Это точно ты?

      Наступает следующий день. Близиться к полудню. Ицал ухаживал за Кёрли, перебинтовывая его тело. Вчерашний дождь на улице оставил грязь и лужи. Из облаков высовывается утреннее солнце, разбрасывая свои холодные лучи. Птицы, которые остались здесь на зимовку, чирикали свои прекрасные песни. Фикус на подоконнике тянулся ближе к окну, чтобы заполучить как можно больше осеннего солнца. Всё было как обычно, если бы не постоянное произношение от Кёрли "А". Протяжное или короткое, тихое или громкое, но именно кряхтящее "А". Ицал нахмурился озадаченно, смотря в глаз Кёрли.       — Что с Вами? Что произошло вчера, пока меня не было? — на что Ицал получил в ответ "А". — У Вас пластинку заело или что?       В комнату заходит довольный Евгений, только недавно пришедший на свою смену. Но снова без сестры.       — Доброе утречко, Кёрли! О, и Ицал тоже! — Евгений подошёл к ним на своих весёлых и длинных ногах, протягивая руку для рукопожатия. Ицал повернулся к нему и принял руку.       — Что с Кёрли? Ты знаешь, почему он повторяет одну букву? — медбрат сказал об этом Евгению и с подозрением сощурил глаза, скрещивая руки. Невролог засеял от счастья, поворачивая резко голову к Кёрли.       — Ура! Он может выговаривать букву "А"! — победоносно поднял руки наверх Евгений. Ицал непонимающие смотрел на него.       — Чего? Ты что с ним сделал? — медбрат сильнее нахмурился, понижая голос.       — Эм, ну, после осмотра я начал учить его выговаривать буквы. Самое простое и самое логичное это было "А"!       — Но он всегда мог говорить букву "А", когда я кормлю его, или когда от боли верещит.       — А да? — Евгений неловко погладил шею, смотря в сторону.       — Звезда! Теперь Кёрли без умолку проговаривает эту букву! Оно на все мозги давит! — Ицал схватился за голову, матая ею. Евгений приподнял брови, шагнул ближе к Кёрли и, мягко улыбнувшись, посмотрел на него.       — Всё, всё, я услышал, что Вы можете выговорить её. Молодец! — поддерживающие сказал невролог, показывая палец вверх. Кёрли простонал, а затем неохотно замолчал, как будто боясь забыть её произношение. Евгений повернулся к Ицалу, сложив руки за спину. — Кстати, я тут подумал, может ему начать давать использовать голосообразующий аппарат?       — Ну... Не-а, — покачал головой Ицал, не заинтересовано смотря на невролога. Он начал загибать пальцы. — Во первых, дорого. Во вторых, шею закрывают бинты. В третьих, Кёрли не может сам держать. Да и к тому же, мы разве не хотим потом операцию делать? Пусть дорогая и сложная, но технологии позволяют. Но сначала нужно с кожей разобраться. И кстати, где твоя сестра?       — Я не знаю, — резко изменился в лице Евгений, пожимая плечами. Ицал озадаченно похлопал глазами.       — Всмысле?       — В прямом, — сказал Евгений, смотря в окно. К такому событию даже Кёрли заинтересовался, так как двойняшки редко друг от друга отходили. Они как два пара сапога — всегда вместе. Во взгляде Ицала скрыто просочилось волнение, пусть его он очень сильно прятал под чёрствое лицо.       — Вы же разве не в одном доме живёте? Что с ней? — медбрат сжал руки на груди, смотря в глаза Евгения. Второй продолжал внимательно разглядывать пейзаж за окном.       — Я вчера вернулся домой один, подумав, что не буду ждать сестру. Бывали у неё операции до поздна, поэтому не сильно переживал. Но сегодня утром она очень рано ушла на работу, не дождавшись меня. Я у порога у неё спросил: "Что стряслось?" А она мне в ответ: "Умер на операционной человек. На глазах." И ушла, больше не сказав ничего, — медленно вернул невролог взгляд к Ицалу, выражая печаль. У медбрата что-то ёкнуло в его душе, чувствуя сожаление. Как будто вместо привычных его рогов поставляется нимб. От слов Евгения птицы прекратили петь, замолкая в немом удивлении. Фикус как будто заострился, погружаясь в разговор.       — Ой-вэй... Хирургом быть тяжело, так как большая ответственность на пациента... Ты хоть ей звонил? Искал? — Ицал приблизил от волнения пальцы к губам. Кёрли сзади них тихо простонал, ненароком тоже распереживался.       — Звонил, она не берёт трубку. И она отчиталась здесь, поэтому Женя где-то в больнице сидит и не высовывается, — прикусил щёку Евгений, оглядываясь на дверь. — Когда-то давно пациент тоже умер, не выдержав послеоперационное время, то сесруха также чувствовала себя: поникла и спряталась. Как-то не рационально с её точки зрения.       — Ну да, она намного умнее тебя, — Ицал заметил обиженный взгляд Евгения. — За правду не обижаются! А если честно, то она больше опирается на разум, а не как ты — на сердце. Вот поэтому вы двойняшки, а не близнецы.       — Истину глаголишь.       Они оба резко замолчали, погружаясь в почти тихую комнату. Хрипение и кряхтение Кёрли прерывали тишину, но не сильно заметно. Он неловко наблюдал за ними со стороны, постоянно погружаясь в свои мысли. Капля за окном упала с крыши, приземляясь на землю. Через долгого молчания Ицал прекращает им своим разговором.       — Кто-то родился в эту минуту.       — Мент вроде, не помню, — Евгений тихо хихикнул, развеивая обстановку своей приятной улыбкой. — Надеюсь, не в нашей больницы.       — Нам такого счастья не надо, — хихикнул в ответ Ицал, ухмыльнувшись. — Пошли я тебе помогу с поиском. Я как раз вовремя сделал перевязку у Кёрли.       Они вместе вышли за дверь, снова оставляя Кёрли одного. При слове "родился" у Кёрли флешбэкнуло слова Ани про то, что она беременна. И конечно же от Джимми. Каждый раз, каждый день Кёрли возвращается к одним и тем же мыслям. Это настолько его травмировало? Или просто не может забыть то, что в этом тоже виноват не меньше Джимми? Его уже достали эти воспоминания. Одно и, мать его, тоже! Кёрли никак не может заглушить это, как бы не пытался. От этих мыслей бывший капитан по ощущениям попадает в глубокую и тёмную яму, из которой не выбраться. Никто не может помочь, так как немой, беспомощный и просто нету близких, с кем банально можно поделиться с этими нудными и усталыми мыслями. Найти помощь, которая поможет выбраться с этой ямы, похожего на глубокое колодце. Внутри Кёрли давно начала утихать надежда. И даже после слов о том, что человек умер на глазах Евгении, у Кёрли только было сочувствие к ней и родным этого человека. Но никакого страха, что у него должна в будущем быть операция, даже не одна. И если реинкарнация существует, значит мы бессмертные?

***

      Вечереет. Небо окрашивается синевато-фиолетовым цветом, обволакивая в него, как розовая вата, облака. Ветер в этот день был тихим, незаметным, не желая играться с листвой. Тухлая и скучающая улица замечала только машины на дорогах, желающих поскорее оказаться возле дома. А больница жила, цвела своими горящими окнами. К большому зданию приближались две фигуры.       Медбрат забрал пустую тарелку, тяжело вздыхая и осматривая забинтованное в чистый бинт лицо. Голубой глаз внимательно наблюдал за его действиями, а из горла издавалось тихий хрип.       — Странные Вы конечно, от моего присутствия боитесь есть, а от студентки в одну харю, — Ицал остановился, задумался, цокнув языком. — Какой-то я злопамятный, ну ладно. Приятно было иметь с Вами дело, но моя смена близиться к концу. До свидания, Кёрли!       Ицал показал на настенные часы, а затем развернулся с тарелкой в руках, приближаясь к выходу. Ну тут то ни было, как резко перед носом медбрата открывается дверь, показывая возвышенную и ровную фигуру доктора. Ицал от неожиданности отшатнулся назад, пискнув.       — Ой! Извините, Ицал, что напугал Вас. Просто к Кёрли пришли гости! — дружелюбно одарил улыбку Милун, шагнув внутрь. Вследом за ним зашли Филипп и Маршал. Ицал озадаченно, даже с опаской, смотрел на них, расширяя глаза.       — Здравствуй, Кёрли. Давно не виделись, — сказал Филипп, пододвигая стул ближе к койке Кёрли и сел на него. Кёрли в свою очередь ошалевше наблюдал за ними, не ожидав так скоро встретить капитанов спасательного корабля. — Как Ваше восстановление?       На что Кёрли только простонал, осматривая их. Маршал держал в руках маленький чёрный чемоданчик, прижимая его ближе к себе. Голубой глаз Кёрли сразу это приметил, любопытствуя.       — На самом деле всё тяжко. Кёрли продолжает плохо и мало есть. Ничего не помогает, — сказал Милун, расстроенно качая головой. Филипп задумался, хмыкнув. Ицал продолжал тихонько, возле стеночки, завороженно наблюдать за ними.       — Мы не только спасаем людей, но и расследуем дело, так как это очень серьёзный случай без явных улик. Мы бы хотели поговорить с Кёрли. Маршал, достань плакат, — под приказ капитана, Маршал открыл чемоданчик и достал плакат с буквами в алфавитном порядке. Он развернул перед Кёрли его так, чтобы можно было достать рукой до каждой буквы. — Из-за Вашей проблемы с речью, нам пришлось выкручиваться. Давайте, смелее! Вы можете попытаться нам "сказать" любое слово или предложение!       Филипп достал с куртки блокнот и ручку, щёлкнув ею. Ицал заинтересовался такой простой, но тоже время гениальной идеей, Милун тоже самое. Кёрли растерялся, бегая глазом по буквам, не зная, какое слово придумать. Вспомнив Евгения и его попытками заставить Кёрли выговорить букву "А", он решил это продемонстрировать, заодно похвастаться. Кёрли протянул тяжёлую и хриплую "А", заставив Филиппа и Маршала в недоумение. Ицал понял это и заулыбался.       — Это наш невролог, Евгений, научил вчера Кёрли говорить "А", — даже как-то с приятной гордостью посмотрел на неловкого Кёрли, которому впервые дали что-то сказать. Филипп удивлённо поднял брови и улыбнулся сквозь бороду, подписывая в блокноте букву.       — Ого, слово начинающиеся на букву "А"! Что дальше? — любопытно бегал Маршал взглядом то на капитана, то на Кёрли, желая побыстрее узнать слово. Кёрли очень медленно, аккуратно и боязливо протянул руку без кисти к плакату, приближая её к букве "Н". Филипп заглянул в плакат.       — "Н"? Хорошо, какая следующая буква? — сказал Филипп, записывая букву. Последней была "Я", что капитан словил подозрение. — "Аня"?       Маршал захлопал удивлённо глазами, вспоминая имя в списке мёртвого экипажа. А Милун и Ицал не поняли ничего, переглядываясь друг на друга. Кёрли кивнул, посмотрев стеснительно в сторону и простонал. Филипп задумчиво погладил бороду, перечитывая слово на блокноте.       — Тогда расскажите, почему именно "Аня"?