Пропаганда

— Здравствуй, Грейнджер, садись, — поприветствовал её Гриффит из-за своего стола. — Доброе утро, сэр, — ответила она, присаживаясь за одно из тёмно-синих бархатных кресел напротив. — Что ж, я прочитал твой материал — очень впечатляет, — Гриффит поднял голову от бумаг. Чуйка Гермионы прямо-таки кричала, что с «Боргин и Бёркс» что-то не так. Она провела много недель в поисках. Сначала она выслеживала клиентов по выходным. Это было невероятно утомительно и не приносило никаких результатов. Гермиона решила довериться чутью, наработанному за долгие годы учёбы в Хогвартсе. Что-то категорически не давало ей покоя, и она не собиралась сдаваться. Затем она предприняла попытку следовать за Боргином, который, на счастье, проводил мало времени в лавке. Гермиона жалела, что у неё нет мантии-невидимки, что гораздо проще в использовании и надёжнее Дезиллюминационного заклинания, но даже это было гораздо лучше, чем сидеть за столом в сомнительном пабе, где хочется лезть на стенку то ли от скуки, то ли от нужды сходить в туалет. Оказалось, что Боргин постоянно захаживает в Магловский Лондон. Что, в целом, неудивительно для полукровок и маглорождённых, но, насколько Гермиона догадывалась, боящийся ванны продавец был чистокровным, пусть и не из «Справочника», иначе бы и ноги Люциуса Малфоя там не было. Следуя за ним по шумным, людным улицам Лондона, Гермиона оказалась возле магловского магазина антиквариата, где в витрине на красных бархатных подушках лежали различные украшения и посуда из серебра и золота. Боргин вошёл в него, как к себе домой, а она прошмыгнула следом в закрывающуюся дверь. — Здравствуйте, мистер Браун! — «Браун?» — Нашли ещё что-то интересное на антресолях прабабушки? — Ага, — беспечно ответил Боргин. — Как Вам этот браслет? — вытащил он из внутреннего кармана пиджака старинное украшение. — Изумительная работа! — причитал продавец. — Ваша бабушка знала толк в украшениях! — понёс он браслет на весы. — Надо будет, сами знаете, провести экспертизу, но, думаю, я готов дать Вам за него пятьдесят фунтов. — Я рассчитывал на сто, — принялся торговаться Боргин-Браун. — Понимаете, это старинная вещь, передававшаяся в семье из поколения в поколение… — Понимаю, но времена сейчас тяжёлые, поймите и Вы, мы все всё ещё восстанавливаемся после войны, — не уступал продавец. Мужчины ещё какое-то время вели переговоры, и в итоге ударили по рукам на восьмидесяти фунтах. Ну и ну! Четыреста галлеонов! Он бы стоил в полтора-два раза больше в волшебном мире, будь он гоблинской работы — вряд ли Боргин бы так просто продавал украшения гоблинское серебро, — но всё же это очень много. А, учитывая их недостаток покупателей, фунты стерлинга лучше, чем ничего. Гермиона ещё какое-то время следовала за мистером Боргином, а он посетил ещё три магазина, продав точь-в-точь такие же браслеты в разных антикварных лавках и ломбардах. Она почти подпрыгивала от волнения. Вот оно! Когда она собрала достаточно доказательств, включая частые походы в банк и продажу других предметов, и аккуратно вытащила воспоминания в хрустальные флаконы, Гермиона пошла на последний шаг: выпив Оборотное зелье, зашла в лавку в выходной Тома и сверилась с амбарной книгой. Этот браслет действительно был гоблинской работы, но он был единственный. Как и все остальные проданные товары. «Боргин и Бёркс» нелегально продаёт дублированные предметы роскоши маглам — разумеется, они быстро придут в негодность, но маглы не распознают подделку, — а затем обменивает фунты стерлинга на галлеоны. Она подготовила статью и представила её Гриффиту перед тем, как он ушёл в свой августовский отпуск. И вот, наконец, главред вернулся, чтобы выдать свой вердикт. — Что скажете, мистер Гриффит? Можем отправить в печать? Гриффит покачал головой: — К сожалению, это не наш формат… Это очень достойная работа, но этот материал не для «Спеллы». — Но, сэр!.. — Исключено, Гермиона. Что насчёт «Светских звёздочек»? Ты выбрала претенденток на следующий месяц? — Мистер Гриффит, Вы правда считаете, что я не гожусь ни на что большее, чем интервью с пустоголовыми звёздами? — нахмурилась Гермиона. — У Вас в руках настоящее расследование! — Я ценю твой талант, но это не наш формат, — протянул ей бумаги обратно главред. — Можешь попробовать послать это в Отдел магического правопорядка, преступник, конечно, должен быть наказан. — Лучше я пошлю это в «Ежедневный пророк». Уж там-то, в отличие от «Спеллы», не упустят сенсацию, — огрызнулась Гермиона. — Гермиона, успокойся, — начал терять интерес Гриффит. — Мне жаль это говорить, но ты себя немного переоцениваешь. Расследование, конечно, интересное, но это не уровень «Пророка». Думаю, лучше всего обратиться в ОМПП. Ступай. От возмущения ей нечего было сказать. Подавив ярость, проглотив гнев, она развернулась на каблуках, пока не ляпнула что-то, о чём пожалеет. Ну погоди, Гриффит!

***

После стычки с главным редактором Гермиона ходила как в воду опущенная. Разумеется, это не прошло мимо Септимуса. Он так и эдак пытался поднять ей настроение, Гермиона же продолжала мысленно накручивать себя и всё сильнее злилась на Гриффита. Больше всего ей хотелось доказать ему, как сильно он ошибается, швырнуть ему в лицо напечатанный материал, чтобы он пожалел о том, как отмахнулся от её работы. После двух недель дружеских, но бесплодных шуточек Септимус подошёл к её рабочему месту и сел на соседний стол Тельмы, которая в этот день обхаживала магазины по пошиву одежды, готовя материал о моде на осень. — Гермиона, это невозможно! — Что невозможно? — подняла она взгляд от своих бумаг. — Видеть тебя такой угрюмой. Сначала Риддл, — он проигнорировал её испепеляющий взгляд, — теперь вообще непонятно что. — Прости, мне надо кое-что доделать, но потом, думаю, всё наладится, — пожала плечами Гермиона. — Я тут подумал, не хочешь сходить со мной куда-нибудь на выходных? Гермиону будто окатило ведром холодной воды. Это свидание? Нет! Пока она лихорадочно придумывала какой-либо предлог для отказа, чтобы его не обидеть, Септимус, очевидно, считал её настроение и добавил: — Тебе нужно развеяться, вот и всё. Обещаю, приставать не буду, — улыбнулся он. — У меня уже есть планы в эти выходные… — начала Гермиона, пытаясь придумать планы. — Тогда в следующие? Вздохнув, глядя на его доброе, улыбающееся лицо, Гермиона сдалась: — Ладно. — Отлично! Потом придумаем, чем займёмся. Но повеселимся, это точно! — радостно ответил Септимус, спрыгивая со стола. Весь оставшийся рабочий день Гермиона пыталась придумать, как ей выйти из сложившейся ситуации. Артур должен родиться в феврале 1950-го. Чтобы это случилось, его нужно зачать в районе мая 1949-го. На дворе август 1946-го, а значит (если предположить, что Артур — старший из трёх братьев, а если нет, то не хочется даже об этом и думать), остаётся меньше трёх лет, чтобы Септимус успел познакомиться с Седреллой, влюбиться, сделать предложение, влюбить её, завести ребёнка — если посчитать, времени почти и нет! Особенно если его внук пошёл в дедушку не только внешне, но и в ухаживании за девушками. Перебрав в голове все возможные варианты, Гермиона решила, что у неё не осталось другого выбора. Собравшись с духом, она глубоко вздохнула и постучалась в дверь. — Добрый вечер, Гермиона, — раздалось из глубины квартиры. Голос был слишком далеко, чтобы он стоял у глазка, а потому она спросила: — Как ты догадался, что это я? — У тебя свои секреты, у меня свои, — его ухмылку можно было прямо-таки слышать. Дверь распахнулась сама по себе. — Чем обязан такому неожиданному визиту? Том подошёл к дверному проёму и облокотился боком на косяк, подперев голову рукой. Выглядел он, как всегда, великолепно. За лето он слегка загорел, отчего на носу проступили золотистые веснушки, и как будто бы немного возмужал. Гермиона не стояла так близко к нему уже несколько месяцев и, пожалуй, начала забывать, насколько он хорош. Внешне, конечно же, поспешила она себе напомнить. — Том, мне нужна твоя помощь… — Я ничего не делаю бесплатно. Отдашь мне Чашу и Медальон. — Ох… балдел?! — До свидания, — Том закрыл перед ней дверь одним взмахом руки. — Том! Шагов не было слышно, а потому Гермиона решила попытаться поговорить с закрытой дверью. В худшем случае она со стороны будет выглядеть дурой, а он просто ничего не узнает. Ну, или посмеётся над ней. На его этаже нет соседей, никто не услышит. — Том, меня Септимус позвал на свидание… А он должен… — вовремя прикусила язык Гермиона. — А я не хочу идти, но мне кажется, он очень одинок. Я бы познакомила его со своей подругой, но почти никого здесь не знаю. Мне больше не к кому обратиться, но я так хочу помочь ему, я не хочу потерять последнего друга из-за такого пустяка. Ты же был старостой в школе! Тишина. Дверь оставалась закрытой. Гермиона вздохнула, это была глупая идея. Придётся выкладывать всё Септимусу начистоту. Наверное, он перестанет с ней общаться после отказа. — За такое реликвии я не отдам, это неравноценный обмен. Можно даже сказать, это унижает их достоинство. Что бы сказал тебе Салазар Слизерин, если бы ты признал, что обменял его медальон на сводничество? Но я открыта к переговорам, — попыталась она напоследок. Дверь отворилась. Том продолжал стоять в дверном проёме, и в его глазах играли весёлые бесы, будто он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Он ухмыльнулся: — Что ещё ты можешь мне предложить? Гермиона рассчитывала, что он просто выдвинет условие, а она с ним поторгуется, потому ляпнула первое, что пришло в голову: — Услуга за услугу — я помогу тебе с чем-нибудь в ответ. Том фыркнул: — Я сам умею разбираться со своими проблемами. В отличие от некоторых. Заносчивый козёл. — Но раз ты всё ещё здесь, значит, что-то тебя заинтересовать всё же может, — размышляла Гермиона. — Хочешь, я с тобой схожу куда-нибудь? Том прищурился: — Не слишком ли ты высокого о себе мнения? Самодовольный урод! — А сам-то! — фыркнула Гермиона. — Я училась у лучших, — беспечно подкатила глаза Гермиона, её слова сочились сарказмом. Том рассмеялся, смеялся он редко, но всегда громко, дико, что совершенно не сочеталось с его всегда отрешённым, холодным фасадом: — Если бы училась, ты бы знала, что меня заинтересует. Знания. Больше всего на свете, Гермиона знала, его интересует изучение чего-то нового. Это могло быть что угодно: новости, книги, магия — абсолютно всё, что может показаться хоть сколько-то полезным. Оставалось найти, что она может ему предложить, не раскрывая своих секретов. Через несколько секунд размышлений она произнесла: — Я могу научить тебя заклинанию. На мгновение в его глазах будто вспыхнуло пламя, но он тут же взял себя в руки и напустил скучающий вид. — С чего ты взяла, что я его не знаю? — Это личное изобретение, его нет в книгах. Том пристально смотрел на неё, будто взвешивая предложение. Гермиона изо всех сил старалась спрятать воспоминания о заклинании как можно дальше, но он не пытался залезть к ней в разум. По правде, он ни разу этого не делал с их первой встречи. Но чтобы распознать ложь, ему не нужно внедряться легилименцией, это он считывал интуитивно. — Что за заклинание? — От врагов. Том приподнял бровь. — Если его призвать, противника будто разрезает невидимый меч. В его глазах появился лихорадочный блеск. Ну надо же, нашлось что-то, чего не знает Том всю-вашу-магию-шатал Риддл. Теперь-то она полностью завладела его интересом: — Кажется, это какая-то очень тёмная магия, Гермиона. Не ожидал от тебя такого, — его губы растянулись поистине в дьявольской улыбке. Гермиона скрестила руки на груди: — Ты мне зубы не заговаривай. Да или нет? Том отошёл в сторону, галантно приглашая её внутрь взмахом руки: — Проходите, мисс Грейнджер, обсудим детали. Гермиона старалась не думать, что скоро обучит его ужасному заклинанию, которое он мог бы применить к ней. Он всё равно скоро вырастет в Тёмного Лорда, чьё имя будет страшно даже произнести. Одним заклинанием больше, одним меньше — если он захочет, он найдёт, как убить или покалечить её. Нельзя приготовить омлет, не разбив несколько яиц.

***

Они потратили всю неделю на поиск идеального плана. Том злился, что Гермиона проводила черту на Непростительных заклятьях и прочей магии манипуляции разума — «Да ладно тебе, Гермиона, не нужно изобретать колесо, мы быстро и аккуратно!» — а Гермиона с трудом сдерживала раздражение, спуская его на землю в попытках инсценировки очередной изощрённой пьесы: «— Спустись на землю, всё пойдёт не по плану с таким количеством участников! — Зачем вообще за что-то браться, если не делать блестяще! Превосходство, Гермиона, во всём нужно держать марку! Зачем вообще тратить время на то, что сделает любая посредственность вроде Уизли», — и так каждый вечер после их работы. Ей не хотелось признавать даже самой себе, что она скучала по общению с Томом. Он заставлял её думать и смотреть на проблему с тех сторон, с которых она бы никогда не стала сама. Находить новые пути. Тянуться к каждой крупинке знаний, которая у неё есть, собирая их в убедительную кучку, только чтобы отстоять свою точку зрения. Давно прошло то время, когда она находила решение, а её друзья благодарно его принимали на веру, как единственно верное. Нет, с Томом нужно было отстаивать каждый шаг, чтобы убедить его в своей правоте, будто она доказывает сложную математическую теорему. Иногда казалось, что даже Эйнштейну с Нобелевским комитетом было проще, чем ей с ним. Работать над чем-то вместе, пусть даже таким, на первый взгляд, глупым пустяком, как познакомить Септимуса с Седреллой, оказалось даже занимательнее, чем их обычные дебаты и обсуждение теории магии, которым они предавались на протяжении прошлого года. Гермиона не могла удержаться и перестать гадать, какой бы была учёба в Хогвартсе, если бы Том был её напарником на разных предметах. И каково бы было учиться с ним вообще, ведь, скорее всего, они бы оказались жестокими соперниками. В итоге, отбросив десятки вариантов разной степени хитроумности и грандиозности, их план был прогулкой в парке, точнее, в баре. Простой и понятный. Гермиона пойдёт с Септимусом в бар, где они уже когда-то слушали джаз — где встретили зародышей Пожирателей Смерти. Том позовёт увидеться Альфарда Блэка, который всегда с собой берёт свою тётку Седреллу, которая была на несколько лет его младше — Гермиона давно бросила попытки разобраться в родословной Блэков, — а она, в свою очередь, всегда приводила с собой свою лучшую подружку Друэллу Розье. Они случайно с ними «столкнутся», и Том пригласит их подсесть, а она уговорит Септимуса. Гермиона согласилась на подобный расклад, потому что не могла в открытую сказать, что ей нужна именно Седрелла, а потому подошла к проблеме с другой стороны: «Том, ты же был старостой, кто учился на курс-два младше в Слизерине? Однокурсниц и гриффиндорок он всех знает». Отбросив всех замужних и помолвленных слизеринских девочек (к её счастью, чистокровных волшебниц «разбирали» заранее, кроме некоторых особенно строптивых или благородных девиц, кто может позволить себе выбирать), осталась, по сути, только Седрелла. Друэлла в следующем году выходит замуж за Сигнуса Блэка. А Альфарда должно быть нетрудно пережить, судя по прожжённой дыре на гобелене Блэков. Договорившись увидеться с Септимусом прямо на месте — чтобы сделать это как можно меньше похожим на свидание, — Гермиона аппарировала в знакомый бар. Септимус уже был на месте и стоял возле барной стойки, слушая музыку. Сегодня не выступал никто известный, просто группа волшебников играла мелодии, частично импровизируя, частично по заказам публики, поставив перед собой на сцене перевёрнутую когда-то остроконечную шляпу для чаевых. — Привет, Гермиона! — помахал он ей рукой. — Привет, Септимус, — подошла она. — Чего тебе взять? — А ты что пьёшь? — Красное вино, — приподнял Септимус бокал. — Будешь? Гермиона немного удивилась выбору, ей казалось, в этом времени юноши считают напиток «женским», но согласилась. Она не большой фанат выпивки, но невежливо потягивать тоник в компании. Направляясь к свободному столику, её окликнул голос Тома: — Гермиона, добрый вечер! Септимус, — кивнул он. — Риддл, — кивнул Септимус в ответ. Том сидел за столом в окружении остальных слизеринцев. По тёте и племяннике Блэкам было сразу видно, что они родственники: вьющиеся чёрные волосы, синие глаза, бледная кожа. Они сидели с одной стороны стола с Томом, а напротив — тонкая, будто полупрозрачная девушка с длинными пшеничными волосами. Должно быть, Друэлла. Том обвёл стол рукой с закатанной до локтя чёрной рубашкой: — Альфард и Седрелла Блэк, Друэлла Розье, — все кивнули друг другу по очереди. — А это Гермиона Грейнджер и Септимус, как вы могли догадаться, Уизли, — показал он на прибывших, откинувшись на стуле на согнутую руку. Гермионе показалось, что его мышцы стали больше, чем она помнила, но она всё списала на тусклый свет. — Всем привет, — помахал рукой Септимус, Гермиона вежливо кивала. Нарушив их план, подала голос Седрелла: — Рада познакомиться! Гермиона, да? — тараторила Блэк. — Кажется, я не припомню тебя в Хогвартсе? — Я в нём не училась, — учтиво улыбнулась Гермиона. — Как интересно! Том, откуда ты её знаешь? — Мы соседи, — ответил Том. — Я сверху, — зачем-то брякнула Гермиона. — Как интересно! Гермиона, садись к нам! Мне так хочется узнать, как ты оказалась в Волшебном Лондоне! Септимус, ты тоже, конечно. Ты вырос со школы или мне показалось? — смеялась Седрелла. Септимус, почесав затылок, перевёл взгляд на Гермиону, явно чувствуя себя неловко от приглашения за стол змей: — Ну… Как ты хочешь, Гермиона. — Я с удовольствием! Я тут живу уже год, а до сих пор почти никого не знаю! — лучезарно улыбнулась Гермиона, присаживаясь рядом с Друэллой. Её спутник, вздохнув, последовал за ней. Вечер продолжался. Септимус заметно расслабился, возможно, помогал алкоголь, а может, внезапное дружелюбие слизеринцев, когда между ними не стояло факультетской школьной вражды. Закончив раунд напитков, Том, ничего не сказав, отошёл и вернулся с бутылкой шампанского и призвал шесть хрустальных бокалов. Сначала Гермиона удивилась, зачем он куда-то ходил, ведь в баре можно было заказывать, как на Святочном балу, лишь произнеся заказ. — Том, не стоило, — нахмурился Альфард. Том широко улыбнулся, открыв пробку взмахом палочки: — Пустяки. Ясно, представитель благороднейшего дома Блэков счёл это проявлением превосходства, которое ему противно. Том же зачем-то устроил спектакль невиданной щедрости, которая ему несвойственна. Мальчиков иногда совершенно невозможно понять. — Альфард, не будь букой, — хихикала Седрелла. — Ретроградный Меркурий прошёл две недели назад, а ты всё дуешься! — Седрелла, отстань со своей астрологией, — огрызнулся Альфард, передав ей бокал. — Мёртвого из могилы с ней достанешь. — Тебе не стыдно так разговаривать с тётей? — ещё громче смеялась младшая Блэк. — Типичный скорпион! — А я согласна с Альфардом, положение звёзд ни на нас, ни на наше будущее никак не влияет, — пожала плечами Гермиона. Седрелла хитро прищурилась: — Когда у тебя день рождения? — Девятнадцатого сентября, но какая… — Сразу видно — дева! — широко улыбалась Блэк. — Ну-ка скажи мне, небось и покомандовать любишь? — Не то слово, — подал голос Том, ухмыляясь над своим бокалом. — Ой, Том, подбери свои козерожьи слюни, — слегка стукнула она его по плечу, наклонившись через Альфарда. — С тобой всё понятно, — не обращала она внимания на Тома и его сердитый взгляд искоса. — Ах, где же мой водолей! — К Вашим услугам! — шутливо поклонился Септимус, который уже от души забавлялся от происходящего. Гермиона гадала, может, она ошиблась, решив, что он пытается за ней ухаживать. — Да? Как интересно… — прищурилась Седрелла, потянувшись к опустевшей бутылке шампанского. — А давайте сыграем в бутылочку? — Седрелла, ты думай, о чём говоришь! Я почти замужняя! — прошипела Друэлла. — Брось, Дрю, мы никому не расскажем. Даже Сигнусу! Да, Альфард? — пихнула она племянника в бок. — Простите мою тётю, — выразительно начал Альфард. — Она по праву самая безбашенная в нашей семье. Но, боюсь, ей проще поддаться, она нас так просто не оставит, — развёл он руками. — Не оставит! — с жаром согласилась Седрелла. — Давайте, я первая. Крутящаяся бутылка из зелёного стекла остановилась на Друэлле. — Иди ко мне, дорогая! — поцеловала она подругу в щёку. Друэлла, вздохнув, но смягчившись, тоже прокрутила бутылку. Та остановилась на Септимусе. Гермиона откинулась назад, чтобы они могли встретиться на середине стола. Получив свой поцелуй в щёку, Септимус закрутил бутылку, которая замедлялась прямо перед Гермионой, но тут немного резко продолжила движение, сделала ещё целую половину круга и остановилась на Седрелле. Гермиона подняла взгляд на Тома, который, глядя на неё исподлобья, быстро подмигнул ей, еле заметно улыбнувшись уголком губ. Септимус с широкой улыбкой нагнулся через весь стол, Седрелла же приподнялась и показала ему пальцем на свою щёку с лукавой ухмылкой. Когда он почти коснулся, девушка, хихикая, повернула голову, и он попал ей прямо в губы. Септимус упал обратно на своё место, покраснев до кончиков ушей. Гермиона сдавленно рассмеялась в свой бокал. Пожалуй, с такой невестой три оставшихся года — даже слишком много. Седрелла попала на Альфарда, и «племянничек» получил крепкий поцелуй в лоб. Он раскрутил бутылку, которая остановилась на Гермионе. Ей было весело ровно до этого момента. Целоваться с дядей Сириуса в её планы не входило, но что поделать. Альфард, заметив её неловкость, подмигнул ей, взял её правую руку и поцеловал её, за что получил толчок под локоть от своей тётки: «Какой же ты зануда!» Гермиона облегчённо вздохнула и раскрутила бутылку. Альфард, Седрелла, Друэлла, Гермиона, Септимус, Том… Она должна была дойти до Альфарда, а то и дальше, силы ещё явно хватало, но резко замедлилась и остановилась на Томе. Гермиона, подкатив глаза, подняла на него взгляд и увидела, как Том, подперев кулаком подбородок, улыбается, едва сдерживая смех. — Давай, Гермиона, он не кусается, — раздалось с другой стороны стола от Седреллы. — Уверена? — прищурилась Гермиона. — Ну ты попробуй и узнаешь, — рассмеялся под нос Том. «Я ещё не настолько пьяна», — подумала Гермиона, но, что поделать, главное, что Септимус, кажется, в восторге от Седреллы. Наклонившись через стол, она поцеловала Тома в щёку. Она была гладкой, твёрдой от проступающей скулы и очень тёплой, почти горячей. От него пахло чистотой и мылом, мужчиной, а ещё ветивером и чем-то древесным — он что, начал пользоваться одеколоном? — Вот видишь, а ты боялась, — шутливо подкатил глаза Том, когда они обратно сели на места. Он раскрутил бутылку, и она остановилась на Альфарде под громкий смех всех присутствующих, кроме самого Блэка. Том попытался отделаться воздушным поцелуем. Седрелла была категорически против: — Ну-ка не жульничать! — подтолкнула она Альфарда поближе к Тому. Том рассмеялся, запрокинув голову, громко, как только он умеет, и оставил на щеке Альфарда звонкий «чмок». Гермиона смотрела на происходящее, не моргая. Когда она вернётся в своё время, ей никто не поверит, что в прошлой жизни Тёмный Лорд целовал парней, пусть и настолько невинно. Альфард картинно вытер щёку тыльной стороной ладони: — Давайте на этом закончим. — Ну право слово, какой зануда! — возмутилась Седрелла. — А я поддерживаю, — смахнула слезинку от смеха Друэлла.

***

Тихий стук разбудил Гермиону пасмурным утром. Солнце уже встало, но не могло пробиться сквозь моросящие облака. Но не капли дождя вынудили её проснуться, а большая сизая сова, осторожно стучащая клювом в оконное стекло. Зевнув, Гермиона встала с кровати и распахнула окно. Ухнув, сова залетела, чуть не задев её лицо крылом, и бросила на кровать какую-то посылку, обёрнутую в чёрную переливающуюся на свету бумагу. Не дожидаясь никакого ответа, птица полетела дальше, оставив после себя несколько серых перьев на оконной раме. Гермиона развернула обёртку и обнаружила под ней толстый том «Её сила непревзойденна: женская магия сквозь века». Оклад был сделан из тонкой фиолетовой кожи с бронзовым тиснением. Потрясающей красоты книга, некоторое время Гермиона просто любовалась изысканным изданием. На форзаце оказалось послание, выведенное тонким выверенным почерком с длинными росчерками «хвостиков»:       «С днём рождения, дорогая суфражистка!       Однажды подобную книгу напишут о тебе, а пока наслаждайся чтением.       Т.М.Р.» Она принялась листать книгу, осторожно переворачивая каждую страницу из тонкого пергамента. В ней рассказывалось о великих волшебницах и их подвигах. О древней магии, которой занимались кельтские принцессы-воительницы. О столь могущественной силе ведьм, что охоту устраивали именно на них, не обращая большого внимания на волшебников. Книга её так увлекла, что Гермиона чуть не опоздала на работу. В глубине души она даже немного пожалела, что на днях отправила своё расследование о «Боргин и Бёркс» в «Ежедневный пророк».