Патронус Истинной Души

— Да почему?! — Я тебе уже пять раз объяснил, почему, — опытный маг свёл брови. — Но раз не понимаешь нормально — «потому что»! — Да мне по рангу не положено! — Особые обстоятельства требуют особых мер. Можно сделать и исключение из правил. Да ты и сам слышал штатных прорицателей. Они ж вообще единогласно сошлись на том, что шанс успеха — выше, если пойдёшь именно ты. — Эту их бредятину можно трактовать как угодно. — А по мне — в этот раз все пророчества были на редкость однозначными. — Да с чего они вообще это взяли! Вот, например, у тебя — явно ж лучше... — Понятия не имею, с чего. На то они и прорицатели. Высокопоставленный коллега тяжело вздохнул и смягчил суровую манеру, заговорив по-отечески: — Ты если просто боишься — так и скажи. Это нормально, но... — Да понятное дело, что боюсь! — Ну если «понятное дело» — то возьми себя в руки! Мракоборец ты или где? Уж не знаю, к чему вас там готовили, но рано или поздно тебе всё равно придётся иметь дело с подобными приказами. — Да какой «рано или поздно»! Не на втором же месяце после поступления на службу выдавать ТАКОЕ задание! — Слушай. Тебе не повезло — да. Но это — часть работы. И мне надоело с тобой сюсюкаться. Пойдёшь — ты. Решение — принято. Это — приказ. Всё! С этими словами Руфус развернулся на месте и, недовольно фыркнув, уверенной походкой покинул кабинет.

***

Тёмный лорд привычно занял почётное кресло во главе стола, которое в далёком прошлом принадлежало отцу. Когда-то, давным-давно, это место действительно окружал ореол уважения, по праву полагающегося главе семейства, несущему груз ответственности за благополучие всей четы Малфоев. Сейчас же — пожилой отец со впавшими глазами и изрядно поредевшими длинными волосами не источал того могущества, что ранее. Он выглядел измождённым и даже откровенно жалким. Каждый взгляд на него — разбивал Драко сердце. А на его прежнем месте, которое уже давно не ассоциировалось ни с ним, ни с уважением, да и, вообще, не символизировало ничего, кроме страха — вальяжно развалился «Володя» или даже «Вован» — как, испуганно оглядываясь, называли его за глаза самые смелые из последователей, боясь произносить его настоящее имя. С первого дня в особняке он безо всякого приглашения хозяйничал тут так, словно это его дом, а не передававшееся из поколения в поколение поместье благородного семейства Малфоев. А сейчас — особняк уже давно стал его по факту. Все здесь присутствующие — находились, да и просто оставались в живых — лишь с позволения Тёмного Лорда. — Друзья, — своим характерным, лениво-надменным полу-шёпотом, едва открывая рот, произнёс он. — У меня есть прекрасные новости... Почему такие кислые лица? Улыбнитесь, у нас же сегодня праздник. Такой знаменательный день — а вы не в настроении... — он окинул взглядом стол, недовольно раздувая свои щёлки-ноздри, и резко рявкнул. — УЛЫБНИТЕСЬ, Я СКАЗАЛ! Все присутствующие, до этого сидевшие, уставившись в стол, лишь бы не пересекаться взглядом со своим предводителем — мигом натянули дежурные улыбки и обратили взоры к нему. Даже вечно-тормозные Крэбб с Гойлом. — Вот, совсем другое дело... — так же спокойно, как ранее, продолжил он. — Мы долго шли к этому моменту. И вот, сегодня светоборцы Министерства наконец-то смогли поймать эту несносную выскочку-грязнокровку, которая столько лет трепала нам нервы... У Драко пробежал по спине холодок. «Этого не может быть... Ведь не может?» — Благодаря чему — она удостоила нас своим личным присутствием. Знакомьтесь! — Вован-Де-Морт вскочил со своего места в ликовании. — Гермиона Грейнджер собственной персоной! Всё-таки услышав имя подруги, блондин оцепенел, а у него в горле — застыл ком. Сердце с горечью сжалось от ужаса. Драко был не в силах повернуться туда, куда указывала палочка Лорда. Но чудовищнее всего было то, что он не знал, насколько многое о его участии было известно больному ублюдку, поэтому нужно было поддерживать натянутую улыбку, хотя единственное, чего он хотел прямо сейчас — это согнуться, закричать от горя и разрыдаться — уже догадываясь, в каком виде величайшая ведьма их поколения сейчас предстанет перед ним. Чтобы не подавать виду, он через силу всё-таки повернул голову ко входу в зал... и увидел, как из темноты коридора в сторону стола медленно вылетают окровавленные ноги в разодранных лохмотьях, а затем — показывается и остальное изуродованное тело, в котором при всём желании было уже попросту невозможно узнать самую одарённую колдунью эпохи, которая с её гибелью стремительно заканчивалась, переходя — прямо здесь и сейчас — в поистине тёмные времена. Драко уже видел многое за годы прислуживания этому извергу. Да и — себя всё равно не обманешь — собственноручно не раз приводил в исполнение такие приказы, от которых у нормального человека кровь стынет в жилах, а волосы встанут дыбом. Не только на голове. Но от этого душераздирающего зрелища — потемнело в глазах даже у него. А следом — его накрыла ещё более пугающая мысль. Если это правда Герми... Если она всё-таки попалась — то, очевидно, что «допрос» уже прошёл. А значит... А значит... У светловолосого мужчины перехватило дыхание. Он — следующий. Взгляд непроизвольно метнулся в сторону Лорда, готовясь получить заряд Авады прямиком в лицо, но Драко взял себя под контроль и продолжил играть роль преданного приспешника за миг до того, как тот заметил этот испуганный взгляд. — Эта сука нам попила изрядно крови... Нашей благородной крови. Но, как видите, даже этот её «Фонд Борьбы с Нечистью» не смог её спасти, — всё так же, смакуя каждое слово, продолжил тёмный маг, пока окровавленное тело медленно левитировало к середине стола. — А я всё гадал, как они узнавали об облавах... Но вот, к счастью, наконец-то удалось пообщаться с ней лично. Я даже сам по такому случаю провёл допрос... И что бы вы думали? Оказалось, в наших рядах завелась крыса... Сердце у Драко сжалось второй раз. — ... которая всё это время... АВАДА КЕДАВРА! Зелёная вспышка озарила комнату. Всё ещё парализованный страхом, Драко не смог даже вздрогнуть, когда брошенное заклятие коснулось виска... Виска Корбана Яксли, а не Драко. Уже совсем пожилой пожиратель с грубыми чертами лица, не успевший даже опомниться, упал на пол со стеклянным взглядом и своей типичной высокомерной ухмылкой, застывшей до самого последнего момента. «Не сдала. Она меня не сдала. Даже под пытками...» Лощёный вид Слизеринского Принца не выдавал того, что у него творилось в душе. Но чувствовал он себя так, словно у него заживо разрывают сердце на части. И с каждым мигом — всё свирепее. Володя подошёл к только что убитому соратнику, с отвращением харкнул на его бездыханное тело и продолжил: — Пригрел змею на груди... А ведь на следующих выборах я думал сделать его своим преемником вместо Пия, — Тёмный Лорд снова окинул взглядом стол и ответил на повисший немой вопрос, скрываемый за ошарашенными лицами. — Чего напряглись? Он предатель. Эта сволочь все эти годы сливала данные их прокля́тому Фонду... о чём мне великодушно поведала сама Грейнджер... Ну то есть, как — «великодушно»? Как будто у этой дряни был выбор... — он злорадно расхохотался. Драко непроизвольно ещё раз взглянул на разодранное тело, с которого кровь капала прямо на середину антикварного стола. «Герми, в последний раз, спасибо... Нет. Не спасибо... Прости меня.» От вида того, что с ней сделали, хотелось со всей дури зарядить Авадой в самого себя. Если бы не он, если бы не его разведданные — да, ФБН, наверное, провалил бы несколько своих партизанских акций и был бы в целом не столь успешным. Но она бы не лезла на рожон и всё ещё была бы жива. Героиня чёртова! Вот не могла быть осторожнее? Понабралась этой дури за годы дружбы с Поттером — и до чего это его довело?.. А теперь — и её. Нет, Драко знал, что Герми — такая. И что она сделает с этими данными. Он знал, что она бросится в самое пекло, спасать страждущих магглов... даже зная, что это западня. Так что можно смело сказать, что то, как закончилась её жизнь — это всецело его, Драко, вина. Это он передал ей последнюю разведку, а чтобы успокоить свою совесть — лишь небрежно отмахнулся мыслью: «Ну она же не станет...» Станет. Стала. Теперь это видно невооружённым взглядом. И Драко знал о том, что станет, ещё тогда. Но опять предпочёл блаженное неведение — настоящей ответственности за свои решения. Хотя мог — всего-то навсего, промолчать. Лишь разок. Не выйти на связь. Или выйти, чтобы не вызывать опасений — но не сообщить ничего сущностного. Уж кто-кто — а он, маэстро интриг, недомолвок и манипуляций — точно мог. Но, как обычно, предпочёл успокоить свою совесть мыслью о том, что якобы «сделал всё от него зависящее», дабы предупредить несчастных магглов, которые изначально оказались в таком положении — не в последнюю очередь, по его вине. А сейчас, искупая эту вину хотя бы перед самим собой — вновь ограничился лишь участием информатора, оставив всю поистине опасную работу — ей. Ну что ж, вот она. Перед тобой. Наслаждайся видом, ведь он — прямое следствие твоих решений. Это ты виноват, и теперь — винить уж точно больше некого, кроме себя самого. А ведь — страшно вспомнить — каких-то лет 20 назад, когда ты сам ещё только учился в Хогвартсе — ты ведь на полном серьёзе мечтал о такой незавидной участи для «этой грязнокровки». Как вообще мог ты так думать! «Дурак был — вот как.» Не обращая внимания на выражения лиц Пожирателей, Володя продолжил свою пламенную речь, выдёргивая наследника Малфоев из нахлынувших размышлений, скрытых за натянутой улыбкой: — Столько времени они отравляли умы обывателей... Столько времени эта пятая колонна только тем и занималась, что порочила честь нового Министерства... И ничего-то их не могло угомонить! Ни когда мы объявили этого их Поттера экстремистом, ни когда попытались отравить, а его каким-то чудом спасло его чёртово везение, ни когда упрятали в Азкабан, ни когда сгноили его там — всё-то эти нацпредатели не успокаивались. Но теперь — точно успокоятся. Без своей ненаглядной грязнокровки, звезды подпольных газет и радио — их пыл точно поумерится. Тем более, что... у меня для вас ещё один приятный сюрприз! Несколько их убежищ светоборцы штурмуют прямо сейчас, пока мы тут с вами это празднуем. Так что, друзья мои, ЭТО ПОБЕДА! Он вскинул свои когтистые руки, больше похожие на лапы, окидывая верных прихвостней каким-то просто сумасшедшим взглядом. Те — всё так же сидели с дежурными улыбками, опасаясь того, что ещё он может выкинуть. Драко же застыл, пытаясь осознать происходящее. На ум пришла лишь одна избитая фраза. «Власть развращает, а абсолютная власть — развращает абсолютно.» Раньше он не понимал смысл этих слов. Ну что ж, теперь понял. Научен горьким опытом. Если прямо сейчас проходят облавы на штаб-квартиры Фонда, то... Драко почувствовал, как у него уже просто уходит почва из-под ног. Тот крохотный лучик света, та туманная надежда, что когда-нибудь наступит светлое будущее — даже столь эфемерные фантазии таяли с каждым мигом. Но, будто этого было мало, Вован-де-Морт продолжил: — И по такому случаю — я предлагаю это отпраздновать по-настоящему. Сколько можно тянуть с Шотландией? Всё. Хватит. Пора претворять план в действие. «Претворять план в действие...» Слова не сразу достигли сознания, которое было и без того занято принятием происходящего. Но когда мозг Малфоя-среднего всё-таки осознал сказанное, даже его навык держать лицо не смог остановить округлившиеся глаза. «Этот свихнувшийся тиран всё это время ВСЕРЬЁЗ собирался открыто напасть на Шотландию?» — Мы с ними слишком долго нянчились, — с неприкрытым отвращением продолжил Лорд, подойдя к своей гигантской змее и шепнув ей что-то на парселтанге. — Они ущемляют интересы чистокровного английского населения в этом своём жалком придатке Британии. Оскверняют чистоту крови налево-направо. Ещё и смеют там что-то вякать про интеграцию с американским Авроратом! Так что сегодня — мы празднуем. А завтра — начинаем стягивать к границе отряды дементоров и призывных дружинников... У Драко застыло перед глазами лицо сына, которого он отправил в Шотландию — подальше от творящегося здесь пиздеца. Всё. Дальше молчать нельзя. — Но м-м-милорд... — дрожащим голосом осторожно начал он. — Милооорд, — кривляясь, передразнил его обладатель бузинной палочки, отнятой у бездыханного тела профессора Снейпа. — Опять ты про своего Скорпеуса мямлить собрался? — Милорд, но мы ведь это уже обсуждали... — Вот именно! Я тебе сто раз говорил, что пора твоему отпрыску определиться. А то понабрался там этих ценностей осквернителей крови... Раньше надо было думать. — Но милорд, вы же обещали... — Так, я что-то не понял, — Володя перешёл на самый свой зловещий шёпот, — Драко, у тебя есть ко мне претензии? Блондин непроизвольно уставился на палочку, которую перебирал в руках тёмный маг. Потом — скользнул взглядом по лицам остальных Пожирателей, каждый из которых сидел, набрав воды в рот. «Почему они все молчат?! Их дети — тоже ведь в опасности!» Наконец, взгляд остановился на лице отца, который, поймав его, тут же виновато отвернулся в сторону. «Это всё — из-за тебя. Это ты допустил. Ты настоял на том, чтобы мы его тогда поддержали. Хотя надо было — грохнуть его, пока он был ещё слаб, а не трястись за собственные шкурные интересы. Пусть даже в процессе и пострадал бы дом Малфоев. Чёрт, да даже если бы весь наш род погиб в тот решающий вечер — это всё равно того бы стоило. По крайней мере, название Благородного Дома Малфоев не превратилось бы в пустой звук.» Понимая, что он не может ответить ничего другого, Драко покорно склонил голову: — Нет, милорд. Простите мне мою дерзость. — Я рад, что ты всё ещё благоразумен, — Вован расплылся в злорадной ухмылке, смакуя свою власть. — Не вздумай предупреждать своего наглого выродка, — он вновь окинул взглядом весь стол. — Это всех касается! У ваших избалованных детишек было достаточно времени, чтобы опомниться и занять правильную сторону. Теперь — пускай пиняют на себя. А вам — это будет уроком. План приходит в действие — завтра, без отлагательств. А сейчас... Давайте уже праздновать. Он расплылся в улыбке. Затем — положил палочку на стол, погладил свою змею и указал на растерзанное тело, висящее в воздухе: — Нагайна, ужин. Анаконда прыжком накинулась на труп дорогой подруги, и от этого зрелища, в этот момент — внутри Драко, наконец, что-то щёлкнуло. Всё. Больше нельзя. Он не знает, кто из присутствующих его поддержит, а кто — будет предан этому психопату до самого конца. Кто говорил всерьёз, когда они втихаря обсуждали планы по перевороту, а кто — был лишь подосланным шпионом, доносившим напрямую своему Лорду. Но это надо остановить. Во что бы то ни стало. Сейчас или никогда. Этот одуревший от власти деспот и так уже устроил геноцид собственного населения, промывая через «Пророк» мозги тем, кто выжил, а тех немногих, на кого это не подействовало — набитыми до отказа каретами отправляя в Азкабан. Нельзя, чтобы этот ад коснулся Шотландии тоже. Если это произойдёт — то что скажут потомки? Что во всём близком круге Вована не нашлось НИ ОДНОГО мага хоть с КАПЛЕЙ человечности? Да хрен с ней, с человечностью — хоть с каплей благоразумия? Ведь их собственным детям жить в том мире, который они допустили и — даже более того — построили собственными руками. Неужели не нашлось НИ ОДНОГО Пожирателя, который просто замочил бы этого садиста, когда он не ждёт? С этой мыслью Драко, в кровь которого хлынул адреналин, вскочил, отточенным движением выхватывая из рукава палочку. Дальнейшие события происходили словно в замедленной съёмке. Змея, с разинутой пастью уже летящая, чтобы заглотить растерзанное тело Гермионы. Она видит действие Драко и, извиваясь, поворачивается к нему в попытке защитить своего хозяина, но ничего не может сделать, находясь уже в воздухе. Десяток других Пожирателей, вскакивающих вместе с ним, выхватывая свои палочки. Кто-то — направляет их на Тёмного Лорда. Кто-то — на самого Драко и других Пожирателей. И сам Вован-де-Морт, рывком тянущийся к собственной палочке, которую он лишь на мгновение выпустил из рук, уставившись на Драко взглядом, преисполненным бешенства. Комнату наполнил хор голосов, отчаянно выкрикивающих одно и то же заклятие, за которым последовал фейерверк зелёных вспышек. Драко так и не успел осознать, кто же, всё-таки, сделал это первым: он или Тёмный Лорд — но теперь это уже и не имело значения. Рывком вскочив в холодном поту, юный Драко Малфой очнулся в подземельях Слизерина.

***

Он сидел, с выпученными глазами вглядываясь во мрак ночной спальни. «Нет, этого не может быть! Профессор что-то напутал с зельями!» Кровь пульсировала у виска. «Или эта Трелони — она же кромешная дура. Профессор свою часть ритуала, как всегда, исполнил безукоризненно — но это из-за неё чушь какая-то вместо вещего сна.» Холодный пот стекал по спине и по лбу. «Чтобы я — да якшался с Грейнджер? Да ещё и какой-то там переворот из-за неё устраивал — это не может быть правдой.» Звон в ушах медленно стихал. Но слишком уж медленно. «Но ведь мама сказала, что сама всё проверила — и верит декану...» По всему телу ещё раз пробежал холодок от воспоминания о том, с каким содроганием сердца будущий он испугался за ещё не рождённого сына, имя которого стремительно ускользало из памяти. «А может, Снейп всё-таки предан Дамблдору, и просто обманул маму?» Лишь сейчас Драко заметил, как тяжело он дышал. Нет, от обычного кошмара так не бывает. «Но маму так просто — не обманешь. Даже если он на службе у Дамблдора — ему пришлось бы сварить такое зелье, которое покажет хотя бы в основном правду. Но если так... Если так...» Зубы стиснулись от осознания. «Если это хотя бы наполовину правда...» Кулаки сжались от ненависти. «... то уж лучше Поттер.» Глаза полезли на лоб от осознания того, что он на полном серьёзе принимает такое решение. — Босс... Драко, ты в порядке? — послышался заспанный бас справа. — Не совсем. — Есть угроза? — обладатель голоса сам рывком вскочил, скидывая одеяло. — Нет, Грег, расслабься. Просто... зелье сработало. — И что показало? — Что... — он замешкался. — Что, по ходу... мы присягаем Поттеру. — Ты серьёзно? — он наклонился, в темноте заглядывая в глаза Малфою, чтобы убедиться, что тот уже проснулся, а не бредит во сне. — Драко, ты не спишь? — Не сплю! — недовольный голос главы их троицы доходчиво дал понять, что он очень даже в сознании. — Ты уверен?.. Я не сомневаюсь в твоём решении, просто... ну... это же Поттер. — Да сам знаю! Но, поверь, это наш лучший вариант. — Точно? — Да точно-точно! Ты мне перечишь? — Нет... Это наша открытая позиция? — Да. Лучше без выкрутасов. Нам всем втроём — лучше прямо, безоговорочно и открыто ему присягнуть... по крайней мере, поначалу. — Да какой там «присягнуть»! Он же тебя после того, что ты в гостиной устроил — замочит при следующей же встрече! Или ещё чего похуже... — Да знаю я! — Мы ведь с Винсом не сможем тебя защитить, если что... — Знаю, сказал! Ты чего такой борзый сегодня? Хочешь взять разработку стратегии на себя? — Нет, я это... я ж волнуюсь... — Мне и собственного волнения хватает. Держи своё — при себе. Я сам пока не представляю, как это провернуть, чтоб он меня не грохнул, выдав это за несчастный случай... — Ну если даже ты не представляешь — может, лучше — это... того? — Не. Альтернатива — ещё хуже, поверь... Так, ладно. Об этом буду ломать голову завтра. Сейчас — хоть поспать надо. Хотя как тут заснуть... Грег, ты в сознании? Вспомнишь утром, что я тебе сейчас говорю? — Да. — Короче, вы с Винсом меня утром не будите, если только ничего совсем экстренного не случится. Я, может, только под утро усну. — А если что, поддержка Поттера — наше окончательное решение? — Да... И если мама с отцом свяжутся — передай им. И своим тоже. — Понял. — А сейчас — спи. И я тоже попытаюсь... С этими словами Драко опустился на подушку, но ещё долго лежал, уставившись на потолок, по которому гуляли едва видимые водные отблески.

***

«И как я, спрашивается, должен им показать Ультус?» — попрощавшись с Чжоу, Гарри снова брёл под мантией в укромное место, чтобы подумать. Окинув взглядом блокнот, он понял, что концентрация его присутствия в Выручай-Комнате на сегодня уже и без того была какой-то запредельной. А неизвестно, сколько ещё ему придётся провести во временно́й петле, разгребая всё новые и новые трудности. Волшебное помещение могло пригодиться для чего-то по-настоящему важного, поэтому на сей раз — он спустился в туалет Миртл. Там, по идее, не должно никого быть — до первого появления их с Гермионой, а это произойдёт ещё только в 15:57. Минут 20 — точно есть. Но собраться с мыслями ему было не суждено. Едва он присел, чтобы подумать, что делать дальше — из туалетной кабинки вылетел знакомый призрак, обращаясь своим привычно-заигрывающим голосом: — Гааарри, ты пришёл меня навестить? Давненько тебя тут не было... Ты по мне соскучился? — Миртл, погоди... У меня тут кое-какая проблема... — «Погоди»? — привидение остановилось перед задумчивым парнем, раздражённо нахмурилось — и заорало гриффиндорцу прямо в лицо. — КАКОЕ ЕЩЁ «ПОГОДИ»?! ТЕБЯ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ НЕ БЫЛО! ТЫ СОВСЕМ НЕ ЦЕНИШЬ НАШИ ОТНОШЕНИЯ?! — Какие ещё «отношения»? Миртл, ты... — АХ «КАКИЕ»?! ПОМАТРОСИЛ — И БРОСИЛ, ДА? ВСЕ ВЫ, ПАРНИ — ОДИНАКОВЫЕ! МЫ ДЛЯ ВАС — ПРОСТО КУСКИ МЯСА! ЧТО, БЕЗ ТЕЛА — Я НЕДОСТАТОЧНО ХОРОША ДЛЯ ТЕБЯ? ПРОМЕНЯЛ МЕНЯ НА ТУ, ЧТО ПОЖИВЕЕ? Бесконечно уставший, Гарри не выдержал и взорвался: — МИРТЛ, ИДИ НА ХУЙ! Мне сейчас не до твоих истерик. Не было у нас с тобой никогда никаких «отношений»! Я с тобой просто пытался поддерживать общение. Но ты, похоже, по-нормальному не понимаешь! Не можешь вести себя по-человечески — так я вообще сюда ходить больше не буду. Всё, пока! С этими словами он снова накинул мантию — и вышел восвояси, хлопнув дверью.

***

Укромное место пришлось вычёркивать. Вместо него — Гарри побрёл в башню астрономии. Уж там-то, уж в субботу-то, уж перед Рождеством-то — его точно никто не должен потревожить. Так и оказалось. Сама смотровая площадка, как обычно, была закрыта. Но вот кабинет с книжными шкафами, из которого металлическая винтовая лестница вела на вершину башни, оказался пуст. Укрывшись за одним из шкафов в самом дальнем углу, Гарри наконец-то смог присесть на нормальный стул за нормальным столом и погрузиться в свои мысли.

***

Все варианты были — один бестолковее другого. Прибегнуть к наиболее очевидному — снова попросить помощи у декана — парню со шрамом уже просто совесть не позволяла. Он и так уже с этим заданием, которое, вроде как, должно быть его — чуть ли не сел ей на шею. Да и что-то ему подсказывало, что МакГонагалл, в лучшем случае, выдаст что-то вроде: «Так, мистер Поттер, никаких призывов Ультуса в школе!» — и конкретно с Когтевраном задание будет провалено. Но и сам он — мог запросто наворотить дел, если не посоветуется с более опытными магами. Поэтому, после тщательного обдумывания со взвешиванием всех «за» и «против» — он, всё-таки, решился вновь отступить от озвученных ранее правил. До предела минимизировать риски, но, всё-таки, отступить. Нужно было следовать как можно ближе к са́мой первой линии и не порождать никаких противоречий. Так что солидную часть времени — ему пришлось просто ждать. Проследив за преподавателем после их разговора, гриффиндорец даже удивился, как много учитель, оказывается, сам перемещается по школе. То к Дамблдору поднимется, то просто прогуляется по Хогвартсу, то выйдет на улицу, чтобы полюбоваться пейзажем с моста. То заглянет к мадам Помфри. И, наконец, отправится в свой кабинет. Промаявшись несколько часов, последние минуты скрытый под мантией парень отсчитывал уже с трудом. В 17:40 он, наконец, стянул мантию и постучал в дверь учительской. Время было выбрано не случайно: самый первый Гарри как раз должен был пропасть в Выручай-Комнате на целый час в компании Кормака и Дина, а один из последних — прийти к Дамблдору на интервью с Ритой Скитер. Так что открытое появление Гарри здесь не должно было вызвать никаких противоречий в хронологии. — Да-да? — раздался из-за двери, как всегда, приветливый голос. Затем послышались шаги, и профессор Люпин отворил дверь. — О, Гарри? Ты уже пообщался с товарищами? Как прошло? «Сообщать минимум информации. Не отступать от формулировок. В зависимости от реакции — лучше промолчать, пока решаюсь, действую по плану А или Б.» Не отвечая на вопрос, Гарри молча достал из-за шиворота кулон на цепочке и, продемонстрировав его, спросил: — Профессор, вы знаете, что это такое? Люпин перевёл непринуждённый взгляд на безделушку... и несколько раз изменился в лице. «Знает. Хорошо. План А.» — Так, Гарри, — внезапно серьёзно заговорил он, — откуда это у тебя?! Это чрезвычайно опасное устройство, и пока ты не наворотил дел... — Если знаете, — перебил он учителя, — не задавайте лишних вопросов. И позвольте пройти внутрь. Учитель настороженно окинул Гарри взглядом и, оценив то, с каким серьёзным видом студент это произнёс, неуверенно кивнул и отошёл в сторону, впуская ученика в личные покои. Следом он закрыл дверь на замок, а когда вновь повернулся к бесконечному источнику сюрпризов — ученик тут же заговорил тоном совершенно взрослого волшебника: — Прежде, чем я сообщу вам хоть что-то ещё — мне нужно, чтобы весь оставшийся день вы вели себя так, как если бы этого разговора не было. Профессору потребовалась пара секунд, чтобы осознать происходящее. «Он уже знает о плане. Он уже знает, что я занят его реализацией. Но он ещё не знает, что я его уже практически выполнил. И не должен узнать.» — Я понял, о чём ты. А ты — вообще знаешь, какому риску ты подвергаешь меня и, что важнее, себя? — Знаю. — Нет, не знаешь! Нарушение причинно-... — Нет, знаю, — с нажимом повторил Гарри, — и не спрашивайте, откуда. Но, несмотря на риски, мне нужно было с вами встретиться. Я занят выполнением того задания от профессора Дамблдора, которое вы мне дали. Но в процессе убеждения факультета я столкнулся с проблемой, которую не могу решить самостоятельно. А разобраться с ней надо — сегодня. И поскольку я ещё не знаю, как именно её придётся решать — сделать это лучше до закрытия моего окна. Вы можете меня выслушать? Люпин помолчал, тяжело вздохнул и ответил: — Хорошо. Но будь крайне аккуратен в том, что ты мне говоришь. — Я знаю. Я не планирую вам сообщать ничего такого, что вам ещё в принципе не может быть известно. И я догадываюсь, насколько сильно я вас огорошил. Если вам нужно прийти в себя — прежде, чем продолжим, могу подождать. Время есть. Но, мне кажется, что мне нужна именно ваша помощь. Ещё один тяжёлый вздох. — Да конечно я помогу, куда я денусь... Ну ладно, выкладывай. Чего тянуть?

***

Осторожно выбирая слова, будто ходит по минному полю, Гарри изложил суть проблемы. Когда он замолк — профессор, молча расхаживавший всё это время из стороны в сторону, остановился и, почёсывая затылок, наконец, заговорил: — Ты как всегда... Джеймс, ну ёб твою... — он осёкся. — Прости, Гарри. Я опять забылся. Такие выражения непозволительны для преподавателя... Но на серьёзном лице студента вместо раздражения — впервые за вечер проклюнулась лёгкая полу-улыбка. Похоже, то, как Римус машинально ответил — растрёпанного парня в круглых очках вовсе не обидело, а, скорее, наоборот — обрадовало. Но — всё равно: ЭТО — НЕ ДЖЕЙМС! Независимо от того, насколько ему самому нравится сходство с отцом. А Римус — уже давно не бестолковый студент, поощрявший безответственные выходки лучшего друга. Профессор присел на один из своих чемоданов, склонив голову и запуская пальцы в волосы с очередным тяжёлым вздохом. Просидев так в тишине несколько минут, он, наконец, резюмировал: — Ну что ж, если когтевранцы хотят доказательств... — Я не говорил, что это требование Когтеврана. — Гарри, я и сам не дурак. Если когтевранцы хотят неоспоримых доказательств — придётся им их предоставить. Спорить с ними бесполезно — поверь, уж я-то знаю. — То есть, вы всерьёз предлагаете ещё раз применить Ультус? Меня же за прошлое его применение Визенгамот вызвал... — Визенгамот тебя вызвал не за это. А за то, что Фадж решил, будто вы с директором готовите не иначе как переворот. — Но... Профессор... Мне кажется, я могу применять заклятие только на дементорах. — Ты уверен? — Нет... Я могу, конечно, сейчас попробовать... — Нет, сейчас — точно не надо. Мы с тобой ещё не знаем всех особенностей этого заклятия. Изучать такие вещи нужно в контролируемых условиях, с массой предосторожностей. На которые сейчас нет ни времени, ни возможности. А если ты просто попробуешь тут — чего доброго, разнесёшь весь кабинет ЗОТИ... если ещё нас с тобой не угробишь. — Тогда, получается... — Гарри потянул неоконченное предложение в ожидании подсказки. — Получается, что лучший вариант — это завтра вызвать его ещё раз, на настоящем дементоре — только под моим присмотром... если, конечно, ты не против уничтожить ещё одного. — НЕ ПРОТИВ? Да будь моя воля — я бы их всех вырезал подчистую! Люпин поднял голову и устало улыбнулся: — Всё-таки, ты очень похож на Джеймса — сам не представляешь, насколько... Похож — как его сильными сторонами, так и... — профессор ненадолго замешкался, подбирая слова, — тем, что делало его таким особенным. Надеюсь, ты никогда не растратишь это, как не растратил и он. Гарри улыбнулся в ответ: — Спасибо... — он опомнился и вернулся к теме разговора. — Но что со мной Министерство сделает после того, как я уничтожу ещё одного дементора? — Формально — ничего не сделает. Как верно отметил профессор Дамблдор на слушании, в законе не предусмотрено такого преступления, как «убийство дементора». А неформально... если дементор попытается сам напасть на тебя, а не ты на него — им даже прицепиться будет не к чему. Я думаю, это будет легко устроить — с учётом того, какой особый интерес они к тебе проявляют. — То есть, решено? Мне перед завтраком звать когтевранцев... а куда, кстати? — Давай на квиддичном поле. Периметр заканчивается дальше — но оттуда, полагаю, недалеко придётся идти до тех пор, пока очередной дементор не сможет устоять перед аппетитным деликатесом в виде твоей души. Если что — я буду рядом. Гарри помолчал недолго, осознавая, на что именно они решаются с профессором Люпином. — Только... лучше не сообщать о наших планах профессору МакГонагалл. Думаю, ты и сам понимаешь, почему. Действительно, это было понятно без слов. Учитель и ученик прекрасно поняли друг друга, переглянувшись, и Люпин ознаменовал официальный конец разговора: — Ну всё, если решено — то ступай по своим делам. И мне теперь тоже нужно наведаться к профессору Дамблдору... — Думаете, это хорошая идея — посвящать его в эту часть плана? Мне кажется, лучше, если он не будет знать — тогда, если Министерство... — Тебе правильно кажется, Гарри. И я не собираюсь ему об этом рассказывать — по крайней мере, пока наша с тобой шалость уже не свершится. Но мне нужно изъять из памяти этот разговор до конца твоего окна — лишь так мы сможем обеспечить естественное течение времени... кстати, во сколько оно у тебя заканчивается? — В 20:00, плюс-минус пара минут. — Хорошо. Недолго осталось. Пойдём. Ты — по своим делам. Я — по своим.

***

Несмотря на то, что кровати в специальной версии выручай-комнаты были совершенными в плане удобства, так сладко, как в собственной постели в башне Гриффиндора — Гарри не спал уже давно. Накануне, после наконец-то завершённой временно́й петли, он отрубился совсем ранним вечером. Так что и проснулся утром — он тоже довольно рано, пока соседи по спальне всё ещё блаженно дрыхли. Повалявшись в кровати некоторое время, он воспользовался моментом, чтобы, пока никто не видит, поглазеть на Дина, распластавшегося на собственной кровати. Темнокожий сосед частенько под утро сбуровливал одеяло, валяясь с почти неприкрытым торсом и раскинутыми в стороны руками. Если б не то, как смешно он лежал головой набок, слегка запрокинув её и разинув рот — зрелище было бы весьма эротичным. А так — Гарри лишь умилился этой картине и тихо начал собираться. К тому времени, как большинство гриффиндорцев проснулись, он уже был полностью собран и готов к задачам этого дня. В первую очередь — ко встрече с дементором в присутствии когтевранцев. Сама встреча, состоявшаяся где-то через час после всеобщего подъёма, прошла... на удивление просто. Самой сложной частью оказалось то, чтобы найти утром профессора Флитвика... и дождаться, пока заспанные когтевранцы подтянутся на квиддичное поле. Само же столкновение с тварью в чёрном балахоне было разыграно как по нотам. Едва ученики в сопровождении профессора Люпина, держащего палочку наготове, начали продвигаться за территорию школы, в сторону от трибун — как почти сразу же вдалеке показалась чёрная фигура, зловеще приближаясь. И минуты не прошло, как когтистые лапы исчезли в чёрном шаре, который тут же схлопнулся и взорвался под пристальными, но оттого не менее ошарашенными взглядами когтевранцев, стоявших у Гарри за спиной. Судя по реакции — они и так понимали, что удостовериться в существовании заклятия Ультус — это уже чистая формальность, и с того момента, как Гарри позвал их на кваддичное поле, в его словах никто уже практически не сомневался. Но одно дело — понимать, что с тобой в школе учится маг, создавший подобное заклятие. А совсем другое — пронаблюдать действие таких чар воочию. Даже то странное состояние без эмоций, наступавшее после применения Ультуса — рассосалось за те несколько минут, что Гарри, сопровождаемый когтевранцами и заботливым профессором, ковылял обратно в замок. То ли из-за той убойной порции шоколада, которую в него запихал учитель, то ли из-за того горького снадобья от Помфри. То ли — оттого, что его организм уже просто начал к этому привыкать. Так или иначе, вернулся парень со шрамом в приподнятом настроении, шагая через заснеженный двор Хогвартса уже вприпрыжку. Пересекая двор, он ловил на себе удивлённые взгляды тех немногих студентов, которые выбрались на улицу так рано и с недоумёнными лицами наблюдали за толпой когтевранев, идущих невесть откуда. А зайдя внутрь — Гарри увидел смазливую физиономию Кормака, который там его уже поджидал. Несказанно радостный от такого приятного начала дня, третьекурсник с ходу полез обниматься к своему парню, по которому он безумно соскучился... Но тот отчего-то отреагировал непривычно холодно.

***

— Гарри, мне надо с тобой поговорить, — поймав недоумённый взгляд бойфренда, с железной серьёзностью произнёс блондин. — Ну если надо — то пойдём, поговорим, — настороженно ответил Поттер. — Случилось что? — Случилось. Пошли. Дорога до спальни Кормака, которую они очень быстрым шагом преодолели в неловком молчании, пока по лестницам радостно проносились первокурсники — заставила Гарри всерьёз обеспокоиться. Как только дверь в спальню закрылась, блондин без предисловий выпалил с угрюмым видом: — Гарри, я так больше не могу. Я ждал до последнего — но мне нужно, чтоб ты, наконец, определился. — Ты о чём? — Всё о том же. Ты когда, наконец, перестанешь скрываться сам и скрывать наши отношения? — Так мы же вроде договорились, что после праздников... — Я не могу больше ждать. Всё. Сейчас или никогда. — Солнце, тебя какая муха сегодня укусила? — Не меняй тему. Мне нужен от тебя ответ. Сейчас. — Что, прямо немедленно? — Да, прямо немедленно! — Ты что, пару дней подождать не можешь? — Нет, больше не могу. У нас с тобой это по-настоящему или как? — Конечно, по-настоящему... — Тогда мне нужно, чтоб ты уже, наконец, совершил каминг-аут. Сегодня. Сейчас. — Ни хрена себе условия! Как я вот так это по щелчку пальцев сделаю? Это серьёзное решение, вообще-то. — Я тоже абсолютно серьёзен. Если ты не решишься прямо сейчас — то нам придётся с тобой расстаться. — МакЛагген, ты охуел такие ультиматумы ставить? С чего вдруг такая срочность? Блондин отвёл взгляд в сторону и замолк, подбирая слова. Так и не придумав, как это сообщить помягче — выдал, как есть: — Меня отец из Хогвартса забирает. Сегодня. — ЧЕГО? — Того. — А мой каминг-аут тут при чём? — При том. Он из-за тебя меня и забирает. Папины знакомые из Министерства нагнали ему жути про то, что ты там вчера устроил — и он как с цепи сорвался. Ничего слышать не хочет, никакие разумные доводы его не берут. Тиб мне написал, что его триггернуло, как тогда, после инцидента в маггловской школе. — И как тут мой каминг-аут поможет? — Напрямую — вот как. Я ни ему, ни Тибу — не могу нормально объяснить, почему я тебе настолько доверяю. Со слов Тиба — папа вообще твердит, как попугай: «да ничего он не понимает». Дядя — вроде, на моей стороне, но тоже неоднократно повторял, мол, как я могу быть в тебе уверен, если знаю тебя всего пару недель. А я — не могу объяснить, как. Потому что не могу сказать, какие у нас с тобой отношения на самом деле. — Хорошо. — Нет, не «хорошо». Ты не понимаешь, что ли? — он выкрикнул, размахивая руками. — Меня из Хогвартса заберут сегодня! — Хорошо, солнце. Я готов. Блондин замер. Потом нахмурился: — Вот так просто? И нахрена ты тянул тогда?! — Не просто. Но если расклад такой — ясное дело, что я выберу. Ты мог просто сразу сказать мне, что если я не признаюсь твоей семье, что я гей — нас разлучат... Хоть я всё ещё не понимаю, зачем мне самому нужно для этого совершать каминг-аут. Сказал бы просто своим, что со мной встречаешься — и дело с концом. Мне-то — зачем в этом признаваться? Кормак снова отвернулся в сторону: — Затем... Затем что... Если я буду с отцом один на один — я и свой каминг-аут совершить не смогу. — Так ты ж его уже совершил! Вся школа в курсе, что ты по парням. — Школа — да. А вот папа — нет. И я не смогу ему признаться, если тебя не будет рядом, чтоб меня поддержать. Кормак стоял, нервно покусывая губу. Немного помедлив, Гарри подошёл в нему и обнял: — Хорошо. Значит, сделаем это вместе. Четверокурсник выдохнул дрожащим голосом и обнял бойфренда в ответ. — А когда они тебя забирают? — Не знаю. Днём, наверное. В районе обеда. Мне с утра срочное письмо от дяди пришло. Пока там они соберутся, пока их в Хогвартс допустят... — Ну ладно. Время есть. На завтраке подумаем, как именно об этом расскажем. Все вчетвером подумаем. Может, Рон и Гермиона чего дельного предложат. А сейчас — просто успокойся. Я тут. С тобой. — Спасибо. Блондин прижал своего парня покрепче и склонил голову, прижимаясь своей щекой к его. Минут 15 они так и стояли в тишине, просто собираясь с мыслями и осознавая, что сегодня они пройдут точку невозврата — этап, который (по крайней мере, у натуралов) знаменует, что уж теперь-то — всё совсем серьёзно: знакомство с родителями. Тишину прервал осторожный стук в дверь. Потом попытка открыть её — и стук более настойчивый. С трудом оторвавшись от Гарри, Кормак подошёл к ней и озадаченно приоткрыл. — Мистер МакЛагген, — раздался голос декана, которая почти никогда не поднималась в мужские спальни выше первого этажа. — Пойдёмте, к вам посетители.

***

До Большого Зала они шли, крепко держась за руки. Гарри — чтоб поддержать своего парня. Кормак — чтобы не потерять бойфренда, как будто он мог куда-то внезапно испариться. Перед тем, как открыть дверь в зал, МакГонагалл обернулась: — Вы уверены, что мистеру Поттеру сто́ит присутствовать? Это семейный визит и, насколько я понимаю, на нём будут подняты вопросы, касающиеся только вас и ваших законных опекунов. — Уверен. — Ну как знаете... ваше право, — она отворила дверь, приглашая гриффиндорцев внутрь, сама при этом оставаясь снаружи. Зайдя в зал, Гарри удивился тому, насколько там сегодня было людно перед завтраком. За тремя из четырёх столов сидели ученики, что-то бурно объясняющие своим родителям, расположившимся рядом или напротив. Больше всего посетителей оказалось у слизеринцев: там яблоку негде было упасть. Едва Гарри бросил беглый взгляд в ту сторону — как весь стол мигом притих, а сидевшие к нему спиной студенты и родители начали с опаской оборачиваться. Скользнув взглядом по столу, Гарри удивился: КреббоГойл со своими родителями там тоже были, а вот Малфоя — не было. Давненько он не видел эту троицу в неполном составе. Следующим по заполненности, а по совместительству — и самым шумным — был соседний стол Пуффендуя. Родители что-то яростно доказывали своим детям — или наоборот. Они были столь увлечены беседой, что, похоже, даже не заметили Гарри, чьё имя то и дело доносилось с этой стороны. Стол Когтеврана был совершенно пуст. А за гриффиндорским — расположились лишь 3 группы посетителей. Напротив двух из них были Симус и Лаванда, а когда Гарри взглянул на третью пару посторонних... он обомлел. Примерно посередине гриффиндорского стола сидели рядом друг с другом два блондина: взрослый мужчина лет сорока́ и молодой парень, чрезвычайно похожий лицом на Кормака. Мужчина — по-видимому, отец четверокурсника — сидел, угрюмо сведя густые брови. А парень рядом с ним, на вид — на год-полтора старше самого Кормака — изнывая от нетерпения, оглядывался по сторонам, расплывшись в лучезарной улыбке — очевидно, семейной черте МакЛаггенов. Гарри почему-то казалось, что его бойфренда навестят отец и дядя, но похоже, что вместо дяди заявился брат, про которого Кормак за всё это время ни словом не обмолвился, как и о своей матери. Заметив двух гриффиндорцев, брат Кормака приподнялся на месте и, повернувшись к ним, с улыбкой, которая источала какую-то заразительную радость, помахал рукой. — А почему ты за всё это время не сказал, что у тебя есть брат? — недовольно шепнул Гарри. — Да ещё и такой симпотный. — Какой ещё брат? — Кормак остановился и с недоумением посмотрел на Гарри. — Как какой? Вот этот, — третьекурсник украдкой показал через плечо, повернувшись лицом ко входной двери. — Так это ж Тиб. Дядя мой. Тиберий. Я тебе про него сто раз рассказывал... — Так, минуточку... — теперь уже Гарри непонимающе нахмурился, искоса бросив ещё один взгляд в сторону второго блондина со внешностью махрового порноактёра. — Ему ж должно быть — под тридцатник? — Так ему и есть... сколько там?.. Получается, тридцать-с-чем-то. — ЭТО ОН В ТРИДЦАТЬ ТАК ВЫГЛЯДИТ? — всё ещё шёпотом, но охреневающе выпучил глаза парень в круглых очках. — Ты чего не говорил, что он у тебя такая секс-бомба! — Да я вроде говорил, что когда он в Хогвартсе... — Погоди. Это если он такой в тридцатник, то каким он молодым-то был? — Так, я не понял. — Кормак свёл брови — точь-в-точь, как его отец. — У нас тут серьёзный разговор — а ты вместо меня на дядю моего резко переключился? — Да не переключился я, просто... ну слушай, он же у тебя — охуеть красавчик! — Красавчик или нет — ты, давай, соберись. Мы сюда ради чего пришли?.. И вообще, тебе с ним ничего не светит. Он — по бабам. — Блин, вот это облом... Я б с ним развлёкся, конечно... По-видимому, эта фраза наконец-то разрядила напряжённую обстановку, и блондин впервые за утро ухмыльнулся своей фирменной самодовольной улыбкой: — Так у тебя, значит, врождённая слабость ко всем МакЛаггенам? — Не ко всем. Отец твой — вот вообще мимо... — Ну так ещё бы! Он тебя в два-три раза старше. — ... но кто ж знал, что твой дядя — оказывается, такой же отменный ёбарь, как ты? — Отменный — не то слово. Ты даже не представляешь, какой он бабник. Но — можешь расслабиться. То, что у тебя в трусах — его не интересует. — А жаль. — Так, мне уже пора ревновать? — отчасти в шутку произнёс Кормак недовольным шёпотом. — Я ведь и обидеться могу. — А на что обижаться-то? Дядя у тебя — объективно, чистый секс... Но ладно, если хочешь — накажешь меня вечером за плохое поведение. В чём бы оно ни было, — он ехидно ухмыльнулся в ответ. — До вечера ещё дожить надо. Ладно, давай. Соберись уже. Нам серьёзный разговор предстоит — а ты опять хуем думаешь. — Я не виноват, что у вас, МакЛаггенов, это, похоже, в крови — выглядеть так, что мне с первого взгляда крышу сносит. — Мелкий подхалим. — Ненасытный кобель. Кормак помолчал и добавил: — Спасибо... что согласился. — Так я ж люблю тебя. — И я — тебя. Особенно сейчас.

***

— Кормак, это что такое? — суровым голосом произнёс мистер МакЛагген, когда они приблизились. — Не «что», а «кто». Знакомься, Гарри Поттер. — Я в курсе, кто это. Зачем ты его сюда привёл? — Пап, мы, может, сперва хоть сядем, а?.. И ты хоть для приличия выражения выбирай. Отец лишь недовольно засопел. А сидящий рядом с ним дядя Кормака — привстал, протягивая руку: — Тиберий МакЛагген. Наслышан, наслышан... приятно познакомиться. — Гарри Поттер, — пожал ему руку третьекурсник, обратив внимание на игривую ухмылку. «У них реально эти соблазнительные замашки — в генах. Даже улыбаются одинаково.» Когда Гарри приземлился на скамью рядом с Кормаком, Тиберий продолжил: — Мистер Поттер, не поймите моего брата превратно, он сейчас на эмоциях... Но у нас, действительно, запланирован семейный разговор. Так что если вы хотели познакомиться — сейчас не лучшее время... — Тиб, это я его попросил прийти... уговорил, вообще-то. — И можно на «ты», просто Гарри, — осторожно вставил парень со шрамом, на который сквозь растрёпанную чёлку оба старших МакЛаггена уставились в первую очередь. Тиберий повернулся к старшему брату, передавая ему вступительное слово. А сам четверокурсник, не дожидаясь очередного резкого высказывания отца, продолжил: — Если ты собрался меня отсюда забирать из-за каких-то там слухов про Гарри... — Это не слухи, — отрезал мистер МакЛагген, с недовольством глядя на незваного гостя. — Не важно. «Из-за того, что ты там слышал про Гарри», — закатив глаза, перефразировал Кормак, — то, как минимум, ты должен узнать, почему я ему доверяю... и лично убедиться, что истерия насчёт него — раздута на пустом месте. — Не на пустом. И я знаю, что вы дружите. Я рад, что ты наконец-то смог найти тут круг общения, но, Кормак, иногда... — он замялся, подбирая слова, — иногда лучше ничего, чем что угодно. — Пап. Не ты ли мне рассказывал легенды про «великого Гарри Поттера, спасшего мир от Сам-Знаешь-Кого»? А сейчас он вдруг стал — «кем угодно»? — Не вдруг. И, всё-таки, это семейный вопрос. Так что, мистер Поттер, будьте добры... — Нет, — грозно отрезал Кормак — с таким разъярённым взглядом, который Гарри у него никогда до этого не видел. — Он — останется. А ты — меня выслушаешь. Отец и сын обменялись гневными взглядами. После непродолжительной стрельбы глазами — отец продолжил: — А чего тут выслушивать? Ты хочешь остаться в школе. У тебя появились друзья. Но есть факторы поважнее. Это всё — и так понятно. Я это уже учёл. Так что — иди, собирай вещи... — Мне, вообще-то, не пять лет, чтоб раздавать такие приказы. — Да? Так ты у нас самостоятельный? И давно ты сам зарабатываешь, чтоб оплачивать все школьные расходы из собственного кармана? Это был удар ниже пояса. По тому, как Кормак стиснул зубы — было и без слов понятно, что он хочет высказать отцу. Но тот, осознав, что перегнул палку, попытался хоть как-то объяснить свою позицию: — Как бы ты к этому ни относился — твоя безопасность для меня важнее, чем чувства каких-то посторонних. Так что... — Он не посторонний. — Я понял, он теперь твой друг, но всё равно... — Пап, ты вообще хочешь узнать моё мнение по вопросу, или ты уже сам всё решил? — Ну ладно. Валяй, — он скрестил руки на груди и немного отстранился. Будь у скамей в Большом Зале спинка — он бы на неё, вероятно, откинулся, всем своим видом демонстрируя недовольство и продолжая сверлить сына недоверчивым взглядом. Кормак взглянул на своего парня в поисках поддержки. Гарри лишь едва заметно кивнул в ответ. — В общем... Гарри — не просто друг, — заговорил он. — Да даже если лучший друг — ты его едва... — ПАП! — Хорошо, молчу... Четверокурсник опять замолк, подбирая слова. — Гарри для меня — не просто друг. Я... он... мы... — ещё одна нервная пауза, за которую всегда столь уверенный в себе блондин никак не мог определиться с формулировками. Гарри пододвинулся поближе и, обняв Кормака одной рукой со спины, положил ему руку на плечо — без слов давая понять: «Я рядом», — но делая это как можно более цивильно. Лишь после этого блондин всё-таки собрался с силами: — Короче, я не знаю, как это сказать попроще... Мы встречаемся. Уже довольно долго. У нас отношения... Пап, меня привлекают парни. Гарри — мой парень. Реакцию обоих старших МакЛаггенов надо было видеть. Тиберий тихо хрюкнул, подавив нервный смешок, округлившись при этом в глазах с таким видом, который можно было трактовать не иначе как: «Ни хрена себе новости!». По его выражению лица — он словно только что увидел лихой сюжетный поворот в дешёвом ситкоме, наблюдая его в первом ряду и не отрываясь от своего поп-корна. А вот та буря эмоций, которая пронеслась на лице отца семейства, доселе сидевшего с чугунной миной — и вовсе, не поддавалась описанию. Он неверящим взглядом уставился на сына, пребывая в перманентном ахуе. Теперь настал его черёд в лихорадочном темпе подбирать слова, не зная, что ответить. Наконец, он вскочил с места, с громким скрежетом отодвинув всю скамью, резко обернулся к дяде Кормака, увлечённо наблюдавшему за развитием событий, и в бешенстве выпалил, яростно указывая на младшего брата: — Это всё ты! Ты всё-таки промывал ему мозги своими сказками, да? Тиберий, не переставая ошарашенно улыбаться, медленно повернулся к брату и уставился на него ещё более охреневшим взглядом: — А я-то тут при чём? — Ну а как? Он сам до такого додумался, что ли? — Пап, я всё ещё тут, вообще-то... — Ты вообще молчи! А ты... я тебе говорил, чтоб ты свои закидоны держал при себе! — Это не «закидоны». И я держал. Он про меня вообще не в курсе, хоть это и с трудом... — А ЭТО тогда откуда взялось?! — он указал на сына, продолжая буравить взглядом брата. — Так, погоди... — Кормак озадаченно свёл брови. — Тиб, а ты тоже по парням, что ли? Теперь уже Тиберий не знал, что сказать, мечась взглядом между старшим братом и племянником. — Ну давай, похвали его ещё за это! — негодовал отец. — Пусть и в этом берёт пример с дяди-долбоёба, будто мало было! Лицо Тиберия сменилось с придурковато-растерянного на раздражённое, и теперь рявкнул уже он: — Так, Аври, остынь! И сядь! — после этих слов мистер МакЛагген замолк и, сжав кулаки, неохотно опустился на скамью. — А вы, парни, лучше пойдите, за дверью подождите, ладно? Мне с твоим отцом, — он взглянул на Кормака, — надо поговорить наедине. Очень рад знакомству, — он повернулся к Гарри и сверкнул их фирменной МакЛаггеновской улыбкой. — После таких новостей — так особенно. — Ты вообще охренел?! — снова взорвался отец. — Даже сейчас, даже к нему — клеишься? — Да не клеюсь я!.. Парни, реально, идите.

***

— Кормак, я так и не уловил, — уже стоя за высокой дверью Большого Зала, спросил Гарри. — А для чего конкретно я нужен-то был? — Да... Я рассчитывал, что разговор пройдёт вообще по-другому. Я не думал, что он от одних новостей о моей ориентации так взорвётся... Папа всегда вроде был либеральных взглядов. Я-то думал, самым сложным будет — убедить его, что у нас с тобой действительно всё серьёзно. И что я знаю, о чём говорю, когда ручаюсь за тебя. А тут — без твоего присутствия это было бы сделать гораздо сложнее. — То есть, я нужен был просто для того, чтобы меня... я даже не знаю... предъявить? — Нет, не в этом дело. Для поддержки. Ну и... он бы увидел, как ты ведёшь себя, как смотришь на меня, что чувствуешь — когда я про нас рассказывал бы. И это бы его убедило. На крайняк — ты бы состроил эту свою мордашку — перед ней никто не сможет устоять, даже папа, даже в гневе. Ну... я так думал. — А теперь что думаешь? — Да я не знаю, что думать. Ни чего так папа психанул, ни... — он замолк на полуслове. — Я же правильно понял, — воспользовался паузой Гарри, чтобы, наконец, вполголоса задать животрепещущий вопрос, — что твой дядя — всё-таки из «нашего лагеря»? — По ходу, да... — он, сам шокированный такими новостями, не сразу уловил причину этого вопроса, но когда понял — напрягся. — Так, Гарри. Мне уже пора волноваться? — О чём? — О том! Ты в Тиба, по ходу, уже втрескался похлеще, чем в меня. — Кормак, ты чего? — Того! — он нахмурился. — Я уж заметил, что тебя заводят те, кто выше и старше. Мне как-то не нравится идея о том, чтоб меня променяли на «версию 2.0». — Какая «версия 2.0», что ты несёшь! Я тебя люблю. Я с тобой сейчас пришёл. Просто оценил его охуенную внешность... — Это ты только внешность оценил — пока его получше не узнал. А как узнаешь... — Так! Мне — что — делать вид, что сногсшибательный самец передо мной — это «ну такое»? Да, я охуел, как только его увидел. Ну так от тебя-то я продолжаю охуевать — уже сколько времени? Давай, мне не придётся доказывать, что я тебя люблю, а? Чо за натуральская хуйня вдруг? Кормак замолк, молча взвешивая слова своего парня. Тот, немного помолчав, продолжил: — Да, если будет шанс с ним поебаться — я только за. Но с чего ты вдруг решил, что это будет вместо тебя? Я, вообще, совсем не против, если вы меня сразу вдвоём... — Фу! — Что — «фу»? — Не знаю. С Тибом — как-то стрёмно. Он же мой дядя. Дикость какая-то. — А, то есть вот то, что я с близнецами собираюсь трахаться — это нормально. А то, что меня заводят два других очень похожих друг на друга парня — это вдруг дикость? — Да дело не в том, что тебя заводит... Просто... Не знаю даже... У меня это как-то в голове не укладывается. — Не укладывается — ну значит, обойдусь. Но не собираюсь я тебя им «заменять»! Откуда у тебя вообще такие мысли!.. Хотя и с ним мне — тоже хотелось бы. Если ты не будешь так от этого психовать, конечно. Гарри замолк и уставился на бойфренда, переваривающего сказанное. После продолжительного молчания — брюнет, всё-таки, не выдержал: — Ну? Ты там успокоился? — Ладно... Что-то я, и правда, завёлся. У меня, похоже, просто слишком много потрясений за один день — а ведь он ещё только начался... — Это ты ещё не в курсе, сколько потрясений у МЕНЯ вчера было. — Да не, я в курсе. Как тебя Визенгамот вздрючил... — он ухмыльнулся. — А потом — ещё два негодяя тебе устроили разнос по полной программе... Но тебе же вроде понравилось? — Да не, я про то, что после этого было. — А что там было? Ты ж после ужина — сразу ушёл к себе в спальню и отрубился, как сытый кот. — О, ты даже не представляешь, сколько всего там произошло между ужином и моим «отрубился»... Но я тебе попозже объясню. Как разберёмся с твоим отцом... и сногсшибательным дядей, — он снова игриво ухмыльнулся и подмигнул. — Мне точно не о чем беспокоиться? — Да точно, точно! Развёл тут... Нельзя уже, что ли, на красавчика пооблизываться? Я всё равно, наверняка, не в его вкусе. Если ему реально за тридцать — я ж для него вообще пиздюк. — Ты себя в зеркало видел, «пиздюк»? Ты для всех — «в его вкусе». — Спасибо, конечно, но... — Гарри умилённо усмехнулся, вспоминая, как на первом и втором курсах девчонки налево-направо отшивали его нелепые ухаживания перед тем, как ему всё-таки удалось сойтись с Чжоу. — Вот за это я тебя и люблю. — За что — за это? — За это. А особенно — за то, что ты даже не понял, «за что — за это», — он расплылся в улыбке, уже совсем тая от умиления. И, закономерно, прижался к своему идеальному парню прямо перед входом в Большой Зал — пускай, пока это место вроде бы и было безлюдным. Но даже если бы вокруг сновали ученики — теперь Гарри это уже всё равно не волновало. Днём раньше, днём позже... Надо лишь собраться с духом — но он ведь всё равно признается гриффиндорцам. А значит — и всей школе. Не отлипая от любимого торса, всегда такого горячего — он поднял голову и потянулся вверх для поцелуя. Блондин немного удивился от такой откровенности в публичном месте, но не стал спорить, мигом ответив взаимностью. Их поцелуй прервал звук открываемой двери, резко заставивший их отдёрнуться и встать рядом друг с другом так непринуждённо, словно только что ничего не было.

***

— Так, Кор, у меня сперва вопрос, — без предисловий заговорил Тиберий, едва вышел за дверь. — У меня кое-что в голове не очень состыкуется. Мистер П... Гарри, можешь оставить нас наедине? — Всё нормально. Спрашивай при нём, — уверенно ответил четверокурсник. — Ну как знаешь... — недоверчиво покосился его дядя на Гарри. — Тут кое-что не сходится... Напомни, у тебя как давно закончилось... ну... то, о чём мы с тобой переписывались? — Мы с тобой много о чём переписывались. — Я про тот аспект личной жизни, про который ты мне рассказывал. — Да я тебе про всё рассказывал. Тиб, ты чего? Тиберий лишь многозначительно округлил глаза с выражением лица: «Про то самое!» — А-а-а... — сообразил Кормак. — Расслабься. Гарри в курсе всех моих похождений. У нас с ним свободные отношения. Дядя недоверчиво изогнул бровь, переводя взгляд на Гарри, который кивнул, подтверждая слова своего бойфренда. Потом он перевёл взгляд обратно на племянника и, видимо, не до конца удовлетворённый ответом, продолжил всё ещё иносказательно: — Я про те похождения, которым ты уделял особое внимание. Я про те самые твои приключения. От которых ты там в восторге был в каждом втором письме. Я что-то запутался: так они у тебя когда закончились? — Да... Как бы... Они ж не закончились. — Эм... И Гарри не против, что ты параллельно мутишь с ним и с той девкой? Тут уже зеленоглазый парень в круглых очках вопрошающе уставился на бойфренда: ни о каких встречах с бабами — Кормак ему не рассказывал. — С какой ещё дев... А-а-а! Тиб, это я так Гарри и описывал. — Не понял! — брюнет произнёс с наездом. — Я для тебя — баба, что ли? — Так, блин, вы оба! Тихо! Не суетитесь. Малыш, — он повернулся к своему парню. — Ты только не психуй, но я про наши с тобой встречи Тибу рассказывал. — А вот теперь я — СОВСЕМ не понял! Я ж просил держать это... — Да погоди ты! — он повернулся к дяде. — Тиб, всё, что я там писал в женском роде, описывая так, как если бы это было с девкой... ну так на самом деле это было с парнем. Вот с этим, — он указал на частично раздражённого, частично растерянного брюнета. — Я Гарри пообещал, что никому про него не скажу — ну и... не сказал. Но надо же было хоть с кем-то радостью поделиться! С кем, если не с тобой! Это про него — все те истории. Просто в письме заменял «он» на «она»... Ну и кое-какие детали опускал, от которых вопросы могли возникнуть. — Эм... — услышав это, Гарри смутился. — И что конкретно ты там расписывал? Кормак, округлившись в глазах, медленно повернулся с выражением лица нашкодившего ребёнка: — В...сё, — осторожно проговорил он и виновато прикусил губу, понимая, как ему сейчас за это прилетит. Гарри метнулся взглядом к его дяде, потом обратно к Кормаку, потом обратно к дяде — и почувствовал, как начинает краснеть. — Не-не! — увидев это, поспешил уточнить блондин. — Только то, что мы с тобой делали. А не то, что обсуждали. И не то, что ты мне светлое показывал. «Да как бы, даже если только то, что мы делали — этого уже более чем достаточно, чтобы...» Тиберий уставился на Гарри с ещё бо́льшим недоверием: — Если то, что я вот сейчас прокручиваю в памяти — было с парнем — то... Гарри, моё уважение! — он скривил гримасу «весьма неплохо» и одобрительно закивал. — Племяш, ну ты и выгодную партию себе захапал! — А то! — Признаю, в этот раз ты меня наконец-то уделал. Кор, это ж эпохальное событие! При чём — уделал по полной... — О чём это он? — настороженно спросил Гарри полушёпотом. — Я тебе потом объясню, — так же ответил его бойфренд, расплываясь в горделивой улыбке. Продолжая одобрительно кивать всё с тем же впечатлённым выражением лица, Тиберий ещё раз окинул Гарри взглядом: — А с виду и не скажешь... — Тиб, хорош уже смущать его! Он у меня — стесняжка. — Да я не смущаю. Я — это... ладно, не важно. То есть, у тебя нет никакой второй девки? — Нет. — Уже хорошо. А насколько серьёзные у вас двоих отношения? — Серьёзные, — ответил за Кормака Гарри. — Он — мой идеальный парень. Лучше уже просто быть не может. — Ага, — кивнул блондин. — То же самое могу сказать про него. — А если у вас всё так идеально, — насторожился старший МакЛагген, — что ж вы тогда в свободных отношениях-то? — Так потому и идеально! — не сговариваясь, хором ответили парни. — Ну, в том числе поэтому, — добавил блондин. — Помимо прочего, — подхватил брюнет, загадочно ухмыльнулся и подошёл поближе, обнимая своего парня за спортивную талию. — Н-н-ну допустим, — с недоверчивым прищуром медленно протянул дядя. — Тогда... — он осёкся и погрузился в недолгие раздумья. — Кор, ты, конечно, прости, но... Мне нужно знать наверняка, — непринуждённая улыбка впервые за всё это время исчезла с лица Тиберия. Дальнейшие слова он произнёс медленно, чётко и чрезвычайно серьёзно. — Ебись оно конём, без пиздежа: ты ТОЧНО уверен, что Гарри — это НЕ Истинная Душа? Кормак остолбенел, напрягшись всем телом, и, когда Гарри взглянул на него — кажется, побелел. Его губы плотно сжались и дёрнулись несколько раз. Он простоял так несколько секунд, сосредоточенно обдумывая ответ. Потом, виновато взглянув на своего бойфренда, наконец, ответил: — Не уверен... — и после короткой паузы торопливо запричитал. — Но он — совсем не такой, как её описывают. Он не собирается устраивать никакие священные войны... или, там, крестовые походы... он сам в неё не верит... Сколько я его знаю, он только тем и занимается, что жертвует собой, спасая других... Меня в том числе... — Тогда, племяш, прости ещё раз... Ебись оно конём, без пиздежа: Гарри лично для тебя — представляет угрозу, он может причинить тебе вред? Снова ошарашенный взгляд, гробовое молчание и тщательное обдумывание ответа. — Может, но я не верю в то, что он это сделает добровольно. Произнеся это, Кормак, стоя, как вкопанный, одними глазами нервно оглянулся по сторонам в ожидании чего-то, потом — с облегчением выдохнул... разъярённо свёл брови и взорвался: — ТИБ, ТЫ ОХУЕЛ?! — Кор, прости, мне реально нужно было знать... — А ПРОСТО ТАК ТЫ СПРОСИТЬ НЕ МОГ? — Не мог. Мне нужно было знать точно — прежде, чем я пойду уговаривать твоего отца. Четверокурсник, стиснув зубы, в бешенстве раздувал ноздри, испепеляя своего дядю взглядом. Тот — признавая свою вину, опустил взгляд, а через несколько секунд — и немного склонил голову. Сжав кулаки с такой силой, что у него затряслись руки, племянник — похоже, собирался со всей дури заехать по роже Тиберию, но, всё же, через силу разжал кулаки, выдохнув с хриплым звуком, напоминающим сдавленный рык. — Ну что, теперь «знаешь точно»? — Да, — выпрямился дядя, благодарно кивнув. Лишь сейчас Гарри заметил, что он, хоть и старше, но ниже Кормака и чуть меньше по комплекции — хоть и почти такой же спортивный шкаф. — Если ты правда доверяешь Гарри — то ничего не поделать, придётся, как обычно, бате твоему мозги вправлять. — И на том спасибо. Уровень доверия у нас с тобой, оказывается — ну пиздец какой высокий! — Прости, пожалуйста. Ну правда. Это было важно. — И, кстати — КАКОГО ХЕРА ты мне за все эти годы даже не обмолвился, что гей? — Не гей, а би. И давай попозже на эту тему поговорим? Я тебе всё объясню, без проблем. Но сейчас — мне надо угомонить другого разъярённого МакЛаггена. Или ты сам хочешь этим заняться? Кормак раздражённо сжал губы. — Нет уж, давай ты. Как минимум это — ты мне за такую выходку точно должен. — Согласен. Я потом всё объясню. Прости ещё раз. — Иди давай, папу там усмиряй. Тот кивнул. Разворачиваясь, он ещё раз встретился взглядом с Гарри, снова улыбнулся их фирменной МакЛаггеновской ухмылкой — хоть и совсем скромной на этот раз, с пониманием серьёзности своего проступка перед племянником — и попрощался с третьекурсником: — Гарри, серьёзно, очень рад знакомству. Жаль только, что при таких обстоятельствах. И — прости, если что... в свете недавних событий... ничего личного, в общем. Мы с его отцом — беспокоимся за его будущее. Насколько я понимаю, ты тоже. — Да всё понятно, — кивнул гриффиндорец. — Надеюсь, ты не в обиде, — он помедлил и добавил. — И — рад за вас, парни. Честно... Ну, в общем... Кор, до связи. Теперь я жду ещё больше подробностей. — Давай, спишемся, — кивнул второй блондин, стоящий, недовольно скрестив руки на груди и грозно пыхтя носом. Вслед за этим Тиберий повернулся-таки к двери и зашёл обратно в Большой Зал. — Ты чего так взбесился? — когда они снова остались вдвоём, спросил Гарри. — Он только что воспользовался заклятием Непреложного Обета. — А это что вообще такое? — Дай я сейчас в себя приду — и всё объясню. — Без проблем. Я никуда не спешу. Кормак кивнул, уже потихоньку остывая от одного лишь вида этого милого щенячьего взгляда, искренне беспокоящегося за своего парня. И ещё через несколько секунд добавил: — Ладно, так и быть. — Что — так и быть? — Ебитесь. Я не против. — Ты про Тиберия? — Ну а про кого ещё? — Спасибо. Правда, с учётом ситуации, тут до «поебаться» — как до Луны пешком. Блондин лишь усмехнулся: — Тут от вашего взаимного возбуждения — едва воздух не искрился. — Ты о чём? Он на меня смотрел разве что как на того, кто представляет для тебя угрозу. — Да он после того, как услышал, что у нас свободные отношения — только и делал, что пялился на тебя, неприкрыто раздевая взглядом. И в мыслях — уже, поди-ка, выебал во всех возможных позах. Даже ведь меня не постеснялся, бесстыжая морда!

***

Гарри предстояло дооолгое объяснение того, «что же у него стряслось» вчера. Так что, уже было собравшись привычно отправиться в спальню Кормака, чтобы пообщаться там наедине, Гарри остановился, когда блондин потянул его назад. Кормак решил всё-таки дождаться конца разговора между отцом и дядей — чтобы просто с ними повидаться. А Гарри — составил ему компанию. Он всё равно не хотел оставаться один: ему ещё предстояло в любой момент столкнуться со слизеринцами — и непонятно, какое безумие они устроят на этот раз. А оставшись предоставленным сам себе — он неминуемо начал бы на этом циклиться, переживая за те проблемы, которые лучше решать по мере поступления. Так что они просто отошли в сторонку от двери и стояли, обнимая друг друга со спины, с ожиданием наблюдая за дверью... Которая была сегодня какой-то совсем беспокойной. Она то и дело открывалась, впуская/выпуская очередных родителей и учеников. Родители — все, как один, неслись в Большой Зал, сломя голову. А, выходя и завидев Гарри — замирали на месте и, опомнившись, ещё более торопливо спешили прочь. Деканы факультетов по одному приводили учеников. Если же сталкивались на входе с кем-то, кто уже возвращался из Большого Зала — заодно, передавали им указание позвать на встречу с родителями кого-то ещё. Но МакЛаггены всё никак не возвращались. По-видимому, спор там был затяжной. Кормак начал нервничать. А Гарри... почему-то уже не мог думать ни о чём, кроме того, что невыносимо хочет поебаться со своим парнем. А ещё лучше — чтоб и красавец-дядя к ним присоединился. Как можно скорее. Хоть даже прямо здесь, прямо сейчас... А ведь, если подумать, если вести себя тихо — можно прямо здесь, за статуей — никто ведь не увидит... А даже если увидят — да какая разница? Ну чего тут такого? Подумаешь, просто два парня, просто решили потрахаться... Ну не откладывать же... «Точно. Как только Тиберий выйдет из Большого Зала — надо обязательно ему предложить... Да можно и не предлагать. Просто встану перед ним на колени, резко сдёрну с него штаны — и там без слов всё понятно будет... Кормак же сказал, что его дядя и сам не мог от меня взгляд оторвать. Значит, похуй на приличия — точно воспользуется моментом... И почему он это сейчас при Кормаке не сделал?.. А, да. Какие-то там... как их... блин, забыл... "приличия", во! Правда, не очень помню, какие... А! Что-то там про то, что неприлично, если вас увидят... А если и увидят — и что? Это их проблемы. Нехуй пялиться... Или нет. Пусть пялятся. Им наверняка тоже понравится зрелище. Так ещё круче будет. Тиберий меня похабно отымеет у всех на виду, пока они будут глазеть на это... и наверняка сами — тоже будут дрочить. Конечно, будут! Как можно не дрочить на такого красавца! А там — ещё и Кормак присоединится, чтобы из этого внезапно проступившего чувства собственника показать, чей я бойфренд... И они меня с дядей — сразу с двух сторон, один развязнее другого... Блин, надо было с него штаны сорвать до того, как ушёл. Чего ждать?.. Это я тупанул, конечно... Тогда — хотя бы, как вернётся. Однозначно, как только Тиберий сейчас выйдет — я первым делом...» — Гарри! — окликнул третьекурсника высокий голос, выдёргивая из абсолютно обычных, ничем не примечательных, планов — предельно естественным образом укладывающихся в текущую ситуацию. Перед двумя гриффиндорцами стоял третий: Колин Криви, с непривычно понурым видом уставившийся в пол, избегая со своим кумиром визуального контакта. Чего никогда раньше не было. — Гарри, тут это... к тебе пришли. Посетители. Парень со шрамом недоумённо нахмурился: — Ты ничего не перепутал? Ко мне? — Да, к тебе. МакГонагалл сказала передать. — Колин, ты точно что-то напутал. Мы тут с Кормаком минут 15 стоим — и из взрослых не входил никто, кого я знаю. Да и, поверь, не придёт ко мне никто... — Нет, это именно к тебе. МакГонагалл сказала, что тебя у входа на мост ждут. Если я правильно понял — на са́мой границе школьной территории. Но это точно к тебе. Гарри напрягся. «На границе? Не могут в школу войти, что ли... Так, стоп! Это Дурсли, что ли? А они-то откуда могли узнать, что там в Министерстве произошло? Да даже если узнали — им-то нахрена меня из школы забирать?.. Разве что... Малфой, ну ты и гнида! Понял, что вместо того, чтоб всему Слизерину бежать из школы — лучше заставить Дурслей меня отсюда забрать? Вот ведь сучонок...» — Гарри, так ты идёшь? — Да... — с растерянным видом парень со шрамом направился ко входной двери. — Так ты хоть оденься, что ли! — раздражённо окликнул его Кормак. — Да, точно... — он ответил столь же машинально, в лёгкой растерянности меняя курс в сторону лестницы. — Пойдём вместе, — не поднимая взгляда, добавил Колин. — Мне тоже в башню надо. Гарри сам не понял, как оказался напротив портрета Полной Дамы. Все его мысли были заняты предстоящей встречей. Он пытался продумать, что делать, если Дурсли реально сообщат, что забирают его из Хогвартса. «Так, ну в крайнем случае — маховик всё ещё у меня...» — Гарри, слушай, — неуверенным голосом заговорил Колин. — Тут такое дело... Я, по-моему, сильно облажался... — А? Чего?.. Колин, это может потерпеть? — Ну да, просто... — Тогда давай потом? Я помогу, чем смогу — но не сейчас. Сейчас — у меня от своих проблем голова пухнет. Всё ещё не поднимая взгляда, второкурсник покорно кивнул, а парень со шрамом — быстрым шагом проследовал в свою спальню за уличной одеждой, которую он, придя со встречи с когтевранцами в компании нервного Кормака — только и успел, что бросить на кровать.

***

К границе школьной территории он шёл в полном смятении. Но ещё больше он растерялся, когда увидел, что его там ждут не Дурсли. А какая-то незнакомая фигура в чёрном одеянии. Преодолев половину моста — он узнал этот наряд. Мантия работника Министерства — точно такая же, которые он видел там, в холле, с Дамблдором. Поняв это — парень окончательно напрягся. «Они уже узнали про дементора?!» Этот визит не сулил ничего хорошего. На всякий случай Гарри нащупал в кармане палочку. И, пока мракоборец не мог это разглядеть издалека — спрятал её в рукав. Точно так же, как его тогда научил директор. Сделав это, он удостоверился, что маховик всё ещё висит на шее, и вытащил его из-под рубашки — спрятав его так, чтоб его накрывала лишь куртка. Приближаясь, Гарри понял, что его опасения были верны: он узнал того, кто его там поджидает. И это был не просто работник министерства, а мракоборец. Тот самый, который вчера досматривал Гарри на входе. Завидев, что Гарри к нему приближается — он сам сунул руку в карман мантии — очевидно, вцепившись в собственную палочку. «Мантии-невидимки — нет... А может, с маховиком вернуться за ней?.. Да тут негде спрятаться — не посреди же моста исчезать! А если просто развернуться и побежать назад? Он же точно начнёт преследование и жахнет меня чем-нибудь в спину... Лучше подыграть, а если что — тогда и вернусь на маховике — и похуй, что прямо перед ним. И — сразу к Дамблдору!» — З-з-здравствуйте, — издалека настороженно произнёс он, медленно подходя к границе моста. — Вы ко мне? Мракоборец судорожно вытащил руку из кармана, и Гарри было дёрнулся выхватить собственную палочку — но в последний момент замер, увидев, что тот достаёт какой-то свиток. Увидев реакцию Гарри, мракоборец сам машинально дёрнулся второй рукой к другому карману... и тоже замер, наблюдая за дальнейшими действиями гриффиндорца. После нервозной паузы молодой мужчина в чёрной мантии попытался сделать вид, что ничего не произошло, и трясущимися руками развернул свиток. Затем — тут же начал его торопливо и сбивчиво читать, то и дело нервно поглядывая на Гарри: — Мистер Гарри Поттер, в свете выявленных обстоятельств и в связи с официальной итоговой публичной позицией Министерства Магии Великобритании по вопросу суда, состоявшегося вчера в 10 часов 15 минут утра в главном зале для слушаний Визенгамота в связи с непреднамеренным ошибочным обвинением вас в преступлении против магического мира и государственной измене вследствие недопонимания, возникшего ввиду события, отныне и впредь именуемого Хогсмидским Инцидентом — Министерство Магии Великобритании, в лице... так... меня... рядового мракоборца Стивена Фишера, выступающего от имени руководства Министерства Магии Великобритании, в частности, включая, но не ограничиваясь, действующим Министром Магии Корнелиусом Освальдом Фаджем — приносит свои глубочайшие официальные извинения за произошедшее недоразумение и доставленные им неудобства. Направленные извинения принесены лично представителем Министерства Магии Великобритании в лице... рядового мракоборца Стивена Фишера в... 9 часов 43 минуты утра по месту вашего фактического пребывания — у главного входа на территорию школы чародейства и волшебства Хогвартс... Фух. Оттарабанив этот текст, мракоборец с облегчением выдохнул, но тут же вновь напрягся в ожидании реакции Гарри. Тот, в шоке от вываленного на него бюрократического потока сознания — растерялся ещё больше. Замерев и нервно озираясь по сторонам в поисках подкрепления этого мракоборца, он несколько секунд стоял молча. Наконец, он уставился на сотрудника Министерства с вопрошающим взглядом и осторожно переспросил: — Простите, я вообще ничего не понял... Тот набрал воздуха в грудь и начал по новой: — Мистер Гарри Поттер, в свете выявленных обстоятельств и в связи с официальной итоговой публич... — Не-не-не. Можно по-человечески? Мракоборец сам растерялся, ответил Гарри не менее обеспокоенным взглядом, и, тоже подвиснув на несколько секунд, всё-таки заговорил: — Вы — мистер Гарри Поттер, верно? — Ну да... — Вы вчера посещали Министерство Магии Великобритании, верно? — по нему было видно, как тщательно он выбирает формулировки. — Да... — Причиной вашего визита было... — он сверился с записями и продолжил читать, — заседание суда, состоявшегося вчера в 10 часов 15 минут утра в главном зале для слуш... — Можете по-простому, а? Как есть. Тот снова растерялся. — Не могу «как есть». Если вы потом оставите претензию на формулировки... — Да не буду я никаких претензий оставлять! Просто скажите по-нормальному... Пожалуйста. Мужчина помедлил ещё немного и сказал гораздо тише, словно их кто-то мог подслушать: — Точно не будете? — Точно. — Министерство приносит свои официальные извинения за то, что вчера было... — он призадумался, осмысливая сказанное, и торопливо добавил, — но сказанное мной сейчас не является официальной позицией Министерства. — И? — уточнил Гарри, не понимая, по какому именно поводу его сейчас утащат на следующий суд, уже насчёт сегодняшнего дементора. — Что — и? — Ну... приносит извинения — и-и-и... ? — И всё. — Вы только за этим пришли? — Ну да... — мракоборец опять напрягся и снова поспешил добавить, — если вы не удовлетворены принесёнными извинениями, вы можете оставить официальную жалобу... — Не-не-не! Всё хорошо... Фух, — он выдохнул с облегчением. Вслед за ним то же самое сделал и представитель министерства. У Гарри — сперва гора рухнула с плеч, а потом — его накрыло раздражение. «И вот из-за этой фигни они меня вызвали?!» Заметив раздражённое выражение лица у студента, мракоборец опять напрягся и спешно засунул обе руки в карманы. А Гарри — увидев это, поспешил его успокоить: — Не-не, раслабьтесь. К вам у меня претензий — никаких. Не буду я никакую жалобу писать... Но начальство ваше — они, конечно, да... Я уж тут испугался, что меня сейчас ещё раз на суд утащат. — Ещё раз? — мракоборец издал нервный смешок. — Да они там сейчас молятся Мерлину, чтоб вы сами в Министерство не явились. — А зачем мне в Министерство? — Так... я, по-моему, уже лишнего ляпнул... — Да ё-моё, расслабьтесь вы! А то я сам, глядя на вас, напрягаюсь. — А вам-то — чего напрягаться? «Того, что я ещё одного вашего дементора полчаса назад замочил.» — Ну даже не знаю... — Гарри старался звучать максимально непринуждённо. — Вот чего вы меня сюда, к границе территории вызвали? Нельзя было, как все нормальные люди, просто в школу зайти? — Так... это ж было бы вторжение Министерства... — Чего? — Ну... вроде... необоснованное посягательство на территорию школы... дипломатический инцидент... или как его там... Слушайте, я сам не знаю! Мне приказали — передать вот это всё. Как мне наши очкарики сказали — так я и... — он опять округлился в глазах. — Я это без неуважения, вы не подумайте... — Да всё норм... Ну они вас там и запугали, похоже... — Вы даже не представляете... — едва слышно буркнул под нос мракоборец. — Бюрократы хреновы... Собеседник ничего не ответил, но наконец-то улыбнулся и с согласием кивнул. Несколько секунд они так и стояли в неловкой тишине. Наконец, Гарри неуверенно спросил: — Тогда всё? Я могу идти? — Так... вас никто не держит. — Ну ладно тогда. Хорошего дня... — он остановился. — Вот лично вам — хорошего дня. Спасибо, извинения приняты — или как там это надо подтверждать. А вот бюрократы ваши — пусть идут в жопу, если честно. На этих словах мракоборец одобрительно усмехнулся ещё раз, а когда Гарри развернулся и направился обратно в сторону школы — вместо ответного прощания окликнул его: — А можно вопрос? Гарри развернулся, снова насторожившись: — О чём? — Это уже не по делам министерства, просто от меня лично. — Ну спрашивайте. — Так это правда или нет? — Что именно — правда? — Ну... вы понимаете, что. Это. Что все обсуждают. — Нет, не понимаю. Тут за последний день я столько всего нового узнал... Вы про что конкретно? — Что вы — её реинкарнация. — Ой, я уже даже не знаю, если честно, — тяжёло вздохнул Гарри. — Если б меня спросили вчера — я бы уверенно ответил, что нет. А сегодня — не знаю... — увидев реакцию собеседника, он поспешил добавить. — Но я не собираюсь там никого освещать, никакие чистки устраивать, никакой там новый порядок наводить — если вы об этом. Я сам не перестаю охуевать... простите, охреневать от всей той жести, которую ей приписывают. — Не понял. Что значит, «не перестаёте оху... реневать»? — Да я с каждой новой байкой про неё — думаю, что уже всё, большего безумия не услышу. Ан нет — потом узнаю следующую — и там всё ещё хлеще... И, может, на ты, а? Не люблю я эту официальщину... Мракоборец продолжал смотреть на Гарри непонимающим взглядом. — Всё равно не понял. В каком смысле — «узнаёте... узнаёшь следующую»? Я не слышал ни о каких «новых байках» за последние лет... даже не знаю... 300? Я что-то пропустил? — Нет, просто... Меня магглы вырастили. Я про эту вашу Просветительницу или как там её — сам узнал только вчера. И, сдаётся мне, что я ещё и половины сказок про неё не слышал. — А это сказки? — Ну... если там говорится, что вот это вот всё — про меня — то да, чистые сказки. — То есть, продвинутый патронус — у тебя, всё таки, как у всех — белый? — Нет. Патронус-то как раз цветной... Ну, бледный такой, но цветной. Но всё остальное — ну это ведь бред же! — Как минимум, то, что ты можешь «низвергнуть в небытие не только лишь одного поглотителя душ, но стаю оных разом» — точно не бред. — А это тоже было в тех легендах? — Ну да. — Значит, ещё вот это. Но остальное — это же просто какая-то феноменальная бредятина! Услышав это, мракоборец окинул Гарри оценивающим взглядом и, наконец, расслабился, снова улыбнувшись. А Гарри, как только увидел эту улыбку... словно по щелчку переключателя перешёл в совершенно другой режим. Его разум во мгновение ока начала застилать пелена дурмана — того же самого, который его окутывал, пока они стояли с Кормаком у дверей Большого Зала, и Гарри принялся продумывать своё поведение при возврашщении Тиберия. А сейчас — он мигом вспомнил, как фантазировал об этом са́мом сотруднике министерства, оказавшись в заточении временно́й заморозки. В сознание лавиной хлынули все те категорически неприличные фантазии о совместном времяпрепровождении с этим мракоборцем... Поймав себя на похабных мыслях, гриффиндорец смущённо отвёл взгляд в сторону, но внутренний голос — не позволил просто выбросить это из головы, настойчиво призывая к решимости: «Это — редкая удача, что ты с ним ещё раз столкнулся. Ты его, может, вообще в последний раз видишь. Не упусти шанс. Не спросить, потому что тупо застеснялся — это будет верхом идиотизма.» Гарри сперва замялся, но... невесть откуда, безо всяких прелюдий возникшие в голове образы запредельно непристойного секса с этим молодым представителем правопорядка, который категорически неприемлемо воспользуется своей должностью, чтобы вкрай развязно, прямо-таки по-варварски, проучить совершенно беспомощного третьекурсника, опрометчиво оставшегося наедине с таким образцово-бесстыжим представителем власти, который теперь жаждет вытворять с «нарушителем» лишь самые отвязные непотребства — стремительно заполоняли всё сознание, и отчего-то ни в какую не хотели его покидать, как Гарри ни старался. Так что, собравшись с силами, но не до конца отдавая себе отчёт в том, что делает — парень со шрамом неуверенно произнёс: — А можно тоже вопрос? — Да, конечно. Как представитель Министерства, я приложу все усилия, чтобы максимально полно... — Не-не-не. Вопрос — не министерству. Тоже тебе. Персонально. Личный вопрос. Тот снова слегка напрягся, но, недолго подумав, всё же кивнул, пожав плечами: — Ну да, это будет честно. Спрашивай. — Только сперва напомни, тебя как звать-то? — Фишер, — он замешкался, осознав, что машинально представился по фамилии, как у гражданских не принято. — Стивен. Стивен Фишер. — Так вот, Стивен... Тебя... — осторожно заговорил Гарри, — Тебя парни — привлекают? У мракоборца округлились глаза и вытянулось лицо: — Я не знаю, что вы там слышали, но это всё — лишь слухи. — Вообще-то, я ничего не слышал... — Гарри расплылся в довольной ухмылке. — Но твоя реакция просто кричит о том, что моё предположение — верно, — он сделал медленный шаг навстречу, соблазнительно прикусив губу и глядя на мракоборца озорным хулиганским взглядом. Стивен ни с того ни с сего вдруг резко выхватил палочку из кармана и направил её на Гарри: — ЭТО ВСЁ СЛУХИ! — выкрикнул он, медленно отступая назад. — Моя душа — не осквернена! — Ты чего?.. Какая душа? При чём тут... Так, погоди... — он измученно простонал, закатив глаза. — Только не говори, что эта ваша Просветительница ещё и против геев что-то имеет! Есть хоть что-то, что она НЕ ненавидит? Такого возгласа мракоборец, по-видимому, не ожидал. Он растерянно замер, но палочку не опустил. — А ты — разве не имеешь? — Нет. С чего бы? — А почему тогда спросил? — Может, ты сперва палочку опустишь? — он с опаской взглянул на неё. — Нет уж. Сперва ответь! Если тебе без разницы — зачем спросил? — Ну сам подумай... Нравишься ты мне. Если прошлая реплика неиллюзорно смутила Стивена, то эта — похоже, и вовсе, вывихнула мозг. — Слушай, опусти палочку, серьёзно! — нахмурился Гарри. Мракоборцу потребовалась пара секунд, чтоб опомниться. Но, придя в себя, он выполнил требование. Хоть и оставил её наготове. — В каком смысле — нравлюсь? — В том самом. В котором я совсем не против, чтобы ты устроил со мной всякое неприличное, — отчего-то реплика прозвучала чересчур прямолинейно, и Гарри поспешил объясниться. — Я просто подумал, что это может быть последний шанс выяснить — вдруг я тоже в твоём вкусе. Но если не по адресу — прости, не хотел смущать... — А разница в возрасте — тебя не смущает? — Не знаю. Мне — 18. А сколько тебе? — 35. — ДА ОТКУДА ВЫ ТАКИЕ ВЗЯЛИСЬ СЕГОДНЯ?! — снова охуел Гарри. — И, главное, где вы раньше были? — Какие ещё «мы»? — Такие, как ты. Которые в 30 с лишним выглядят на «20 с хвостиком». Тот — смутился, но уже совсем по-другому: — За комплимент — спасибо. — Так это не комплимент. Это констатация факта. — Тем более. — Ты так и не ответил. Ты мне — нравишься. Ну так что, а я тебе? — Ты прикалываешься? Ты себя в зеркало, что ли, не видел? — Это всё ещё не ответ. — Да конечно, нравишься! Смазливый худенький молодняк — кому такой не понравится! Гриффиндорец снова расплылся в довольной ухмылке. «Так хули тормозишь? Раз нравлюсь — так я тебе уже сказал, против чего я СОВСЕМ не возражаю. Формально — у тебя есть прямое согласие на что угодно. Просто возьми — и по-хамски отымей меня прямо тут! Подходишь, хватаешь меня за шиворот, утаскиваешь... ну, допустим, вон за те деревья, без спросу нагибаешь силой, зажимая меня у ствола дерева... потом просто расстёгиваешь свою ширинку одной рукой, продолжая второй держать мои запястья за спиной, чтоб не вырвался, мои штаны — вообще нагло срываешь вниз, ломая застёжку ремня и отрывая пуговицу к хуям, затыкаешь рот освободившейся рукой, чтобы я точно никак тебе не смог помешать, и со всей своей мракоборской властностью — настырно и с размаху...» Вслух, однако, Гарри произнёс немного другое: — Тогда как насчёт поебаться? — Что, сразу? Даже безо всяких свиданок? — А что, они тебе нужны? — Мне — нет. Но парни помладше — обычно романтики хотят. — Не знаю, кто там чего хочет. Я хочу — секса. Хоть даже прямо здесь и сейчас. — Зимой? На улице? — Ну да. Согреемся в процессе. Я трахаться сегодня с утра — хочу просто зверски. — Ну у тебя от гормонов, конечно, крышу-то снесло... — Ты хочешь или нет? — Да я только за. Но давай, всё-таки, не здесь. Нормально встретимся. — Когда? — Не знаю. Договоримся. — Я — в Хогвартсе. Ты — в Министерстве. У нас всё равно не так уж много вариантов. Пошли сейчас — вон за той ёлкой? — Да не торопись, куда ты так несёшься! Придумаем что-нибудь... Я уж и забыл, каково это — когда от стояка не соображаешь. Гарри подошёл к шикарному парню с чертами лица молодого военного — и жадно впился своими губами в его. Тот от подобной непосредственности юного студента неслабо охренел, но ответил взаимностью. Наконец, прервав поцелуй, он произнёс: — Гарри, это заводит, конечно. Но ты поумерь пыл хоть немного. Не денусь я никуда, отправлю тебе сову вечером — а там и подумаем, где и как. — Так я и умеряю свой пыл. Не судьба здесь и сейчас потрахаться — так вот хотя бы это, как компенсация. Отпустил гриффиндорец внезапного гостя не сразу. Да и то — сделал это лишь после того, как Стивен несколько раз пообещал, что точно напишет вечером. Самому же Гарри — и правда, пришлось приложить немалые усилия, чтобы всё-таки успокоиться. И, поймав момент, когда внезапный каменный стояк хоть немного спал — он поспешил поскорее обратно в замок — к Кормаку, чтобы с его помощью обуздать из ниоткуда возникшее неконтролируемое влечение.

***

По пути обратно он столкнулся на мосту с целой волной родителей, направлявшихся к границе школьной территории. У всех была всё та же реакция, что и раньше: ошарашенный взгляд при виде героя слухов — и стремление поскорее унести ноги, от греха подальше. В этой волне Гарри столкнулся и с двумя МакЛаггенами. Вежливо кивнув, он проследовал дальше — ведь казалось, что, задержись он сейчас рядом с красавцем-Тиберием хоть на секунду дольше — то набросится на него прямо на месте... Но приятный голос блондина его окликнул: — Гарри, можно тебя на минутку? Делать вид, что не расслышал — было невежливо. Тем более, что услышав его имя — на несколько метров вперёд родители замерли и уставились на него. Так что он, с трудом держа себя в руках, повернулся — с самым невинным взглядом из всех возможных: — Да? Как только он это сделал — дядя Кормака ткнул брата локтем в бок. Тот сделал шаг навстречу, неохотно протягивая руку: — Нас так и не представили. Аврелий МакЛагген. Гарри поймал пристальный взгляд отца семейства и ответил рукопожатием... Которое оказалось на редкость сильным — как будто мистер МакЛагген пытался продемонстрировать, кто тут главный. Наконец, отпустив ладонь Гарри, которая едва не хрустнула под таким натиском — он требовательным голосом спросил: — Кормак — кто он для тебя? Подобная грозность мистера МакЛаггена — хоть и не полностью, но временно охладила пыл Гарри. Он растерянно оглянулся по сторонам и как можно тише ответил: — Так... это... мой парень. — Я не про статус. Как ты к нему относишься? — Ну... Я люблю его. С лёгким прищуром Аврелий выжидающе уставился Гарри прямо в глаза. Простояв так несколько секунд, он по итогу немного успокоился — и задал ещё один вопрос: — Ему от твоей компании — точно ничего не грозит? «Ну охуеть вопрос! А я знаю? Всё, что мы делаем — чем-то грозит. То, что мы сейчас встали посреди моста — грозит тем, что он вдруг возьмёт и развалится у нас под ногами!» — Я не знаю. Но если вы о всех тех легендах про Осветительницу — нет, ничего такого ему не грозит. По крайней мере, от меня. — Ну смотри у меня! Если с ним что-то случится... — Аври! — подал голос Тиберий из-за спины мистера МакЛаггена. — Не пугай парня... и ты ничего не забыл? Тот раздражённо закатил глаза и с неохотой произнёс: — Прошу прощения за излишнюю резкость при первом знакомстве. — Ничего страшного. Я понимаю. Вы беспокоитесь за Кормака. — Ну вот! — поспешил закончить разговор красавец-блондин. — Всё, пойдём... Гарри, надеюсь на скорую встречу в менее враждебных обстоятельствах. Хорошего дня! — И тебе... вам! — одёрнул он себя и продолжил свой путь к Большому Залу. Услышав, как парень обратился к нему на «ты», Тиберий напоследок обернулся и наградил третьекурсника озадаченным взглядом, сопровождаемым, однако, его непринуждённо-озорной улыбкой.

***

Когда Гарри зашёл в за́мок — двери Большого Зала уже были открыты нараспашку, а внутри — потихоньку собирались на завтрак ученики. Он вернулся в башню Гриффиндора, чтоб снять верхнюю одежду — и столкнулся там с Гермионой, которая, очевидно, дожидалась его. Едва завидев друга, она направилась к нему и без предисловий требовательно вытянула руку: — Маховик? — Да-да... вот... — он начал доставать кулон из-под куртки. — Блокнот? — Он в спальне, сейчас принесу. — Как прошло хоть? — требовательный голос сменился на обеспокоенный. — Ты вчера после окна — вообще пропал. Я уж боялась, случилось чего. Ладно хоть, Рон сказал, что ты там у вас дрыхнешь. — Всё получилось... кажется. Сейчас ещё надо посмотреть, не выкинет ли чего Слизерин. Но вроде бы — всё получилось. На завтраке расскажу. — Я рада, что всё обошлось. Давай, я тебя тут жду. Сгоняв в свою спальню, чтобы скинуть одежду и взять блокнот — он вернулся вниз, возвращая зачарованный предмет. Первым делом — конечно же, он проверил записи — и, действительно, наутро блокнот был уже чист. Гермиона просто свернула блокнот в трубочку... и сунула его в задний карман джинсов. В котором тот каким-то чудом уместился — хотя он не должен был влезть банально по глубине кармана. Пока они спускались вниз на завтрак, подруга расспрашивала о событиях вчерашнего дня. Но Гарри, не желая пересказывать историю несколько раз, лишь отвечал, что сейчас он всё им всем расскажет — и Кормаку, и ей, и Рону. Когда они оказались внизу, зал был уже полон, и они, обойдя стол с разных сторон, приземлились на привычное место гриффиндорской четвёрки. На сей раз — Гарри поменялся местами с Гермионой, чтобы сесть рядом с Кормаком — спиной к стене и лицом к центру зала, а значит — и к столу Слизерина. — Ну? — едва Гарри опустился на скамейку, в нетерпении выпалил Рон. — Как вчера прошло? — Что прошло? — насторожился Кормак. — Я о чём-то не в курсе?.. И чего ты вдруг сел рядом, а не напротив? — Может, я к своему парню прижаться хочу? — он подсел ближе. — Гарри, хорош уже подхалимничать! Ты сегодня и так уже все рекорды бьёшь. Так просто — не отделаешься. Серьёзно, о чём я не знаю? — Ты сперва скажи, как у тебя самого прошло? — Что прошло? — насторожилась Гермиона. — К нему с утра родители приходили. Забрать отсюда собирались. — Но уже не собираются! — отреагировал Кормак на встревоженный взгляд подруги. — Нормально прошло. С Тибом ещё парой фраз перекинуться успели. Спокойно поговорить не вышло — пришла МакГонагалл и выгнала всех родителей, потому что «режим питания нарушать нельзя». — Хуясе насыщенные праздники! — поразился Рон. — А ведь это нам ещё Гарри не рассказал даже, как выкрутился. — Так, меня это начинает напрягать! — нахмурился блондин. — Не заводись. Сейчас всё объясню... Пока они дожидались появления еды, парень со шрамом начал свой рассказ о вчерашних приключениях. Понимая, что подробный пересказ событий займёт не один час — он изложил лишь самую суть, совсем вкратце. — Так, я не поняла, а ты где ночевал-то столько раз? — по окончании рассказа спросила Гермиона. — Ох... слушай, это отдельный большой разговор. И тут — лучше показывать, а не рассказывать. После завтрака всё тебе покажу. — А я не понял — про Слизерин, — почесал рыжую голову Рон. — Как ты их во второй раз убедил-то? — А, да, про это... Короче, если что — не удивляйтесь: они думают, что я — новый Вол... новый Тёмный Лорд или типа того. И что я всех обманываю, прикидываясь простачком, чтобы провернуть какой-то там шибко крутой план по захвату мира. И будто я Дамблдором тоже манипулирую. Но если что — не подавайте виду. Вы типа не в курсе. — Эм... а на самом деле? — настороженно переспросил рыжий друг. — На самом деле — что? — Ну... ты на самом деле новый Лорд? — Рон, не тупи! — за раздражённым женским голосом последовал чисто символический подзатыльник. — Ну откуда я знаю! Если он такое говорит — вдруг он правда какой-то там двуличный манипулятор! — Если б он таким был — нам бы он это точно не стал рассказывать. — А может, он это специально рассказал, чтоб нам мозги запудрить! — Слушай, я сейчас тебе по-настоящему заеду. Твои мозги — даже пудрить не надо. — А вот сейчас — обидно было. Я что, по-твоему, совсем тупой? — Не совсем тупой, не волнуйся. Да и в нашей паре — тебе и не надо быть шибко умным. У тебя — другие достоинства. А думать — я за нас обоих буду. — Ну ладно... А вы чо припёрлись опять? Справа от Гарри, на свободное место — синхронно плюхнулись два рыжих близнеца. Тот, что подальше — наклонился к столу, выглядывая из-за брата. Когда Гарри к ним повернулся, на него уже уставились две хитрые морды. — Ну, Гарри? Как там наш план продвигается? — как обычно, хором спросили они. — Реализация уже скоро? — А то ты позавчера вечером как пропал с Дамблдором... — А вчера как вернулся — так снова куда-то пропал. — Но время — уже совсем не терпит... — Эм... я думаю, «план», — он смущённо улыбнулся, — можно будет реализовать сегодня. Близнецы переглянулись, расплываясь в ехидных улыбках, полных ликования. А Гарри — почувствовал, как опять начинает наливаться краской — зажатый между близнецами и Кормаком, который незаметно положил своему парню руку на колено и начал недвусмысленно поглаживать внутреннюю сторону бедра. — Гарри, что там у тебя с ними за планы? — насупилась единственная девушка в их компании. — Ты если решил поощрять их хулиганские выходки — имей в виду: я тебя перед МакГонагалл выгораживать не буду. И даже более того — приму её сторону, если... — Герми, расслабься. Там нет ничего такого. Просто у ребят ко мне личное дело. — Какое такое личное дело? — фыркнул Рон. — Мелких не касается! — машинально бросили братья. — Какие бы там дела ни были, — заговорил Кормак, старательно делая вид, будто не знает, о чём речь, — мне кажется, любому делу надо отдаваться целиком. Или не заниматься им вообще. Так что, Гарри, надеюсь, ты в вашей затее выложишься по полной. Посвятишь всего себя. Так сказать, погрузишься с головой, — говоря это, он не переставал подзуживать своего парня, всё сильнее прижимаясь своим бедром к его и продолжая с неприкрытым намёком поглаживать его ногу... когда сидящий рядом Фред — или Джордж — начал делать то же самое с другого бо́ка. Гарри почувствовал, что начинает плыть. Так же, как от аромата и того самого голоса Кормака — только гораздо, гораздо сильнее. Изо всех сил стараясь отвлечься, пока, окончательно потеряв голову, не набросился на всех троих искусителей, он сосредоточил внимание на столе Слизерина — как на самом невозбуждающем, за что зацепился взгляд. Он тут же поймал нервный взгляд Малфоя, который, похоже, безостановочно пялился на Гарри всё это время, а, увидев, что тот его заметил — сдвинулся вбок, прячась за спиной кого-то из двух своих громил. Судя по виду, он не переставал о чём-то яростно спорить с окружавшими его студентами, то и дело указывая на себя, хлопая ладонью по груди, а потом — на какого-то другого ученика, который тут же начинал отнекиваться. «Так, если я просижу тут с этими развратниками хоть минуту — мой стояк стол приподнимет, а потом — и вовсе, перевернёт его к хуям...» — Ребят, мне надо отойти... У меня тут одно неоконченное дело со Слизерином. — Какие ещё у тебя дела со Слизерином? — высказался Фред за обоих близнецов. — А вот такие! — воспользовался шансом Рон. — Это... старших не спрашивали! Не желая наблюдать за их дальнейшей перепалкой и — уж тем более — окончательно потерять контроль, начав срывать с близнецов одежду прямо тут — Гарри поспешил выбраться из-за стола и направиться в сторону зелёного факультета.

***

Судя по обеспокоенным взглядам и шепоткам, слизеринцы за ним пристально следили, и уже что-то там замышляли. Пока обходил столы, он подпрыгнул пару раз и встряхнул руками, стараясь избавиться от похабных мыслей, и войти во вчерашний образ. — Ну что, хитрожопые мои? — произнёс он вчерашним голосом, встав напротив Малфоя, который с побелевшим лицом и выпученными глазами отстранился так далеко, что чуть не упал со скамейки. — Чего надумали? Паркинсон сидела рядом с Драко, в совершенно не свойственной ей манере набрав воды в рот. Вообще, весь факультет замолк, едва он подошёл к столу. Драко умоляющим взглядом уставился на Забини. Тот — переглянулся ещё с несколькими соседями по столу. Но, так и не найдя поддержки, тяжело вздохнул и неуверенно заговорил: — М-м-милорд... — Тихо ты, Забини! — шёпотом «рявкнул» Гарри, отвесив ему лёгкий подзатыльник, про себя радуясь возможности это безнаказанно сделать. — Совсем сдурел? Какой, нахуй, «милорд»? А если услышит кто? — Простите... прости. Мы всем факультетом посовещались — и мы не уверены... — Я вам дам «не уверены»! У вас время было — до завтрака. Всё. Завтрак вот-вот наступит. — Позвольте, вы... ты не так понял. Мы не уверены, как нам лучше присягнуть... Это же дело небыстрое. Вдруг тебя увидит кто, стоящего часами в окружении всего Слизерина, принимая каждого в свои ряды. — Каждого? — переспросил Гарри. — Если, конечно, ты нам позволишь... — Вы точно хорошо подумали? — он окинул взглядом близлежащую часть факультета. — Потом просто так передумать не выйдет. — Для нас будет честью примкнуть к твоей армии среди первых. Наследники Слизерина знают, когда видят нового прирождённого лидера, которому суждено установить новый мировой порядок благодаря своим выдающимся талантам неподражаем... — Забини, хорош подлизываться! По существу — вы готовы присягнуть прямо все? Всем факультетом? Поголовно? — Безусловно. Мы бесконечно признательны за шанс... — Забини, давай ближе к делу! Ты от имени всего факультета говоришь?.. Вы все с ним согласны? — он снова окинул стол взглядом, и слизеринцы осторожно закивали, нервно переглядываясь. — Но мил... Гарри, — воспользовавшись паузой, максимально заискивающим голосом продолжил тот, кто раньше вёл себя с Гарри исключительно как неотёсанный хам, — есть несколько крохотных нюансов, которые, при всём почтении, нас беспокоят, и которые нам хотелось бы прояснить, надеясь на твоё великодушие... — Ну кто б сомневался! «Нюансы» у них какие-то, — он ещё раз окинул слизеринцев взглядом — на сей раз под его взором все виновато таращились в стол. — Не сочти за дерзость, там сущие мелочи, лишь для нашего спокойствия, как твоих верных... — Так, понятно. Ну пойдём, обсудим эти ваши «нюансы»... Только для верности — кто ещё готов выступать от имени всего факультета? Чтоб были хотя бы два свидетеля, на всякий случай... и потому что от его лести — у меня уже уши вянут... Кроме тебя, Малфой, — Драко, кажется, совсем побелел, когда удостоился взгляда Гарри. — Тебя — я вообще видеть не хочу. Ну? Есть желающие? Слева раздался шум слегка подпрыгнувшего стола, и со своего места резко привстал тот блондин, который был смелее всех на их вчерашней встрече. Вскочив, он злобно зыркнул в сторону соседей по скамейке, а потом поднял голову... и с ужасом в глазах поймал взгляд Гарри. — Ну пойдём, смазливый, раз такой смелый, — усмехнулся гриффиндорец, отлично понимая, что тот встал не по своей воле. — Будешь вторым представителем Слизерина в переговорах. Тот лишь что-то злобно прошипел в сторону сидящих рядом с ним учеников, и неохотно начал выбираться из-за стола. — И ты, подхалим, тоже. Гарри похлопал Забини по спине — тот начал вылазить примерно с тем же энтузиазмом, но при этом натянутой фальшивой улыбкой. — Вперёд! — легонько подтолкнув его в спину, Гарри направился вслед за ним к выходу из зала. Вскоре они втроём оказались в том самом тихом углу, в котором Кормак впервые поцеловал Гарри, а сам Гарри — Дина. Это было ближайшее тихое место. — Ну? — с небольшим наездом произнёс гриффиндорец. Забини что-то опять начал мямлить на подхалимском. Понимая, что со всеми этими ужимками разговор протянется до вечера, Гарри обратился к белобрысому слизеринцу с требованием пересказать всё то же самое, только без «милордов» и тому подобного. Блондин что-то говорил в ответ... Потом снова о чём-то заискивал темнокожий подлиза. И вновь — блондин... Слова доносились до Гарри лишь каким-то отдалённым эхом, с трудом пробиваясь через пелену дурмана, внезапно окутавшую его. Он и сам что-то отвечал на автомате... Пока его сознание вновь начали заполнять образы. Сперва — эротичные. Потом — неприличные. Затем — откровенно похабные. Пока он стоял в том самом месте, в котором состоялись уже два его первых поцелуя со сногсшибательными парнями, с которыми у него потом был сумасшедший секс — ассоциации напрашивались сами собой. Глаза застилало уже просто неконтролируемое возбуждение. Но на сей раз в его фантазиях были не Кормак и Дин. Не близнецы Уизли. И даже не восхитительный дядя Кормака и не обворожительный мракоборец. Теперь — к его собственному удивлению, он мечтал о страстном сексе с вот этими двумя: с Забини и... вторым, как там его? — Хиггс, — донеслось откуда-то издалека. — Теренс Хиггс. Да, и с вот этим. Он хоть и слизеринец — но, чёрт возьми, чисто внешне — один типаж с Кормаком. Вообще, какая разница, во что они там верят? Что плохого в том, чтобы поебаться — хоть даже и с ними? Они весьма хороши собой. Слизеринские гады, но, положа руку на́ сердце, оба — вполне сексуальны. Даже более, чем просто «вполне»... — Ну так что? — с томным придыханием, запыхавшись, произнёс Блейз. Гарри открыл глаза, выдёргивая себя из наваждения... и замер в шоке. Он, совершенно голый, стоял непонятно где... похоже, в спальне Слизерина. Перед ним, на коленях, сидел на полу столь же голый Забини, со взглядом, полным непередаваемого восхищения, смотрящий снизу вверх... пока по его смуглой груди стекало нечто густое и белое, а Гарри держал в руке собственный член, твёрдый, пульсирующий, и с каждым напряжением пускающий по всему телу волну чрезвычайно сильных ощущений. А сзади — Гарри почувствовал, как его крепко сжимает в объятих кто-то ещё, уткнувшийся своим членом ему в яйца. У гриффиндорца начали медленно округляться и без того выпученные глаза — по-видимому, от мощного оргазма — пока приходило осознание того, ЧТО здесь только что произошло. «КАК, БЛЯДЬ, ТАКОЕ ВООБЩЕ ВЫШЛО!»