Плоть и Кровь

Если бы Билл мог открыть глаза, то увидел бы, как мужчина с безупречно хладнокровным лицом оголил его. Вокруг раздавался голос Ким; по мере её слов Билла таскали туда-сюда, словно безвольный мешок картошки — или, возможно, безжизненное тело. Будь его разум свободен от мутной пелены, он бы поблагодарил милосердную тьму, укрывающую его от стыда и страха. Его переодевали дважды. После первой смены одежды его куда-то унесли. Усаживали в нужную позу, как будто он был куклой. Щелкала камера и вспышки чередой ослепляли, словно молнии, и в тот миг мальчик не осознавал, что его тормошат, чтобы он лишь открывал затуманенные глаза. Глаза, полные непонимания и растерянности, пытались сфокусироваться на происходящем, но всё вокруг вызывало лишь смутные образы, мерцающие в непроглядной мгле. Каждый звук казался далеким эхом, теряющимся в бескрайних просторах его забытого сознания, а время застыло, сплетаясь с тревожными тенями, окружающими его. Тем не менее, в какой-то момент мальчик очнулся. Женщина что-то делала с его головой, и в этот миг длинная прядь рыжих волос упала ему на лицо. Внутреннее недоумение ощутимо пронзило Билла: почему Ким накрывает его своими волосами? Хотя её собственные локоны разве не черные? Ответ пришёл немедленно — это новые волосы Билла! Ким искусно накладывала ему тот проклятый рыжий парик, так чтобы снять его было бы непросто. Для верности она дёргала пряди — это вызывало у мальчишки неприятные ощущения и боль, от чего из горла вырывались хрипы и прерывистые вздохи. Мальчик обнаружил себя сидящим в кресле в том же помещении. Связан или прикован он не был — необходимость отсутствовала, поскольку он накачан наркотиками и не способен нормально двигаться. Лицо зудело, а кожу слегка пекло — Билл подозревал, что ему наложили немного грима, чтобы спрятать черты. Вдобавок его всё-таки переодели в тот злосчастный сарафан, который был явно на размер больше. — Роберт. Билл вздрогнул, не столько от звука, ударившее его обострённое сознание, сколько от чужого имени. — Он просыпается. Голову мальчика повело в сторону — его щеки сжали большим и указательным пальцами. Зелёные глаза пытались поймать блуждающий взгляд Билла, но тот, даже если бы смог, не хотел смотреть на Роберта. Под наркотическим воздействием мысли путались, и одурманенный мозг рисовал жуткие картины. Таким образом, Роберт с огненными волосами в глазах Билла выглядел как клоун из преисподней, и это до ужаса пугало. — Выдвигаемся через полчаса. Будь готова, — Роберт говорил, внимательно рассматривая Билла. — Отличная работа, Ким. Биллу хотелось выругаться, но из горла вырвалось лишь нечленораздельное мычание. Полная беспомощность сводила с ума, он оказался заложником собственного тела! Плюс ко всему, во рту неприятно горчило, а голова чудовищно раскалывалась. — Спасибо. После съемки я более тщательно закрепила ему парик. Больше не съедет, даже если дёрнуть, — заметила Ким. Не стесняясь она переодевалась рядом. Теперь на ней было куда более скромное платье. Броский макияж исчез. Волосы она уложила в намеренно неаккуратный пучок, придающий образу легкую непринужденность, словно она только что вернулась с мирной прогулки по пыльным улицам. Роберт кивнул. Затем он взял руку Билла и аккуратно закатал рукав. Из глубины внутреннего кармана он достал коробочку, в ней покоился набор из наполненных шприцев. Билл поморщился, когда ему сделали еще один укол, длинная игла безжалостно вошла в плоть чуть выше запястья. Мальчик боялся. Чем они его накачивают? Можно ли здоровому человеку вводить такое? — Не умрёшь, — успокоил Роберт, скатывая его рукав обратно. — В течение следующих нескольких часов я будут продолжать вводить препараты по расписанию. Ты не сможешь ни двигаться, ни говорить. Билл почувствовал приступ тошноты. Он был совершенно беспомощен. И что бы ни планировали эти люди, противопоставить он не может ничего. — Пора, малышка. Голос неожиданно обрел иное звучание, полное тепла и заботы, что свойственно родителям, обращающимся к своим детям. Роберт мягко улыбнулся — оказывается он так умел — и бережно поднял тело Билла, словно тот не весил ничего. Подлец оказался мастером перевоплощений, виртуозно накидывал маски, и сейчас игра разворачивалась так: Ким и Роб предстали внимательными родителями, отправляющимися в путешествие со своей дочерью подростком. Они действительно выглядели как простая провинциальная семья с больным ребенком — этот обман был тщательно спланирован заранее. Поездку до аэропорта из памяти отшибло напрочь. Билл немного пришёл в себя когда его пересадили из машины, а затем покатили вперед. Мальчик поначалу ничего не понимал, пока его быстро на чем-то везли толкая сзади. Ноги покоились на железной подставке и тогда-то Билл догадался, что его катят в инвалидном кресле. Лжеродители что-то обсуждали, но их голоса были похожи на отдаленное эхо, которое мальчик не мог разобрать. Билл не мог толком держать шею. Его голова склонилась в бок и тогда в отражении больших стёкол мальчик увидел во что его превратили. В шоке и недоумение он смотрел на нечто, что было им. Тусклые рыжие волосы заплетены в косу, но при этом выбившиеся пряди обрамляли лицо так, что скрывали его, а неаккуратность и взъерошенность делали вид совершенно жалким. Большой сарафан цвета асфальта был запачкан пятнами спереди, будто тот, кто его носил не мог самостоятельно питаться. Лицо в целом бледное, нездоровое и осунувшееся. Наркотик странным образом подействовал на мышцы из-за чего всё тело выглядело атрофированным. Челюсть отвисла, а глаза остекленели. В некотором смысле, это была блестящая маскировка. Но Билл не испытывал восхищения — его сердце переполняла ярость. Из-за этих ублюдков он выглядел как умственно-отсталый инвалид. Если люди случайно поглядывали на него, то быстро в смущении отводили глаза. Билл пытался позвать на помощь, но тихое, жалкое бормотание, слетавшее с его губ, только усиливало впечатление, что он инвалид. Его везли через оживленный аэропорт, но никто понятия не имел о происходящем. Ни один даже не догадывался, что мальчика похитили и увозят прямо у всех на глазах. На паспортном контроле Биллу, естественно, предоставили поддельные документы. Так он узнал, что зовут его Эмили Ходж. Еще ему показалось, что во время досмотра ему особого внимания не уделяли. Действительно, зачем? Что может скрывать девочка в инвалидной коляске, сопровождаемая родителями? Билл пытался вымолвить хоть что-то. Сказать, что он никакая не Эмили, но не смог произнести ни слова. — Не беспокойся, Эмили, скоро ты, я и папочка полетим на большом самолётике. Потерпи ещё чуть-чуть, детка, — Ким разговаривала с Биллом, словно тому было три года. Даже в щеку его чмокнула. Мальчишку аж внутри передернуло. И вот теперь он находился в каком-то зале ожидания. Его катили по коридору. Потом сотрудники предоставили служебную кресло-коляску, как они обяснили: она отличается меньшими габаритами и минимальным весом, благодаря чему легко проходит между рядами сидений. Заботливый отец под сочувствующие взгляды сам пересадил любимою дочку. Уже будучи на борту он вновь отказался от помощи сотрудников и сам уверенно усадил девочку на среднее сидение, фиксируя ремнями. Вскоре подтянулись другие пассажиры. Они проходили мимо со своим багажом. Билл замечал, как на него косились: каждый раз одна и та же реакция. Сначала недоумение, затем осознание, что что-то не так, после — жалость, и, наконец, смущение. Надежда угасала. И Билл всё больше подавался панике: его ведь должны искать! Куда они летят? Зачем? Неужели так легко можно похитить человека и вывезти его по поддельным документам? Мистер Бауэрс ведь в поисках! Вспоминалось то тревожное сообщение по рации. За каждым аэропортом должно было быть установлено наблюдение! Но в каком они вообще аэропорту? Билл не узнавал. Сколько он вообще был в отключке, пока его везли? В хаосе времени он совсем потерялся, и с каждым мигом его страх лишь нарастал. Они были в воздухе. Как это было возможно? Билл не мог вспомнить, как они взлетели. Как долго они летели? Он попытался сообразить, куда они могли направиться. Но безуспешно. Подали еду. Стюардесса грустно улыбнулась, смотря на девочку, понимая, что она не сможет есть самостоятельно. — Дорогой, достань для Эми пюрешки. Это Ким. Она рядом с Биллом. Роберт передал женщине маленькую сумку, ранее поставленную под ноги. Она вытащила баночку с детским питанием и запихнула его Биллу в рот ложкой. Однако, собрав все оставшиеся силы, Билл, с трудом управляя своим распухшим языком, решительно вытолкнул всё обратно. Шлепок жидкой пищи угодил прямо на руку Ким и самому мальчику на воротник. Во взгляде его, пусть и помутленном, отражалось упрямство: он не собирался терпеть ещё большее унижение, чем уже было. — Эми, зайка, как неаккуратно, — Ким протёрла всё салфеткой, а затем придвинулась очень близко, так что ее лицо оказалось совсем близко от лица Билла. — Жри, сука, иначе я тебе язык этой пластиковой ложкой разворочу, — очень тихо сказала она с легкой улыбкой и пылающим безумием в глазах. У мальчика дергалась рука. Желание ударить Ким тяготело в висках. Билл стремился спровоцировать, пусть эта бешеная сучка покалечит его, тогда-то излишнего внимания преступной парочке не избежать. Полноценно Билл не владел сейчас своим телом, но чувствительность немного возвращалась; его пальцы могли слегка шевелиться, и, возможно, рвано дёрнуться получится, так он бы привлёк внимание. Вдруг его руку покрыла сверху другая, большая и горячая. На её запястье мерцали часы, из которых раздался звуковой сигнал таймера. Совершенно не скрываясь, Роберт вновь извлёк ту коробочку с лекарствами, к ней крепилась бумажка. Билл с трудом вспомнил, об этом говорили на паспортном контроле — липовый, как и их паспорта рецепт, согласно которому бедняжке Эмили необходимо в строго определённые часы колоть жизненно важные лекарства. — Постарайся немного поспать, дорогая, — сказал ему Роберт. Боль от укола. И слова растворились в темноте, поглотившей сознание Билла. Шли часы, но Билл едва ли осознавал это. Они приземлились. Заботливые руки лжеотца. И вот Билла везли на каталке по залу прилета. Он был так слаб, что не смог долго удерживать сознание. Старался с этим бороться — успел скользнуть взглядом по семейному минивену, в который его перенес Роберт. Внутри Грей влил в Билла полбутылки воды. Мальчик только в этот момент осознал, насколько же сильно всё это время жажда сжигала изнутри. Только облегчение было недолгим. Билл такую малость, как попить, не мог удовлетворить самостоятельно. От осознания своей беспомощности по лицу покатились слёзы. Билл безмолвно всхлипнул. Он так сильно хотел домой. Но он был тут, совсем один, за тысячи миль от Дерри. Неизвестно где. И никто не знал о его местонахождении. Роберт уже привычным движением усадил его. На голову нацепил уродливую шляпу, по всей видимости, чтобы, если Билл и придет в себя раньше времени, он бы не запомнил дорогу. После Грей пересел за водительское сиденье, Ким заняла место рядом. Заревел мотор, и Билл исчез в объятиях темноты. *** Подвижность возвращалась. Одна мышца за другой начинала оживать. Билл медленно открыл слипшиеся глаза. Он понятия не имел, как долго здесь пробыл. Была ночь, мальчик понял это по мягкому пробивающемуся сквозь зашторенные окна лунному свету. Хотя, возможно, это были фонари. Он лежал на спине на удобной кровати в помещении, напоминавшем роскошным гостиничный номер. Радовало, что он совершенно один. Но где именно он находился? Вокруг царила полная тишина, или это просто хорошая звукоизоляция. Воспоминания и мысли еще были путанным. И действия наркотика полностью не прошло окончательно. Билл чувствовал себя ужасно. Осознал он это как только попытался сесть. Голову повело, комната закружилась, и Билл, потеряв равновесие, упал, да так неудачно, что вовсе скатился на пол. На нем все еще был надет тот уродсткий парик и платье, высокий ворот которого теперь действовал на взбунтовавшийся организм, будто удавка. Тем не менее, едва-едва, но мальчик смог начать двигаться, пусть и сквозь пелену недомогания. Рука, покрытая следами многочисленных уколов, пульсировала болью. Билл подозревал, она превратилась в сплошной синяк. Но сейчас его больше волновала необходимость в туалете. Он из последних сил держался, его вот-вот должно было вывернуть наизнанку. На секунду Билл допустил мысль, реально заблевать и обделать весь этот шикарный номер. Пусть отмывают. Но мальчик быстро отмел эту затею. Во-первых, неизвестно сколько придётся лежать в собственных экскрементах и блевотине, а во-вторых он очень сомневался, что уборкой будет заниматься Роберт или Ким. С неимоверным трудом Билл заставил себя приподнялся. Правда удалось ему встать лишь на четвереньки. Ощутил себя расшатанным, как старая, но всё ещё служащая стиральная машинка. Трясся также. Так мальчик смог ещё раз осмотреться. Ванная нашлась. Туда пришлось ползти в той же позе. Билл очень надеялся, что камер тут нет. Встать на ноги он точно бы не смог. Но желание добраться до цели придавало силы. До унитаза успел. Его вырвало, и от этого Билл почувствовал себя немного лучше. Кое как закончив остальные дела, держась за все возможные опоры, мальчик добрел на нетвердых ногах до ванны. Аккуратно не вышло: в неё он кувыркнулся и там остался лежать сломанной, брошенной марионетокой, ладно не умудрился ничего себе повредить. Перевернувшись на спину, Билл вытянул руку к рычагу и нажал. Холодная вода позволила ощутить жизнь. Ледяная она смывала часть ужаса прошедшего дня… или дней? Тем не менее, мальчик оставался изможденным. Он закрыл зудящее лицо мокрыми ладонями и понял, что грим почти не смывался. Кожа под париком невыносимо чесалась. Билл попытался снять его, но усилия оказались тщетными: дергать было больно, а сил и сосредоточенности выковыривать мелкие шпильки банально не хватало. Но ему стало чуточку лучше. Он напился прямо так, лёжа. Холодная вода остужала неистовство воспаленного мозга и взмокшее под тряпьем тело. Билл вновь почти погрузился в сон, пока вода вдруг резко не перестала литься. Не открывая глаз, мальчик потянулся к рычажку, но внезапно получил по рукам. Затем этот наглый кто-то схватил его за грудки и заставил сесть. Это оказалось роковой ошибкой. Билла так бурно вырвало, что он сам не ожидал такого мощного фонтана из себя. Слов он не понял, но этот кто-то, судя по интонации, знатно так матерился. Билл узнал голос и, не сдерживаясь, захохотал. Он начал тереть глаза, хотел увидеть рожу Грея и его испорченные шмотки. Биллу было очень жаль, что стошнило его выпитой водой, а не чем-то более отвратительным. Перед ним действительно стоял Роберт. Он-то в отличие от Билла выглядел отлично. Избавился от маскировки — переоделся в нормальную одежду и облик его не вызывал ассоциаций, словно его через мясорубку прокрутили. Нет, так чувствовал себя только Билл. Роберт же источал уверенность; холодность, правда, пошатнулось после подлянки Билла. Приступ смеха утих так же внезапно, как и разразился. На смену ему пришел озноб, и Билла охватила дрожь, тело его сотрясалось, зубы стучали. Но мальчик не чувствовал, что мёрзнет — напротив, ему казалось, что он пылает. Жар, клубящийся изнутри, переполнял его, будто сжигая кости, пока тело боролось с нарастающей дрожью. Странный парадокс пронизывал каждый нерв и заставлял терять связь с реальностью. Роберт обхватил лицо Билла, ощупал лоб и щеки, затем опустил руки на шею и прощупал пульс. Выражение его лица не излучало удовлетворения. Следующим делом, Грей попытался снять с Билла мокрый сарафан, но быстро плюнул на это. Усадив мальчишку к себе спиной, он взялся за ворот и резко дернул — плотная ткань поддалась, разорвавшись. Билла наконец освободили из плена. На очереди были плотные колготки. Билл и не понял, что на нём такое белье, даже когда сходил в туалет. Утруждать себя снимать прилипшие колготки Роб тоже не стал — их ждала судьба платья. Рваньё Грей отправил куда-то на пол. Разве что трусы стащил нормально, не разодрав на куски. — П-пиздец, т-ты р-расточ-читель, — пробормотал ему Билл, чуть хихикнув. Шмотки мальчику, конечно, не понравились, но рвать то зачем? По бошке он до сих пор не получил по одной причине: Роб видел, что мальчишка не в себе и простил вторую вольность. Парик. Когда Роберт потянул, Билл взвизгнул и вцепился ему в руку; даже в полувменяемом состоянии осознавал: если Грей со своей ненормальной силищей и накладные волосы сдерёт как платье, Билл останется без скальпа. Следующие десять минут Роб молча проклинал Ким и вытаскивал какое-то невероятное количество шпилек; воздух, казалось, наполнился облегчением, когда он таки смог освободить Билла от длинных фальшивых волос. Сам мальчик к этому моменту находился в полудрёме. Если и смотрел, то ничего не видел вокруг. В его состоянии нагота и положение, в котором он оказался, потеряли пока всякое значение. Ужасное физическое недомогание заслонило все остальные мысли. Билл ощущал, что на него льётся чуть тёплая вода. Потом слышался запах чего-то свежего и мятного — этим чем-то Билла обтёрли с ног до головы, по лицу шкрябали особенно долго. Дальше горячая вода всё смыла. И вот она, наконец, тёплая мягкая постель. Грудь и плечи ударились о кровать и погрузились в мягкий матрас. Комната всё быстрее и быстрее кружилась. Билл хотел что-то сказать — но ничего не получилось. Его глаза закрылись. Он погрузился в сон, но на этот раз более спокойный и глубокий. Уже не слышал дальнейшей возни в ванной и не ощущал, как кто-то устроился рядом с ним.