанища. Не успела Гермиона перевести дух от последней части пути, включавшей в себя неожиданную трусцу от Тома, раздался гулкий торжественный голос, от которого дрожал камень стен и пола: — Добро пожаловать, путники! — зычно смеялось невидимое существо. — Немногим живым смертным удалось пройти все испытания и прийти в сердце Миктлана. Вы впечатлили даже богов. Том закатил глаза. Во-первых, он уже не был смертным. Пусть Гермиона и сообщила ему об уничтожении крестражей, он знал, что всё ещё жив в будущем, а это о чём-то да говорит. А во-вторых, они ничуть не большие боги, чем он сам — духи, энергетические сущности, магические воплощения. Богами их нарекли маглы, которым не под силу осознать их природу. Но Том промолчал. — Спасибо, — отдуваясь ответила Гермиона, осматриваясь по сторонам. — Это было… Сложнее, чем многое, что выпало на мою долю. Том ухмыльнулся: — Испытание — это лишь возможность под прикрытием. А мы просто ухватились за неё. Из теней дальнего конца пещеры, куда не доставал свет факелов, появились две фигуры. Ростом они были раза в три-четыре больше, чем Том, а ему редко встречались люди выше него. От них исходило тонкое серебристое свечение, что позволяло разглядеть их даже без факелов — а также и то, что потолок действительно находился где-то в бесконечности. Миктлантекутли напоминал улыбающийся во все зубы скелет, только кости его были не белыми, скорее цвета красной глины. В его глазницах горел настоящий огонь, а голову украшала корона из длинных разноцветных перьев с драгоценными камнями размером с кулак. Его тело — кости — покрывали узоры бирюзовых татуировок, и единственной одеждой служила золотая набедренная повязка, напоминавшая одеяния атцекских жрецов. Его жена — Миктлансивтль — скорее походила на человека с нарисованным черепом на лице. Оливковую кожу украшали похожие бирюзовые татуировки, а из одежды на ней был только золотой лиф и короткая юбка из змей: питонов, анаконд, гремучих, — извивающихся и тихо шипящих с каждым её шагом. Её чёрные волосы переливались в сиянии её кожи и свете факелов, переплетаясь с длинными украшениями, свисающими с такой же короны из перьев, и длинными бисерными серьгами, достающими ей до плеч. Именно Миктлансивтль заговорила следующей, подняв глаза к потолку, а, возможно, и самому космосу: — Ваша храбрость и стойкость похвальны, а посему вы достигли истинного душевного покоя — многие ищут это состояние, но мало кто его действительно постигает. Гермиона спросила с любопытством: — Так что на самом деле значит душевный покой? Миктлантекутли подошёл ещё немного ближе, его кости тихо перестукивались при каждом шаге: — Это означает, что вы побороли свои самые глубинные страхи и совладали с желаниями, избавились от иллюзий и встретились лицом к лицу со своим истинным естеством. В этом и заключается путь к Миктлану. Том слегка наклонил голову набок: — А что, если мы и так знали себя досконально? На губах Миктлансивтль заиграла понимающая улыбка: — Самопознание — путешествие, у которого нет конца. Даже самые замкнутые в себе находят скрытую правду. Снова раздался хохот Миктлантекутли: — Воистину. Скажите мне, вы шли сюда в надежде, что вас ждёт великая награда? Сокровища? Может, бессмертие? — пристально посмотрел он на Тома. Он выдержал его взгляд и, надев свою лучшую маску старосты и хорошего мальчика, смиренно ответил: — Вовсе нет. Мы ищем лишь знания и силу, и если их можно тут найти, то мы бы благодарно их приняли. Гермиона задумчиво добавила: — Пожалуй, мы надеялись постичь мудрость — найти ответы на вопросы, которые ещё не думали задать. Миктлансивтль улыбнулась шире: — Вы уже и так набрались мудрости, разве что, возможно, не такой, на какую рассчитывали. Помните, что этот путь сам по себе — сокровище. То, что вы пережили, пройденные испытания закалили вас так, как вы ещё не осознаёте. Её супруг-скелет добавил с ухмылкой: — Здесь вы не найдёте материальных благ. Ни золота, ни каких-либо других драгоценностей. Но то, что вы получили, с этим не сравнится — никто не сможет у вас это забрать. У Тома слегка дёрнулись пальцы. Его одновременно злила вся эта таинственность и напускной туман, но в то же время он чувствовал, что вот-вот получит нечто поистине бесценное, и предвкушение уже вскружило ему голову. Гермиона же показалась ему гораздо более задумчивой. Пристальный взгляд Миктлансивтль, казалось, был обращён в само его сердце, когда она заговорила: — Ваши души закалились, окрепли. Теперь они неделимы. Душа, достигшая покоя, не может быть сломлена или разбита. Это дар, хоть не каждый из вас так считает. Сердце Тома, на которое она так пристально смотрела, казалось, сорвалось в желудок. Сделав один глубокий вдох, он насколько мог равнодушно спросил: — Значит, наши души не могут быть… — Именно, — перебила Миктлансивтль, — теперь в них не вмешаться, не исказить, не разделить. Называй это как хочешь. Целостность дарует и силу, и защиту. Гермиона повернулась к Тому с сияющими глазами: — Может, это к лучшему? Он пристально посмотрел на неё в ответ и процедил: — Может. На самом деле ему хотелось кричать. Бросить в самодовольных духов, мнящих себя богами, все известные ему заклинания — самые тёмные, самые мучительные. Какое они имели право вмешиваться в состояние его души? А в душу Гермионы? Да как они посмели! Под хохот Миктлантекутли, от которого он старался оградиться, Том крепко сжал кулаки и стиснул челюсть. Миктлансивтль смерила его долгим взглядом с загадочной ухмылкой, а затем добавила с таинственным блеском глаз: — Прежде чем вы уйдёте, у меня есть кое-что для вас напоследок. Пророчество. Для вас обоих. — Пророчество? — переспросила Гермиона, и теперь уже она не смогла скрыть досады в голосе. — Очередные открытые для интерпретации головоломки, которые каждый читает по-своему? Вместо ответа Миктлансивтль мелодично запела неземным голосом. Казалось, его звук был одновременно везде и нигде. Он был всем, а всё было им.       Под лунным светом, в дымке серебра,       Две тени бродят по тропе туманной.       Сойдутся вдруг — и вспыхнет их игра       Огнём единым в глубине туманной. Гермиона бесстрастно смотрела на богиню. Всё же прорицания не было её стезёй. Нахмурившись, она бормотала: — Две тени… сойдутся вдруг. Том перевёл любопытный взгляд на Миктлансивтль: — Вы намекаете на то, что наши судьбы переплетены? Вместо жены ответил Миктлантекутли: — Возможно, — расхохотался он. — Вместе вы можете достигнуть величия, которое не смели и вообразить. По отдельности же ваш потенциал так и не станет полностью раскрыт. Миктлансивтль добавила с мягкой, несколько материнской улыбкой: — Ваши сильные стороны дополняют друг друга. А отправившись сюда вместе, вы лишь подтвердили в первую очередь самим себе, что ваши судьбы сходятся. Том слегка толкнул Гермиону в бок: — А я говорил! — Давай не сейчас, — прошипела она в ответ, чем лишь вызвала у него сдавленный смешок и широкую улыбку. Продолжая улыбаться, он задумчиво произнёс: — Мы так-то уже много достигли, работая вместе. Гермиона медленно кивнула: — В единстве есть своя польза. Если цели совпадают, — добавила она, одарив его слегка прищуренным взглядом. К их разговору вновь присоединилась Миктлансивтль: — Помните, что величайшие достижения приходят лишь в результате сотрудничества. Не дайте личным амбициям ослепить вас. Миктлантекутли с тихим перестуком костей обвил её талию руками и добавил, впервые с серьёзным тоном: — Предстоящий вам путь чреват великими трудностями, которые можно преодолеть только вместе. Разделение ослабит вас. Лицо Миктлансивтль тоже посерьёзнело, и она произнесла: — И ещё кое-что. Отныне выбор, который вы будете делать с этого момента, будет иметь колоссальный вес. Ваши действия определят не только ваши судьбы, но и судьбы многих. Том заметил, что Гермиона немного напряглась, а затем принялась нервно поигрывать с кончиком одной из прядей волос. Миктлантекутли слегка наклонился к Тому, и тот почувствовал, что его глаза не только светятся огнём, но от них исходит настоящий жар: — Остерегайся притяжения тьмы, Том. С ней можно сотрудничать, но полное погружение в её пучины может обойтись слишком дорого. Слегка сузив глаза, Том процедил в ответ: — Я прекрасно осведомлён о цене, связанной с некоторыми… путями. Миктлансивтль вновь мягко улыбнулась: — Что ж, дорогие путники, мы думаем, пришло время вам вернуться в ваш мир. Конец — это лишь начало чего-то нового. А ваше путешествие в Миктлан заканчивается на новой ступени вашей жизни. Гермиона нахмурилась: — А если по-человечески? Рассмеявшись, Том слегка похлопал её по плечу: — Вход в наш мир будет на выходе из этой пещеры. — Именно, — вновь расхохотался Миктлантекутли, отчего его рёбра бились друг о друга, как игральные кости в стакане. — И помните — загробный мир всегда рад тем, кто жаждет раскрыть его секреты. Если вам захочется новых испытаний, вы знаете, где их — да и нас — найти, — подмигнул скелет. Гермиона выдавила из себя улыбку: — Мы будем иметь в виду. Но, думаю, мы повременим с поиском новых испытаний. Миктлансивтль широко улыбнулась и махнула рукой в их сторону, отчего пламя факелов опасно задрожало, но всё же не погасло: — Прощайте, храбрые души. Храните в своих сердцах выученные в Миктлане уроки, и пусть они направляют ваши шаги. Со зловещим, но уже привычным им хохотом Миктлантекутли развернулся, продолжая держать жену за талию, и отправился навстречу теням, бросив им через плечо: — Счастливого пути, и пусть ваши дороги будут освещены мудростью, которую вы обрели. Гермиона повернулась и посмотрела на Тома. В её глазах отражался огонь факелов, а её собственный переплетался с некоторым замешательством: — Ну, что думаешь? Тома разрывали противоречивые чувства. Самонадеянный скелет и его полуголая жена не только воспрепятствовали созданиям его новых крестражей — не то чтобы он всё ещё был решительно настроен на семь после увиденного в воспоминаниях о будущем, но ему нравилась возможность выбора, — так ещё и перечеркнули любую вероятность того, что Гермиона сделает хотя бы один. Он отказывался мириться с тем, что она уйдёт от него сейчас, или потом, или в своё будущее — и уж тем более не в лапы Смерти. С другой стороны, он был доволен получить подтверждение, что им суждено быть вместе: Том серьёзно относился к прорицаниям. Однако он считал их скорее вектором, продолжая оставаться хозяином своей судьбы. Скажи ему, что он должен пойти с Гермионой разными дорогами, он бы нашёл способ переписать предначертанное. Совсем другое дело, когда предсказания подтверждали его планы. Том пока не был готов всё это озвучивать. За последнее время — было ли это несколько часов, несколько дней, несколько лет, он не знал — ему хватило откровений. Поэтому он просто ответил: — Думаю, нам пора возвращаться в настоящее, — и мягко улыбнулся, заправив локон волос, который она всё это время нервно теребила, ей за ухо. Гермиона улыбнулась в ответ, и Том протянул ей руку. Они отправились обратно к челюсти черепа.

***

Том и Гермиона вышли из прохода тёмной пещеры прямо в джунгли. Жаркий влажный воздух казался таким густым, что невозможно было дышать полной грудью. Повсюду раздавались шорохи, жужжание насекомых, щебет и карканье птиц. Где-то вдалеке журчала вода и шуршали бесконечно высокие деревья. День, казалось, был в самом разгаре, но листва застилала голубое небо так плотно, что солнце пробивалось лишь редкими пучками лучей. — Где мы? — прошептала Гермиона. — Понятия не имею, — ответил тихим голосом Том и машинально крепко притянул её к себе. — Люмос, — зажёгся кончик его палочки. — По крайней мере, здесь работает магия, уже неплохо. Нокс. — Направление, — призвала она. За неимением лучшего плана они отправились на север. Джунгли казались огромным живым организмом, шум не смолкал ни на секунду: квакали лягушки, яркие макао стучали клювами о плоды и стволы деревьев, с неба падали ветки и орехи, стрекотали жуки. Внезапно Том расслышал куда более многообещающий шорох. Повернувшись на звук, он присмотрелся к покрытому мхом дереву и заметил, как по нему поднимается обвивающий его рыжий удав в коричневых пятнах. — С̴т̴о̶й̷, — приказал Том, почувствовав, как напряглась Гермиона. Каждый раз, когда она слышала парселтанг, она будто едва заметно вытягивалась по струнке. — П̷о̵л̸з̵и̴ ̷к̸о̵ ̸м̸н̸е̵. — Г̶о̶в̶о̴р̷я̶щ̶и̵й̷? — прошипел в ответ удав, замерев с направленной на него головой. Том приблизился к дереву, таща за собой Гермиону. Змея была навскидку футов десять в длину, к тому же весьма упитанная. Чёрные глаза-бусинки не отрывались от него, а тёмно-коричневый язык пробовал воздух на вкус. — Г̵д̴е̴ ̶м̶ы̷? — А̶ ̸В̵ы̸ ̶н̴е̵ ̷з̶н̴а̸е̴т̶е̷? — протянул удав. Том закатил глаза. Ему нравились змеи, но иногда их дерзость раздражала. — Н̷е̴ ̶з̶н̸а̵ю̷, р̴а̴з̴ ̸с̴п̷р̷а̷ш̴и̷в̸а̸ю̶, — ответил он зверю. — В̵ ̴д̴ж̷у̸н̵г̵л̸я̶х̴ ̷А̷м̴а̶з̸о̵н̷к̵и̵, — снисходительно сообщил удав. — Хорошая новость, Гермиона, — обернулся он к ней. — По крайней мере мы, кажется, в нашем мире. Плохая — мы посреди джунглей Амазонки. — Но почему? — возмущённо спросила Гермиона. — Ацтеков в Амазонии даже не было! — А я откуда знаю? — бросил Том, поворачиваясь обратно к удаву. — З̷д̴е̶с̵ь̴ ̷д̸о̸л̶ж̶н̷о̵ ̸б̴ы̷т̶ь̸ ̵п̴о̷с̸е̸л̷е̶н̶и̷е̸ ̴в̴о̴л̵ш̶е̴б̶н̷и̴к̴о̸в̴. Т̵ы̵ ̵з̵н̷а̸е̸ш̷ь̸, ̵г̷д̴е̶ ̵о̵н̶о̶? Ни для кого не секрет, что звери обладают большей чувствительностью к колебаниям окружающей среды, а потому они умели распознавать магическую активность, и это иногда оказывалось на руку. Досадно было лишь то, что Том умел общаться со змеями, а бесчувственным рептилиям не пришло в голову даже намекнуть ему в детстве, что он волшебник. — Р̴а̸з̷у̷м̶е̶е̷т̷с̷я̴, — прошипела змея. — И̵д̶и̸ ̸с̷ю̷д̶а̵, п̸о̴к̷а̷ж̶е̶ш̵ь̵ ̸д̵о̶р̵о̵г̵у̶, — сказал Том, взяв удава за шею и дав обвиться вокруг своей. — Э̸й̴, д̴у̸ш̵и̵т̵ь̷ ̷м̵е̷н̸я̸ ̷н̶е̸ ̶н̴а̶д̷о̸! — П̴р̶о̴с̴т̶и̶т̴е̶, п̷р̷и̶в̷ы̶ч̷к̸а̸, — неискренне извинился змей. Как типично. Гермиона, что очень забавляло, с расширенными от ужаса глазами наблюдала, как змея постепенно раскручивала свои кольца, обёрнутые вокруг ствола, и проскальзывала на плечи Тома. Он перебросил хвост удава через грудь за спину, как экстравагантное боа. Внушительного веса, навскидку фунтов шестьдесят, змея лениво повисла на его шее. — Хочешь погладить? — вытянул Том обвитую телом удава руку с зажатой в ладони мордой. — Ни за что, — сдавленно вырвалось у Гермионы. — Ужас. — Сама ты ужас, — со сдавленным смешком не преминул поддразнить её Том. — Н̸е̷ ̷с̶л̸у̸ш̴а̵й̸ ̶е̶ё̴. — Я̶ ̵и̷ ̵н̸е̴ ̸с̴л̷у̶ш̷а̵ю̸, — ответил удав. Затем он махнул хвостом куда-то вбок: — Н̵а̷м̸ ̵в̵ ̸т̸у̴ ̷с̷т̶о̵р̷о̵н̴у̷. Они отправились в указанном направлении, но Гермиона отказалась находится даже близко, не то что держаться за руки.

***

Путь до поселения занял не один час. От горячего влажного воздуха и тяжёлого удава рубашка насквозь промокла, неприятно прилипая к телу. Наконец, они вышли к деревне, расположенной в одной из просторных чащ. Округлые дома были построены из тонких прутиков и сухих длинных листьев, но, как вскоре убедился Том, они лишь казались жилищем дикарей — внутри лачуги были больше, чем снаружи, а стены были сделаны из каменной кладки с современным убранством. В деревне жило несколько сотен человек, и в целом по размеру поселение напоминало Хогсмид. Здесь даже была небольшая торговая улица. У них с Гермионой не было местных волшебных денег, лишь немного долларов, но один из жителей деревни любезно обменял их на луас и эстрелы. Скорее всего, по очень невыгодному курсу. В нынешней ситуации им выбирать не приходилось. — Вы не подскажете, как добраться до Министерства магии Бразилии? — спросил Том на испанском. Бразильцы, как выяснилось, не говорили по-испански, но понимали его. Том, в свою очередь, мог догадаться, что ему пытаются сказать, хоть португальский напоминал ему умственно отсталый жужжащий испанский. Мужчина, разменявший им деньги, ответил: — А-а, — в его глазах мелькнуло понимание. — Ministerio de Magia de Brasil! Você pode ir de canoa, sai em meia hora. — У них, видимо, есть какое-то каноэ, — обратился Том к Гермионе. — Да, он сказал, что отходит через полчаса, лучше поспешим, — ответила она. — А ты откуда знаешь? Ей нравилось, когда она догадывалась о чём-то первой. Гермиона сказала с усмешкой: — «Meia hora» очень похоже на «media hora», а это полчаса, — и пожала плечами. — Sim, sim, — кивал деревенщина. — Вы нас проводите? — попросил Том. — Sim! — снова кивнул мужчина. — Me siga! — махнул он рукой, подзывая за собой. — Спасибо, — сказала Гермиона, отправившись за ним, а Том пошёл следом. — De nada, — протяжно ответил их проводник. Том шепнул на ухо Гермионе: — Вот как так можно! — возмущался он. — Дже нада! Почему одну «д» сохранили, а вторую превратили в «ж»? Зачем вообще нужен язык без логики! В ответ она лишь закатила глаза и попросила вести себя прилично и благодарно. Поскольку в юрисдикцию Волшебной Бразилии входила и Центральная Америка, и страны Карибского бассейна, и даже север континента, газету «Pergaminho do Rio» — «Пергамент Рио» — выпускали и на испанском, и на португальском языках. В ожидании прибытия волшебного каноэ они купили в киоске на остановке испанскую версию, сели на лавочку возле реки и принялись вместе её листать, развернув между собой. — Четвёртое августа! — воскликнула Гермиона, едва взглянув на первую полосу. — Нас не было ровно шесть месяцев! — Гнусные духи украли у нас полгода жизни, — сквозь зубы прошипел Том. — И ради чего! Она одарила его укоризненным взглядом: — Отправиться туда ради сомнительной неизвестной награды было твоей идеей. — А твоей идеей было изучить магию ацтеков, так что кто тут ещё виноват, — парировал он. Решив отбросить бессмысленный спор, они вернулись к чтению. Довольно скоро Том, не сводя глаз с текста первого разворота, как бы невзначай положил свою левую ладонь на правое колено Гермионы, слегка сжав нагретую на солнце нежную кожу, до которой не доставали её льняные шорты, отчего та тихо ахнула и слегка задрала голову, чтобы на него посмотреть. Как блестящий игрок в покер, Том прекрасно умел владеть собственным выражением лица и, при необходимости, скрывать любые эмоции. Он не стал даже переводить на неё взгляд, сделав вид, что погружён в чтение, но всё же от того, что Гермиона не убрала его руку и не подвинула свою ногу, он слегка прикусил нижнюю губу, не позволяя себе расплыться в довольной улыбке. Новости Волшебной Южной Америки Тома интересовали мало, но было занятно узнать, что даже «Ежедневный пророк» освещал более значимые вещи: статистика численности огнеслизней в джунглях Бразилии выглядела ещё более унылой, чем новости о пострадавших от кусачих растений маглах в Лондоне. Однако его приятно удивило, что в «Пергаменте» имелся хоть и крошечный, но раздел, посвящённый международным новостям, — «Пророку» такое и не снилось. Благодаря ему он выяснил, что у Волшебной Британии теперь новый Министр магии — Вильгемина Тафт. — Ты была права, — тяжело вздохнул Том. — Конечно, — улыбнулась Гермиона, всё ещё просматривающая предыдущую страницу с информацией о квиддиче Лиги Южной Америки. Она как будто соскучилась по чтению в Миктлане, и теперь ей было всё равно, что читать, она старалась не упустить ни одной буквы. — А в чём? Слегка поморщившись, он ответил: — Тафт назначили новым Министром магии. — Ах это, — хмыкнула Гермиона. — Я знаю. — Точно, — протянул Том. — Раньше-то ты скрывала, что из будущего. И долго она будет править? Она подняла взгляд к небу, будто вспоминая: — Хм… Кажется, до конца 1950-х? Том раздражённо стиснул зубы: — Кошмар. Гермиона метнула на него сердитый взгляд: — Почему она тебе так противна? Потому что женщина? — На это мне всё равно, она могла бы быть хоть банши, — усмехнулся Том. — Ну-ка расскажи, чем Тафт известна за своё правление? Прикусив губу, Гермиона ответила: — Считается, что она была доброго нрава, и время её срока охарактеризовано процветанием. А потом умерла от аллергии. — А что за её срок случилось значимого? — Мирное время. Том глумливо прищурился: — И всё? — А этого мало? — откровенно удивилась Гермиона. — Конечно, мало, — закатил глаза Том. — Почти за десяток лет она не принесла — не принесёт? — ничего стоящего, никаких значимых улучшений обществу. Раздолье застоя и деградация в сытой жизни. Отмахнувшись от возмущённого взгляда Гермионы, Том перевернул страницу и увидел своё лицо. Его зачарованное на движение фото со значком старосты школы, сделанное после вручения награды за Магические достижения, улыбалось ему с нижней половины. Возле изображения значился текст, продублированный на трёх языках, включая английский:       ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК       Имя: Том Марволо Риддл       Возраст: 21 год       Приметы: рост 6’5’’ (196 см), чёрные волосы, тёмно-карие глаза, палочка из тисового дерева с пером феникса 13½’’ (34 см)       В последний раз сообщал в письме от 27.01.1948, что находится в городе Пуэбла, Мексика. Если вы его встретите или что-либо о нём знаете, пришлите сову на имя семьи Лестрейндж по адресу… Ахнув, Гермиона воскликнула: — Том, тебя вовсю ищут! Нужно срочно написать! Ухмыльнувшись, он забрал у неё вторую половину газеты и аккуратно её свернул: — Или можно использовать это в свою пользу. Какой там срок, чтобы пропавшего без вести признали умершим? — улыбнулся Том ещё шире, глядя, как округляются глаза Гермионы. — Лет семь, кажется? Значит, осталось всего лишь шесть с половиной. Думаю, в Мексику мы вернёмся без портключа, — добавил он, вставая с сиденья навстречу причаливающему каноэ.