Белая Нимбфа

«…Страшитесь тех, кто скрывается в лесах Скайрима! Там опасность, неизведанность и маги, некроманты, ходячие мертвецы в человечьем обличии, только и ждущие заплутавших душ в их владениях лесных! Знайте, что у них нет точного облика, предстанет пред вами красивая дева, желающая затянуть вас в своё болото, колдун, обещающий всё, что только вас заинтересует, или же уродливая сгорбившаяся карга, что любым способом затащит вас к себе, и не видать вам свободы! Да будет вам известно, на какие жертвы они идут, дабы их проклятие оставалось с ними, что и кого они приносят в жертву во славу тому, кто дарует им силу! Нечисть лесная связана крепкими узами с чем-то поистине страшным — тем, что нам, обычному люду, неведомо, тем, о чём нам запрещается даже думать, нежели говорить. Не слушайте вы тех, кто стоит на защите их имени, ибо прислужниками чудовищ являются они, они не ведают, а если и знают, если помнят те деяния, кои натворили маги Севера встарь, то быстро забудут про них — им внушат насильно свою непричастность, навяжут свою невиновность, околдуют своей ворожбой. Вспомните, сколько найдено было алтарей высоко в горах, сколько горя они принесли мирному люду Севера, отравляя своим проклятием целые деревни, кланы, сами города! Сколько крови было пролито ими, и на этом они не остановятся! Про́клятые веками некроманты обосновались везде, в каждом уголке Скайрима, скрываясь и ожидая вас… Как они лишены облика, так и лишены спокойствия и общепринятой жизни, прячась в норах и пещерах, словно ворожеи. Не дайте их имени поставить вас в тупик, ввести в заблуждение, вынудить задуматься о чём-то, кроме опасности, — и Ни́мбфы способны на самые страшные зверства…»

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

6-й день месяца Заката солнца, 3-я эра, 415 год. Юго-западные леса Скайрима.

      Ночь.       Округа наполнилась потрескиванием — огонь стремительно поедал конкретное место.       Женщина выбежала из объятого огнём дома, махнув через низенький забор, и из-за дрожи в ногах рухнула наземь, оборачиваясь на пожарище.       — Святые боги… — Смешавшийся страх за свою жизнь и из-за осознания происходящего не давал взять себя в руки. — Что же это…       Глазам было больно смотреть — слишком ярко, слишком мучительно и горько было признавать, что происходило на самом деле. Огонь не та вещь, с которой можно было совладать, тем более в одиночку, но что ещё страшнее — смотреть, как оно разрушает дорогое тебе. Прижимая руку к груди, несчастная невольно задумалась о весе принесённого ущерба и безутешно всхлипнула, вспоминая, сколько уничтожится важных наработок, сколько сил в пустую будет потрачено, ибо жила она экспериментами в области алхимии; сколько придётся восстанавливать утраченное и сколько нужно будет времени, чтобы хотя бы приблизиться к той отметине, на которой она была.       Огонь уже добрался до крыши, пламя прорвалось из дома наружу через потолочный брус.       Тяжело дыша, женщина только снова отползла, понимая, что ничего не могла сделать.

«…Но могут сделать другие.

Обернись… Посмотри ты на силуэты людские…»

      Полулёжа на усыпанной росой траве, она почувствовала, как сырое от проступившего пота тело холодит, словно и так промёрзшая осенними заморозками земля превращается в снег — она заметно и фальшиво… Оживает. От почвы начал исходить едва различимый туман, больше похожий на дымку от чего-то неизвестного — он студил кожу босых ног и тела, окутывая, словно бархатными руками.       — Что за…       Услышав шаг за собой, она испуганно обернулась, взирая на возвышающуюся фигуру перед собой.

«…Посмотри на защитника моего.

Взгляни… Узри, кто пришёл сюда и для чего…»

      Высокая мужская фигура была объята магией, что поднималась с земли к ногам и выше к телу, вернее…

«Верны ли первые суждения?

Нет, и это знаю я».

      Это тело испускало магию, оно окутывало его и тянулось к нему, как к своему хозяину. Подол дорогого одеяния утопал в тумане, взгляд до непривычности редкого цвета янтарных глаз был направлен на женщину, словно чего-то ожидая от неё.       В конечном итоге незнакомец чуть склонился, сочувственно протягивая руку к нордке.       — Вставайте.       Женщина, как только к ней потянулись, испуганно отползла назад, смотря то на протянутую человеческую руку — она удивилась, ибо не свойственно это было для того, кого она в нём узнала, — то на еле различимое в темноте лицо мужчины.       — Нечистая… — боязливо пробормотала она, желая отгородиться от него.       Она догадывалась, кто перед ней был, но не хотела верить в своё горе, не хотела думать, что эта ночь лишит её не только крова, но и её жизни.       Мертвец по легендам перед ней, тот, кто охотится за заблудшими душами, а облик… Человеческий облик вынуждал понимать, что нет, она ошибалась, но ведь некроманты лесов Скайрима были способны принять любой внешний вид; тот, на кого она думала, выглядел по-другому, маги Севера были доподлинно ужасными существами, о которых существовало несколько легенд, полностью описывающих их чудовищную натуру без утайки. Уродливые создания, из-за отвратного образа жизни практически полностью утратившие людские черты, иссохшие фигуры, походившие больше на ворожей или давно погребённых в склепах драугров.       Женщина, за несколько секунд успев рассмотреть достаточно вкрадчивое выражение лица темноволосого имперца, разглядела и мелкие детали, что так подходили человеку: еле заметные возрастные морщины, родинку под губой, всё те же огненные глаза, в которых отражалось пламя пожара.       — Не смей подходить… — прошипела нордка, собирая всю свою оставшуюся волю и храбрость; она всё ещё оставалась при мнении, что её хотят околдовать своим обманчивым внешним видом, дабы потом заманить на верную погибель.       Мужчина не ответил, лишь понимающе поджал губы и выпрямился, отступаясь от непринятого предложения; теперь он смотрел на огонь перед собой с неуместным спокойствием и сочувствием.       Но он выглядел как тот, на кого стоило думать! Ежели он пришёл за ней, то всё внимание было бы сконцентрировано на своей цели — и жесты были бы отличными от тех, кои он проявлял к ней.       Нет, но, смотря на него, она по неизвестным для неё причинам была уверена в своей пугающей её догадке.       Но что-то не сходилось.       Соотнеся несопоставимое, женщина молвила что-то несвязное:       — Почему ты такой… Т-ты же…

«…И голос мой становится снова тих…

Но утопает в силе он, и она неутомима…»

      — Ты же Ни́мбфа… — пробормотала женщина, замотав головой в неверии, и вновь отползла от душегуба.       Мужчина посмотрел на неё, вновь безмятежно улыбнувшись, словно его совершенно не трогало происходящее, будто перед ним не было напуганного им же человека или горящего дома, — и реакция совершенно не вязалась с ожидаемым от него.       — Не стоит бояться. — Маг с серьёзностью посмотрел на полыхающий дом и сделал шаг навстречу ему и женщине, на что вторая вновь дёрнулась, давая понять, что в любой момент сорвётся и что-то предпримет.       Мужчина выставил руки в жесте защиты, желая заверить её, что ему она была не нужна, и обошёл её со стороны, приближаясь к хижине.          Проследив за ним, несчастная нашла в себе силы подняться на ноги и дрожащим голосом спросила:       — Что ты собираешься делать?.. Что тебе от меня нужно?..       — Нам? — Вопрос в одном слове прозвучал словно с насмешкой; он махнул рукой, будто призывая кого-то. — Нам всего лишь нужно защитить творение живого, пока не стало слишком поздно.       — Что… — Но голос провалился, ведь она заметила, как из леса после разрешения выходит пара человек.       — Мы по обыкновению своему будем делать то, что делаем всегда, — задумчиво сказал имперец, смотря на огонь. — Такова наша обязанность.       С последними словами Нимбфа вознёс руку так, что в пальцах заиграли приятные взору языки магии, а аура с его тела резко сорвалась вниз, образовав туманное кольцо вокруг него, из-за чего смотрящая боязно отошла. Вокруг дома по обочине леса произошло несколько схожих вспышек, и тогда она поняла, в чём было дело.       — Не может быть…       Нимбфа проследил за каждым взблеском и, осознав, что все были готовы, закрыл глаза, концентрируясь.

— День за днём.

Идёт за годом год.

Десятилетиями себя отдаём.

Столетиями свой недуг в себе несём.

      Женщина вновь посмотрела на землю, замечая, как туман стал более плотным и живым.

— Мы создаём, по миру твоему мы снуём.

Как верные слуги всего живого Нирна.

Мы подчиняем, сами твои творения гнём.

Мы здесь. Используем твой дар, поскольку он обширный.

      Тело Нимбфы стало испускать едва видимое сияние, созданное магией. Женщина оглядела кромку леса, замечая несколько таких же людских фигур, объятых чарами; они замкнули круг вокруг дома.

— Мы просим направить наши деяния.

Дабы оградить от бед тебя и люд мирской.

Услышь наши просьбы. Людские страдания,

Мы усмирим беду, остановим твой кошмар ночной.

      На улице был штиль, так что она буквально слышала, как чары издавали ласкающую слух трель, умиротворяя, но в то же время будоража сознание.       Наблюдая за действиями мага, нордка обратила внимание на дом, поражаясь происходящему. Начиная снизу от фундамента и по стенам, будто лоза, стали ползти магические потоки, обвивая строение. Языки огня постепенно постигались чарами, словно магия съедала пламя.       Не веря столь притягательному зрелищу, она сдавленно выдохнула, закрыв рот рукой.       Мир Нирна знал о существовании Нимбф, больше известных как маги Севера. Хотя что люди о них знали? Практически ничего, а самым страшным было одно — страх перед неизвестностью, который можно было как оправдать, так и осудить. Страх перед неизвестностью оправдан, ведь никто не знал точно, кем были Нимбфы, как они выглядели и на что были способны. В легендах и книгах за ними закрепилась лишь пара фактов и облик — придуманный, нет ли. Они всегда описывались как некроманты, чаще всего давно лишенные человеческого облика — ворожеи, драуги. Их глаза светились неестественным цветом, словно они были обозлёнными на всё живое, а над случайными жертвами ставили эксперименты, используя, как бы двояко ни звучало, дары своего проклятия. Проклятия ли?       Кто-то сравнивал их с фалмерами, кои в виду плачевной истории своей нации превратились в уродливых созданий, что теперь скрывались в руинах старых городов двемеров, прячась от внешнего мира, тая и взращивая в себе ненависть и жажду мести ко всем живущим на поверхности.       Кто-то считал, что это были эльфы, что обуздали новую силу, но ни разу нигде не упоминался их настоящий вид. По ним было сложено несколько книг и целые писания, в которых авторы своих мыслей страшились либо высмеивали их силу — от страха, зависти или надуманной злости.       Магов Севера никогда не видели наяву, даже несмотря на то, что примерная внешняя характеристика за ними всё-таки утвердилась; никто не знал, что все столетия своего существования они провели с людьми бок о бок.       Никто не знал, что же на самом деле делали чернокнижники целой общины. Делали ли, были ли они так страшны и впрямь ли принадлежали к жуткой плеяде.       Но у кого-то всегда было слово на этот счёт — чаще всего слово это было отличным от мнения толпы, — да жаль, всегда оно являлось доводом, которого не слышали. И не хотели.       Женщина посмотрела на Нимбфу, рассматривая его человеческий и привычный глазу облик, но долго не продержалась, взирая на дом, ибо дальнейшее её удивило ещё больше.       Огонь стих, открывая взору полуразрушенное строение, уничтоженное огнём — солома на крыше сгорела, стёкла в маленьких оконцах треснули и вылетели, а входная раскрытая при побеге дверь слетела с петель. Остались лишь чёрные стены, скрывающиеся за чарами.       Женщина поддалась секундному всплеску эмоций, из-за горечи поджав задрожавшие губы и чувствуя, как картинка снизу плавится от подступающих слёз, — было больно смотреть на то, что так сложно и долговременно строилось и росло, и что так просто было разрушено за считанные минуты без шанса на возвращение. Ведь так?       Но всё же то, что было сделано, не могло не поразить её.       — Т-ты… Огонь… — вымолвила она, не веря в то, что видела. — Ты остановил огонь…       Теперь дом был объят не языками огня, а магии — чары заменили пламя, остановив его, будто водой.       — Нет, не я. Мы. — Мужчина усмехнулся, чуть оборачиваясь на дрожащий голос.       Женщина, искоса глядя на него, ничего не ответила, но всё же Нимбфа заметил, как изменился её настрой. Она всё ещё недоверчиво косилась, что было оправдано, но после увиденного не торопилась в страхе убежать, словно получив подтверждение, что опасаться не стоило — страх притупился под воздействием осознания, что рядом стоящее чудовище из легенд — чудовище ли — не представляло опасности, а наоборот, желало помочь.       Глядя на неё, мужчина вновь коротко усмехнулся, поворачиваясь к пепелищу.       — Это ещё не всё, чего хочу я.       Прежде чем до конца осознать содеянное колдуном рядом с ней, женщина почувствовала новое едва различимое изменение в округе — нарастающее чувство неизвестного, но прекрасного.

— Нимбфа способна созидать,

В силах она многое исправить.

Но возможно ли повернуть время вспять?

Подвластно и это ей — в состоянии она осколки разрушенного собрать.

      Тело наполнилось доселе неведомым воодушевлением, стремлением и рвением к чему-то — надеждой, чаянием, что сейчас что-то произойдёт. Это ощущение приводило в такой восторг, что женщина приложила руку к груди, чувствуя, как сердце неспокойной птицей бьётся, будто в запертой клетке. Нимбфа вознёс вторую ладонь, смотря на них.       — Остановись… — Голос выдал некоторую панику; она попросила будто случайно, словно больше не в силах сдерживать непостижимое для неё чувство, что нарастало в ней. — Ч-что ты делаешь?       — Я хочу проверить, — азартно сказал он, выпуская яркий всплеск магии наружу, чуть разводя руки.       На этот раз женщина осталась на месте в попытке успокоиться, разве что наблюдая, как развеянные чары ковром устилаются по земле, и замечая, как фигуры вокруг дома последовали ему, делая то же, что и он. Она сделала шаг вперёд, пытаясь со стороны вглядеться в лицо Нимбфы, словно желая что-то увидеть, и заметила, как он улыбался, глядя на дом — улыбка пугала, хоть и нечем было; улыбка придавала некой выдержки и успокоения.       Её вновь постигло чувство восполнения энергии, когда тело мага стало испускать магическую ауру ярче, словно готовясь; мужчина тихо заговорил, будто напевая:       — Услышь нас, наш дарователь, наша мать!       На последних словах один низкий голос возрос благодаря нескольким другим, из-за чего женщина восхищённо улыбнулась, не сдержав эмоций от услышанного.       — Мы просим о твоём соизволении!       Нимбфа вновь поднял длань, побуждая остальных сделать то же самое. Женщина оглядела лес, понимая, что слышала хор — Нимбфы вторили ему, несколько женских и мужских голосов смешались в один певучий текст, словно молитву, а от их рук исходили потоки переливистых чар, что направлялись к дому.       — Как ты даруешь жизнь, так ты её и отнимаешь, но сегодня мы взываем к тебе со своими желанием, своей мольбой!       Это действо отличалось от прошлого, пусть и не менее захватывающего; новые чары обвили дом, замирая, будто в ожидании, но песнь продолжилась:       — Услышь нас, детей своих, исполни нашу просьбу, дабы восстановить некогда уничтоженное!       Окутавшая дом аура словно отступила, теперь направляя свои потоки вниз.

«Дарую я силу своим хранителям.

Ничего не таю я, ведь благосклонна.

Быть им моей силы властителям.

Моих творений, всего моего живого».

      Песнь, сотрясающая приятным тембром атмосферу вокруг, прекратилась; смотря на свершаемое, женщина медленно приблизилась к Нимбфе, неотрывно смотря на то, что происходило с домом за плащом волшебства.

«И потому дарую я им власть претворять.

Как защитникам меня и всего творения.

Их долг делать это — помогать.

Во имя нас — во имя нового рождения».

      За потоками магии женщина смогла развидеть, как слетевшая с петель дверь сама поднимается под воздействием магии и встаёт на место; взору открылась хорошо знакомая целая крыша, далее стены, окна. Еле различимые звуки наталкивали разве что на одну мысль, которая подтвердилась — картина перед ней предстала такой, словно ничего не произошло.

«Жаль лишь мне, что нелюдимы мои обладатели.

Но верю я — однажды всё изменится.

Верю, что вскоре отступят неприятели.

Это будет, и мнение после спасительного деяния изменится».

«Но не сейчас. Всё так же неумолимо столь ощутимое давление.

Должна я это знать, должно в одночасье моё дитя подарить им шанс на вызволение».

      Мужчина развеял магию, на что остальные откликнулись, сделав то же самое, и устало выдохнул, взглянув на рядом стоящую женщину.       Её глаза заблестели, она раскрыла губы, чтобы что-то сказать, но вместо этого рвано выдохнула и закрыла рот рукой.       — Этого не может быть… — Она вновь осела на землю, когда увидела свой дом целым и невредимым, теперь не придавая значения всё ещё клубившемуся туману — дыханию земли и дарователя. — Я не верю… что такое возможно… это… Боги, может, мне это снится…       Мужчина проследил, как она опускается, нахмурившись. Ожидаемо изменившееся мнение и расположение всё же всегда удивляло его, пусть и такое Нимбфе приходилось видеть часто, — а может, счастливилось; постепенно будто бы вырабатывалась привычка, предвиденье к изменению уровня доверия, соображениям. Но нет, в такие моменты чувствуешь разное: от неясно откуда взявшейся тоски до радости, безразличия. Самым неприятным — до высокомерия, которое тут же нужно было подавлять.       Имперец был сосредоточён, но даже так во время колдовства он заметил, как женщина, поглощённая захватывающей даже привыкшую к этому делу Нимбфу картиной, приближается и встаёт рядом с ним, невзирая на то, кто был рядом. Она не забыла об опасности, это не было необдуманным действием — оно было осознанным, а значило это только то, что страх перед ним всё же отступил.       Смотря на неё, имперец задумывался, что он чувствовал на этот раз. Вероятно…       …Маг посмотрел на строение. Это был небольшой одинокий домишко, стоящий в поле, и за которым время от времени Нимбфы наблюдали, ибо было интересно то, что здесь происходило. Владелицей дома была неплохая травница, что-то смыслящая в колдовстве, отчего возник вопрос о безопасности её деятельности для окружающего её леса и близ расположенного холда. Спустя время стало известно, что сама она жила и вовсе во владении, а в лесу занималась лишь алхимией и безобидными экспериментами в этой области, решив перетащить подальше от людей свою лабораторию, что часто доставляла неудобства её семье и городу.       Видимо, пожар был вызван из-за неудавшегося испытания или по невнимательности.       Нимбфа смотрел на дом, рассматривая его, будто впервые видя, — он был воссоздан в точности так, каким был до пожара, — и неужели его это удивило?       …Удивило. И, возвращаясь к мнению насчёт очередной реакции человека, на этот раз эта реакция на его истинную сущность его тоже удивила, что было странно.       Мужчина махнул рукой, наблюдая, как Нимбфы послушно отступают в лес, после чего не без доли замешательства посмотрел на свои руки, словно ища в них что-то или спрашивая самого себя, что они сделали. Нимбфам было подвластно многое — как их глава, всегда ищущий что-то новое, он знал правдивость своего мнения. Каждый раз, когда ему казалось, что дар династий его ничем не удивит, он тут же удивлял, давая понять, что то, что о нём известно, — лишь малая доля, толика знаний о нём, записанных и хранящихся в библиотеке за несколько столетий; и он требовал вписать в уже известное что-то новое о себе.       Мужчина не знал точно, что дар был способен на воскресение уничтоженного, на его воссоздание, на его возрождение…        …Воскрешение.       Он многое изучал, многое знал, использовал и испробовал, но всё равно многое открывал самостоятельно, на собственной практике, порой очень и очень рискуя.       …Или связь их дара с Обливионом, которую он раскрывал, тратя на это большую часть своих трудов и жизни — стоит признать, в будущем ему откроется многое.       Медленно опустив руки, он коротко глянул на дом и усмехнулся — его мысли и произошедшее весьма ободрило дух и освежило разум, давая плоды для новых мыслей.       Улыбнувшись, мужчина обратил внимание на всё это время сидящую женщину и подошёл к ней со спины, кладя руки ей на плечи, на что та теперь никак не отреагировала.       — Возможно, но тогда тебе нужно вновь заснуть, чтобы проснуться. — Он склонился ниже к самому её уху, прошептав, словно баюкая. — Спи-и-и…

─── ◦⋅⚜⋅◦ ───

История магов Севера простирается давно.

И имя их вбито в историю навеки.

Деяниям их нет прощения!

И клеймо на имя их утверждено!

— Есть ли доказательства столь ужасающих деяний?

И в ответ молчит свербящий душу люд.

Нет оснований, одни слова.

И страшится человек своих мнимых опасений.

Сказ, легенда и книга в руках,

Гласят писания об опасности от неизведанного.

Так всегда ли стоит его бояться?

Жаль, ибо нет источника другого столь же «преданного».

Клевета ваша очернила имя их!

Молвите вы о тех, кого не видели.

И слагаю я о прелестных Нимбфах стих…

Как тот, кто, в отличие от лжецов, повстречал столь великих магов.

Внимать просят меня, дабы поддался я внушению.

Но не повинуюсь я столь «заманчивому» искушению.

Ведь правду знаю я.

И готов встать на защиту их имени.

Пусть и не нужно им моё признание.

Слово одного в кличе толпы растворяется, подобно силуэту их в тумане.

Как тогда, как в тот день борьбы.

Не буду, не стану я бояться их ворожбы!

Видели бы вы их настоящие деяния!

И заслуживают маги Севера хвальбы.

Уважением должно быть пропитано их имя.

Но слова мои не значат ничего, ибо речь одного вряд ли удостоена внимания.

История магов Севера простирается давно.

И имя их вбито в историю навеки.

Можно ли достучаться до человека, дабы притеснение было прекращено?

И жаль, ответ известен мне, и хорошего, увы, не сулит он ничего.

Но верить буду я — не страшны они, пленительные лесные мифы.

Ведь они добры к нелюдимому люду мира, ибо имя им — Нимбфы.