Меня привлекают девочки помладше, — говорит он. Очередная ложь, — думаю я.

— Перестань меня целовать. Уже губы болят, — девушка двумя руками отпихивала от себя лицо парня. Далеко правда не получалось, ведь он — зараза — крепко обхватил её двумя руками за талию, притягивая к себе. — Твоюж, вся помада с губ исчезла. Ты её ешь что ли? — Ага, — Мори был похож на сытого кота. Он показательно облизал свои губы. — Такая сладкая, со вкусом чая. — Чая? Я же вроде с персиком покупала. Или ты про… — Мисудзу вспыхнула и зло уставилась на своего парня, который хитро сузил глаза. — И стоит, довольный. — Милашка, дай ещё раз поцелую, — Огай вновь приблизился к лицу девушки. — Нет, — протянула она, продолжая держать его голову двумя руками. — На нас и так все смотрят. — Пусть, — Мори прижал её ближе. — Какая им разница. Ну пожалуйста. Последний раз. — Последний, — сдалась Канэко. — И ты отстанешь. Он наклонился, преграда из белоснежных рук больше не сдерживала. Дыхание опалило столь желанные, покрасневшие от поцелуев губы, из-за чего по её телу разбежалась волна мурашек. Мисудзу даже не предполагала, что Огай будет столь падок на поцелуи. Он целовал её при каждом удобном случае. Властно и жадно, нежно и тягуче. Казалось, с ним она попробовала все виды поцелуев. Дальше они правда не заходили, но и их с лихвой хватало. Канэко как-то поинтересовалась у Миюки, а не было ли у Огая отношений с кем-то до неё. Как оказалось, были, но очень давно, да и отношениями их назвать сложно было. Тогда умение парня так круто целоваться……именно что круто, превосходно, сногсшибательно……оставалось для неё загадкой. Мори вновь смял её губы и утянул в долгий, полный нежности поцелуй. — Ты права, — он наконец оторвался от неё. — Помада со вкусом персика. Но и я тогда имел ввиду не неё, — ему тут же прилетела затрещина по голове. — А может и показалось, — ухмыляясь, он потёр ушибленное место. Удары у Мисудзу были ощутимые, так к тому же она на них не скупилась. Но Огай знал, что девушка никогда его по-настоящему не била. Просто иногда, он бывает ой какой надоедливый, что даже Кента соглашался, что парню надо хорошенько вдарить. А ещё Мори порой специально доводил Канэко. Можно ли считать это мазохизмом, но парню нравилось, когда ему прилетало от его девушки. — На, — Мисудзу протянула Огаю гигиеничную помаду. — Губы обветришь. — Это можно считать за косвенный поцелуй, — ему снова прилетело по голове. — Ты жестокая, — состроил он печальную рожицу. — Смотри, — девушка ткнула пальцем в небо. — Снег пошёл. Первый снег… — Я люблю тебя, — прошептал парень уткнувшись носом в макушку Канэко. — Видимо это судьба. — Скажи, ты ведь всё просчитал, да? — Не порть момент…

***

— Да, и положите пожалуйста побольше корицы, — он оставил её на скамейке, а сам пошёл за заказом. — Всё. Большое спасибо. Приятного вечера, — широко улыбнулся парень, вгоняя молоденькую баристу в краску. На дворе стоял конец декабрь, поэтому всё осеннее великолепие сменилось на предновогоднее. На улицах Токио зажглись праздничные огоньки, Япония готовилась к 1994. Они зашли за кофе. Хоть Канэко отдавала явное предпочтение чаю, в такую погоду, хотелось горячего, очень сладкого капучино с большим количеством корицы. Огай клюнул её в макушку и пошёл за напитком, предусмотрительно заказав ещё и зелёный чай. Вдруг его девушке захочется и его. — Он сын Мори? — донеслось откуда-то из-за спины. Огай вздрогнул всем телом и на мгновение остановился, что стало его главной ошибкой, он подтвердил, что не только услышал, но и узнал упомянутого человека. — Точно он. Ей парень остановись? Да не боись ты. Трогать не будем. Поговорить надо. Ничего не оставалось кроме как повернуться на окрик. Недалеко стояли двое мужчин. У одного на скуле был небольшой шрам, и смотрел он грозно. Его, так сказать коллега, был ниже, с выпеченными, как у мопса глазами. — Добрый вечер, — все рецепторы кричали об опасности, что исходила от этой странной парочки, но Мори пересилив страх поравнялся с ними. — Чем обязан? — Воспитанный, — усмехнулся один из мужчин. — В отличие от отца. Знаешь, а ведь твой старик вновь в долги влез. Не хочешь помочь папочке? — Честно? — голос парня был холоден, как зимний ветер, — Нет. Не имею и малейшего желания. Сам кашу заварил, пусть сам и ест. Меня его проблемы давно не касаются, — приходилось оценивать и продумывать каждое, вылетающее из его рта, слово. — А нам так-то похуй. Кто бабки отдавать бу… — Судо, хватит, — подал голос, тот что со шрамом. — Знаешь что парень, съездика ты к этому куску дерьма, что иминует тебя своим сыном. Встреться, поговори. Мы к нему через 4 дня зайдем. Лично подпишешь, что брать на себя ответственность не будешь. А то этот ещё на тебе всё оформит. Читал я твоё досье. Ты парниша умный, не хочу тебе жизнь портить. По себе знаю какого это, когда родитель дрянной. Давай. Тебя девушка ждёт. Два раза повторять было не надо. Огай поклонился и быстрым шагом ретировался. — Цубаки, ты это чего? — спросил первый, когда парнишка скрылся. — На тебя не похоже. — Смышленый пацан, далеко пойдёт, — а затем он понизил голос. — Глаза разуй дубина. Заметил с кем он? — Ну да, — непонимающе ответил первый. — С шатенкой, глаза тоже карие. И взгляд такой… ммм… знакомый чтоли… блять, — его глаза округлились. — Она ведь… пиздец как похожа… Но, у него же нет. Или есть… Тогда это меняет всё. — Именно, — кивнул мужчина со шрамом. — Пошли отсюда. Он приедет к Шимизу. Я уверен. А Осанаи-саме доложим об этом.

***

— Всё нормально? — девушка спросила это уже пятый раз. — На тебе лица нет. — Да, — про встречу Огай умолчал. Незачем ей об этом знать. — Я случайно мимо ларька прошёл, там сашими резали. Такой запах… А ты же знаешь, как я к сырому отношусь. — Знаю, — Мисудзу горько усмехнулась. — Такое забудешь. Где-то месяц назад, Кента принёс на посиделки сашими. Мори, тогда подошёл чуть позже из-за коллоквиума, уставший и голодный. Канэко конечно скрасила его вечер, но пустой желудок давал о себе знать. Парень не обратил внимание, что берет палочками, увлёкся разговором, и отправил в рот кусок сырого лосося. Через секунду его глаза расширились, и Мори чуть не вырвало на асфальт. Он тяжело дышал, и казалось находился мыслями далеко не здесь. Руки дрожали, а взгляд был расфокусирован. Холод, зима, кашель, бренчание катящийся бутылки по полу, слёзы, тихие всхлипы, ругань, удар, осколки по всюду, сводящий от голода желудок, бледный свет холодильника, рыба, удар, хохот. В него, семилетнего мальчика, в спину вливает кусок лосося. Счастье — ужас. Он весь кишит паразитами. Их видно даже в темноте, такие маленькие, беленькие, ползают, крутятся. Хочется блевать и от голода, и от вида рыбы. Мальчик отшвыривает кусок от себя. Крик, удар, спасительная темнота. Мисудзу долго его успокаивала поглаживая по волосам и нашёптывая что-то, в то время, пока Окада лупила Кенту по башке, за то, что он забыл, что Огай не ест сырое. Вопросов никто не задавал, рыться в чужом нижнем белье желания не было. — Пошли до дома провожу. — Пошли, — девушка провела рукой по скуле. — Выкинь из головы. Сейчас же все хорошо, — она также не расспрашивала про причину той панической атаки, решив для себя, что Мори расскажет, когда будет готов.

***

— Хорошего вечера, — она невесомо последовала его в уголок губ, от чего сердце Огая в очередной раз сделало кульбит. — Спасибо за прогулку. Канэко помахала своей маленькой ладонью, по сравнению с его собственной, и скрылась за дверью. Парень тяжело вздохнул. Постояв ещё немного, быстрым шагом направился в общежитие.

***

— Эй, ты чего? — Кента уже минут шесть наблюдал, как его друг кидает в рюкзак свои вещи, при этом шипя, какие-то ругательства. — К папочке наведаться надо, — выплюнул брюнет. — А то, это бедняжка, на меня всё свое дерьмо повесит. И вот надо было связаться ему с коллекторами, хотя, может они из мафии. Кто знает? — Ну тогда удачи, — Ито похлопал его по плечу. — На долго? — Четыре дня, — Мори пытался запихнуть какой-то учебник в несчастный рюкзак. — Может пять. Тут его взгляд упал на аккуратно сложенный красный шарф. Парень взял его в руки. — Всё такой же мягкий, — прошептал он и завязал на шее. — Я всё. Скоро вернусь. Порядок соблюдать. Будет срач, в университете станет на один скилет больше. Понял? — Давай, удачи. Мори вышел из комнаты и направился к выходу из здания. Взгляд аметистовых глаз упал на телефон, висящий на стене. Сердце резко сжалось, ему стало жизненно необходимо услышать её. Не долго думая, он набрал выученный наизусть номер. Пошли гудки… — Ало? — раздалось на том конце. — Добрый вечер, можно позвать Мисудзу. — Ох, Мори-кун, добрый вечер, — ответила ему мать девушки. — Дочь, или сюда! Тут Мори-кун звонит. На заднем фоне послышался топот, что-то кажется даже упало. — Да, — Мисудзу приложила трубку к уху. — Огай? Что случилось? — Нэко, я должен уехать на несколько дней. Не теряй. Постараюсь позвонить, как будет возможность. — Хорошо, — девушка накрутила на палец локон своих волос. — А куда? — К отцу съездить надо. — Хорошей дороги, — она улыбнулась. — Пусть путь будет легким, а дорога быстрой. — Люблю тебя, — он повесил трубку.

***

Через час он уже был на станции, купил билеты на ближайший поезд до Йокогамы и ждал его. Ветер раздувал его чёрные волосы, на которых отчетливо виднелись маленькие белые снежинки. Они летели, крутились, падали на землю и таяли. Лицо Мори Огая было напряжено, парень ушёл глубоко в себя. Он снова возвращается туда, в тот кошмар из которого смог чудом вырваться, к самому худшему человеку в его жизни. К отцу.