Поход по мирам: Три мира обмана

                    Сэнхас              Я очнулся на рассвете, когда небо только-только высветлил разгорающийся силовой узел. Открыв глаза, я долго смотрел во мрак, царящий меж колонн, освещенный блеклым светом разгорающегося дня. Он долетал до меня зеркалами, проецировался на закрытый сейчас купол потолка и создавал иллюзию открытого неба над головой.       Мне потребовалось преступно-много времени, чтобы прийти в себя после распада моего уже обжитого и стабильного аватара. Долгие минуты утекали в зареве нового дня, а я всё никак не мог отстраниться от видений другого мира и перестать видеть огни пожара, в которых сгорел город на горе. Я до сих пор слышал шум битвы, лязг мечей, крики и проклятия, звенящие в ушах даже после того, как давно угасли последние звуки нежити.       Наверное, я провел в том мире слишком много времени. Слишком сильно в него врос и вжился, будучи не в силах вовремя покинуть тех, кто так нуждался в моей помощи и в моем присутствии. Но я сделал всё, что хотел. Я достиг того, чего желал и даже более того. Я нигде не ошибся, а когда я несколько… оступался и упускал контроль над нитью событий… Ну, я сумел-таки вернуть всё так, как мне то было нужно.       Улыбка сама собой растекалась по лицу.       Пусть я провел там столько времени и вложил гораздо больше сил, чем собирался, зато я получил куда больше, чем мог рассчитывать изначально. Теперь надо лишь туда дойти и забрать то, что я оставил на сохранность в самых надежных и верных руках, какие есть в том мире. И провести того, ради кого я туда шел, сюда. В мой дом. В мой город и в мой мир. А потом мы снова будем работать, спорить и принимать единое решение на троих о судьбе двух миров.       Но сперва надо привести себя в порядок, отдохнуть, поесть и рассказать о своем успехе Лорасу и Тайши. Еще — заскочить к Альвину и Таллису. Им придется рассказывать больше всего, но… Куда нам спешить, если ещё есть время до начала канона и до вознесения Се Ляня ещё как минимум пару дней. Как раз успею сбегать во второй мир и привести сюда повзрослевшего облачного принца.       Ритуальный зал я покинул на подъеме и полностью воодушевленный проведенной авантюрой. Пока шагал Тропой до спальни, успел успокоить неестественную бодрость и привести мысли в порядок, заодно вспомнить, что я делал перед отправкой в другой мир. За прошедшее время память немного сгладилась и поблекла, вытесненная множеством прошедших событий и ярких дней, но, когда я сошел с призрачного коридора Тропы и вышел в спальню, я перестроился на прежний лад, словно для меня прошло столько же времени, сколько и для двух парней… встретивших меня прямо на выходе.       – Я думал, вы ещё спите… — выдохнул я, когда мой рыцарь перестал выдавливать из меня воздух в объятиях и позволил вдохнуть.       – Мы ждали. — тихо сдал их обоих Тайши, настороженно вглядываясь мне в глаза, словно боялся вновь увидеть тень забвения.       Лорас протащил меня по просторной комнате до диванчиков, буквально уронил на мягкое, сел рядом. По другую сторону меня опустился Тайши.       – Сколько ты там был?       Первый же вопрос, а как неловко на него отвечать…       – Много. — скрывать, что я там проторчал немало времени, я не собирался, но и не хотел говорить точно, сколько реально времени я там бодрствовал и активно работал.       – Насколько?       Я улыбнулся.       – Настолько, насколько было необходимо. И чутка больше того, чтобы подготовиться к моему возвращению. — протянув руку, погладил свою вредную и колючую Золотую Розу. — Лорас, тебе ли не знать, что не стоит пускать на самотек важную войну и оставлять действия даже самых надежных союзников без контроля и присмотра? Особенно, пока над ними властна их судьба.       Пацан поморщился, но согласился: худшее, что можно сделать в столь скользкое и непредсказуемое время, как война, — это уйти и позволить событиям идти своим ходом.       – Я всё сделал. — улыбка на моем лице становилась шире и плотояднее. — Я решил не сильно щадить канонные события, раз я трачу своё время там, и подправил некоторые важные вещи, кое-что сделал втихую, а что-то скрыл ото всех, кроме моего облачного принца. Так что нас скоро ожидают грандиозные, звонкие скандалы со всех щелей, когда я начну завершать то, что начал в нужное время.       О, скандалы начнутся не просто грандиозные! Они потрясут переживших войну и расслабившихся заклинателей подобно удару под дых. Особенно, некоторых альтернативно-одаренных и не менее альтернативно способных видеть что угодно, кроме очевидного. Эти события как раз займут Кланы заклинателей на какое-то время и позволят мне спокойно пройти часть событий канона первого мира.       – Но мне надо снова туда. Я должен встретить нашего облачного принца, мне надо провести вклейку территорий второго мира до того, как расшатанная моими действиями реальность развалится, и… в общем, много что надо сделать, а времени из-за моих же действий у меня вообще не осталось.       Мыслями я снова был уже в работе и в предстоящей игры в мировой тетрис, когда два простых слова, тихо сказанных Лорасом, выбили меня из мыслей подобно удару дубиной рупу по башке.       – Лис вознеслась.       Я позорно завис, со скрипом пережевывая сказанное.       – Как вознеслась?       Лорас не стал язвить и подкалывать меня в таких вопросах, быстро и по делу пересказал мне то, что ему вчера вечером сообщил Альвин. Признаюсь, я был в растерянности, потому как рассчитывал хотя бы ещё на двое суток, за которые я планировал сделать все необходимые работы по миру. А тут такая подстава!       – Но почему так скоро?!! — я всплеснул руками, не зная, как реагировать на это пусть и ожидаемое событие.       – Возможно, наше вмешательство и наши действия сократили время развития мира. — произнес исполненный усталости мелодичный глубокий голос.       Я повернулся, чуть привстал: Альвин появился из теней, прошел небольшой зал для отдыха и устроился на диванчике напротив нас.       – Возможно. — ответил я на высказанное предположение. — Но я рассчитывал на эти дни… Они мне нужны! Они мне очень сильно нужны!!!       Демон развел руками. Добавить здесь нечего.       – Ладно… Я учту, что мне пока лучше не выходить под небо этого мира, если я не хочу на него попасть раньше срока. — голос упал на пару тонов. — Зато теперь понятно, что это за странное напряжение.       Я и правда начал ощущать странное чувство концентрации энергии вокруг пирамиды, но всё никак не мог понять, что это такое. Грешил даже на свою работу, а вот оно как оказалось… Видать, выковырять меня из-под защитных систем Цитадели Кара не могла, всё же, моя паранойя всегда со мной и защита — первое, что включилось в пирамиде. Но стоит мне покинуть защитный периметр, как Колокол возвестит о моем вознесении… если к тому времени ещё будет висеть на положенном месте.       Альвин устало откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и расслабился. Довольно необычное его состояние, особенно странно было ощущать его тяжелую и больную голову.       – Это кто тебя так переехал? — тихо спросил я. — Неужели, твой город так по голове ударил?       Альвин едва заметно качнул головой и ответил одним коротким образом с белой фигурой, вложившей изящную кисть ему в приглашающе протянутую ладонь.       – Вот оно как…       Демон тихо выдохнул, словно выталкивая из себя усталость. Мне хотелось подробностей, но… я решил задать все вопросы после того, как Птичка отдохнет и будет готов поделиться своим мнением о ночном госте.       – Он как Нутарэ в самые сумрачные его… периоды. — едва слышно произнес Альвин, удобнее стекая в мягком диване.       Наверное, это было самое точное определение шаткого состояния Белого гостя. Отлично мне понятное, полностью описывающее все странности и сложности в общении, которые я и сам успел заметить при нашей первой встрече.       – На какой точке он замер?       – Покоя. — улыбка изогнула красивые тонкие губы.       – Хорошо… — я улыбнулся в ответ, но моя улыбка чуть угасла: грозящая мне Кара резко ограничивает мои перемещения по миру. — Мне надо обратно во второй мир. Скоро вернусь с гостями.       – Я буду ждать. — улыбка стала коварнее. — Здесь.       Признаюсь, сперва я несколько растерялся, но быстро взбодрился. Я всё равно буду знакомить их, так отчего ж не сделать это сразу, разом пройдя все этапы неловкости? Тем более, нам предстоит много работы с миром, и мне нужна будет помощь. Жаль, что Лис уже замели: её способность работать с территорией и пространством — бесценна и очень была бы в тему. Но Лис поможет мне чуть позже, когда понадобится завершать формирование территорий сводного мира. Тогда её кисть щедро нарисует нам новый пейзаж…       Настроение пришло к балансу, я успокоился от неожиданных новостей. Случилось и случилось, что уже бегать по потолку пирамиды. Просто учту на будущее.       – Я скоро вернусь. — тихо сообщил я родным.       По глазам Тайши и Лораса видел: они не хотят меня отпускать снова в другой мир, но… я и правда скоро вернусь. Не один.       – Лорас. Подготовь гостевые покои.       Мой рыцарь удивленно приподнял бровь в немом вопросе.       – Я сумел спасти несколько важных душ, и вскоре эти люди вновь откроют глаза к вящей радости и проблемам расслабившихся заклинателей. — под конец голос окрасился ехидной иронией. — Альвин.       Демон вопросительно приподнял бровь.       – Поможешь с воскрешением?       Он согласно склонил голову, чуть заметно улыбнувшись.       – Вернусь через полчаса.       – Но сколько ты там пробудешь? — тихо спросил Тайши.       – Час, не более того. — я улыбнулся, легонько поцеловал смурного сифа в нос. — Не больше, чем потребуется на несколько разговоров и прибытие на место. Обещаю, в этот раз задерживаться я не буду… иначе та реальность попросту развалится к херам.       Древний, но вечно юный сиф лишь склонил голову, дозволяя мне очередную отлучку. Он откинулся на мягкую спинку, словно молчаливо приказывая мне привести гостей сюда, к ним, в этот зал, созданный для отдыха в перерывах между работой и неспешных бесед под ароматный чай и сладости, уже ожидающие гостей под защитным куполом тонкого шелка.              Мир я покидал со странным ощущением натянувшейся резинки, звенящей и гудящей от силы, от навалившегося на неё веса. Казалось, эта резинка скоро достигнет предела своей прочности и порвется, роняя удерживаемый груз, а потом со всей силы стеганет меня по телу за то, что я допустил обрыв.       Так ощущается натянувшаяся питающая нить эгрегора, готовая вот-вот порваться под грузом внесенных мною изменений. Такое состояние уже необратимо, и ничто уже не удержит снятый с канона мир на подпитке эгрегора.       У меня не так много времени на то, чтобы объединить два мира, если я не хочу потерять один из них. Тот самый, молодой, только-только созданный, но которому было до недавнего времени запрещено развиваться в будущее. Ступая в густую траву ночного леса, я отчетливо осознал, что у меня на работу осталось около десяти часов. Максимум — сутки, а потом я потеряю этот мир, и даже энергоцентраль Доминиона не сумеет его удержать.       Но мне хватит и пары часов!       Я успею. Если, конечно, не попаду под Кару и не вознесусь под треск разваливающейся реальности.       Значит, выходить обратно мне надо только в своей Цитадели Солнца и никак иначе. Или сразу же, вознесшись раньше срока, немедленно возвращаться назад. Но это был бы неудачный вариант, так что… просто придется быть внимательнее при построении Тропы. Или, скорее, портала на внутреннюю портальную площадку Цитадели.       Обдумывая внезапно свалившуюся проблему, я молчаливо шел через ночной лес на свет одинокого костра. Время ещё относительно раннее, хоть в лесу и царит тьма, но ночное светило только-только достигло полночи. Живые люди такими ночами в это время предпочитают сидеть по домам, заперев двери и окна, закрыв городские и сельские ворота, чтобы уберечься от разгуливающей во тьме нежити и нечисти, которыми столь богаты эти земли. Но так открыто и без страха в ночном мраке может остановиться только один тип людей — заклинатели.       Костер уже отчетливо поблескивал светом сквозь ветви кустарника, в воздухе появился аромат готовящегося ужина, едва слышные переливы струн вплетались в шелест крон, а фигура одинокого молчаливого странника темным силуэтом выделялась на фоне пламени костра.       Когда я прошел кустарник, он даже не обернулся, только точеная ладонь легла поверх струн, мелодия угасла и затихла в звонкой тишине затаившегося леса.       Казалось, на меня смотрит каждый куст и каждое дерево десятками испуганных и настороженных глаз, следят за моим приближением к сидящей на коленях фигуре в белых одеяниях и ждут. Но когда мои ладони легли на широкие плечи поверх нефритовых заколок, удерживающих голубые ленты, наблюдатели потрясенно затаились пуще прежнего.       – Сыграй ещё. — тихо попросил я, опускаясь в траву подле статного мужчины.       Сильные изящные пальцы едва заметно дрогнули на струнах, словно в мелкой судороге, но вот ладонь приподнялась, кончики пальцев коснулись струн, и знакомая мелодия полилась в ночной тиши. Та самая, особая, неповторимая и врезавшаяся даже в мою дырявую на музыку память.       Это был… риск. Много что могло сдвинуться в этой скрытной голове за прошедшие для него годы. Много что могло измениться. Его понимание произошедшего, его видение моих действий, его отношение ко мне, в конце концов! Но это то, что я должен узнать до того, как вы шагнем под каменные своды пирамиды.       Гуцинь пел под умелыми пальцами хозяина, мелодичный перелив наполнял воздух музыкой души, усмиряя тревоги и смывая мелочные страхи, владевшие мною подлыми сомнениями. Несмотря на пролетевшие годы… несмотря на прошедшие дороги и события, мой облачный принц меня ждал, как и обещал.       – Прости, что так долго. — едва слышно прошептал я в прямую спину и длинные шелковые черные волосы, спадающие до самой земли.       Он чуть повернул голову, привычно промолчав, но на мою руку, опирающуюся на землю у его бедра, мягко опустилась прохладная сильная ладонь.       – Тринадцать лет прошло? — так же тихо спросил я.       – Нет. — едва слышный ответ.       Я отстранился, встал, обошел свою облачную роскошь, сел рядом так, чтобы видеть его лицо.       – Не прошло?       – Ты задержался. — в спокойном голосе лишь на самой грани промелькнула укоризна и напоминание.       Точно… Я же задержался после убийства Старейшины И Лин, чтобы завершить дела и прибрать нужные мне хвосты.       – И правда… — я улыбнулся, встречая осторожный взгляд хрустально-прозрачных глаз.       Черный гуцинь растаял в голубой дымке и колких искрах, исчезая с колен.       – Ты носишь белые одежды. — с едва слышной укоризной произнес я, глядя на моё сокровище, чудом найденное на страницах книги.       – Это не траурные одеяния. — Лань Чжань чуть заметно сжал губы, словно его уже успели замучить подобными сравнениями за эти года.       А я глядел на него, словно мы и правда не виделись все эти двенадцать бесконечных лет, а не ещё несколько часов назад я вместе с ним нес на руках раненную девушку и уснувшего испуганного ребенка, измазанного в крови близких.       Мой облачный принц почти не изменился. Все такой же молодо выглядящий молодой мужчина, словно время вовсе не властно над его лишенным возраста лицом. Только лишь самую малость его лицо утратило юношескую округлость черт и мягкость, появились жесткие складки в уголках губ да глаза ещё больше потеряли живость, воистину став безмятежными озерами льда. Фигура стала крепче, плечи — шире, а на теле добавилось шрамов, уродующих не только кожу, но и ауру. Но шрамы я сведу при первой возможности: они никого не красят.       Молчание подвисло между нами как наливающаяся капля воды на краю шелкового зонта, готовая вот-вот сорваться и разбиться о землю. Лань Чжань и без того молчаливый, но сейчас он словно забыл все слова и не мог открыть рот, чтобы облечь в звуки то, что бьется яркими мыслями в его голове. Как и раньше. Словно и не было этого времени. Лань Чжань так и не научился говорить вслух то, что для него так важно.       Но ему и не надо.       Подсев ближе, я просто обнял его, не вынуждая мучительно подбирать слова и бороться с собственным смущением.       – Прости, что не мог прийти раньше.       Сильная рука почти невесомо легла мне на спину. А он, как всегда, просто промолчал, не находя слов.       – И прости, что у нас сейчас поджимает время. — я чуть отодвинулся, легко скользнул пальцами по бледной щеке. — Можешь вызвать брата?       Лань Чжань едва заметно кивнул, поднял свободную руку. Из голубоватой дымки родилась небольшая ажурная бабочка-вестник и спорхнула с его ладони.       Когда-то мы уже обсуждали, что надо будет делать после нашей встречи. Он не забыл моих слов: его неловкость и смущение от встречи истаяли в преддверии работы. Уже после того, как мы сделаем всё необходимое для выживания его мира, мы вновь вернемся к нашим личным вопросам к его величайшему смущению. Он всегда смущается, когда дело или разговор доходят до его личной жизни или отношений с кем-то, отличных от деловых, и это смущение может с него вымыть только алкоголь. Но как-то раз напоив его, я полностью осознал и бесконечно проникся его уровнем автопилота и тем, что на самом деле творится в его вроде как светлой, но по факту очень темной голове.       – Где мы сейчас находимся?       – Окрестности деревни клана Мо. — едва слышно ответил Лань Чжань, вновь поднимая на меня взгляд.       Ещё лучше. Совсем близко к началу всея канона, от тяги которого трещит мир. Но прямо сейчас я опасался что-то сделать не так и спровоцировать обрыв питающей нити эгрегора до завершения моей работы, и отпускал историю плавно. Я больше не могу удерживать события, и потому совсем скоро, если не прямо сейчас задроченный родней несчастный мальчишка начнет своей же рукой собственной кровью чертить древний ритуал, из которого он не выйдет живым. И даже его душа уйдет в оплату исполнения его воли.       Почему-то мне стало жаль этого немного бестолкового пацана, и я решил дать ему шанс выжить. Заодно будет кому передать клан Мо… Так что, вскоре тот зачуханный и замудоханный дом покинет настоящий Мо Сюаньюй.       – Радость моя…       На такое обращение Лань Чжань мелко дрогнул, но я знаю, что ему приятно: легкая струйка тепла всколыхнула его ледяную броню самоконтроля.       – У меня появилась одна занятная идея…       Видимо, Облачко и правда хорошо меня выучил за то время, пока мы вместе разбирались с проблемами этого мира: прекрасные раскосые глаза тревожно расширились, а губы мелко дрогнули.       – Как думаешь, насколько народ успел забыть, как выглядит Старейшина И Лин на самом деле?       – Не забыли. — ровно произнес мой облачный принц, ощутимо встревожившись.       Но дурная идея захватывала мой разум всё сильнее и сильнее, вот только времени на её воплощение становилось всё меньше и меньше.       – Я хочу дать шанс тому несчастному мальчишке. — глядя в льдистые глаза четко произнес я.       И словно это мое решение запустило некую цепочку событий. Как будто сам мир замер на пиковой точке качания перед тем, как пасть по нужную стону черты.       – С ним поступили не совсем справедливо. — коварная усмешка скользнула по моему лицу подобно оскалу. — А золотой хитрожопый поганец, возможно, не настолько прост, как о нем мне известно. Ну, или мое чувство справедливости и желание законного глума подняло голову от подушки. — я задумался, прикидывая, чем может обернуться моя идея, но пока я не видел ни единой причины не делать то, что мне захотелось сделать. — Но чем больше я думаю, тем яснее понимаю, что хочу сохранить жизнь мальчишке из клана Мо. Я даже готов его натаскать и привести его мозги в порядок.       – Зачем? — голос его был едва слышен в шелесте крон.       Я отвлекся от планов на будущее, поднял на него взгляд.       – Потому что он не заслужил такой судьбы. Ребенок не должен расплачиваться за блядскую натуру своего высокопоставленного папаши и не должен терпеть унижения и побои из-за гордыни родственников. Ему сломали психику ещё в детстве, так чего же удивляться, что он стал… странным?       Лань Чжань был со мной… согласен. Я отчетливо вижу эту тень негодования, опустившуюся на его прекрасное лицо подобно серой вуали гнева. Каково быть целью издевок и придирок он наглядно узнал от Вэй Усяня, но каково терпеть унижения и побои от своих родных он не мог представить и в кошмаре, ведь этот праведный козёл племянников, всё же, любил и в их воспитание вложил всё, на что был способен. Притом, как бы он меня ни бесил, но я не могу не признавать, что оба брата воистину сокровище клана Лань.       Над головой раздался характерный шелест разрезаемого мечом воздуха, и вскоре возле нас опустилась одетая в бело-синие одежды стройная и рослая фигуры нынешнего главы ордена Гусу Лань.       – Лань Сичэнь! — я поднялся на ноги, встречая встревоженного мужчину.       Яркие синие глаза, темные в ночи, широко распахнулись: он узнал меня сходу, ведь я ничем не отличаюсь от себя-призрачного.       – Сэнь Ху! — выдохнул он, убирая в ножны Шоюэ.       Я развел руками, тепло улыбаясь молодому мужчине, который когда-то давно в свои восемнадцать лет набрался смелости и таки поверил странному полуматериальному мне.       – Безмерно рад тебя видеть в здравии. Жаль, что сейчас сильно поджимает время, и нам нужно многое успеть за эту ночь.       Что нам предстоит сделать оба брата отлично помнили: Лань Сичэнь резко стал серьезным и переключился на рабочий лад. А чуть позже, когда мы сделаем самое важное, мы и правда засядем за чаем и шоколадом и спокойно поговорим и всяком разном. Заодно братья расскажут, что я пропустил за время своего отсутствия в мире.       – Идем. — я открыл односторонний портал по заранее сформированным координатам, подхватывая зацеп с портальной площадки Цитадели.       Лань Чжань шагнул в зеркальный портал не дрогнув лицом, настолько велико его доверие ко мне. Лань Сичэнь же наоборот с живым интересом осмотрел наглядное проявление ещё одного аспекта силы, с которым я его познакомлю в будущем. Я же им обещал… Но своему любопытству он отвел лишь несколько секунд. И следом за младшим братом шагнул в поле переноса. Последним покинул гостеприимную стоянку я, предварительно погасив костер во избежание лесного пожара.              Цитадель встретила нас прохладой и ароматом цветов, обильно распускающих бутоны под световыми камнями на клумбах окружающего нас сада. Эта портальная площадка располагалась в самых недрах огромной пирамиды, и весь свет, который здесь был, направлялся либо зеркалами, либо создавался световыми камнями, под которыми прекрасно росли разноцветные пионы и пышные розы. Вокруг каменного диска с вырезанной портальной системой яркими россыпями драгоценностей сияли разноцветные розы: алые, вишневые, розовые, желтые и зеленые. Одноцветные, пестрые и двуцветные, они создавали четко выверенную цветовую палитру и их аромат не вступал в конфликт. Но даже среди этого буйства отчетливо выделялись царственные прямые темно-зеленые стебли, гордо несущие очень крупные золотые цветы.       Этот уникальный сорт золотых роз я создал специально для своего золотоглазого рыцаря, умудрившись добиться от цветов единственно-неповторимого цвета золота и поразительного атласного блеска лепестков, отчего они казались воистину отлитыми из драгоценного металла.       Когда я впервые показал первый куст с первым распустившимся цветком, даже безнадёжно-чёрствое к розам сердце Лораса дрогнуло в восхищении.       – Добро пожаловать в Цитадель Черного Солнца.       Название Цитадели настолько не подходило тому, что братья увидели, что они даже несколько растерялись, глядя то на меня, то на изящные резные колонны из золотого гранита, обрамляющие портальную плиту и поддерживающие верхнее защитное фокусное кольцо.       – Это сад при внутренней портальной площадке. — я улыбался, откровенно наслаждаясь произведенным эффектом. — Мне нравятся цветы, я нравлюсь им, вот они и радуют меня обильным цветением.       Лань Сичэнь почему-то выглядел как взрослый ребенок, увидевший что-то волшебное, но я не могу понять, что его так восхитило в разноцветных розах. Или… дело в них самих? В их невероятной яркости и красоте? В Гусу Лань не было такого буйства цвета, да и роз как таковых на их землях не росло.       – Что это за цветы? — полюбопытствовал старший, не скрывая своей заинтересованности в незнакомом растении и пожирая заинтересованным взглядом белоснежные плотные цветы.       – Розы. — я улыбнулся. — Цветки — сама нежность, но стебли покрыты острыми колючками, загнутыми подобно когтям хищной птицы. Если хочешь, я могу потом дать саженцы белых и голубых роз. Ну или двуцветных гибридов вроде вон того. — я указал рукой на аккуратный кустик двуцветных бело-голубых роз, укрывшийся от взоров под прикрытием пышного куста белых пионов.       По глазам Лань Сичэня понял, что он жаждет рассадить эту колючую радость тематичных цветов по всему Гусу Лань.       Да и пусть. Мне не жалко, а ему приятно будет. Вон как заворожено смотрит, уже мысленно представляя утонченные клумбы с нежными уникальными цветами. Явно тут сработала мелкая недостойная зависть клану Цзинь за их снежно-белые пионы редкого сорта, обильно растущие на любом свободном пятаке и являющихся символом эстетики и богатства клана.       Увидев понимающую улыбку на моем лице, Лань Сичэнь смущенно отвел яркие голубые глаза. Как главу одного из самых известных кланов, я его отлично понимаю. И сделаю всё, чтобы клан Лань стал ещё более особым и уникальным. Просто потому, что это их клан. Но пока старший проявлял редкое для себя чувство смущения и неловкости от столь недостойных мыслей, я вывел их из сада в просторный внутренний двор.       И вот тут они осознали настоящую разницу между Облачными Глубинами и Цитаделью Черного Солнца. Ни один, даже самый помпезный дворец или самая крупная постройка их народа не могла соперничать с мощью и массивностью моей пирамиды. Потому что они не строят ничего подобного, а в сравнении с уходящими на сотни метров ввысь отвесными стенами центрального внутреннего двора с просторной площадью и главной транспортной развязкой, ни одна воздушная постройка их стиля не может выглядеть солиднее бумажного фонарика.       Братья замерли блистательными белыми статуями на просторном помосте из черного гранита. Они сияли в свете высотных ламп подобно ярким алмазам, привлекая внимание воинов, редкими тенями скользящих по пока ещё пустому комплексу.       – Нравится? — тихо спросил я, беззастенчиво и бесстыже наслаждаясь их реакцией: я это заслужил, и я хотел получить свой законный бонус за старания.       Лань Чжань медленно поднял на меня взгляд широко распахнутых прозрачных глаз. У него попросту не нашлось слов, чтобы высказать свое впечатление от увиденного, зато эти слова нашлись у его брата и были удивительно-простыми и в чем-то по-детски милыми:       – Подобно великому городу яогуай…       – Я возвел эту Цитадель в песках пустыни для моего народа за день. — бесспорно, это мелочное хвастовство хорошо сделанной работой, но мне хотелось похвалы. — Вот только здесь пока лишь немногие воины.       – Где же тогда твой народ? — тихо спросил старший из братьев: пустоту на площади он заметил раньше моих слов.       – Мой народ… давно вымер. — голос сам собой упал до шепота. — Но вскоре новое его поколение откроет глаза и увидит свой новый мир. Этот мир. Мир, который они разделят с вашим народом.       Лань Чжань нахмурился.       – Будут войны…       – Войны и в среде одного вида не утихают. — я чуть улыбнулся, и облачный принц опустил взгляд. — Но от нас зависит, как они воспримут своих соседей. — улыбка стала коварнее. — Возможно, Гусу Лань станет тем, что свяжет народ Черного Солнца и людей… мирными узами, а не поколениями конфликтов.       Упоминать, что в таком случае случится с их праведностью я не стал. Бесспорно, она изменится и исказится, приняв более гармоничные формы. Всё же, соседство с трехполым видом не пройдет бесследно, как и общение с древними воинами из моей Стражи. Их излишняя благочестивость и чрезмерная праведность вкупе с ненужным целомудрием будут стерты и превратятся в осознанное понимание правильности и допустимых границ. А в общем-то воспитание в Ордене Гусу Лань меня вполне устраивает. Только чуть-чуть методичку подправить и будет прекрасное дополнение к моим суури .       Мне было приятно видеть их реакцию, но я не мог позволить себе большего: время утекало как жизнь из тела мира. Положив руки братьям на плечи, я провел их за собой в обжитой зал, минуя сотни метров коридоров и переходов.              За время моего недолгого отсутствия в комнате вообще ничего не изменилось, разве что Лорас сидел подле Тайши, обнимая сифа за плечи, а Альвин бесшумной тенью расхаживал у стены и любовался тонкой резьбой по золотистому мрамору, но на наши шаги повернулся и вежливо поприветствовал незнакомцев. Я же представил обоих братьев Лань, и дальше дело перешло непосредственно к работе: мы отошли ко второму столу, стоящему чуть дальше в затененной нише, в сумраке которой прекрасно видна иллюзорная карта нашего мира.       – Наша задача сейчас разобрать территории вашего мира и рассредоточить их по имеющейся карте. — начал я ровным голосом.       Над картой основного мира появилась гораздо меньшая по площади карта мира заклинателей. Территория нашего мира ещё не до конца оформлена, она во-многом зыбкая, но даже то, что есть сейчас, многократно превышает клановые земли по площади и по населенности. Бесспорно, плотность населения намного ниже, есть огромные безлюдные территории, но на то и был изначальный расчет.       – Начнем с самого простого: с территории бывшего клана Вэнь. — указанные земли подсветили на карте. — Они располагались на горах и на действующем вулкане, а территория вулканической активности здесь. — на большой карте подсветилась нужная гряда, берущая свое начало от одной крайне известной горы и уходящая к западному побережью серией горных массивов и чередой вулканов разного размера и активности.       Братья внимательно наблюдали, как я вынимаю нужную часть территории из иллюзорной карты и накладываю на общую карту. Под моими руками один ландшафт встраивался во второй, гармонично проминая его под себя и встраивая горный рельеф под неизменные зоны. По взмаху моей руки развернулось огромное одностороннее портальное окно, дающее нам реальный вид на территорию, с которой я работал.       Это было довольно необычное, немного психоделические зрелище, словно из одного пейзажа прорастает второй, дополняя его своими пиками, лавовыми реками и разрушенными недавней войной городами. И главная столица — Безночный Город.       Наверное, так сработали красивые виды в дораме, да и название главного здания — Дворец Солнца и Пламени сделало свое дело, окончательно закрепив за ныне уничтоженным кланом Вэнь территорию действующих вулканов. Здесь нескоро появится кто-то живой, а до сих пор сохраняющий целостность полусожженый войной город долгое время простоит молчаливой могилой некогда великого, пусть и излишне амбициозного клана. Позже я займусь этой территорией, и на ней появится новая жизнь и вознесется новый клан. Но какой? Я ещё не решил. Но если я не передумаю с обучением мальчишки, кто знает, возможно малолетний изгой со склонностью к темному пути заклинателя духов, однажды поднимется по этим бесконечным ступеням, и в некогда белокаменном городе вновь появится жизнь.       Территория проявлялась на пустынном пейзаже другого мира, естественно заполняя пустоты географии. Разрушенные деревни и ещё живые, те, которые обошла война и те, куда со страхом начали возвращаться разбежавшиеся после гибели доминирующего клана люди. Промелькнула серия озер, давшая начало речке. Сперва — тонкой и слабой, но с каждой сотней километров русло грандиозной реки расширялось, занимая свое положенное место. По её берегам расцветали травы и взметался в небо дикий лес. Заросли бамбука возносили гибкие вершины к грозовому небу, клокочущему яростной энергетической бурей, что неохотно подчинялась моей воле. Но мир прогибался, принимал новых жителей и новые пейзажи.       Река текла по пустой земле чудовищным валом воды, торя себе новое русло, а за ней накладывался должный пейзаж. Мы не мешали воде искать свой путь по новым землям, я не вмешивался в формирование заводей и рукавов, не мешал мелким речушкам сетками сосудов растекаться по новому миру, только старался подстраивать обжитые зоны так, чтобы жители поутру смогли узнать собственные земли.       Текла великая река, создавая озера.       Вот уже на берег такого озерца наложилась проекция приснопамятного озера водной пучины, небольшой городок Цайи раскинул свои дома вдоль привычного им водоема. Появились жители. Они, словно призрачная проекция сперва показались на своих местах, но, когда волна изменений прошла дальше, а зона окончательно встала на свое место, люди испуганно заозирались от непонятного толчка и порыва ветра, пронесшегося по городку. Испуганно всполошился пожилой рыбак, приснувший в лодке. Подозрительная волна и непонятная качка напугали суеверного мужчину, и он направил лодку к берегу: память об уничтоженных гулях была ещё свежа у обитателей города. Мужчина решил не испытывать судьбу и не гневить духов излишней непочтительностью. А на лов он выйдет по утру, когда солнце начнет сгонять ночную тьму с озерных вод.       Облачные пики, родные для братьев, показались на карте. Лань Чжань нервно стиснул пальцы, прикрытые широким рукавом, с тревогой глядя, как я совмещаю его дом с горным ландшафтом нового мира. Но тревожился он зря: родные горы идеально вписались на своё место, волна магии прокатилась над спящей обителью, вызвав срабатывание защитных систем и всполошив всех старших. Лань Сичэнь с легкой коварной улыбкой глазел, как бегает старшее поколение ордена Гусу Лань, пытаясь понять причины странного поведения барьеров.       Ничего они не найдут и ничего не поймут, зато бессонная ночь им гарантирована. Заклинатели облачного клана обшарят все окрестные горы: почти удавшаяся попытка их вырезать ещё не успела выветрится из чернявых голов. Пусть ищут. Пусть осматривают знакомые до последнего куста горы, а я продолжу работать дальше, ведь сейчас я ставил на новое место диковатый лес, в котором затерялся небольшой городишко, принадлежащий мелкому клану Мо. Гроза и шторм сращивающегося пространства качали флаги и срывали солому с крыш бедных домов. Люди молились своим богам, шептали обережные слова, а в нищей грязной хибаре молодой и красивый парень с разрисованным дешёвой косметикой лицом шептал в исступлении полные боли и гнева слова, чтобы вскоре взяться за нож и вскрыть себе вены. Но к нему я ещё вернусь. Чуть позже, когда мир окончательно обретет стабильность.       Река завершила своё развитие, растворившись в бесконечности озер, поросших лотосом. Водная гладь, почти молочная в тумане, пестрела нежными розовыми цветами и колебалась подобно супу в чаше. Ночные рыбаки и собиратели отцветшего лотоса встревоженно всматривались в накатывающий на них по ясному ночному небу вал грозовых облаков. В черных тучах искрились яркие молнии, пробивающие, казалось, сам мир подобно ярости богов. Этот вал вызывал ужас в сердцах людей, раскаты грома разбудили город и вскоре Пристань Лотоса в страхе смотрела на небеса. Возрожденный клан был слаб. Не только военным образом, но и духовным, ещё не обретя стабильности и силы после кровавой резни, а тут такое. Они верили, что подобное — не к добру. Что это — происки темных сил, ведь не зря начавший сходить с ума от душевной боли мальчишка заливисто смеялся, глядя в полные ярости небеса сквозь громадную дыру в крыше. Пятнадцатилетний подросток не боялся гнева богов, ему было плевать и на демонов, и на мертвецов, ведь он доживал свои последние часы, твердо решив, что его жизнь должна завершиться, а душа — отдана в уплату за жизнь другого.       Я не отводил взгляда от портального окна, я не смотрел на братьев, но я видел боковым зрением, как закаменело лицо моего облачного принца от вида смеющегося тощего и забитого мальчишки, поднявшего лицо к небесам и шепчущего проклятия под ослепительные вспышки молний и грохот грома. А потом волна покатилась дальше, и картинка поменялась, перенося внимание на совсем другие земли, устланные прекрасно защищенными гробницами, в которых пылала неутолимая ярость демонического оружия.       Область за областью один мир вставал на свое место на теле другого, гармонично срастаясь и дополняя друг друга подобно симбионтам. Два мира созданные рукой и фантазией одного автора, но рожденные нашей с Лис волей и силой. Две истории, со столь схожими внешне и столь различными героями, в которые мы беспощадно вмешались. Два канона, начавшие своё развитие практически в одно время и в одни сутки.       Это будет… необычно. Ведь я раньше такого не творил, даже когда вклеивал один мир мелкой заплаткой на территорию другого. Эта работа намного глобальнее, хоть и схожая с прошлым моим действием. Но здесь я просто срезал часть породы вместе со всем, что на ней было, и врезал фигурно в новый мир на пустые места, которые не освещены местным каноном. А тот оставшийся от мира воплощенный огрызок, разваливающийся в строительной зоне Доминиона…       Да кому он теперь нужен вместе с его каноном и эгрегором?       Карты окончательно совместились и слились в единое полотно. Теперь — единый и цельный мир под одним солнцем. Один механизм вознесения на два мира. Одна магия. Одни демоны. Одна и та же нежить. Всё одно на оба некогда разделенных мира. Осталось внести последние правки и запреты, и мир окончательно оживет.       Завтра.       С первыми лучами солнца, когда Вэй Ин откроет глаза, в мире пропишутся последние правила, и более ни один заклинатель не вознесется на Небеса, ведь у них свой путь к бессмертию и величию, и им нечего делать в том чиновничьем рассаднике. А те исключения, которые Кара Небесная, всё же, затребует себе, лишь внесут разнообразие и взбодрят зажравшихся Небожителей.       – Я закончил.       Мой голос словно сорвал гипнотическое полотно с разума наблюдателей. Братья почти синхронно подняли на меня взгляд.       – Мир теперь един. Ему ничего более не грозит. Все люди на своих местах. Города — на своих новых местах. Климат балансируется, но останется примерно тем же, что и прежде. Несколько изменятся русла рек да протяженность лесов.       Вот только была одна проблема: в одном мире — начало дня, а во втором была глухая ночь за полночь. Но скоро наступит рассвет, а день окажется отчего-то несколько короче, как и почему-то быстро промелькнувшая ночь. Но так даже к лучшему. Мальчишке не понадобится много времени для нанесения чертежа на пол: он уже начал, а отработает древний ритуал очень быстро. Всего через три часа взойдет новое светило над поселком клана Мо, и тогда начнется вся история Мастера темного пути. А мне будет необходимо вмешаться.       – Самая критичная часть работы сделана. — я устало потер переносицу. — Теперь — несколько дней наблюдений. Мало ли что произойдет. Мне не нужны непонятные накладки.       – Я прослежу за миром. — мягко произнес Альвин, милостиво не озвучив коварное «в ваше отсутствие».       – Буду благодарен. — я улыбнулся статному демону.       Альвин обаятельно улыбнулся и склонил голову в довольстве, а после — предложил нам вернуться на диваны и насладиться ароматным чаем и сладостями, переданными из дома любящими нас супругами. Лань Чжань едва заметно опустил взгляд, полыхнув острым смущением и неловкостью от упоминания нашей семьи.       Когда-то давно я не стал скрывать от него настоящее положение дел в моем семействе. Не пытался как-то сгладить шокирующую правду о семье кланового типа, как не стал врать о том, какого она размера и каких существ можно встретить в спальне.       Когда я ещё не совсем материальным аватаром путешествовал с малолетним пацаном и помогал ему выживать в раздираемом войной родном мире, мы много разговаривали. Тогда я помог сохранить ему спокойствие и веру в будущее. В то, что они смогут справиться и хоть как-то победят в этой войне. Он до последнего был осторожен в ожиданиях возвращения Вэй Усяня, но… когда ночь разорвала песнь черной флейты Чэньцин, он выдохнул с облегчением.       Наверное, в ту ночь он был единственным из живых, кто был искренне раз видеть темного мастера на крыше пылающего зеленым пламенем дворца, и кто не боялся смотреть на восстающую нежить. А я был рядом с ним. С Близнецами в руках, я прокладывал путь своему отряду, выводя из клещей наследников кланов и тех немногих, кто сумел пережить атаку заклинателей клана Солнца.       Я остался надолго, потому как знал, что они не справятся. Они не смогут победить, и они не сумеют выиграть даже первые бои. Им просто не хватит сил. А оставлять на самотек такие спорные события и надеяться на канон, который должен сохранить жизнь определенным личностям… не в моих правилах. Я слишком сильно успел повлиять на развитие событий, чтобы наивно поверить в канон и оставить моего облачного принца без защиты и присмотра в заведомо проигрышной битве.       К тому времени у меня уже сложилась определенная репутация, не сильно лучше, чем у Вэй Усяня, но, всё же, получше, чем у Старейшины И Лин.       А ещё меня к тому времени уже боялись.       Присаживаясь на мягкий диван, я огладил ладонью бархатно-мягкую обивку, колко улыбаясь. Я хорошо постарался в отведенный мне срок, сделав свой аватар неотличимым от живого человека. Разве что есть мне не надо было, но за такой мелочью меня ни разу не поймали, ведь я регулярно готовил для Лань Чжаня, начисто игнорируя недоумение и непонимание окружающих избалованных деток других кланов.       Но что мне их непонимание и осторожное бедное подобие презрение, ведь к тому времени в их исполненных гордыни сердцах поселился… страх. Липкий, подобно древесной смоле, черный как глубины пещер, холодный, подобно источнику в Гусу Лань и коварный, как водная пучина. Они так сочно меня тогда боялись, что я даже позволял себе их чутка попугивать, нарочно ставя в неловкое положение. Лань Чжань это не одобрял, но и не спорил со мной, всё же они, порой, доставали даже мое Облачко своим высокомерием и гонором. А меня они боялись даже больше, чем Вэй Ина. Взбалмошный пацан был им хорошо знаком, и пусть он пошел по темному пути, но это был всем известный Вэй Усянь, мальчишка семнадцати лет. А вот я — совсем иное дело.       Я стал для кланов неизвестным злом, неожиданно вставшим за спиной младшего нефрита клана Лань подобно мрачной и откровенно говнистой тени. Как они радовались, когда я исчез незадолго после смерти Старейшины И Лин…       Наивные какие….       Знали бы они, в чьих руках осталась черная флейта с алой шелковой кистью и меч с забавным именем… Интересно, они бы всё так же радовались, зная, что половина Тигриной Печати мягко тлела в моем кармане при последнем скандале на поле боя и освещает сейчас полку в шкафу в цзинши Облачного принца? Вторая половина так и быть была оставлена в мире: она должна себя проявить, пусть и не лучшим образом. Но Печать — это лишь инструмент, и она может быть воссоздана заново. Даже во втором экземпляре.       – О чём задумался? — мягкий голос Альвина вывел меня из воспоминаний.       Я улыбнулся ему, откинулся на мягкую удобную спинку, беспардонно подтянул к себе мелко вздрогнувшее Облачко под искрящимся весельем взглядом его брата.       – О том, много ли чести для великих кланов осудить и убить всем скопом одинокого пацана, который только-только спас им их неблагодарные шкуры.       Лань Сичэнь вздрогнул, словно эти слова его ударили, а Лань Чжань мелко дрогнул губами и вновь опустил взгляд.       – Бесспорно, Вэй Ин — говнюк малолетний, однако, на него повесили всех собак, обвинили в том, что он не совершал и в чем невиновен, и гордо объявили вселенским Злом. — голос мой мелочно и мстительно дрогнул. — Но ничего, я вскоре вернусь в Башню Кои и буду искренне рад пообщаться с главами кланов об их понимании благодарности, верности долгу и слову, а также мы обсудим с ними, чем они будут расплачиваться за своё спасение от Клана Солнца. И если меня не устроит выдвинутая ими цена, то я на их глазах откачу по времени одну относительно небольшую территорию и позволю им доказать всем вокруг, что они вполне могут справиться сами с очень обиженным на них Солнцем без помощи Мастера Темного Пути, раз они его так сильно ненавидят. И в этот раз, полагаю, клан Лань не войдет в союз и не будет «стрелять в Солнце». Я могу даже для честности вернуть всех погибших в той войне. Не то, что это им сильно поможет, но неразберихи добавит знатной.       От высказанных перспектив старшее Облачко мысленно схватился за сердце, прекрасно представляя, чем это закончится для неблагодарных гордецов, а младший — помрачнел и предупреждающе сузил глаза. Я тут же улыбнулся, ласково накрыл его сжатую в кулак руку ладонью.       – Не надо так на меня смотреть. Я не буду сильно над ними издеваться, но они заслужили возрождение Клана Солнца. Неблагодарность должна быть покарана, иначе она приводит к безнаказанности и бесчинствам.       Облачко безнадежно вздохнул: к таким моим высказываниям он уже давно привык ещё во времена обучения, когда я часто был с ним рядом голосом в его голове.       Альвин тем временем снял прикрывающий стол шелковый купол, сложил его на манер зонта и укоризненно посмотрел на меня, напоминая, что это, всё же, моя пирамида, и мне как хозяину надо заботиться о моих же дорогих гостях. Упрек был полностью заслуженный, а потому я взбодрился и на время отложил злобные и коварные планы по всемирной мсти всем вокруг.       – Ладно, у нас есть еще часик отдохнуть, а потом мы с Лань Чжань отправимся в деревню Мо, а ты, а-Сичэнь, вернешься в Облачные Глубины и успокоишь мелочь. Они там до сих пор по горам носятся в панике от того, что ландшафт сегодня не совпадает с ландшафтом вчерашним.       Старший из братьев мелко улыбнулся и согласно склонил голову, впрочем, искренне считая, что его излишне правильному клану не помешает небольшая встряска. Как и его излишне праведному дяде стоит оторвать свой просветленный зад от циновки и выйти наружу, подавая пример другим в исследовании неожиданно изменившейся территории. Однако, в родные пенаты он, всё же, вернется, хотя бы для того, чтобы никто не отозвал двоих учеников, отправившихся в несчастное поселение Мо для охоты на расплодившихся нежаков. Дело, всё же, важное.       Парням цветочный чай очень понравился, а когда а-Сичэнь узнал, что чай этот сделан из лепестков роз, то просто расцвел и влюбился в эти цветы ещё сильнее. А уж когда на столе появился шоколад и мелкие печеньки, которых в его стране отродясь не было и быть не могло, то он и вовсе расплылся довольством.       Мы вкушали сладости в легком молчании, наслаждаясь компанией и полной понимания тишиной как заслуженной наградой за прекрасно сделанную работу. И не важно, что сегодня работал я один. Братья за ставший мне недоступным отрезок в двенадцать лет, провели отличную подготовительную работу и сделали всё, о чем мы договаривались, и даже более того. Теперь пришло время завершись все приготовления финальным аккордом, место которому в самой засранной халупе заштатного поселка при мелком, но полном гонора клане.              Но вот мягкий перелив магического светильника окрасился золотом. Я опустил мелкую пиалку на столик и тихо произнес:       – Пора.       Лань Сичэнь так и остался полон ленивой неги и не спешил подниматься на ноги: мы уже пришли к мнению, что его присутствие в Облачных Глубинах не столь необходимо, а его дядя, всё же, не настолько бесполезен, чтобы на него нельзя было оставить учебный городок хотя бы на одни сутки. А вот мне надо кое-во что вмешаться…       У нас не было никакой надобности подрываться и тащиться за тысячи километров. Мне достаточно было открыть распашной портал в защищенной рабочей зоне, которая примыкает к этому милому чайному закутку.       По моему приказу пространство пошло рябью, и целая секция пустой стены словно провалилась в ночной мрак, показывая мне небольшой обветшалый дом с проломленной и проваленной кусками крышей. На улице щедро лил проливной дождь, лишь чудом не смывая потоками воды свежую кровь, старательно начертанную на дощатом полу. Спасали лишь дыры в полу, сквозь которые дождевая воды утекала в подпол и уходила ниже по улице через размытые в грязи канавки. Я встал, подошел к провалу в пространстве, глядя на это убожество. И гнев, до того чуть заметно тлевший в груди, полыхнул особо ярко.       Как можно быть таким моральным уродом, чтобы из-за гордыни довести до такого обычного пацана, пусть и не слишком талантливого? Это же как минимум… бесчеловечно! Но… таковы реалии мира заклинателей и простых, добрых людей, считающих нормальным глумить детей только за то, что им не повезло с родителями.       По взмаху моей руки окно портала въехало в здание, и я увидел тощего неопрятного подростка лет пятнадцати, стоящего на коленях и уже начавшего пошатываться от потери крови.       Кровь была везде. На стенах жирно темнели косоватые печати, начертанные дрожащей подростковой рукой. Весь пол занимала сложная круглая печать, собранная из угловатых символов и острых линий. Кровь была на одежде мальчишки, на его лице, на ногах и, особенно, на руках. Пацан, словно чуя, что его время на исходе, спешил, вписывая по памяти непривычные ему слова. Он торопился, тяжело опираясь на вторую руку, уже исполосованную четырьмя глубокими порезами, каждый из которых посвящен одному из его мучителей. В грозовом мраке, прорезаемом вспышками молний, едва ли можно было рассмотреть его лицо, надежно сокрытое под маской белил и киновари. Маска мертвеца словно погребальное одеяние укутывало его аурой близящейся смерти: он завершал работу и был готов уже назвать имя духа, которому осознанно и добровольно отдавал последнее, что у него оставалось: свое тело и свою жизнь взамен за месть за него.       Под моей рукой в небесах разворачивалась багровая печать. Совсем иная. Совсем иные символы кровавыми плетьми окутывали ломанные линии и незамкнутые круги. И совсем другие силы вступали в этот мир по моей воле. Эта печать не нарушит призыв мальчишки, но внесет в него одну занятную переменную.       Подросток, безобразно урча голодным животом, едва слышно прохрипел слова призыва и возвестил оставшийся безразличным мир о том, что он возвращает в него Старейшину И Лин.       Замерцала жертвенная кровь. Мальчишка замер, вдохнув напоенный грозой воздух в последний раз, закрыл глаза и выпрямился с гордостью и остатками достоинства, готовый встретить свою смерть, но… на застонавшую землю упала моя печать, захватывая притянутый ритуалом дух.       Вон она — истина этого ритуала.       Он не возвращает душу призываемого, но только его дух отдает жадный мир. Неважно, сколько прошло времени с момента смерти того, кому щедро отдают свою жизнь, ритуал призовет дух любым путем и поместит его в очистившуюся от прежнего владельца душу, рождая новое существо с памятью призываемого, его талантами и особенностями, проковывая очистившуюся душу донора под нужные параметры. Однако, от донора остаются самые яркие привычки и… некоторые особенности характера, влияющие на дальнейшую жизнь.       Но тут вмешался я.       И новая душа засияла на моих ладонях подобно цветку лотоса. Она спорхнула в зев портала, подхватывая воссозданный миром дух, принимая его на себя и… создавая ему новое тело. С каким-то совершенно мелочным наслаждением я смотрел, как перепуганный пацан растерянно, с оторопью и непониманием, смотрит на второго пацана, появившегося в жертвенном кругу под особо яростную молнию и особо раскатистый удар грома. Старейшина И Лин в новеньком теле, с привычной ему чуточку поправленной внешностью, с новенькой чистенькой душой, которая сейчас подстраивалась под его дух. И с новеньким ярким золотым ядром. Таким же, как то, которое он отдал своему шиди. Вот только выглядел он так же, как и перепуганный до икоты неожиданно оставшийся в живых мальчишка: в грязных лохмотьях, с ритуальными шрамами на руках, ведь платить за воскрешение придется в любом случае, с головой, настолько грязной, что длинные волосы приобрели упругость проволоки и торчали во все стороны, а ливневая вода, стремительно смывающая ритуальный круг, даже не могла их смочить из-за обилия жира. И как вишенка на этом торте унылой убогости — бесподобный макияж под покойника, который держался на красивом лице с цепкостью голодного клеща.       – Лучшей маскировки, чем такая боевая раскраска, он в жизни не найдет. — иронично произнес я, глядя на этот ужас и кошмар.       Свежевозрожденный Вэй Усянь валялся бесчувственным бревном, а потерявший кучу крови подросток медленно, но верно собирался утечь в спасительный обморок, и я намеревался дождаться этого великолепного события, чтобы забрать мальчишку в Цитадель. Благо, долго ждать не пришлось: нервишки мальчишки окончательно сдали, и он хлопнулся в обморок подле внезапно ожившей по его воле главной бабайки последнего поколения. Вот уж не знаю, отчего он отрубился: от потери крови, от слабости и истощения, от побоев или от страха, когда в очередной вспышке молнии ему померещилось, что ужасный Вэй Усянь открыл глаза и посмотрел на него. В любом случае — неважно. Я протянул руку, схватил мокрого пацана за окровавленную руку и втащил в комнату как мешок с какахами. А потом просто захлопнул портал, отдавая Вэй Ина его новой судьбе.       – С днем рождения, что ли…       Меньше чем через полтора часа в сумерках ужасающей грозы начнется новый прекрасный день в изумительной свеженькой жизни милых обитателей этой прекрасной деревушки и проклятого всеми словами Мастера Темного Пути, которого милостиво вернет в мир живых щедрый пинок опухшего от безнаказанности убожества. Ну а я поднял грязного пацана на руки и понес в ближайшую гостевую комнату отсыпаться и лечиться.