Собрать по осколкам

      Сель надвигалась неумолимо, в месиве грязи среди выкорчеванных с корнями деревьев погребая судорожно трясущийся над своей сохранностью мирок. То, что на неуловимых частотах ощущали немногие, теперь в полной мере прочувствовали все. Привычная жизнь рушилась со скоростью слишком большой для недолгого человеческого века, который все мечтают провести в покое и счастье.       Буря находила свое начало в простой женской груди, порывами сбивало с ритма тревожное сердце и разрывало легкие, пропускавшие воздух, как проколотые шины. Вокруг нее было лишь движение, в себе она чувствовала безостановочную работу. Она была в эпицентре хаоса, и он постепенно присваивал ее себе. Гермиона знала, что не одна чувствует это. Не одна пытается свыкнуться с потоком плохих новостей. Не одна ищет способы устоять на ногах.       Между терактом в министерстве магии и нападении на Бейкер-стрит прошло четыре дня. К тому моменту Сириуса выписали, но плохо заживающая нога тревожила навязчивой болью. Несмотря на предписания врачей, он вернулся на службу. И в тот же день прогремела новость об убийстве трех случайных магглов в центре Лондона, в месте, где толпы туристов ежедневно проходят, глазея на исторические здания, где людской поток выливается на брусчатку из подземки утром и отступает вечером.       Там, где сотни людей идут, размышляя о ссоре с мужем, невымытой посуде, рабочих задачах и планах на выходные, там, где они были озабочены своими маленькими радостями и горестями, произошло нечто сложно объяснимое и бессознательно вызвавшее глубинный ужас. Группа людей в маскарадных масках и черных балахонах взмахами рук привела в содрогание одно из зданий, превратила окна в осколочный дождь. И посреди панических криков и давки оставила три неподвижных тела.       В новом газетном выпуске лаконично отметили: есть пострадавшие. Измученный усталостью Сириус не сказал ничего, кроме того, что их было трое, двоих убили заклинанием, третьему не повезло попасть под летевший осколок. Гермиона видела в помутневших глазах разгром, окропленный кровью. И только при встрече с Регулусом она узнала, что среди погибших магглов был ребенок.       Регулус прошел мимо него, любопытно уставившегося мальчишки, он восхищенно разинул рот, увидев маску в виде черепа, он не почувствовал исходящей угрозы. Блэк замыкал группу и про себя подумал, пройдем еще чуть дальше, чтобы мальчик, тянувший за руку свою худенькую мать, скрылся за поворотом. Но Кэрроу решил иначе, выпустив первое заклинание в летнюю веранду кафе. Регулус принялся за выполнение приказа.       Витрина осыпалась к его ногам, женщины внутри магазина заверещали, пригнувшись к полу, только манекены безразлично наблюдали за происходящим. Регулус бил, крушил, кромсал на части все, в чем не было жизни и закрыл на ключ мысли. Если дать им волю, то он не продержится и недели. А впереди месяцы, а, может быть, и годы. Он не думал и, наверное, поэтому усмехнулся в ответ на шутку Джагсона, когда перешагивал через грязную детскую руку.       Одной он крепко держался за пальцы матери, навалившейся на него всем телом, а вторую протягивал Регулусу. Мужчине в маске, которая ему так понравилась, мужчине, в котором он не почувствовал угрозы, мужчине, который обвел взглядом кровь, залившую шею и медленно бегущую к его подошвам, остекленевшие голубые глаза и перешагнул через руку, криво растянув губы.       Регулус не чувствовал удовлетворения или омерзения. Картинка с раскинутым телом мальчика неподвижно замерла перед глазами, меняла прозрачность, иногда сквозь нее просвечивал реальный мир, иногда она заслоняла все. Он не видел, что случилось с третьим, или видел, но в то же мгновение похоронил в собственной памяти. Трансгрессировав, еще пару часов он думал о том, с какой легкостью пережил все это и даже удивился. Согласился на встречу с Гермионой, пришел в оговоренное место и разошелся по швам.       Именно так он себя и ощущал. Словно и так слабо схваченную нитками ткань распороли, и он лег перед Гермионой отдельными изношенными и прохудившимися лоскутами. Ему так не хотелось показывать свою слабость, но ему нужно было поделиться кусочком ужаса, застрявшим где-то в сердце. Сириус берег Гермиону от потрясений, а она не желала оставаться в неведении, даже если неприкрытая правда пройдется очередным порезом.       То тут, то там начались беспорядки, постепенно затрагивавшие все уголки страны. Были раненые, были и жертвы, пока под удар попадали лишь магглы. А статут о секретности терял свою силу. Смена у авроров перетекала из одной в другую, стиратели памяти не могли дать гарантий, что позаботились о всех свидетелях. Слухи разрастались, беспокойство постепенно охватывало даже тех людей, которых напрямую не коснулось ни одно из несчастий.       Ни о каком контроле, десятки раз упомянутом в статьях Пророка, не шло и речи. Контроль был лишь в руках Волан-де-Морта. Задуманное воплощалось им с полным размахом. У остальных связаны руки. «Нет ли у мальчика сведений?» Осторожно интересовался Дамблдор в письме. Регулус узнавал о задании немногим раньше, чем мракоборцы. Его вызывали, кратко обрисовывали задачи и кидали на нужную точку. Так же было и с Сириусом.       За две беспокойные недели лишь однажды он вернулся домой раньше полуночи, принял душ и лег поперек кровати, положив голову на живот Гермионы. Она гладила и расчесывала мокрые волосы, смотрела, как двигаются стрелки на настенных часах. В полвторого его вызвали в Министерство, он соскочил с постели, торопливо оделся и двинулся к выходу. Гермиона тенью за ним. На пороге он остановился, развернулся и с усилием растянул короткую секунду в вечность, поцеловав ее на прощанье. «Береги себя» вместо «удачного рабочего дня».       На рассылку «Пророка» теперь было подписано девяносто процентов населения магической Британии. Все боялись того, что могут прочесть, но горели желанием, как можно раньше впиться в буквы собственного экземпляра. Цены на доставку повысили, бедные совы не справлялись с поставками или кто-то воспользовался возможностью хорошенько подзаработать. Гермиона тоже начинала утро с газеты.       А потом, перечитав статьи на несколько раз, использовала ее для набивки коробок, в которых транспортировались зелья, или раскладывала на рабочем месте и радовалась, когда ингредиенты пачкали и прожигали тонкую серую бумагу, а холеный министр на фотографии досадливо корчился, забившись в угол, поближе к лживому заголовку. «Ежедневный Пророк» окончательно оказался под каблуком действующей власти.       Еще в страну вернулась мода на радиовещание. Приемники доставали с верхних полок, там, где они в пыли соседствовали с коробками рождественских украшений, приобретали у перекупщиков прямо на Косой аллее. У этой тенденции было сразу несколько объяснений. Люди хотели отвлечься, выбрав частоту со шлягерами пятидесятых, ненадолго раствориться в беззаботности музыки посреди тревог.       И теперь помимо погоды и курса галеона освещались текущие события и часто раньше, чем выходил срочный выпуск газеты. Диктор самоуверенно утверждал, что беспокоиться не о чем, хотя сам не верил в эту ложь. А еще приемник ловил частоты маггловских радиостанций, в которых без прикрас рассказывалось о странной череде инцидентов, в ходе которых погибали люди.       Сложно было понять, чего добивался министр. Он готов был скормить Пожирателей своре собак и засадить каждого пожизненно в Азкабан, то и дело в его заявлениях проскакивали упоминания о жестокости их методов. Но он все еще не отвечал на вопрос общественности со всей откровенностью. Люди хотели знать виновников. А глава страны невнятно мямлил. Ведь какие могут быть виновники, если в его утопичном мире все хорошо. Небольшие трудности, бравые авроры вскоре все уладят.       А слухи о нападениях на магглов — не больше, чем попытки посеять панику. Он беззастенчиво врал и манипулировал СМИ и все больше разжигал недовольство и неодобрение тех, кто два года назад выбирал его, надеясь, что второй срок после перерыва позволит ему завершить прежнюю политическую программу и исполнить обещанное. Страх и неизвестность подстегивали людей к открытой критике власти.       Гермионе не верилось, что прошло лишь несколько недель. Мир вокруг менялся с ошеломляющей скоростью, словно кто-то нарочно наращивал обороты. В водовороте событий можно было забыть о том, откуда она и зачем пришла. Все повторялось, но тогда, за крепкими стенами школы все казалось пугающим, но разрешимым. Надо лишь быть отважными, не бояться идти на риск и полагаться на крепкие плечи друзей. Жаль было прежней наивности, хотя теперь она была совсем не к месту, без нее жить стало тяжелее.       Сириус сидел на полу, прижавшись спиной к кровати, методично и старательно растирал до красноты бедро. Боль вцепилась когтями и в спазме сжала задеревеневшую мышцу. Он хмурился и крепко сжимал зубы. Гермиона заканчивала обрабатывать рану на затылке, сидя на кровати позади него. Потом стерла кровь, нанесла мазь и быстро скользнула вниз на ковер, осторожно отнимая ладонь Сириуса, чтобы взглянуть на рваный, пульсирующий шрам.       — Без пяти.       Гермиона быстро взглянула на часы, на коленях шагнула к тумбе, прокрутила ручки приемника. Он приветственно зашипел, из-за пелены помех послышались ошметки голосов, рваные ноты песни и наконец пробился голос несменного ведущего пригородных новостей, рассказывавшего о способах борьбы с садовыми гномами. Гермиона вернулась к Сириусу, взяла из аптечки мазь, толстым слоем нанесла на кожу и принялась растирать.       Блэк откинул голову назад и вцепился в ворс прикроватного коврика. В этот момент в жуткое месиво слились боль, гнусавый дикторский голос и горький лекарственный запах. Мазь так жгла, что наконец начинала охлаждать. Сириус ненавидел эту первую, полученную так нелепо, даже не в бою, рану. Привыкший к тому, что для волшебника травмы проходят бесследно, он едва ли мог принять свою неожиданно появляющуюся беспомощность.       Голос в приемнике замолк, зазвучала торжественная вступительная музыка. Гермиона оторвала руки от наложенной повязки и села очень прямо, направив взгляд в никуда.       — Я приветствую всех, кто в этот час сидит у радиоприемников и справедливо ждет объяснений. Моя обязанность, как министра магии Британии, дать ответы на ваши вопросы. Нельзя не почувствовать, что в стране стало неспокойно. Многие могут припомнить и о не завершенном расследовании по делу о взрыве в министерстве. До вас доходят тревожные слухи о нарушении статута о секретности, который я считаю особенно важной вехой нашего сегодняшнего существования и нарушение которого ставят его под угрозу. Как глава нашего государства, я не могу утаивать от вас истинного положения дел. За беспокойствами последних недель стоит группировка радикалов, называющих себя Пожирателями Смерти, во главе которых находится уже знакомый своей антиобщественной деятельностью человек, называющий себя лордом Волан-де-Мортом. Он и его люди ответственны за теракт, произошедший в министерстве магии, и, хотя ему не удалось забрать жизни храбрых работников, он все же нанес ущерб нашему спокойному укладу жизни, подорвал не холл министерства, но наши устои. Волан-де-Морт стоит за нападениями, происходящими в маггловских частях Великобритании. Мир, который мы совместными усилиями строили, не имеет для него ценности, ни безопасность волшебного сообщества, ни человеческая жизнь. Но я хочу заверить вас, друзья, что он не останется безнаказанным. Волан-де-Морт и его последователи, прячущие лица за жалкими масками, окажутся за решетками Азкабана. Для это мракоборцы неустанно работают на благо нашей страны. Благодаря их самоотверженной службе покой снова вернется в ваши дома. А я, что бы ни случилось, остаюсь с вами, ваш министр Хоуп.       Дальше звучала тишина, через несколько секунд диктор объявил о коротком техническом перерыве.       — Он все-таки решился, — усмехнулся Сириус.       Гермиона медленно перевела на него взгляд, она еще была там, в потоке этих искусно переплетенных слов политика, одновременно обещающих все и ничто.       — Это ничего не меняет. Для Волан-де-Морта он соринка в глазу, небольшая помеха, он едва ли воспримет эти нападки всерьез. А для нас действия министра по-прежнему проблема. Печется он только о своей шкуре.       Она поджала губы, сдерживая злость, осторожно приподняла пропитанную ткань, лежавшую на ноге Сириуса.       — Единственное, в чем он искренен, так только в том, что вы действительно работаете неустанно. Но он не сможет вечно прятаться за вашими спинами.

***

      Он сменил уже пятый лист, размашисто расписывая протокол последнего рейда. Разборчивый почерк с завитушками приберегал для более подходящего случая, а к недовольству секретаря начальника отдела он уже привык. Этот тщедушный малый поначалу пытался с высоты своей неоспоримо важной должности поучать стажеров, но очень скоро заметил, что чем больше замечаний он себе позволял, тем грязнее и небрежнее становились отчеты.       Сириус ненавидел эту часть работы, внутри все покалывало от нетерпения, когда же можно будет поставить дату и подпись, вручить бумажки по адресу и пойти домой. Если он был не на рейдах, тренировках или профилактических заданиях по уборке всего отдела от великодушного начальства, то сидел за покосившимся столом недалеко от входа в архивы. Этим столом пользовались еще трое в разное время, поэтому на нем скопилось большое количество странных безделиц.       Вокруг маленького клочка поверхности, на котором Сириус умудрялся писать, стояла стопка пятитомника по международному магическому праву, фарфоровый чайник с пробитым дном, статуэтка гавайской женщины, качающей бедрами, три сложенных друг в друга стаканчика кофе, горка фантиков из-под лакричных конфет, обломанные перья, газетные выпуски пятилетней давности, «Трубблз», об который можно было сломать зубы, четыре шахматные фигурки, два плюй-камня.       Он царапал бумагу, подбирая выражения, чтобы описать, как он побежал от одного дома к другому и какое именно заклинание использовал, чтобы расчистить завал. И это вместо того, чтобы в восемь часов вечера отправиться домой и побыть с Гермионой не в виде недееспособного существа, способного только на односложные ответы, поглощение двойной порции ужина и мгновенную отключку при соприкосновении с подушкой.       Сириус торопился, то и дело поглядывал на часы, стоявшие перед глазами рядом с гавайской девушкой. Наконец точка была поставлена. Он облегченно выпрямился, сложил листы в одну стопку, попутно трепля края и думая о том, что сегодня, по крайней мере, справился без клякс. Еще немного, и он окажется дома, сама мысль была такой приятной, что недавнее недовольство сошло на нет.       — Бродяга! — окликнул приближающийся Джеймс. — Тебе это понравится.       — Если это не внеочередной отгул, то вряд ли, — без особого энтузиазма ответил Блэк.       — Взбодрись, — тряхнул он его за плечи. — Где твой дух авантюризма?       — Ближе к делу, Сохатый.       — Грюм пойдет на разборки к Брюгеру! Он настроен серьезно.       Их конфликт, раньше холодно сдержанный, с начала августа перерос в настоящее противостояние. Уже пять лет Брюгер был начальником отдела, но в бытность аврором его не особенно уважали за чрезвычайную заботу о собственной шкуре и увиливание от тяжелой и грязной работы. Но по карьерной лестнице он двигался с завидным успехом, хоть это и не помогло приобрести популярность среди коллег и подчиненных.       Аластор особенно не терпел его за формализм, нелепые распоряжения в виде сокращения обеденного перерыва и ограничения бутылей воды для кулеров с целью сэкономить и втыкание палок в колеса во время оперативной работы. Он заботился лишь о том, чтобы выслужиться перед начальством, набить себе карман и плевал на тех, на ком наживался. Большая часть отдела поддерживала Грюма и презирала Брюгера, но у того были свои покровители. Приходилось уживаться со своим начальником и, упаси Мерлин, писать жалобы, чтобы не остаться без премии.       — Может, он наконец-то прижмет его к стенке! Давно пора.       — Я бы на это посмотрел, — не без удовольствия ответил Сириус.       — Ну-у, — загадочно протянул Поттер, — посмотреть, может, и не получится, а вот послушать.       Он хитро прищурился и подмигнул.       — Фабиан предложил идейку, только надо торопиться.       Сириус один шагал по опустевшему холлу к кабинету Брюгера, шаги отдавались гулким эхом от стен, секретарь, конечно, не мог не заметить его присутствия. Но только приложил скомканный платок к красному от насморка носу и продолжил ставить печати на документы. В правой ладони Сириус сжимал таракана. Это маленькое устройство применялось лет десять назад в расследованиях, а потом финансировать их производство прекратили, и из-за поломок их списали. Как-то Фабиану удалось отыскать наполовину рабочее на складе.       Остановившись у самого стола, искоса взглянув на дверь, до которой оставался еще метр, Сириус кашлянул и положил перед секретарем отчет.       — Фамилия? — с унылым вздохом спросил он, двумя пальцами приподняв бумаги.       — Блэк.       Нужная папка в ровной стопке нашлась быстро и часовой труд спрятался среди груды других замаранных страниц. Сириус не сдвинулся с места.       — Что-то еще? — подчеркнуто вежливо спросил секретарь, посмотрев на него поверх стекол очков.       — Да, я тут недавно обнаружил пропажу билета на матчи по квиддичу. Играют «Гарпии», места шикарные, я уйму денег отвалил.       Мужчина перед ним сжал губы и громко набрал воздух сквозь расширившиеся ноздри. Сириус коротко улыбнулся.       — Последний раз я его видел месяц назад, когда отчет писал, вот я и подумал, может, где-то среди бумаг потерялся. Матч уже завтра! Это очень важно. Не могли бы вы поискать?       — Мой рабочий день уже заканчивается, — строго заметил секретарь.       — Но ведь мистер Брюгер еще здесь, не так ли? — почти безобидно усмехнулся Сириус. — Я ползарплаты выложил, не пропадать же…       Он думал, что уже услышит отказ, а время поджимало. Но вот наконец мужчина поднялся прошел к стеллажу с бумагами и, шмыгая носом, принялся искать среди них нужную документацию. Сириус прошелся возле стола, взад-вперед, потом чуть растянул линию в окружность и плавно приблизил свою траекторию к двери кабинета. Оказавшись совсем рядом, он разжал пальцы и неподвижное насекомое упало у дверной щели.       — Ничего нет, — захлопнув папку, сказал секретарь, отряхнул ладони от пыли. — Придется вам напрячь память и поискать в другом месте.       — Да, неприятно, — вздохнул Сириус, понуро убрав руки в карман. — Но спасибо, приятель.       И, развернувшись, он резко сдвинул ногу, и черное усатое тело скользнуло под дверь и оказалось в пределах кабинета. До поворота Блэк шел спокойно, а потом ускорил темп, пока не увидел столкнувшихся лбами Пруэттов и Джеймса. Сириус втиснулся между ними и склонился над маленьким рупором, из которого с помехами и шумами уже приглушенно доносился разговор.       — Ты переходишь границы!       — Вежливые расшаркивания — это не ко мне.       — Черт, слышимость, как под водой, — недовольно шепнул Джеймс, и Фабиан тут же ткнул его локтем, чтоб замолчал.       — От тебя не убудет. Если эти изменения войдут в устав, мы сможем выполнять свою работу, эффективность повысится, министр осыплет тебя благодарностями.       — Думаешь, наверху сами не разберутся, что делать? — зло прошипел голос Брюгера.       — Регуляция работы мракоборцев входит в твои полномочия. Мы не справляемся. Все нормы трудовой нагрузки превышены по меньшей мере в три раза.       — Такие времена.       — Времена всегда одинаковы, — прогремел Грюм. — Ребята лишний раз не жалуются, но еще немного, и они будут на пределе, и их терпению придет конец. Они не расходный материал, кадров и так не хватает, ты это знаешь. А теми, кто сам к нам пришел, мы разбрасываемся.       — Да, я все знаю. Но то, что ты предлагаешь, это не маленькая поправка, это изменение закона, для таких мер нужны особые обстоятельства, оправдывающие их.       — От статута о секретности скоро не останется ни черта, умирают магглы по всей стране, а в открытых стычках с Пожирателями наши бойцы отбиваются детскими заклинаниями от темной магии. Дирборн второй раз за месяц загремел на больничную койку. Еще немного, и он будет выглядеть так же очаровательно, как и я. Стажер Медоуз в этот раз едва спаслась от Авады и даже не имела права ответить Редукто в лицо, потому что оно в списке особо травмоопасных. Пора признать, что обстоятельства для изменений есть. Закон заботится о мерзавцах и убийцах больше, чем о тех, кто с ними борется.       — Послушай, — чуть спокойнее сказал Брюгер. — Даже если я выдвину этот вопрос к обсуждению. Это ничего не изменит. Введение особых полномочий — это практически признание, что в рамках нынешнего законодательства наш враг сильнее нас, это признание слабости и беспомощности.       — Страна на пороге гражданской войны.       — Министр ни за что не объявит об этом во всеуслышание. И сейчас я не пойду против него.       — Ты трусливый ублюдок, Брюгер!       Загромыхали шаги, послышался клекот и треск, и вещание оборвалось назойливым ультразвуком. Сириус выпрямился и встретился с такими же мрачными взглядами парней.       — Мы в полной заднице, друзья, — невесело хмыкнув, сказал Фабиан, покрутив пальцах устройство, и спрятал его в карман. — И Рыжику, видимо, тоже каюк.       — Рыжику? — переспросил Джеймс. — Ты уже имя таракану придумал.       — Знаешь, сколько раз он нам пригождался? — вздохнул Гидеон.       — А что, если мы начнем применять запрещенные заклинания? — вдруг спросил Сириус, вынырнув из размышлений. — Я не говорю о темной магии, но, если под угрозой жизни людей и наша в том числе, почему мы не можем нанести серьезный урон виновному?       — Поверь, предусмотренные наказания тебе не понравятся. Иногда на некоторые допущения закрывают глаза. Но были и случаи, когда мракоборца сажали в Азкабан или снимали с должности без возможности восстановления, — объяснил Гидеон.       — Если Пожиратель направит палочку на кого-то из гражданских, то он может не надеяться на заклятье подножки.       — Попридержи свой пыл до времени, Блэк, — сказал неожиданно подошедший из-за спины Грюм.       Все разом обернулись и встали на вытяжку.       — Почему еще в министерстве? Работы мало? — грозно взглянув на каждого по очереди, спросил он.       — Уже собирались уходить, сэр, — ответил за всех Фабиан. — Заканчивали отчеты.       — Закончили?       — Да, сэр.       — Ну так катитесь отсюда! — гаркнул он.       И парни, коротко прощаясь, двинулись к выходу из отдела.       — Пруэтт! — окликнул Грюм, когда Фабиан, шедший последним, почти скрылся за поворотом.       Он обернулся и рефлекторно словил в воздухе что-то, брошенное Грозным Глазом.       — Хорошо хоть крыс не развелось, — буркнул он и, прихрамывая, зашагал к своему кабинету.       Фабиан улыбнулся, глядя на таракана в ладони.       — Спасибо, сэр! — крикнул он вдогонку и побежал за остальными.

***

      Гермиона разливала противоожоговое зелье по склянкам, ровно по рискам, отставила колбу, взяла коробку с пробками и тщательно вкрутила в каждое отверстие, чтобы ничего не пролилось. Заготовленные этикетки, на которых ровным почерком было написано название препарата и сроки и условия хранения, быстрым движением приклеивались к стеклянным бокам. Гермиона составила готовые зелья в ящик. В это время в бурлящий котел уже следовало добавить корень асфоделя.       Работы было много, но она в руках Грейнджер спорилась. Уже больше месяца она готовила зелья в аптеке, и первое подозрительное впечатление о ней начальника постепенно развеялось. Он не мог не оценить ее навыки, щепетильность и аккуратность, которая в зельеварении была так необходима. А теперь, когда встревоженные покупатели стали захаживать в лавку намного чаще, ее присутствие было неоценимо.       Она задерживалась на рабочем месте, чтобы успеть все в срок, помогала мистеру Мелпепперу с счетами и появившимися министерскими заказами. Раньше Аврорат закупался у Мунго, но количество заказов стало неподъемным для местной аптекарской, поэтому обязанности по обеспечению нужными зельями пришлось делегировать и частично передать в коммерческое заведение.       Государственные заказы, конечно, приносили хорошую прибыль, но и на материалы уходило немало, учитывая и то, что вдвоем успевать все порученное было непросто. Но пока они справлялись. Несколько раз в неделю на три-четыре часа приходил Колин, племянник мистер Мелпеппера, и подменял на кассе. Тогда у Гермионы была возможность кое-чему научиться у своего начальника, в небольшой лаборатории они не толкались и работали быстро и слаженно.       — Иди, перекуси, — сказал он, когда Грейнджер сняла с огня готовое зелье. — Я закончу.       — Спасибо, — сказала она, подав ему фартук и, вытерев пот со лба, вышла на воздух.       Завернутый в пленку сэндвич заманчиво выглядывал из сумки. Наскоро вымыв руки, она размотала его и приготовилась укусить, когда зазвенел входной колокольчик. Пришлось отложить еду, поправить волосы и свитер и с улыбкой выйти к покупателю. В лавку зашла пожилая миссис Пибиди, бегло огляделась и просеменила к Гермионе.       — Добрый день, чем могу помочь? — вежливо спросила она.       — Мне нужна настойка бадьяна, костерост, заживляющий бальзам, мазь против ожогов, две бутылочки настойки пустырника, и в прошлый раз вы продали мне потрясающие капли от давления.       Удерживая список в голове, Гермиона прошла к шкафчикам и быстро взяла с полок нужные средства. За таким набором в последнее время приходили многие, поэтому все стояло под рукой.       — Может, все-таки три пузырька с пустырником? — задумчиво пробормотала женщина.       — Не больше десяти капель в сутки, миссис Пибоди, — напомнила Гермиона. — Вы покупали успокоительное неделю назад. У вас еще должно было остаться.       — Милая, мой внук — мракоборец, я места себе не нахожу, — она нервно затеребила бархатный кошель в руках. — Раньше нервы у меня были как канат, а теперь годы взяли свое, превратилась в немощную плаксу.       — Мой молодой человек и его друзья тоже пошли в Аврорат. Поверьте, дело не в вашем возрасте. Вы отлично справляетесь, но с успокоительными все-таки нужно быть осторожнее.       Гермиона, улыбнувшись, протянула покупку и приняла монеты.       — Спасибо, милая. Кому, как не нам знать, что происходит на самом деле, — сердито нахмурилась она и направилась к выходу.       — Хорошего дня.       На каждый жадно проглоченный кусок сэндвича приходился новый покупатель. Кто-то мрачно и удрученно просил определенное лекарство, кто-то вступал в долгие рассуждения. Гермиона наблюдала за пересудами в магазине изо дня в день. Но сегодня думала лишь о том, как голодна, как гудят от усталости ноги. Мысли метались, одурев от забот.       Нужно закончить министерский заказ, оформить покупку ингредиентов, рога двурога осталось всего две щепотки. Как там Сириус? Из головы все не шел вчерашний пересказ спора, который ему удалось подслушать. Потом она возвращалась к патетичной речи министра. Через час настоится отжим корней алтея. Параллельно она здоровалась и прощалась с покупателями, запаковывала зелья, порошки и травы. Поэтому в головокружительном потоке Гермиона не заметила, кто именно зашел в лавку, привычно сдержанно поздоровалась.       — Привет! — Кэсси приветливо улыбнулась и подалась чуть вперед, видимо, жалея, что витрина преграждает ей путь для объятий. — Все заняты, доставку поручили мне, говорят, это очень важный заказ.       Гермиона наконец совершенно искренне улыбнулась и пожала протянутую руку.       — Да, так и есть. Мы с мистером Мелпеппером последние два дня чуть ли не ночевали в аптеке, чтобы успеть к назначенной дате. Секунду.       Она сходила в подсобку и вытащила ящики.       — Здесь две коробки, все четко промаркировано. На каждую склянку наложено заклинание для прочности, но зелья из редких ингредиентов, лучше не рисковать и лишний раз не трясти и не ронять.       — Что ж, — вздохнула Кэсси. — Тогда странно, что послали меня. Мне нужно вручать хрупкий груз как раз лишь за тем, чтобы я попыталась его разбить, — рассмеялась она. — Но я стала менее неловкой. Работа требует. Поэтому обещаю доставить все в сохранности.       Гермиона выставила на прилавок два деревянных ящика с большой этикеткой бодроперцового зелья. Для слабой маскировки. Подступала осень, резко похолодало, и противопростудные опять стали ходовым товаром. Ничего удивительного.       — Так жаль, что нам даже некогда увидеться, — грустно сказала Медоуз. — Я даже Ремуса почти не вижу. Надо будет нам как-нибудь собраться. Должно же когда-то стать капельку лучше?       Гермиона не смогла ей ответить, лишь натянуто улыбнулась. Кэсси протянула руки к товару, но резко остановилась, схватившись за жетон на портупее. Привыкнув к этому жесту Грейнджер догадалась обо всем в ту же секунду и приобрела способность задавать нужные вопросы, отсекая лишнее.       — Где?       — Оттери-Сент-Кэчпоул.       И этого хватило, чтобы сердце ухнуло вниз, она ощущала его пульсацию в животе, а в груди было оглушительно пусто.       — Мне надо идти, — сказала Кэсси и широким шагом двинулась к выходу.       Гермиона выскользнула из-за прилавка, кинулась за ней и крепко вцепилась в руку.       — Я пойду с тобой.       — Гермиона, ты же знаешь, нельзя, у тебя нет полномочий, — торопливо проговорила Доркас, ежесекундно глядя то на дверь, то на захваченную в плен ладонь.       — Могут пострадать дорогие мне люди, я не стану покорно следовать правилам и в этот раз. Я доберусь туда и без тебя. Но я могу помочь. И ты это знаешь.       Гермиона смотрела в суетливо мечущиеся зрачки. Кэсси думала. Но времени не было, поэтому просто потянула ее за руку на улицу. Они добежали до ближайшего поворота, и Медоуз трансгрессировала, затянув в воронку перемещения Гермиону. В грязи смешавшихся красок перед глазами Грейнджер мелькали лица Рона, Фреда и Джорджа, Джинни, Билла, Молли и Артура. Оттенки рыжего обрели форму, превратились в отсветы огня, пожирающего уютные, беззащитные коттеджи магической деревни.