Личный дневник Лорда Эль-Меллоя II

~25 декабря 2004: Чёрный кот. Рождественский спецвыпуск. Адвент-окошко №5~

             Андреа Анхель поморщилась, стянула тёплый свитер и тяжёлую заколку с волос, подумала, сняла ещё и носки и снова встала на весы. Цифра не изменилась.       — А-а-у-у-у-у! Бет! Бет, это кошмарики! Бе-е-ет!       Открылась дверь комнаты дочери, откуда донеслись звуки рождественского хит-парада MTV.       — Мама, ты чего кричишь? — по-взрослому нахмурилась дочь.       — Мы вчера и сегодня слишком много съели! У людей бывают разгрузочные дни. А у нас, похоже, загрузочный! Нет, нельзя так обкушиваться! На Новый год готовим хлебцы с чаем, ясно?       — Мам, холодильник полон еды. Если это игнорировать, всё испортится, и деньги на ветер.       — Много ты понимаешь! — Андреа сошла с весов и покачала головой. — Ужас, ужас, какой же ужасный ужас… Как твой дядя Лорд сказал бы, уравнение третьего порядка, описывающее мою массу, приближается к плюс бесконечности! Бет, твоя мамочка — жирная корова!       — Если я у тебя солнышко, — склонила голову набок Бет, — значит, ты у меня тоже звезда.       — Сверхгигант! У-у! — Андреа осела на колени рядом с весами.       — Ну мам, ну не переживай, — Бет пристроилась рядышком, обняла её. — Давай весы выкинем, без них жилось лучше.       — Нет и нет!       — Тогда попробуй спортом заняться. А то ты на работе сидишь, дома у телевизора сидишь.       — Верно! — Андреа доползла до дивана и взяла с подлокотника подключенный к зарядке мобильник. — Доча… Мне уже так неудобненько напрягать твоего дядю Лорда… А не позвонишь Алексу, ну чтобы поздравить его с Рождеством… а он передаст трубочку своему папе…       — Не стану я ему звонить! — звонко возмутилась дочь. — Он мне анкету испортил! Мои девчонки красивишно заполняли, с рисунками, наклейками, а этот противный Алекс… на вопрос: «Какая у тебя самая любимая песня Backstreet Boys?» — написал: «Что за группа?» Все мальчишки дураки!       — Ладно, не дуйся, — вздохнула Андреа. Дети такие дети… И выбрала нужное имя в телефонной книге. — Вэйв… Вэйв, случилась беда. Спасай! Давай запишемся на фитнес! Диета — это не для меня, там такие рецептики, что ингредиентов не найдёшь, а если их покупать, то вся зарплатка уйдёт, и тогда точно с голода похудеешь! А вот фитнес — самое то! Но я боюсь туда одна ходить, на меня все будут смотреть, обсуждать, какая я толстая! А если поговорить захотят, что я им отвечу? В смысле надеть леопардовые лосины и думать, что я самая красивая? Это кто тебе там подсказывает такие обидненькие слова? Как это нет времени на ерунду? Ну почему меня все бросаю-ю-ют…                     

* * *

                    Утро началось, когда часовая башня Вестминстерского дворца пробила три часа дня, а за окном стало темнеть. Голова раскалывалась неимоверно, так что рождественский завтрак леди Райнес состоял из растворённого в воде аспирина, поданного заботливой ртутной рукой Триммау.       — Предусмотрительно… — буркнула Райнес, усаживаясь по-турецки на кровати и пряча ладони и ступни в рукавах и штанинах фланелевой пижамы. И выпила лекарство, которое ей по ложечке подавала Трим.       Вчера выдался весьма напряжённый званный вечер, переваливший далеко за полночь. Приём аристократической фракции у Бартомелоев, который братец нагло проигнорировал, сославшись на ремонт. Райнес не отказалась бы язвить его всё мероприятие, потому приготовилась скучать в одиночестве, но неожиданно приятно пообщалась с леди Ольгой-Марией Анимусфер. И эта Ольга-Мария разглагольствовала, что на Рожество устроит слугам выходные, потому что они тоже живые люди и тоже имеют право побыть с семьёй. И провести эти дни для себя, а не ради получения денег.       Райнес на спор согласилась провернуть такой же финт. Нет, она определённо вчера захмелела! Но не до крайней степени: пусть и поддалась на подначивание, сам факт сего подначивания сохранился в памяти. Райнес сочла бы послабления слугам бестолковыми, потому что персонал — по сути расходный материал. Но возможно, прояви она капельку альтруизма — и её станут больше уважать и ценить.       Нет, всё-таки эта мелкая альфа Анимусфер дурно на неё влияет… А на Ольгу-Марию дурно влияет дорого́й братец!       Брэм Нуада-Ре София-Ри вёл себя странно и делал некие невербальные знаки, которые можно было трактовать столь пространно, что Райнес оставила их разгадку на пото́м. Древний старик Руфлеус Нуада-Ре Юлифис задремал в инвалидном кресле. Или делал вид, что спал, а сам за всеми наблюдал, с него станется. Лорды Гайслинк и Архелот шептались о чём-то весь приём, не иначе, что-то затевали. А в довершение всех бед Триммау доставила Райнес приглашение от Мэлвина Вэйнса на шуточный благотворительный аукцион, устраиваемый его семьёй. Называлось мероприятие престранно — «Лови Халяву», а на карточке почему-то изображалась чёрная кошка. Райнес поспешила спрятать пригласительный, пока окружающие не заметили и не улучили её в порочащих связях с демократами, нельзя исключать, что в том и заключалась цель Вэйнса.       Сплошная морока.       Организовала вечер и вела его, как и ожидалось, Лорелея Бартомелой, проректор Часовой и глава аристократической фракции. Её муж Зелретч Кишур Швайнорг своим присутствием не почтил, и славно, потому что если его нет, значит, всё идёт по своим канонам, как в отлаженном механизме часов Биг-Бен. А вот своим появлением Зелретч посеял бы панику.       И подаваемое виски было отменным. Элитарный напиток. Но виски — это единственный алкоголь, от которого у устойчивой Райнес наутро всегда раскалывалась голова. Джин, бренди, водка — пожалуйста, что угодно, но только не виски!       Но пришлось пить под насмешливым взглядом Ольги-Марии, державшейся с явным превосходством. И вот теперь полюбуйтесь на Райнес!       — О-о-о… Никогда больше в рот эту дрянь не возьму! Никогда так не ошибусь в выборе спиртного!       — Ты ночью также говорила. Та ночь была ошибкой. Ошибок было много за прошедшую неделю.       Опять гадский Эскардос выучил Трим всяким фразочкам!       А самое отвратное заключалось в том, что на весь особняк приглушённо звучала идеально подобранная рождественская музыка, а в воздухе плыли чарующие запахи корицы и гвоздики. Триммау и слуги пытались создать атмосферу зимней сказки.       Райнес от этого уже воротило.       — Трим… Распусти всех домой. Без сокращения их рабочих часов.       — Слушаюсь, госпожа.       — И что там? Телефон разрывается? Принеси.       Конечно, это не Ольга-Мария и не Брэм. Те не позвонят, не пришлют открытку, не поздравят. Вот такая она, дружба, заключаемая исключительно на время приёмов или в подковёрных играх. Если же рассчитывать на что-то более личное… можно заставить Грэй… Но у неё, кажется, экзамен, как сообщила Триммау, ввернув цитату: «нервы сдали, и ты сдашь».       Сама Райнес находилась на домашнем обучении. И ей было не понять заложенного в слова юмора. Иногда она сомневалась, не упускает ли из жизни нечто важное…       Телефон Райнес, наверное, выбросила где-то у входной двери, потому что Трим долго не возвращалась. Зато вчера или вернее сегодня, уже в постели, скидывая ногой туфлю, она нетерпеливо разворачивала найденный у порога подарок от семейства Вельветов. Тот и сейчас лежал у неё в ладонях, и проночевал на подушке. Снежный шар. Домик в ельнике, а встряхнёшь — и идёт хлопьями снег… Китайская дешёвка, которую Райнес не променяет на целую гору подарков, присланных курьерами от глав родовитых магических домов Великобритании.       — Лорд Эль-Меллой II, — объявила вошедшая Триммау тихо, чтобы не бередить утихающую головную боль.       Вспомнишь солнце — вот и лучик.       — Братец, — помурлыкала Райнес в трубку и поморщилась от застучавшей в висках крови, — не думаю, что ты возжелал посулить мне счастья на Рождество и весь последующий год.       — Твоё благополучие коррелирует с моим, — вернул ей шпильку братец. — По голосу слышу, что кто-то вчера перебрал.       — Ах, не тебе меня учить. Звонишь поблагодарить за подарок?       — Да, утром доставили. Ты не оригинальна, презентуешь другим то, что мечтаешь получить сама. Но за коллекцию чая и горку пирожных спасибо, хотя я всё же напомню, что у кое-кого спортивная диета, но он всё равно схомячит львиную долю присланных тобой углеводов.       Райнес надулась. Вкус еды, особенно десертов, был для неё священен, через вкусовые рецепторы она получала запредельное удовольствие. Когда язык во рту замирает, внутри всё поджимается и хочется сучить ножками, как ребёнок, лишь бы выплеснуть не умещающее внутри удовольствие. Это почти такой же незамутнённый экстаз, как при осознании власти над нижестоящими магами. Образно говоря, поданые к столу в качестве блюда они тоже услада для любого гурмана.       Братцу не понять.       — Я звоню не по поводу подарка, леди. Если тебе вдруг станет скучно в долгие каникулярные дни… то я нашёл тебе компаньона для похода в тренажёрный зал. Сама выберешь, какой. Интересная беседа и кладезь житейской мудрости обеспечены.       — Намекаешь на свою кандидатуру?       — Нет, я говорю о другой омеге. Так как?       Райнес встряхнула стеклянный шар в ладони. И долго смотрела, как на бревенчатый домик с окошками, палисадником и двумя дверьми под навесами падают хлопья снега. Легко представить, как там, посреди леса, живёт небогатое, но дружное семейство. Наконец снизошла до ответа:       — Если ты, мой дорогой братец, не будешь в обиде, что мы перемоем тебе все косточки…       — У меня давно иммунитет.       — Тогда диктуй номер её телефона.                     

* * *

                    Смеркалось. Дождь уже не лил как из ведра, он моросил, но выходить наружу из-под крыши дома на Рочестер-Роу этих двух мужчин явно не тянуло. Но с другой стороны, первому из них, ещё не старому, но с импозантной проседью в волосах, неимоверно хотелось попасть к детям, а второму, высокому, не столь ширококостному, но жилистому афроевропейцу — к молодой жене. Люди сотканы из противоречий и сами не знают, что им нужно. Но умудряются при этом функционировать и даже достигать целей, хотя если бы Кирби мучилась подобным выбором, она бы ничего не решила, а застыла в ступоре на месте.       — Добрый день, — произнесла она кодовую фразу, с которой начинался любой людской разговор. И стряхнула влагу с кожанного плаща, чёрного, как и весь её гардероб. Уши от заостренных каффов ныли и наверняка покраснели, но то была незначительная боль, которую можно стерпеть.       На Кирби обернулись, но не ошарашено. Засекли её ещё на подходе к тёмному чердаку, украшенному вырезанными из бумаги гирляндами в виде держащихся за руки ангелов. Иначе какие из них охранители?       — Мисс Эль-Меллой Арчиберг?       И улыбнулись. Уголки губ вверх — доброжелательность, расположение.       Она отзеркалила их мимику, отчеканила:       — Начало сообщения от леди Эль-Меллой Арчисорт. Мистер Армитидж, мистер Престон Эшвуд, вы можете быть свободны, один на сегодня, другой на последующий день, как сами распределите свои смены. За объектом пронаблюдает Imago. Конец сообщения.       — Ну что, Стив, — хмыкнул Пол Армитидж, тот, который с проседью, — погнали?       — Раз само начальство распорядилось… — пожал плечами Стивен Престон Эшвуд, мимоходом прокрутив на пальце обручальное кольцо. — Imago, — опять улыбка, более широкая. Что означают ямочки на щеках? — Ты не скучай, лады? И спасибо тебе, что подменила, и с Рождеством.       — Счастливого Рождества, — стандартно ответила она. Этой заготовке была обучена с детства.       — Не боишься тумана? — спросил мистер Армитидж, надевая куртку. То ли его интересовал ответ на вопрос, по сути бессмысленный, то ли он пытался выказать некую эмоцию. Люди зачастую говорили и думали диаметрально противоположные вещи, и всё же как-то друг друга понимали.       Но Кирби не умела разбираться в том, что находилось в оппозиции с логикой. И в многообразии вариаций жестов путалась. Сошедшиеся на переносице брови мистера Армитиджа совсем не такие, какие у мистера Престона Эшвуда, углом надломленные в середине, но почему-то означают одну и ту же эмоцию.       Со статусными легче, их запах выдаёт настрой, но мистер Армитидж и мистер Престон Эшвуд являлись бетами и феромоны не продуцировали.       Не дождавшись ответа, мистер Армитидж вздохнул:       — Слухи такие ходят в артели. Разные большие шишки нанимали нашего брата для слежки за Лордом Эль-Меллоем II. Но тот словно зачарован. Соглядатае засыпали, запутывались в тумане, блуждали по полдня. И что-то важное донести не сумели, потому что в воспоминаниях у всех присутствовал тот же туман. Может, метеоусловия, кто ж разберёт… Брешут, что это леди Эль-Меллой Арчисорт повелевает туманом.       — То-то мы ни разу ничего похожего не наблюдали! — хохотнул мистер Престон Эшвуд.       — Короче, никто не соглашается шпионить за нашим Лордом. Суеверные все стали, что жуть! А я лишь однажды очкану… стрессанул. Когда только заступил на службу. Вот прямо отсюда наблюдал, как малец Алекс сидит на детском стульчике, кушает пюрешку. И тут ложка падает. И он тянется, достать не может, и — едрить твою! Притягивает телекинезом.       Кирби вычленяла из-под вороха эмоций и скачущих интонаций крупицы чистой информации.       — Да брось, большинство из магов пробуждает Магические цепи в бессознательном детстве, именно телекинезом, — покосился мистер Престон Эшвуд. — И ты, прости, но мозги проел уже рассказывать эту историю!       — Так стрекозка наша не слышала ещё! В общем, это был такой выброс праны! Всем выбросам выброс! Ветер ураганом прошёлся, в фонарях стёкла повылетали, сигналки тачек воют, Вестминстер и Сохо обесточены. А мало́й орёт дуриком, потому что первый раз пропускать через Магические цепи од — это кошмарно больно. А уж учитывая, сколько он пропустил за раз! А ему ж и трёх годков не было тогда. Папаша долго успокаивал, кровь ему из носа вытирал. Даже Настройщика цепей из Вэйнсов вызывать пришлось. Не знаю, что они наболтали, но мало́й больше не магичил, пока более-менее соображать не начал. Я почему рассказываю-то… У меня самого дети, никто так не пробуждался как маг. Это ведь какой джекпот в генетической лотерее Лорд Эль-Меллой II вытащил, с таким наследником род Вельвет взлетит на вершину пищевой пирамиды! И если в мало́м такая мощь, чего ж из него не лепят мага?       – Не хотят, чтобы его загнали под печать? — предположил мистер Престон Эшвуд.       — Не обязательно всё сразу демонстрировать, уж его родня как никто понимают и обучат.       Кирби молчала, глядя прямо в глаза и не отражая на своём лице никаких эмоций, потому что их и не проявилось.       — Зря распинался, — толкнул мистера Армитиджа в бок мистер Престон Эшвуд. — Никакого «вау» не заработал. Стареешь. А это тебе, — в руки Кирби подали термос. Прежде чем взять, она надела перчатки. — Пластиковый. Вымытый, я из него не пил, мы не успели. Но наварили целый котёл глинтвейна. Грейся.       — О’кей.       — Нет, правда, Imago, ты нам праздник подарила, мы тебе тоже подарить хотим. Я понимаю, что тебе лучше одной, чем в компании, поэтому уже уходим.       — О’кей.       Стивен Престон Эшвуд поднял большой палец вверх и подмигнул. Она опустила голову, скрывая лицо. У неё не имелось заготовок эмоций на такой случай.       После их ухода стало слышно дождь. И запахи мхов и плюща. Кирби протянула руку, и одна веточка дружелюбно обвилась вокруг запястья, касаясь ледяными листьями, увядающими, почти не питающимися через хлорофилл. Но придёт весна, и жизнь в растениях снова заиграет.       — Потерпи, — шепнула Кирби.       Таунхаус на Рочестер-Роу, с тёмными окнами на одной половине и ярко озарёнными на другой, дышал покоем. Никто не собирался нападать на Александра Рэймонда Вельвета.       Кирби отвинтила крышку термоса и поднесла к носу. Нежелательных компонентов в составе не обнаружилось: ни вербены, ни рябины, ни зверобоя. Тогда она сделала глоток горячего пряного напитка, популярного среди людей на Рождество, и задумалась, почему физическое тепло ассоциируется с домом. Она сейчас не дома. Но ей было тепло.