«Сага об О'Коннелле»

      Группа, мгновенно определив направление по заработавшим компасам Эдварда, и, наскоро построившись, в удвоенном темпе выдвинулась на юг. Хотя Эд настаивал на том, что спешить было категорически нельзя, ибо опасностей, помимо успокоившегося лешего, в лесу было при любом раскладе предостаточно, но людям, после всего пережитого, уже не терпелось, как можно скорее убраться из леса. Сдерживал их и впередиидущий Хагрид, шедший довольно быстро, но всё равно, его то и дело норовила обогнать первая тройка — Уиллбороу, Грейсон и Сандра Номанд, которых лесничий то и дело одёргивал. Эд шёл замыкающим, уже привычно сканируя взглядом округу. Буквально две минуты спустя, группа вновь остановилась…       Причиной остановки являлся предмет сегодняшнего урока З.У.М.Т., — Лесные тролли. — А-А-А-Р-К-Н-А-А-А-Г Г-И-И-И-Р-У-У-У-К, А-А-А-Г-Р-И-И-И-Д! — Раздались утробные хрюкающие звуки, лишь отдалëнно напоминающие слова, вызвавшие ропотный гвалт среди злосчастных студентов.       «Робаный йот, да что там опять?!» — Закатил глаза Эд, лицо его выразило всеобъемлющее «я же говорил», но в этот момент его никто не увидел, и проглоченные им сетования тоже никто не услышал, и Эд ломанулся вперëд, держа палочку на изготовке, даже не думая убирать еë в чехол после снятия волшебных щитов. «Этот лес, похоже, никогда не закончится…»       Местность, открывшаяся Эдварду, выбежавшему из-за очередного гигантского дерева, показалась знакомой, — это была Троллья яма. Они вышли на тот самый холм, на который смотрели с ныне им противоположного, оный теперь также был виден, — плоский, с тремя соснами, одна из которых опасно покосилась. Из дурнопахнущей низины на довольно пологий холм привзобралось трëхглавое гуманоидное чудовище, с кожей иссине-серого цвета, покрытой длинной, но редкой зелëной шерстью, похожей на бородатый мох, руки его были относительно всего тела тонкие, зато длинные, доходящие до колен, которые находились от земли совсем невысоко, их, впрочем, не было видно, ибо нижняя половина магической твари была скрыта от глаз складкой местности. Старый самец-тролль сжимал одной четырёхпалой рукой дубину из берëзового ствола, взваленную на плечо, а другой ковырялся в носу одной из двух лже-голов. В спешке, ученики и лесничий умудрились не заметить ни запаха, ни ориентиров, хотя на руках у них были все возможности обогнуть это место.       «Мандец, всë, приехали… Тролль, при свету, разбуженный… По голосу, если судить, то злой… И не один, их девять, не осилим…» — Эд было понадеялся, что их злоключения на сегодня закончились, и был сильно разочарован обратным.       — НОГ! ОГ-НОК, ОР! — Замахал руками и захрюкал что-то Хагрид в ответ, и Эд понял, что он говорил на тролльем. — Д’ОРОГ-НО-ДАР, ОГВАРД! — Напряжëнные лица Тролля от этих «слов» разом разгладились и недоумевающе заморгали, глаз на левой и правой, в прямом и переносном смысле слова пустых башках не было, — там сжимались и разжимались кожаные складки, имитирующие веки.       — А-А-А-А-Р, И-И-И-Д-У-У-У-Р НА-ОГ. — Прохрипел гигантский гуманоид, почесал центральную голову с покатым лбом, где у него находился не великих размеров мозг, пожал плечами, указал дубиной на юг, и медленно, и нерасторопно, можно предположить, что сонно, развернулся на месте, и побрёл к своим сородичам, опасливо сгрудившимся в центре ямы, поглядывающих на учеников Хогвартса примерно такими же глазами, что и они на них, с поправкой на уровень осознанности во взгляде.       — Пойдёмте! Пойдёмте все быстро отсюда! — Поманил Хагрид группу ладонью и пояснил: — Они напуганы не меньше нас, — вот и нервничают.       «Ну уж теперь-то всё, я надеюсь?!» — Почёсывая переносицу волшебной палочкой, подумал Эд. Он не думал, что уставал когда-либо сильнее за всю свою жизнь, сейчас он был готов рухнуть и проспать беспробудно несколько суток, тоники, принятые им, уже начинали постепенно переставать действовать, и очень скоро он просто свалится без сил, бессилие и так напористо стучалось в двери, заставляя ноги шаркать по хвое и заплетаться. Перед глазами у него маячил душ, нет, даже ванна для старост! «Насрать на правила, устрою полноценный банный день, наложу на себя чары невидимости и прокрадусь, если потребуется!» — И тëплая еда, и кровать. Стоящую наяву у него перед глазами пелену вожделенного комфорта и отдыха — развеял стук приближающихся копыт…

***

      Впрочем, приближающиеся с юго-востока кентавры являли собой хорошую новость, как предположил Эд, и оказался прав в конечном итоге. Большая группа гибридных существ, числом превосходящая Хогвартсистов в полтора раза, галопом взлетела на взгорок, их искривлённые лица выражали страх, шок, суеверный трепет, которые все они, как один, испытывали. Никто из них не целился из луков с покоящимися на тетивах волшебными стрелами, но смотрели они не добро и явно нервничали.       — Хагрид! — Поприветствовал его лидер Вечных всадников. — Он отпустил вас?!       — Да, Магориан, это так! — Ответствовал лесничий.       — Почему, почему Владыка леса сей час изволил пробудиться?! — Эд впервые встретился с кентаврами и впервые услышал их речь, говорили они с необычным акцентом, очень высокопарным слогом. — Ответствуй, хранитель ключей, садов и земель! — Не утаилось от уха Эдварда и претензия, и в голосе, и в позе говорившего, которого Хагрид назвал Магорианом.       — Мы не знаем. — Положил руку на грудь полувеликан, склонив голову, приветственно кланяясь, судя по всему, лидеру кентавров, точно сказать было нельзя, ибо никаких знаков различия, кроме орнаментальных татуировок они не носили, да и покрыты ими были все здесь представленные полукони-полулюди примерно равнозначно, и по узорам человеку со стороны нельзя было сказать, кто из них занимал более высокую ступень в их социальной иерархии. — Один из нас общался с Ним, связываясь умами, он говорит, что Хозяин леса обознался…       — Обознался… — Опешил кентавр, округлив глаза, и запоздало вернул поклон, отчего возникла некая неловкость.       «Ну, раз поздоровались, то нападать точно не будут…» — Выдохнул Эд, опустив палочку с изготовки.       — Кто есмь среди юношей и юных дев сиих тот, кто говорить изволил с Духом лесным?       — Окинул взглядом неровное построение школьников Магориан.       — Ну, допустим, азь есмь. — Вышел Эд вперёд колонны спокойным шагом, заткнув большой палец левой руки за ремень, правую же, с зажатой в ней тисовой палочкой, держал опущенной вдоль тела.       — Назови себя, юноша! — Оценивая взглядом поистрёпанный видок Эдварда, произнёс кентавр.       — Эдвард О’Коннелл. — Прохрипел он, совершенно не в настроении для многословствования.       — Что изрекал Лесной дух… — Было заговорил Магориан, но был прерван Эдвардом.       — Ничего, чтобы нас тут теперь задерживало. — Он прекрасно понимал, что вёл себя невежливо, но ему не было дела до церемониала и светскости в моменте. — Претензий он к нам не имеет, — это самое главное, что нужно знать. Прошу меня простить, я очень много и очень долго орал матом, и у меня теперь очень сильно болит горло, если только вы не хотите пригласить нас на чай с мёдом и малиной, я бы попросил вас не задерживать нас на пути.       — П-ф-р-р-р! — Фыркнул Магориан, по лошадиному мотнув головой от подобной дерзости.       — Спорю, что именно этот рыжеволосый двуногий навлёк на них гнев Леса своим языком! — Выпалил один, из окружающих их плотным кольцом кентавров, на вид самый молодой и ретивый, вздёрнув нос и скрестив руки на груди.       — И как только они умудрились остаться живыми! — Воскликнул самый старый из полугуманоидов, с бельмом на правом глазу, копая землю копытом, разглядывая деревья, словно следуя взглядом за видимой только ему птицей, летающей, то тут, то там. — Нужно обладать не дюжим умением, чтоб суметь противостоять Лесному духу…       — О’Конналл, ответствуй мне, правы ли мои собратья? — Сверлили его взглядом три десятка пар глаз, — это если не брать в расчёт поглядывавших на него однокурсников и молящий взгляд лесничего, прямо-таки вопиющий: «Расскажи им, как всё было, и мы пойдём отсюда!»       — Отчасти. Никакого противостояния не было, по крайней мере, открытого. Как только почувствовал опасность, — возвёл защитные экраны. Усилил рунами, часа три-четыре под ними куковали, потом Он полез, я допёр, что нужно матом орать, чтобы от него отбиться, а Он стал мне в ответ мозги буровить, звать по прозвищу, которое принадлежало полумифическому персонажу, который тысячу лет назад жил, — Могучий пёс, говорит, я через боль объяснил ему, что я — это я, никаких псов не знаю. Он понял, что ошибся. Извинился. И вот, мы здесь. На этом всё, ибо говорить я больше не могу при всём желании.       — На последних предложениях О’Коннелл уже не хрипел, а сипел, держа руку, не убирая её с кадыка.       — Конхонналл… Конхонналл… Коннал-пёс!.. — Послышался ропот, прокатившийся волной по мнущимся на месте кентаврам, некоторое время они переглядывались и шептались на смеси нескольких языков, О’Коннелл улавливал и английские, и ирландские, и слова из какого-то ему неизвестного языка, не то старогерманского, не то вовсе чего-то наподобие санскрита, он не мог разобрать ни единого слова, и даже если какое-иное словосочетание звучало знакомо, — смысл сказанного в ту же секунду ускользал от него, как только он слышал следующее обрывистое скомканное предложение, — у него было слишком мало сил, чтобы мочь разбираться в инородных языках.       — Потомок Конналла… — Взглянул Магориан на Эдварда, сменив претенциозность и пренебрежение в голосе обратно на заинтересованность и конфуз.       — О’Коннеллов — пол Ирландии, за островами — раз в пять больше, как и самих Ирландцев. И из всех из них — нам повезло оказаться в лесу с прямым потомком основателя рода… Вероника права на твой счёт — ты опасен, Падди, с тобой рядом опасно даже просто стоять, — того и гляди на голову что-то свалится. — Так окончила свою краткую речь Миранда Кэрроу. Эд посмотрел на неё тусклым и ничего не выражающим взглядом, склонив голову набок.       «И вот надо ей начинать мне жизнь портить?» — Подумал он риторически, не в силах возмущаться вслух, у Эллис Стокворт их, впрочем, по всей видимости хватало.       — Как ты можешь так говорить после того, как он нас всех вытащил из западни! — Воскликнула она.       — Да, Эллис права, — рассудительно кивнул Седрик Диггори, — если бы не щиты Эдварда, — Леший, который явно порол горячку, — прихлопнул бы нас без всякой задней мысли или лишил памяти, как тех идиоток, о которых Хагрид рассказал. Седрика и Эллис поддержали многие, группа поддержки Миранды Кэрроу была более, чем скромная.       — Магориан, прошу, не задерживай нас больше, ребята на взводе, что творится в замке — боюсь даже представить! — Взмолился полувеликан.       — Высокие люди Хогвартса — встревожены, — верно сие. — Отвечал ему кентавр, расшаркиваясь, сохраняя хладнокровие, говоря сдержанным рассудительным тоном. — Они готовы были войти в чащу, когда Владыка леса буйствовал, но мы им не позволили. Впусти мы их, — войну бы сие означало! А сей край не имеет нужды в войнах…       — Так это вы мешали им нас спасти! — Взвизгнула Грейсон, и с нотами истерики в голосе обрушилась с тирадой на вождя кентавров. — Вы хоть понимаете, что от этого наши жизни зависели! Мы могли бы быть уже мертвы! Да я на вас в суд подам! Мои родители — не последние люди в Министерстве, мы с вашей общины все деньги стрясём до последней монеты!..       «Вот дура…» — Думал Эд. «Кентавры не пользуются деньгами и не включены в экономическую и политическую систему Волшебной Британии, и не подчиняются, ни Министерству Магии, ни его законам. Подавать на них в суд — это всё равно, что подавать на ветер или реку…»       — Я не думал, что скажу такое… — Почесал затылок Эрик Харрис и поправил очки, пока Грейсон распылялась всё больше и больше. — Но я с ней отчасти согласен. Кентавры едва не стали причиной нашей гибели…       — Мы так и будем тут стоять и орать, я сыт по горло уже этим лесом на сегодня. — Просипел еле слышно Эд, проведя большим пальцем себе по шее, жест, вкупе с тоном, с которым он это произнёс — заставили, что Грейсон, что всех остальных возмущавшихся вслух студентов, умолкнуть и ожидающе смотреть, то на Эдварда, то на Хагрида, то на Магориана, который, воспользовавшись паузой, и, предоставленной возможностью, заговорил:       — Войны удалось избежать. Сие есмь радостно для нашего народа. Вы можете беспрепятственно идти своею дорогою, мы вас сопроводим. — После чего кентавры выстроились в конвой и повели студентов дальше на юг.

***

      Примерно на полпути до Хогвартса, где деревья начинали уменьшаться, а пейзаж разглаживаться и приобретать более привычные людскому глазу очертания, группа наткнулась на шедших их вызволять спасателей, те выглядели так, словно шли разбирать лес по щепкам, как подумал Эд при виде них, и он ни сколько не сомневался, что сил у спасателей хватило бы справиться и с Лешим, и с Истинным драконом, и с иной волшебной армией за раз. Альбус Дамблдор шёл впереди всех, развевая светло-пурпурной мантией, подметая палую листву подолом, с лицом неизменно спокойным и умиротворённым, хотя глаза его, и, блеск на секунду промелькнувший в них, — заставили сердце Эдварда ёкнуть и пропустить удар даже после всего пережитого и перенесённого им за сей день.       Аластор Грюм шёл по правое плечо от директора, довольно бодро ковыляя на протезе, даже не ставя посох на землю при ходьбе. По левое — шла лёгкой походкой Минерва Макгонагалл, ступая, словно не касаясь ногами земли, изумрудная мантия её при этом была движима разве что слабыми дуновениями ветра. Слева от декана Гриффиндора — семенил Филиус Флитвик, с которым Эд ещё не успел пересечься и должен был идти к нему на занятия этим днём, и явно уже опоздал. Справа же от Грюма — мерно расшагивал Северус Снейп, с видом большой хищной птицы, охотившейся в полёте. При виде группы и кентавров, те ускорили шаг, и очень быстро сблизились со, также спешащими к спасению, студентами. Первый вопрос был предсказуем, адресован он был лидеру и ответственному за большей частью ещё не совершеннолетних учеников:       — Хагрид, всё ли в порядке, есть ли пострадавшие? — Про погибших и пропавших, Макгонагалл не спросила, ибо очень быстро сосчитала учеников поголовно.       — Все целы, вродь… — Стал крутить клок бороды полувеликан, отвечая. — Но без валерьяновой настойки тут не обойтись, надеюсь, вы ею запаслись… Кентавры, не сказав и слова на прощание, передав юных магов в надёжные руки, развернулись и умчались галопом прочь. Ученики липли каждый к своему декану, девчонки с Равенкло обнимались друг с другом и плакали от переизбытка чувств и эмоций, профессор Флитвик утешал их как мог, по-отечески приобнимал и хлопал по спинам, до куда дотягивался. Слизеринцы не болели подобной сентиментальностью, напротив, — нарочито сдержанно подошли к своему декану и стали, как по команде докладывать о произошедшем. Нечто среднее между этими двумя состояниями наблюдалось у Гриффиндорцев и Хаффлпаффцев, последние, без наличия своего декана, — держались заместителя директора Макгонагалл.       Люди не стали задерживаться там и очень быстро вышли из леса. На поляне, невдалеке от хижины лесничего, был разбит лагерь спасателей из двух больших палаток, одна из которых являла собой скорее тент с полевой кухней под ней, Эд увидел два больших бочкообразных термоса, длинный стол на козлах рядом, и с довольно значительного расстояния учуял запах еды на нëм стоящей. В животе у него зарычал миниатюрный лев, а то и целый мантикор. Вторая палатка была белоснежной, по обоим сторонам от входа, на полотне пламенели два больших красных креста с Хогвартскими гербами по центру. Эту палатку знали все игроки в Квиддич, и многим довелось в ней побывать так или иначе, имели они и возможность познакомиться с медперсоналом главной Британской школы чародейства и волшебства, — целительницей мадам Помфри, её медсестрами-ассистентами, а также стоящим там гербологом, — тоже видным специалистом из области медицины, — Помоной Спраут, Хаффлпаффским деканом — по совместительству.       — Старшекурсники! — Громогласно обратился к злоключенцам Альбус Дамблдор, прежде чем те успели наброситься на еду. — Для вас накрыт стол со многими яствами, — Эд рассмотрел, что блюдо, которое он представлял в дороге, — пастуший пирог, — было явлено среди прочих, и вид его так и манил, особенно поднимающийся от него пар, который заставил его рот наполниться слюной так, что ему показалось, что он вот-вот захлебнётся, — но прежде, чем вы сможете компенсировать, пропущенный вами обед — все из вас должны пройти медицинский осмотр, представ пред чутким взором мадам Помфри, чтобы удостовериться в том, что ваше маленькое приключение действительно окончилось благополучно и обошлось без серьёзного вреда, причинённого, как вашему физическому, так и ментальному здоровью. — Некоторые студенты возмутились, иных покоробило, не столько из-за того, что приём пищи откладывается на неопределённый срок, сколько из-за того, что директор назвал чудом пережитый, и, для некоторых, в известной степени травмирующий опыт «маленьким приключением», но пререкаться никто не подумал.       Поппи Помфри указала рукой на вход в медицинскую палатку, приглашая войти, полоса ткани, служащая дверью поднялась сама по себе и студенты вереницей потекли внутрь. Эд вошёл одним из последних, чувствуя спиной и затылком изучающе-оценивающие взгляды преподавателей, не владеющих ещё полной информацией, но выделяющих из всей группы именно его. Палатка, ожидаемо, внутри была в несколько раз больше, чем снаружи, — пахнуло лекарствами, чистотой и спиртом. Пространство было заполнено двумя десятками коек, по совместительству являющихся носилками. В дальнем конце стоял операционный стол, полки с лекарствами и медицинскими принадлежностями, а также инструменты и волшебные приборы, исполняющие те же функции, что и медицинская аппаратура магглов, сегодня она, к счастью, не понадобилась. Вдоль стен стояли стулья, на которые мадам Помфри попросила сесть учеников и не занимать койки, на которые было начали рассаживаться оные.       Эдвард сел на стул у самого входа и обмяк, глядя в пустоту, дожидаясь своей очереди на осмотр, ибо жалоб, о которых вторым делом спросила всех целительница, у него не было. Эрик Харрис сел слева от него, имея то же отсутствующее выражение лица, что и он, это же можно было сказать и о Седрике Диггори, сидящем чуть в отдалении. Эти трое то и дело переглядывались. Состоялся между ними разговор, который звучал так:       — Жрать хочу… — Поделился Эрик ощущениями.       — Я тоже… — Ответил Седрик.       — Тоже… — Согласился с ними Эд.       — Чё первым съешь? — Спросил Седрик Эрика.       — Чё первым подвернётся. А ты, Эд?       — Пастуший пирог.       — О-о-о, — протянул Харрис вполголоса, — это тема, тоже его буду — сто пудов.       — Угу. — Клюнул носом Эд, но решив, что ему не стоит здесь и сейчас засыпать, встряхнул головой, провёл по лицу рукой, прогоняя сон и протяжно зевнул, набирая в лёгкие побольше воздуха, после чего подсобрался и сел прямо. — Продрыхну сутки напролёт. — Посчитал он нужным поделиться этой своей мыслью с товарищами.       — Хорошая идея. — Кивнул Седрик. — Тоже бы так хотел, только вот — тренировка завтра, — команду подводить не хочется, и собрание старост… Хоть бери и значок сдавай, и метлу на гвоздь вешай…       — Пастушьим пирогом не ограничусь… — Продолжал Эрик разговор о еде. — После него нападу на рёбра, — они как раз рядом стоят.       — Я тут у медсестры на часы глянул. — Приметил Эд кое-что. — Знаете, сколько время?       — Ну?       — Пятнадцать-тридцать.       — Всего лишь?! — Переспросил Эрик, поражённо. — Ощущается так, как будто сутки прошли!       — Да, я думал, что щас уже, как минимум часов пять, а всего лишь пол четвёртого… — Согласился с ним Седрик.       — А жрать-то как охота!       — Так всегда бывает. — Кивнул Эд. — Это ответная реакция на стрессовую ситуацию, а с временем мы обсчитались, я думал, прошло где-то часа три, а вышло, что пять с половиной мы в лесу провели… — На этом разговор закончился, и они продолжили сидеть молча, дожидаясь очереди. Во время разговора, и до, и после него, О’Коннелл то и дело выглядывал на улицу, поворачивая голову вправо, там, через приоткрытую полотняную заслонку, он видел преподавателей, сгрудившихся вместе и бомбардирующих Хагрида с шести направлений вопросами, на которые тот эмоционально отвечал, бурно и обильно жестикулируя, Эд читал по губам, что его имя и фамилия всплывали в их разговоре довольно часто. Пятью минутами позже, Поппи Помфри, пока её помощницы взялись за Эрика и Седрика, подошла к Эдварду. Она спрашивала стандартные вопросы о самочувствии, заглядывала в глаза, мерила давление, кому-то давала какие-то капли, на кого-то накладывала чары взмахом волшебной палочки, кому-то этого не требовалось, Эд был не из их числа.       — Ну, что, Аврор, как себя чувствуешь? — Прозвучал бойкий звонкий голос.       — Пожёванным, проглоченным, полупереваренным и выблеванным обратно. — Честно признался он. На морщинистом, требовательном, волевом, но по-своему красивом лице взыграла добрая улыбка.       — Вот как, значит! — Подняла она правую руку Эдварда, средним и указательным пальцем, проверяя пульс на внутренней стороне запястья. — Предгипертоническое, однако, у вас, батенька, состояние! И пульс — восемьдесят пять. — После чего нагнулась и заглянула в глаза, отметив расширенные зрачки и лопнувшие капилляры. — Что принимали?       — Общий тоник, кровеостанавливающее и восстанавливающее, — из носа кровь шла, и спросите Эллис Стокворт, — она мне ещё какие-то таблетки давала и капли.       — А с голосом, что у тебя? — Спросила целительница, вскинув руку в сторону полок с лекарствами, и по направлению к ней устремилось сразу несколько пузырьков.       — Орал много.       — И на кого?       — На лешего. Матом.       — Вы легилимент? — Поступил очередной вопрос от капавшей в колпачок какое-то снадобье мадам Помфри.       — Самою малость.       — Это многое объясняет. В первую очередь то, почему вы тут все ещё живы и в здравом уме. Выпейте это. — Протянула она ему мерный колпачок, наполненный до краёв, — Эд взял и выпил вязкую терпкую и сладковатую жидкость без вопросов. — Тут вода, запейте. — Следом ему был протянут стакан, неизвестно откуда возникший по щелчку длинных тонких ловких пальцев в тугих медицинских перчатках. — Этим — прополощите горло и сплюньте прямо на пол, — он заколдованный — впитает. Полощите тщательно, не меньше минуты. — Он не видел причин не подчиняться. — Скажу тебе прямо, аврор, денёк у тебя будет завтра незавидный.       — Плавали — знаем. — Хмыкнул Эд, прежде чем влить в себя раствор для полоскания горла.       — Это хорошо, что вы на опыте. — Кивнула та. — Придёте отметиться о самочувствии завтра в Крыло, я даю вам вот это, — протянула она третий пузырёк, в котором находились таблетки, — плёночные овальные оболочки с бесцветным порошком внутри, — принимайте по две штуки вместе с едой, пока не закончатся. Склянку потом вернёте через домового. А это — примите утром, — так голова болеть не будет. — Вручила она ему ещё один флакон, размером и толщиной с большой палец, с резиновой пробкой и синей жидкостью с пузырьками газа внутри. Средство это было хорошо знакомо Эдварду, помимо всего прочего — хорошо спасало от похмелья. Перестав на момент полоскать рот и горло, он кивнул в знак благодарности.       — Нет, О’Коннелл, — это вам спасибо. За то, что патологоанатомов без работы оставили, а мне наоборот — еë прибавили. Эд сжал кулак в Рот Фронт и улыбнулся краем рта.

***

      Только он вышел из палатки, и было хотел направиться к столу с едой, как путь ему перегородила Минерва Макгонагалл, протянув руки, она взяла его за плечи и заглянула в глаза, поинтересовавшись заботливо и обеспокоенно:       — Эдвард, как вы?       — А каким нужен? — Спросил он в ответ, вернувшимся голосом.       — Нам нужно, чтобы вы поведали о произошедшем. — Декан верно растолковала вопрос Эдварда.       — Я могу передать вам Нить мыслей, я владею ментальной магией на должном уровне… — Говорил Эд, поглядывая за её плечо, на рассаживающихся за столом однокурсников.       — В этом нет нужды, просто расскажете нам всё своими словами. — Убирая руки с плеч, сказала она.       — В обмен на информацию хочу выторговать кусок пастушьего пирога и стейк.       — Дешевите, мистер О’Коннелл, дешевите… — Возник, словно из ниоткуда Альбус Дамблдор у него за спиной, Эд не смог вспомнить, когда это он потерял его приметную фигуру из виду. — Меньше, чем за всё, что вы перечислили, вкупе с чаем с жасмином и лимонным пирогом — я бы, на вашем месте, даже рассматривать предложение не стал!       — Ага, сорокоградусным чайком… — Буркнул Эд себе под нос, массируя шею, что не осталось неуслышанным, он и не пытался это скрыть, директор одобрил шутку, отведя взгляд в сторону, наклонившись вперёд, улыбнувшись и хмыкнув, заведя руки за спину, скрепя ладони в замок.       — Ох… — Вздохнула заместитель директора возмущённо. — Эдвард, предпочту сделать вид, что я этого не слышала, и, будьте добры вести себя подобающе!       — Есть, мэм. — Кивнул тот сдержанно, внутренне веселясь, как он частенько делал на К.М.А. и в Училище со старшими по званию.       — Полно тебе, Минерва, вспомни себя в его годы! — Снисходительно посмеивался Дамблдор.       — Я не пила, не курила, была в составе сборной и следила за здоровьем, Альбус! — Перечила заместитель директору.       — Пускай-пускай. — Подошёл, скрипя ногой и голосом Аластор Грюм. — Усталого, после стресса — алкоголь разберёт получше веритесерума!       — Впрочем, довольно коллеги, Минерва действительно права, а то услышав наши разговоры, люди ненароком могут подумать, что мы тут спаиваем несовершеннолетних! Эдвард усмехнулся шутке Дамблдора, склонив голову, вновь помассировав шею:       — Хе-хе… — Смешок этот получился довольно нервным, Эдварду было из-за чего нервничать. Он рассчитывал поесть в спокойствии, и он не сомневался, что его накормят, но ещё меньше сомнений он испытывал в том, что кормёжка непременно будет сопровождаться допросом. Эд мельком бросил взгляд на стол под навесом, где ученики с превеликим удовольствием начинали набивать животы под присмотром и опекой Филиуса Флитвика, и Помоны Спраут, и встретился глазамии с Эриком и Седриком, которые смотрели на него с жалостью и сочувствием.       — Проследуем, коллеги? — Поступило предложение от Дамблдора, вытянувшего вперёд правую руку, в этот момент к ним подошёл Северус Снейп, который тоже намеревался аппарировать вместе с директором в его кабинет, Эд предположил, что именно там его будут допрашивать. Вдохнул, выдохнул, и, не набирая воздуха в лёгкие, привычный к явлению трансгрессии, положил ладонь на худое жилистое предплечье директора предпоследним, последним — это сделал Снейп. Альбус Дамблдор быстрым опытным взором сверил, готовы ли были люди к трансгрессии, после чего раздался хлопок, четверо преподавателей, и один студент, — исчезли с поляны, и переместились в одну из башен замка. Напоследок Эрик Харрис мельком перекрестил О’Коннелла.       Задышав, Эд стал рассматривать экзотичное убранство круглого директорского кабинета, венчающего одноимённую башню, где он оказался впервые, одновременно думая над тем, что ему стоило рассказывать, а что нет, старался предположить, какой информацией владели другие злоключенцы и лесничий, и как ему строить свою речь, чтобы его рассказ совпал со словами остальных, утаив то, что он задумал скрыть от ушей общественности. Внутри помещения воздух был наэлектризован и едва слышно гудел, Эд кожей чувствовал магию, то пульсацией, то ровным фоном, то периодами, исходящую со всех направлений, щекочущую его восприятие. На полках и столах стояли всевозможные артефакты и волшебные устройства, назначение доброй половины из которых, было Эдварду неизвестно, по крайней мере, на первый взгляд.       Присутствовали тут и настоящие реликвии вроде Распределяющей шляпы и меча самого Годрика Гриффиндора, Эд, увлекающийся холодным оружием, и, довольно неплохо разбирающийся в теме, сразу приметил, что рукоять, целиком и полностью инкрустированная рубинами, с большим ромбовидным светящимся камнем в навершии, — была новодельная, изготовленная не раньше века шестнадцатого, в то время, как сам широкий клинок с долом, покрытый, вытравленными в дамаске рунами футарка, был постарше, представляя собой образец раннесредневекового Каролингского меча. О’Коннелл, подойдя к витиевато-диковинно украшенной деревянной подставке, склонил голову набок, чтобы прочитать, вертикально нанесённую рунную надпись, что у него вышло сделать без труда, как и разобрать, что никакой конкретной надписи или слова там не было, а руны были набраны в став, словно хаотично, без всякой связи и последовательности. Он предположил, что каждая руна могла символизировать целое слово, соответственно в самом ставе могло быть зашифровано то или иное предложение, слова молитвы, клятвы, заговора или проклятья. Что удивительно, ауру данного легендарного предмета он совсем не чувствовал.       — Реликвиями любуетесь, молодой грубиян? — Отвлекла Шляпа его от занятия.       — Айи, руны читаю. — Ответил ей Эд и спросил: — Не знаешь, что они означают?       — В любой другой обстановке, я бы с большой радостью с вами побеседовала, но, боюсь, вас ожидает более насущный и важный разговор… — Эд, после этих слов, развернулся и увидел, что преподаватели собрались вокруг стола, уже накрытого домовиками к этому моменту. Он подошёл к месту, где был представлен его выбор блюд, и встал, дожидаясь знака директора, который последовал незамедлительно, и все сели, и принялись за еду. Эд обрадовался, что ему сначала дадут наесться, а уже потом перейдут к делу.       Борясь с собой, он старался есть аккуратно, не кидаться на еду и следовать этикету, впрочем, профессора, покамест, не обращали на него никакого внимания или делали вид, что не обращали. Когда с основными блюдами было покончено, Эд ощутил долгожданную сытость, после чего был подан чай и семь настоящих глаз, и один искусственный, пристально-допытывающе вперились в него. Сделав хороший глоток обещанного директором чая с жасмином, не забыв принять назначенные ему таблетки, собравшись с мыслями, он стал говорить:       — Ну, начать стоит с того, что я сегодня проснулся… — Начал он издали, довольно подробно и тщательно пересказав события, отвечая на относительно немногочисленные, по ходу повествования, возникавшие вопросы, время от времени делая паузы, чтобы пить чай, смачивая то и дело поскрипывающее горло.       — Эдвард, разрешите узнать, какие именно ругательства вы употребляли? — Остановила в один из немногих раз его рассказ Минерва Макгонагалл.       — Простите мне мой плохой французский, профессор… — Заулыбался Эд во весь рот и повёл себя так, как вёл на парах Северуса Снейпа и Грюма ранее, сказав: — Но самыми цензурными словосочетаниями в этой моей пламенной речи являлись: «пиздец блять» и «ёбаный в рот»! — И оставшись довольным выходкой целиком и полностью. На что Грюм запрокинул голову и заливисто заржал, Дамблдор задорно и ехидно приулыбнулся, Северус Снейп был безучастен, а его Декан поморщила лицо от подобной вульгарности, хотя ей не в чем было упрекнуть Эдварда за эту шуточную цитату. В другой раз его остановил, молчавший большую часть рассказа Снейп, на моменте, когда Эд пересказывал решающее ментальное противостояние, он активизировался и обрушился на него с градом вопросов, на которые Эд ответил без всяких проблем, и при том довольно искренне, ибо хорошо успел продумать потенциальные вопросы и ответы на них, во время приёма пищи и ранее.       — Сначала я закрылся, но он стал давить и продавил мою защиту, вторгся в разум и стал костерить меня по чём свет стоит! Вопрошал риторически, зачем я нарушил договор, зачем в лес вернулся, а я не отдупляю, что он от меня вообще хочет…       — Вы хотите сказать, что он смог пробиться сквозь вашу ментальную защиту, даже несмотря на все охранные системы, что вы возвели?       — Айи! Если бы не они — я бы сдох в этот момент! И не то что бы он прям «пробился», так, что моя оборона в дребезги разлетелась, иначе бы я уже, скорее всего, здесь не сидел, скорее потеснил моё сопротивление достаточно, чтобы установить ментальный контакт…       — Но вы говорите, что он был намерен убить вас…       — Айи, профессор, но в тот момент я разозлился и решил ударить по нему в ответ, понимая, что человеку с духами высшего порядка в псионическом противостоянии не тягаться, но подумал, что «хоть не съем, то понадкусываю»…       — И вы победили?.. — Приподнял бровь Снейп задумчиво.       — Ну, не то, что бы… но вместе с атакой, я выступил с эдакой защитной речью себя и компании, — указал Эд большим пальцем себе за спину, словно сейчас за ним стояли его однокурсники и лесничий, — и мои слова заставили лешего… задуматься…       — И что же вы сказали?..       В своём рассказе Эд умолчал лишь об имени «Конхонналл», которым лесной дух его называл, как и о том, что опасность грозила лишь главным и непосредственным образом ему, — так рассказ звучал солиднее.       — …кентавры нас повели и мы вышли на вас. И вот, я тут. — Развёл он руками, завершив рассказ. Какое-то время в комнате царила тишина, даже гудение артефактов уважительно притихло на несколько секунд. Эд ждал вердикт его истории, который никто не спешил выносить, он замер и даже перестал дышать в трепетном ожидании не то оценки, не то критики, не то просто чьего-то мнения, вскорости до него дошло, что — это он должен был дать комментарий произошедшему, что он и сделал на одном протяжном выдохе. — Честно сказать, никогда не думал, что мне придётся воевать с Лешим… У нас, на островах, ведь даже лесов почти не осталось… Чего уж там говорить про Леших… — Почти прошептал он последние слова, оседая в кресле, наконец расслабляясь.       — Я тебе больше скажу, — не глядя на него молвил Грюм, вазюкая вилкой куском чёрного хлеба по остаткам мясного рагу, — так сказать — секретной информацией поделюсь. Ты повстречал последнего Лесового Англии и Шотландии.       — Как так?! — Отлип от спинки кресла Эд после этих слов. — А как же тот, что в Королевском лесу Дин?!       — Умер тридцать лет назад. Вернее, заснул так глубоко, что скорее всего больше не проснëтся…       — Да ну на… — Такой была искренняя реакция О’Коннелла на эту новость и его никто за это не осудил.       — Вот-вот. — Кивнул головой Безумный Глаз. — Если бы ты этого у-андошил, — завуалированно ругнулся он и выпалил совсем не вуалируя: — тебя бы природ-охрана с говном бы сожрала. — За что удостоился осуждающим и даже неприкрыто злым взглядом Гриффиндорского декана, и который смело проигнорировал под одобряюще-поддерживающую ухмылку Эдварда.       — А тот, что в Ирландии, — живой хотя бы? — Поинтересовался он.       — Вроде да. Нужно Ирландских коллег спросить… — После этих слов опять установилась немая пауза.       — Этот ваш дневник, который вы упомянули, могу ли я на него взглянуть.       — Конечно, не вопрос. — Кивнул Эд, прервавшему тишину Дамблдору, и полез в сумку доставать тетрадь. — Только вот, боюсь, что всё там написанное — сугубо для личного прочтения, так что язык там… специфический… — Вторым движением Эд достал палочку и расколдовал дневник так, чтобы последние несколько страниц мог прочитать посторонний, в противном же случае, вместо искомого содержимого, директор увидел бы надпись: «Совершенно секретно, посторонним ЗАПРЕЩЕНО для прочтения! Закрой дневник, иначе ослепнешь. ЭТО НЕ ШУТКА!» — А если бы кто-то без ведома Эдварда попытался снять наложенные чары с его собственности, то встретился бы с ещё более серьёзными последствиями, из разряда боевой магии, Эд не скупился на фантазию и затраты сил, защищая информацию, представляющую для него личную ценность.       При виде того, как Эдвард снимал защитные чары, Грюм одобрительно хмыкнул, после чего полез за пазуху и отпил из фляжки.       «Чаем, видно, кто-то не напился…» — Подумал Эд, привстав, протягивая директору дневник.       Дамблдор принял тетрадь, очень быстро прочитал открытый ему текст, несколько раз неприкрыто усмехнувшись, и даже зачитал вслух, показавшийся ему наиболее смешным фрагмент:       — «Воевал с аборигенами и пытался с помощью фокусов, бус, одеял, при поддержке коллаборантов и такой-то матери — заставить их уверовать в апокалипсис…»       — Га-га-га-га-га! — Громогласно прогоготал Грюм, опрокинув голову назад. Макгонагалл посмотрела на директора крайне осуждающе, Эдвард подавил едва не вырвавшийся из него смешок, из-за чего из горла его раздался невнятный булькающий звук, а рот на секунду изогнулся в непроизвольной улыбке, которую он сразу же обуздал. От усилия и резкости мимики, и без того усталые за день мышцы лица, — свело спазмом. Снейп же имел абсолютно безучастный вид.       — Сугубо. Для. Личного. Прочтения. — Отрывисто выдавил Эд сквозь зубы, борясь с одолевающей его улыбкой.       — Ох, да, конечно-конечно. — Потупил взор директор на мгновение от слов Эдварда и взгляда зама. Меньше, чем за минуту, Дамблдор дочитал текст, после чего перелистнул страницу, и, хмыкнув, принялся разглядывать разворот с рисунками, как отбракованные Эдом, так и его удовлетворившие. — Минерва, уверен, вы хотели бы взглянуть на это… — Вскинул руку архимаг после этого, и в ладонь ему с книжной полки устремился внушительный фолиант в футляре из тончайшего стекла, с гранями, проложенными узорно вьющейся золотой проволочкой и дверцей, через которую можно было производить манипуляции с древним талмудом. Чем директор и занялся, коснувшись волшебной палочкой замка, открыв дверцу, и, не касаясь книги пальцами, открыл нужную ему страницу. — Вам, Северус, Аластор, — это тоже будет интересно.       — Чего я там не видел! — Махнул рукой старый аврор. — Пацан лешего нарисовал.       — Он не просто его нарисовал, Аластор, а повторил эксперимент Симеона Ольшанского. — На этих словах, Снейп, как и Грюм, было не собиравшийся вставать, поднялись с мест и нависли друг над другом, рассматривая и сравнивая содержимое дневника с зарисовками из работы русского учёного, жившего в восемнадцатом веке, о котором Эд был наслышан, как из учебников Охранной и Боевой магии, так и из Магобиологии. О’Коннелл не стал исключением, и, не дожидаясь приглашения, тоже выкроил себе место над своей собственностью и первосписочным переводом научного труда старинного мага. Он увидел, что рисунки его, особенно те, что он одобрил, во многом похожи на картины из книги, и вызывали одни и те же жутковатые неестественные ощущения при их наблюдении.       — В оправдание скажу, — затёр Эд глаза, вновь вытирая увиденное из них, на леших он за сегодня насмотрелся на всю жизнь вперёд, — что я сделал это неосознанно, ибо находился под изменяющим сознание и память влиянием ауры Лесового.       — Разумеется! — Всплеснул руками директор, отстраняясь от книги и тетради. — Ольшанский тоже оставил накопленный за столетия багаж знаний о леших, заходя в воронежский лес, и таким образом стал первым, кто когда бы то ни было запечатлел истинный облик Хозяина леса, и сумел остаться при этом в живых, пусть и не вполне в своём уме… Вы же не только умудрились выжить и выйти из передряги в здравом уме, но и стать первым, кто запечатлел истинный облик Лешего Запретного леса, что не удавалось сделать до этого никому в силу его… Нелюдимости, — назовём это так…       — При этом удивительно, — взял слово профессор зелий, — что вы, О’Коннелл, вообще смогли пробиться через морок и вспомнить о Нём, иначе, как везением, помноженным на отчаянное положение я это объяснить не могу… — Развёл руками Снейп.       — Айи, — соглашался с ним Эд, перейдя на эмоциях с английского на современный Эдинбуржский, — эт в натуре вышло, словно по случайке. Но сё хорошо, чё хорошо о’канчивается, айи? — Снейп слегка нахмурил брови, разбирая сказанное, Эд же спохватился и продолжил, кашлянув, сбавив темп и прибавив разборчивости, и понятливости для англичан в своей речи. — Кх-кхм… В противном же случае, — мне пришлось бы выжечь добрую половину леса, устроив локальный Армагеддон, к чему меня подбивали однокурсники, о чём я уже рассказывал…       — Вы безусловно правы. — Пригладил Дамблдор длинную слабо вьющуюся бороду, перехваченную посередине золотым кольцом с выгравированными на нём рунами, неотрывно смотря на нарисованный Эдвардом портрет лесного духа. — Такого кентавры бы не простили, — лес стал бы закрыт для посещения на целые поколения, не говоря уже о том, что только что озвучил Аластор, и какой скандал это бы вызвало среди общественности, впрочем, учитывая все вводные и обстоятельства — его в любом случае не избежать.       — Помилуйте, Альбус! — Воскликнула Минерва Макгонагалл. — Жертв удалось избежать! Пострадавших нет! И всё благодаря Эдварду! Если бы не он, то… Мне страшно озвучивать противное… — Замялась зам директора.       — Айи. — Поддерживая её, проскрежетал Аластор Грюм. — Если бы не пацан и его башка на плечах, — ты бы, Альбус, лишился выводка и директорского кресла — это как пить дать!       «Да что вы, любезные сэры, миледи, как вы можете так принижать мои заслуги!» — С сарказмом глубоко внутренне думал Эд, справедливо опасаясь, что его непотаенные мысли могут услышать люди, искушённые в волшебных искусствах, в том числе в легилименции, особенно в легилименции, гораздо сильнее, чем он. «Да если бы не я, — солнце не встало бы сегодня утром! И земля вертится исключительно по моей воле! Хе-хе-хе-хе-хе…» — Зазвучавший в голове смех, в поведении и мимике его был скрыт за почёсыванием брови и наблюдением за действиями Дамблдора, который, рассекая пространство над дневником палочкой, тихо, но отчётливо надиктовывал какие-то наговоры, в которых Эд распознал череду идентифицирующих заклинаний, после которых раздался задумчивый протяжный возглас:       — Х-м-м-м… — Пригладил директор бороду и произнёс: — Мистер О’Коннелл, с вашего позволения, я бы хотел снять копии с рисунков.       — Айи-айи, сер! — Кивнул Эд дважды, улыбнулся, достал палочку, произнёс: — Только вот сперва сделаю кое-что… — И с помощью нескольких формул наложил особые чары, листы бумаги вспыхнули и на них проявились клейма, подписи и едва видимые полупрозрачные печати, эдакие вотермарки, которые непременно будут отображаться на любых снимаемых копиях, и избавиться от коих будет довольно затруднительно даже для директора, ибо процесс этот крайне кропотливый и требует изрядных временных затрат.       — Хо-хо-хо! — Хохотнул Грюм. — А пацан-то, однако, — палец в рот не клади — отхватит по локоть!       — Разумеется, — подался корпусом вперёд в полупоклоне Дамблдор, закладывая руки за спину и беря ладони в замок, — у меня и в мыслях не было принижать ваши сегодняшние заслуги и умалчивать ваши достижения, в том числе в научной сфере… Слова эти, вкупе с «понимающе-осуждающей» улыбкой, некоторым образом пристыдили Эдварда, но виду он не подал, лишь на время речи директора потупил взгляд, после чего двинул из стороны в сторону челюстью, хмыкнул и сказал:       — Я о таком тоже и подумать не мог! И не сочтите мои действия за паранойю, но я предпочитаю защищать свою, в том числе — интеллектуальную, собственность, не конкретно от вас, но от менее сознательных членов общества, кои могут заиметь доступ к оной…       — Это каким же, интересно, образом, позвольте узнать, «оные» смогут это сделать… — Поинтересовался директор первым, из пристально присматривающихся к Эдварду педагогов.       — Ну, м-а-а-а-л-о-о-о л-и-и-и… — Развëл руками и протянул Эд после недолгого раздумья над ответом, улыбнувшись краем рта.       — Х-х. — Беззвучно усмехнулся Дамблдор, качнул головой, выказав одобрение и поправил встопорщившийся ус.       — Наглости вам, О’Коннелл, не занимать. — Упрекнул того Снейп, смотря тем непередаваемым взглядом, который можно увидеть у кота, который смотрит на птицу за закрытым окном, которую хочет поймать и задушить, но понимает, что никак до неë в этот момент не доберëтся, Эд почти слышал это разочарованное кошачье щебетание.       — Ойи! — Резко осëк зельевара аврор-пенсионер. — Кто бы говорил, Змей! — Назвал он его не то по прозвищу, не то по позывному, Эд не знал и не мог знать наверняка. — Наглость — есть само твоё существование после года тысяча девятьсот семьдесят восьмого от рождества Владыки и Спасителя нашего Иисуса Христа! Одно твоё существование которого огорчает, не говоря уже о том факте, что по доброй воле этого великого человека, — указал он пальцем на Дамблдора, — ты на свободе, на своих двоих хо…       — Аластор… — Прервала тираду аврора Минерва Макгонагалл холодным осуждающим голосом. — Давайте всё-таки будем соблюдать приличие!       Ликованию Эдварда в моменте не было предела, не будь он столь измотан, то ему стоило бы больших усилий побороть улыбку, готовую было в ту же секунду, что Грюм закостерил Снейпа, расползтись на лице от уха до уха, и он не был уверен, что справился бы с ней. У Снейпа не было никаких сомнений, что внутренне О’Коннелл от души потешался над ним, и он действительно это делал, и не имел от этого ни капли стыда.       — Коллеги, мы все устали за сегодня, нам нужно завершить дела и хорошо отдохнуть, а деканам также позаботиться о подопечных, думаю, мы услышали от Эдварда всё, что хотели, поэтому закончить на этом нашу встречу — мне кажется более, чем разумной мыслью. — Директору в этом никто не противоречил, и учёные люди, попрощавшись, стали расходиться. На выходе, в небольшом коридорчике перед лестничной площадкой, Снейп, идущий спереди, обернулся, смерил взглядом Эдварда от головы до пят, и бросил озлобленно:       — О’Коннелл, не хотите ли вы, случаем, вернуть директору его с-о-б-с-т-в-е-е-е-н-н-о-о-о-с-т-ь? — Протянул он последнее слово, не сводя глаз с кружки из фарфорового сервиза, которая как бы случайно осталась у него в руке. На каждой из них был запечатлён какой-то волшебный зверь, на той, на которую указал Снейп, — красный дракон оплетал кайму, и, взмахивая крыльями, вечно догонял свой хвост, удирающий у него из-под носа, периодически, когда чашка стояла на столе и находилась в покое, — червь прекращал это действо, приседал в виде искусно выполненной иллюзии на ручку и выпускал в гневе струйку огня на поверхность «озера», разгоняя, поднимающийся от напитка «туман».       — Ой… — Спохватился Эд карикатурно, вскинув брови и открыв рот буквой «о», уставившись на предмет из набора. — Мда… Мозги после переживаний, видимо, поплыли капитально… — Поднял он чашку напротив лица. — Вот о таком «мало ли» я и говорил, товарищ-профессор! — Посмотрел О’Коннелл поверх живого узора в антрацитовые глаза зельевара и алхимика, улыбнулся половиной рта, и, не дожидаясь ответной реакции, развернулся на пятках и прошмыгнул обратно в директорский кабинет.

***

      Кабинет же ничуть не изменился за считанные секунды неприсутствия там Эдварда: авторские приборы и артефакты всë также гудели, звенели, дымили, парили и излучали магию каждый на свой лад. Сам же директор стоял на полукруглом балконе с видом на Запретный лес, заложив руки за спину, которую держал прямо, осанисто, широко расправив плечи, смотря куда-то поверх макушек деревьев. Вид его показался Эду глубоко задумчивым, впрочем, ему это было положено, учитывая прожитые года, — архимагу определëнно было над чем задуматься.       — Товарищ-директор, разрешите обратиться… — Привлëк он к себе его внимание, не имея ни малейших сомнений, что тот знал о его перемещениях и без этого. Запрос же получил одобрение кивком. — Я случайно прихватизировал предмет вашего сервиза, благо, — вовремя спохватился, чтобы его вернуть.       — Конечно-конечно, — отвернулся на мгновение почтенный белокнижник от окна-портала, улыбнувшись снисходительно, подыгрывая, мол: «Ну естественно случайно!» Эд, привычным бытовым заклинанием, не обращая на него внимания, вернул фарфорового солдата в построение и замер на месте в ожидании наводящего вопроса директора, который не заставил себя ждать:       — Но вернулись вы в мой кабинет, совершенно точно не только за этим… — Молвил тот, на этот раз не оборачиваясь к собеседнику.       — Айи, сэр. — Ответил Эд с кивком, и, выдержав паузу в несколько ударов сердца, заговорил: — Дело в том, что я утаил некоторую информацию от ушей общественности и-и-и… — Начал он и замолк на несколько секунд, подбирая следующие слова: — М-м-м… Младшего руководящего состава школы, скажем так…       — Но тайна эта, определëнно, предназначена для моих ушей. — Обернулся Дамблдор с улыбкой, показавшейся Эдварду ехидной, некое уязвление, совершенно точно, чувствовалось и в его словах. — Чем же, интересно, моя скромная персона заслужила столь небывалое доверие с вашей стороны?       — Да что вы, директор, недоверие к высокопоставленным персонам во мне отсутствует, как класс! — Усмехнулся он, парируя колющий выпад.       — Ну-ну, — тот тоже издал смешок, присматриваясь к нему взглядом, чем-то напомнившим Эду бегающие глазки Николая Эдисона. Указал рукой на свой рабочий стол, к которому, по одной только его мысли, придвинулся стул, стоящий доселе у обеденного стола. Заняв место следом за Дамблдором, Эд продолжил:       — Так-то я раньше пересказал всë искренне и почти ничего не утаивая, кроме двух вещей… первая — это то, что Лесной дух шëл конкретно по мою душу и угрозы остальным не представлял, моим сокурсникам, Хагриду…       — Вы ошибаетесь. — Спокойно молвил архимаг. А вот Эдвард поднапрягся, от осознания того, что не обладал полнотой информации. — Дело в том, — продолжал Дамблдор после десятисекундной немой паузы, — что в момент, когда вы были полуподченены Лесовым, — он затрачивал столь колоссальные усилия на преодоление возведëнных вами барьеров, что не смог уследить, или не предусмотрел то, что речи, которые он произносил вашими устами — грохотали в эфире так, что даже человек не искушëнный в легилеменции, и, шире, в псионике, мог бы услышать их из Хогвартса, как слушатель в первом ряду слышит оркестр на концерте! Конечно, так было бы, если бы мы к тому моменту не предприняли соответствующие меры во избежание паники и волнений среди учащихся…       Эд, слушавший очень внимательно, понятливо кивнул.       — Приказы, отдаваемые Лешим вашему телу шли с неким запозданием, временным лагом. Как вы наверняка знаете, мысль гораздо быстрее слова, и пока вы произнесли две строфы, ментально Леший произнëс почти всё, что хотел… — Тут голос директора преобразился, исказился, просел, сделался потусторонним и утробным, таким, каким говорил Леший, и Дамблдор заговорил стихами:

Покоя нарушителям,

Свите Пса могучего,

Врагам народа Старшего, —

Хода в Фарищ Арса

Было не дозволено.

По заветам старым,

Клятвам днесь нарушенным,

На крови заключенным, —

Нет пути обратного

Племени людскому!

Тем, кто в Лес явился,

С Коналом-убийцей,

Асов ненавистником, —

Не видать вовеки

Дверей родного дома!

За проступок тяжкий

И вину большую,

По закону древнему, —

Пойдёте во служение

Мне вы до погибели!

Подлецу же рыжему,

В веках чьё имя проклято,

Народом Долгой памяти, —

Земли волос на шее

Не сносить отныне.

      От точности с которой архимаг воспроизвёл речь Лешего, Эд вздрогнул, а последние озвученные две строки заставили его сердце ёкнуть, от наступившего после них осознания того, что смерть, глупая, бессмысленная и страшная, разминулась с ним сегодня на какую-то йоту. Он сглотнул и неуютно поёжился. «Вот дела… Как бы матери об этом рассказать, чтоб сильно не разволновалась…» — Подумал он, рефлекторно потянувшись к возникшему перед ним блюдцу и чашке с чаем. Сделав два больших глотка, некоторое время он обдумывал услышанное, разглядывая зелёного Кельпи, — водяного коня с длинным рыбьим хвостом, выныривающего из синей краски, имитирующей воду.       — А мне он сказал потом, что с Хагридом и моими однокурсниками ничего бы не случилось…       — Я думаю, что он не соврал. — Эд вопрошающе поднял взгляд на директора, мол: «О чём именно, о том, что не тронул бы, или взял бы их в рабство?» — Дело в том, что юная мисс Стокворт своим поступком прервала не только издающуюся из вас речь, но и оборвала мыслительный процесс Хозяина леса, который испытал ровно те же ощущения, что и вы. — От воспоминаний об электрическом разряде Эдварда передёрнуло, словно малая его доля, аккумулировавшаяся где-то в позвоночнике, от одного упоминания — высвободилась и прошлась волной по всему телу. — Профессор Снейп, как и ваш скромный слуга, тем не менее сумели уловить его намерения по отношению к группе и к вам, до того, как он прознал о нашем присутствии и закрыл свой разум. Лесовой планировал заставить группу выдать вас, и тогда бы он отпустил их с миром, и о чём не успел поведать в стихах по ранее названной причине… В противном же случае те шли ему в услужение…       — Бессмыслица какая-то… — Вслух подумал Эд, мотая головой, пытаясь устаканить не укладывающиеся у него в голове вещи. — А мне его слова показались искренними, а он, оказывается, задумывал меня в расход пустить, а остальных — в рабство! А вы при этом ещё утверждаете, что он не врал, чего-то я тут не понимаю… — Тёр он подбородок, смотря в никуда отсутствующим взглядом.       — Дело в том, — продолжил Дамблдор после несколькосекундной паузы, — что Лешие происходят из времён старых и куда более жестоких, чем дни текущие. Они чтят свои законы, во многом непонятные людям. Главное преступление для них — нарушение покоя, баланса, природного равновесия… Очень мало, что в этом мире может побеспокоить лешего, но если кто-то это сделал, то ему не позавидуешь, в чём вы могли удостовериться на примере Дагоны Брайтспор и Виолеты Бьюкенен…       «О, Бьюкенен, землячка… И куда же ты полезла, дурная…» — Потёр Эд поочерёдно гудящие виски.       — И какой участи смогли избежать, в первую очередь благодаря вашим талантам, во вторую, — поддержке Хагрида и однокурсников, и в третью очередь, — тому, чем обладают все Лешие на земле без исключений — чести. Шату Гвей-Ан-Ари не соврал, когда заявил, что не тронул бы людей, но за пособничество вам в нарушении его покоя — тем бы пришлось послужить ему, но не так долго, как он грозился в стихах, по меркам Лесовых — сущие пустяки, — всего-то каких-то десять лет… — Юморя, развёл руками Дамблдор, и Эд сдавлено, и коротко рассмеялся.       — Хе-хе, хе… — Почесал бровь и сказал: — Теперь прояснилось…       — Не забывайте и о том, что висы он сочинял в горячке, а слова, что он сказал вам, — должны были поспособствовать вашему примирению. Или, по-вашему, узнав, что вы не Конал, а его дальний-дальний потомок — он должен был продолжать эту линию?       — Нах. — Отрицал Эд по-шотландски. На время возникло молчание. Он думал над новым вопросом и надумал относительно быстро. — Значит… и о второй мною утаëнной детали вы знаете…       — Могу догадываться. — Дважды стукнул указательным пальцем по гладкому лакированному столу из ореха, директор, призывая Эдварда всë-таки озвучить вопрос.       — Гвей-Ан-Ари называл меня по имени, которое мне не принадлежит… Это имя — Конхонналл. И сегодня я услышал его впервые… — Некоторое время Дамблдор молчал, испытывающе глядя на О’Коннелла, тот же, после пережитого, — не счëл это испытанием, и, не мигая, смотрел тому в глаза столько, сколько архимаг счëл нужным поддерживать зрительный контакт. После чего отвернулся к балкону на несколько секунд, встал, подошëл к книжной полке, стоящей неподалëку и стал вчитываться в корешки. Эдварду показалось странным такое поведение, ибо он был уверен, что белокнижник знал содержимое всех тут представленных книг наизусть, не говоря о том, что, к тому же, мог приманить заклинанием «акцио» любой нужный ему объект, что в этой комнате, что во всëм замке. Но странности, по-наслышке, вообще были свойственны директору.       — Знакома ли вам история вашего рода? — Прозвучал вдруг совершенно неожиданный для Эда вопрос, который смутил и сконфузил его, несколько мгновений он часто моргая глядел в спину директору, после чего встряхнул головой и запоздало ответил:       — Айи… Айи… Знаю самую малость…       — Дайте угадаю, за авторством Шона Макарайнена? — Спросил Дамблдор, не отрывая взгляд от какого-то тоненького зелëного корешка.       — Айи. — Ответил Эд не задумываясь. — Ещë сказочную версию помню, но она сильно упрощëнная…       — Сказка — ложь, да в ней намëк… — Произнëс директор так тихо, что Эд услышал его только из-за от рождения острого слуха, а услышав — неприкрыто усмехнулся.       — Знакомы ли вы с этим занимательным трудом… — Положил он перед Эдвардом ту самую зелëную книжку, на которую засматривался, большие красные буквы, на которой гласили: «О’Коннеллы: красное пятно истории зелëного острова» и меньшую подпись с авторской фамилией и инициалами: «Брэд А.К».       — Не знаком, но наслышан. — Закивал Эд, покривив лицом, словно как при виде нелюбимого блюда. — Гнуснейший заказной пасквиль. История рода Макарайнена — тоже заказняк, но там хотя бы приличия соблюдаются какие-никакие…       — Вы безусловно правы. И с вашей характеристикой сложно спорить, однако, я бы всë же посоветовал вам взять и прочитать сей труд. Не обязательно полностью, но со страницы седьмой по страницу, эдак, семнадцатую включительно, — это моя вам рекомендация… Недолго думая, О’Коннелл открыл содержание и пробежав по нему взглядом, сразу увидел, что с седьмой страницы начиналась часть, обозначенная, как: — «Сага об Олафе Норвежце, где берëтся начало безумия О’Коннеллов». — Прочитал он вслух название недоверчиво кривя бровь. — Никогда не слышал о такой…       — Неудивительно, единственный экземпляр был уничтожен в частной коллекции Блэков, пожаром, который охватил особняк после неудачного эксперимента с заклинанием Адского пламени в конце прошлого столетия.       — А-а-а, — припомнил Эд, — дед рассказывал, о чëм-то таком, но, как я слышал, сейчас ставится под сомнение, что таковая сага вообще существовала…       — Такое мнение действительно существует. — Кивнул Дамблдор терпеливо на защитные слова Эдварда, который из-за усталости был подчинëн скорее инстинктам и базовым эмоциональным установкам, чем разуму, и уж тем более не следовал этикету.       — Айи. — Подтвердил он тем не менее, запоздало спохватившись. — Я прочитаю. — Убрал он в сумку книжку из личной коллекции Дамблдора, и на этот раз собственность была присвоена с разрешения владельца, который во время этого действа садился обратно на место. — Леший также говорил о том, что кровь, мол, должна была «раствориться» за столь продолжительное время…       — Э-хе-хех… — Вздохнув, откинулся на спинку архимаг и почесал бровь, голос его изменился, стал более живым, и, если не искренним, то по крайней мере обзавëлся нотками откровенности. — Люди при виде меня часто думают, что мне известно абсолютно всë в этом мире, что совершенно не соответствует действительности, но они всë равно продолжают приходить и… — Он воздел взгляд к потолку и разразился саркастической буффонадой: — О, Директор Хогвартса, изреки свою мудрость! — Которая искренне подняла Эдварду настроение и заставила хохотнуть. — Компетенция моя действительно изрядна в целом перечне сфер и отраслей волшебных знаний и нет, но, повторюсь, — я не всеведущ! Особенно, если дело касается Магии Крови…       Тут Эдвард целиком превратился в слух, — один большой сплошной орган по восприятию звуковых сигналов.       — Это в целом крайне малоисследованная область магической науки… Не говоря уже о том, что во многом запретная…       «Эх, облом…» — Было подумал Эд, обломавшись, когда качели «заинтересованности-разочарованности», затеянные директором, — качнулись в совсем другую сторону, которую Эд никак не предвидел, и в который раз оказался в непонимании.       — Вы, как я слышал давеча за ужином, уже успели начать вести научную деятельность вместе с Батшедой Баблинг?       — Да-сер, можно так сказать. — Кивнул Эд, не понимая, почему Дамблдор решил свернуть разговор именно сюда.       — И вы обладаете Живыми рунами…       — Айи… — Подтверждал он автоматически, пока до него медленно, но верно доходило, что директор скорее мыслит вслух и общается сам с собой, нежели чем обращается к нему.       — И проведëнный сегодня ритуал… Х-м-м-м. — На время архимаг глубоко задумался и Эд старался не мешать ходу его мыслей, «скрываясь на виду», смотря по сторонам, на артефакты и приборы, картины директоров из прошлого на стенах, себе в чашку, куда угодно, только не устанавливая зрительный контакт. — Скажите, — на этом слове О’Коннелл мгновенно повернулся ликом к собеседнику, — вы получали разрешение на посещение особого отдела Эдинбургского архива.       — Самостоятельно нет, но нас туда водили под присмотром…       — Это хорошо, записи должны сохраниться… Но вы несовершеннолетний… Поэтому потребуется разрешение родителей…       — Разрешение… — Осторожно поинтересовался Эдвард, не вполне понимающий ход мыслей директора. — Куда…       — А ну-да… — Поднëс Дамблдор ладонь ко лбу. — Я же вам не сказал… прошу простить. Поток мыслей унëс меня глубоко внутрь себя, — в моëм возрасте такое бывает… Вы же не возражаете получить доступ к тайному отделу нашей местной библиотеки… — С этими словами, улыбаясь, белокнижник полез в ящик стола, достал оттуда бронзовый жетон размером с золотой галлеон с поистëртыми краями, на одной стороне которого был отчеканен свиток, а на другом выгравирован череп и, крутанув его меж пальцев, положил на стол перед Эдвардом. Глаза у того стали размером с этот жетон и засияли, хотя буквально только что — слипались от усталости.       — Нет… — Пропавшим голосом от неверия в собственное счастье голосом еле-еле выдавил из себя он. — Нисколечки не возражаю…       — Но предлагаю отложить это дело на другой день, скажем, на понедельник — тогда же вы сможете принести разрешение… желательно — заверенное нотариально. — С этими словами, человек, носящий имена: Альбус Персиваль Фульфрик Браян Дамблдор, а также титулы и заслуги, которых не перечесть, — убрал жетон обратно в стол. — А сейчас я настоятельно предлагаю вам пойти в комнату и хорошо выспаться, ибо вы выглядите так, будто рухнете на пол прямо сейчас, вы же, надеюсь, не собираетесь тут этого делать? — Спросил архимаг риторически.       — Нах, никак нет. — Подтвердил Эд в ответ, встал, распрямился, попрощался и побрëл до Гриффиндорской башни. Глядя ему вслед, Альбус Дамблдор подумал:       "Отдыхайте, отдыхайте пока можете..."