Пропаганда

— Рон, как здорово ты это придумал, просто гений! — Гермиона бежала за ним, не в силах сдержать волнения. — И как мне самой в голову не пришло? Рон сиял, как новенький пенни. Кончики ушей покраснели, а по лицу растянулась довольная, смущённая улыбка. Как бы ему ни было сегодня страшно, как много ещё требовалось успеть до окончательной победы, но он совершенно определённо ликовал. Его нечасто хвалили. Гермионе хотелось броситься ему на шею и наконец-то поцеловать. Но сейчас были дела поважнее. Хотя, с другой стороны, что, если она так и не успеет? Не успеет поцеловать, не успеет сказать самого важного? Рон и Гермиона сломя голову неслись на третий этаж, перескакивая через несколько ступенек за раз. Нужно как можно скорее добраться до туалета Плаксы Миртл. Казалось, в этот день сама удача была на их стороне. Даже движущиеся лестницы, как будто специально, выстраивались в нужном порядке и не двигались под ногами. Залетев в туалет, Рон тут же бросился к одному из кранов. Гермионе не нужно было даже следовать за ним, чтобы знать, к какому. После второго курса она иногда, бывало, заходила в туалет, чтобы посмотреть на кран с вырезанной змеёй, напоминавшей герб Слизерина. Скользкая тварь как будто манила её, но оно и понятно: из-за этого крана, из-за этой змеи (и кое-какой другой) Гермиона пролежала несколько недель в больничном крыле. Окаменев, в ловушке собственного разума. И всё же на протяжении нескольких лет она заходила в туалет на третьем этаже и проводила подушечкой большого пальца по серебряной вырезанной «S». Каким-то образом это её успокаивало. Это было так странно и нелогично, что Гермиона никогда никому об этом не рассказывала. — И как нам открыть вход? — спросила Гермиона. — Как, как, нужно сказать «откройся» на парселтанге, — огрызнулся Рон, уже не казавшийся таким довольным. — Это я понимаю. Как нам её открыть? — у Гермионы скрутило желудок. В теории идея Рона набрать клыков василиска, чтобы уничтожить оставшиеся крестражи, казалась здравой. Не так-то много у них вариантов, а один из самых верных лежал прямо под ногами. На практике, чтобы не терять времени даром, пока Гарри в башне Рейвенкло искал подсказки о диадеме Ровены, они совсем забыли, что он им нужен, чтобы открыть вход в Тайную комнату. — Ну, я слышал, как Гарри открывал её и крестражи… — неуверенно начал Рон. — Думаю, я смогу повторить по памяти. За их спинами раздался голос, меньше которого сейчас бы хотелось услышать только кого-то из Пожирателей Смерти: — О чём это вы тут шепчетесь? — хотя, если подумать, даже от них отделаться куда проще, чем от Плаксы Миртл. — Ни о чём, Миртл, — пыталась отмахнуться Гермиона. — Вот так всегда! Даже не поздоровались! Зачем, я же пустое место, да?! Глупая, жалкая Миртл! — из её глаз потекли ручьи злых слёз, и Гермиона, не зная, как на это ответить, просто мысленно взмолилась, чтобы привидение хотя бы не затопило туалет. — Миртл, пожалуйста, оставайся, мы только рады, если ты побудешь с нами. Мы тебе вообще всегда рады, только помолчи, мне нужно сосредоточиться, — сквозь зубы процедил Рон, прожигая взглядом змею на кране. — А зачем? — слёзы Миртл уже высохли. — Мне нужно открыть вход в Тайную комнату… — Опять! Ну, надеюсь, теперь-то ты там умрёшь, раз в том году не вышло. А где твой друг Гарри? Вот бы он с тобой тоже пошёл! Нам было бы так здорово здесь втроём. Ну, или хотя бы вдвоём, — сально хлопала ресницами из-за очков Миртл. Гермионе страсть как хотелось рявкнуть на надоедливое привидение. Не то чтобы она ревновала Рона к малолетнему призраку, но… Всё же что-то ей во всём этом ужасно не нравилось. Скорей бы он уже закончил с краном. — Хс-с-с-хс, — прошипел Рон. Гермиона затаила дыхание. Но ничего не произошло. — А долго ждать появления входа? — В прошлый раз Комната начала открываться сразу, — Рон в замешательстве посмотрел на кран, нервно почёсывая голову. — Наверное, я что-то не так произнёс. Давай я попробую ещё раз. Хс-с-хс-с… Снова ничего. Миртл похихикала под нос и уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Рон бросил на неё такой взгляд, что та поспешила улететь в одну из кабинок, даже забыв поплакать для порядка. — Ты уверен, что знаешь, что делаешь? Никогда на тебя нельзя положиться! Сначала делаешь, потом думаешь. Вечно ты бежишь впереди паровоза… — Так ты сама побежала за мной, что ж ты сама не подумала, раз такая умная! Гермиона аж подавилась от возмущения. После секундной запинки она продолжила: — Давай лучше найдём Гарри, может, он заодно и про диадему… Не слушая продолжение её тирады, красный от злости и возмущения Рон в очередной раз произнёс: — Хс-хс-с-с-с, — злобно шипел он, и если бы его взгляд был хоть немного суровее, змея на кране бы расплавилась и стекла в раковину серебристой лужицей унижения. То ли он наконец-то смог произнести: «Откройся», — то ли в гневе умудрился выдать какую-то страшную угрозу на парселтанге — в любом случае, в ответ раздался пронзительный, разрывающий уши металлический скрежет, и задрожали решётки сливов под ногами. Все слова застряли у Гермионы в горле, пока она смотрела, как перед ними развернулась огромная дыра. — П-прости, Рон, я перенервничала и вспылила. Рон хмыкнул: — Ничего нового, — он пытался всё ещё звучать раздражённым, но явно был слишком доволен собой, чтобы это скрыть. — И всё же мне пора бы уже перестать в тебе постоянно сомневаться. Ты не раз и не два доказывал мне, как я к тебе несправедлива, и… — у Гермионы в горле будто застрял ком, и больше она не могла ничего произнести. Её разрывало и от чувства вины, ведь она в очередной раз не поверила в Рона, и от гордости за него, ведь у него получилось, казалось, невозможное, и в довесок ко всему этому возникало какое-то странное чувство… Чего-то. Она не могла до конца облечь в слова, что чувствовала по отношению к Рону, но от этого чего-то у неё щемило сердце, а глаза начало щипать подступающими слезами. — В общем, прости меня, — наконец выдавила она. — Ты молодец. Рон уже ничуть не злился, он отходил от всего практически так же легко и просто, как распалялся. Казалось, он был польщён, но в глазах у него появился какой-то странный блеск, который в последнее время она стала замечать у него всё чаще: — Всё в порядке, и я ничего такого не сделал. Пошли, у нас дела, — протянул он ей руку. Гермиона схватилась за неё, и они вместе ступили в яму.

***

Широкая труба казалась бесконечной. Склизкая и холодная, она походила на самую отвратительную в мире детскую горку. Рон посадил Гермиону перед собой, обхватив ногами по бокам, так что она не касалась стенок, но всё равно было противно и мерзко. Её джинсы промокли, и, несмотря на трение, в её кости всё глубже проникал холод. Труба вилась и извивалась, тут и там виднелись трубки поменьше, но они быстро проносились перед глазами. Гермиона не стала рисковать и доставать палочку, так что глаза постепенно начали привыкать к тусклому свету, пока в ушах от спуска свистел ветер. Внезапно труба стала прямее, и наученный Рон, ведь это его не первая поездка, слегка притормозил ногами так, что им удалось осторожно выбраться из неё, не вылетев в какую-то стену и не шлёпнувшись о пол. В тёмном, промозглом, влажном помещении пахло тиной и плесенью, но, учитывая, что они находились где-то в канализации многовекового замка, однозначно могло быть гораздо хуже. С помощью пары быстрых Тергео они очистили грязную, влажную одежду. Подумав, Гермиона добавила и заклинание Горячего воздуха, чтобы немного согреться. — Люмос, — пробормотал Рон с вырывающимся изо рта облачком пара, вновь протянув Гермионе руку. — Пошли? Гермиона молча кивнула, переплела с ним пальцы и тоже призвала Люмос. Они быстро шли по зловещему тёмному туннелю. Под ногами то хлюпало, то хрустело, и малейший шорох эхом отражался по зловещему коридору. Гермиона рефлекторно вздрагивала от резких звуков, но под ноги не смотрела. Она уже повидала достаточно мерзостей за последние пару лет, ей хотелось по возможности избегать лишний раз смотреть на подобное. В конце концов, она и так знала, что в этом туннеле: слизь, тина, кости мелких животных. Мальчики так часто рассказывали ей о своём приключении, что даже находясь здесь впервые, она чувствовала себя так, будто когда-то уже бывала в Комнате и сама. Ведь это поэтому у неё было такое чувство, словно тут всё ей знакомо? Почему-то от этого ощущения было не по себе, но в этом не было никакого смысла. Откуда ей ещё знать об этом всё, кроме как из рассказов Гарри и Рона? Туннель всё не кончался. С каждым поворотом Гермионе становилось всё тревожнее. Не столько потому, что он походил на бесконечный лабиринт тьмы и мрака, но скорее потому, что ей удавалось предугадывать все повороты. Это выбивало из колеи, но сейчас не было времени размышлять и рефлексировать на этот счёт. Слегка ускорив шаг, они торопились поскорее добраться до входа в Тайную комнату. Неизвестно, как долго они шли молча. Может, пять минут, может, сорок, а может, и несколько часов. Такое долгое молчание могло бы быть неловким, но не с Роном. С ним Гермионе было приятно даже молчать. Наконец, они упёрлись в стену. На замшелом старинном камне были вырезаны две переплетающиеся змеи с сияющими глазами из изумрудов, жутковато поблёскивающими в свете их палочек. Рон глубоко вздохнул: — Ну была не была, — прикрыл он глаза, явно пытаясь вспомнить, что произнёс несколько минут — часов? — назад. — Хс-хс-с-с-с… В ту же секунду змеи разделились, стена треснула посередине, и половинки начали разъезжаться, открывая им огромную комнату из древнего серого камня, покрытого зелёным налётом тины, со сводчатым потолком. Его поддерживали высокие колонны, увитые змеями и уходящие ввысь. Их окончание было едва различимо в тусклом свете волшебных палочек. Колоннада вела к огромной статуе Салазара Слизерина. С их места её не было видно, но Гермиона знала, что она там. Ведь ей о ней рассказывал Гарри, да? — Не бойся, василиск давно мёртв, он ничего нам не сделает, — видимо, Рон решил, что её замешательство связано со страхом. Конечно, после того как она пролежала несколько недель окаменевшей от взгляда василиска в зеркальце, ей не было особенно приятно находиться даже возле его трупа, но дело совсем не в этом. Её не покидало сворачивающее желудок в узлы беспокойное чувство близости с этим местом. Гермиона тяжело сглотнула: — Д-да, разумеется. Пойдём скорее, раньше начнём — раньше закончим. Она поспешила вдоль зала, с каждым шагом увеличивая скорость. Ей не терпелось поскорее набрать клыков и сбежать из этого жуткого места, и забыть о нём, как о страшном сне. Хотя казалось, что оно ей точно уже приходило в страшных снах, раз она его так хорошо… Помнит? Наконец, поравнявшись с последней парой колонн, они вышли на площадку перед гигантским изваянием Салазара Слизерина. Статуя в десятки футов высотой нависала над ней, а каменный чародей будто смотрел на неё с укором. Неужели этот психопат даже статую свою заколдовал, чтобы презирать маглорождённых? Хоть головой Гермиона и понимала, что, скорее всего, ей просто померещилось, она не могла отделаться от чувства, что он следит за ней, как какое-то божественное око. На площадке перед статуей развалился василиск. В самом узком месте, у кончика, он был толщиной с внушительный ствол дерева. Даже свернувшись в несколько раз, его тело в полсотни футов едва помещалось на площадке. Ядовито-зелёная бронированная чешуя поблёскивала в тусклом свете палочек. Чешуйки были размером практически с ладонь Гермионы. Поколебавшись, она всё же коснулась его. На ощупь его кожа чем-то напоминала дракона, на котором они летали всего несколько часов назад. Несмотря на то, что оно пролежало во влажном помещении пять лет, тело василиска никак не подёрнуло разложение. Если бы не огромная зияющая рана возле головы с тёмным подтёком, где у многих животных была бы шея, он бы казался просто мирно спящим. Должно быть, это из-за яда. Или его защитных свойств. Гермиона всё хотела прочитать побольше о василисках, но сначала важнее было найти общую информацию и само чудовище, а потом уже не было времени. Как ни крути, её школьные годы нельзя назвать самыми спокойными. — Гермиона, ты чего замерла? Пойдём наберём зубов у этой гадины, — бросил через плечо Рон, подбираясь к голове чудовища. Он подобрался поближе к клыкам, и только сейчас Гермиона поняла, насколько они огромные: конечно, она знала, что они длиной с меч Гриффиндора, но эти тридцать четыре дюйма кажутся гораздо внушительнее, когда видно, что они в полтора раза длиннее руки Рона. А она едва ли достаёт ему до плеча. — Не подержишь Чашу? Я подсвечу себе палочкой, чтобы ненароком не задеть яд, — не оборачиваясь, протянул он ей крестраж. Как только пальцы Гермионы сомкнулись на ножке, её пупок словно дёрнул рыболовный крючок. В водовороте красочных размытых пятен и вихре обжигающе-холодного завывающего ветра ей казалось, будто каждая клеточка её тела меняется в размере и перестраивается. Что бы это ни было, это хуже метлы, летучего пороха, портключа и аппарации вместе взятых.

***

— Простите? Извините? Из горла Гермионы раздался сдавленный стон. Голова раскалывалась так, что её подташнивало. Пульс отдавал в ушах, лицу было одновременно и жарко, и холодно, а в теле болела каждая мышца и каждый сустав, будто её вклад в войну заключался в разгрузке вагонов с углём. Гермионе потребовались недюжинные силы, чтобы приоткрыть глаза. Когда ей наконец это удалось, взгляд сфокусировался не сразу. Хоть её зрение и размыто, будто она распахнула глаза в бассейне, она заметила посветлевшее, но всё же тёмное сумеречное небо, которое вот-вот озарится яркими красками рассвета. Тут и там в небе виднелись странные парящие фигуры, но её, в целом, уже мало что могло удивить. «Пока я была без сознания, Волдеморт с прихвостнями, что, снёс школу до основания? Неужели Рон вытащил меня?.. Рон!» — Гермиона резко села, оглядываясь по сторонам. Где бы она ни находилась, это точно не Хогвартс. Зрение почти вернулось в норму, и Гермиона поняла, что, как бы сильно ни пострадала территория замка, это место никак не может ею быть. Вместо Запретного леса, насколько хватало взгляда, виднелась просторная лужайка и группы будто высаженных искусственно деревьев. Что бы на ней ни росло, дорожки были утоптаны под линейку ровно. Обернувшись, она заметила вход в какой-то сарай… — Ой! Мисс, с Вами всё в порядке? — по другую её сторону прозвучал звонкий женский голос. На улице было слишком темно, чтобы различить лицо незнакомки, но, судя по тембру и телосложению, это молодая тоненькая девушка, едва ли старше самой Гермионы. В руке она держала что-то большое и длинное, а потому Гермиона старалась не делать резких движений. «Получается, Чаша всё-таки была своего рода портключом? Стоило догадаться, что Волдеморт придумает дополнительную защиту для крестража. После инферналов глупо было рассчитывать, что он ограничится просто банковской ячейкой, в каком бы защищённом банке она ни была. Он же сам его потом и взломал. Но почему отбросило только меня, мы все её трогали? А, ладно, какая разница. Главное, скорее вернуться к остальным, надеюсь, ещё не слишком поздно…» Ей не удалось как следует рассмотреть девушку, кроме её фигуры и очертания волос, уложенных локонами, но, по крайней мере, она разговаривала на английском. Уже что-то. — С Вами всё в порядке? Вы, небось, задержались за работой и решили укрыться на ночь? Правильно, не стоит возвращаться домой по темноте, никогда не знаешь, что эти твари ещё придумают… «…Да уж, эти твари что только ни придумают…» — …Но, поверьте, ни один огород не стоит Вашего здоровья, зачем же доводить себя до обморока. И так понятно, что мы победили, ну не будем бежать впереди паровоза, со дня на день получим добрые вести, а там, дай Бог, мы забудем и о дефиците как о страшном сне. И как Вы только не закоченели! Ночи-то студёные! — Огород?! Где я? — в чём-в чём, а в страсти к травологии больной ублюдок замечен не был. — В Риджентс-парке, конечно. Должно быть, Вы сильно ушиблись, когда потеряли сознание. У Вас есть знакомый доктор? Дедушка моего жениха мог бы Вас осмотреть. Он, конечно, уже на пенсии, но руки у него золотые. Или я могла бы попросить своего Берти, но он сегодня на дежурстве скорой, если Вы подождёте до вечера… Пока девушка тараторила, Гермиона нащупала палочку в кармане. На месте! Цела! Уже что-то. Гермиону окатила волна облегчения. По крайней мере, теперь у неё точно появился шанс отбиться в случае нападения. И она в Лондоне, что, зная изобретательность Волдеморта, можно считать огромной удачей. Оставалось только разобраться, откуда в Риджентс-парке взялись огороды. Под непрекращающуюся трескотню девушки Гермиона медленно поднялась на ноги. Голова всё ещё раскалывалась, и весь этот странный сад немного кружился перед глазами, но терпимо. Пока Гермиона вставала, она обнаружила свою бисерную сумочку в носке, и её вновь охватило облегчение. Могло быть гораздо хуже. Самое главное — найти остальных. Где она? Как долго была без сознания? Хоть бы ничего плохого не случилось, пока она лежала без чувств! — Спасибо, мне уже лучше. Пожалуй, пойду, пока меня не хватились. Мне есть кому оказать медицинскую помощь, — Гермиона была благодарна доброй, болтливой девушке за неравнодушие, но ей не терпелось отправиться на поиски остальных. Хоть бы не было слишком поздно! — Как хотите, если что, обращайтесь. Сегодня я главная дежурная, так что буду здесь весь день, если что, спросите Элис, это я. — Большое спасибо, Элис. Не подскажете, где ближайший выход? — Идите по этой тропинке, она скоро перейдёт в Честер-роуд, а там до выхода рукой подать, — Элис махнула рукой вдоль дорожки, возле которой стояла, облокотившись на — теперь Гермиона уже могла различить чётче — большую лопату. — Спасибо, хорошего дня! — И Вам, мисс, берегите себя. Не успела Гермиона отправиться в указанном направлении, как её вновь окликнула Элис: — Мисс! Вы забыли свой… э-э, кубок? Зачем он Вам здесь? Что ж, не мне судить, у меня самой ни одной целой чашки после налётов. Только не!.. Гермиона обернулась через плечо и увидела в протянутой руке девушки Чашу Хельги Хаффлпафф. О, Мерлин, спасибо! Страшно представить, что могло бы случиться, потеряй она её в парке. Она бы подвела всех. Годы борьбы, напрасные смерти — и всё насмарку, потому что Гермиона бросила крестраж под кустом. Вот это был бы номер. Нужно собраться. Гермиона была отлично знакома с Риджентс-парком. Сколько она себя помнила, они с родителями каждое лето ходили на выступления Новой шекспировской труппы в театре под открытым небом. Кто-то мог бы сказать, что «Макбет» не постановка для одиннадцатилетней девочки, но точно не родители Гермионы. Однако таким она парк не помнила. Вместо бесконечного ровного зелёного газона везде и впрямь были какие-то огороды. Кажется, она должна была сейчас находиться в Розовом саду королевы Марии, но вместо роз повсюду виднелись только шеренги разного рода ботвы в размеченных кирпичами квадратах. Защита крестража-Чаши — галлюцинации? Бред какой-то. Да и какие-то они слишком по-магловски для такого поборника чистоты волшебной крови. Внезапно Гермиона вспомнила, что вообще-то она волшебница и давно бы могла аппарировать хотя бы в «Дырявый котёл», чтобы побыстрее разработать план, как добраться до Хогвартса и оценить текущую ситуацию. Однако она не могла перестать глазеть на окружающую её обстановку, пытаясь понять, что же происходит в Лондоне. Уже стало значительно светлее, и Гермиона поняла, что таинственные фигуры в небе — огромные дирижабли. Серебристые, похожие на рыбок, они покачивались в тёмно-голубом небе, как лосось на нересте из чьей-то сумасшедшей фантазии. Её в последнее время мало что могло удивить, но даже от облака дементоров ей было бы не так не по себе, чем от вида этих непонятных странных воздушных шаров. Приближаясь к воротам, ей навстречу попались ещё две девушки: одна в просторных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами, другая — в джинсовом комбинезоне и рубашке в клетку с короткими рукавами. У обеих на головах были повязаны ситцевые косынки. Проходя мимо них, Гермиона услышала перешёптывание девушек, склонившихся друг к другу и изредка бросающих на неё косые взгляды. — Ты видела, во что она одета? — Бетти, не суди, да не судима будешь. Мало ли у кого она сейчас одолжила вещи. Может, выросла. Где ж купить новые. — Я понимаю, сейчас сложно достать одежду, но должны же быть какие-то приличия? А эта обувь!.. Гермиона не обратила на сплетниц никакого внимания. Какая разница, во что она одета. И вообще, кто бы говорил со своими косынками. Выйдя из парка, она сразу же заметила газетный киоск на углу улицы. Отлично! Радуясь, что ей не придётся спрашивать очевидные вопросы, которые могут вызвать подозрения: «Где я?», «Какой сегодня день?», — Гермиона устремилась прямо к газетчику. А заодно она сможет выяснить, закончилась ли война. Магловский премьер-министр вряд ли переживёт её плохой исход. Не в силах больше сдерживаться, Гермиона побежала на угол улицы к газетному киоску. Живот скручивало, ладошки вспотели, сердце бешено стучало — и вовсе не из-за физической нагрузки. От этого странного парка её не покидало нехорошее предчувствие, будто она оказалась в каком-то Зазеркалье, в Стране чудес, кроличью нору к которой больной параноик построил прямо от артефакта основательницы Хогвартса. Весь газетный киоск кричал на неё одной и той же новостью утренних газет:       «Гитлер мёртв»       «Немцы сообщают о смерти Гитлера»       «Гитлер — мёртв» — Тото, — пробормотала Гермиона себе под нос, чувствуя, как до самых кончиков пальцев расползается леденящий душу холод, — кажется, мы больше не в Канзасе.