Личный дневник Лорда Эль-Меллоя II

~25 декабря 2004: Чёрный кот. Рождественский спецвыпуск. Адвент-окошко №2~

      Дебора Хатауэй грустно смотрела в окно. Утро давно как настало, но из-за хмари казалось, что сумерки так и не выпустили город из плена. Как же хотелось белого Рождества со снегом, но температура держалась выше нуля, задувал пронизывающий ветер и косыми потоками сыпал дождь. Лишний раз гулять не выйдешь.       Соседи вон и вчера не выходили, и позавчера. Затеяли в сочельник мелкий ремонт, чтобы не оставлять долгов на следующий год. Мистер Вельвет даже пригласил рабочих из университета, где преподавал, правда, на вид те оказались хлюпиками, беловолосыми, как альбиносы. И можете сколько угодно считать, что у Деборы плохой слух, но зрение-то ого-го, особенно через занавеску, а уж когда она выключала телевизор, чтобы пополудни выпить чашечку чаю с бергамотом, она прекрасно слышала и шум сдвигаемой мебели, и крики:       — Осторожнее, косяки поцарапаете! Я ценю ваш труд, но прежние дверные проёмы меня более чем устраивали, мне не хотелось бы их менять!       — Алекс, где собрание сочинений Фауста? На каком таком подоконнике? Это раритетное издание, пергамент испортится на солнце!       Какое уж солнце среди дождей...       — Вот это отодвигай, а здесь подгибай!       — Па, лучше наоборот, а то порожек мешает!       — Делайте, как я сказал!       — Блин, папа, почему ты меня никогда не слушаешь?       — Двигайте давайте.       — Лорд Эль-Меллой II, позвольте уточнить…       Весьма занятное у соседа прозвище: «лорд»! Почему? В новостях не сообщали, что королева пожаловала ему звание. Но мистеру Вельвету удивительно шло… разумеется, в те дни, когда у него наблюдался приемлемый уровень желчи в организме и в поведении.       — А-а-а! Стой, держи-держи!             Сейчас, видимо, будет зашкаливать.       — Пап, а я говорил…       — А ты под руку не вякай!       — Папа! — и хлопок дверью. Возможно, той самой, которую нельзя царапать. Потому что дверная коробка подходила по фэн-шуй, связана с воспоминаниями и, в конце концов, денег на новую нет!       Постелить в гостиной новый ковролин вместо старого — это настоящее стихийное бедствие!       Дебора очень надеялась, что соседи всё-таки отпраздновали сочельник, даже мистер Вэйнс перед сном заезжал на машине с личным водителем. Будто не мог засветло! Пришлось выбираться из-под тёплого одеяла, семенить на цыпочках по холодному полу к наблюдательному окну и пытаться рассмотреть в скудном свете фар, что за пакеты тот занёс внутрь.       Такой благородный джентльмен, и куда мистер Вельвет смотрит! Но у статусных свои причуды, их не понять. Уж точно не Деборе, у которой в окружении альф и омег почитай что и не имелось, так что она держала их чуточку за инопланетян.       Мистер Вэйнс вскоре сбежал, не вынеся атмосферы ремонта:       — Дейрдре, стоять! Пол надо вымыть!       — Будет исполнено.       — И на сырое после стелить?       — Мэлвин, не умничай, ты в жизни ничего тяжелее скрипки не поднимал.       — Пф! Но даже я способен понять, как вредна влага моей «Страдивари». И я не горю желанием после выслушивать твои жалобы на то, что в доме завелась плесень.       Голос мистера Вэйнса был самым нечётким. И всё же Дебора и его разбирала. Преподнесённый мистером Вельветом ей на день рождения сбор гималайского чая к изумлению, недоумению и недоверию оказался куда действеннее лекарств, стоящих столько, сколько билет на эти самые Гималаи.       — Вон, полюбуйся, они мне косяк оцарапали. Алекс, Алекс, осторожнее!       Ба-а-а-ац!       — Ну и кто будет убирать эту лужу?       — А кто на дороге ведро поставил?       Всё-таки весьма удобно, когда соседи говорят на повышенных тонах. Когда беседуют спокойно, ничего же не слышно! Вот с Алексом, например, не надо настраивать слуховой аппарат, его звонкий голос доносится чётко. И мистер Вельвет декламирует поставленным тоном, самую малость чересчур низковатым, профессиональный перекос, наверное.       Но сегодняшним утром за стенкой было тихо.       Дебора смахнула невидимые пылинки со стола под кружевной скатертью. Рождество в одиночестве, пожалуй, всё же предпочтительнее святочных ночей мистера Скруджа, устроенных ему литературным отцом Чарльзом Диккенсом. На свидание с духами смерти Дебора пока не спешила. И одиночество скоро будет разбавлено компанией, так как завтра дочь вылетит с детьми в Лондон. У них в Веллингтоне снега не бывает. Как же хотелось показать его внукам, но куда там! Метеосводки не обнадёживали, хоть Дебора и мониторила их по всем каналам и газетам.       В дверь позвонили. Она закрепила слуховой аппарат и отправилась открывать.       — Доброе утро, — дежурно поприветствовал мистер Вельвет, хороший мальчик, и с проводкой поможет, и с оформлением международной посылки для дочери. И омега приятный, когда не хмурится сердитой тучей, как сейчас. Не на неё, а на весь мир.       Вылитый Скрудж!       — Счастливого Рождества! — выпалил топчущийся рядом Алекс и протянул коробку с серебристым бантом. И улыбнулся ослепительно, словно солнечный зайчик. — Санта-Клаус к нам ночью приходил, но, наверно, дымоходы перепутал и оставил ваш подарок у нас!       Каминов у них не водилось, разве что давным-давно зять, ухлёстывающий тогда за её дочерью, установил Деборе электрический, но с тех пор бесполезная вещь не включалась и поломалась. Хотя если попросить мистера Вельвета… Определённо нужно намекнуть, потому что внукам будет куда интереснее разбирать подарки у огня.       — И вам наилучшие пожелания, — улыбнулась Дебора, принимая подарок. — Чудесное белое Рождество, не нахо́дите?       — Поверьте, миссис Хатауэй, я искал очень внимательно, но так и не нашёл, — мистер Вельвет вернул ей улыбку, уже почти настоящую.       — У огня бы посидеть в такую погоду, хотя бы у его имитации. Вы не пройдёте?       — Увы, но у меня в университете зачёты. Алекс побудет дома, но если ему что-то понадобится, например, если он опять забудет, в каком порядке заваривать горячий шоколад, он вас наберёт, можно?       Значит, камин откладывается. Жаль…       — «Основы классической французской кухни»! — ахнула Дебора, развернув упаковку. — Это же сама Джулия Чайлд! Бог мой, похоже, я очень хорошо вела себя в этом году!       — Миссис Хатауэй, если уж ваше поведение считать спорным, то подарка в этом году заслуживает разве что Папа Римский.       — Тогда передайте, пожалуйста, что я очень благодарна Санта-Клаусу! И он такой рассеянный, он действительно перепутал наши квартиры, потому что утром под ёлкой я нашла ваши подарки! — она достала припрятанный за обувницей свёрток. — И что вы говорите, вы и сегодня работаете? Как можно! У ваших работодателей нет ничего святого! И что вы, что вы, Алекс может и у меня побыть, если захочет. Алекс?       Глаза у мальчика заблестели, он быстро обернулся к папе:       — Разрешаешь?       — Только не надоедай и обедать уходи домой, понял? Нечего других объедать. Гуляш разогреешь в микроволновке.       — Понял, — всё равно сделает по-своему, по глазам видно, лукавым-лукавым. Ох, хитрец. Но простой в общении. Внуки у Деборы оба серьёзные, с самомнением и без намёка на британское воспитание. Если их просишь помочь по дому, вспоминают «Конвенцию о правах ребёнка», хотя добрый подзатыльник пока ещё действует как аргумент и ставит их на место. Но с Алексом они играть не стали.       — Ого, какой удобный ежедневник, — оттаял наконец-то мистер Вельвет и даже улыбнулся вполне искренне. Вот и славно!       — Я помню, что вам нравится горизонтальное расположение. Ах, конечно же, не я помню, а Санта!       — Да ладно, а то я ничего не понимаю, — прищурился Алекс. — Но подыгрывать выгодно.       Дебора покачала головой.       Кулинарную книгу водрузили на видное место на секретере, а Дебора указала Алексу на ёлку:       — Ну, маленький чемпион, выбирай, что подписано твоим именем.       Алекс… почти что не бросился к подаркам. Он давно стал своим, хотя Дебора каждого воспитанника считала родным. Парочка… хм, самая натуральная парочка, сошедшиеся ещё в детском саду Джим и Джейн даже навещали её до сих пор, возможно, потому что жили неподалёку, а ещё с дюжину ребятушек… давно уже не ребятушек… присылали открытки на праздники. Всё-таки Дебора всю жизнь протрудилась воспитателем. И детей любила, вот уж точно: найди своё призвание, и тебе не придётся работать ни одного дня в жизни. Помнила, как изумлённо вытянулось лицо мистера Вельвета, когда она предложила присматривать за Алексом. Его несомненно верные размышления классифицировали эту обязанность как каторгу. Он отнекивался, что его полуторагодовалый сынишка кое-как разговаривает на ему одному понятном языке, не всегда ладит с горшком и вообще не умеет ходить, только бегать! Дебора посмеивалась. Сколько таких карапузов прошло через её руки!       Да и мистер Вельвет примелькался, пригрелся. Даже обмолвился однажды: «Мне порой кажется, что вы сейчас окликните меня, как моя бабушка: μου Φως».       — Коробка в виде футбольного мяча, а внутри — конфеты! — воскликнул мальчик. Так быстро вырос… Был маленьким егозой, только и успевай следить за рыжей макушкой, и вот уже убирается, включает микроволновку, сидит дома один. Многие дети его возраста на такие чудеса самостоятельности не способны. И рассуждает очень грамотно, ну тут ничего удивительного, раз папа — преподаватель. Странно, что футбол не вытравил из Алекса тягу к знаниям.       — Знаете, миссис Хатауэй, мне кажется, Санта не только мне это подарил, вам тоже. Давайте поделюсь!       Ох, что из него вырастет…       — Тогда я заварю какао. И где-то у меня затерялся, совершенно случайно, морковный пирог. Кусочек оставим твоему папе.       И так легко и немножко грустно стало на сердце, страдавшем от перепадов давления и погоды, когда Алекс, бросив понятливый взгляд на батарею коробочек с таблетками, не позволил Деборе поднимать тяжёлый чайник, а сам поставил на плиту. Старость подкралась незаметно, седьмой десяток пошёл, вот уже и таблетки еду заменяют, как посмеивался покойный муж. До последнего часа жизни шутил и даже когда в госпитале едва передвигался по коридору, держась за её плечо, знай себе травил байки. Она ведь в его чувство юмора влюбилась. Давненько было, а кажется, будто вчера.       BBC транслировали детские мультики, старые-старые, чёрно-белые, зато самые добрые. Этот Дебора ещё с детства помнила, про кошку Элис и кота Бэзила, как они приглядывали за фермой, пока хозяева уехали на рождественскую ярмарку выбрать ошейник для дога Дайаны, которая в отличие от кошек вела себя воспитанно. И потому постоянно с ними ссорилась. Наблюдать за этим было уморительно.       Алекс подкатил к креслам журнальный столик.       — Ковролин перестелили? — полюбопытствовала Дебора.       — Ага… Я вчера весь вечер таскал обратно в книжные шкафы сборники древних комедий и трагедии. Заставили расставлять по авторам и по алфавиту.       — О, зато теперь ты разбираешься в античной драматургии.       — Шу́тите, миссис Хатауэй? У меня такое чувство, что я её написал!       И убежал за сахарницей. Забавный такой!       — Отметить хотя бы успели? Когда зажглась Вифлеемская звезда и родился Спаситель наш…       — Ну да, немножко, — ушёл от ответа Алекс. Принёс печенья, подумал и снова сбежал за перегородку к холодильнику. И крикнул оттуда: — Вообще па опять ёлку поставить не успел, наверно, я сам полезу за ней на чердак, а что, я уже большой! И сам наряжу, а то когда папа наряжает, он ругается нехорошими словами. Упс, у вас тут пустая тарелка стои́т, вымыть, убрать?       — Тарелка для Санты. Это ваше поколение подражает недалёким американцам и вешает над камином носки, а в моё детство Санта приносил угощения в пустые тарелки.       — Но с носками клёво! — не согласился Алекс. — Все в школе и в клубе так делают. Правда, в мои никто ничего не приносит, потому что папа их раньше снимает стирать, ну и ладно, всё равно подарки крёстного ни в один носок не влезут!       — И что же тебе подарили?       — Большую-пребольшую энциклопедию! — Алекс поставил на столик креманку с джемом и уселся на пол. — Там планеты, и звёзды, и туманности, настоящие фотографии телескопа Хаббл! И страницы блестящие и так пахнут! Папа весь завтрак рассматривал, эта энциклопедия такая большая, что еле-еле у него на коленях уместилась! Но это же нечестно! Мне подарили, а он до дыр зачитал и мне читать не давал!       — Принесёшь? Вместе посмотрим!       — А вы не отберёте?       — Что ты! Мне больше про зверушек интересно!       — А я предлагал… то есть я Санте написал, чтобы он вам подарил домашнего питомца. Хотя бы улитку. А папа сказал, что это вас сначала надо спросить, и что животное содержать дороже, чем ребёнка.       — Да уж, мне пока не надо, — замахала руками Дебора, наперёд видя, что мальчику не разрешают заводить питомцев, вот он и решил зайти с фланга. — Улитки… Я так переживала за прошлых, что больше не хочу… Помнишь их? Мисс Марпл, комиссар Каттани и отец Браун.       — Есть же другие животные, рыбки там, голуби, тараканы. А собаку? Пятнистого дога, как в этом мультике показывают.       — У меня не то здоровье, чтобы собачку каждый день выгуливать.       — А кошку? Я могу принести одну чёрную с папиной работы, правда, она мёртвая.       Воцарилась тишина.       — Это я чего-то неправильно сказал, да? Она не мёртвая, она бездомная просто. Но очень и очень живая! Её там так закормили, что она лежит у двери, как мёртвая, и даже не отходит, когда тебе надо пройти. Но это она просто ленивая и спит.       Дебора так и не поняла, что имел в виду мальчик, почему-то вмиг растерявший своё красноречие, и поспешила сменить тему:       — А ты знаешь, какие котики ужасные на самом деле? Вон видишь книгу сэра Терри Пратчетта «Кот без прикрас»? Там вся правда о них.       Алекс метнулся к книжной полке, аккуратно раскрыл мягкую обложку, не ломая корешок. И это уже не выучка папы, здесь приложила руку Дебора. Через пару минут заявил:       — Миссис Хатауэй, я насчитал три незнакомых слова! Что такое «прокомпостированные», «флуктуаций» и «кровосмешении»?       Книжка была с безобидным юмором. Почти. И куплена потому, что со стороны смотреть на котиков и кошечек Дебора любила. Но нужно же умудриться открыть на странице именно с этими словами!       — Забудь, это скучные неинтересные термины, и вообще это скучная взрослая книжка.       — А почему взрослые пишут для себя скучные книжки? — не понял Алекс и убежал снимать с плиты закипевший чайник.       Тем временем на экране кошки Элис и Бэзил включили воду в ванной, столкнули флакон со средством для образования пены, так что последняя до самого потолка взвилась. И принялись вальсировать в воздухе, верхом на пене.        «О, мой Бэзил, мой Бэзил, мой дорогой Бэзил…» — напевала полосатая Элис, ещё не зная, что сейчас вернётся хозяйка, увидит погром, возьмёт пылесос и соберёт всю пену. И они рухнут на пол. Старый такой пылесос, совсем на нынешние компактные не похож.       — Алекс, Алекс, будь добр, подойди.       — Да? — тот облокотился о спинку кресла, в котором сидела Дебора.       — Знаешь эту мультипликационную ленту?       — Ну… не очень… — нехотя отозвался Алекс. Значит, первый раз видит. Дебора часто ловила себя на мысли, что цитирует фильмы или книги и ждёт, что её юмор оценят, а окружающие не понимают, так как в их детстве были уже иные сказки… Всё заполонил Дисней, а ведь свои поучительнее!       — Я всё гадаю, под какую музыку они вальсируют. Классика, кажется? Только благодаря песенке Элис запомнила мелодию. Всегда, когда боишься забыть музыку, придумывай под неё слова.       — Да не вопрос! — Алекс изменил интонацию, явно подражая папе: — Я раскрою это дело, не сходя с места! Глупо не использовать достижения цивилизации на пути маг… маглов!       Ох уж это помешательство на Гарри Поттере!       Алекс достал телефон и набрал номер, так ловко тыкая пальчиками на крошечные кнопки, как у Деборы никогда не получилось бы.       — Крёстный, с Рожеством! Это не мы выбирали, это Санта, ага. Я только немножечко нарисовал. Ну ладно, ладно, пожалуйста! У меня? Тренировок нет, друзья отмечают с родителями, мне совсем не скучно, ни капельки! Крёстный, а ты не объяснишь мне слова из книжки?       Дебора поперхнулась печеньем. И когда прокашлялась, услышала:       — …знаешь эту мелодию: тра-ля-ля-ля-ля… та-та-та… тра-ля-ля-ля-ля… та-та-та…       Музыкальный слух у него всё-таки очень хороший.       — Миссис Хатауэй, — важно заявил Алекс, сбрасывая звонок, — это «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик». А у нас дома есть орехокол, только в виде дракона, я давным-давно его «крокодилом» называл. Эх… как быстро детство прошло… Крёстный сказал, что «Щелкунчик» — тоже рождественская сказка.       — Тогда беги за своей энциклопедией, мы её почитаем, а после какао с пирогом я расскажу тебе эту волшебную историю.       — Или пойдёмте к нам на новый ковролин! Он мне нравится намного больше старого, вместе со мной выбирали! Старый был серый и скучный, а этот пушистый и в клетку! Что я, зря в старом дырку расковыривал?