Не достоин

      На следующий день девушка проснулась с невероятно хорошим настроением. Полежав в кровати с плюшевым Катакури в руках, повертев его в разные стороны и, в итоге, вернув на место, Мэйбелинг заряжалась силами на новый день. По окончании сей процедуры она встала, самостоятельно заправила кровать и принялась одеваться. Сегодня ей хотелось выглядеть просто чудесно, чтобы даже наряд отражал еë настроение и эмоции. А потому, в качестве сегодняшнего туалета было выбрано платье нежного персикового цвета с мелкими узорами в виде орнамента. Собрав волосы в высокий пучок, она улыбнулась самой себе в зеркало и покинула спальню. Сегодня у неë невероятно много дел.       После покупки фартука дела, как говорится, «пошли в гору». Мэйбелинг принялась медленно изучать все тонкости кухонной фурнитуры и еë правильного использования. Оказалось, в кухне Конфетного Генерала водились такие инструменты, о существовании которых она даже не подозревала. Душкам пришлось проводить ей инструктаж, чтобы их Госпожа случайно не поранилась в процессе готовки.       Мэйбелинг внимательно слушала, изредка что-то уточняя. Она и не подозревала, что в мире кулинарии успели придумать столько нового и технологичного. Ей нетерпелось попробовать всë это в действии. Как она узнала чуть позже, все те приспособления нужны были для изготовления кондитерских изделий. Вполне удачно, если учесть, что на родном острове готовила она преимущественно сладости: конфеты, безе, печенья. Нормальную, питательную еду готовить она тоже умела, но делала это очень редко. А если вспомнить, что Катакури питается преимущественно сладостями, еë навыки в готовке подобных блюд и вовсе будут утеряны.       В конце концов, когда использование каждого предмета на кухне перестало быть для неë трудностью, она наконец решилась. Запросив у душек точное расписание Миренд Катакури, она принялась составлять меню. По словам душек, чаще всего еë муж питался именно пончиками, выделяя их среди остальных сладостей. Но готовить одни пончики... Слишком банально. Быть может, Катакури не будет против есть что-то помимо пончиков? Тирамису например, доппио или пирожные? Мэйбл решила, что не будет. К первому приготовлению десертов на Миренду она хорошо подготовилась, изучила невероятное множество книг с рецептами и была готова ко всему.       Купленный фартук сидел просто идеально, имел глубокие карманы и хорошо защищал одежду от муки или теста. Мэйбелинг надеялась, что судьба той женщины сложится куда удачнее благодаря еë помощи. Женщина собрала волосы в высокий пучок, надела платье с короткими рукавами, чтобы те не мешались при готовке и хорошенько вымыла руки. Ей хотелось приготовить пару крупных пончиков с клубничкой начинкой, несколько десятков булочек с бананом и вкусный, крепкий чай. Как ей сказали душки, Катакури был очень прожорливым (что неудивительно при его габаритах), и за раз мог съесть очень много. Потому готовить нужно было много и вкусно — чтобы еë муж остался довольным. Возможность готовить еду для такого, как он — серьезный шаг, показывающий его доверие к Мэйбелинг. И подрывать его доверие она не хотела.       Шарлотта месила тесто привычными движениями, но с осторожностью, задумавшись об их отношениях с Катакури. Могут ли они уже считаться чем-то большим, чем «сожители»? И как долго ей придется в одиночку строить мост доверия и дружбы между ними? А может, она просто навязывается ему, и сам он не горит желанием с ней сближаться? Но тогда он бы не принял еë маленькую, плюшевую копию, не стал бы разрешать ей хозяйничать на главной кухне, в конце концов, он вообще игнорировал еë, а может — даже запер бы еë, не выпуская дальше порога. Но он не делал этого. А может, это... Проверка? Мэйбелинг помнила, что первое время он особенно сильно присматривался к ней, видимо, пытаясь найти признаки чего-то. Может, подозревал в шпионаже? Или нет...       Женщина чуть помотала головой, отгоняя непрошенные мысли. Что-то еë унесло совсем не в те дебри... Тем временем, тесто давно было замешано, дожидаясь следующего этапа готовки. Мэйбл сформировала из теста кольца пончиков, а после принялась за изготовление свежей начинки. Холодильники и ящики главной кухни были просто забиты свежими фруктами, ягодами и овощами. Ей даже удалось отыскать там мороженное. Извлекая клубнику, она не удержалась от того, чтобы съесть пару ягодок. Чем вкуснее ягоды, тем лучше начинка для пончиков!       Шарлотта принялась делать начинку, тихо напевая себе под нос какую-то мелодию, которую услышала, наверное, еще в детстве. Мэйбелинг всегда доставляла удовольствие готовка, независимо от того, кому и что она готовит. Это помогало ей расслабиться, привести в порядок мысли и отвлечься от насущных проблем. А готовить нечто особенно вкусное — двойная порция удовольствия. Она мелко порезала клубнику, высыпала кусочки в кастрюльку, долила немного воды и сахара и поставила на огонь. Ей доводились варить сироп впервые, и она надеялась, что всё пройдет прекрасно.       Между тем тесто уже подошло, ожидая своей участи. Шарлотта терпеливо дождалась, пока начинка будет готова, перелила еë в специальный кондитерский мешок, и, оставив еë остывать, принялась за само тесто. Ничего особенного ей делать не нужно было — только отправить пончики в духовку, после наполнить сиропом, полить шоколадом и вуаля!       Девушка витала в облаках, когда на кухню пришли двое душек, чтобы сообщить о визите двух Конфетных Генералов. В тот момент Мэйбелинг как раз отправляла финальную партию «голых» пончиков в огромную, широкую печь. Только она успела вытереть руки о фартук, как тут ей пришлось покинуть кухню, чтобы встретить Смузи и Крекера.       Два Конфетных Генерала были потрясены тем, что увидели Мэйбл при делах. Обычно, когда они навещали еë (вместе или порознь), она или читала в библиотеке, или шила в своей комнате, или отдыхала в саду. Какой-то серьезной работой это Крекер и Смузи не считали, так как могли как никто иной рассказать, что значит действительно тяжелая работа. Смузи похвалила еë фартушек, отметив его простоту и элегантность, то, «как он прекрасно смотрится на ней, подчеркивая твои достоинства», а Крекер недоверчиво осмотрел следы муки и ягод на еë фартуке.

***

      — Постой-ка, Катакури что, подпустил тебя к своей кухне?       Сейчас они сидели в Зимнем саду, медленно попивая чай с пирожными. Прежде чем пойти туда, брату и сестре Шарлотта пришлось дождаться того момента, пока пончики и прочее не будут готовы. Только после того, как она закончила запекать все остальные заготовки, а после с особым пристрастием рассказала душкам, как именно полить их шоколадом и осторожно заправить начинкой. Также она не забыла предупредить их о том, что пончики обязательно должны дожидаться своего часа в подогревающей печи, ибо есть их холодными — сущее извращенство. Миренда Катакури планируется только через полчаса, так что у них есть время посидеть и побездельничать: Катакури бы был очень недоволен, застань двух «коллег по статусу» за игрой в карты.       Шарлотта отыскала в своей комнате красивую колоду карт, которую когда-то ей подарил Крекер, после чего они все вместе засели в привычного и классического Дурака. В этой игре счëт шел в ничью. Выигрывал то Крекер, то Смузи, то Мэйбл. Когда счет остановился на красивом значении «3:3:3», они решили передохнуть. Мэйбелинг попросила чай, а Генералы затребовали сладостей на свой вкус. Смузи с наслаждением смаковала яблочное желе, а Крекер поглощал песочное печенье. Мэйбл молча потягивала чай, периодически кидая в рот мелкие зефирки с бананом и клубникой.       Временная передышка от напряженной игры и горячий, вкусный чай развязал всем языки. Генералы болтали о своей службе, рассказывая о произошедшем с ними во время экспедиций, делясь курьёзными ситуациями во время Маминых чаепитий. Мэйбелинг слушала их, изредка вставляя комментарии, выражая эмоции или что-то уточняя. Она понимала, что вряд ли когда-то выберется дальше Комуги, и это... Огорчало еë. Совсем немного. Хотелось очень познакомиться с семьей Катакури, узнать о нëм больше, найти новых знакомых или друзей. Не хотелось признавать, но Шарлотта Мэйбелинг, впервые в своей жизни, страдала от нехватки живого общения. Приезды Смузи и Крекера она воспринимала как глоток свежего воздуха, цепляясь за них так, словно они были еë единственной возможностью поговорить хоть с кем-то.       И Мэйбелинг, пользуясь возможностью, говорила с ними обо всëм. Делилась прожитыми буднями и просила советов; можно сказать, она буквально оживала рядом с ними. Быть может, всë было бы не так плохо, если бы не Катакури — отсутствие равноценного живого общения очень пагубно влияло на самочувствие и сознание Мэйбелинг. Может, поэтому она и стремилась так яростно завладеть его вниманием и стать кем-то большим, чем простой сожительницей.       Вскоре разговор вновь зашел о подарках, днях рождениях и торжественных событиях. Смузи стала жаловаться, что до еë дня рождения ещë целая куча времени, и она просто устала ждать сладостей, подарков и внимания. Крекер справедливо возразил, что праздники можно устраивать хоть каждый день, если не слишком занят миссиями и поручениями, но был проигнорирован Смузи. Крекер же выразил надежду, что хотел бы получить на день рождение полноценный выходной — без задач, забот и миссий. Только он, сладости и мягкая кровать его спальни. Мэйбелинг не работала столь же активно, но идея ей понравилась. В конце концов очередь дошла и до неë.       — А что ты хочешь на день рождение? Он у тебя вроде четвëртого... Февраля? — спросила Смузи, потягивая чуть остывший чай.       — Да, четвёртого. Честно... Я не могу как-то описать свои желания и потребности.       Душки вновь наполнили еë кружку горячим чаем и добавили зефира в пиалу. Шарлотта чуть подумала над вопросом, чтобы ответить на него как можно точнее, и, положив в рот кусочек зефира, решила все-таки ответить.       — Кажется, что мне хватает всего: у меня есть то, чего я хочу и легко могу получить то, что мне вдруг захотелось. Так что... Я не знаю, что хочу прямо сейчас, ибо... У меня есть всë? И вроде хочется чего-то необычного, но... Ах, я совершенно не задумывалась о чём-то подобном и теперь совершенно не знаю, что ответить на твой вопрос. Будем считать, что я пока не определилась в том, чего хочу.       Смузи хмыкнула, Крекер слабо кивнул, а после они переглянулись. Мэйбл, благо, не заметила этой странной искры между ними, так как еë отвлек один из душек. У работников возникли проблемы с парой писем и им понадобилась срочная консультация «начальника». После разъяснений она вновь повернулась к Генералам, а те к тому моменту сидели так, словно ничего не было.       И, кажется, произошло то, что происходило обычно при диалогах с этими двумя (а может, здесь сыграл тот факт, что они были из семьи Шарлотта): разговор вновь вернулся к Катакури, словно всë их общение походило на спираль — раз за разом всë возвращалось к одной точке. Крекер, особенно заинтересованный их взаимоотношениями, решил поинтересоваться, как проходит «план перехват», который придумала Мэйбелинг чуть ли не в первые дни.       Женщину эта тема не очень обрадовала, если быть честным. Она и сама не разобралась в том, что между ними происходило, а отвечать на подобного рода вопросы, не имея никаких четких мыслей по этому поводу, будто бы... Неправильно. Но игнорировать вопросы от своих друзей тоже было бы не вежливо, поэтому Мэйбелинг решила высказать всë, как на духу.       — Я и сама не знаю. Вроде бы всë стало куда лучше, но для своего мужа я всë еще словно пустое место. Он обращается ко мне только в том случае, если ему что-то от меня нужно. Я понимаю, что закостенелому пирату, который всю жизнь провел в сражениях, будет очень тяжело довериться человеку, которого он знает совсем немного, но... Я словно ему омерзительна! Да, мы чаще стали контактировать, и он, что удивительно, стал чаще заводить диалог первым. Но... Я всë еще чувствую от него словно волны ненависти ко мне. И, кажется, его бы воля — он всю свою жизнь жил бы так, словно меня для него не существует.       Оба Генерала затихли, переваривая сказанное девушкой. Им было жаль еë чисто по человечески. Такой человек, целеустремленно идущий к тому, чего он хочет, встречая на своём пути непреодолимые для себя преграды, будет грустить. Дать ей каких-то советов они тоже не могли, потому что хорошие, тëплые отношения с Катакури достались им уж слишком просто — достаточно было родиться в семье Шарлотта и заслужить место в рядах Конфетных Генералов.       Смузи выразила ей свое сочувствие и посоветовала ей стараться ещë более усиленно, а Крекер подозрительно смолк, прикрывая своë молчание тем, что пьет чай. Тогда, чтобы не обсуждать то, что доставляет всем здесь такое уныние, Мэйбелинг быстро переключилась на другую тему, и всë вокруг них вновь наполнилось атмосферой теплоты и уюта.       Сквозь стекло Зимнего сада можно было увидеть густой туман, покрывающий большую часть Комуги. Погода снаружи не располагала уютом, и от одного взгляда на неë по спине пробегали крупные мурашки холода. Мэйбелинг, пусть и была родом с весьма холодного острова, не слишком жаловала холод. Точнее, она вполне комфортно чувствовала себя в зимний период, но еë убивало однообразие вида из окна. Снег и лëд, безусловно, имели свой шарм, но... Зима была не еë стихией.       Стоит ли говорить что-то о Крекере и Смузи, которые страдали даже от такой температуры? Мэйбл действительно было жалко этих двух: они были слишком упрямы, чтобы признать тот факт, что им холодно. Оттого часто можно было заметить, как они стоят среди холодного, пронизывающего ветра с голым торсом или в одном бикини. Только их прекрасный иммунитет спасал их от постоянных болезней лëгких и моче-выводящей системы.       Отдых подошел к концу, и они вновь сошлись в яростном поединке. Напряжение в ходе игры росло, игроки становились всë хитрее, а за картами следили с удвоенной внимательностью. Любое лишние движение в сторону остатка «подборочной» колоды могло быть расценено как откровенный шулеризм, за что игрок тут же получал словесный выговор от Смузи и, в очень редких случаях (если на шулерстве ловили именно Смузи), подзатыльник от Крекера. Все игроки сидели, словно натянутые струны.       И вдруг, посреди такой напряженной игры, Крекер вспомнил о совершенно неотложных для себя делах и, попрощавшись с Мэйбелинг и Смузи, быстрым шагом отчалил. Мэйбл лишь пожала плечами, а вот Смузи, напротив, проводила его подозрительным взглядом. Очень странно было для Крекера вот так подорваться и побежать исполнять приказы Мамы, отвлекаясь даже от очень увлеченной партии. А может, она просто накручивает себя, и у Шарлотты действительно были дела, которые не терпели отлагательств? И всë таки, очень странно...       Мэйбелинг и Смузи сыграли ещë четыре партии, после чего Шарлотта решила тоже отчалить — на самом деле, у неë тоже накопилось невероятное количество мелких поручений, которые ей нужно исполнить. Мэйбл провела еë до самого порта, пожелала удачи и, дождавшись того, что корабль Смузи превратился в маленькую точку, пошла домой. Солнце уже почти полностью опустилось, несмотря на то, что часы показывали всего шесть часов вечера. Совсем скоро наступит ноябрь — самый холодный месяц осени. И скоро же... День рождение Катакури.       Свой шарф, который она закончила вязать ещë в начале октября, она отдала Крекеру и Смузи: всë равно она никогда бы не смогла подарить подарок Катакури самостоятельно, тем более такой подарок. А жить с мыслью о том, что твой подарок в надежных руках, гораздо проще. Женщина, задумавшись, шла по улице, как вдруг перед ней появилась та самая старушка, сшившая ей фартук. Шарлотта остановилась, внимательно смотря на старушку, которая, впрочем, тоже не отрывала своего полу-слепого взгляда от девушки.       — Добрый вечер. Вам что-то нужно?       Старушка подошла к ней, остановилась где-то в метре от неë и... Бухнулась на колени, откинув стул-костыль. Мэйбелинг ойкнула, припала на колени и стала осторожно поднимать старушку. В то же время она начала бормотать что-то неразборчивое, наотрез отказываясь вставать. Чуть позже ей всё таки удалось разобрать то, что говорила бабушка:       — Спасибо Вам большое, пусть благословит Вас Бог! Что угодно сделаю, только примите деньги — это меньшее, что я могу дать Вам за Вашу помощь!       Старуха бормотала что-то ещë, что носило примерно такой же характер, и всë пыталась всунуть ей деньги. Шарлотта возмущенно взяла их в руки, а после запихнула обратно в карман еë жилетки. После она подняла бабушку с колен и встала сама.       — Мне не нужны деньги и преклонения, оставьте. Я рада, что смогла помочь вам в трудной ситуации, и вы можете поблагодарить меня простым «спасибо». Ваши деньги я не приму, даже не пытайтесь. Пойдёмте, я вас проведу.       Мэйбелинг медленно шла по городу, ведя пожилую женщину и стойко принимая тонны и тонны еë словесных благодарностей. С такими навыками ораторского искусства ей нужно было стать какой-то актрисой или оратором, а не швеей, работающей за сущие копейки. Впрочем, у каждого своя судьба и у каждого она сложится по разному, так что не Шарлотте судить, чего и как эта женщина могла бы достичь.       Она провела бабушку до еë дома, ещë раз отвергла все еë предложения касаемо финансов, пожелала ей хорошей ночи и пошла домой. Мэйбл даже успела забыть, какого это — получать такую яростную благодарность за то, что ты делаешь. Примерно такую же реакцию она встречала в те дни, когда только-только стала помогать жителям Комуги и первый раз вышла в город после этого. Жители города были столь же яростны в своей благодарности, как эта пожилая женщина. Шарлотте казалось, что если хоть ещë один человек подойдет к ней с похожей шарманкой, она сгинет на месте от смущения и неловкости. Но, Слава Богу, этот период она пережила.       Шарлотта лежала на кровати, раскинув руки на постели. Сегодняшний день оставил ей приторно-сладкий вкус радости и счастья, что хотелось прыгать, бегать и кричать. Ей удалось увидеться с друзьями, наконец показать свои кулинарные навыки мужу и весело провести время. К слову о муже и кулинарных навыках — завтра Мэйбелинг обязательно спросит у Катакури, понравились ли ему те пончики, которые она приготовила для него. Только теперь она вдруг забоялась, что могла напутать что-то в рецепте, или добавить лишнего, или и вовсе не выдержать изделия в печке!       Хотелось вскочить с кровати и хоть что-то исправить, но взглянув на время она поняла, что делать что-то уже бессмысленно — Миренда Катакури вот-вот начнётся, а забирать поднос с едой прямо из под его носа... Как будто-бы не очень культурно и воспитанно. Печально, но ничего не поделаешь. Так что, отпустив все переживания, она, будучи в достаточно вялом состоянии, неспешно сняла уличное платье и упала в расправленную постель. Ей не понадобилось много времени для того, чтобы уснуть.

***

      Шарлотта Катакури устало ввалился в дом. Остановившись в коридоре резиденции, он привычным жестом закрыл дверь на замок, после чего пошел к себе. Было не слишком поздно, но уже достаточно темно. Краткое сканирование резиденции показало, что Шарлотта Мэйбелинг уже спит, по обыкновению заперевшись в своей комнате; так что Катакури, двигаясь по коридорам, старался не издавать никаких звуков. Хотя, если говорить честно, он и до того перемещался совершенно бесшумно, так что особых изменений заметно не было.       Он дал душкам пару указаний на завтрашний день, после чего ушёл в свою спальню. Там его уже ждали аппетитные пончики — творение его жены. Желудок воодушевленно заурчал, требуя еды. Шарлотта проигнорировал его, первым делом задëрнул шторы и снял шарф. Словно обретя второе дыхание, он сел на кровать. Теперь, когда он совершенно точно один, он может приступить к трапезе.       Воля отреагировала на приближение к резиденции какого-то человека. Распознав его энергию получше, Катакури не обратил на это внимание. Этот человек никогда не причинит вреда ни ему, ни его семье, ни его дому, так что можно особо не волноваться. Быстрым взглядом он окинул поднос со сладостями, подмечая те, которые видел впервые. Что, его собственная супруга будет ставить на нëм опыты сладостями?       Если честно, какая-то часть Катакури (видимо, натренированное за долгое время чутье) протестовало, отказываясь это есть. Всë-таки мужчина прекрасно помнил о том, какой силой обладает его супруга, и что она может сделать в случае чего. Впрочем, если бы она хотела его убить или покалечить, предприняла бы попытки раньше. Так что волноваться не было смысла. Шарлотта откинулся на спину, опираясь на стенку, взял в руки чашку и пончик. Нежная, розоватая глазурь поблескивала в слабом свете прикроватного бра, вызывая в нëм необузданный аппетит.       Стоило Катакури поднести первый пончик к раскрытому рту, в дверь его спальни постучали. Мужчина грязно выругался, положил пончик обратно и принялся искать шарф.