Меня привлекают девочки помладше, — говорит он. Очередная ложь, — думаю я.

Нет, разумеется она предвидела такой исход событий. Даже тайно желала этого. Ещё прошлой зимой, когда проснувшись по среди ночи, она лежала и смотрела с кровати на спящего в метре от неё Огая, с холодным, красивым лицом, она решила купить новый комплект белья. Только кружево было бы слишком экстравагантно, не для правого раза. А вот что-то простое, но красивое — самое то. В четырнадцать, читая любовные романы, хотелось от первого секса чего-то необычного: большой кровати, свечей, роз… Девочка тогда всё слишком сильно романтизировала. В восемнадцать она уже знала, что отдаст свою невинность Мори Огаю. Розы, свечи уже давно перестали быть чем-то обязательным. Они просто покинули этот список. Но вот бельё… Обычное, чёрное, с маленьким бантиком спереди, с добавлением немного кружев на резинке, мягкое, красивое, удобное. Рассматривая себя в зеркале в нём, девушке казалось, что оно подчёркивает фарфоровую белизну её кожи. Когда Огай поделился с ней новостью о квартире, в её голове созрел план: «как подтолкнуть этого парня». Разумеется, можно было бы и пораньше, в общежитии, но сыграли брезгливость и страх, что их засекут, прервут, поймают. А в его квартире, она чувствовала себя защищенной; такой, какой она могла быть только перед ним; такой, какой её видеть мог только он. Кожу немного щипало от холода одеяла, на которое её положили. Она словно утонула в нём, мягкий матрас проваливался, толстое одеяло окутывало, создавая ограду вокруг её тела, перекрывая обзор на комнату, фокусируя её только на парне. Его отросшие чёрные волосы были собраны с маленький хвостик на затылке. Пару непослушных прядей выбилось и свисало на лоб. Слишком сексуально. На бледном, практически прозрачном лице, в полумраке спальни горели обожанием и желанием два лиловых глаза. Смотря в них, Канэко как будто видела, как расширяются его зрачки. Опустив взгляд ниже, девушка зависла. Она и раньше знала, что Мори сильный. Он не раз поднимал её, побеждал в игровых автоматах, просто….просто одежда многое скрывала. У Огая был пресс. Не такие ярко выраженные кубики, как у спортсменов, девушка считала их слегка нелепыми, а как будто натуральные, гармонично смотрящиеся на нем. Захотелось провести по ним рукой. Она судорожно вздохнула, когда он наклонился и принялся шептать на ухо. Шея была её слабым местом. Когда кто-то начинал шептать ей в ухо или случайно дунул в шею, у неё по спине пробегали мурашки. Огай как-то раз поцеловал её под ухом. Тот маленький поцелуйчик заставил её дернуться. Она тогда отшутилась и сказала, что просто щекотно. Но это было правдой лишь на половину. На секунду в ней проснулся какой-то животный страх, будто Мори вот-вот вцепится ей в шею зубами. Хотелось спрятаться и спасти свою жизнь. Но в тоже время, хотелось чтобы он повторил, и отдать ему руль управления, хотелось подчиниться. Это пугало. Сейчас же, когда Мори покрывает её шею и ключицы поцелуями девушка не могла найти себе места. С каждым прикосновением стоны вырывались из её груди и становились всё громче. Мисудзу закусила губу лишь бы не дать им выбраться наружу. — Не надо сдерживаться, — Огай поцеловал её в нос. — Я хочу слышать твой голос. Хочу знать, что тебе хорошо. Или, что что-то не нравится. И он вновь накрыл её губы своими. Язык скользнул дальше, сплетаясь с её. Мори играл с ним, слегка покусывая, посасывая. Канэко закинула свои руки ему на плечи, прижимая его ближе к себе. Поцелуй страстный, горячий, мокрый. Легкие жжёт, кислорода не хватает. Парень с громким чмоком оторвался от горячих губ. Его дыхание было сбито, он дышал громко, тяжело и часто. Слегка прикасаясь кончиками пальцев к её коже, он поднял край футболки. — Нэко, тебе это тряпочка больше не понадобится, — бархатистый голос прокатился по комнате. — Рвать бы не хотелось, поэтому давай снимем. Она медленно подняла руки над головой. Её пальцы слегка подрагивали. Мори стянул футболку через голову и тоже отправил в полёт. Найдут завтра. Вернувшись к девушке, он шумно вобрал носом воздух. На ней был аккуратный чёрный лифчик с чёрным кружевом по краям. Оно не соприкасалось с кожей, просто было милым украшением белья. Огай завис. Он столько раз видел эти бретельки вылезшие из-под футболок. Он столько раз хотел к ним прикоснуться, снять. Они столько раз были гостями его снов. И вот сейчас он может воплотить в жизнь все смотрит мечты. На лице сама по себе расплывается довольная улыбка. — Ты такая красивая в этом лифчике, — прошептал он ей на ухо. Пальцы тем временем, уже смахнули лямку с плеча и, оттянув одну чашечку вниз, провели вокруг соска. — Но без него будешь ещё прелестнее, — с этими словами он перевернул и усадил к себе не колени. В тишине щёлкнул замок и чёрное бельё улетело в темноту. У Мисудзу от резкой смены позы, закружилась голова, в глазах слегка потемнело. Девушка ягодицами почувствовала его возбуждение. Играючи поёрзала на его коленях, чем вызвала ставленный стон. Через миг грудь обдано горячим дыханием. Мори аккуратно поцеловал затвердевший от холода сосок. Девушка в его руках со свистом вобрала носом воздух и чуть дернулась. Её реакция позабавила его, и разожгла научный интерес. На этот раз парень уже лизнул его. У Мисудзу задрожали руки и, потеряв опору, она рухнула ему на грудь. — Вау, тебе так хорошо, что руки уже не держат, — Огай провёл рукой по позвоночнику. — Хорошо. Значит просто лежи, я сделаю всё сам. Маленькая лентяйка. Он опустил её голову на подушку и провёл языком от подбородка до пупка. Отстранившись, он несколько секунд наблюдал за девушкой, за тем как подрагивают её пальца, за тем как она теряется в ощущениях. Мори зажал сосок между пальцами и чуть сжал его, чем вызвал очередную волну стонов, который сначала немного испугался. Но видя, что вроде все делает правильно успокоил свое сердце, постарался успокоить. Второй он накрыл губами и начал посасывать. Кожа была мягкой и теплой, он её пахло духами и зелёным чаем. Канэко под ним извивалась, хватал на печи, сжимала их и стонала, стонала, стонала. Её стоны были музыкой для его ушей, его симфоническим оркестром, новым хитом Майкла Джексона. Огай готов был слушать их 24 часа в сутки. А самое сладкое в них было осознание, что именно он их является причиной. Последний раз лизнув его он оторвался. Между грудью и его губами натянулась паутинка слюны. Оглядев Канэко, он погладил её красную щёку. — Какая ты красивая, — нежно сказал он. Огай подхватил её ноги и забросил себе на плечо. Мори начал покрывать их поцелуями. Облизал щиколотку, стопу, из-за чего она дернулась, укусил за шишечку на ступне. Девушка сдавленно пискнула. — Шорты тебе тоже больше не нужны, — парень стянул их. — Вау, да ты уже намокла, — как же стыдно за эти грязные фразочки. Побрали бы Они Кенту за его советы. Зачем он им вообще следует. На чёрной ткани было мокрое пятно. Огай провёл рукой по внутренние стороне бедра, едва касаясь его кончиками пальцев. Они были холодными. По телу разбежались мурашки. Мори подцепил край трусов и отодвинул его. — Тут прям потоп, — он наклонился к её промежности. — Надеюсь, моя госпожа не будет против если я. — Ты от куда стольким фразам нахватался, — смеется девушка, но смех её тут же тонет в стоне. Он коснулся губами лобка. Его пальцы провели между половых губ, собирая слизь. Парень поднял свои хитрющие лиловые глаза на возлюбленную, и слизал её соки с пальцев. Канэко не успела понять, что происходит, Мори резко дергает её тело, хватая за бедра. А затем она чувствует, как пальцы парня раздвигают его половые губы. Она хватает ртом воздух, когда горячее дыхание ласкает влажную кожу её промежности, а затем рот встречаются с нежной плотью. Её губы приоткрываются, и если стон, который она издает, не разбудит его соседей, то он не знает, что еще может их разбудить. На этот раз Мори не медлит, он направляется прямиком к источнику своих влажных фантазий. Вкус Мисудзу на языке остался таким приятным, будто он пробует нечто новое для него. Он немного солоноватый, и все, что может зафиксировать его мозг, когда он пробует её соки — это Канэко, Канэко, Канэко. Он с благоговением целует её там, прежде чем зарыться головой поглубже в промежность своего девушки, чтобы слегка пососать её клитор. Стон, который он издает, когда смазка начинает стекать ему в рот, заставляет Мисудзу стонать громче, хотя казалось бы, куда ещё. Пальцы поджимают простыни, когда она начинает повторять имя Мори, снова, снова и снова. Это музыка для ушей парня. Мисудзу красиво выгибает спину, её стон достигает такой высокой ноты, которую Огай никогда раньше не слышал. Это заставляет его улыбнуться и снова зарыться лицом в её горячее лоно, уткнуться носом в мягкую промежность своей возлюбленной, надавливая на кожу, чтобы дотянуться языком ещё глубже. Первые касания заставляют девушку стонать и плакать, но как только Мори просовывает кончик языка, прося разрешения войти, она пропала. Её стоны звучат греховно, её бедра трясутся, её мозг медленно превращается в кашу. Она впивается ногтями в одеяло. Она чувствует, как его язык проникает в неё, черт возьми, это так приятно. Она выгибается, постанывая от ощущения как язык Огая играет с её клитором. Она ничего не может с собой поделать, одна рука зарывается в чёрные локоны, прижимая его лицо ещё ближе. Член парня твердый, и он не может сдержать легкого движения бедрами, неосознанно пытаясь приподняться в воздух. Он так сильно хочет этого, но на самом деле это не имеет значения. Все, что сейчас нужно — это не дать промаху, сделать её первый раз незабываемым. Бедра девушки дрожат. Она чувствует, как внизу живота начинает что-то бурлит, и стонет имя Огая, снова, снова и снова, потому что ей очень хорошо. Ей никогда до этого так не было. Оргазм накрывает её с головой. Он распространяется по каждому нерву, и давление продолжает расти, и растет, и растет, заставляя её хватать ртом воздух. Её сердце вырывается из груди, это ощущение такое приятное. Её тело напряжено, как руки на мече перед ударом, её ноги дрожат, а затем… всё обрывается. Рот Мори готов к первой струе, он касается губами, и вот оно. Смазка хлещет, как фонтан, поэтому он прижимается ближе, готовый проглотить все. Она слышит хлюпающие стоны Огая и пытается посмотреть вниз, но видит только его макушку, чёрные локоны, а затем её парень проглатывает то, что наверное… Осознание заставляет Канэко широко распахнуть глаза, и… она впадает в панику. Она пытается сдержаться и вырваться из его железного захвата. — М-Мори! Огай, прекрати! Но её ослабевшее тело не позволяет ей сопротивляться, она едва успевает отодвинуться настолько, чтобы освободить свою промежность от языка Огая, пока не стало слишком поздно. — О нет, блядь, — шипит Мори, придвигая её обратно. Мисудзу не понимает, что с ней происходит, когда сильные руки, тянут её тело назад. У неё кружится голова, когда она смотрит на мокрое лицо своего парня, с носа и подбородка которого капает жидкость, на смольные волосы, обрамляющие его лицо. Он смотрит не неё. Видит свою девушку с красным лицом, блестящими от слез глазами и мокрыми от слюны губами. Это заставляет его сердце пропустить несколько ударов. — Как? Не болит? — Это было невероятно, — тяжело дыша отвечает Канэко. — Дай пять минут перевести дух, — она закрывает глаза, из уголков глаза сбегают слёзы. Мори вытер рот об валяющуюся рядом футболку и уже сухими губами поцеловал её в глаза. — Прости, я кажется перестарался. Она приоткрыла один глаз и уставилась на его извиняющееся лицо. — Иди сюда, — Мисудзу притянула его к себе и увлекла в поцелуй. — Всё хорошо, даже замечательно. Я… м… мне понравилось, нет не так, я в восторге, — она улыбнулась, прижимая свой лоб к его лбу. Огай улыбнулся и поцеловал её нос. — Оги, у тебя ещё стоит, — прошептала она ему в ухо, пока Мори зацеловывал её лицо. — Я знаю. И мне пиздец как сложно сдерживаться, — пропел он. — Ты не хочешь. А я не хочу тебя заставлять. Сердце Мисудзу ёкнуло. — Дурак, — она посмотрела ему в глаза. — Что это за секс, когда только один получает удовольствие? — Поверь, твоих стонов мне достаточно. — Тогда, может хочешь получить их ещё? Давай продолжим, мой мммм… сладкий. Парню показалось, что от этого обращения член встал повторно. — Нэко, я не железный, — прохрипел он. Мори встал с кровати, от чего пружины слегка скрипнули. Ходить с стоящим членом из которого сочился предэякулят, но о защите забывать нельзя. В шкафу парень нашёл заветный квадратик. — Если будет очень больно, то пожалуйста скажи, я остановлюсь, — тихо сказал парень, получив одобрительный кивок от девушки он начал чувствовать себя более спокойно. Он порвал зубами край упаковки, достал средство контрацепции и надел его на член. — Прям как в американских фильмах, — хихикнула девушка. — Стараюсь, — выплюнул Огай кусочек упаковки. Наконец, рука Огая заводится под одно из бёдер Канэко, находит изгиб её колена, подталкивая его вверх. Она задерживает ногу там, даже когда Мори отпускает её, предполагая, что парень, должно быть, положил её туда по какой-то причине, а затем… А затем головка члена упирается в промежность Мисудзу, и девушка чувствует себя так, словно находится на краю обрыва, его вот-вот свалится на камни внизу. Всё в порядке, — успокаивает она себя, зажмурив глаза. — Глубокий вдох, солнце, — шепчет Огай. — Все хорошо, — на самом деле нифига. У него дрожат руки. Дышать очень сложно. Чувства твердят одно, голова другое, глаза видят третье. Спокойно! Ты нужен ей сильным. Соберись тряпка! Она слушается, делая глубокий вдох через нос, её руки обхватывают его за шею, собираясь с духом. И тогда возникает давление. Поначалу слабое, быстро растущее, и на мгновение она напрягается, ноги дрожат от нервов, но Мори успокаивает её, чуть передвигая руку, что лежит у головы Мисудзу, чтобы погладить её по щеке. Канэко судорожно выдыхает, и что-то внутри неё уступает, давая Мори пройти дальше. Девушка резко мычит, губы дрожат, и рот Мори касается её челюсти, щеки, шепча слова утешения на ухо. — Нэко… — Канэко тонет в этом звуке, её глаза закрываются, и она изо всех сил пытается дышать, чувствуя, как в неё погружаются всё глубже, — Всё хорошо. Тшшшшш. Держись за меня. И она делает это, её руки крепко и дрожаще обнимают шею Огая. Он, как и предполагала девушка, огромен. И бывают моменты, когда ей приходится тяжело шептать: «П-постой…», чтобы он мог остановиться, во время чего она попыталась выровнять дыхание, и Мори всегда это делает, посасывая при этом конкретное место на шее Мисудзу, отчего её разум немного затуманивается, прежде чем та произнесёт разбитую команду продолжать. Больно, чертовски больно. Не так сильно, как от ударов или падения. Это другая боль. Но что странно, за этой пеленой её начало накрывать наслаждение. О Боги! Девушке казалось что это заняло не менее получаса, хотя на самом дела прошло всего несколько минут, но в конечном итоге она чувствует, как бёдра Огая прижались к ней. — Идеальна — шепчет Мори у её виска, целуя его в щёки, и Канэко только тогда понимает, что из глаз вылилось несколько слёз во время процесса, — Так хорошо справляешься. Расслабься. Это только вызывает у неё ещё больше слёз. — Тебе, — Огай проглатывает стон, потому что она ослепляющая вокруг него: горячая, мокрая, невероятно узкая. — Тебе больно? Мне остановиться? Всё в порядке? Немного, но не в остром, обжигающем смысле. Это не так больно, как когда он входил. Сейчас же, чем дольше парень остаётся неподвижным, тем слабее становится дискомфорт, и это просто… просто по-другому. Она чувствует тепло и пульсация, которое ощущается, как второе сердцебиение. — Нэко? — Н-нет, — нечётко отвечает она, впиваясь ногтями в плечи Огая. — Ты в порядке? — Д-да, — бормочет Канэко, крепко обнимая его. Одна из его рук находит щёку девушки, притягивая для поцелуя, такого медленного, такого глубокого, что Огай чувствует, как она расслабляется под ним, и он использует это как возможность наполовину выйти, а затем войти обратно неглубоким, экспериментальным толчком. И единственное, о чём он не подумал, было то, что в то время как целовать Канэко — отличное средство отвлечь её, — ощущение девушки, стонущей напротив его губ, — это заставляет Мори потерять голову, совсем чуть-чуть. Он задаёт медленный, неглубокий ритм, которым он может управлять, всё ещё сохраняя некоторый контроль, и который с лёгкостью потрясает Канэко, дрожа под ним. Каждый раз, когда Мори входит обратно, он задевает что-то внутри неё — место, которое, такое чувство, связано со всеми остальными частями тела, заставляя её ноги подпрыгивать, словно она марионетка, которую дёргают за ниточки. Хорошо, хорошо, так хорошо, что у Канэко снова завязывается узел в животе. Блять, как же хорошо. По тихому грудному рычанию и стонам, которые время от времени вырываются из горла парня, она понимает, что Огай определённо наслаждается этим так же сильно, как и она. — О-Огай-й… — стонет она. Когда лиловые глаза опускаются, чтобы посмотреть на неё, Канэко тянется к нему, и Мори издаёт ласковый смешок, наклоняясь, чтобы ещё раз поцеловать её. Её руки в волосах Огая, пальцы царапают кожу головы, и она пытается качаться бёдрами навстречу, из-за чего парень погружается немного глубже, немного сильнее, и Канэко может с уверенностью сказать по прерывистому дыханию Мори у своих губ, что ему это нравится. И ей тоже это нравится, её бёдра сжимаются вокруг чужой талии, когда Мори ускоряется — не резко, но достаточно, — Мо—Ог—Нгх—А! Трудно произнести хоть что-нибудь, потому что каждый раз, когда она пытается, Мори снова выбивает из неё воздух. И всё что может сделать Канэко, это бессвязно стонать, но… но ей удаётся выдавить одно слово. — Силь-сильнее! Огай чувствует, как более рациональная часть его мозга медленно начинает отключаться, и даже если он знает, что это первый раз Канэко, но если она хочет сильнее. Следующий толчок больше похож на хлопок, вырывающий сдавленный, пронзительный звук, который почти похож на крик, но не совсем — и Огай почти беспокоится, что сделал ей больно. На самом деле это был громкий стон, гораздо более полный наслаждения, чем то, что были до этого. Ему это нравится, и он начинает задавать гораздо более мощный темп, каждый раз выходя немного больше, прежде чем снова резко войти, и стоны становятся ещё громче, чаще, отчаяннее. Парень буквально вдалбливает девушку в кровать последними толчками. Требуется всего три толчка, прежде чем весь мир Канэко развалится на части. Оргазм накрывает её раньше. Канэко вскрикивает и её тело обмякает. Это намного сильнее, чем его первая кульминация, потому что раньше речь была только о ней. Сейчас же с ней в этом чувстве есть ещё один человек, стонущий её имя, целующий её, заставляющий её внутренние мышцы напрягаться, чтобы удержать Огая, даже когда парень продолжает толкаться. И это самое совершенное чувство, которое только существует. А затем бёдра Мори начинают замедляться, и она ощущает, Канэко трудно думать, когда он парит вот так, плывя по волнам удовольствия, но кажется, что Огай слегка замедлился. Ещё несколько толчков и парень с сдавленным стоном кончил, успев выйти из неё. Он стянул с члена использованный презерватив, завязал его и положил на пол рядом с кроватью. После чего откинулся на простыни, притягивая Канэко к себе. Девушка положила свою голову ему на плечо. Она дышала рвано и тяжело. Мори наклонился и поцеловал её в макушку, зарывшись носом в волосы. — Я люблю тебя, — шептал он, поглаживая её по волосам.