Патронус Истинной Души

Развернувшееся на круглой сцене представление не вызывало у Гарри совершенно никаких эмоций. Кроме, разве что, лёгкого любопытства. Дамблдор, объявивший, что Визенгамот в очередной раз совершил ошибку, осудив невиновного. На целых 17 лет. Фадж, вновь отнекивающийся, бросая налево-направо пафосные фразы про честь магического суда. Ведьма с уже вновь натянутой улыбкой, потребовавшая предоставить неоспоримые доказательства или не тратить столь драгоценное время таких высокопоставленных магов. Люпин, сообщивший, что такое доказательство имеется, но его изъяли мракоборцы при входе. Цепочка препирательств между Дамблдором и Фаджем, в ходе которых один — ссылался на незыблемость протоколов безопасности, а второй — напоминал, к чему эти протоколы привели всего несколько минут назад. Наконец, в зал явились ещё три мракоборца, доставившие золотую птичью клетку, в которой металась взбесившаяся крыса, и поставили её на пол перед Визенгамотом. Профессора́ МакГонагалл и Люпин выполнили совместные чары: пока одна — трансфигурировала клетку, заставляя её увеличиться, другой — направил свою вновь полученную палочку на животное, тоже видоизменяя его, но при этом — без трансфигурации. После этих махинаций посреди зала, перед жутким креслом, оказалась клетка высотой с человеческий рост. А внутри неё — небритый полный мужчина с залысинами, принявшийся сразу же причитать в слезах и умолять над ним сжалиться. — Знакомьтесь, Питер Петтигрю! — с отвращением перекрикнул его стенания Люпин, в очередной раз за это утро поразив Визенгамот неожиданным открытием. Мужчина, всем своим видом вызывающий лишь отвращение, в тот же миг повернулся к профессору и принялся умолять уже его, в слезах что-то там сказав про то, что они — старые друзья... На что «дружище Римус» — лишь ответил что-то там про предательство. Единственное же, что привлекло внимание Гарри — так это то, какими огромными у низкорослого толстяка были два передних зуба. Опомнившись после такого неожиданного появления нового фигуранта дела, судьи посовещались и приказали одному из мракоборцев — самому младшему из всех присутствующих, на вид — лет двадцати пяти — вызвать каких-то магов, работающих в Министерстве. Несколько минут пришлось провести в неловком ожидании, сопровождаемом жалобными всхлипами предполагаемого Питера, который то уверял всех, что это ошибка, и они приняли его за кого-то другого, то продолжал свои мольбы о пощаде. В итоге — у одной из ведьм-судей со строгим взглядом — вроде бы, это именно она была той единственной, кто помимо Фаджа высказался на заседании в Хогвартсе — коротко и по существу — у неё лопнуло терпение, и она с презрением, молча, наложила на клетку звуконепроницаемые чары. После этого — подозреваемый принялся рыдать ещё активнее, но его вопли уже никто не слышал. Вскоре — в зал заседания вернулся младший мракоборец, досматривавший Гарри, в сопровождении ещё нескольких, явно более опытных. А также — с ещё двумя новыми участниками процесса: волшебником и ведьмой, которые, выделяясь на фоне представителей правопорядка, создавали впечатление работников интеллектуального, а не физического, труда. Совершив свои бюрократические ритуалы формального приветствия, суд потребовал установить личность пойманного. И, после недолгих ритуалов иного рода — теперь уже, магических — два приглашённых эксперта единогласно заявили, что человек в клетке — и есть тот самый Питер Петтигрю. К тому моменту суд и так уже догадывался о таком выводе — ведь иначе профессор Дамблдор не стал бы столь уверено требовать повторного открытия дела. И, едва услышав подтверждение своих подозрений, Фадж — по-видимому, в качестве чистой формальности — попросил Дамблдора пояснить, что же это обстоятельство, на его взгляд, должно доказывать. На что директор — тоже довольно сухо, на понятном им бюрократическом языке — рассказал, что Петтигрю — незарегистрированный анимаг, и сам факт его присутствия в зале суда однозначно доказывает, что он инсценировал собственную смерть, дабы в его преступлении обвинили ни в чём не виновного Сириуса Блэка. «Занимательно, — с безразличием подумал Гарри. — Получается, я вчера в Хогсмиде почти убил не того.» Получив формальное обвинение и ходатайство от Дамблдора, Фадж достаточно спешно постановил, что «дело требует дальнейшего разбирательства», и обвиняемый должен быть взят под стражу, но на сегодняшнем заседании — ни оправдать Блэка, ни осудить Петтигрю — суд не готов. При этом, в своём постановлении он несколько раз подчеркнул, что много лет назад, на момент вынесения решения по делу Сириуса Блэка — как председателем Визенгамота, так и министром магии — был не он. Услышав такой вердикт, профессор Люпин в совершенно не свойственной ему манере пришёл в ярость, обвинив весь Визенгамот в том, что они — кучка бесполезных бюрократов, ломающих жизни налево-направо, но неспособных даже признать свои же ошибки. Кое-как Дамблдор и МакГонагалл смогли его угомонить. Фадж в ответ на это — попытался было пригрозить Люпину какими-то «дисциплинарными взысканиями» за неуважение к суду, но, поймав взгляд директора школы, который всем своим видом демонстрировал, что у седого мага терпение уже на исходе — тут же заткнулся. По завершении заседания всю делегацию из Хогвартса провожала уже целая толпа мракоборцев, встревоженно поглядывающих то на парня со шрамом на лбу, то на Дамблдора. Особенно дёрганным был самый неопытный из них, проморгавший палочку Гарри на входе благодаря скрывающим чарам директора. Молодой боец шёл справа от студента и старался держаться от него подальше, скрываясь за несколькими своими коллегами. Но он то и дело косился на гриффиндорца, и всякий раз, когда тот ему отвечал тем же — торопливо отводил взгляд. Как только Мальчик-Который-Выжил в окружении учителей вышел из лифта в большой зал с фонтаном — первое же, что его встретило — это ослепляющие вспышки фотокамер и галдёж каких-то настырных волшебников, перекрикивающих друг друга, обращаясь к нему и директору. Преподаватели, увидев это, взяли его в кольцо и повели куда-то через толпу. Парень даже немного удивился, насколько усердно профессор Снейп прикрывал его своим телом — настолько, что пока они шли по залу Министерства, Гарри даже не мог разглядеть, где они и куда вообще движутся. Наконец, Дамблдор утащил его в непонятно откуда возникший камин, они исчезли в зелёном пламени и вышли уже совсем в другом месте — для гриффиндорца не знакомом. Но они задержались там лишь на миг. Едва ученик шагнул из камина на каменный пол — в ту же секунду директор схватил его за руку и вместе с ним трансгрессировал. Несколько раз подряд. Сперва они оказались на каком-то холме у обрыва возле моря. Потом — где-то в горах. После этого — в какой-то жаркой пустыне. И лишь затем — на уже знакомой крыше со сцепившимися ржавыми антеннами. «Насыщенное утро», — подумал Гарри, когда закрывал за собой массивную дверь, возвращаясь в скрытый ото всех дом-убежище.

***

— Сэр Гарри Поттер пропустил обед. Ему нужно поесть, — приоткрыл дверь домовой эльф, осторожно заглянув внутрь. В тот же миг в спальню с первого этажа донеслись голоса преподавателей, бурно что-то обсуждающих в гостиной. — Я не хочу, — ответил лежащий на кровати гриффиндорец, расфокусированным взглядом уставившийся в потолок. — Меня даже от шоколада — всё ещё подташнивает. — Шоколад — не еда, — возразил домовик. — Добби принёс мясную запеканку, которая понравилась Гарри Поттеру утром. Сказав это, он отворил дверь до конца и прошёл в комнату, левитируя рядом с собой поднос с ножками по бокам. Понимая, что неудобно отказывать эльфу, который, подобно сердобольной бабушке, коей у Гарри никогда не было, искренне беспокоился о состоянии парня со шрамом — последний всё-таки принял сидячее положение. Через секунду к нему на колени опустился поднос, на котором были две тарелки и стакан с соком. — Спасибо, — парень машинально улыбнулся, не испытывая при этом никаких чувств и точно так же, из вежливости — взял стакан и сделал один глоток. К сожалению, одно лишь это домовика не удовлетворило, и он продолжал пристально смотреть своими большими взволнованными глазами. Поэтому Гарри пришлось хотя бы для вида запихнуть в себя немного еды. Хотя ощущалось это не как употребление чего-то вкусненького, а как механическая загрузка топлива в печь. Или даже не топлива — а безвкусной ваты. — Ты не слышал, о чём там профессора́ спорят? — поинтересовался студент с нездоровым видом. — Добби не должен рассказывать. Добби бесконечно обязан сэру Гарри Поттеру, но Добби работает на профессора Дамблдора. Добби хотел бы рассказать, но не может... — Ладно, не важно, — отмахнулся Гарри, ведь его это сейчас по какой-то причине не особо-то и волновало. — Профессор Дамблдор сказал, что сэру Гарри Поттеру нужно принять вот это, — домовик протянул небольшой бутылёк с зельем. По внешнему виду пузырька Гарри догадался, что это. А когда приоткрыл его и понюхал — убедился в этом. Похоже, это было то лекарство от Помфри, с мерзким травяным вкусом. Хотя у него в кармане уже и так был ещё один бутылёк с точно такой же дрянью, которая ещё не кончилась и которую ему всё равно нужно было принимать ещё два дня. Когда он с трудом проглотил ложку этой гадости, ему пришлось загрузить в себя ещё еды хотя бы для того, чтобы перебить этот вкус. Ну и — раз уж Добби, по-видимому, не собирался никуда уходить — неторопливо и с неохотой, но Гарри всё-таки съел то, что ему принесли. Лишь после этого встревоженный домовик немного успокоился, и, улыбнувшись, унёс поднос вниз. Голова ощущалась какой-то совершенно пустой, а мо́згу — как будто, ничего и не было нужно. Перспектива маяться от безделья, которая ещё утром вызывала острое раздражение, сейчас гриффиндорца уже вовсе не волновала. Поэтому, как только освободил две тарелки и поблагодарил Добби, он вернулся к своему увлекательному занятию: просто лежать на спине и пялиться в потолок, не беспокоясь ни о чём. Так он и пролежал несколько часов, лишь изредка меняя позу, когда тело затекало.

***

— Гарри, ты как? — дверь открыл Люпин, осторожно постучавшись уже постфактум. — Нормально, — ответил гриффиндорец, не отрывая взгляда от заковыристой трещины на потолке. — А поконкретнее? Самочувствие — как вчера? — профессор зашёл в комнату и сел рядом с Гарри на его кровать. — Типа того. — Лучше или хуже? — Не знаю... Лучше... наверное. — Это хорошо. Значит, есть адаптация... — он замешкался перед тем, как задать следующий вопрос. — Ты к друзьям, в Хогвартс, вернуться хочешь? — Да мне без разницы. — А утром, до похода в Министерство — хотел? — Да. — Ясно... Мы тут обсудили... Тебе безопаснее будет, всё-таки, вернуться в школу. — А разве меня сюда привезли не из соображений безопасности? — Изначально — да... Но мы получили некоторые сведения... В общем, Фадж сейчас тебя не тронет. А от всех прочих угроз — Хогвартс, всё-таки, гораздо более защищён. Так что... давай, собирайся. — Ладно. Как скажете, — парень машинально сел на край кровати, встал с неё, окинул взглядом комнату, подошёл к чемодану, положил его на кровать и застегнул его. — Всё. — Что — всё? — насторожился Люпин. — Собрался. — А остальные вещи, которые раскидал по штаб-квартире — ты брать не будешь? — Они у меня все тут, — он похлопал по чемодану. Люпин осмотрел комнату и, видимо, удостоверившись в сказанном, ответил: — Ну хорошо. Тогда пошли. Домовик, в ту же секунду забежавший в спальню — будто он ждал нужного момента — щёлкнул пальцами, и чемодан приподнялся над полом. Учитель, положив руку Гарри на плечи, отвёл его вниз, где их уже дожидались два других преподавателя и директор. Вскоре, в сопровождении четырёх профессоров, домовика и парящего над землёй чемодана — Гарри появился у моста в Хогвартс. А всего через пару минут — в окружении всё той же делегации брёл по школьному двору, ловя любопытные взгляды студентов. Ворота за́мка, лестница, больничное крыло — и вот он уже на знакомой койке под пристальным надзором мадам Помфри, гневно причитающей что-то там на тему: «Как так можно!» Последнее, что Гарри запомнил перед тем, как потерял всяческий интерес к происходящему — это Добби, оправдывающийся, что должен «оставить сэра Гарри Поттера», поскольку Дамблдор ему что-то там поручил сделать в убежище, из которого они только что прибыли. И три преподавателя, эмоционально в чём-то убеждающие Помфри. Но Гарри до всего этого — не было абсолютно никакого дела. Так что он занялся куда более заманчивым занятием: лёг на кровать и уставился в потолок.

***

— Ну пожааалуйста, я в порядке, честное слово! — не находя себе места, ученик уже откровенно умолял суровую целительницу отпустить его. Удивительно, насколько его самоощущение изменилось за каких-то час-два. Видимо, его коронная жалобная мордашка всё-таки сделала своё дело, и непоколебимая мадам, ещё раз окинув его строгим взглядом, всё-таки сжалилась: — Ладно. Сейчас, погодите... Она удалилась к своему столу и что-то сказала висящему над ним портрету. Кивнув, изображённый на картине мужчина тут же покинул свою раму. Через несколько минут, в течение которых Гарри продолжал изнывать от безделья, в больничное крыло вошёл профессор Люпин, в свойственной ему манере приветливо улыбаясь. — Ну, Гарри. Как самочувствие? — с порога спросил он бодрым голосом. — Отлично! Вот, видите, я уже в порядке! Скажите мадам Помфри, чтоб уже выписала... — точно так же, через весь зал ответил студент, уже не зная, куда деться. — Тут — её владения. Я ей указывать — не могу, увы, — он сел на соседнюю койку. — А чего тебе так неймётся? Уже хочешь поскорее обратно в убежище? Гарри напрягся: — Так... вы же говорили, что в Хогвартсе — безопаснее... Дайте я хоть с друзьями повидаюсь, что ли! — он рассерженно нахмурился. — Тихо-тихо. Не надо тебе туда возвращаться. Сейчас в свою башню пойдёшь. Я просто проверил, — он повернулся к мадам Помфри и молча кивнул. — Только сперва нам надо с тобой кое-что обсудить. Гарри покорно уселся и направил на преподавателя внимательный взгляд. Люпин продолжил: — То, что сегодня произошло в Министерстве — ты даже не осознаёшь масштаб значимости. — Да я понял. Мне вчера Дамблдор объяснил. Какие-то там легенды есть про того, у кого появится Первозданный Патронус и... — Нет, ты не понял. Это — не «какие-то там легенды». Это — то, во что чрезвычайно многие маги искренне верят. И эта слепая вера — несёт невероятную угрозу. Ты вот знаешь, кто такая Ганхильда из Горсмура? Сам-то Гарри это имя не запомнил, но вот когда его произнёс Люпин — в памяти сразу возник недовольный голос блондинистого красавчика: «Гарри, ну ты бы хоть постеснялся... Назвать Ганхильду — мымрой...» — Да. Это ведь ей посвящена статуя на третьем этаже? Люпин удивлённо изогнул бровь: — Интересуешься историческими личностями? Неожиданно... — Да не, мне Кормак... МакЛагген про неё рассказал. — Так мистер МакЛагген ими интересуется? Ещё более неожиданно... Хм... Признаться, после недавних инцидентов с дементорами — я-то, как раз, думал пообщаться с тобой насчёт более тщательного выбора друзей. А оказывается, мистер МакЛагген и благотворное влияние тоже оказывать может... Пожалуй, я был неправ на его счёт... Гарри уже начинало подбешивать то, что все без исключения: и преподаватели, и студенты — высказывались в адрес его парня именно так. Как будто тот был каким-то тупым избалованным мудаком, хотя сами же — даже и не давали ему ни единого шанса проявить себя из-за его дурной репутации. Им бы всем — хоть разок с Дадли пообщаться! — Итак, Ганхильда — что с ней? — раздражённо нахмурившись, парень вернул профессора к теме разговора, желая уже поскорее с этим разделаться и вернуться к друзьям. — А что ты о ней знаешь? — Что она была целительницей. Спасла весь магический мир, когда нашла лекарство от какой-то чумы — уж не помню, от какой... — От драконьей оспы, да. Что ещё? — Ну — что она героем за это считается. Поэтому у нас и стоит памятник ей. — Верно. А ещё? — Даже не знаю... Что она была уродливая: горбатая и одноглазая. — Ну ты как всегда, Дж... Гарри. Можно было это и потактичнее сказать, вообще-то. А про её патронус — в курсе? — Нет, — парень растерялся: об этом тогда Кормак как-то не упомянул. — А что с ним? И при чём тут я? — Понимаешь, Гарри... — Люпин призадумался, подбирая слова, — у неё был довольно сильный патронус. И это стало поводом для слухов о том, что она владеет Первозданным. А значит, что она — это воплощение того самого волшебника — точнее, по устоявшемуся образу, волшебницы — из легенд, которая создала Патронус изначально. Это были всего лишь слухи, Гарри — заметь! Но уже их было достаточно для того, чтобы... в общем, чтобы у неё нашлись злопыхатели. Которые довольно быстро оформились в целое движение. Этакий «кружок по интересам». Что-то вроде Пожирателей Смерти — уж про них-то ты должен был слышать. — Про этих — да, — он злобно стиснул зубы, едва услышав это название. — Так вот, подобные тёмные маги организовались и сделали смыслом своей жизни убийство Ганхильды. И, хоть своей цели они и не добились, но... скажем так: то, что мир её запомнил одноглазой горбатой отшельницей — это их заслуга. В те годы одновременно с этими фанатиками — появились и другие. Этакий фан-клуб её сторонников, столь же свято верящих, что она — реинкарнация Великой Просветительницы... Ой, ты же не в курсе. В общем, вот той волшебницы, которая по легендам изначально и создала Патронус. У неё благодаря легендам есть несколько прозвищ, одно пафоснее другого. Её ещё Истинной Душой называют... Так, я отвлёкся. То, что у Ганхильды были сторонники — как видишь, её не уберегло. Когда силы примерно равны — те, кто ведёт себя более подло и в целом играет не по правилам, заведомо имеет больше шансов на успех. И это — повторяю — началось лишь со слухов о том, что она овладела Первозданным Патронусом. Который, насколько известно, вживую никто никогда даже и не видел. Современные историки — вообще сходятся на том, что она им и не владела на самом деле. Но на момент событий — её противники просто объясняли это тем, что она якобы просто убивала всех свидетелей. Этому, как ты понимаешь, тоже никаких подтверждений не нашлось. Но фанатикам — никаких доказательств и не нужно... Теории заговора — они такие... Так, ладно. В политических нюансах тех событий можно копаться долго. Сейчас нам важно — другое. Её жизнь превратили в сущий кошмар одни лишь СЛУХИ о том, что она владеет Первозданным Патронусом. А ты сегодня — в суде, перед всей верхушкой магической Британии ДОКАЗАЛ И ПОКАЗАЛ, что ты им реально владеешь. Теперь — понимаешь, в какой ты опасности? Люпин замолк, позволяя ученику осмыслить сказанное. Тот — сосредоточенно слушал, уставившись в пол, то и дело водя взглядом влево-вправо, как будто внимательно рассматривает какую-то схему, видимую лишь ему одному. Уложив в голове описанный образ, он, наконец, произнёс: — Профессор, а почему они вообще на неё взъелись? Что плохого в Первозданном Патронусе? Даже будь он у неё — это бы означало, что она способна помочь миру защищаться от дементоров. Кому это может не понравиться? Люпин тяжело вздохнул. — Дело в том, что, согласно преданиям, Великая Просветительница была благородной спасительницей мира, могущественной светлой волшебницей... но она была крайне мстительной и безжалостной в отношении тех, кого считала «неверными». Целый класс легенд про неё — повествует о том, как она карала тех, кто по её мнению «осквернил» её творение — заклинание Патронуса. То есть, тех, чьи помыслы были недостаточно чисты, но кто при этом посмел воспользоваться этими чарами. А требования у неё к чистоте помыслов — были довольно высокие. Я бы даже сказал, заоблачные. Как будто она специально их выставила такими, чтобы отбор прошли — лишь лучшие из лучших. Есть даже отдельные мифы, в которых утверждается, что она сама — и создала дементоров, чтобы очистить мир от любых проявлений тёмной магии, ведь лишь «светлые духом» смогли бы защититься от этих созданий с помощью Патронуса и не столкнуться потом с «заслуженной» карой в виде... — Погодите. Зачем вы мне это рассказываете? Вы — что — тоже верите, что я могу стать таким же шизиком? — брови Гарри полезли на лоб. — Я — нет. Любому мало-мальски образованному магу понятно, что это всё — сказки. Они не то что не согласуются с тем, что мы уже знаем о природе патронуса и дементоров, но даже противоречат сами себе. — Тогда чего мне бояться? — Того, что не важно, правда ли это. Важно, во что люди верят. А люди, в массе своей — необразованные. Так всегда было и всегда будет. Просто потому, что если бы все вдруг стали образованными — мы бы просто начали вкладывать в само понятие «образованности» более высокий уровень интеллекта, доступный далеко не всем. Профессор снова сделал паузу, позволяя переварить очередную порцию немыслимого груза, рухнувшего на плечи несчастного студента. Через несколько минут тишины третьекурсник произнёс: — И как мы можем этого не допустить? Ну, чтоб фанатики не собрались в группу, желающую меня убить. — Не допустить — никак. Они всё равно появятся, — с болью в сердце озвучил горькую правду профессор. — Но в наших силах — сделать так, чтоб их было меньше. Поэтому — я и завёл этот разговор. После инцидента в Хогсмиде я-то думал, что Министерство само всё про тебя уже узнало, и нам пришлось бы иметь дело уже с последствиями. Тогда — было разумнее всего укрывать тебя от магического мира как можно дольше. Но сложившаяся ситуация — даже немного сыграла нам на руку. Так что — слушай. Есть одна вредная журналистка. Дрянь — редкостная, — он закатил глаза, — но ранее мы полагали, что вчера вечером она уже строчила свою сенсацию, освещая события с позиции Министерства. Однако, то, что произошло сегодня на суде — выставило Визенгамот в крайне неприглядном свете. А значит — у нас есть целых два преимущества. Во-первых, мы можем сами организовать интервью на наших условиях, чтобы донести свою позицию. Директор прямо сейчас ведёт об этом переговоры с «Пророком». И тебе придётся это интервью дать. Хотя — предупреждаю сразу: разговор будет мерзким. Она точно попытается нарыть на тебя какую-то грязь и сделать из этого сенсацию. Так что — морально приготовься: завтра, скорее всего, это интервью уже состоится. Гарри с пониманием кивнул: — А во-вторых? Какое — второе преимущество? — Время, — загадочно улыбнулся Люпин. — У тебя есть фора по времени. Ты можешь... нет, ты ДОЛЖЕН пообщаться со сверстниками сам. И рассказать им правду. Всё, что ты знаешь. В малейших подробностях, — Люпин приободряюще похлопал Гарри по плечу. — Я знаю, как ты не любишь выступать в роли героя. Но сейчас это сделать — придётся. Более того — придётся использовать твой положительный образ по полной, чтобы убедить хотя бы учеников Хогвартса в том, что ты не собираешься затевать новую Священную Войну. Будет лучше, если они узнают эти новости от тебя, а не завтра утром из «Пророка». И когда всполошатся их родители — они сами искренне будут тебя защищать, а не укреплять предубеждения родителей. Поэтому — ты расскажешь им всё. И ответишь на их вопросы. На любые, сколь бы неприятными они для тебя ни были. Ты меня понял? Медленно набрав воздуха в грудь и тяжело выдохнув, Гарри с плохо скрываемым недовольством произнёс: — Да, — и, недолго подумав, добавил. — Мне это когда сделать? На ужине? В Большом Зале? — Нет. Прямо сейчас. Дорога́ каждая минута. Ты сейчас пойдёшь прямиком в башню Гриффиндора и первым делом — расскажешь товарищам о вчерашних событиях в Хогсмиде и сегодняшних — в Министерстве. Уверен, они и сами тебя встретят уже с расспросами. — И мне им всё рассказать? Вот прямо всё-всё? — Да. Прямо всё-всё. Точно так же, как ты об этом поведал мне и профессору Дамблдору... только про убежище не упоминай. — Ну про это — я уж догадался. — Я уточнил — для верности. Сам понимаешь... — Понимаю. А что тогда сказать, если спросят, где я был? — Да просто скажи, что не знаешь. Скажи, что тебя Дамблдор туда с завязанными глазами привёл. Я ему передам, что легенда — такая. Станут расспрашивать — можешь даже описать, как штаб-квартира изнутри выглядит. Без особых подробностей. А всё остальное — говори как есть. Только если спрашивать не станут — сам тоже лишнего про неё не разбалтывай. Понял? — Понял. — Ну вот и отлично. На ужине расскажешь, как всё прошло. Мне или профессору МакГонагалл. Если нас обоих не будет — то директору. Если и его не окажется — то профессору Снейпу. — А ему разве можно верить? — насторожился Гарри. — Директор мне пообещал, что в данном вопросе — можно, — с недовольством произнёс Люпин. — Ладно, как скажете. А если не будет и его? — Тогда у нас проблемы посерьёзнее, чем твоя репутация... и что-то мне подсказывает, что при таком раскладе — к ужину тебя в за́мке уже не будет. Но давай мыслить позитивно. Всё запомнил? — Да. — Тогда бери чемодан — и бего́м в свою башню!

***

Поднимаясь по лестнице рядом с несколькими когтевранцами, Гарри поймал их настороженные взгляды. Ребята, молча жующие какую-то выпечку, с опаской попереглядывались, а потом — один из первокурсников к нему повернулся: — Гарри, ты снова уезжаешь, что ли? — Да нет... — парень со шрамом недоумённо изогнул бровь. — Это ты с чего взял? — Ну, ты опять с чемоданом... — осторожно поднял взгляд второй. — Да я как раз в свою башню его несу. Из больничного крыла. Я же только вернулся. — А... ну тогда ладно, — ответил третий. — Мы уж испугались. — Чего пугаться-то? — Что всё — уже совсем плохо, — наклонился первый и сказал полушёпотом. — Да... вроде ничего не плохо. Но спасибо за беспокойство. — Если что — ты знай: Когтевран — за то, чтобы ты остался в школе, несмотря ни на что. «Вы ещё даже не представляете, о чём говорите. Но всё равно...» — Спасибо... Так, это мой этаж. Хорошего вечера, ребята. — И тебе! Давай, мы за тебя! Дождавшись, пока когтевранцы пройдут на другую лестницу и поедут дальше, Гарри произнёс пароль и под добродушное хохотание толстушки на портрете зашёл в проём. «Дайте хоть вещи до спальни донести, а не как обычно...» В гостиной Гриффиндора раздался шквал аплодисментов, едва только Гарри шагнул в неё из коридора за портретом Полной Дамы. «Понятно. Как обычно.» По пути здороваясь с товарищами, Гарри кое-как пробрался через толпу до центра гостиной. — Ну, рассказывай! — Симус преградил путь. «Да всё я вам расскажу, куда я денусь... Как дети малые, честное слово! И двух минут подождать не могут. В такие моменты начинаешь думать, что даже Малфой может быть прав: у гриффиндорцев же — реально, шило в жопе.» — А можно я сперва хоть вещи подниму в спальню, а? — произнёс он уже вслух. — Давай, поднимай быстрее. Только потом — сразу к нам, — поддержала Симуса Алисия со свойственной ей бойкостью, которую Гарри отлично знал по тренировкам квиддичной команды. — Даже ведь продохнуть не даёте... «Сперва — спать в одежде на неудобной кровати в убежище, потом — оправдываться перед всем магическим судом, что я не верблюд, после этого — мучиться с неудачным призывом Ультуса, затем — приходить в себя на кушетке у Помфри, а теперь — друзья, набрасывающиеся сразу со входа...» — И не дадим! — обратили на себя внимание два близнеца и похотливо подмигнули, недвусмысленно давая понять, как именно они бы хотели не дать Гарри продохнуть. «Хотя если бы на меня тут набросились кое-кто из присутствующих — я бы точно не отказался. Ебаться хочется по-страшному... Стоп. Мне ТАК зверски — ещё никогда трахаться не хотелось.» Что-то машинально ответив близнецам, Гарри призадумался. Его не было — всего-то, одну ночь. Но недотрах был — такой, словно он без секса — месяц, а то и больше. Да, он соскучился по заботливому блондинчику. Да, он вчера переживал их расставание. Да, директор его уволок сразу после ТОГО САМОГО разговора с Фредом и Джорджем, после которого он надеялся развлечься с Дином в спальне Кормака, чтобы хоть как-то сбросить напряжение, что ввиду обстоятельств — не удалось. Но даже при всём вышеупомянутом — ТАКОЕ неконтролируемое желание трахаться было всё равно чрезмерным. Увидев в толпе гриффиндорцев симпатичную мордашку Дина, стоящего рядом с ещё более сногсшибательным Кормаком... Гарри ощутил, как у него начинает напрягаться член. Да, прямо при всех. Да, прямо в гостиной Гриффиндора. И нет, никакими мыслями отвлечься от этого не получалось. Почувствовав, как болт, возбуждающийся с какой-то немыслимой скоростью, уже упирается в штаны, парень со шрамом поспешил к винтовой лестнице, пока ещё не совсем поздно. Уже было обрадовавшись, что он достиг безопасной точки в последний момент — Гарри почувствовал, что его чемодан резко полегчал. И, обернувшись одной лишь головой, он увидел Симуса, который вдруг решил помочь ему донести вещи. Но отказываться уже было поздно. Боясь повернуться к толпе своим уже намертво вставшим хером, который оттопыривал штаны настолько, что этот столб не увидел бы разве что слепой, Гарри сделал единственное, что смог: поблагодарил друга за помощь и, немного согнувшись, начал как можно скорее подниматься вверх в надежде, что никто этого не увидит. Оказавшись в дверях спальни, он, так и не оборачиваясь, спешно придумал повод, чтобы друг не последовал за ним внутрь их общей комнаты: — Симус, я дальше сам донесу. Спасибо. Скажи пока там нашим, чтоб рассаживались. У меня история — явно не на пять минут. — Серьёзно? А то нам все из вашей тусовки — вообще ни слова не сказали. — Ну вот я — расскажу во всех подробностях. — Класс! До кровати сам дотащишь? — Ага. — Тогда давай, ждём! — с этими словами Симус отпустил чемодан и прыжками через две ступеньки устремился вниз. Гарри услышал, как снизу донёсся восторженный голос: — Ребят, он согласился! Быстро рассаживайтесь, пока не передумал. Сказал, что рассказ — долгий. С облегчением выдохнув, Гарри первым делом сунул руку прямо в трусы и поправил вбок торчащее достоинство, которое, судя по всему, даже не собиралось успокаиваться. Настолько откровенно оно торчать, к счастью, перестало. Но стоило приглядеться — и невооружённым глазом сразу стало бы видно, что у него в штанах — член стоит колом. Так что, бросив чемодан рядом с кроватью, Гарри быстро стянул свитер и вытащил из штанов рубашку. Её подол, вроде бы, закрыл неприличное место. И он не должен был вызвать особых подозрений: Гарри так частенько ходил по Хогвартсу в неучебное время. Правда, в тёплое время года. Так или иначе, времени на более элегантное решение — не было. Повязав рукава свитера на поясе — на случай, если в одной рубахе ему станет холодно — он ещё раз расправил подол и спустился вниз. В гостиную, в которой вокруг пустого места в самом центре ковра — казалось, плотно расселся чуть ли не весь факультет.

***

Член так и не лёг до самого конца рассказа. Перестал стоять НАСТОЛЬКО стальной эрекцией, но так и не лёг. К счастью, подол рубашки отлично справился с его сокрытием, да и товарищи — были куда более шокированы теми новостями, которые Гарри на них только что вывалил. Едва он закончил рассказ, в глазах каждого — кроме, разве что, Рона, Гермионы, Кормака и близнецов — читалась тревога на грани паники. Те, кто ещё несколько минут назад радостно встречали его как героя, теперь — лишь с опаской поглядывали на него. — Да ну правда, ребят. Вы-то мне верите? Это всё тот же я. Никакая я не реинкарнация Великой Осветительницы, или как её там! — Просветительницы, — осторожно поправил его Симус. — Да, вот её. — А... — Невилл неуверенно привстал на месте, — ты точно уверен? Ну... Ты там... не проснёшься завтра и не устроишь нам всем Священное Очищение? — А это чо такое вообще? — Гарри специально старался звучать как можно более простодушно. Повисла тишина. Ученики переглядывались, но никто не осмеливался произнести это вслух — будто, если это озвучить, то оно тут же станет реальным. — Священное Очищение — это особое заклятие, — подал голос Кормак, который выглядел поувереннее остальных, но во взгляде которого тоже читалась лёгкая опаска. — Им Великая Просветительница лично карала неверных. Их душа сравнивалась по чистоте помыслов с её, и если не дотягивала, то... всё. — Что — всё? — Всё — всё, — ответил за Кормака Оливер Вуд. — Тот, на кого применялось заклятие — мгновенно превращался в чистый свет. Ни тела, ни праха, ни призрака — ничего. Говорят, что светом всех тех, кого она успела «очистить» за свою жизнь, и питаются патронусы по сей день. Гарри натурально охренел от такого ответа: — Да как вы в это верить можете! Вас послушать — так создательница Патронуса — похлеще, чем Волан-де-Морт, — он по привычке произнёс это имя, не подумав, и вся гостиная вздрогнула. — Тоже косила людей налево-направо. — Ну... она положила конец тёмной эпохе, защитив мир от дементоров... — возразила Парвати. — Ага. Вот только сама же их и создала, — перебил её Симус и, оглянувшись на Гарри, поспешил добавить. — Я это — без неуважения. Мы все ей, конечно же, признательны... — Симус, опять начинаешь? — нахмурился Гарри. — Все эти сказки про эту вашу Просветительницу — именно они и есть: сказки. — Это ты с чего взял? — заступился за друга Дин. — С того, что Дамблдор так считает. — А тебе-то откуда знать, что он по этому поводу думает? Ты, всё-таки, легилимент? — подхватила Алисия. — Нет. Мне он сам сказал, — на этих словах ученики снова начали переглядываться, не веря, что кто угодно — хоть даже директор — смог бы осмелиться сказать обладателю Первозданного Патронуса — такое. — И Люпин считает так же. И, судя по всему, Снейп с МакГонагалл — тоже. Студенты продолжили многозначительно стрелять глазами друг в друга, и после недолгой паузы тишину прервал Ли Джордан: — Гарри, ты классный и всё такое... Но ты можешь всем здесь присутствующим прямо сейчас пообещать, что независимо от того, в кого ты можешь превратиться — ты не станешь нам устраивать Священное Очищение? — Да я даже не знаю, как оно делается! — Это ты ПОКА не знаешь. Пообещай, что не станешь его к нам применять. — Да с чего мне вообще это делать? — С того, что мы осквернили её... твой Патронус? — Ли, во-первых, он не мой. Во-вторых, если вас это успокоит — да без проблем, обещаю. В-третьих, если бы все эти байки про эту колдунью, свихнувшуюся на чистоте помыслов, были правдой — как бы тебе моё обещание помогло?... — Истинная Душа никогда не нарушает данное слово... — уверенно сказала Лаванда Браун, и несколько девушек вокруг неё закивали. — ДА ВЫ ЗАПАРИЛИ! Нет никакой «Истинной Души», «Великой Просветительницы» или как там её ещё называют! — взорвался Гарри. Глубоко вздохнув, он продолжил. — И, в четвёртых, как вообще можно осквернить патронус? — Я думаю... — осторожно ответила Анджелина, — я выражу общее опасение, если скажу, что у нас у всех в Продвинутом Патронусе — далеко не то, что она бы одобрила. — ДА У МЕНЯ САМОГО ТАМ ТАКИЕ НЕПОТРЕБСТВА... — не подумав, выпалил Гарри и осёкся. Помолчав после короткой, но вполне отчётливой неловкой паузы, он закончил фразу уже более аккуратно. — ... что вы не поверите. — Ты зачем врёшь? — привстал темнокожий парень, с которым Гарри пересекался нечасто. Вроде бы, его звали Ричи Кут. — У тебя же он бестелесный. Вся школа знает. — Ну... — засмущался парень со шрамом. — Был — бестелесный. Стал — телесный. Потом стал — Первозданный. Говорю, если бы это ваше Великое Очищение существовало — я бы сам был первым претендентом на превращение в свет. Что у меня там — я, конечно, показывать не буду... Гостиная синхронно обернулась к Рону, требуя подтверждения этих слов. — А чо на меня-то уставились? Я сам не видел. Вон, только Кормак и в курсе. Он же — его... — у Гарри округлились глаза, но, к счастью, рыжий друг в последнюю секунду опомнился и, помешкав, закончил предложение не так, как собирался. — ... хорошо знает. Очень хорошо знает, да. Взгляды устремились к блондину. — Ага, — уже совершенно спокойно ответил четверокурсник, у которого, похоже, развеялись последние сомнения насчёт своего парня. — У него там — та ещё похабщина, — он по-хулигански подмигнул своему бойфренду. — Вон, смотрите, как покраснел. Ученики снова обратили свои взгляды к Гарри и, похоже, увидев его реакцию — немного успокоились. Некоторые девчонки, услышав такое про Гарри Поттера — даже начали кокетливо строить глазки. Висевшее в воздухе напряжение наконец-то спало. Хоть разговор с этого момента и продолжался довольно долго, но главная стена недоверия — была пробита именно в этот момент. Товарищи ещё задавали множество разных вопросов, но они уже исходили не столько из беспокойства, сколько из любопытства. Правда, основными ответами на них были — «Я не знаю» и «А чо это такое». С каждым следующим высказыванием парня со шрамом — похоже, они всё больше принимали мысль о том, что Гарри — действительно владеет Первозданным Патронусом и смог создать заклятие, способное убить дементора, но все эти байки про «Священную Очистительницу или как её там» — не более, чем народное творчество. — Поэтому, ребят, что бы там завтра ни напечатали в «Пророке» — смело делите это на два. А то и на десять. Видите? Это всё ещё — тот же самый я. Он взялся за рубашку в районе груди, демонстрируя, что он реальный, а не какой-то персонаж из сказок. Он сделал это совсем позабыв, что подол рубахи прикрывает кое-что очень напряжённое, и его нельзя приподнимать. Опомнившись, он тут же отпустил ткань и поспешил натянуть подол обратно вниз. Вроде бы, никто ничего не успел заметить. А Гарри — с надеждой повторил свой изначальный вопрос: — Хоть вы-то мне верите? На сей раз — наконец-то, ответы были уже утвердительными. Ещё не уверенными, но уже утвердительными. Пришлось недолго попререкаться с Симусом, опять вспомнившим тот вечер, когда у Гарри якобы «горели глаза». И в очередной — уже хрен знает, который по счёту — раз — напомнить Лаванде, чтоб та поменьше распускала слухов. Конкретно сейчас они — точно до добра не доведут. Но главное дело — похоже, уже было сделано. Так что, когда гриффиндорцы расходились после сеанса вопросов-ответов — Гарри жадно буравил взглядом своего головокружительно сексуального бойфренда не только с неудержимым желанием как можно скорее выебать его по полной программе, но и с чувством выполненного долга. Дождавшись, когда толпа более-менее рассосётся, он тут же подбежал к сногсшибательному красавцу и обнял его, шепнув на ухо: — Я по тебе соскучился — просто зверски. Я тебя хочу — пиздец как. Прямо сейчас. «Прижмись чуть сильнее — и сам ощутишь, насколько.» Но Кормак — не разделял нетерпение Гарри, и вместо того, чтобы тут же утащить его в свою спальню — устроил своему парню целый квест с беготнёй по Хогвартсу. Итог которого, однако, совершенно точно этого ожидания стоил.

*♥*

— А как вы снова сюда попали? — спросил главный герой минувшего действа, довольная жертва парного изнасилования, вытираясь после совместной ванны. — Да там оказалось всё просто, — ответил его бойфренд, прижимаясь к его мокрой груди своей собственной и, отняв у своего «малыша» полотенце, начал вытирать его спину. — Нужно было всего лишь пройти три раза туда-сюда, представляя, что именно ты хочешь. — Так в первый же раз, — Гарри, продолжая прижиматься к своему парню, опустился вниз и, уткнувшись лицом в любимые причиндалы, подобрал с пола брошенное полотенце самого Кормака и принялся вытирать его ноги, — мы с тобой влево-вправо около стены не ходили. — Ну как сказать... — блондин перешёл к просушиванию обильной гривы любимого, которая опустилась до уровня его паха, что со стороны ещё и должно было смотреться великолепно: будто он не заботливо вытирает волосы бойфренда, а, наоборот, похабно пихает того лицом «прямо туда», бесстыже вытирая свой ещё мокрый хуище о уже вытертую мордашку Гарри... или, вернее, не о неё, а прямо ею, — мы с тобой пока у стенки стояли под мантией — несколько раз местами поменялись. Видимо, это тоже считается. — А какие ограничения у этого места? — наслаждаясь тем, как красавчик массирует ему голову, Гарри продолжал с упоением возить лицом по той части тела, которой, как он знал, такое внимание после секса нравилось ничуть не меньше. — Во что оно может превратиться, а во что — нет? — Мы сами не знаем, — ответил Дин, вытираясь в стороне. — Мы с Кормаком вообще только вчера вечером выяснили, как именно сюда попасть можно... Блин, парни... Вы так круто смотритесь вместе... — Спасибо, — с довольной улыбкой ответили оба, и Гарри, закончив с ногами, поднялся. — А что если я представлю, что хочу тут толпу красавчиков, дожидающихся только меня, чтобы затеять оргию? — Малыш, мы же это вроде уже в прошлый раз выяснили? Помещение тут будет, но людей — комната не создаст. Тут же не было семерых моих копий, верно? — Хм... Верно. Хотя я бы не отказался, — он чмокнул любимую грудь, уже как следует вытерев зад её обладателя и поднимаясь полотенцем по спине. — А что если я представлю, что хочу свой собственный Хогвартс? — не унимался вернувшийся в школу ученик. — Тогда что тут будет? Настолько гигантское помещение, в котором поместится целый за́мок с горами и лесом? И в нём тоже будет такая же волшебная комната? — Гарри, я ж тебе говорю: мы не знаем. — А если представить, что хочешь не просто замок, а весь мир? Как тогда узнать, что наш мир — не находится в такой же комнате? — Малыш, я тебя люблю, но ты порой — такой заёба... — Кормак наклонился и поцеловал бойфренда в губы, вынуждая его хоть ненадолго заткнуться. — Интересно — вот теперь и разбирайся сам. — Ну а хотя бы деньги-то — вы пробовали создавать?... — Дин, он всегда таким был? Или это он только надо мной так издевается? — Настолько доставучим — не припомню. Но в целом — да, всегда. Вечно лезет, куда не просят. Привыкай. — Ну чего вы! Это же первое, что в голову приходит! Представить, что тебе нужна комната, в которой лежит гора золотых галеонов. Неужто даже этого не попробовали? — Не попробовали, — Кормак смотрел на него влюблённым взглядом. — Мы вчера перед сном — еле-еле успели выяснить, как именно эта дверь вообще вызывается. — Пришлось, пока в коридоре никого не было, — добавил Дин, — повторять то, что вы там в первый раз вытворяли. А сегодня — мы только и успели, что более-менее придумать, какая именно комната нужна. — Так что если хочешь — разбирайся сам. Теперь — ты тоже знаешь, как сюда попасть. А значит — мы знаем не больше тебя. — Я уж разберусь, не сомневайся... — Да я надеюсь, что разберёшься. Придумаешь что-нибудь интересное на следующий раз, — он, не отрывая своего любующегося взгляда, снова поцеловал в губы главного героя Хогвартса, который вот буквально сегодня же — в очередной раз доказал, что носит это звание не просто так. Дабы не донимать главного красавчика школы, дальнейшие вопросы Гарри формулировал молча, сам себе. Находка открывала — поистине же, безграничные возможности! Когда они уже оделись и встали у двери, дожидаясь момента, чтобы выйти, как только коридор опустеет — парень со шрамом снова воскликнул: — Погодите! Я сейчас! Он сбегал к ближайшей стопке и взял пару полотенец с собой. — Чего? Они тут мягкие, — ответил он на недоумённые взгляды недавних «насильников». — Я себе — такое же хочу после душа. Те сперва переглянулись, а потом — сами пошли к стопкам белья. Дин — тоже взял два полотенца. Только чёрных, а не белых. Кормак — захватил синий халат. Встав у двери уже с полными руками, они дождались удачного момента — и открыли дверь. Гарри понял, почему он её не услышал, когда парни его затащили сюда: потому что она открылась совершенно беззвучно. Но, едва все трое вышли из магической комнаты... всё, что они прихватили с собой — просто исчезло у них из рук. — Полагаю, это отвечает на твой вопрос про золото? — улыбнулся Кормак, закрывая дверь. — Думаю, да... То, что создаёт комната — вынести нельзя. Это хорошо. — Что ж хорошего! — возмутился Дин. — А ты подумай. У каждых чар — есть их автор. Верно? — Не уверен, а что? — Верно. И то, что если бы можно было вынести — то маг, изначально создавший эту комнату — тут же устроил бы экономический коллапс всего магического мира... Да и не только магического. Так что — хорошо, что нельзя... Хм... Но тогда что будет, если пожелать комнату, полную еды, зайти в неё, объесться, дождаться, пока всё переварится — и выйти? — Думаю, правильный ответ тут — малыш, давай, ты не будешь это проверять, а? — Не волнуйся, не буду... на себе, по крайней мере. Хм... Как бы сюда заманить Крэбба с Гойлом? — Так, ты на ужин — с настоящей едой — идёшь? Или тебя здесь оставить? — Я, вот — уже жрать хочу, — поддержал Дин. — Иду-иду... А разве ты десять минут назад — не наелся? — Гарри ехидно ухмыльнулся. — Да тихо ты! — засмущался смуглый парень. — Вы же пообещали, что об этом — никому! — Ладно-ладно. Прости. Всё равно никто не слышал. С этими словами они направились в Большой Зал.

***

— Ну, как прошло? — Люпин спросил полушёпотом, наклонившись к ученику, который подбежал к учительскому столу. — Вроде, нормально. — Как именно — нормально? Они тебе поверили? — Похоже, что да... Но выматывает такой разговор — просто неимоверно. — Крепись. У тебя такие беседы ещё неоднократно будут. Да ещё и эта Скиттер завтра... — Профессор, а не можете вы за меня всё объяснить? Или профессор Дамблдор. Вы же — больше меня об этом знаете. — Тут важно не то, что знает рассказчик. А то, как к нему относятся. Для учеников ты — свой. Твоему рассказу, на привычном для них неформальном языке — ребята поверят больше, чем сколь угодно выверенному официальному объявлению от преподавателей. Поэтому — я не могу тебя даже подготавливать к этому выступлению. Чтобы оно звучало как можно более естественно. Так что придётся объясняться — именно тебе самому. Своими словами. Прости, тут не могу помочь... Но ты же — отлично справился! Молодец! — профессор похлопал его по плечу. — Иди, поешь. Набирайся сил. Только после ужина — не убегай сразу. Подойдёшь ко мне снова, ладно? — Ладно. От меня ещё что-то потребуется? — Ну сам подумай. Факультетов же — четыре. А времени у нас до отбоя — совсем мало. — Блин! Мне ещё три таких же рассказа надо за сегодня успеть, что ли?.. Ладно. Пойду тогда, хоть поем нормально. — Давай. — Профессор? — повернулась к Люпину МакГонагалл. — Я тут одним ухом услышала о вашей проблеме... Мистер Поттер, вы идите-идите, — она дождалась, пока ученик отойдёт от учительского стола и лишь тогда, наклонившись поближе к преподавателю по ЗОТИ, продолжила, осторожно поглядывая по сторонам с опаской, чтобы их кто-нибудь не подслушал — даже другие профессора́. Пока Гарри шёл между столами Гриффиндора и Пуффендуя, ученики жёлтого факультета оборачивались к нему с добродушными улыбками — даже более приветливо, чем обычно. Кто-то — махал рукой. Кто-то — показательно поднимал кулачки с оттопыренными вверх большими пальцами. Один высокий парень со старшего курса, выглядящий, как неформальный лидер пуффендуйцев, завидев гриффиндорца — даже выбрался из-за стола и преградил ему путь, с улыбкой протягивая руку для рукопожатия так, словно они — закадычные друзья: — Мы тут обсудили. Ты знай: Пуффендуй — за тебя. «Пока мы трахались — уже вся школа узнала, что ли? Быстро же слухи разлетаются! Опять Лаванда постаралась? Или близнецы?» Впрочем, на сей раз то, что Хогвартс — это один большой рассадник для сплетен — было Гарри только на пользу... Если глухие телефоны опять всё не переврали по 10 раз. Так что он, с некоторой неловкостью от такой непосредственности старшекурсника, всё-таки пожал ему руку с вежливой улыбкой. — Права она была, — усмехнувшись, непринуждённо ответил высокий парень. — Ты — реально, такой скромняга! — он наклонился и добавил полушёпотом. — И — не волнуйся. Я никому не скажу. Ладно, не отвлекаю. Иди к своим. Надеюсь, ещё пообщаемся. Пуффендуец, по-приятельски похлопав Гарри по плечу, наконец-то отпустил его руку и уселся на место, оставив гриффиндорца в лёгком недоумении. «Кто — она? Чего это он так фамильярничает? Или у пуффендуйцев на старших курсах так принято? Мол, все вокруг — друзья? Со слизеринцами они — так же общаются, что ли?» Решив, что предстоящих проблем — и без того хватает, он не стал забивать голову ещё и этой неловкой ситуацией, и просто направился к компании друзей.

***

Морально готовясь к тому, что всю ночь предстоит изливать душу ещё перед тремя факультетами, во главе которых своей зловещей змеёй нависал Слизерин — Гарри старался максимально не грузить себя этим хотя бы сейчас, пока он сидел в окружении троих друзей. К счастью, все трое, не дожидаясь никаких просьб — сами заговорили на отвлечённые темы. Гермиона, узнав, что Добби работает в Хогвартсе — почему-то не обрадовалась, а, напротив, стала какой-то угрюмой, погрузившись в себя и уставившись в свою тарелку. Зато на Рона — всегда можно было рассчитывать. Он, к счастью, весь ужин не затыкался. Сперва — сетовал на «проклятую Коросту», оказавшуюся мерзким сорокалетним мужиком. — А ведь я её... его — даже в кровать брал! Фу!... Я ещё защищал её от Люпина, когда он её поймал в клетку! Представляешь? Но так ей... ему и надо. Грязному извращенцу... Однако, вскоре — рыжий друг уже пережил потрясение. Не в последнюю очередь — благодаря изысканным блюдам, которые одно за другим оказывались на его тарелке лишь для того, чтобы быть стремительно проглоченными. И вот — он уже восхищался тем, как Гарри «уделал» весь Визенгамот. — ... А когда ты сказал, что у тебя Первозданный Патронус — ты бы видел лицо Ромильды с первого курса! — Да я видел... Вот только в конце — не обратил внимания. Задумался кое о чём, — Гарри перевёл нашкодивший взгляд на красавца-четверокурсника, а тот — игриво подмигнул. — А под конец она — как отнеслась? Нормально? — Думаю, да. По крайней мере, завтрашним бредням «Пророка» — вряд ли поверит... Слушай, я тут подумал... Ты же мне свой патронус так и не показал. Чо там у тебя хоть? Кормак, взглянув на Гарри, многозначительно ухмыльнулся и опустил взгляд вниз, возвращаясь к тарелке, но не переставая довольно улыбаться. А его бойфренд — начал смущённо наливаться румянцем. — А ты чо лыбишься? — Рон заметил хитрую физиономию МакЛаггена. — У него там — ты, что ли? Голубоглазый мерзавец поднял взгляд обратно на своего парня и специально выдержал паузу, наслаждаясь той властью, которую открывало ему знание этого секрета. Впившись взглядом в зелёные глаза Гарри, он, наконец, ответил: — Ага. У него там — я, — продолжая буравить растрёпанного брюнета взглядом, он поиграл бровями, всем своим видом намекая, какие у Гарри там непотребства, и начал с явным эротическим подтекстом по одному облизывать пальцы, посасывая их кончики. — Гарри, а чо ж тогда так и не показал... ты чего? — рыжий гриффиндорец только теперь повернулся к другу и увидел, как у того горят даже уши. — А, погоди... Фу! Чо там у тебя Кормак делает? Хотя нет, не хочу знать. И не показывай. Я это, похоже, не смогу потом развидеть. — Ага. Точно не сможешь, — поддразнил вкрай смущённого третьекурсника Кормак, не переставая довольно ухмыляться. — Кстати, об этом... Гарри, ты лучше обернись. Тот тут же это сделал, всё ещё пылая краской, и увидел подошедших близнецов. Они, увидев красную от стыда физиономию Гарри, сперва растерялись, а потом — переглянулись и повернулись к Гермионе: — Герми, привет. — У нас к тебе вопрос есть. — Если есть — спрашивайте, — не отрываясь от своей тарелки ответила девушка. — Мы тут хотели узнать... — Есть ли какие-нибудь чары, которое позволяют спрятаться? — У всех на виду. — Создать такую зону, в которой тебя не видно. — И не слышно. — Может, пузырь какой-нибудь... — Я вас поняла. Конечно, есть такое заклинание. Как раз форму пузыря и принимает. Только так я вам про него и сказала! — Ну Герми, ну пожалуйста! — Нам очень надо. — Ты же такая умная! — И красивая! — Нечего подлизываться! Опять первокурсников пугать будете. Я к этому не буду иметь никакого... — Не будем! — Честное слово! — Нам совсем для другого надо. — Да ну? И для чего же? Близнецы переглянулись, а Гарри — начал догадываться, о чём речь: — Не можем сказать. — Но нам это правда не для приколов. — Честно-честно. — Знаю я ваше «честно». Нет. Меня в это не впутывайте. — Ну и ладно! — Вот поэтому тебя все и считают несносной зазнайкой. — Сами справимся. И вообще, мы к Гарри пришли. С этими словами они ещё раз переглянулись — и одновременно наклонились к парню со шрамом, у которого на щеках всё ещё не до конца рассосался смущённый румянец. Близнецы, прикрыв рты, шепнули ему на оба уха с обеих сторон: — Ты если будешь так палиться при каждом нашем появлении... — Даже тормозной Рон рано или поздно догадается. — Так что сдерживай себя. — Хоть немного. — Нам тоже рядом с тобой приходится непросто. — Но мы же себя в руках — держим. — Вы чего опять там секретничаете! — надулся Рон. — Есть что сказать — говорите при всех! — Младших не спрашивали, — они выпрямились. — У нас есть дело к Гарри. — То, которое в прошлый раз обсуждали. — Тебя, братишка, оно никак не касается. — Да и вы трое — тоже от нас вчера утаивали, как оказалось, важные сведения. — А одна надменная особа — утаивает до сих пор. — Теперь наша очередь. — В общем, Гарри... — Насчёт того дела, которое мы обсуждали вчера вечером... — Уже сроки поджимают. — Время не терпит, так сказать. — А вы что-нибудь придумали? — Вот нам казалось, что да. — Но одна вредина — упёрлась, — они стрельнули раздражёнными взглядами в Гермиону, которая и бровью не повела. — Но ты же сказал, что у тебя тоже есть вариант? — Есть, — Гарри заговорщически улыбнулся. — И, похоже, появился ещё лучше. — Ну вот и отлично. — Тогда найди нас после ужина. — Обсудим, — они синхронно поиграли бровями. — Сегодня после ужина — не смогу. Меня Люпин отправит точно так же остальным факультетам всё объяснять. — Ну значит, потом. — Но ты не тяни. — Давай скорее. — Договорились, — с точно таким же нетерпением кивнул Гарри. Рыжие братья, подмигнув напоследок, удалились в сторону Ли Джордана. — А что это у тебя за дела с близнецами? — насторожилась подруга, когда Гарри повернулся обратно к столу. Кормак — тоже нахмурился: — Они тебя после того разговора заставили в один из их «приколов» ввязаться за своё молчание? Я ведь им мозги-то могу и вправить... — Нет, всё в порядке. Тот разговор прошёл удачно. Даже более чем, — Гарри подмигнул правым глазом, который видел лишь Кормак. Блондин в ответ — сперва замер, потом — удивлённо выпучил глаза и отстранился, искоса глядя на своего похотливого «малыша» с неверием: — Дааа ладно... Серьёзно? — Похоже, что да. — А мы тут — лишние, да? — подала голос Гермиона. — Вы либо говорите открыто, либо — сплетничайте хотя бы не в присутствии других! Неприятно, знаете ли... — Ладно, Герми, прости. Кормак, я тебе потом всё объясню. — Жду с нетерпением. — Раз уж вы себе позволяете так невоспитанно себя вести... — начала девушка в привычной осуждающей манере, но после этих слов стушевалась, и продолжила уже немного смущённо, — то я тоже себе позволю такую наглость. Кормак, давно хотела спросить: а ты не думал попробовать другой одеколон? — Не думал. И у меня духи. Дорогие, вообще-то. — Ну — да — вот то, чем ты сейчас набрызгался. — Сейчас — я ничем не «набрызгался». — Ну значит, одежду лучше каждый день менять... — Да я во всём свежем! — Может, тебе тогда мыться почаще? — Я только что из душа, — он нахмурился и повернулся к Гермионе. — Ты хочешь сказать, что я воняю? — Ну не то чтобы прямо «воняешь»... — смутилась девушка, — но от тебя частенько такой... терпкий запах. Рон, скажи! Ты же с ним чаще меня время проводишь. — А я ничего такого не чувствую, — он наклонился в сторону четверокурсника и принюхался. — Не-а. Ваще без понятия, о чём ты, — он перевёл взгляд на блюдо с едой перед ним. — Только курицей пахнет. Кстати, об этом... — он положил пару окорочков себе в тарелку. — Гарри, ну хоть ты меня поддержи! — растерялась подруга. — А то выходит, что я ему на ровном месте нахамила. — Я тоже никакого «терпкого запаха» — не чувствую. А вот то, какой у него сексуальный аромат — это дааа... — «Сексуальный»? — Гермиона скривилась. — Ну... свежий, но тёплый... немного такой... даже не знаю, как описать... похож на то, как в сауне пахнет. — Да, я про него. Тебе он нравится? — она изумилась. — Ну да... — настороженно ответил Гарри. — Он же охуенно пахнет. — Кому как... — она вернулась к своей тарелке. — А тебя, что, напрягает? — насторожился уже Кормак. — Тебе со мной рядом сидеть неприятно? — Да нет... Не то чтобы напрягает... Просто немного... Не знаю, как сказать. Отвлекает — вот! Но — нет, конечно, не «неприятно». Ты не подумай, я не хотела обидеть. Вот просто Рон, например — я как с ним рядом сяду — так сразу голову теряю. Он пахнет как все парни, только... даже не знаю... Сильнее, что ли. Гарри с Кормаком переглянулись. Гарри настороженно уточнил: — Для тебя ведь Рон — тоже никак не пахнет? — Не-а. — Так, ну... — он снова повернулся к подруге. — Делаем вывод о том, что мы и так знали: тебе нравится Рон, а мне — Кормак. — Похоже на то... — она удивлённо перевела взгляд с Рона на Гарри. — Не думала, что это — на таком животном уровне. — Так... — озадачился парень со шрамом. — Раз уж разговор зашёл — а я как пахну? — Никак, — хором ответили Рон с Гермионой. — Сладко, — одновременно с ними произнёс Кормак. Сказав, все трое переглянулись, а потом пожали плечами с выражением лица: «Ну да, следовало ожидать». Наконец, поинтересовалась и сама Гермиона: — А я — как? Все три парня снова ответили вместе, но по-разному. — Никак, — уверенно произнёс Гарри. — Волосами, — столь же уверенно сказал Кормак. — Цветами, — тоже непоколебимым голосом ответил Рон. — Ничего себе... — девушка с удивлением на лице вернулась к своей тарелке. — Я читала, что люди по-разному воспринимают запахи... Но чтобы настолько... И уж не думала, что я сама — этому так сильно подвержена... — Да ты, вообще-то, довольно типично реагируешь, — ответил блондин. — Многие девчонки от меня нос воротили — даже когда я вот буквально только что из душа вышел... Я всё не мог понять, почему. Догадывался, но только сейчас — наконец-то узнал наверняка. Ты первая, кто сказал об этом напрямую... К счастью, теперь мне повезло найти одного милашку, которому мой запах нравится. — Ты, кажется, перепутал слова «нравится» и «нахуй крышу сносит», — улыбнулся его брюнет. — Ты ж мой обалденный... Ну, я тебе вечером устрою... так, тихо! МакГонагалл идёт. — Мисс Грейнджер, мистер Поттер! — обратилась подошедшая декан своим строгим голосом. — После ужина — зайдите ко мне в кабинет! Гарри и Гермиона переглянулись с одинаково непонимающими взглядами, но послушно кивнули. Рон — тоже удивился тому, что вызвали лишь их двоих, а не всех троих, как обычно — и первым подал голос: — Мне тоже? — Нет, только Грейнджер и Поттер. Рыжий друг раздосадованно нахмурился, но через миг, что-то поняв, выпучил глаза: — Герми, ты тоже? У тебя тоже такой патронус? — Рон, не тупи! — закатила глаза она. — Не, ну ты гораздо больше похожа на Великую Просветительницу, чем Гарри. Порой как зыркнешь... во-во, именно так! — Мистер Уизли, не выдумывайте! — приструнила его профессор трансфигурации. — В общем, Поттер, Грейнджер, доедайте поскорее — и ко мне. Я вас жду. С этими словами ведьма удалилась, оставив всех четверых растеряно озадаченными. Последовав её строгим указаниям, Гарри и Гермиона поспешили доесть в неловкой тишине и быстрым шагом — чуть ли не бегом — направились в кабинет трансфигурации.

***

— Мисс Грейнджер, будьте добры, ваш маховик, — вытянула руку МакГонагалл. — Какой махофик, профессор? О чём вы? — девушка натужно изобразила, будто не знает, о чём речь, и многозначительно покосилась на Гарри. — Мисс Грейнджер, конкретно сейчас — я вам разрешаю нарушить указания по его использованию, касающиеся секретности. Ну же? Я жду, — она вытянутой ладонью сделала манящий жест. Гермиона кивнула и сняла свой красивый кулон, который она почему-то весь год прятала под одеждой. Положив его в руку декана, она уточнила: — А мне не прилетит — после всех тех бумаг Министерства, которые я подписала? — Не волнуйтесь, они не отслеживают применение маховиков. С учётом их природы — это представляло бы колоссальную угрозу... Итак, мистер Поттер. Вы знаете, что это? — Какое-то украшение. Судя по вашим словам, заколдованное. — Это не украшение. И не просто «заколдованное». Это — маховик времени. И вы им сейчас воспользуетесь, чтобы оказаться в гостиных всех четырёх факультетов — одновременно.