Не достоин

      Дела, кажется, налаживались. Катакури не жалел, что прояснил тогда ту мелкую заминку, потому что они вновь вернулись к тому, что было «до» (может, сейчас они на одну ступень ниже, но это тоже внушительно). Она вновь улыбалась ему при случайных встречах, не игнорировала его присутствие, желала всего самого наилучшего по несколько раз на дню и, похоже, немного расцвела. Её способность работать повысилась на несколько делений… Ему ведь не показалось, что и цвет кожи у неё стал куда здоровее, чем было во время их перебранки?       Каждый день он замечал, что из её спальни душки выносили просто море вскрытых конвертов и смятых писем, и, глубоко где-то в душе, даже радовался тому, что свалил на неё позволил ей заниматься этим. Работа с пожеланиями гражданских казалась ему невероятно скучным занятием, а она, как выяснилось, была рада помочь и в десять раз лучше него знала, что нужно местным и какие у них могут быть проблемы. Откуда такие широкие познания, которые за два с половиной месяца приобрести невозможно, у потомственной аристократки и одной из наследниц королевского трона, он старался не думать.       В этот день, например, Шарлотта прихорашивалась перед зеркалом, пока двое душек стояли чуть позади и ждали дальнейших указаний. Сегодня она решила совершить первую свою вылазку в город за столь долгий период. Причин было две — ей нужно развеяться и решить некоторые «особо крупные проблемы», которые требуют её личного присутствия и коммуникации с людьми. Их она выписывала отдельно, выделив на это целый блок в своём блокнотике, который сейчас держал один из рабочих.       Она была одета в одно из новых платьев, которое было пошито давно, но ещё ни разу не «выходило в свет». Подол был чуть ниже колена, с тёмной лентой по краю юбки. Привычные широкие карманы на одну треть заполняли конфеты. Верх был из струящейся ткани средней плотности, пропускающей воздух и влагу. Достаточно практичный и удобный вариант для летних вылазок в город. Под юбку она одела короткие шорты: тоже сшитые когда-то давно для большего удобства. Если раньше тяжелые и длинные юбки таких решений не требовали, то теперь без «защиты» выйти было не возможно.       Вновь, нарушая собственные принципы, она нацепляет на голову шляпу с широкими полями, будто примеряя, а после с досадой срывает с головы. Ей невероятно сильно хотелось взять зонт, но держать его в руках и одновременно оставлять пометки в блокноте будет не слишком удобно. Красивая коса с множеством удерживающих её резинок и заколок тяжелила голову, лежа вдоль позвоночника. В такую жару густые волосы собирали тепло в себе, источая его отдельно от всего тела. Ощущения тёплого воздуха, струящегося по твоей спине, нельзя назвать чем-то приятным.       В конце концов Мэйбелинг поборола себя, одела шляпу и вышла из комнаты. Душки бросились за ней, взволнованные и напряженные. Они впервые выходили в город по поручениям не самостоятельно, а вместе со своей Госпожой. И им, только получившим устойчивую благосклонность и внимание, не хотелось как-либо расстраивать её своей работой. Кажется, от них двоих волнения исходило столько, что всю резиденцию наполнить можно, да ещё и места свободного не останется. Шарлотта покачала головой и заперла дверь своей комнаты. Ключи в карман, блокнот в руки — вперёд покорять Комуги!       Такая своеобразная компания привлекала к себе множество внимания. Во-первых, многие из жителей всерьез переживали за здоровье доброй Госпожи острова, которая слишком долго не объявлялась на людях. Во-вторых, она ещё никогда не выходила с каким-то сопровождением, всегда одна. Те, кто был более знаком с этими двумя душками, про себя порадовались: эти парни выходят только чтобы решить проблемы и помочь местным. А если с ними ещё и Мэйбелинг-сама, то работы сегодня будет много. Даже очень.       Сначала они зашли в дом одной больной бабушке, которая окончательно ослабла от туберкулёза. Уточняющие вопросы по болезни Мэйбл не задавала, лишь пообещала, что всё будет хорошо. Душек она отправила за продуктами, дав им свой кошелёк, а сама принялась за лёгкую уборку в доме. Было видно, что бабушка лежит достаточно давно и поддерживать чистоту своего жилища самостоятельно не могла. Слово за слово, выяснилось, что её внуки давно уже покинули Тот Лэнд, а дети скончались в самом расцвете сил. В ходе рассказа пожилая женщина неоднократно кашляла, а Шарлотта усиленно тёрла пыль на полках.       Мэйбелинг заметила возвращающихся душек, когда открывала на всю окна, чтобы впустить больше свежего воздуха. После того, как продукты оказались у неё в руках, тряпку та вручила душкам. Пока они мыли пол и убирали особо низкие для Мэйбелинг места (таким можно было назвать почти весь дом), девушка чистила и резала овощи на кухне. Она хотела приготовить для бабушки не слишком сложной еды, чтобы та не умерла от голода в ближайшее время. В итоге, её коса стала идеальной для того прической — волосы не выбивались, в глаза ничего не лезло. Девушка приготовила несколько видов супов, а также порезала сыр, колбасу и хлеб, на тот случай, если женщина решит сделать себе быстрый перекус.       Бабушка ещё долго благодарила их, пыталась дать деньги за работу, на что те категорично отказывались. Мэйбелинг лишь пожелала ей скорейшего выздоровления, попросила ближайших соседей иногда заходить к ней и проверять состояние здоровья, а после ушла, вычеркнув из своего списка одно из запланированных посещений. Шарлотта постучала концом карандаша по губам, размышляя, куда ей лучше пойти в данный момент. На примете было несколько домов, проблемы в которых были примерно равны в сложности. Решено было двигаться от тех, что ближе, к тем, что находились на самой окраине.       Как оказалось позже, те проблемы, которые так ярко описывались как «совершенно невозможные», были совершенно пустяковыми. Вот, например, одна пара людей в возрасте не могла починить крышу потому что… они были в ссоре и не собирались контактировать друг с другом. И если бы не пришла Мэйбелинг, они бы и остались так — в ссоре и с текущей крышей. Девушка чувствовала себя немного неловко, но всё же помогла, потому что пришла сюда именно поэтому. Но эта пара, вроде бы, помирилась.       Следующими на очереди были соседи, которые повздорили друг между другом и мастерски игнорировали поваленный между ними забор, по какой-то столь мелочной причине, что девушка даже не стала её запоминать. В этот раз ей пришлось выступать в роли примиряющего, того, кто вновь скуёт вместе разорванную цепь. О сути конфликта между этими двумя она тоже решила не слишком задумываться, потому что нервы и мозги всё же дороже, как не крути.       Короче, остаток просьб был примерно такой же. Кому-то просто было лень делать это самому и он решил потревожить её, кто-то из-за личных причин отказывался решать проблему, кто-то просто нуждался в дополнительной рабочей силе. В общем, люди везде одинаковы. У Шарлотты даже разболелась голова от того потока совершенно бесполезной информации, который она услышала за эти несколько часов. Впереди предстояло ещё парочка домов.       Душки усталости совершенно не чувствовали, зато она постепенно пронизывала Мэйбелинг. Мышцы ног неприятно сводило, руки уставали помогать переносить что-то туда-сюда или резать, держать, подклеивать… А голова, из-за жары и информационной нагрузки, медленно пульсировала, сводя с ума. А ведь ей ещё нужно будет зайти к Коу и Юките, потому что она слишком долго не писала им письма. Стоит объясниться.       Ближе к середине дня солнце поднялось ещё выше, сжигая всё живое на своем пути. Мэйбл, хоть и живёт здесь несколько месяцев и каждый день сталкивается с такими условиями, всё равно не может привыкнуть к испепеляющей жаре, от которой не спрячешься нигде. Она обмахивается блокнотом, освежая горячее лицо. Ветра на улице почти нет, и это тоже повышает градус. Если бы её дьявольским фруктом была бы способность превращаться в мороженное, девушка уже давно бы растаяла. Кажется, даже деревяшки-душки начали испытывать дискомфорт, хотя и тщательно это скрывали.       Последним делом в «важном» списке было восстановление покосившегося забора, который разделял два дома почти на самом отшибе города. Они находились в небольшом углублении, так что путь к ним лежал через небольшой крутости подъем. Хорошо хоть обувь сегодня была удобной, пусть мелкие камешки и портили ей настроение, залетая под ступню и неприятно давя на кожу. Душки предлагали даже понести её, но Шарлотта лишь покрутила у виска и продолжила самостоятельный спуск. Понятно было, что душки не выдержат её веса, даже если та просто облокотиться на них, не говоря уже о подъеме над землёй.       К чинке забора с огромной радостью присоединились соседские мальчишки, которые впервые в своей жизни видели членов семьи действующего правителя острова, а потому испытывали интерес к ней. Во время работы они задавали вопросы, вовсю рассматривали её внешний вид, а также заваливали тоннами информации, которые кое-как умещались в остатки пустоты внутри черепной коробки. Шарлотта что-то отвечала им, кивала изредка, посмеивалась над шутками — вела себя как примерный и заинтересованный слушатель в аристократической среде. Жаль, что неотёсанные мальчишки не смогли в полной мере оценить её навыки в этом вопросе.       Малышня не просто помогла ей, но ещё и рассказала о множестве красивых мест, куда она может сходить сама или с кем-то, пообещали иногда писать ей, а также потребовали, чтобы та хоть иногда приходила в эту часть города. По словам мальчишек, им понравилось общаться с " «такой умной и крутой барышней». Мэйбелинг лишь улыбнулась, потрепала обоих по отрастающим волосам, дала десять белли каждому и ушла. Душки, пусть и посматривали на жителей этой части города с небольшим подозрением, против своей госпожи возникнуть не смели.       С огромным восторгом она вычеркнула последнее дело из своего списка, закрыла блокнот и вздохнула в облегчении. Она невероятно устала ходить туда-сюда, общаться с откровенно глупыми людьми (пусть и не все были такими) и пытаться что-то им объяснить. Кажется, Мэйбелинг вновь начинает жалеть тех, кому приходится сталкиваться с такими экземплярами ежедневно. С таким же восторгом она наконец отпустила душек, послав их обратно в резиденцию. Те, пусть и не слишком хотели этого, но повиновались, уйдя в молчании. Теперь-то можно вздохнуть с облегчением.       Блокнот вместе с карандашом легко поместился в карман платья, освободив руки. Шарлотта размяла запястья, вышла на более людную и широкую улицу, пару раз поприветствовала проходящих мимо людей и направилась в сторону дома Коу. Она была уверена, что дом пустовать не будет — хотя бы один из членов семьи там будет. У Юкиты скоро кончались уроки, значит она будет дома через семь минут, или же Зак будет спать на диванчике в гостиной, крепко стискивая в объятьях жгут из одеяла. А может, ей попадётся сама Коу, только вернувшаяся из продуктового магазина.       В этот день она, кажется, поймала невообразимый джекпот: дома присутствовали все, даже Бэлли. Последняя выглядела особенно взволнованно, перебирая пушистую бахрому тонкого диванного пледа. Юкита играла с куклой, когда-то подаренной ей на день рождение, Коу рубала куриное филе, зажав между зубами сигарету. Видимо, эта её давняя привычка, которую женщина первое время всячески скрывала, вновь начала возвращаться в её жизнь, глубоко пуская никотиновые корни. Зак, как она и предсказывала, лежал на диване, но не спал, а только расположил свою голову на коленях у Бэлли. Идиллия.       Стоило аккуратной босоножке пересечь входной порог, как на Мэйбелинг тут же налетел маленький вихрь, по документам имеющий имя Юкита. Девочка молча держит её где-то ниже колен, сжимая в цепких объятьях. Коу мычит ей что-то приветственное со стороны кухни, пытаясь звучать максимально внятно, Бэлли мягко улыбается ей и тихо шепчет «здравствуй», а Зак обходится простым поднятием руки, которая выглядывает из спинки дивана. Никто не спрашивает её, почему та так долго отсутствовала, почему не писала письма, и Шарлотта искренне этому рада. Отвечать на подобные вопросы у неё совершенно нет настроения.       Девушка отцепляет от себя малышку, проходит на кухню и с ходу интересуется, нужна ли помощь. Коу смотрит на неё, как на умственно отсталую, и прогоняет с кухни. Та тихо вздыхает и возвращается в гостиную. Зак освободил ей место на диване, поджав ноги. Она с радостью пользуется предоставленным пространством и садится на диван. Последний раз Мэйбл была здесь так давно, что даже успела забыть это ощущение, когда сидишь на диване в их доме и рассматриваешь обои в мелкий цветочек.       — Слишком много работы, да? — неожиданно прерывает молчание Бэлли, поглаживая Зака по голове.       Мэйбелинг замирает, а после словно вся оттаивает, расслабляется. На лицо просится усталая улыбка, и она не скрывает её, позволяя проявится в полной мере. Девушка кивает на её вопрос, продолжая улыбаться. Напряжение, которое было в теле Мэйбл (оказывается, оно там было), разом пропадает. Теперь она вновь чувствует себя так, как всегда чувствовала в этом доме. Спокойно. Умиротворённо. И ей не нужно делать что-то, что не понравится ей самой.       Где-то через сорок минут Коу позвала их на перекус. В сковороде заканчивало тушиться мясо, а на столе уже стояла миска с салатом и кастрюлька с овощным рагу. Судя по всему, это было любимым блюдом Юкиты, раз Шарлотта так часто замечала его на большом столе во время общих семейных трапез. Гарниром к почти готовому мясу были мелкие макароны, похожие больше на перловую кашу или маленькие кукурузные комочки. Из-за особой своей структуры они были такими рассыпчатыми и вкусными, что вполне сгодились бы на основное блюдо и без мясной добавки.       Когда филе закончило готовится, женщина положила каждому в тарелку по несколько средних кусочков, а сковороду вернула на выключенную плиту. Мэйбелинг ела вместе со всеми остальными, и это единственный раз, если не считать день рождение Юкиты, когда она принимала пищу в стенах этого дома. Обычно она отказывалась от всего, в редких случаях пила чай и пробовала лежащие в открытом доступе сладости. Наверное, этот ужин сделает их куда ближе, чем они есть сейчас.       Вся трапеза прошла в каком-то нервном молчании, которое изрядно напрягало Мэйбелинг. Девушка чувствовала, что что-то в их семье случилось, но не могла понять, что именно. Спрашивать же напрямую об этом — просто неприлично. Ясно было лишь одно: волны тревоги шли от Бэлли. Коу как-то странно хмыкала, изредка улыбаясь, а Зак был абсолютно спокоен. К обществу Шарлотты он постепенно начал привыкать.       Чуть позже, когда все было съедено и выпито, Коу вновь осталась на кухне, в этот раз чтобы помыть посуду, а Зак пошел в свою комнату, чтобы наконец поспать. Бэлли проводила его каким-то новым взглядом, каким не смотрела до этого. Что-то между ними происходило. И происходило очень странное. Мэйбелинг лишь смотрела на это с легким непониманием и волнением. Эта семья успела стать для неë одной из тех, куда та могла приходить в особо трудные для себя минуты. Разладов в этой семье она не хотела.       В планах Шарлотты было лишь ждать до тех пор, пока Бэлли сама не поделится причиной своего беспокойства. Кажется, в прошлый раз они успели хорошо поладить, и у нее не должно было остаться причин, чтобы не доверять Мэйбл или что-то в этом роде. Юки пошла спать, подгоняемая усталостью и своей матерью, Бэлли так и стояла на одном месте, а Мэйбелинг села на диван, расправив полы платья. Было видно, что сама Бэлли мечется, не зная, что ей лучше делать: переждать нервозность самой или рассказать кому-то. И по лицу еë было не ясно, что проигрывало.       Шарлотта прикрыла глаза, откинувшись на мягкую спинку. Долгая ходьба по улочкам города сейчас отдавала мерной пульсацией в мышцах, вызывая не слишком приятные при этом чувства. Может, она и заснула бы прямо здесь и сейчас, но ей ещë предстоит пойти в душ, переодеться, доделать некоторые детали в еë «идее» и, пожалуй, выпить того чая, который душки обычно заваривают для неë перед сном. Он был таким необычно вкусным, что найти его в чайных Комуги было очень сложно. К тому же, ее ноги сейчас стягивали босоножки, а спать сидя, да еще и в обуви — показатель не слишком хороших манер.       — Эм… Мэйбл-сама?       — Да, дорогая?       — А… Как была организована ваша с Катакури-сама свадьба?       Бэлли подсела к ней на диван, неловко уставившись на свои колени. Подобный вопрос поставил Мэйбелинг в легкий ступор. С чего вдруг она заинтересовалась проведением чужой свадьбы? И какое отношение это имеет к ней и Заку, если те, насколько она помнила и знала, будут венчаться в церкви? Вопросы один за одним отражались на ее лице, так что она поспешила их озвучить.       — Разве вы не венчаетесь?       — Да, но… Мы решили, что после венчания в церкви устроим небольшое мероприятие. Что-то вроде «официальной» свадьбы или типо того.       — И почему ты спрашиваешь об организации моей свадьбы? Не думаю, что вы смогли бы повторить еë точь-в-точь.       — Просто… Я первый раз организовываю свадьбу, и очень боюсь, что что-то пойдет не так, кому-то не понравится декорации, или я неправильно посчитаю количество гостей, а потом накосячу с едой или сидячими местами. Я… Агрх.       Девушка взялась за голову и согнулась, мыча что-то нечленораздельное. В целом, понять еë волнение можно: в столь юном возрасте организовывать такой сложный и затратный процесс, как свадьба. Это и правда может вызвать не слишком приятные чувства, если так вообще можно выразится. Особенно, если это твоя свадьба, где всë должно быть идеально и сказочно, так, как ты сама представляла, когда была совсем маленькой или впервые познакомилась с красивым парнем.       — А твои родители разве не могут помочь? Насколько я поняла, они очень приятные и заботливые люди, так что точно не откажут в помощи своей любимой дочурке.       — Они итак помогают. На них приглашение гостям, покупка еды и остальное веселье. А я, как самая ответственная, должна гостей посчитать, подумать, куда их разместить, найти подходящее место и правильно рассадить.       — В общем, на тебе всë самое сложное. Почему бы тебе не разделить эти обязанности с Заком? Он ведь тоже будет принимать участие в вашей свадьбе, причем одно из самых важных. Так как у него постоянная работа, можно дать пару каких-то обязанностей, например поиск места. Совместная подготовка свадьбы очень сближает.       — Я… Не знаю. Зак вроде и хочет помочь мне с этим, и очень хочет этой свадьбы, но ведет себя так, будто для него это какое-то… — она замолчала, но после неохотно завершила мысль. — бремя.       Шарлотта вздохнула. Иногда люди сами усложняли себе жизнь. Это, как и постоянное желание крови, войн и жестоких зрелищ, лежало в основе человека, как полноценного вида. Ей не пришлось так заморачиваться, потому что всю ее свадьбу, буквально от блюд на столе и до узора на краю фаты, продумывала Большая Мамочка, оставив и невесту, и жениха, в священном неведении. Правда, по итогу всë равно было парочка косяков, которые не заметить было сложно, но внимание на этом акцентировать не стали. Собственно, именно поэтому Мэйбелинг не смогла бы ответить на еë вопрос об организации: всë потому, что даже свою свадьбу она планировать не имела права.       — Попробуй обсудить это с Заком. Скажи, что тебе не нравится его отношение к этому вопросу и спроси, собирается ли он менять его. Нужно выяснить это сейчас, пока не стало слишком поздно.       Бэлли больше не сказала ничего, погрузившись в раздумия. Шарлотта посидела, чуть погодя глянула на часы и принялась собираться. Совсем скоро начнет темнеть, ей нужно успеть вернуться. Девушка заметила это и ринулась проводить гостью. Последняя не возражала. Они шли в спокойной тишине, которую нарушали лишь трели насекомых и далекие крики торговцев, еще работающих в своих лавчонках. Две девушки шли по тротуару, одна задумчивая, вторая уставшая и сонная. Им пришлось расстаться на одном из перекрëстков, где одна дорога вела в сторону главной резиденции, а другая в сторону дома Бэлли.       На прощание они обнялись, Мэйбелинг пообещала приходить к ним чаще, на что получила довольную улыбку и кивок. Бэлли, по всей видимости, что-то для себя решила, и теперь была невероятно уверенной. Одна из девушек побрела в сторону главной резиденции. После того, как их ссора была закончена, находится в обществе Катакури ей стало как-то легче. Теперь не хотелось запереться в своей комнате и не совать носа оттуда никогда в жизни. Может, ей даже удастся продолжить налаживать их отношения, и в конце концов они станут друзьями. Или приятелями. Пока что, ей хватит и этого. Ей остаётся лишь радоваться спокойным дням и надеятся, что эта благодать продлится всю еë жизнь.