Поход по мирам: Три мира обмана

                           Сон слетел с Пэй Мина как тяжелый занавес, обнаживший картину реальности. В какой-то момент он попросту распахнул глаза и усталость не оставила на нём ни следа. Возможно, что-то разбудило его и выкинуло из отдыха без сновидений. Может быть непривычный звук. Или какое-то действо. Но он был в своей персональной спальне, где годами всё было обыденно тихо и…       И снова тихий шелест ткани, хотя он сам лежал неподвижно. Мужчина замер, повернул голову и, к собственному удивлению, застал рядом золотоволосую девушку. Спящую девушку. Но страннее того — одетую.       В то же мгновение мужчина легко выскользнул из-под её руки и сел на кровати. Черные спутанные пряди собственных волос тут же упали на плечи и один непослушный локон дугой навис над лицом. Пэй Мин замер, судорожно вспоминая, чем окончился вечер и память, как назло, беспощадно и охотно вывалила ему все в цельную кучу. Сидение у пруда, Циин в гостиной, странный напиток, ожидание, рыбы, разговор с рыжим о вкусах, и, наконец, сонная походка до спальни и бессильные попытки раздеться.       Тут же взгляд мужчины стрельнул вниз на себя, а пальцы оттянули нательную рубашку. Однако, его всё же частично раздели. И даже заботливо избавили от жесткой заколки. Вот только вид от этого он приобрел непристойный, взлохмаченный без привычного лоска, с каким привык представать перед взором женщин.       О чём уж тут говорить! Даже в полях и после сложного боя он выглядел опрятнее и достойнее!       Сведя взгляд на одиноком локоне перед лицом, мужчина мрачно дунул на него, но тот под тяжестью снова вернулся на нос.       И почему только он на всё это вчера согласился… Как вообще позволил такому случиться…       Мысли Пэй Мина увязли в суматошном метании, пока рукой он нервно закинул назад выбившиеся волосы и попытался прогрести их пальцами. Ни в какую. Сущий кошмар, безобразие! Не хватало ещё, чтобы его застали таким!       Не раздумывая более, мужчина выскользнул из кровати и тихим шагом, дабы не разбудить девушку, утёк в одну из дверей в купальню. Никогда ещё он не пробирался по собственной спальне тайком. Короткое возмущение вспыхнуло в мыслях, но увидев себя в отражении серебряной полированной пластинки, на ажурной подставке покоящейся на столе, Пэй Мин растерял все прочие мысли и… просто поник.       Настолько мятым и взлохмаченным он выглядел только после болезней. Или после тяжелых боев. Или в крайнем случае, оставшись один с редкими кошмарами, тревожащими его по ночам.       Но возмущаться не было смысла. Смиренно сев перед зеркальной пластикой, Генерал принялся привычно и монотонно распутывать длинную гриву волос. Сперва даже без гребня, а медленно и неторопливо, свесив копну через плечо, пальцами разделяя на локоны.       Занятие это было настолько бесхитростным и неспешным, что мысли Пэй Мина невольно тоже подстраивались под размеренный лад. А стоило только отвлечься, вернуться к мучительному укору, как пальцы болезненно цеплялись за узелки, заставляя мужчину расслабиться и не спешить.       Медитативное приведение себя в порядок побуждало подумать.       Поздно было винить себя за случившееся. Но все равно… как он мог!? Ни одну женщину он не приводил в эту личную спальню. Ни одна женщина не видела его без заколок или хотя бы ленты. Да что там… он даже не любил оставаться с ними на ложе до утра. Чтобы сохранять в памяти вид достойный и опрятно-красивый.       А тут… Мало того, что его застали уставшим. Так еще он провел женщину в спальню. Будучи выпившим. И после этого… упал от бессилия и просто уснул.       Немыслимо. Какой… позор.       Холодком пронзило всё тело от мысли, что стоит сей новости покинуть его спальню и Дворец, как злые языки потрудятся из невинного стечения обстоятельств собрать новую «прекрасную картину», как Генерал однажды… не смог.       Пальцы запутались в узелке, болезненно дернув за волосы на виске. А фантазия разыгралась, подкинув образы хихикающих недругов и сотен завистников, которые не постыдятся ткнуть ему вслед пальцем и голосить на все улицы нечто вроде: «Наконец-то! Настигло его наказание! Вы только представьте! Какой глупый конец! Генерал, не знавший поражений, перед красоткой вдруг… уронил свое знамя».       Медленно вдохнув и после паузы столь же медленно выдохнув, мужчина унял свои нервы и постарался вернуться к процессу. В ход пошел гребень, неспешно продирая тяжелые пряди с кончиков до корней. Но едва ли дело шло быстро. Да и длина волос была такой, что проще было зажать посильней в кулаке пучок, подтянуть и чесать, пока хватало терпения.       Однако с позорным финалом вечерней беседы надо что-то делать. Повезёт, если девушка не затаила обиды. Или не славится любителем сплетен. Но коли она придержится понимания и справедливости, и не будет винить его за загубленный вечер, тем не менее позволить ей просто уйти — будет как минимум верхом невежества. Ведь бессовестно трезвая память подсказывала, что девушка сама была не прочь сблизить их встречи.       Но кто же знал, что то пойло имеет такой странный эффект. Конечно, Сэнь Ху предупреждал про сонливость, но Пэй Мин понял это так, словно стоит ему лечь с желанием подремать, как глубокий сон срубит его, несмотря на божественную выносливость. Кто мог предугадать, что усталость настигнет его среди разговора!?       А ведь если узнают, то никто не поверит, что там был напиток, способный сразить даже богов. Трижды пересказать достаточно, чтобы настойка стала обычным вином, а усталость от целительного эффекта обернулась на языке сплетников… мужским бессилием.       И снова холодок тронул душу, и Генерал с остервенеем продрал гребень сквозь пряди. Но прочесать не вышло. Зато стало больно до кучи. Тихо выругавшись, Пэй Мин заставил себя вновь успокоиться.       Допустим, он даже сделает вид, что всё сейчас в норме. Допустим, он дождется её пробуждения. Но а дальше? Ему никогда не приходилось как-то выкручиваться и изъясняться перед девушками, которых он не оставил довольными.       Что сказать? Что вообще говорить на утро девушке, рядом с которой он разделил сон?       Это у женатых вопрос не вызвал бы сложности. А тут вдруг скажешь что-то лишнее и только обидишь?       Откинув прочесанные волосы назад, мужчина принялся выправлять их по голове, чтобы хотя бы собрать передние пряди в пучок. Больше спать он все равно не намерен, а легкая прическа не помешает в быту.       Но мучительные размышления разбивались о слепое незнание. Все слова и фразы, как назло, вылетели из головы, и та стала как колокол. Пуста. Лишь гулко звеня от единственного вопроса, бьющего как язычок по стенкам.       Ужасно…       И как после этого быть?       Дабы отвлечь себя, мужчина решил вернуться мыслями к разговорам. Что с рыжим, что с золотистой красоткой. Оба рассказывали вчера истории своих страшных жизней. Но если у первого ярче всего запомнились дурацкие шуточки про «интерес к мужикам», то после рассказов второй у Пэй Мина остался легкий налет… странного чувства. Да и рассказы все от девушки шли так, словно по какой-то случайности только сейчас она родилась в женском теле.       А ведь забавно выходит. Один из них «по мужикам», другая часто рассказывает о себе как о парне. И напарничество их было долгим и продуктивным. Совпадение? Вряд ли. Пэй Мин уж точно не считал себя идиотом в любовных делах.       Но сейчас он просто не хотел думать об этом. Не хотел представлять, гадать, прикидывать, что-то взвешивать. На его памяти и без того было много красавиц, которые, даже имея мужей, позволяли себе отойти от семейной жизни.       Вот только это всё противоречило заявлениям девушки. Про уделенное ему время и внимание. Про их схожесть и прочие намеки на продолжительный интерес. Хотя они знакомы всего лишь несколько суток. Что странно.       Рука Генерала зависла с фиолетовой лентой над волосами.       Странно… что их встречи были столь коротки, но по разговорам складывалось чувство, что он ей понятен лишь с пары слов. Обычно, на его памяти, все девушки вели себя иначе. Играли словами, смущались, чирикали о погоде и одежде, когда не могли подобрать тем для беседы. Изредка, случались те, что слушали о боях, но восхищались, не понимая ни слова. Кому-то же вовсе была важна лишь красота. А с этой…       Всё было иначе.       Он сам вопрошал о её прошлом. Слушал взапой. Жаждал подробностей. Он удивлялся, искренне восхищался, и впервые забыл каково это по многу раз пересказывать плоские факты боев, приукрашивая ради красивого образа тупую и беспощадную резню.       Правда говорят, что он не любил властных и сильных женщин. Но не верно трактуют то, что он не встречал ещё женщин достаточно сильных и самодостаточных, которые не висли бы на нём, стоило лишь слегка поиграть.       Отчаянно запутавшись в мыслях, Генерал собрал небольшой пучок волос на голове и замер перед зеркальной пластинкой. Чуткий слух не приносил из спальни лишнего копошения. Значит, девушка ещё спит.       И вновь этот вопрос: как дальше быть?       Вернуться и ждать? Определенно. Что-то сказать? Желательно. Зависит от того, каким будет её пробуждение. Может, она сама скажет нечто такое… от чего у него истает желание говорить.       Хотя хотелось все-таки верить, что утро не разведет их с постыдной неловкостью, которая пятном позора ляжет на его память.       Пэй Мин убрал в сторону гребень, тихо прошелся по душевой, умыл лицо, руки и стопы. Подумал, что может успеть даже целиком освежиться, но тихое вошканье в спальне вернуло его внимание к суетливым мысленным метаниям. Одно чудесное свойство напитка радовало — после него тело оставалось свежо, как после целительных трав. Да и дурман не преследовал, как в разуме, так и похмельем.       Так что, найдя себя достаточно свежим после сна и вечернего омовения, которое он успел принять после ухода рыжего, Пэй Мин тихо вернулся в спальню и, беззвучно дойдя до кровати, уселся на край.       И первое, что зацепило его внимание — это поза спящей девушки. Милая, нежная, беззащитная, даже в чем-то кроткая. Золотые волосы скрученным пучком закинуты привычным жестом вверх за голову. Глаза под закрытыми веками едва подрагивают, ей видятся сны. Одна нога выглядывает из-под одеяла, а руки, почуяв под собой пустоту, крепко обняли ближайшую свободную подушку.       Все в этом облике было милым. Таким, что хотелось вдоволь насмотреться и забыть, что вечер прошел так неловко. Вот только было в этом жесте еще нечто нетипичное, что цепляло пытливый взгляд. А именно подушка эта под руками, и поза, удобная, чтоб к кому-то прижаться.       Пэй Мина снова посетило странное чувство, но он вновь отложил его прочь, сосредоточившись на текущем. В конце концов, ему ведь важно узнать, какими тонами окрасится её пробуждение. А не додумывать, опираясь на множество и без того странных фактов.       Подумав и подождав, не имея больше терпения попросту любоваться, Генерал решил, что ожиданием он лишь испортит себе последние нервы. А потому, оторвав от кровати руку, он неспешно коснулся ею оголенной девичьей стопы. Вот только в ответ она не проснулась, а дернула ногой, после чего та скрылась под одеялом.       Пэй Мин от удивления вскинул бровь и задумался, как можно спать столь беспечно… когда вдруг, мелко потянувшись как по-кошачьи, его гостья неспешно открыла глаза.       А ведь он даже запомнил у неё с вечера едва мелькнувшие когти…       Так кто же она сейчас?       Но вот девушка плавно села, легко расправила волосы, повела плечами, поправив на них тонкую ткань. В глазах её не было ни тени сарказма или даже иронии. Она не хотела шутить, смеяться, не собиралась даже язвить. Наоборот, её лицо было полно теплой заботы, внимания и… милой домашней улыбки.       Вот только именно эта улыбка разбила вдребезги все его ранее заготовленные слова. И Генерал впервые растерянно замер, не зная, как начать разговор.                     Таллис              Мне снились сны. Обычные. Каша из прошлых жизней, текущих переживаний.       Я даже не запоминала её, так мимолетно она пролетала.       Помню лишь, что мне было безмятежно. По щекам тянуло приятным ветром, в тишине тихо слышалось биение сердец.       Чирикали где-то вдалеке птицы. Изредка плескалась вода. Более ничего звуки утренней природы не нарушало. А солнечный свет не струился сквозь плотные шторы.       Я спала, впервые за несколько последних ночей отдыхая блаженно. Тело расслаблялось после тяжелой магии. Энергетика успокаивалась и приходила в покой. Чужая теплая аура согревала и, дыша ей, мои мысли перестали метаться.       Рваный сон миновал, не задержавшись даже обрывками в памяти.       А под ладонями приятно лежало чужое плечо.       Шелк тяжелого одеяла ласково охлаждал в летнюю пору. Мягкий матрас бережно поддерживал спину. Показалось, что в какой-то момент чужое тепло рядом пропало, тогда от привычки я невольно подтянула одну из подушек и уткнулась носом в неё.       Привычка. Как много в этом слове, отдающим воспоминаниями о родном доме. Где всегда кто-то есть. Всегда кто-то ночует. Всегда кто-то спит, а те, кто в сне не нуждается готовы просто валяться рядом, читая с планшета или импланта.       Привычка спать рядом с кем-то разбаловала меня и внушала спокойствие.       А засыпала я в последние годы только рядом с кем-то родным. Не важно, прижимаясь спиной или касаясь ладонью. Слушая чужое дыхание или легкое копошение во время работы. Порой я могла придремать в чужом кабинете. Шелест металлического пера по бумаге и тихий стук пальцев по клавиатуре иной раз тоже меня успокаивал.       И сейчас снова я слышала легкий шелест одежды, а чутье ауры подсказывало, что рядом всё то же знакомое и безопасное существо. Потом матрас рядом с моими ногами промялся, и знакомая ладонь огладила меня по ступне.       Сладкая дрема неспешно таяла, с далеким ароматом цветов насыщая меня утренней бодростью.       Я приоткрыла глаза, потянувшись и выпрямив спину. Комнату едва лишь заливал тусклый свет из-за штор. Возможно, сейчас начало утра, до полудня еще далеко. Я приметила сидящий у ног силуэт мужчины, и медленно села, легким жестом прочесав волосы по голове.       Взгляд прояснился, и я лучше рассмотрела Пэй Мина. Он успел заранее встать и привести себя в норму. Часть распущенных волос гладкой волной стекали по широким плечам. Вот только поза его была слегка напряженной, а за остановившимся взглядом фиолетовых глаз будто роились множество мыслей.       Я села удобнее, поправив на плечах чуть сползший ворот туники, приветливо склонила голову и улыбнулась. В столь тихое и здоровое утро настроение у меня было чудесным, и этим я хотела с ним поделиться. Порадоваться, что ночь прошла сладкой, что мы отдохнули, что теперь полны сил и к счастью, сейчас точно никуда не спешим.       Но взгляд мужчины начал напрягать меня все сильней.       Вроде бы на первый взгляд остро замерший, но потом я поняла, что так на нем выглядит растерянность на грани страха. А в деревянной позе сейчас вовсе не привычка к осанке, а просто ступор, от неуверенности, как дальше быть. И конечно же, напряженные скулы и сжатые губы, словно сам себе он не давал что-то сказать.       У меня мгновенно возник резонный вопрос, как давно он проснулся и как много успел напридумать. С его-то принципами, логикой, зависимостью от репутации и собственным эго. Уж если окажется так, что он тупо не знает, как со мной поутру говорить… Особенно после «постыдной» отключки… Вот честное слово, было бы проще, если б я сейчас был мужик. Этакий кореш, который мог бы потрепать его по плечу и сказать парочку бодрых слов.       Но я была девкой. А от девки таких фривольных жестов не ждут.       Зато как мужик в душе я аж представляю какая хрень у него в голове! Ах, ужас, постыдство, бессовестность… и всё в том же духе. Наверняка первую ночь со мной он представлял себе по-другому. Впрочем, я тоже. Но сэйгас вмешался!       А думалось поначалу, что там будет романтика, переходящая в близкий настрой, томные взгляды, оголенные плечи, поцелуи по шейке… а не вот этот вот стоический ужас в глазах. И от чего? От того, что я могу его засмеять!       Дожились. Хотя, я знала, на что подписалась.       Но раз уже назвалась девушкой, сильной и независимой, то иногда, как сейчас, надо брать инициативу в свои руки.       Так быстро решившись, что делать, я плавно привстала, чтобы подползти на кровати поближе. Пэй Мин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова замер в неловкой растерянности. Его попытки сохранить лицо были прекрасны. Выражение взгляда, поза, даже открытые жесты рук. Он справился даже с собственной мимикой, пытаясь придать себе лицо безмятежное.       Вот только о любой ляпнутой сейчас фразе он мог бы потом пожалеть.       Я дотянулась и приложила указательный палец к его губам.       – Ни слова, — шепнула я, видя, как метания во взгляде его вновь замирают. — И просто… не думай.       А после совета я огладила его по щеке и прильнула к губам в поцелуе. Сперва в нежном и ласковом, но вскоре в горячем. Подсела ближе, приникла к груди. Мгновение удивления сковывало его жесты, но вот прохладные ладони легли мне на талию и обхватили за бедра. Казалось, что сумятица в его мыслях ушла, но нет… так быстро я не поверю.       Я решила не давать волю неловкости. Не прерываться, не играть в скромность, и уж тем более не изображать из себя наивную невинность. Зачем это всё, если мы уже несколько дней к этому шли. Если я уже давно приняла решение и мне одобрили его другие члены семьи. Мои слова и долгие разговоры с ним были лишь как вдумчивая огранка самоцвета. Я знала, каким хочу его видеть. Я знала, как заставлять его думать и как воздействовать на интерес. Мировоззрение — подстроится. Образ мыслей — рано или поздно сойдет с рельс канона. А заложенный базис меня почти всем устраивал. Почти… это скользкое слово. Как мелкая шероховатость, которую предстояло мягко и незаметно убрать.       Даже сейчас, тонко играя на жестах, гладя мужчину по широкой груди и прокрадываясь пальцами к завязкам одежды, я лишь на мгновения позволяла себе расслабиться и разомлеть. Когда сильные ладони жадно очертили мне спину. Когда губы поцеловали мне грудь. Я вела его жесты, подстраивалась, как искусный партнер в танце, вытягивая из пучины надуманности, в которую он себя утопил. Сейчас я не смела придаться самозабвенной легкости. Не могла позволить себе упустить его малейшие проявления мыслей, потому как сейчас важен был каждый взгляд. Каждый мимолетный вздох, в котором потонут слова.       В жарких эмоциях растаяла первая неловкость. Горячие ладони стерли из памяти последний стыд. Мы знакомились будто бы заново, но теперь через пластику тела и ласку. Иногда фиолетовые глаза вновь замирали вспышкой удивлений, стоило мне чуть более явственно показать свою силу или привычки. Обозначить пожелания или отклонить его на кровать, угадывая по мелким нюансам мимики предпочтения или доставляя непривычные чувства. Но каждый раз он молчал, как я и попросила. Время вопросов наступит поздней. Когда пройдет первый огонь, испепеляющий лишние глупые мысли. Когда другой раз, уже утолив жажду голодных желаний, наступит миг, когда нам захочется с неспешным блаженством испить сладость счастливых эмоций, как дорогое вино.       А пока что я вела им как в танце, понимая, когда пора отступить на ведомую роль. И лишь потом, когда я окончательно убедилась, что ни одна более мысль не вызывает у мужчины смятений, лишь тогда я смогла по-настоящему расслабиться и просто позволить себе отдохнуть. С блаженством отдаться в чужие руки и попросту млеть, получая законную девичью радость.       Все-таки есть что-то хорошее в том, что я прибыла сюда женщиной. Впечатления давно было пора освежить.                     Сэнхас              Ночная тьма таяла в свете разгорающегося силового узла великой мировой магистрали. Бледнел небосвод, наливаясь нежной изысканной розовой светлостью, светлели и терялись в толще небес силовые точки будущих вторичных магистралей, которых еще можно ошибочно принять за звезды. Ещё совсем немного, и нежный свет зальет черные барханы сиянием рождающегося дня, торя дорогу яркому силовому узлу.       Прекрасная иллюзия рассвета. Почти достоверная. Пока ещё достоверная. Но… Проблеск Истока не прошел бесследно: ядро мира практически завершило формирование, токи энергии пока ещё незримо сплетаются в небесах, лишь крохотными лживыми звездами показываясь в ночи. Пройдут месяцы… или дни, если я ещё раз подниму фокусное кольцо, и в ровной синеве небесного океана пролягут новые течения. Сперва — призрачные, невидимые глазу смертного, но самой тенью отражаясь во взоре бессмертных. День за днем, месяц за месяцем они будут набираться силой и мощью, станут явнее и ярче, пока в зените не потечет великая силовая река, по которой, как ладья Творца, продолжит своё скольжение силовое ядро полностью стабильного мира. Пройдут годы. Возможно — столетия, и вокруг светила раскроются ажурные вуали его ореола. Подобно короне звезды, эти узорные лепестки будут обрамлять силовой узел каверны. А позже, спустя ещё тысячелетия, силовая магистраль расщепиться, и её поток начнет торить дорогу и изысканный пространственный переход, за которым начнет рост новая каверна. Со своим силовым узлом. Со своим биомом. И снова. И снова. Пока мир будет способен к развитию, как и его древние собратья.       – Этот мир столь юн…       Едва слышный голос утонул эхом моих мыслей в посвистах ночного ветра, поднимающего с вершин барханов песчаные завитушки.       – Он едва родился… — отозвался я, не поворачиваясь.       Тайши остановился позади, скользнул ладонями по моей талии, смыкая в замок пальцы на животе, а после — устало ткнулся лбом мне в спину.       – Эшшан… помоги мне их забыть…       Тихий-тихий, ломкий голос резал мне сердце.       – Я вижу их в тенях… в пустых залах и коридорах… Почему я их вижу, Эшшан? Почему я слышу их голоса? Как заставить их замолчать… ведь я не хочу знать… видеть… слышать и помнить деяния моего народа…       Проклятие Последнего из Рода неотвратимо брало своё… разрывая ему сердце и душу.       – Прости, свет мой, но от этого нет защиты… — я накрыл ледяные тонкие пальцы рукой, прогревая застывшие руки. — Тебе придется это пережить. Перетерпеть.       – Как долго?       – Недолго. Скоро Корона врастет в твою душу и перестанет сбрасывать лишние наводки, но в нужный момент ты получишь необходимый отклик и информацию. Без криков погибших и предательской игры тьмы в глубоких тенях.       Сиф едва слышно выдохнул мне в лопатки и замер тонкой хрупкой тенью былого величия, отягощенный самой тяжелой ношей, какая может лечь на разум и душу живого существа. Корона Последнего из Рода… Признак последнего представителя своего народа во всём Мультиверсуме. Народа, достаточно могущественного, чтобы оттиск его жизненного пути сформировал настолько плотный отголосок на полотне ноосферы, что породил проявление сего страшного явления.       На моей памяти такие Короны были лишь у единичных народов. И ещё меньше их представителей доживали до окончания формирования черного венца, белой мерцающей линией пересекающего лоб и спускающегося завитками на виски. Красивая, ажурная, захватывающая взгляд Печать, черная суть которой таится в её серебряном сиянии.       Время текло мимо нас призрачным потоком разгорающегося дня, пока первые яркие лучи не отбросили наши тени на черный базальт Цитадели.       – Ты скоро уходишь вновь? — тихий голос шелестел подобно иссохшей мёртвой листве.       – Я могу остаться. — я сжал пальцы изящной ладони, и острые кончики коготков кольнули мне кожу сквозь тунику. — Если на то будет твоё желание, мой Император.       В ответ — тихий колкий смех.       – Тебе это нравится… называть меня так.       – Нравится. — я не стал отнекиваться. — А ещё мне нравится, когда это слово — определение твоего фактического статуса, а не моя память и не остаточный след величия твоих предков.       – Ты хочешь возродить Империю?       – Хочу. Это будет не быстро. У тебя есть время на себя и свои желания, а потом я позабочусь о том, чтобы бремя короны и тяжесть престола не раздавили тебя своим гнётом. У тебя будет поддержка семьи, не только моя.       Сиф потерся щекой мне о спину, хмыкнул.       – В этой жизни ты куда более щедр на личное внимание. — едва заметная ирония осветила мягкий голос, разгоняя тяжелые тени и густую мрачность. — И на тех, на чью руку ты готов надеть супружеский браслет.       – В этой жизни мне удалось достичь желаемого: я смог вернуть потерянное.       – Но ведь не только…       – Не только. — согласился я. — Тебе понравился мой выбор?       Тайши тихо рассмеялся и не удержался от укола:       – В этот раз у тебя куда лучше вкус, чем в наше время… ты хотя бы не спишь с одной лишь нашей стражей, которой по закону было запрещено…       – …греть императорскую постель. — я фыркнул. — Я помню. А ещё я помню, что одно вырванное сердце разом захлопнуло рты недовольным в том аристократическом низкопробном птичнике, который тебе достался от предков.       – Этим ты испортил свою репутацию.       – Там было чему портиться? — иронично приподнял я бровь, глядя в пустыню.       Тайши тихо рассмеялся.       – Бесспорно, репутация приговоренного к смерти безродного раба из низшего вида, по какому-то недоразумению и, безусловно, ошибке, пережившему Великое Испытание, несколько пошатнулась, украшенная сплетнями о твоем распутстве и разврате в среде нашей стражи…       – Зато твоя репутация от этого не страдала…       – В некотором удивительном роде они решили, что я отказал тебе в постели, вот ты и… — он новь булькнул смешком.       – С горя трахаю мужиков, которые по должности не смеют мне перечить и не могут отказать. — я хохотнул. — Вспомнить смешно.       – Иронично… да.       – Пока они не узнали правду… Но было уже поздно, и их занятный бунт утонул в их же крови. Зато после наступила вежливая тишина.       – Ты заставил их молчать страхом.       – Действенный метод. — я пожал плечами. — А воспитанное в отрыве от родителей новое поколение их династий оказалось на диво понятливым, прекрасно воспитанным и обученным. Прямо радовался, глядя на них…       – Скорее, на трупы их родителей, приколоченных по твоему приказу вдоль стен Дворца в назидание желающим повторить сей бесславный подвиг на ниве свержения меня.       – Но ведь сработало.       – Бесспорно: результат был впечатляющий.       – Мне удалось удержать твою власть и сделать её из номинальной пародии — фактической.       Тайши вновь тихо вздохнул: все мои труды были уничтожены на его глазах. Но… разве это важно, если он уцелел? А с ним уцелело наследие его вида и народа.       – Мы всё восстановим. Города. Народ. Нашу Империю.       Я в это верю. Я знаю, что смогу. Мы сможем.       – Она будет отличаться. — резонно заметил сиф.       – Бесспорно. Да и мир этот иной. Но разве стоит повторять то, чему был подписан приговор?       Вновь тихий усталый вздох мне в лопатки: в чём-то он был со мной согласен. Особенно в том, что не всё наследие далекого прошлого стоит того, чтобы тащить его в будущее.       – Порой я задаюсь вопросом, стоят ли все эти усилия, время и ресурсы того, чтобы я снова сел на престол?       – Я считаю, что ты достоин править по праву. А ещё ты хороший правитель. Справедливый и добрый.       – Пока за моей спиной стоял ты, я мог себе позволить доброту, ведь вся кровь, пролитая во имя укрепления моей власти, стекала по твоим рукам.       – Но заливала она подножие твоего престола.       – Подножие престола всегда омыто кровью. — величественно отмахнулся сиф. — Но, если кровь стекает по трону, государство гибнет вместе с тем, чья кровь пропитывает сидение.       – Но ведь этого не случилось.       – Нет. Не случилось. — Тайши отлип от моей спины, обошел меня и встал рядом, положив изящную кисть на резную черную ленту перил. — Просвети меня, Эшшан, не сгущай тени на своих вероятных деяниях.       Общаться с Тайши — отдельное наслаждение. Словно неспешно дегустирую сложный напиток, раскрывающий всё богатство своего аромата и переливы вкуса с каждым мелким глотком и приходящим послевкусием.       – Что ты желаешь знать?       – Твой интерес в этом мире уже удовлетворен в полной мере или есть те, к кому ты ещё не подступил?       Я улыбнулся.       – Раз любопытствуешь, то знаешь ответ.       Большие раскосые глаза чуть сощурились в остром взгляде: глядя на миловидное тонкое лицо можно обмануться его внешней хрупкостью и изяществом, приняв вежливость и неспешность за покорность и слабую волю. Однако, смею надеяться, я не сломал это существо, когда получил над ним власть. И не позволил ему сломиться под той волной, которая поднялась после обнародования финала Великого Испытания.       – Если я не могу сопровождать тебя в твоих делах, то я желаю иметь возможность удовлетворять свой интерес на расстоянии.       Просьба в его словах была лишь в мягкости речи и нежности голоса. Во всём остальном звенел прямой приказ.       – Тактический комплекс позволяет за мной наблюдать. Профиль под тебя я уже создал, настроил и ввёл языковую матрицу, дабы облегчить тебе работу в незнакомой рабочей среде.       Компьютеры в нашем прошлом мире были, пусть магические и обладающие совсем другим спектром возможностей и задач, да и рабочая среда больше напоминала наримскую, так что у моего Императора не должно возникнуть сложностей с пониманием. А любопытство всегда было его важной чертой. Как и умение удовлетворять его из безопасности, не пытаясь делать то, из-за чего мне пришлось бы добавить свежей крови на свои руки.       – Кто сможет оказать мне помощь в освоении сего необычного инструмента? — столь же велеречиво произнес сиф, неспешно включаясь в работу. Период раздрая и эмоциональной слабости прошел.       Вместо ответа я тронул синий кристаллический браслет на своей руке, перенося тонкую ниточку живого самоцвета на его запястье.       – Синистр. — прозрачная и текучая лента кристалла скользнула по бледной коже подобно воде и замерла вычурной завитушкой. — Позови, и он придет. Мой добровольный помощник, рожденный в недрах глубоких Ярусов Иверо и по случаю встреченный мною.       Тайши согласно склонил голову, огладил кристаллический браслет и по-мелкому хищно улыбнулся: хандра неспешно покидала его серебряную голову.       – Иди, Эшшан. На земле ты сделал более необходимого на данный момент, тогда как Небеса ещё достойны внимания. — нежная улыбка резанула подобно клинку меча. — А вечером я жду от тебя прогулки в город близ реки, принадлежащий твоему подопечному. Я слышал, там чудная архитектура, да и существа, ныне населяющие Мультиверсум, весьма отличны от привычного мне.       Я склонил голову, опустив взгляд.       – Как пожелаешь, мой Император… я покажу тебе всё, что ты захочешь узреть.       – Даже Небеса? — с лёгкой иронией поинтересовался он.       – Даже их.       Тайши звонко рассмеялся, крепко меня обнял, а после — отступил и вернулся к созерцанию рассветной пустыни и к знакомству с подаренным мною помощником, дозволяя мне покинуть его и приступить к, бесспорно, приятному и важному, но несколько сложному делу. Мне надо вытряхнуть Лань Чжаня из его бесформенных белых шмоток и переодеть в соответствии с его новым статусом Бога Войны и покровителя собственного Клана. В конце концов, мой Облачный принц не должен выглядеть как жертва неразделенной любви по давно мёртвому человеку, учитывая, что все живы, а любовь вполне даже разделенная. Ну а ещё я просто устал видеть вместо красивого статного мужика широкоплечую тумбочку из белого шёлка.              Приметно с таким настроем я и направился в личное крыло: Лань Чжань уже проснулся, как обычно распахнув глаза на заре, и к моему возвращению завершал ставшие привычными утренние процедуры. Обычно он справлялся куда быстрее чисто из-за несколько ограниченных удобств его цзинши, однако здесь, в Цитадели, черноволосый красавец по достоинству оценил глубокие купальни и весь набор приятных телу косметических средств, которые я натаскал с базы и со Дворца, и утренние водные процедуры значительно удлинились. Благо, из-за раннего подъема, спешить ему было некуда, а время изматывающих утренних тренировок в сумраке зари уже прошло.       Там я его и нашел. В купальне, блаженно разлегшегося на удобно-притопленной лежанке из мягкого губчатого вещества. В прохладном воздухе приятно пахло жасмином, тихо шелестела трава внутреннего сада, врезанного мною в купальни ради красоты и душевного комфорта, чиркали во сне попугайчики, засевшие на ветвях низкорослых цветущих деревьев, да плескала вода в пруду через широкую, мощенную плитами лабрадора, зону с бамбуковыми шезлонгами.       На шелест шагов по самоцветному полу, расслабленно лежащий мужчина приподнялся и сел ровнее, но не обернулся: меня прекрасно было видно в одном из тонированных зеркал, врезанных в узкие колонны, которые позволяли видеть всё помещение, не ворочаясь и не прерывая водный отдых.       – А-Чжань… — я обошел его и присел на мягкий бортик, свесив босые ноги в теплую воду купальни. — Есть какие-то пожелания на этот день?       Он медленно кивнул. Светлые льдистые глаза смотрели мимо меня в довлеющие над разумом мысли, а сам Лань Чжань был чем-то сильно прогружен: в купальне или в том льдистом источнике он часто приходил думать в тишине и в покое тела. Под ледяной водой унимался вечный зуд во вроде бы заживших и огрубевших шрамах на спине, да и разум очищался от излишней сумятицы.       – Вы ходили с дарами. — тихий голос прошелестел в журчании близкого бамбукового фонтана. — Мне стоит поступить так же. С теми, к кому пришли вы.       И ни на личность более.       Он придет к тем, к кому приходили мы с Лис, даже не пытаясь познакомиться с кем-то самостоятельно. В этом он весь. Его и без того условная социализация с годами приобрела завершенные черты стойкой социофобии сильного замкнутого человека, который не слишком нуждался в чужом обществе ненужных ему разумных.       – Пока мы ходили лишь к Линвэнь.       – Но есть и Генерал Мингуан, принявший нас в свой дом. — мягко укорил меня ровный спокойный голос.       С этим я не спорил… прямо.       – Он не нуждается в столь мелком появлении нашей благодарности, как обязательный дар.       Меня услышали и приняли к сведению: длинные черные ресницы чуть дрогнули, веки прикрыли глаза, и мой Облачный принц вновь расслабленно откинулся на мягкую спинку.       – Я скоро возвращаюсь на Небеса. — тихо произнес я, вновь привлекая внимание.       – Мне стоит прибыть с тобой?       Вроде бы безобидный вопрос, вот только смысл в нём совсем не безобидный.       – Ты настолько не видишь для себя там дел? — я вздохнул, подсел ближе.       Мне не ответили прямо, ограничившись простым:       – Мне стоит принести подготовленный дар.       Вот и всё его красноречие…       – Полагаю, Генерал Мингуан пожелает поговорить. — я решил зайти с другой стороны и надавить на… нет, не на совесть: она у Облачка спала сном коматозника уже десять лет как. Я решил надавить на ответственность. — Он вчера встречался с Вэнь Чжулю.       Прозрачные глаза широко распахнулись, вся нега слетела как сон.       – Пора строить новую политическую карту нашего мира, мой принц. — мягко произнес я. — Твоему Клану нужны надежные союзники, а Вэнь Жохань умеет быть благодарным, пусть и с ледяным сердцем.       Разговорами, я окончательно сломал хрупкую негу покоя: мужчина неспешно поднялся на подводной лежанке и легко вышел из купальни.       – Ты обещал сделать его сердце немного теплее. — тихо произнёс он, протягивая мне руку.       Отказываться я не стал, и меня легко подняли на ноги, словно я ничего не весил. И лишь после Лань Чжань протянул руку за широким полотенцем, накинутым на край ближайшего бамбукового топчана.       – Я сделаю. Однако, даже без его причуд разума, к другим Кланам его сердце останется ледяным.       Сочувствия к Кланам заклинателей в Облачном принце было ещё меньше, чем в Вэнь Жохане эмпатии к ним же. Я уже успел понять, что за годы, даже мельком не упомянутые в куцем каноне, а потому ставшие для меня недоступным временем, произошло очень многое, что окончательно огранило моё Облачко в глыбу безупречного льда. И лишь немногие в его глазах заслуживали искреннего сочувствия и понимания, вот только чаще всего такие Кланы едва ли удостаивались точки на карте со скупой пометкой под названием занимаемого ими городка. Тогда как все крупные Кланы, выжившие в той войне, предпочитали не иметь дела со Вторым Нефритом Клана Лань, здраво осознавая его опасность и… неуправляемость.       Наверное, есть в этом некоторая ирония…       Жестом предложив Лань Чжаню помочь с мокрыми волосами, я обдумывал то, что удалось узнать у болтливых мужиков его Клана. Ведь не просто так в порядочном и воспитанном в строгих и благородных правилах юноше умерло всё его понимание, сочувствие и даже благородство в отношении других заклинателей. Были же причины! Помимо того, что мы все имели сомнительное удовольствие видеть после успеха «Выстрела в Солнце» до того, как Старейшина И Лин встал по другую линию фронта от недавних союзников.       Простейшее бытовое заклинание просушило густую копну тяжелых черных волос и скользнуло по сильному телу, снимая со светлой кожи остатки влаги.       Даже в каноне темной тенью проявлялся настоящий характер и нрав замкнутого мужчины, доверчиво повернувшегося ко мне спиной. Особенно резня, которую он устроил среди старейшин, пришедших за головой защищаемого им человека. Не столь важно, что он в свои весьма юные годы сумел перебить три десятка старейшин, а важно то, что он пошел на этот шаг без единого сомнения и колебания. И, даже получив заслуженное наказание, ни на мгновение не усомнился в верности содеянного и в собственном решении. Тогда как вспыльчивый шиди а-Сяня не нашел в себе силы духа и смелости взять под защиту любимую девушку, не говоря уже про то, чтобы преклонить с ней колени перед ликами погибших родителей.       Вздохнув, я легонько скользнул пальцами по широким плечам, обвел пару шрамов, покачал головой.       – Когда-нибудь я твоего дядю за это кастрирую.       – Не стоит.       – Почему?       – Бессмысленно. — умиротворенный голос даже не дрогнул, лишь тонкой струйкой яда скользнула тень иронии.       И правда… бессмысленно. Ведь Лань Цижень вышеуказанным хозяйством пользовался лишь для удовлетворения нужды, а не потребности… Хотя, у него даже потребности такой не появлялось: праведность отсушила… наверное. Ну или его занудный нрав стал преградой к семейному… нет, не счастью, но хотя бы быту.       Ладно, хрен с ним, с этим моложавым бородатым козлом.       – А-Чжань…       Мужчина чуть повернул голову в немом вопросе.       – Я хочу купить в Небесной столице участок земли для тебя.       – Мне не нужна там земля…       Наивный какой…       – Тебе, может быть, и не нужна, но твой брат, полагаю, заслуживает своего бессмертия. — мягко укорил я его. — Имея землю, не обязательно строить пошлый дворец, но вот сделать анклав Гусу Лань для сохранения лучших представителей Клана… Почему нет?       Лань Чжань задумал и… медленно кивнул.       – Я скажу брату.       – Скажи. Но нам пока не хватает средств. Придется подождать до конца месяца. Тогда хватить должно.       Он вновь коротко кивнул, уже переключаясь на рабочий настрой и с едва уловимым унылым смирением принимая необходимость собственного присутствия в том чиновничьем рассаднике ради брата.       – Механизм Вознесения получил хозяина. — наконец, тихо произнес я, аккуратно завязывая налобную ленту. — Требования ужесточились многократно, однако, Звэн согласен поднять для нас тех, на кого мы укажем. Или тех, кого он сам решит достойным сего гордого звания — Небожитель.       На это возражений у моего облачного принца не было: о ком я говорю он знал, хоть и не до конца понимать суть сей проблемной сущности.       – Не исключаю, что он начнет прореживать существующих Небожителей, поднятых в Столицу Богов лишь по воле автора и канона. Тех, кто даже не удостоился получить имя на страницах пятитомной книги. Вероятно, повторная Кара пронесется по Небожителям, и многие её не переживут или не осилят, и будут сброшены с Небес, так сказать, естественным образом, как не соответствующие высокому статусу Небожителя.       Он мне не ответил, лишь мелко выдохнул, когда я огладил его по плечам.       – Пойдем. Пора одеваться и возвращаться наверх. У нас есть время на визит к Линвэнь и после уже вернемся во Дворец Мингуан: у Генерала наверняка есть вопросы, которые он пожелает нам задать.       На счет этого у Лань Чжаня не было вопросов или возражений.       – Я подготовил тебе новые одежды, более соответствующие твоему статусу.       Уже было направившийся к выходу из купальни мужчина замер, повернулся, вопросительно склонив голову.       – Есть несколько причин, по которым твои привычные одежды тебе не стоит носить впредь. — я подошел, заглянул в чуть сузившиеся призрачно-льдистые глаза.       – Помимо вашего недовольства? — тихо спросил он.       – Помимо того, что ни мне, ни Вэй Ину они не нравятся и напоминают траурные одеяния.       – Это не траурные одеяния. — такое сравнение ему не нравилось и, порой, обижало.       – Лань Чжань. — я вздохнул. — Не считая того, что твой шелковый балахон тебя не красит, а на Небесах народ относится по внешности, эти вещи не подходят тебе по твоему статусу Бога Войны. Вспомни, как одевается тот же Пэй Мин и другие Генералы. Ты их видел.       Это а-Чжань признавал, хоть и продолжал мысленно скрипеть.       – Я не буду распинаться, почему тебе не стоит выглядеть как человеку в глубоком трауре, как даосу или, что хуже, как Белое Бедствие. — я вздохнул.       Сравнение с Белым Бедствием было подлым, но… возымело действие. Про Белого Бая Лань Чжань в общих чертах знал: я описал ему всех четверых Непревзойденных, но очень вкратце и без пикантных подробностей их прошлого: пусть это сомнительное знание станет достоянием его ума в своё время.       – Вместо этого я подготовил для тебя подходящие вещи, которые и нас с а-Сянем радовать будут, и тебе подойдут как Богу Войны. И как первому из заклинателей, который вознесся на Небеса.       Какие-то время он молча смотрел мне в глаза, словно пытался найти там ответы на какие-то важные вопросы. Или, может, он там мою совесть искал…       – Хорошо. — ровно ответил он, сдаваясь и соглашаясь.       Я повеселел и повел его в гардеробную: пусть наши спуны дальше спят, а то будить а-Сяня рано поутру — это напрашиваться на его сонное нытье или на неуместную прямо сейчас… активность, после которой Лань Чжань приснёт ещё на пару часиков, и собираться можно будет заново. А так отдохнет, успокоится, а к середине дня мы, может, вернемся и не одни. Про обещание показать Генералу западные земли, я помню. Да и он вряд ли забыл…       Что удобного в Лань Чжане, так это его последовательность в следовании принятым решениям. И раз он позволил мне вольности с заменой его гардероба, возмущаться или как-то комментировать мой выбор он не стал, хотя смотрел на разложенные вещи со скепсисом. Полагаю, дело даже не в декоративной пародии на броню, выполненной в виде расшитого и инкрустированного жилета, призванного подчеркнуть широкие плечи имитацией броневых наплечников, а в подборе цветов.       Я отказался от белого как от основы, заменив его синим и голубым цветами. Снежно-белого цвета осталась только вышивка стилизованными облаками на топазово-голубой рубахе из тонкого шелка да пластинки из резного белого нефрита, украшающие жесткие наручи, удлиненную синюю тунику-безрукавку второго слоя и широкий тканевый пояс, прихватывающий богато вышитый белыми нитями и инкрустированный ограненными адулярами жилет. Штаны из плотного матового однотонного шелка и высокие сапоги, плотно облегающие ноги почти до колена, были темного синего цвета. И тем ярче на дымчато-синей темной коже обуви горели серебряные узорные накладки и прозрачные как слеза ограненные адуляры, ярко бликующие сочной синевой.       – Другое дело! — довольно заявил я, изучая полученный результат и итоговый облик моего принца.       Лань Чжань молчаливо изучал себя в зеркале, чуть настороженно, внимательно и… скованно, словно стоило его вытряхнуть из привычного балахона, как он почувствовал себя голым. А при таким обилии украшений это ощущение усугублялось неловкостью и стеснением.       – Привыкай. — я без смущения встал на небольшой табурет и аккуратно закрепил на чернявой голове ажурную серебряную заколку со всё теми же ограненным адулярами. — Положение обязывает, Лань Чжань. А ты как представитель своего Клана и пока всех заклинателей в общем, должен выглядеть достаточно властно, сильно и роскошно, чтобы у тамошней чиновничьей своры не оставалось лишних иллюзий, и они не считали тебя красивым, праведным, но нищим мужиком.       На последние определения он лишь вздернул бровь в лёгком недоумении, смешанным с иронией: хоть богатства его Клана и не демонстрировались открыто, но они были, притом, в достаточном количестве, чтобы Клан смог восстановить разрушенное, не будучи стеснённым в средствах и в возможностях.       – Люди встречают по одежде и украшениям… — добил я последним доводом. — Тебе ли не знать… Особенно, чиновники, единственное богатство которых в их кошеле.       Черноволосый красавец лишь устало прикрыл глаза, окончательно капитулируя.       – Пора отправляться.       – Не излишне ли рано? — негромко произнес он, намекая, что нужный нам Небожитель может благополучно спать.       – Если двери Дворца Линвэнь будут закрыты, я найду, как нам потратить время с пользой. — спрыгнув с табуретки, заявил я.       И только теперь заметил Вэй Усяня, жадно за нами наблюдающего и откровенно глазеющего на нашего принца.       – Нравится? — на коварный вопрос а-Сянь закивал. — Правда, ему так лучше, чем в прошлых вещах?       – Да. — парень подошел ближе, демонстративно осмотрел настороженного мужчину, а потом с уверенностью резюмировал: — Так он похож на одного из правителей Клана, а не на бродяжничающего заклинателя, решившего потратить свою жизнь на благие дела.       Лань Чжань устало вздохнул, но спорить не стал.       – А-Сянь. — парень вопросительно склонил вихрастую голову с художественным беспорядком в виде прически. — Мы уходим наверх. К вечеру вернёмся. Возможно, с гостями. Если будет время, сходи и проверь нашего подопечного: любой из наших всадников тебя проведет.       Вэй Усянь согласно склонил голову и махнул нам рукой, предлагая покинуть Цитадель и уйти на Небеса, куда ему пока путь был закрыт. В небрежной иронии он прятал досаду и некоторую обиду, к которой уже привык и почти смирился. Ничего, пусть ещё немного потерпит… Главное, чтобы потом ныть не начал в унисон с мыслями Лань Чжаня на тему необходимости нахождения в Столице.       Примерно с такими мыслями я потянулся к невидимой нити, связавшей меня и Небеса, и мы с Лань Чжанем покинули безопасность моей пирамиды.                     Таллис              Я сидела на кровати обнаженная под светом ясного солнца, льющегося из распахнутого широкого окна, и моя ладонь с блаженной ленцой оглаживала чужое бедро. Пэй Мин тоже без одежды, привалившись рядом к изголовью ложа, неспешно водил пальцами у меня по спине.       Мне было хорошо и сладостно сыто. Приятная вода в купальне помогла освежиться, и сейчас тело довольно остывало после активного утра. Торопиться никуда не хотелось, как и вставать, чтоб куда-то идти. Мягкие покрывала и простынь так и манили вновь прилечь, позволив себе расслабленную негу, а привычные мне заклинания чистки, брошенные на ткань, решали бытовые мелочи.       В конце концов, долго пролежав у мужчины на груди, сейчас я, наконец, села, чтобы прочесать волосы. Но коснувшиеся моей обнаженной спины пальцы вновь отвлекли, пробив мелким током пока еще чувствительные зоны.       Однако, интерес, обрисованный пальцами, сейчас был другим. Задумчивым и изучающим. Так что я потянулась, обернулась через плечо и, приметив его отрешенный взгляд, тихо сказала:       – Мин, я вижу, как тебе не дают покоя вопросы. Задай их лучше сейчас, чем они тебя будут мучать вплоть до следующей встречи.       Пэй Мин едва заметно напрягся, вздохнул, собрался с мыслями и решительно переступил через уже свое желание пока что молчать.       – Кем ты являешься, Лиз? — спросил он, внимательно глядя мне в глаза. — Ты не человек, я с вечера помню у тебя когти. Ты демон? Или кто-то… другого вида?       Ах эта прелесть, наконец-то, нормальных и прямых вопросов. Потребовалось утро проведенной близости, чтобы он перешагнул через своё желание играть в загадки и обманываться, надумывая привычные ему оправдания.       – Не напрягайся ты так, — сказала я, стекая на свою обычную манеру общения. — Я не демон. Хотя некие черты у меня определенно есть.       Мужчина слегка нахмурил брови, но не в строгости или неприятии, а в непонимании. Демоны его не пугали. Ведь, считается, что опыт пересечения с демоницами у него был, при том весьма характерный.       Пэй Мина смущала неопределенность и то, чему он не мог найти объяснения.       – Мин, давай я пока не буду углубляться в теорию о том, что такое демоны, а просто скажу, что большинство существ, которых вы так называете, на самом деле демонами не являются, — я погладила его по колену. — Вам попадались на глаза пока существа-оборотни или природная нечисть, которая обычно обитает в естественном ландшафте и распугивает чужаков. Очень редко, но у вас, порой, возникали сильные демоны, будто впитавшие в себя сосредоточение какой-нибудь эмоции или силы. Но вы пока не видели ни одну достаточно сильную и устоявшуюся расу демонов, которая от рождения обладает своей специфической магией. И это я не говорю пока о существах класса Высших демонов.       Его молчание в раздумьях было тяжелым, словно он обдумывал каждое слово, но не долгим.       – Но наши Непревзойденные демоны…       – Всего лишь умертвия, — сказала я и повернулась. — Почти все, но об исключениях мы поговорим как-нибудь позже.       Пэй Мин снова нахмурился и его взгляд даже не сполз с моего лица.       – Значит, они вам известны…       Я пожала плечами.       – У вас все говорят, что демона, особенно Непревзойденного, можно убить только если найти и уничтожить его прах. А прах — это филактерия. Вещь, поддерживающая силу и существование духа и души умершего существа. По сути, ваши «демоны» каждый раз воссоздают по желаемому образу аналог материального тела. Поэтому же они с легкостью его могут менять, ведь это чистая энергия. Истории про ваших… двух с половиной Непревзойденных ходят разные. Мы постарались узнать их все. Но главное, что все они завязаны на наличии праха.       Я подтянула поближе одеяло, прикрыла ступни и сделала себе небольшой бортик, чтобы подпереть поясницу.       – Настоящий демон не зависит от праха просто по той причине, что у него его нет. Демонами становятся не умирая. Это главное их отличие от нежити, умертвий, духов и демиличей. Именно поэтому их крайне сложно одолеть. Ведь у них нет уязвимости.       Мужчина был мрачен от моих слов, будто за ними тянулась лавина неизведанных проблем, с которыми он, к своему стыду, не знал, как справляться. А все его божественные умения и знания боевых искусств уже заранее пасовали перед неведомой хтонью.       – Вообще у нас принято говорить про Четыре Великих Бедствия… — поправил он. — И лишь один из них почти-Непревзойденный.       Я улыбнулась с мелким оскалом.       – Так вы определитесь. Четыре бедствия, один из которых — давно как старая страшилка и два с половиной действующих по сей день Непревзойденных.       Пэй Мин склонил голову, а потом вяло махнул рукой.       – Пусть, по-твоему. — согласился он. — Но ты всё ещё не призналась про себя.       – Про себя… — я подняла взгляд в потолок, раздумывая сколько сейчас рассказать. — Я никогда не говорила, что я человек. Сейчас я другого вида, но мои, так сказать, демонические свойства, дают мне возможность подстраиваться под человеческий облик. Прятать когти, к примеру, — я повела ладонью по воздуху, с текучей пластичною выпрямляя короткие, но острые черные коготки. Самую малость загнутые для цепкости, растущие как у хищников от костей. — Или не смущать людей своими ушами.       – А что не так с твоими ушами? — мгновенно слетел с его уст вопрос.       И снова это жгучее и живое любопытство. Как я могла ему отказать?       Слегка мотнув головой, я проявила свои заостренные «кошачьи» уши со светлым, в тон волосам, мехом и короткими кисточками. Они были пока ещё непривычны для меня, но я дома я пребывала часто в своем… новом виде.       Пэй Мин удивленно вскинул брови.       – Так ты оборотень? — и он произнес непереводимое для меня название, видимо, местного вида.       Мои уши тут же уныло опали.       – Ну почему сразу если у кого-то есть когти или пушистые уши, то он сразу оборотень… — я закатила глаза и хохотнула. — Нет, я просто другого вида. Нарим. Но я могу повторить и человечески вид. И почти человеческий как был только что без ушей. Это всё разные виды.       – Но почему… — он с трудом мог понять, — …как ты можешь меняться?       – Разные жизни — разные виды. Я просто научилась принимать облик по энграмме вида, который я несу в себе. По образу, если так понятнее.       Мужчина продолжал внимательно изучать мою мимику и интонации. После долгого совместного утра он стал чутче понимать, когда я не уклоняюсь от правды, а говорю искренне.       – А что за татуировки у тебя на спине? — и он вновь провел пальцами по лопаткам.       – Заметил, да?       Знаю, что сейчас они уже скрыты, но… возможно в какой-то наиболее яркий момент какая-то часть могла проявиться. Иногда их контролировать не легко.       – Отблески, — ответил Пэй Мин опять же следя за мой реакцией.       – Это рабочие и защитные татуировки. Помогают лучше сконцентрировать силу для магии и ограждают от ряда мелких проклятий и ударов.       – Этими сведениями ты делишься легко, — заметил мужчина, а я вновь скрыла ушки с когтями и, подумав, привалилась снова к его плечу.       – …Но ведь и ты сперва задаешь те вопросы, ответы на которые для тебя малозначимы, — подыграла я с кокетливой улыбкой. — Спрашивай смелее, Мин. Я верю, что у тебя были вопросы и до того, как ты рассмотрел мою спину со всех ракурсов.       Тонкие и едкие нотки не скрылись от его слуха, но мужчина не обиделся, а лишь чуть вздернул подбородок и, сглотнув, решился на вопрос, будто сиганул со скалы.       – В каких ты отношениях… со своим Учителем?       И хотя ладонь его крепко лежала у меня на бедре, я почувствовала, как она замерла. Каждый раз, когда Пэй Мин тревожился перед ответом. Явственней в нем проявлялся лишь страх, но не по мимике. Глаза и выражение лица мужчины могли оставаться отстраненными и холодными. Тогда как ладони его начинали мелко подрагивать от судороги в сдерживаемых чувствах.       – Тебе честно или щадяще? — уточнила я спокойно, зная, что эти слова уже прозвучат для него как ответ.       Пэй Мин задержал дыхание на долгие мгновения, а потом медленно и прерывисто выдохнул.       – Вчера он заявлял мне, что в его вкусах только мужчины, — терпеливо ответил он.       Вот она — тонкая грань чувств, когда можно заметить, как в нём проявляется непривычная эмоция. Пока ещё остро режущая его гордыню, но по мелкому. Как лист бумаги, царапающий пальцы — вроде бы не больно, но неприятно.       Вроде бы он только получил желанное в моем лице, но вот оказывается, что я потенциально не одинока. Да ещё разделяю свою жизнь с кем-то более «сильным, умным, смелым» и главное… успешным. Ох, это вообще подло.       – Ты уверен, что в его речах было слово «только»? — уточнила я и заметила, как взгляд Пэй Мина опять остановился. Он вспоминал. Но если разговор шел под выпивку, то память впечатала ему всё до беспощадности точно.       Однако, я решила его немного пощадить. Чуточку. Самую малость.       – А ещё, я уверена, что ты не спрашивал его, умеет ли он сам оборачиваться в девушку, — подмигнула я, чем окончательно сломала его фантазию. — В конце концов несколько предыдущих жизней он как раз рождался женщиной, и память о том, как быть красоткой, в Сэнхасе ещё свежа.       Небожитель мотнул головой, разгоняя тут же пришедшие красочные образы, и попытался воссоздать весь паззл наших слов. В прямых ответах он уже не нуждался, сам сообразил, что к чему. К тому же, может он вспомнил, что как-то раз Учитель обмолвился и про однополый вид.       – Но что насчет тебя? — а вот и последний недостающий кусочек паззла. — Если ты легко можешь менять вид по памяти, значит ли это, что ты можешь так же легко стать мужчиной? Не магией, как пользуются у нас.       Видимо, самостоятельные догадки всё-таки дали у него сбой или он хочет один раз получить ответ наверняка. Так чтобы невозможно было трактовать иначе.       – Кажется, этот вопрос мы уже поднимали… — сказала я.       – Ты уклонялась от прямого ответа. А у меня не было спокойной возможности убедиться… — ответил Пэй Мин.       Убедиться? Я тихо фыркнула.       – Буквально вчера я как раз показывала вашему Повелителю Ветров свой мужской облик. Он был в восторге.       – Покажешь? — вновь сорвался вопрос с его языка раньше, чем он успел подумать.       Я аж чуть было не поддалась душевному порыву. Но… удержалась в последний миг.       – С удовольствием, Мин, но… когда мы встанем, — с иронией ответила я. — Или ты так уверен, что готов запомнить в своей постели мужчину?       Небожитель удивленно распахнул глаза, похоже, только теперь понимая, какую чушь попросишь. Да ещё в каких пикантных обстоятельствах… Бесспорно, я бы получила своё удовольствие, наблюдая за тем, как меняется его физиономия. Но я не хочу, чтоб он сбежал от меня прям так сразу.       Мой циничный оскал малость сбил его с мысли, но мужчина потом снова собрался.       – Действительно… Атмосфера беседы немного… потеряет своё…       Он так мило старался меня не обидеть.       – Очарование, — любезно подсказала я.       – Верно, — неловко согласился он.       Может, я его слишком жалею? Ну я не садист. Иногда немного эгоистичная сволочь, но ведь всё сейчас говорится ему же во благо…       Пэй Мин мучительно провел ладонью по лицу и прочесал волосы. Была там у него недавно лента вокруг пучка, но я её сняла со словами, что так красивее.       – Следующие вопросы мне тоже стоило бы задавать в иной обстановке, но кажется, что сейчас ты честнее, — признался он.       Я повела рукой.       – Мне обстановка никак не давит на разум, — цинично призналась я, улыбаясь. — Если ты хочешь что-то спросить, Генерал, попробуй. Я всегда отвечаю честно.       Мелкую колкость он просто сглотнул, и мысли его похоже ничуть не смешались.       – Позволь я скажу, как я вижу ваше появление, а ты исправишь меня, где я окажусь не прав, — заговорил Пэй Мин и, получив мое одобрение, продолжил. — Ты появилась со своим городом на нашей земле до того, как из ниоткуда возникли города заклинателей. Твой Учитель специально отправился в города заклинателей за одним из Облачных принцев. Возможно, примерно так же, как он отправлялся в другой мир ради спасения дракона. Я знаю, что он рассказывал тебе про Кланы заклинателей, значит, он либо был там не первый раз, либо… откуда-то про них узнал.       На этом уже я напряженно затаилась. Вот теперь я верю, что в мужчине вновь включился именно военный генерал. Прохладный тон сухо и беспощадно перечислял факты, за которыми должен был последовать как-то вывод. Вопрос только насколько ему хватит фантазии, чтобы предположить самое безумное.       – Я понимаю, что вы давно знакомы с Учителем и следуете рядом уже не одну жизнь. Однако, вы смело разъехались в разные стороны света. И это я не понимаю — зачем? — Пэй Мин поднял ладонь, словно жестикулируя по невидимой карте, вывешенной в воздухе. — Если вы одновременно прибыли на новую неизвестную землю, то вам по всем правилам стоило бы держаться рядом для увеличения ваших сил. Но так не случилось. Значит, я делаю вывод, что-либо вас случайно раскидало по разные стороны нашей земли… Либо, это ваш намеренный самоуверенный план. Но если таков ваш план, то в чём ваши цели? Бесстрашная разведка? Сомнительно. Наибольший охват новой земли под своё влияние? Вероятно. Но если вас не испугало расстояние и разделение сил, то как давно вы провели у нас разведку земель? И как это было? Неужто так же, как с городами заклинателей?..       Я молча слушала эти слова, которые давно переросли с сухих выкладок на банальный поток вопросов. Пэй Мина просто понесло, и он вываливал всё, что у него накопилось, даже не делая пауз, чтобы я могла вмешаться или что-то исправить. Хотя исправлять мне было нечего.       – Я знаю также, что вы каким-то образом понимаете причину возникновения новых земель. Вы можете это… контролировать. Либо помогать и вносить поправки, либо вы сами непосредственно инициировали эти аномалии. Но дальше у меня снова вопрос без ответа — зачем? Зачем вам это? Что на самом деле привело вас, чужаков, к нам? Я слышал ответ Сэнь Ху, он прибыл к заклинателям ради Хангуан-Цзюня. А ты..? И по какой причине вы оба потом оказались у нас?       Тихо тронув его за плечо, я прервала его, и мужчина чуть вздрогнул, строгим и пытливым взором глянув на меня.       – Слишком много вопросов за раз, — сказала я бесстрашно и спокойно. — Начни с простого и важного.       Хотела бы я успеть угадать, какой вопрос, по его мнению, окажется сейчас важным, но Пэй Мин не размышлял слишком долго, выстрелив словно бы заготовленным заранее вопросом:       – Вы и ваши города попали в наш мир случайно?       Я прикрыла глаза, улыбаясь и мысленно поздравляя его за точность формулировок. Замечательный вопрос. И какой многогранный.       – Нет, — щедро ответила я. — Мы их здесь основали.       Что означает, что мы мало того, что намеренно прибыли в этот мир, так ещё и закрепились надолго.       Пэй Мин засопел, собираясь с мыслями от новых вводных. Понимаю, что ему это нихрена не нравилось, но как есть.       – Как быстро? — сухо спросил он, перескочив этап признания, что все они оказались глухи к такой монументальной стройке как та же пирамида.       – Сутки, — не менее беспощадно ответила я.       Рука Генерала даже слетела с моей талии, а глаза округлились в недоумении.       – Я правильно понял, что вы построили пирамиду и город за сутки? — даже уточнил он.       – Да.       – Но…       – Магия.       – Как давно!? — воскликнул он крайне растерянно.       Наверное, он надеялся услышать срок этак больше месяца или года назад…       – Примерно… неделю назад. Вроде бы, — мучительно попыталась посчитать я дни.       – Но… — напряженно изумлялся он, а потом бессильно уронил руки. — я не представляю, как…       Я наклонилась и заглянула в его потерянные глаза.       – То есть ландшафтный дизайн с целыми горными ущельями, реками, лесами и чужими городами тебя не смущает, а вот на материализации стен домов у тебя фантазия ломается? — тонко подколола я.       Показалось, что где-то глубоко в душе у него даже начала вспыхивать мелкая злоба, но тем же лучше. Он никогда не останется равнодушен к нашим делам.       – Вы обещали показать мне, что творится на западе, — хмуро напомнил он.       С учетом того, что я уже доделала там большую часть и только самые дальние регионы пока ещё разворачиваются?... Ну в принципе да, там ещё есть что показать.       – Сэнхас обещал, — ответила я. — Когда там станет чуточку безопаснее.       А ведь сейчас где-то в новых землях скоро очнется наш «попадун земной обыкновенный».       – Хорошо, но что насчет остальных моих выводов? — настойчиво вернулся к теме Генерал.       – Ты… прав во всем, — припомнила я сказанное. — Мне не в чем тебя исправить.       – Но зачем вы к нам прибыли? Зачем… смешиваете наши миры? — поддавшись вперед, режущим шепотом спросил Пэй Мин, остро поймав мой взгляд вблизи. — Как вы о нас узнали?       Я не смела отвести взгляд. И у меня не было права показать свое опасение. Впрочем, его и не было, оттого я смотрела в глаза Генерала с ровным спокойствием. Он и сам спрашивал без намека на угрозу, скорее, замученным тоном человека, впервые столкнувшегося с нерешаемой задачей. Было ли мне его жаль? Нет. Хотела ли я ему обо всем рассказать прямо сейчас? Вывалить честно, всю некрасивую правду про канон и милые книжки? Честно, был у меня короткий соблазн, но я удержалась, чувствуя, что пока ещё рано.       – Мин, — вздохнув, ответила я. — Ты пока не готов это узнать.       И хотя наши лица сейчас располагались очень близко друг к другу, я сидела, не шелохнувшись, не пытаясь как-то дешево отвлечь его «женскими» уловками.       А вот мой ответ прозвучал для него дерзко как пощечина.       – Но почему?! — его тон едва было не взлетел до резкости, но он тут же взял себя в руки. — Ты обещала ответить честно.       – Это и есть честный ответ, — склонив голову набок, произнесла я, ни дрогнув. — Максимально честный. Потому что полный ответ сейчас не принесет тебе ни удовлетворения, ни радости, ни, тем более, спокойствия. Я отвечу обязательно. Позже.       – Почему? — из последний усилий попытался надавить он.       – Потому что ты не ценишь то, что ты получил без боя, — сказала я тонкой коварной улыбкой. — И информацию в том числе.       Глаза мужчины дрогнули, сощурились, вновь послышалось тяжелое злобное сопение, но… самообладание в нём взяло верх. И Пэй Мин отстранился, вынужденно капитулируя от правды. Душа его до сих пор рвалась в бой. А подачки, которые он получал от народа и бесчисленных почитателей разбаловали его, не оседая в памяти.       Мне нравилось наблюдать, как он берет себя под контроль. Естественно, ему было крайне неприятно получить отказ, даже в такой форме. Он вообще не привык к отказам, отчего раздражение его вполне естественно. Но Пэй Мин мужик умный, и психовать без толку не будет. Тем более теперь, не вытащив с нас ответы, он не бросит нас и не отступится. Ведь пока он уверен, что наша встреча случайность, он будет грызть себе нервы пониманием, что нам ничего не стоит просто развернуться к нему спиной и уйти. Стоит ему нас хоть немного «спугнуть».       И вот тогда вся Великая Истина может достаться кому-то другому. Более сдержанному.       – Ещё позволь один вопрос по этой теме, — терпеливо попросил Пэй Мин, глядя на меня исподлобья. — Как многое знает Хангуан-цзюнь?       Я неопределенно повела плечами.       – Зная моего Учителя… думаю, что он рассказал ему абсолютно всё.       Генерал вскинул бровь и снова напрягся.       – Потому что он провел с ним много времени? — сделал он пробный выпад.       – Потому что Облачный принц очень ценит оказанное ему доверие, — парировала я. — И ему вряд ли важны были нюансы о том, как мой Учитель узнал о нем. Скорее, он довольствовался знанием и уверенностью, что Сэнхас прибыл в мир ради него и не оставит его потом в одиночестве и в беде. Ведь, согласись, что такая мысль лучше поможет скоротать тринадцать лет одиночества, чем знание о том, как работают законы вселенной.       Мужчина задумчиво повел головой, но пока ничего не спросил. Он снова пытался представить ситуацию, а, может, вообразить себя на чужом месте или даже сравнить. Бесспорно, Лань Чжань тоже стал для него своего рода авторитетом. Этаким эталоном чести и правильности. Рискну предположить, что Пэй Мин им искренне восхитился. И теперь на фоне этих возвышенных чувств к Лань Ванцзы у него зародилась… мелкая зависть. Потому что Облачному принцу всё рассказали, а ему пока нет.       И он никогда не признает вслух, что такое отношение к себе он получил… заслуженно.       – Но почему он ждал тринадцать лет? — как всегда прицепился к самому странному Генерал.       – А это тоже особенность его мира, которую он узнал позже, — беспощадно ответила я, чувствуя, что Пэй Мин уже не столько злится на умалчивание, сколько просто сдается.       – Оно того стоило?... — бессильно вздохнул он, отклоняясь на мягкий подголовник кровати.       – Полученные ответы?       Пэй Мин кивнул, но потом я не успела сказать, как он сам махнул рукой и ответил:       – Хотя, по настроению и спокойствию «нефрита» Клана Лань, сам вижу, что да…       И в этом его наблюдательность тоже права. Зная и понимая, каков по натуре Облачный принц, Генерал легко представил, как бы он отреагировал на некие сведения, нарушившие его картину «правильности» мира. Это тоже не явно, но Лань Чжань из тех людей, кто легко может расстроиться и разочароваться в человеке, если поймет, что ему врали или как-то предали его чувство нравственности. Люди, обманувшие его доверие быстро становились для Лань Чжаня чужими. А мой Учитель мало того, что смог при нём задержаться, так ещё успешно обхаживал, судя по виду. Если знать, на что обращать внимания.       Пэй Мин как раз-таки знал, на что стоит присматриваться и как в том же Лань Ванцзы рассмотреть скрытое обожание и доверие к моему напарнику.       Зато как-то так после всего этого разговора у него снова дрогнула картина мира. Я понимаю, что он пока не сознается во всем, что осознал с нашего разговора. Но главное, что он понял, что ему предоставили шанс.       – Мне тоже стоит ждать тринадцать лет, прежде чем ты расскажешь мне правду? — вновь подняв взгляд с мелкой искрой печальной иронии спросил Генерал.       А ведь он даже готов согласиться на это условие! Удивительно…       – Нет, — приблизившись, я улыбнулась ему в лицо. — В твоем случае дело не во времени.       – Дай угадаю. Во мне.       Я чмокнула его в кончик носа, отчего мужчина вздрогнул и удивленно моргнул.       – Умница. В этом вопросе всё зависит только от тебя.       И дальше, не сомневаясь, что он понял всё верно, я легко перескочила через него и пружинисто шагнула с кровати. После чего изящно взмахнула рукой, и за ладонью раскинулась легкая ткань, оборачиваясь сперва светлой дымкой, а потом прилегая моей «заклинательской» одеждой по телу. Крутанувшись на месте, я остановилась уже полностью облаченной в свой рабочий наряд, в коем прибыла на Небеса. Красивый и эффектный как фокус жест призван был взболтнуть все мысли мужчины и просыпать тяжелый осадок с поверхности разума на дно глубокой подкорки. И только последняя мысль ещё остренько жгла ему чувства: получить от нас правду он может только заслужив наше доверие.