Панацея

6 сентября 2024 год, кабинет директора ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Когда Эверетт Росс ввалился в свой кабинет ближе к вечеру, его заместитель, разбирающий документацию за прошедшие дни («Вот стоило только взять выходные, как бумаги снова накопились! Заговор макулатуры против человечества, не иначе!»), смог только изумленно присвистнуть. — Ты будто с поля боя вернулся. — Хуже. С ежемесячного совещания глав военных ведомств, — умирающим тоном отозвался директор ЩИТа, падая на кожаный диван. — Дай догадаюсь, твой новый облик произвел фурор, — насмешливо улыбаясь, сказал Роберт Фрост, вытаскивая из заначки отменный виски. А что? Они теперь абсолютно здоровы — могут себе позволить. Да и другу передохнуть не помешает — иначе этот трудоголик точно загонит себя в могилу, и никакое лечение не поможет. — Причем, даже раньше, чем я успел войти. Спасибо, — отпив крепкой маслянистой жидкости, Росс продолжил. — Меня не пустила охрана, можешь себе представить? Видите ли, лицо не совпадает с фото в удостоверении, а отпечаток ладони и сетчатки — не доказательство! Да, я еще не успел сделать новый пакет документов для себя, но сканы-то чем им не угодили? Фрост расхохотался, едва не облив себя. — Смешно тебе? А мне вот не было — пока препирался с часовыми, едва не опоздал к началу. Хорошо, что на шум выглянул Хейден — мы вместе начинали служить, так что в двадцатилетнем сопляке он признал-таки настоящего Эверетта Росса. — А дорогие коллеги, что? — с азартом спросил Роб, представляя ситуацию в красках и лицах. Жаль сам не видел всего этого. — Дорогие коллеги, зачитывая свои доклады, косились на меня так, словно я обзавелся второй головой, и постоянно запинались. Когда все закончили, вместо того, чтобы перейти к обсуждениям и разработке совместной стратегии на следующий месяц, они завалили меня вопросами. Завуалированно интересовались, где я нашел источник вечной молодости в Америке, если не покидал ее пределов в последнее время? — Шпион в ЩИТе чихнул, шпион в ЦРУ желает «Будь здоров!», — фыркает Фрост, на что Росс тотчас отзывается: — Ты будто их совсем не знаешь. — Да, точно. Тогда, «Чтоб ты сдох!», — смиренно тянет Роберт, как школьник, наконец выучивший таблицу умножения. — К слову, о ЦРУ. Валентина все совещание глядела так, словно сожрать меня хотела, — флегматично поведал Эверетт. Фрост только пожал плечами. — Зная твою бывшую супругу, не удивлюсь. В конце концов, выедать мозг чайной ложечкой у нее получалось виртуозно. Тем более, молодость — весьма щепетильная тема для любой женщины, вот Вэл и встала в стойку. А тут, наконец, еще и подвижки в деле о вибраниуме. Неудивительно, что наш гадюшник зашевелился. Они оба молчат, смакуя алкоголь и вспоминая незабвенную Валентину Фонтейн. Да, некоторых людей не забудешь, как ни старайся. — Так что, ты не посрамил честь ЩИТа, и отчаянно отбивался от неприличных предложений? — Ха. Я ответил чистую правду — что у нас теперь служит чудесный доктор с золотыми руками. Но, кажется, мне не поверили. — Ну да, откуда им знать, насколько чудесный и что золотые — в прямом смысле этого слова, — дернул Роберт уголком губ. — Рано или поздно, все равно узнают — сплетни уже вовсю гуляют по СовБезу, хотя наши особо не распространялись. Вот только все случаи исцеления не скроешь, да и документы помолодевших агентов появляются в базах... — произнес Росс с фатализмом, махая рукой. — Но пускай и не надеются переманить доктора Арджент в свое ведомство — у нас все равно будет лучше. — У нас есть Зимний, который и без того ее не отпустит. Тем более, все знают, что ЩИТ — лучшее место для мутантов и суперов. Мы с ними как с людьми обращаемся, а в других агентствах, на них в лучшем случае, как на зверушек смотреть будут. * * * 10 сентября 2024 год, трасса Белт-Паркуэй, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Подпевая раскатистому баритону Луи Армстронга, звучащему из колонок магнитолы, Адалин с ветерком ехала по трассе, наслаждаясь ровным ходом своей новой машины. После излечения короля Т'Чаллы, закончившегося успешно подписанными соглашениями в Вашингтоне, доктор Арджент получила шикарную премию на банковский счет. То ли ЩИТ расстарался, то ли Генштаб спустил директиву, но всех, мало-мальски поучаствовавших в этом деле, финансово отметили. Ада не знала, как там у директора Росса, но и ей, и главе госпиталя, как непосредственному начальству целительницы, пришли суммы с весьма аппетитными ноликами, так что повод порадоваться определенно был. Деньги жгли руки, но тратиться на ерунду не хотелось, тем более что эмпатка уже два месяца как подумывала о покупке личного автомобиля. Нью-Йорк — город большой и расстояния здесь приличные, а общественный транспорт ходит далеко не везде — в Трискелион, например, на нем вообще не добраться. Конечно, есть рабочие автобусы, но своя машина всегда предпочтительнее, да и всякий раз дергать сержанта, когда ей куда-нибудь понадобится поехать, было неудобно. Да и не всякий раз получалось — срочные вызовы и выездную работу у него никто не отменял. Джеймс, конечно, предлагал ей пользоваться его внедорожником, но девушка благоразумно отказывалась от щедрого предложения. Во-первых, не хотелось случайно повредить — Ада хорошо водила, вопреки всем стереотипам о блондинках за рулем, но от случайностей никто не застрахован. И если вспомнить, как многие мужчины дорожат своими авто… Лучше не рисковать. А во-вторых, управлять огромной Toyota Tundra мог разве что сам Барнс. Только в его руках, мощная машина послушно отзывалась на каждое движение — сама Адалин выдохлась бы еще на первом повороте — очень уж тяжелая модель для нее, и никакие усилители руля не помогут. Так что, тщательно изучив каталоги автосалонов и в качестве решающего аргумента взяв с собой Джеймса (один вид которого заставлял угомониться самых шебутных консультантов, и не позволял им впихнуть кучу всяких дополнительных товаров, запутав женщину в профессиональной терминологии), доктор Арджент стала счастливой владелицей светло-голубой Toyota Crown*. Машина была отличная, быстрая, и прекрасно подходила Адалин, отвечая всем необходимым требованиям. Сержант, стоит отдать ему должное, даже не заикнулся про оплату, прекрасно зная, что целительница не позволит сделать себе такой дорогой подарок. Зато договорился со знакомыми мастерами, и те заменили стекла на пуленепробиваемые, что-то подкрутили в двигателе, существенно увеличив скорость, и поставили навороченную сигнализацию, что отпугнет даже профессиональных угонщиков. Про трекер и говорить не стоит — теперь шатен сможет найти ее даже на Луне. Не то, чтобы Ада собиралась сбегать, но желание контролировать даже такие вещи, четко прослеживалось в поведении ее избранника. * * * Девятью часами ранее. Обычно, на работу они приезжали вместе, на машине Барнса, но сегодня мужчину выдернули прямо посреди ночи — АНБ проводило совместную операцию со ЩИТом в Балтиморе, но что-то пошло сильно не по плану, и парням понадобилась поддержка суперсолдата. Щурящаяся от света прикроватной лампы Адалин, с легким сожалением наблюдала за спешно одевающимся в тактический костюм сержантом, что явно опережал армейские нормативы. — Вряд ли это займет больше двенадцати часов, — коротко пояснил шатен, привычно распихивая ножи по карманам формы и цепляя на спину любимый пистолет-пулемет Škorpion, с которым было удобно работать на коротких расстояниях. Его возлюбленная сидела на кровати, смешно кутаясь в одеяло, длинные кудри свободно рассыпались по плечам, и уходить в темную ночь от своей женщины — теплой, сонной, разнежившейся и такой желанной — не хотелось совершенно. — Я постараюсь побыстрее. — Не нужно побыстрее… — Нужно, чтобы никого не ранили? — привычно закончил Джей, буквально всем своим существом ощущая заботу и беспокойство, отражающееся в фиалковых глазах. Как же он быстро привык, что уже не одинок. Что его будут ждать. Что есть, к кому возвращаться, а значит, у врагов точно нет шансов. И это все она. Его Адалин. — Обещаю. Ты тоже береги себя, — попросил солдат, коротко целуя на прощание, и буквально заставляя себя покинуть квартиру — плюнуть на все и остаться, хотелось просто нестерпимо. Но у каждого военного есть долг. И есть те, кто его ждет. Джеймса тоже теперь ждут, и он обязательно вернется. Обязательно. * * * 10 сентября 2024 год, трасса Белт-Паркуэй, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Вынырнув из своих мыслей, что, впрочем, ничуть не мешали следить за дорогой, Ада притормозила на светофоре у перекрестка, поравнявшись со школьным автобусом. Благодаря приоткрытым окнам, галдение первоклашек — а дети явно были не старше пяти лет*, слышалось прекрасно. Кто-то послушно повторял считалочку за учительницей, занявшей активных малышей, кто-то хихикал с соседом, залипая в телефоне, а рыжий и лопоухий мальчишка, сидящий у окна, сосредоточенно дышал на стекло, выписывая пальцем буквы своего имени. «Мартин», — прочитала девушка надпись в зеркальном отражении, поймав любопытный взгляд постреленка. Подмигнув рыжику, целительница тронулась с места, невольно уступая дорогу подрезавшему ее серебристому BMW. И куда торопится, спрашивается?.. Дорога широкая, а чтобы не опаздывать, нужно всего лишь вовремя выходить из дома. Внезапно, ровное гудение машин на трассе разрезали громкие хлопки справа и яростный звук мотора, взревевшего на последнем усилии. Мозг с опозданием классифицировал, что это явно выстрелы из оружия — точно такие же хлопки блондинка слышала на полигоне ЩИТа, где агенты проводили стрельбы. Дальнейшее действие, словно размылось во времени, и напоминало дешевый боевик. Вот только все происходило по-настоящему, и от того было особенно жутко. В кабину водителя школьного автобуса, пересекающего перекресток, смачно врезался огромный черный Range Rover, смяв металл в труху, и опрокинув автобус на бок с ужасным грохотом, сменившимся детскими криками. Адалин вывернула руль, останавливая свою машину — сзади гневно загудели, резко тормозя, а вот подрезавшему ее BMW не повезло — ему разбили все правое крыло и капот, но водитель вроде бы не пострадал. Выли, приближаясь, полицейские сирены, и Rover, не успевший проскочить перекресток, сдал назад, тотчас выруливая из этого затора и мгновенно развивая бешеную скорость. Внедорожник вырвался вперед, две белые патрульные машины неслись следом, уклоняясь от пуль — периодически из окна показывалась рука того лихача, что стрелял по копам, явно пытаясь уйти от погони. Многие водители замерли, провожая взглядом эту процессию, а Адалин очнулась, сбрасывая с себя оцепенение. Плевать на беспредельщика, плевать на полицейских — у них должно быть табельное оружие, не пропадут. А вот школьники, чей плач все тише раздавался из перекореженной кабины автобуса — совсем беспомощны. Некогда было думать, что-то решать и взвешивать. Нужно было спасать детей. Ада действовала так четко и решительно, словно сейчас находилась в своей операционной и потому, все ее действия были отработаны до автоматизма. Припарковалась у обочины, выхватила докторский чемоданчик из багажника, и поспешила к автобусу, вокруг которого уже собирались зеваки. Кто-то звонил в «911», вызывая скорую, службу спасения и полицию. Кто-то, достав инструменты из авто, пытался открыть заклинившую дверь и помочь водителю, безжалостно переломанному и зажатому в кабине. Кто-то, оставив свои машины, как и Адалин, спешил на помощь детям, выбивая окна и вытаскивая тела малышей. А кто-то, громко болтал, делясь друг с другом впечатлениями, разглядывал эту трагедию, и снимал видео, выкладывая подробности автокатастрофы в Сеть, в режиме реального времени. Понос на них, что ли, наслать? Мигом делом займутся, перестав мешать остальным. Проталкиваясь сквозь толпу с универсальным пропуском «Я доктор», эмпатка сумела добраться до места происшествия. Молоденькая учительница со сломанной рукой и явным сотрясением, помогала водителям доставать ревущих от боли и страха ребят, вытаскивая их из-под кресел и смятых поручней. Даже на первый взгляд становилось понятно, что дело плохо. Двадцать шесть детей, учительница и водитель, лежащий без сознания. Судя по изломанному силуэту и характеру ранений — компрессионный перелом позвоночника, черепно-мозговая травма, открытые переломы ног и множественные ушибы внутренних органов, возможно, что и разрывы. До приезда скорой он просто не доживет. Чудо, что еще дышит. С детьми ситуация была не лучше — у большинства наблюдались переломы, вывихи, ушибы, сотрясения, крупные и мелкие раны от стекла и металла. У пяти малышей положение было хуже всех — видимо, они сидели ближе всего к кабине водителя, поэтому их раны были куда как серьезней. Девочки-двойняшки — у одной разбита голова и сквозь каштановые кудряшки, залитые кровью, виднеется сероватая мозговая ткань. Едва хрипит, время на исходе. Не каждый нейрохирург справится. У второй, ноги почти перерезаны смятой металлической кабиной — если не начать действовать немедленно, она даже инвалидом не останется, просто умрет от болевого шока. Смуглый черноволосый мальчик — крупный осколок стекла вошел прямо под ключицу, сильно повредив грудину и вызвав большую кровопотерю. Легкие, скорее всего, тоже задеты — клокочущий булькающий звук, и кровь, обильно льющаяся изо рта, не дадут солгать. Упитанный белобрысый пацан с травмой спины, лежащий ничком без движения, и огненно-рыжий Мартин, живот которого распорол выломанный поручень — алая кровь заливала светлую футболку, и в глубокой ране виднелись сизовато-розовые внутренности, пытающиеся выпасть наружу. Это конец. Остальных-то спасут, но эти дети погибнут, не дождавшись скорой помощи, поскольку ранения слишком обширные и тяжелые. Но даже если парамедики окажутся здесь прямо сейчас, не факт, что их всех смогут вытянуть, даже с самым лучшим реанимационным оборудованием. Сейчас перед Адалин стоит выбор — помочь этим людям, раскрыв свою тайну обществу и выйдя под софиты чужого, хищного и скорее всего недружелюбного внимания, окончательно лишаясь покоя… Или не использовать способности вовсе, потеряв бо́льшую часть тяжелораненых и оставив человечество пребывать в блаженном неведении… Разумеется, пока не произойдет какой-нибудь катаклизм, где уже не останется других вариантов, кроме как раскрыть тайну своей личности. Разве же это выбор? Опускаясь на залитый кровью асфальт и призывая все силы своей души, отчего глаза и ладони засияли золотым светом, а глазеющие прохожие испуганно шарахнулись в сторону, Ада уже не колебалась. Она точно знала, чего хочет. Спасти детей любой ценой. * * * В первую очередь, нужно было позаботиться о самых сложных пациентах — водитель автобуса и пятеро детей получили подпитку жизненными силами — это позволит им продержаться, пока у девушки не дойдут до них руки. Учительница и еще двадцать один ребенок — обезболивание, из-за чего большинство потеряло сознание, расслабившись и погрузившись в блаженное небытие. И Адалин приступила к работе, начав с малышки с черепно-мозговой травмой. Руки двигались привычно и твердо, из распахнутого чемоданчика были вытащены инструменты, и целительница споро принялась вычищать рану. Грязь, осколки стекла, попавшие волоски — все это нужно было убрать, прежде чем обеззараживать и залечивать повреждение. Сила помогала не дать девочке истечь кровью, восстановить грубо травмированные участки и вырастить новую нервную ткань, взамен уничтоженной. Тонкая, ювелирная работа, но вполне привычная для блондинки — сколько раз она так помогала людям?.. Не счесть. Закончив с юной пациенткой, и оставив девочку спать, Ада принялась за лечение ее сестры. Восстановление ног потребовало больше энергии, но профессиональная выучка и сверхспособности позволяли не тревожиться за операцию, проведенную в полевых условиях — все выправилось и заросло прямо-таки образцово, не оставив ни спаек на костях, ни даже шрамов. И заражения точно не будет. Минуты шли чередой, но доктор Арджент уверенно вела бой со смертью, отнимая у нее детские жизни одну за другой. Дети должны жить — это правильно. Выздоровевшие мальчишки безмятежно спали, не подозревая, что происходит вокруг, а целительница неожиданно наткнулась на серьезный взгляд ярко-синих глаз. Рыжие волосы, рана в животе. Мартин. — Я умру, да, мэм? — чуть подрагивающим голосом спросил мальчишка, опуская ресницы, и наблюдая собственные внутренности, истекающие кровью под теплым сентябрьским солнцем. — Ты будешь жить, Мартин. Не смотри туда, смотри на меня, — яркие сапфиры буквально прикипают к самому красивому лицу, что он видел, завороженно созерцая золотые искры в фиолетовых радужках, и уже не замечают, как с тонких пальцев срываются всполохи силы, что лечат его рану. Закончив с упрямым мальчиком, до последнего не желающего засыпать, Ада переходит к последнему тяжелораненому — водителю, больше похожего на жестоко изломанную куклу. Вправляя переломы и латая разорванную селезенку, эмпатка отстраненно размышляла, что сегодня один человек, походя, едва не угробил кучу детей и двоих взрослых в придачу. Спрашивается, чего ради?.. В грудине пациента не было живого места, ребра разломаны просто в крошку, особенно с правой стороны, куда и пришелся удар, но кропотливая работа не мешала женщине параллельно строить догадки. Погоня, оружие, не считается с жертвами, стрельба в полицейских — тот тип не мог не знать, что за погибших товарищей, и нападение на офицеров при исполнении, его в порошок сотрут, и церемониться при задержании не станут. Да, в штате Нью-Йорк смертную казнь отменили еще в 2007-м, но устроить заключенному невыносимые условия можно и без этого — у работников пенитенциарной системы есть все возможности, а копы всегда могут договориться с надзирателями. Этот умник еще сам в петлю полезет, даже половины срока не отсидев. Впрочем, наказание и мотивы этого болвана ее не касаются. Мужчина средних лет, полноватый, и, судя по мимическим морщинкам, добродушный, теперь был абсолютно здоров и принудительно усыплен. Переживать такой стресс в сознании очень тяжело, да и тело пострадало серьезно — пусть лучше отдохнет, и проснется уже в больнице, окруженный родственниками и с прекрасным самочувствием — все лучше, чем на месте автокатастрофы и своей едва не случившейся гибели. Выдохнув, белокурая женщина закончила с самыми сложными травмами, и перешла к притихшим детям с обычными переломами, ушибами и синяками, что следили за ней круглыми глазами, но молчали, дожидаясь, пока до них дойдет очередь. Этих ребят она усыплять не стала, да и силу следовало расходовать разумно — работу и пациентов на сегодня никто не отменял. — Спасибо, — шептали первоклашки, ощупывая целые руки и ноги, и с неверием тыкали пальцами в синяки, что исчезали прямо на глазах. — Спасибо вам, доктор… — Арджент, — подсказала Адалин, кладя пальцы на виски молоденькой учительницы, и снимая все признаки сотрясения мозга. Симпатичная брюнетка с явно латинскими корнями ярко улыбнулась, а когда сломанная рука была сращена обратно, едва не застонала от блаженства. Невероятно! — Спасибо, доктор Арджент. Я — Бьянка Эспозито, учитель младших классов из школы №249 на Флетбаш-авеню. И я очень благодарна вам за наше спасение. Очень, — чуть повлажнели карие глаза, и женщина, наконец, поверила, что они спасены. Что теперь, все хорошо. Дети здоровы и в полном порядке, и ей не придется хоронить своих учеников. И смотреть в глаза их родителям, потому что она, волею судьбы, выжила, а маленькие мальчики и девочки, которым еще жить и жить — нет. И жить с этим грузом не придется, хотя у Бьянки бы и не получилось. Она обожала детей, и эта трагедия ее бы просто сломала. Уничтожила как личность. Но не теперь. Ведь на их пути повстречалась доктор Арджент, и теперь все хорошо. Но мисс Эспозито была ответственным учителем, и не могла не задать вопрос: — Те мои ученики, которые… спят? С ними все в порядке? Выздоровевшие и осмелевшие школьники подбирались поближе к мисс Эспозито, кучкуясь как утята, за ее спиной, и вовсю грели уши, попутно поглядывая на своих одноклассников, лежащих на большом куске брезента. — В порядке, но сейчас им лучше отдохнуть. Болевой шок, большая кровопотеря, стресс — пусть спят, ведь во сне организм восстанавливается лучше всего, — ровно ответила Ада, заканчивая исцелять глубокие царапины от стекла, у таращившегося на нее круглолицего пацаненка. — Все дети здоровы, никаких дополнительных процедур не требуется, только отдых и покой. Хотя, полагаю, их родители все равно настоят на обследовании, — заключила эмпатка, наметанным взглядом определив, что ее миссия закончена. Двадцать шесть детей и двое взрослых спасены. Блондинка встала с коленей, отряхивая запылившееся и кое-где покрытое пятнами крови платье, наконец, обращая внимание на окружившую их толпу, и едва подавила тяжелый вздох. Все, как она и предполагала. Люди, которые помогали. Люди, которые путались у них под ногами. Зеваки. Прохожие. Куча любопытных теток бальзаковского возраста, уже готовых обрадовать кумушек суперновостью, что «я тако-о-ое увидела!» Подростки с телефонами. Молодые люди с телефонами. Мужчины с телефонами. Да что там, она и пару бабулек с телефонами заметила! Неужели, тоже желают сделать селфи на фоне мутанта? Хотя, это же нью-йоркские бабульки — после Халка, Мерзости, читаури и космических китов, таранящих высотки Манхэттена, их уже ничем не удивишь. А завтра Адалин явно проснется звездой соцсетей, Инстаграма и Твиттера. Хорошо, что она там не зарегистрирована — хоть пропустит часть этого дурдома. Завершали все это многолюдье, четверо полицейских, пристально оглядывающих, по всей видимости, мутанта. За прошедшие годы произошло столько всего, что, пожалуй, мутантом людей уже и не шокировать, но расслабляться не стоит — мутанты, как и люди, бывают разные. Поэтому мужчины были несколько напряжены, а ладони лежали на табельном оружии, но откровенной агрессии не было, и никто, заламывать руки, утыкая Адалин лицом в бампер машины с мигалками, вроде бы не собирался. — Добрый день, офицер. Мне нужно поднять руки? — начала Ада, чуть склонив голову, и не демонстрируя враждебных намерений, ведь их и не было. Толпу она старательно игнорировала. — Добрый день, мэм. Лейтенант Арчер, патрульно-постовая служба южного Бруклина. Руки — не нужно, но пройти с нами придется, и показать документы — тоже. — Они в машине. — Тогда пройдемте, — кивнул немолодой усатый мужчина, и люди расступились, позволяя стражам правопорядка (и Адалин заодно) пройти. Толпа взорвалась громким шепотом и гулом обсуждений позади них, а спина блондинки горела от изучающих взглядов. На другой стороне дороги, были припаркованы машины полицейских, наконец, подъехала скорая помощь, забирая детей в больницу, а у белого минивэна, с помощью наручников был пристегнут к каталке мужчина средних лет, с сильным рассечением на лбу и легким сотрясением. Похоже, давешний преступник. Как и следовало ожидать, деликатничать с убийцей (а он был именно убийцей, и не окажись девушки рядом, то еще и массовым), офицеры не стали, и помощь в первую очередь направили оказывать пострадавшим детям, оставив этого типа на потом. Выживет — неплохо, сдохнет — туда и дорога. Вот только Ада видела внутричерепное кровоизлияние, а значит, до участка он может и не дотянуть. Поэтому, пока лейтенант Арчер проверял документы, Адалин попросила разрешения подлатать и этого человека тоже, рассказав о повреждении головы. Расфокусированный мутный взгляд и тяжелое дыхание мужчины только подтверждали ее выводы. — Спасете убийцу? — прищурился Арчер. — Врач обязан оказывать помощь даже последней твари, — чуть скривила губы эмпатка, все же поясняя: — Должен же этот мистер в полной мере прочувствовать всю тяжесть своего наказания? Интуиция подсказывает мне, что в тюрьме ему придется несладко. Судя по быстрым взглядам, которыми обменялись копы, интуиция Адалин не подводила. Еще бы, детоубийц никто не любит. — Разрешаю, — кивнул офицер, и целительница быстро привела в порядок мужчину, которого спешно закрыли в машине и отправили в участок под конвоем. Судя по перешептыванию полицейских, тот оказался убийцей-рецидивистом, добавившим к списку своих прегрешений побег, нападение на представителей правопорядка, стрельбу среди гражданских и покушение на убийство школьников, с нанесением тяжких телесных. Свобода ему уже точно не светит, а благодаря полному оздоровлению, никаких послаблений вроде тюремной больницы — не будет. Так ему и надо. Пока лейтенант изучал загруженное на телефон досье, отсканировав паспорт, младшие офицеры сверлили ее любопытными взглядами, и, несколько успокоенные мирным поведением, не выдержали: — А у вас есть супергеройское прозвище? Ада фыркнула и звонко расхохоталась, запрокинув голову. Ее веселье было настолько заразительным, что полицейские заулыбались следом. — Я не супергерой. Я врач, который латает их после ратных подвигов. — Но прозвище все-таки есть, — проницательно заметил старший офицер, закончив просматривать данные и заметно успокоившись, обнаружив и подписанный Заковианский договор, и работу на правительство. — Панацея, да? — Лекарство от всех болезней, — с легкой грустью кивнула головой целительница. — Но лучше — доктор Арджент. — Что же, доктор Арджент. У полиции нет никаких претензий к вам, но вы являетесь свидетелем по делу Крейга О'Коннора, поэтому вам придется проехать с нами. Ада только выдохнула и послушно кивнула — похоже, на работу она попадет нескоро. * * * 10 сентября 2024 год, полицейский участок Южного Бруклина №17, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Сидя в участке вот уже третий час, эмпатка пыталась отрешиться от мрачных мыслей, не позволяя им отразиться на лице — камеры здесь натыканы везде. Начиналось-то все стандартно — еще одна проверка документов и запрос в базу данных, фото и снятие отпечатков для сравнения, изъятие записи с авторегистратора о моменте аварии и допрос. К счастью, Адалин была свидетелем, так что ей спокойно разрешили позвонить начальству, чтобы уведомить о своей задержке. Доктор Адамс вошел в ее положение и перенес пациентов на позднее время, но с остальными все было не так радужно — дозвониться до агента Фроста и директора Росса не получалось — их мобильный все время был занят. У сержанта — так и вовсе выключен, но он же на задании, так что целительница оставила смс-ку с адресом своего текущего местонахождения, а то кто знает, что может подумать беспокойный солдат, узнав об ее отсутствии на базе?.. Допрос оказался довольно утомительным, несмотря на то, что никто ее специально не запугивал и не давил. Вот только лавина вопросов от полицейских, получивших в свое распоряжение мутанта, что не сбегал, не улетал, и не проделывал дыру в стене, исчезая в неизвестном направлении, была поистине нескончаемой. Как долго она работает на правительство и каков спектр ее возможностей? Как она оказалась на месте преступления и почему решила вмешаться? Спрашивали, по какому принципу она оказывала помощь пострадавшим, и почему некоторые пациенты были усыплены, а другие — нет? Интересовались номером медицинской лицензии, стажем работы, последствиями операции в полевых условиях для детей, учителя и водителя (последствия для О'Коннора их, к слову, не интересовали)… Под конец третьего часа, в голове стало гудеть от перекрестных вопросов, язык заплетался сам собой, и Адалин с удивлением осознала, что допрос у Росса — приятная прогулка, по сравнению с допросами у местных копов. Эти люди вцепились в нее подобно бультерьерам, и ведь она была просто свидетелем! Что же тогда ждало обвиняемых?.. Арджент мысленно содрогнулась, в дальнейшем решив избегать общения с полицией всеми правдами и неправдами. К счастью, ничто человеческое этим людям не было чуждо, поэтому лейтенант Арчер отправился на обед, сообщив, что после они еще продолжат, а целительнице разрешили посетить уборную и выпить кофе из автомата в холле. Кофе был дрянным, но горячим и сладким, так что с завалявшейся в сумке шоколадкой пошел на ура, позволив восстановить энергию и получить просветление в мозгах. Мрачно откусывая от плитки с орехами, доктор Арджент размышляла, что бы могло означать ее столь длительное нахождение в участке? Нет, ну правда. О случившемся происшествии знает глава госпиталя, уже наверняка сообщили Россу, да и приглядывающие за ней боевики должны были сказать начальству. При этом ей никто не звонил, не писал, и в участок не явился. Хотя, насколько она помнила, всеми делами, связанными с военными (а сейчас Ада считается военным врачом), должны были заниматься не обычные полицейские, а представители корпуса военной полиции Армии США. Но их нет. Или это потому, что дело связано с гражданскими?.. Черт, похоже, военный устав придется учить целиком, а не только те главы, что касаются медицинского персонала и их взаимодействия с пациентами-военными… Нарезая круги по холлу, и думая, когда и чем все это закончится, ведь она уже рассказала все, что знала, девушка дождалась вернувшегося офицера Арчера, что был бодр и свеж, как майский ландыш. И явно готов продолжать, судя по многозначительному кивку в сторону открытой допросной, которая казалась целительнице вратами в Ад или ее личное Чистилище. Обреченно вздохнув про себя, Арджент направилась к ней, но шум со стороны проходной привлек ее внимание. Целеустремленно и неотвратимо, словно выпущенная баллистическая ракета, Зимний Солдат шел прямиком к ним. Судя по чуть запыленному тактическому костюму, маске, поднятым на макушку гогглам и обилию оружия, висящем на нем, сержант приехал сюда даже не заходя на базу и не доложив о выполнении задания. Особую пикантность ситуации придавали младшие офицеры, пытавшиеся задержать вооруженного суперсолдата на входе, и потому в прямом смысле повисшие на нем гроздьями. Два на правой руке, три на левой, и еще один вцепился в ремни кожаной сбруи сзади, безуспешно стараясь затормозить модификанта, но вместо этого попросту скользя за ним следом, ибо остановить этот бронепоезд мог бы разве что Стив Роджерс. — По какому праву… — начал обличительную речь лейтенант, но вымораживающий взгляд снайпера на охоте и глухой из-за маски голос, звучащий на редкость пробирающе, его прервал. — Мне тоже хочется узнать, по какому праву вы удерживаете здесь доктора Арджент? Немая сцена. Гоголь с его «Ревизором» умерли бы от зависти, глядя на происходящее в полицейском участке южного Бруклина, но, увы, Николай Васильевич давно почил. Надо отдать Арчеру должное, он быстро пришел в себя, прожигая взглядом и солдата, и, наконец, отпустивших его дежурных, рассредоточившихся по периметру, и старающихся не мозолить глаза непосредственному руководству. — Доктор Арджент является свидетелем по делу… — Крейга О'Коннора, убийцы-рецидивиста, 1982 года рождения, — мерным голосом продолжил Джеймс, не моргнув и глазом. — За прошедшие с момента аварии три часа сорок девять минут, вами были сделаны два запроса в базу данных «National Public Data», два запроса в базу данных ЩИТа, оставшихся без ответа, а также запросы в реестр докторов Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и реестр недвижимости. Доктор Арджент уже сообщила всю имеющуюся информацию по делу О'Коннора, и согласно действующему Уставу армии США статья 32 пункт 4 — для дальнейшего задержания военного врача требуются совместные действия с представителями корпуса военной полиции Армии США, либо санкция, полученная от данного ведомства... — бесстрастным речитативом шатен перечислял нормативы, уложения и законы, выстраивая линию защиты лучше любого адвоката и ни разу не запутавшись в казенных зубодробительных формулировках. Адалин могла лишь восхищенно внимать этой отборной канцелярщине, которая в переводе на общечеловеческий означала, что ее уже должны были отпустить, но этого не произошло лишь из-за чрезмерного любопытства Эндрю Арчера, который воспользовался удобной возможностью и служебным положением, чтобы наглядеться на мутанта вблизи, а также задать множество вопросов, никоим образом не относящихся к делу. Судя по покрасневшему усатому лицу и досаде в эмоциях, Джей был прав на все сто процентов, так что очень скоро старший офицер рявкнул приказ отдать документы, и более не посмел задерживать эту колоритную парочку в отделении. Цапнув Аду за руку, сержант уверенно вывел ее из участка, и блондинка с наслаждением вдохнула прохладный уличный воздух, показавшийся необычайно сладким. Воистину, запах свободы. — Храбрый рыцарь пришел меня спасти? — солнечно улыбнулась целительница, осторожно снимая черную маску. Намеки мужчина схватывал на лету, так что девушку мгновенно сжали в объятиях, прижимая к фонарному столбу и упоительно целуя. Джеймс надышаться ей не мог, и очень скоро потерявшаяся во времени и пространстве Адалин почувствовала, как кружится голова — не то от нехватки воздуха, не то от сумасшедшей нежности, проскальзывающей в каждом отчаянно-сладком поцелуе, что ее одаривал переволновавшийся сержант. Компания проходящих мимо подростков вызывающе засвистела, и белокурая женщина поспешила спрятать порозовевшее лицо на груди возлюбленного. Очень неловко вышло, а она совсем забылась. Но Зимний Солдат был чужд стыдливости, так что одного ледяного взгляда и интернационального жеста металлического пальца хватило, чтобы шугануть паршивцев на другую сторону улицы. — Тебя не обижали? — цепкий стальной сканирующий взор прошелся вверх и вниз по женской фигурке. — Нет! Джейми, я же написала, что прохожу в деле как свидетель, так что меня никто не запугивал и не давил, — мгновенно отозвалась Ада, совсем не горя желанием возвращаться в участок для последующих разборок. — Только поэтому я не взял гранатомет и Страйк, в качестве огневой поддержки, — словно шутливо фыркнул шатен, но глаза оставались пугающе-серьезными. — Чья кровь? — Раненых детей, — дернула уголком губ погрустневшая целительница, оглядывая безвозвратно испорченное платье. Тут и химчистка не поможет, только выбросить. Но это совсем неважно. — Джей, то, что произошло сегодня… я не могла поступить иначе. Пятеро малышей и водитель не дотянули бы до приезда скорой, поэтому пришлось раскрыть свои способности… — Не переживай об этом. Я же обещал, что буду с тобой рядом в этот момент, — бионика бережно погладила тонкие светлые пальцы. — Мы со всем справимся. — Спасибо. Я рада, что не одна. Признаться честно, реакция толпы меня пугает. — Не бойся. Учитывая комментарии к видео с YouTube, люди тобой, скорее, восхищаются, чем негодуют, с прилипалами разберусь я, а от прочих умников прикроет ЩИТ. — Видео со мной уже выложили в Сеть? — растерянно пробормотала Адалин, тщетно надеявшаяся хоть на небольшую отсрочку. Впрочем, этого следовало ожидать. — И не на один ресурс, — утвердительно кивнул Барнс. — Больше четырех миллионов просмотров за последние три часа, с хештегом «паранормалы». Придавленная осознанием масштаба проблемы, целительница молча села в машину, следуя в ЩИТ за автомобилем суперсолдата. * * * 10 сентября 2024 год, кабинет заместителя директора ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Ожидая, пока агент Фрост закончит телефонный разговор, Ада прокручивала в уме события последних часов. Надо сказать, до этого у нее было несколько вариантов реакции ЩИТа на все произошедшее, и кое-где она попала в точку. Вариант первый. В ЩИТе случилось что-то глобальное, так что им было просто некогда вытаскивать ее из участка, тем более что ничего серьезного эмпатке и не грозило — кроме стандартного допроса и назойливого любопытства полицейских, разумеется. Вариант второй. Узнав об инциденте на трассе, ЩИТ хотел отреагировать, но был банально занят — и не столько реакцией общественности, сколько реакцией правительственных структур, которые осознали, сколь ценный ресурс себе отхватило агентство, а они — прохлопали ушами. Вариант третий. Слегка неправдоподобный, но тоже имеющий право на жизнь. Раз уж Адалин так громко заявила о себе, то ей предоставили возможность в полной мере насладиться славой и всеми последствиями своего каминг-аута с поправкой на сверхспособности. Слава — это еще не все, кушайте и не обляпайтесь, так сказать. И не забывайте, что за любой поступок нужно нести ответственность. Отчего-то, многие люди, жаждущие известности и желающие хоть на мгновение оказаться в центре всеобщего внимания, забывают об этом. А зря. Минусов здесь тоже хватает. Но, как оказалось впоследствии, верным был именно второй вариант. Разумеется, боевики, присматривающие за ней, доложили обо всем произошедшем начальству, но тут подключилась общественность, которой пришлось заниматься Фросту — аж телефон у бедолаги раскалился, и директору Россу, спешно вызванному в Вашингтон. — Ну и заварили же вы кашу, док, — покачал головой Роберт, откладывая мобильник и устало массируя виски. Ада сидела в кресле напротив него, а сержант мрачной тенью завис за ее спиной. — Я не хотела доставить вам неприятности, но другого выбора не было, — тихо отозвалась Адалин, чувствуя, что она находится в эпицентре бури — и это все только начиналось. — Выбор есть всегда, — философски отметил брюнет, но развивать тему не стал. Знал, что после некоторых поступков можно перестать считать себя человеком, а для доктора по профессии, и целителя по призванию, отказать людям (тем более, детям) в помощи — немыслимо. — Сейчас у нас возникли две проблемы — реакция правительства и общественный резонанс, — практически лекторским тоном начал излагать Роберт, сложив пальцы рук домиком, и устремив на женщину пронзительный взгляд светлых глаз. Арджент и Барнс, молча ему внимали. — Когда вы подтверждали докторскую лицензию, мы намекнули кое-кому, что о ваших данных и способностях распространяться не стоит, но сегодня вы прогремели на всю страну, и Министерство здравоохранения подняло эпический вой, когда они поняли, как пролетели с ценным специалистом. Все как всегда, ничего нового. «Армия вечно забирает себе лучшие кадры», «военные не в состоянии оценить такого профессионала» и «среди коллег-медиков доктору Арджент будет лучше, а пользы для граждан — больше», — явно цитируя кого-то, протянул агент. — Сам Хавьер Бесерра не врач, но неплохой политик, поэтому мгновенно почуял выгоду, возглавив кампанию за вашу свободу против армейской тирании. У меня уже есть около ста различных предложений для вас о переводе и работе в медучреждениях самого разного профиля. Не желаете? — Нет, — мгновенно отказалась Адалин, мысленно содрогнувшись от сияющих перспектив. В ЩИТе ее ценили, уважали и берегли, понимая специфику дара и не желая лишаться уникального специалиста, а вот для обычных людей она может выглядеть бесконечным источником здоровья, который нужно как следует запрячь, и понукать посильнее. Блондинка не возражала против помощи людям, но не в ущерб своему здоровью, силе и личному времени. Концепция «общего блага» не была ей близка, потому что женщина искренне считала, что общее благо складывается из блага каждого отдельного человека. И если ты сам о себе не позаботишься, то и никто не позаботится, скорее, припашут в своих интересах, радуясь, что нашли волшебного джинна для решения всех своих проблем. Вот только, как метко заметили русские, «лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем так и не стала». Спасибо, не надо ей такого. — И это они пока про омоложение не знают. А вот в Вашингтоне уже сложили два плюс два, поэтому спешно вызвали к себе помолодевшего директора Росса, чтобы получить исчерпывающие пояснения о вашей личности. И заодно проверить крепость наших… гхм, — опомнился Фрост, словив предупреждающий взгляд Зимнего Солдата, буравящего его из-за спины Арджент. Ох, уж это старомодное воспитание! Ругаться можно, но в присутствии женщин — ни-ни. Ведь раньше считали, что дам надо оберегать от темных сторон жизни, и не распускать себя — очевидно, что сержант Барнс полностью разделяет это мнение. Так что лучше не проверять границы терпения некоторых реликтов. — В общем, отстоять от них агентство вас сможет, но, скорее всего, в ближайшее время у вас появится множество высокопоставленных пациентов. Можно упереться, но… — Ответка замучает, — тихо промолвил Барнс, кладя руки на плечи своей девушки в жесте поддержки. — Да. Что же касается Минздрава, то эти могут продолжать из принципа — в конце концов, противостояние врачей и военных не но́во, кроме того, они могут здорово подогреть общественность, направив их мнение в нужную им сторону. Так что, с высокой долей вероятности, вам придется поступиться рабочим временем, организовав несколько чудесных исцелений в онкологических больницах и центрах ветеранов боевых действий. Но вряд ли Бесерра и его советники удовлетворятся этим широким жестом, продолжая настаивать на бо́льшем — я неплохо знаю эту братию, — предупредил брюнет. — Ничего не имею против лечения детей и ветеранов, если это не будет происходить в ущерб моим обязанностям в ЩИТе, — сказала Адалин, отметив довольно блеснувший взгляд заместителя. — Минздраву же можно подкинуть идею о нецелесообразности моего к ним перевода, и даже вреде этого шага. Четко очерченные брови ее собеседника удивленно приподнялись, и эмпатка поспешила пояснить свою мысль. — Один человек, каким бы уникальным специалистом он ни был, никогда не сможет заменить целую систему. В данном случае, множество талантливых и профессиональных докторов, что годами учились и оттачивали свое мастерство. Они вкладывали приличные средства в свое образование — ведь обучение в медицинской сфере является одним из самых дорогих в нашей стране, совершали новые открытия в различных отраслях медицины, что позволило двигать науку вперед, и донести ее результаты даже в самые отдаленные страны третьего мира — не зря же Международное движение Красного Креста пользуется таким уважением и популярностью на мировой арене. И вот появляюсь я, как нестабильный фактор, в этом прекрасно функционирующем организме. Не нужно говорить о том, что я физически не смогу заменить весь этот огромный пласт врачей — кто поумнее, и сам об этом догадается. Лучше сказать о том, что с моим появлением, множество высококлассных докторов останется без работы, образовав гигантскую брешь в экономике страны. Ведь зачем учиться и тратить деньги на получение диплома, если есть чудо-врач, что может поставить на ноги мановением руки? Зачем платить за дорогую страховку и вкладывать финансы в развитие медицины, если есть целитель, способный решить все их проблемы?.. И таких доводов можно набрать не один десяток. Господин Бесерра первый взвоет, когда поймет все последствия своего необдуманного решения, что может привести сферу здравоохранения в полнейший упадок. Специалист вроде меня хорош в своей, узкой нише, и пытаться заменить мной прочих врачей — большая глупость, которую, я надеюсь, эти господа скоро осознают. Роберт Фрост долго молчит, размышляя над этими словами, и внимательно смотрит на женщину напротив. Уважение и легкое удивление причудливо переплетаются в его эмоциях и совершенно не отражаются на худощавом, породистом лице. Отчего-то, белокурые локоны и юный облик вечно заставляют его недооценивать доктора Арджент, хотя Роб всегда признавал способности женщин, не обманываясь стереотипами о слабом поле. Вот только мягкость и покладистость этой мисс всякий раз вводят его в заблуждение, и она не чувствуется ни угрозой, ни серьезным противником. Что-то странное в этом было... — Говорите с большим знанием дела, — наконец обронил он, в который уже раз убеждаясь в необычайно трезвом взгляде на жизнь этой дамы. — Разумеется, я много думала о том, где мои способности принесут наибольшую пользу, еще перед тем, как подписать контракт со ЩИТом, — кивнула Ада, улыбнувшись одними уголками губ, и успокаивающе погладив ладони сержанта, на мгновение сжавшиеся на ее плечах. — И пришла к выводу, что именно работа с военными, чаще прочих оказывающихся с тяжелыми травмами, а то и вовсе — на грани жизни и смерти, та самая ниша, в которой я в полной мере могу реализовать себя и помочь пациентам. Не говоря уж о лечении людей со сверхспособностями. Все жизни ценны, но жизнь одного суперсолдата или мутанта может позволить спасти тысячи жизней обычных гражданских, что наглядно было продемонстрировано во время битвы с Безумным Титаном. — Что же, ваша позиция по данному вопросу мне ясна, и я постараюсь донести ее до политиков. Теперь, что касается общественности. В целом, к вам отнеслись доброжелательно, благо, что и обстоятельства были подходящие, хотя и трагические. Блогеров и хакеров, желающих найти вас через Интернет, мы отсеяли, но несколько ведущих новостных изданий и телеканалов выразили настойчивое желание пообщаться с вами. Лицо целительницы застыло. — Можно обойтись без этого? Я не люблю лишнего внимания, а интервью будет провоцировать людей на поиск новой информации и разжигать их любопытство. — Заявление сделать нужно, иначе граждане могут додуматься до чего угодно, — неожиданно поддержал Фроста Джеймс, и девушка ощутила нервную дрожь глубоко внутри. Брюнет только кивал, полностью согласный с сержантом — отсутствие какой-либо информации хуже, чем хоть что-то, а фантазии отдельных людей можно только позавидовать. Такое выдумают, что потом вовек не отмоешься. — Тогда, быть может, вы выступите от моего имени? — с надеждой предположила Адалин. — Максимально краткая биография и пара-тройка фактов, обязательно довести до их сведения, что я работаю на правительство — это может успокоить самых мнительных, и намекнуть о всяких подписках, лезть в которые не стоит. Я как-то упустила этот момент, но нет ли у ЩИТа запрета на медийную деятельность? Тем более что я доктор, и понятие врачебной тайны для меня — не пустой звук. — Запрета нет, но государственные тайны, само собой, разглашать нельзя. Но, полагаю, их больше интересуют другие факты, личная жизнь и все в этом роде, — чуть ухмыльнулся мужчина, видя, как перекосило доктора Арджент. — Ключевое слово здесь — личная. Я не собираюсь выворачивать душу на потеху обывателям. Моя скучная, мирная и законопослушная жизнь не заинтересует жадных борзописцев и прочих любителей жареных фактов. Уверена, что когда произойдет скандал с внебрачными детьми какой-нибудь актрисы, или дефиле в непотребном виде очередной звезды Голливуда, общественность быстро обо мне забудет. А подогревать их интерес я уж точно не собираюсь, — решительно отрезала блондинка, абсолютно не готовая общаться с пытливыми до сенсаций журналистами. Представителей второй древнейшей профессии, чудовищно развращенных демократией и гласностью, бестактных, назойливых и постоянно алчущих пикантных подробностей для своей наживы, Адалин терпеть не могла. Причем еще с бостонских времен, когда акулы пера регулярно шныряли в коридорах больницы, вынюхивая подробности автокатастроф, характер травм пострадавших от насилия женщин или пытаясь сделать фотографии покалеченных пациентов. Одного такого умника, влезшего в окно палаты Хейзел Джонс, единственной выжившей жертвы Бостонского Душителя*, доктор Арджент едва не вытолкала обратно со второго этажа, а уж орала так, что переполошила все отделение. Мерзкий репортеришка на полном серьезе хотел выспрашивать у зверски изнасилованной женщины, лишь чудом оставшейся в живых, все подробности этого ужасного преступления, потому что, видите ли, «люди хотят знать правду»! Ну не сволочь ли? Бедняжку Хейзел, которую она лично зашивала, тайком вернула возможность иметь детей после грубого акта и успокаивала, когда та кричала и плакала по ночам, подрываясь с постели, после этого едва не пришлось отправить в реанимацию, а что творилось с психикой — словами не передать!.. Она ведь решила, что Де Сальво сбежал из-под стражи и явился за ней, чтобы закончить дело — и Ада прекрасно понимала ее состояние, испуг и панический ужас при виде мужчины в окне. И когда охрана со скандалом выставила журналюгу за двери больницы, ему еще хватало наглости угрожать им судом. Пожалуй, в тот день целительница была как никогда близка к убийству, а с каким удовольствием обеспечила тому кретину полный набор всевозможных болячек — от плеши до запора — словами не передать! Ай, что о них говорить — желтописаки через одного!.. Уважение у женщины вызывали разве что военные корреспонденты — сообщать новости с поля боя, это вам не в чужом грязном белье копаться. Так что обойдутся господа без ее интервью. Скоро интерес к свежей новости утихнет, сменившись чем-нибудь гораздо более заслуживающим внимания. ...Правда, же? * * * 11-25 сентября 2024 год, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Две недели спустя, Адалин поняла, что серьезно недооценила интерес и настойчивость народных масс. Общественность кипела и бурлила, столкнувшись с неведомым доселе явлением — мутантом обыкновенным, мирным. Зависая на различных интернет-форумах, Ада с удивлением узнала, что люди и не представляли мутантов, кроме как существ, разрушающих все и вся одним супергеройским чихом. И сами активно фантазировали на тему, что будет, если завтра в них ударит молния/укусит радиоактивный паук/облучит инопланетный артефакт, и они вдруг получат необыкновенные способности. Большинство мечтало о том, что сможет выпускать лазерные лучи из глаз, гонять обидчиков файерболами или проламывать стену небрежным ударом кулака. В крайнем случае, становиться невидимкой, чтобы робингудствовать в банках, принудительно отжимая деньги богатых жлобов, и раздавать их бедным (ну и себя, как посредника, не обидеть). Возможность поглядывать за голыми девчонками в душевых шла приятным бонусом. Видеозапись с той злополучной трассы, где целительница лечила детей на глазах изумленной публики, по-прежнему била все рекорды, оставаясь на верхних строчках популярных новостей. Блондинка сидела в кабинете, обложившись кошками (Гуся и Каспер здорово наловчились успокаивать натянутые нервы мерным тарахтением) и мрачно изучала репортажи, досадуя, что в кои-то веке не происходит ничего настолько интересного, что могло бы перебить ее звездный час на Белт-Паркуэй. Кроме того, произошло вполне ожидаемое — Адалин начали узнавать на улицах. Большинство людей — хвала всему сущему! — глазели издалека, хотя были и те, кто рисковал подойти поближе, заговорить и даже попросить автограф. Один парнишка в супермаркете, озвучивший подобную просьбу, долго хлопал глазами, глядя на лист из блокнота с надписью: «От Адалин Арджент на добрую память». После чего ляпнул, что хотел бы получить автограф от Панацеи. Нечитаемым взглядом целительницы можно было бы убить все живое, но она забрала бумажку, написав свое прозвище под словом «Адалин» и поставила знак равенства между ними, молча вернув листок владельцу. Больше она ничего не подписывала. На нее пялились в парке, магазинах, продуктовых… Мамочки с колясками шушукались, оценивая стати и наряды мутантки, подростки восхищенно присвистывали вслед и галдели как стая воронят, дети некультурно тыкали пальцами, тараща восторженные глазищи… Мужчины пытались познакомиться, но от них эмпатка шарахалась мгновенно, не желая вызывать своего личного демона — Барнс словно нюхом чуял, когда кто-то хотел к ней подкатить, и тотчас являлся покарать несчастного. Представив, какой ажиотаж вызовет новость о том, что она встречается с Зимним Солдатом, блондинке делалось дурно — странно, что до сих пор не прознали. Впрочем, вероятно это произошло из-за политики самоизоляции, принятой самой Адалин. Теперь она нечасто выходила из дома, а если и делала это — то в сумерках, не забывала темные очки и предпочитала малолюдные места. Дальние уголки парка, крохотные кафе и отдельные кабинки ресторанов, выезды на природу — оказывается, что вокруг Нью-Йорка есть множество практически не посещаемых туристами пляжей (не гламурных и безо всяких развлечений, зато очаровывающих первозданной красотой). Имеется заповедник дикой природы Брант Пойнт (недалеко от Бруклина, и с кучей мелкой живности вроде белок-нахалок и упитанных барсуков, которых они с сержантом кормили яблоками), а также деревенька Лейк-Плэсид, где проходили Олимпийские игры в 1980 году. Ада и Джеймс отправились туда на выходные и не пожалели ни на секунду. Даже не верилось, что это райское местечко находилось всего в пяти часах езды от мегаполиса, не утихающего ни днем, ни ночью — так тихо и спокойно там было. Местным жителям было совершенно некогда смотреть телевизор и зависать в Интернете, поэтому их никто не узнавал, а сами люди словно жили в параллельной реальности и всегда были заняты. Еще бы, начало осени — самая горячая пора для деревни. Люди здесь жили за счет эко-туризма и выращивали натуральные продукты для фермерских рынков, так что уезжала пара не с пустыми руками. Овощи, фрукты, вкуснейший сыр (дающий сто очков форы тому резиновому безобразию, что выдавали за сыр в супермаркете), нежное сливочное масло, свежее, вот только что надоенное молоко со сливками, всплывающими наверх, румяный и пышный хлеб (отведав местные караваи, Ада твердо решила купить хлебопечку, и делать батоны и буханки самой. Благодаря современным технологиям, времени это займет мало, зато можно будет перестать ломать голову над тем, что положили в багеты, купленные на углу, что они и через неделю остаются мягкими и свежими)… Возлюбленный только поддерживал ее в столь полезных (и вкусных) устремлениях, и даже не возражал против регулярных поездок на фермерские рынки в черте Нью-Йорка, благо местные селяне снабдили их целым списком адресов и контактов. Надышавшись свежим воздухом, они спали в гостинице как убитые, чтобы с аппетитом позавтракать, и с новыми силами отправиться изучать достопримечательности. Долгие пешие прогулки по ущелью Хай-Фоллс, сменялись ленивым валянием на цветущих лугах природного парка с четырьмя водопадами — горьковатый аромат полыни, словно навечно осел на губах, заставляя шатена слизывать его, чтобы насытиться земляничной сладостью своей избранницы. Они купались в Зеркальном озере, плескаясь необычайно прозрачной и чистой водой, жарили мясо и хлеб на костре (предприимчивые уроженцы Лейк-Плэсид обустроили стоянки на каждых пяти километрах), а затем долго лежали на прихваченном покрывале, любуясь яркими звездами, появляющимися на небосклоне. Когда над ними взошла большая, совершенно круглая луна, заливающая серебряным светом берег озера, придавая окружающему пейзажу таинственный и волшебный вид, Джеймс взял ее ладони в свои, ласково касаясь пальцев губами. Сержант смотрел на потрясающую девушку, посланную ему судьбой, и не мог оторвать взгляд. Влажные кудри, с парой травинок, запутавшихся в них, словно сияющая под лунным светом кожа, и глаза, как два осколка ночного неба, что сейчас раскинулось над ними от края до края. Молчать при виде этой чарующей красоты было невозможно, поэтому он вспоминал слова, запавшие ему в душу, и просящиеся на язык, глядя на Адалин, что так счастливо и доверчиво ему улыбалась: — «Не в силах уловить твой образ, я вижу очертания твои во всем… Твое присутствие наполняет мой взгляд любовью и успокаивает мое сердце, ибо ты повсюду…» — тихо шептал строчки старинной поэмы Джеймс*, как зачарованный глядя на женщину, любимую всей его душой, всей его сутью. Момент был идеальный, сейчас никто не мог им помешать — у озера находились лишь он и она, поэтому мужчина решился сказать то, что давно лежало на сердце, поведать о чувстве, что крепло с каждым днем. — Я люблю тебя, Адалин Арджент. Встреча с тобой стала лучшим событием в моей судьбе. Наверное, до тебя я и вправду не знал, что такое счастье. С тобой мне хочется улыбаться и просто наслаждаться жизнью. Мне никогда и ни с кем не было так легко и хорошо. То, что я чувствую к тебе, не описать обычными словами, но я смогу показать тебе всю свою любовь действиями. Обещаю, родная, что буду всегда рядом и сделаю тебя самой счастливой на свете. Слова шатена звучали нежно, но твердо и уверенно, каждое из них было признанием и клятвой, и целительница с трудом могла дышать, а от волнения перехватило горло. Эмоции бушевали сверкающим вихрем, и Ада видела только глаза любимого, где отражались серебряные звезды, придавая им совершенно неземную глубину. — Джейми… Я тоже тебя люблю. И каждый день не устаю благодарить судьбу за то, что ты есть. Порой мне кажется, что все это — лишь чудесный сон, но каждое утро я просыпаюсь с тобой, и это делает меня счастливой. Ты делаешь меня счастливой. И я буду рядом с тобой столько, сколько пожелаешь, — почти прошептала эмпатка, с трудом принимая эту удивительную реальность. Реальность, где она любит и любима. Искренне, взаимно, всей душой. — Всегда, — убежденно ответил засиявший от ответного признания солдат. Только вместе, и никак иначе. — Ты мой луч света в этом мире, и я сделаю все, чтобы ты никогда не погасла. Солнечная улыбка согрела мужчину изнутри, заставив сердце пропустить удар, а удивительно робкое касание к его груди — вспыхнуть, как порох. Сжимая в руках свое долгожданное сокровище, Барнс уложил ее на покрывало, лишая одежды. Этой ночью она им не понадобится. * * * Джеймс медленно, вдумчиво изучал каждый сантиметр нежной кожи, всем своим существом впитывая сладкий и свежий аромат Адалин. Он запоминал, с какой частотой бьется ее пульс, и звук сердца любимой эхом отдавался в ушах. Раскинувшаяся на покрывале, обнаженная и покрытая лишь светом звезд, девушка казалась неуловимым духом воздуха, прекрасной сильфидой, что однажды попалась в руки смертного человека. Даже не верилось, что такая красота может существовать в их мире, но вот она — теплая, жаждущая, и искренне любящая его, Джеймса. Вместе с ним, и теперь уже навсегда. Пальцы сержанта — длинные, чуть мозолистые от оружия, скользили по белоснежному телу, прослеживая изгибы и формы целительницы, ласкали горошины сосков и тонкую кожу бедер. Губы мужчины спустились цепочкой поцелуев вниз по изящной шее, а высоко вздымающаяся грудь манила солдата, поэтому он не стал отказывать себе и Адалин в удовольствии. Бионические пальцы сжали упругую плоть, а пальцы живой руки скользнули по дрогнувшему животу, и ниже, дразня чувствительный клитор и влажные складки, сочащиеся смазкой. Наглядное доказательство ее желания всегда ложилось бальзамом на душу и переливалось искрами удовольствия глубоко внутри. Шатен знал, как можно доставить наслаждение женщине, и то, что этой женщиной была Адалин — побуждало стараться как никогда, оставляя незабываемые впечатления о каждом их разе. Мгновенно исчезающие засосы с шеи и укусы на груди, увеличившееся количество пальцев, заставляющее Аду беззащитно извиваться под ним, не имея возможности свести колени... Барнс сполз ниже, прикусывая бедро и разводя длинные ноги шире — открывшийся вид был прекрасен, а светлая кожа в сиянии ночного светила казалась мраморной, но ощущения не давали обмануться — его женщина была теплой, живой, настоящей. И восхитительно стонущей под ним. С нажимом проводя языком по горячей плоти, и погружаясь его кончиком в глубины сокращающегося лона, сержант никак не мог перестать довольно ухмыляться — не растерял-таки опыт, раз может удовлетворить даму одними оральными ласками. Высокие, мелодичные стоны и крики ласкали слух, а Солдат внутри практически мурлыкал от блаженства. И лишь когда блондинка не смогла даже кричать, бессильно дрожа от пережитых оргазмов, он слитным движением скользнул наверх, накрывая ее собой. Крепко прижимая податливое тело, он жадно вдыхал воздух, который выдохнула она, глядя в лучащееся тихим счастьем лицо Адалин. В огромных глазах девушки легко читалась нежность, желание, полное доверие, страсть и еще много всего, составлявшее то, что зовется коротким словом «любовь». — Ты моя… — шептал Джеймс, подаваясь вперед, и плавно входя в покорно растягивающиеся под его напором стенки влагалища. — Твоя… — также шепотом отзывалась Ада, чувствуя крупную горячую головку, и толстый ствол, неумолимо распирающий ее изнутри. Открытая, беспомощно распятая под тяжелым телом, она вся была словно оголенный нерв — женщиной, находящейся в полной власти своего мужчины. Вот только этот мужчина был достоин как никто другой — и ее тела, и ее души. Поэтому она прогнулась в пояснице, ощущая каждый мучительно-сладкий дюйм, сжала внутренние мышцы и звонко поцеловала сержанта в распахнувшиеся губы, проглатывая зародившийся рык шатена. — Ада!.. — вид тяжело дышащего Барнса, явно балансирующего на тонкой грани между контролем и чувственным безумием, сладкой патокой растекся по сердцу эмпатки. — Я люблю тебя, — признание сорвалось с губ самой естественной вещью в мире. Сейчас Адалин чувствовала эту правильность всей своей сутью. Она со своим мужчиной, на своем месте, но уже не только своя — теперь она еще и его. И это замечательно. — Люблю тебя, — эхом откликнулся Джейми, и первый же толчок вышиб из нее весь воздух, что вырвался полным удовольствия криком, оглашая им пустынный берег озера. Луна освещала мужчину и женщину, чьи тела сплетались с каждым движением навстречу друг другу, словно хотели слиться вместе, став единым целым раз и навсегда. Затуманенные от удовольствия глаза, припухшие от поцелуев губы, запрокинутая голова и белокурые локоны, разметавшиеся по траве, тугие узлы мышц, перекатывающиеся на широкой спине... Напоенный ароматами свежей воды и цветущей полыни воздух, то и дело разрезали стоны и крики, шепот признаний и слова клятв — но их слышала лишь пара возлюбленных и Луна, ставшая невольной свидетельницей страсти этих двоих. Лишь когда небо на востоке заалело, упоительный экстаз любовников разлетелся на миллионы ослепительных брызг, и заставил их замереть в объятиях друг друга — оглушенных любовью, когда-то потерянных, а теперь нашедших свою истинную пару. Отныне — вместе и навсегда. * * * 11-25 сентября 2024 год, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Но если в личной жизни все шло просто прекрасно, то общественная продолжала бить ключом. К сожалению, по голове. — Мне следует знать имена тех, кого ты представляешь на месте этого куска мяса? — иронично полюбопытствовал Барнс, прислонившись плечом к стене кухни. Адалин, методично покрывающая говядину градом ударов кухонного молотка, вновь опустила орудие труда с таким звуком, словно забивала гвоздь в чей-то гроб. — Болтливых консультантов с чрезмерно длинным языком, — прошипела она, и, не в силах сдержать возмущение, рассказала о произошедшем. Казалось, интерес общественности к ее таинственной личности начал стихать, благо, что девушка вела тихую спокойную жизнь, никого на камеру больше не спасала, ничего не громила, и мимикрировала под нормального человека, как бы ни лучше, чем исконные представители Хомо сапиенс. Но, как оказалось, она ошибалась на счет окружающих. Поняв, что нахрапом ничего не добиться, эти умники начали не просто следить за ней, но даже завели страничку на сайте Мстителей (и плевать, что она Мстителем не является!), которую начали пополнять всевозможными данными, тайком сделанными фото и различными наблюдениями. Фанаты — страшные люди, ведь они с упорством, достойным лучшего применения, сталкерят за объектами своего интереса, докладывая таким же помешанным буквально все подробности, начиная от того, где можно встретить своего кумира, заканчивая тем, что этот кумир ест и пьет. Честное слово, кто-то из этих активистов мог бы сделать головокружительную карьеру зоолога, потому что Ада в прямом смысле почувствовала себя частью животного мира, прочитав, где она обитает (в пределах Бруклина, изредка на Манхэттене), где пасется (то есть гуляет — Парк-Слоуп, Бруклин-Бридж, Центральный парк), что предпочитает употреблять в пищу — длинный список того, чем она питалась в различных кафе и ресторанах за последние две недели… В графе «Образ жизни» так и было прописано — скрытный, и с этим Ада могла бы смириться, но окончательно добили белокурую женщину параметры. Параметры, м-мать их! Примерная оценка роста Адалин не слишком удивила — от различных глазастиков спасу нет, но когда после посещения любимого бутика нижнего белья, на следующий день на страничке появились обхват талии, бедер и размер груди, целительница была готова кого-нибудь убить с особой жестокостью. Вот кому, спрашивается, интересен размер ее груди? Безумным фанатам, разве что. Все это эмпатка и вывалила на давящегося смехом сержанта, и ее даже не мог успокоить тот факт, что на том же сайте были представлены страницы с досье на каждого Мстителя/злодея/мимопроходящего и на свою беду засветившегося мутанта. Поклонники работали лучше ЦРУ и ФБР вместе взятых — и некоторых подробностей, Ада предпочла бы не знать. Например, секс в какой позе предпочитал Тони Старк (до того, как женился), что Брюс Беннер в студенчестве на спор закончил курсы бармена (и был неоспоримым чемпионом русской пивной рулетки — до того, как стал Халком), а также какой сорт мороженого предпочитала Наташа Романофф (жутко калорийный клубнично-шоколадный пломбир) и сколько любовников у нее было (данные варьировались, но кто-то мог и постесняться вписать свое имя в столь длинный список). Все это заставляло хвататься за голову и сомневаться в душевном здоровье окружающих, что с азартом собирали сплетни и пикантные подробности о супергероях. Страничка сержанта там тоже была, но кроме фактов из учебников и газет ничего эдакого не упоминалось, что вызывало легкую зависть — даже после оправдания и избавления от кодов, страшного Зимнего Солдата боялись до мокрых штанов и не желали вызвать гнев легендарного ассасина с вымораживающим взглядом, подставившись под удар карающей металлической длани. — Ну хочешь, мы им страшно отомстим? — все еще посмеиваясь, спросил мужчина, любуясь своей дамой — гневный румянец и негодующий взгляд делали Адалин необычайно хорошенькой, хотя он и без того не мог отвести от нее глаз. — Разумеется, отомстим. И я даже знаю как, — чуть успокоившись, протянула эмпатка, и предвкушающая улыбка на ее губах не обещала болтунам ничего хорошего. — Как? — Ударив по самому чувствительному месту — кошельку. Учитывая, что с каждой покупки консультанты получают свой процент, ноги моей в «Инканто» больше не будет. Теперь я стану закупаться исключительно в «Виктория Сикрет», а с учетом того, что каждый мой третий комплект становится безвинной жертвой Пылкого Солдата, постоянного покупателя они точно потеряют, — закончила блондинка, выразительно глядя на принявшего покаянный вид Барнса. Впрочем, надолго его не хватило — блудливые глазки масляно заблестели, а пошловатая улыбочка растянула полные губы. Облизнувшись, Джей по-кошачьи прищурился и развел руками: — Ничего не могу с собой поделать — я слишком сильно тебя хочу. А все эти кружевные вещицы весьма красивые, но очень тонкие — чуть дернешь пальцами и все, — повинился шатен, но сожаления в эмоциях было маловато, а мысли явно приняли горизонтальное направление. Считывая намерения любовника, и чувствуя легкую щекотку от пальцев, скользнувших по бедру, Ада чуть откинула голову назад и тихо попросила: — Пять минут. Потом я поставлю мясо запекаться, и у нас будет время на все остальное. Шею обжег горячий поцелуй, и Джеймс промурчал ей на ухо, чуть прикусывая мочку: — Хорошо, но не больше. Подожду в гостиной, а если не дождусь... я приду за тобой, и мы снова проверим стол на прочность, — с трудом заставил себя оторваться от возлюбленной мужчина, отпуская вожделенную красавицу из рук, и вышел из кухни, ощущая изрядное напряжение, пульсирующее внизу живота. Хотя, после знаменательных выходных в Лейк-Плэсид и их признания у озера, сержант постоянно ощущал возбуждение, тлеющее во всем теле, а тяга к своей женщине стала поистине неодолимой. Знание того, что его взаимно любят и принимают таким, какой он есть, по-настоящему окрыляло, и Барнс с неверием осознавал, что все происходящее — и есть чудесная реальность. Реальность, где он больше не одинок. * * * 11-25 сентября 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. К величайшему счастью, хотя бы в ЩИТе все было спокойно. За эти годы агенты видели столько всего необычного и фантастического, что люди уже почти ничему не удивлялись — да и было у них время привыкнуть к Адалин. Флер шепотков от щитомордников, да дружеские подначки от страйковцев — вот и вся реакция. Обедая с ребятами, Ада невольно расслаблялась в знакомом коллективе, не держась все время настороже от бурных всплесков чужих эмоций. Парни обсуждали прошедшее соревнование между боевыми группами (Страйк занял заслуженное первое место), премии за удачные миссии и сравнивали характеристики оружия. Мэй переписывалась по телефону, Рамлоу спорил с Вэйго касательно необходимости нового камуфляжа (старый был еще неплох, а лаяться со снабженцами и бухгалтерией всегда приходилось командиру), а шебутной Дэниелс поддразнивал малыша Каспера, протягивая пальцы хищно прищурившемуся флеркену, и тут же их отдергивая. — С огнем играешь, Шеп, — прогудел Таузиг, недовольно качая головой. — Или пальцы лишние? — Он еще не ядовитый, — отмахнулся азартный снайпер, водя кусочком мяса перед носом котенка. — Не ядовитый же? — вопросительно уставился на нее брюнет, и, пользуясь заминкой, маленький охотник цапнул угощение, тут же спрыгивая под стол с добычей. Выдержав театральную паузу перед занервничавшим мужчиной, Ада все же смилостивилась: — Пока — нет. Но яд начнет вырабатываться со дня на день, так что с подобными развлечениями лучше завязывать, — можно было бы добавить, что она вылечит и от такой травмы, но целительница решила не поощрять баловство. Неуемного Дэниелса лучше не провоцировать на очередную авантюру — и без того, вся команда стоном стонет от всевозможных выходок мужчины, различных пари, потасовок с гражданскими, что на свою беду решили задеть худющего, но на удивление сильного парня, чья широкая джокерская улыбочка проверяет на нервы самых мнительных… Как это умудрялось сочетаться с профессионализмом и титаническим спокойствием во время миссий — было секретом почище природы Биврёста, но сочеталось же. Подхватив Каспера, упорно лезущего на колени, эмпатка погладила пушистую спинку, и пропустила часть разговора, по-прежнему переживая о своей нежданной популярности, и размышляя о том, что можно сделать для ее уменьшения. К слову, речь зашла и об этом. Иронично улыбаясь, блондинка ответила на вопрос о приобретенной славе, не замечая, с каким любопытством к ним прислушиваются обедающие боевики: — Честно говоря, свой «выход из шкафа» я представляла как-то иначе. — Например? — дернул бровью Роллинз. — Например, лет через тридцать. Земляне успешно отразили инопланетное вторжение, покрошив монстров мелкой соломкой с помощью вибраниумного оружия, и, стоя в героической позе, попирая ногой горы трупов, дают интервью журналистам, едва не проглатывающим микрофоны от восторга. «Скажите, что вы чувствовали, нанося решающий удар космическому флоту Халы?» — сложив руки у груди, пискнула Адалин, пародируя телеведущих, и хлопая ресницами так, что поднимался ветер. Парни прыснули в тарелки, пряча улыбки от этого представления одной актрисы. — И пока герои живописуют свои подвиги, я — где-то там, за их спинами, тихо-мирно лечу раненых. В результате, все получают желаемое. Журналисты — сенсацию, доблестные воины — вечную славу, а я — две строчки на предпоследней странице газеты и размытую фотографию. Это было бы идеально, — глубоко вздохнула блондинка, прикрывая глаза от чудного видения. На фоне тех же Мстителей ее бы почти никто не заметил. — А получилось как всегда, — разочарованно заметила Ада, распахнув ресницы и обиженно поджимая пухлые губы. — Тяжко жить на свете, — охотно поддакнул сержант, но искристые серые глаза смеялись. Смеялись и страйковцы, не слишком-то проникшиеся горем человека, познавшего свою минуту славы. Впрочем, что взять с толстокожих вояк? У них-то шкурка дубленая, и чрезмерно назойливых папарацци они вполне могут пару-тройку раз уронить на кулак, прищемить любопытные носы и вывихнуть невоспитанно тычущие пальцы. — Да ладно, док, просто если раньше на тебя пялились мужики, то теперь к ним добавились еще и бабы с детьми, — пожал плечами Дэниелс, залпом допивая чай. — Sic transit gloria mundi*, — выдал начитанный Боб. — Невозможно оставаться сенсацией вечно, рано или поздно что-то случится, и о тебе забудут, Ада, — утешающе похлопал ее по руке здоровяк. — Поскорее бы, — дернула уголком рта девушка, но на душе стало немного легче. Хорошие ребята. * * * До приема пациента оставалось еще полчаса, поэтому целительница позволила себе немного прогуляться, по уже начавшему желтеть парку. Сосны зеленели густой кроной, а вот кустарники меняли свой наряд, постепенно облетая. Днем погода стояла теплая, солнечная — настоящее индейское лето, а вот по ночам, ветер, дующий с пролива, изрядно выстужал землю. Вовремя они с Джеймсом на природу выбраться успели — скоро зарядят дожди, а утренний туман будет окутывать густой дымкой ближайшие к порту районы. Наедине с природой и вдали от людей, Адалин ощутила полный покой и светлое умиротворение, наступившее от пестрого многоцветья вокруг, тишины и терпкого запаха хвои и прелых листьев. Хорошо. Глядя на отблески осеннего солнца, она глубоко вдохнула и улыбнулась сама себе. Пожалуй, она и впрямь слегка накручивает себя в последнее время. Вот только привыкнув всю жизнь прятаться, остаться стоящей в свете софитов очень тяжело. А ведь есть люди, готовые на что угодно ради славы — публичные скандалы, дикие выходки, экзальтированное поведение и самые невероятные эскапады лишь бы заметили, узнали, запомнили. Вот только Ада не такая. Ей бы хотелось запомниться не этим инцидентом на трассе, а своими достижениями. Научными работами и спасенными жизнями. Пациенты и так ее не забудут, а то, что об этом никто кроме них и не узнает — к лучшему. Она-то все равно будет помнить их всех. Позади нее раздались тихие шаги, и эмпатка обернулась. — Добрый день, доктор Уолкер. — Добрый день, Адалин. И просто Саманта, я же просила, — мягко улыбнулась ее бывший психотерапевт. С момента окончания ее сеансов, с этой доброй женщиной они встречались нечасто. У каждой была своя работа, в госпитале доктор Уолкер бывала редко, поэтому они лишь здоровались в коридорах, кратко осведомляясь о делах. К слову, Саманта была одной из немногих, отказавшихся пройти процедуру омоложения. Причина была проста и вместе с тем трагична. Супруг женщины скончался восемь лет назад, а единственный сын погиб еще раньше — при вторжении в Афганистан, он был военным пилотом. Доктор Уолкер сумела пережить эти потери, помогала другим людям, но продлевать свою жизнь не хотела, желая уйти в положенный ей срок. Очень уж скучала по своим мужчинам. Ада поняла это, и не смела настаивать — ведь каждый может выбирать. А Саманта выбрала покой. Так тому и быть. Медленно шагая до стен госпиталя (доктору Уолкер нужно было отнести документы главврачу) женщины разговорились, и блондинка поделилась тем, что тревожит ее в последнее время. Сэм, как и прежде, внимательно выслушала ее и дала хороший совет: — Я понимаю, что вы не желаете вызывать излишний ажиотаж к своей персоне, но запирая себя в четырех стенах, вы упускаете множество интересных часов из жизни. И людей. Да, не все будут доброжелательны и тактичны, но среди них может оказаться человек, которому потребуется ваша помощь, например. А даже если и нет — то тем не менее. Самоизоляция не выход, попробуйте постепенно привыкать к людям. Ненадолго зайти в кафе, посидеть на лавочке в парке. Увидев, что вы ничем не отличаетесь от них внешне, самые активные быстро потеряют к вам интерес, а остальные поймут, что вы вполне вписываетесь в картину мира, а значит ни к чему раздувать шумиху. Неужели, во всей этой ситуации с известностью, вы не увидели хоть сколько-нибудь хорошего? Кроме излечения тех детей на трассе. Ада фыркнула, с трудом подавив гомерический хохот. — Моя соседка снизу, миссис Катченс, стала очень хорошо ко мне относиться. А после того, как я вылечила ее радикулит и аллергию, меня рады видеть в любое время дня и ночи, с радостью польют цветы или покормят котика, если мне нужно будет куда-то уехать, — глядя строго себе под ноги, поведала эмпатка, и, надо отметить, это действительно было изрядным достижением. До этого, пожилая дама (учительница на пенсии) лишь буравила ее строгим взглядом, поджимая сухие губы, и всякий раз при встрече награждала ее осуждающим выражением лица и холодными замечаниями. За что? Да за все сразу. За модные платья («Юной леди не пристало так ярко одеваться»), украшения («Слишком дорогие. Ах, это подарок? Такие подарки можно принимать лишь от мужа!»), за кошек («Мяукают, дерут мебель, гадят в подъезде. Не гадят? Вы этого просто не видели»), но особенно — за сержанта. «Из вашей квартиры доносится шум», «я слышала громкие неприличные звуки — должно быть, вы смотрели эротический фильм и не выключили телевизор», «на меня вчера сыпалась побелка — вы двигали мебель в три часа ночи?»… И так регулярно. Разумеется, миссис Катченс понимала, что Ада не в лото с Барнсом по ночам играют, но предпочитала обходиться завуалированными колкостями, ведь воспитанные леди не лезут в чужую постель. Зато не стесняются активно осуждать. И это при том, что стены и пол были весьма толстыми, звукоизоляция — прекрасной, и чтобы услышать шум, нужно было очень постараться. Или иметь слух, как у летучей мыши. Или не расставаться с фонендоскопом. Мало ли, для чего старушке мог понадобиться этот нужный в хозяйстве прибор?.. Сделать с блюстительницей нравов было ничего нельзя, Джеймса она побаивалась и помалкивала, зато Адалин казалась более доступной для общения и выражения претензий. Но когда видеозапись с целительницей прогремела по телевизору и Интернету, соседку буквально подменили. Она пришла к ней в гости со свежевыпеченным пирогом и вареньем, ради которого любой сладкоежка продал бы душу (вишневое с грецким орехом; из каждой ягоды нужно убрать косточку и заменить на орех — вкуснота невероятная, но уж больно маетно делать. Хотя от рецепта Арджент не отказалась). Миссис Катченс (просто Хоуп!) была мила и ласкова, а доброжелательность ощущалась абсолютно настоящей… Ада терялась в догадках, но слова бывшей учительницы быстро расставили все по своим местам. В автобусе ехали ее внучки. Те самые девочки-близняшки, одна — с травмой головы (Люси), другая — с травмой ног (Нэнси). Воистину, Бруклин — большая деревня. Хоуп извинилась перед ней за прошлые нападки, и эмпатка сама не заметила, как разговорилась с женщиной, за чашечкой Эрл Грей. Ларчик просто открывался, и категоричность пожилой дамы была обусловлена не только суровым характером, закаленным полувеком работы среди школяров, но и проблемами со здоровьем. Жесточайший радикулит не позволял долгие прогулки по парку и регулярные поездки к внучкам. Из-за отсутствия вечернего моциона, старушке плохо спалось, и бессонница, наряду с легким шумом из квартиры Адалин (а слух у нее был идеальным даже в семьдесят), буквально доканывали бедняжку. Имеющаяся легкая аллергия на пыльцу, с юности заставляющая чихать от цветущих тополей и берез, прогрессировала с возрастом, и Хоуп лишилась своего любимого увлечения — садоводства. Она выращивала шикарные азалии и цикламены, ее орхидеи получали призы в клубе цветоводов, но теперь старушка могла позволить себе только кактусы, что также не добавляло душевности и доброты. Вылечить миссис Катченс ничего не стоило, зато теперь в их отношениях воцарился мир и покой. Отныне женщина могла не сидеть дома круглыми сутками, мучаясь со спиной, после вечерних прогулок она прекрасно спала (и даже шум не мешал), а кипящая энергия была направлена на воспитание Люси и Нэнси (Ада для подобного все же старовата), а также новые свершения и дискуссии среди садоводов-любителей. Так что, хоть какая-то польза от славы все же была. Соседи — это страшная сила, но если она направлена не на тебя — то это самые замечательные люди на свете. Помогут, подскажут, снабдят новостями и утерянными ключами, отвадят подозрительных типов и покормят твою живность, пока ты уехал в отпуск. Действительно, даже в случившемся можно найти хорошее. На этой позитивной ноте целительница распрощалась с доктором Уолкер, и поспешила в свое отделение, решив последовать ее совету. * * * 25 сентября 2024 год, квартира А. Арджент, Парк-Слоуп авеню, 12; боро Бруклин, Нью-Йорк, США. На прогулку целительница готовилась как Солдат к миссии. Телефон, часы с трекером, бусины Кимойо. Гуся уютно дремала, развалившись на животе Джеймса и явно никуда не собиралась. Сам сержант блаженствовал с томиком «Соляриса» и чашкой кортадо, к которому пристрастился во время поездок в Латинскую Америку. Зато любознательный Каспер, активно изучающий мир, так и лез под ноги, оглашая квартиру громким мяуканьем. Бросив последний взгляд в зеркало, Ада осталась довольна. Симпатичное черное платье с бабочками и бежевый плащ*, туфли-лодочки и сумка в тон. Симпатично и элегантно, даже если кто-то решит вновь выйти на фотоохоту. Каспер был еще мал для шлейки, так что котик со всем удобством устроился у нее на руках. И последнее — книга. Барнс протянул ей толстый роман с таким незаинтересованным лицом, что девушка моментально заподозрила подвох. Бросив взгляд на обложку, белокурая докторша только вздохнула: — «Вдали от обезумевшей толпы»? Очень оригинально. — Я знал, что тебе понравится, — уже откровенно ухмыляясь, протянул мужчина, отпивая кофе и почесывая шею рыжей прохвостки, оккупировавшей пресс мужчины. — В общем, я ненадолго. Пара часов, не более. Доктор Уолкер права, бегство — не выход, так что попробую приучать людей к себе. И самой привыкать к повышенному вниманию. Пожелай мне удачи. — Удачи, моя храбрая девочка, — мурлыкнул Джейми, подставляя губы под короткий поцелуй. Стоило входной двери захлопнуться, как шатен мгновенно выудил смартфон из кармана, включая программу слежения в часах своей дамы. Пускать на самотек он ничего не собирался, даже если его нет рядом — Джеймс все равно будет знать, где Адалин и не требуется ли ей помощь. Паранойя, приобретенная за предыдущие десятилетия, цвела, пахла и колосилась, будучи удобренной сывороткой суперсолдата. В конце концов, защита его женщины — миссия с наивысшим приоритетом. И то, что Зимний Солдат дал это задание сам себе ничего не меняет. Наоборот, побуждает стараться лучше. И быть лучшим защитником — для нее. * * * 25 сентября 2024 год, Проспект-парк, боро Бруклин, Нью-Йорк, США. Неспешным шагом гуляя по 7-й авеню, Ада приметила большой фермерский рынок на Армейской площади, и поняла, куда она отправит сержанта за покупками в выходные. Получив список длиной в пару страниц, шатен дотошно искал все необходимое, скрупулезно сверяясь с инструкциями, и азартно торгуясь с продавцами, безуспешно пытавшимися надуть самого Зимнего Солдата. Вот уж кто получал удовольствие от процесса, так это Джейми, что мог обставить даже одесских торговцев с Привоза. И где только научился?.. План эмпатки был прост и незатейлив — прогулка до ближайшего Старбакса, пять минут там, а затем она утекает в парк, где предается спокойному чтению, и не обращает ни на кого внимания, приучая людей к себе. Легко и вполне осуществимо. ...Было бы, не стань она звездой Интернета. К популярной кофейне блондинка подошла с целым хвостом подростков (к величайшему облегчению держащихся в отдалении), искренне надеясь, что они проголодаются, и осядут здесь, не решившись тащиться за ней в парк. Молодые люди, очевидно, полагали себя гениями маскировки, вот только от горящих взглядов у Арджент чесалась спина, а уши улавливали разговоры на повышенных тонах и громкие восклицания: — ...Точно она, глянь на прикид. Супер-ретро... — ...Не бухти, винтаж сейчас снова в моде... — ...Видали, какие глаза? Точь-в-точь как у Дени в «Игре... — ...Стопудово линзы! А волосы крашеные, не бывает такого ровного цвета... — ...Божечки-кошечки! Какая красотуля у нее на руках! Правда, не могу определить породу... — ...Сумка от Louis Vuitton! Мне на такую полгода отца раскручивать... — ...Работает…правительство. Хорошо платят... Вдох. Выдох. Вдо-о-ох и выдо-о-ох. Это просто дети. Болтливые дети. Ужасно невоспитанные дети — в отражении витрин видно, как на нее снова тыкают пальцем. Адалин еще в три года объяснили, что это неприлично — но теперь дети взрослеют позднее, так что все нормально, и не нужно ничему удивляться. Даже если они сейчас будут ковыряться в носу... Старательно держа ровный шаг, и не позволяя себе перейти на паническое бегство, целительница зашла в одноэтажное здание со стеклянными дверьми и зеленым логотипом русалки. Необычный выбор для кофейни, но не все ли равно, если здесь вкусно кормят? Честно отстояв небольшую очередь, дыша на счет и не обращая внимания на окружающих, блондинка подошла к прилавку. — Добрый день! Что будете... — симпатичный русоволосый паренек, скорее всего студент, оборвал стандартную фразу, почти комично расширив глаза. Еще чуть-чуть, и сходство с застигнутым врасплох лемуром станет стопроцентным. — Добрый день. Будьте добры, двойной сливочный мокко с белым шоколадом и сэндвич с курицей. А этому молодому человеку, — кивок на Каспера, перебравшегося к ней на плечо, — сэндвич с тунцом, можно без хлеба. Парнишка часто-часто закивал, попятился, и в мгновение ока скрылся за дверью подсобки, откуда донесся полузадушенный вопль. Чего в нем было больше — восторга или паники, было трудно понять даже с даром к эмпатии. Ада чуть наклонила голову вбок, замечая, как за ней это действие повторяет вся очередь, тут же начавшая шушукаться о слишком сладком напитке, и диетическом сэндвиче. Ах да, и котик — это мальчик. Чудесно. К вечеру эта, вне всякого сомнения, важная информация наверняка появится на чертовой страничке сайта Мстителей. Такое чувство, будто у этих людей своей жизни нет, раз они столь пристально следят за чужой. На удивление быстро вернувшийся паренек вполне споро и профессионально обслужил ее, и плевать, что у него подозрительно блестели глаза и чуть подрагивали руки. Ничего, еще пару-тройку визитов, и глядишь, перестанет выглядеть так, словно сейчас упадет в обморок. Расплатившись, Адалин вежливо улыбнулась на прощание. — Спасибо, Дэйн, — легкий кивок головой, и композиция «девушка и котик» спокойно направилась к выходу, слыша позади нечто, напоминающее писк придавленной мыши: — Она знает мое имя!.. ...Ладно, десяток визитов, и тогда, наверное, на нее начнут реагировать нормально. Все же это ближайший Старбакс к ее дому. Нужно постараться. * * * Потягивая нежный сливочно-кофейный напиток, девушка направилась в парк, отмечая, что бо́льшая часть ее преследователей осталась-таки в кофейне. Вот и славно. Найдя спокойный и тихий уголок, она устроилась на деревянной лавочке, развернув тунец для Каспера, и сэндвич для себя. Изредка мимо проходили школьники, гуляющие парочки, бабушки и дедушки с внуками — некоторые, судя по всполохам интереса, ее явно узнавали, но близко не подбирались, предпочитая наблюдать издалека. Томик Томаса Харди манил ее похрустывающими страницами и легким запахом типографской краски, и целительница с превеликим удовольствием погрузилась в чтение, следя за хитросплетениями судьбы мисс Эвердин. Чувственная драма о гордой женщине, чьего внимания добиваются трое мужчин, захватила ее целиком, хотя это произведение Адалин читала уже не раз. Но порой полезно перечитывать старые книги — всегда можно найти что-то новое. Одни цитаты чего стоили. «Здесь, на лоне природы, явно присутствовал бог, а дьявол со своими делами перекочевал в город». Воистину, природа обладает умиротворяющим эффектом — даже в городском парке, слушая шелест пожелтевших вязов, журчание озер и ручьев (а созданная руками человека акватория парка была крайне обширной), и щебетание дроздов на ветках, эмпатка отдыхала душой. Облизывающийся Каспер развалился на ее коленях, тихо урча, а у ног доктора Арждент чирикали пеночки и воробьи, слетевшиеся подобрать хлебные крошки. Перелистнув страницу, Ада даже прищурилась от удовольствия: «Единственный вид превосходства в женщине, с которым способен мириться соперничающий пол, — это превосходство, не заявляющее о себе; но иногда превосходство, которое дает себя чувствовать, может нравиться покоренному мужчине, если оно сулит ему надежды завладеть им». О, да. Раньше женщины точнее чувствовали тонкую грань между своей свободой и покорностью мужчине, мудро балансируя на кромке меж ними. Феминизм — это хорошо, но в меру. Целительнице нравилось, что сейчас женщины спокойно могут работать, владеть имуществом, голосовать на выборах или развестись с супругом, если тот окажется совсем негодящим, но не стоит перегибать палку и рваться на баррикады. Вон, в середине ХХ века некоторые пламенные революционерки доэмансипировались до такой степени, что потребовали себе возможность работать на исконно мужских работах — и потом только ленивый не посмеялся над дамами, которым пришлось осваивать профессию шпалоукладчиц. Полного равноправия между мужчинами и женщинами не может быть — все же природа создала нас разными, но зато прекрасно дополняющими друг друга. «Ничего у нас с вами не получится, мистер Оук, — заключила она. — Мне нужен такой человек, который мог бы меня укротить, очень уж я своенравна, а я знаю, вы на это не способны». А вот это уже зависит от женщины — позволит она себя укротить или нет. Сержант Барнс оказался достойным мужчиной, и Адалин ни на секунду не пожалела, что выбрала его. Что же касается небольших недостатков вроде чрезмерной властности и желания контроля… а у кого из мужчин их нет? Тем более, что эмпатке такое поведение даже нравилось, придавало изюминку их отношениям и согревало в глубине души — кто бы из женщин не мечтал иметь сильного защитника, что может укрыть от всего мира и решить проблемы? Единицы. Те самые, которые эмансипе́. Доктор Арджент фыркнула, закрывая книгу на половине, и оглядываясь вокруг. Рядом ни души — видать, налюбовались ее персоной, либо заскучали. А что? Сидит и сидит, читает и читает — скука смертная. Вот только белокурая женщина и не собиралась развлекать зевак. За этим — в цирк, пожалуйста, но уж точно не к ней. По дорожке стали раздаваться громкие всхлипывания, и Ада поняла, что сглазила. Кто-то все же решил нарушить ее покой. Трое детей — мальчики лет семи и зареванная девочка лет четырех-пяти, уныло брели мимо нее, держа в руках сверток, и пластиковые лопатки. Где их родители? Было еще светло, но восьмой час уже, как-никак. И у них что-то случилось, тем более что блондинка ощутила боль, буквально фонящую из свертка. — Добрый вечер. Вам помочь, молодые люди? Малыши замерли, словно только ее заметив, а затем, по всей видимости, сочтя достойной доверия, вывалили на нее свои горести. Ситуация оказалась та еще. Осторожно разворачивая сверток, оказавшийся курткой одного из мальчиков, целительница только вздохнула. Адалин любила животных. У них очень простые, понятные эмоции. Они не таят зла. Да, убивают друг друга — но не из корысти, зависти или мести, а лишь для пропитания или чтобы защитить детенышей. Братья наши меньшие — лучше и не скажешь. Вот только не все люди так считают — маленькая собачка, еще совсем молоденькая самка бигля, была избита с особой жестокостью. Переломанные лапки, треснувшие от жестокого удара ребра, надорванное ухо, окровавленная мордочка (явно тяжелым ботинком пнули!) и короткий хвост, что словно пытались отрезать, но не успели. Поганые живодеры, чтоб над ними так кто-нибудь поиздевался!.. — Эт-то все Большой Джонни-и! — уже икая от плача, выпалила юная Тесса, гулко сглатывая и утирая слезы пыльным рукавом. — Когда мистер О'Шей умер вес-сной, Трикси оказалась на улице-е! Эдди все лето уговаривал маму, чтобы раз-зрешила взять ее себе, и мы бегали на Гарфилд-плейс ее корми-ить! А Джонни и его банда… — тут девочка окончательно замолкла, спрятав лицо в ладонях и горько разрыдалась. — Сказали, что это их улица, и мы должны заплатить, — угрюмо буркнул черноволосый Эдди, похожий на нахохлившегося вороненка. — Вот только у нас нет денег, и даже на школьные обеды нет — мама сама ланчбокс каждый день собирает. Тогда Джонни со своими подпевалами и напали на Трикси — видели, что мы к ней каждый день ходим. Чуть-чуть не хватило времени — мы завтра собирались забрать ее домой, — на последней фразе голос мальчишки окончательно охрип, и он умолк, горестно кривя губы. — Трикси еще дышала, когда мы их всех нашли — вступил второй мальчик, рыжеволосый и синеглазый, с шикарным фингалом под глазом. — Вот только они над нами посмеялись, треснули меня и сбежали. Мы отнесли собаку в ветклинику, но нам сказали, что ее только усыпить можно. Потому что Трикси — не жилец. И процедура платная. А у нас денег нет. И сказали… что тогда ее лучше похоронить, чтобы не мучить. Но она же еще дышит! — крикнул пацан, кидая отчаянный взгляд на некогда игривое и полное сил животное. — А родители где? — только и выдохнула Ада, уже понимая, что не бросит этих ребят. Плакала ее незаметность. — На работе, — раздалось от Тессы и Эдди. — Тоже на работе. А бабушка спит после приема лекарств, — ответил рыжик, и словно оправдываясь, добавил: — Она почти всегда спит, старенькая уже. Ну и что с ними делать? Детские глазенки смотрели на нее с мольбой, то же выражение мелькало в умненьких карих глазах бигля, что упорно цеплялась за жизнь, несмотря на все повреждения. «Ты же взрослая! Сильная! Помоги нам! Ну чего тебе стоит?» — молча кричали они. Вот именно. Ничего. Кроме очередной порции славы. Но целительница это переживет. А Трикси — нет, да и детей жалко — можно на всю жизнь психологическую травму заработать. Поэтому, поудобнее перехватив почти невесомое тельце собачки, Ада склонилась над ней, а с длинных пальцев полился сияющий золотой свет, от которого легкие осенние сумерки на парковой дорожке рассеялись, словно в жаркий полдень. Под волной исцеляющего света выправлялись все переломы и выбитые суставы, отбитые внутренние органы и поврежденные ребра. Заросшее ухо забавно встало торчком, выпрямившийся хвост застучал по земле. — Гав! — звонко залаяла подскочившая Трикси, кидаясь к блестящему глазами Эдди, что неверяще гладил живую и абсолютно здоровую самочку бигля, что вылизывала ему щеки. Натискавшись и налюбовавшись, ребятня обратила внимание на подхватившую сумку женщину, что поглаживала пушистого белого котенка, молча таращившего на них голубые глаза, и явно собиралась уходить. — Тетя, ты фея? — задала вопрос Тесса, окончательно успокаиваясь, и отряхивая розовую курточку. «Смотря для кого», — про себя хмыкнула Адалин, но ответить не успела — безымянный рыжик опередил ее. — Вы мутант! Доктор Арж… — Арджент. — Точно, доктор Арджент! Я про вас новости видел. И вы моего брата спасли, ему сильно живот разрезало. В автобусе, — уточнил пацан, и, наконец, представился: — Я Колин, кстати. — Очень приятно. Брата?.. — все еще сияющие золотыми искрами фиолетовые радужки скользнули по огненно-рыжим кудряшкам и густо-синим глазам, вызывая схожие воспоминания двухнедельной давности. — Мартин? — чуть неуверенно предположила блондинка. — Ага, мой младший брат, — кивнул ей Колин. — Спасибо вам, наши родители чуть с ума не сошли, когда увидели новости, и как вы его прямо на трассе вылечили. — Пожалуйста, — немного неловко кивнула эмпатка, почти теряясь в потоке яркого счастья и признательности, изливающегося на нее со стороны ребятни. Они знают, кто такая Ада, но совсем ее не боятся — ни одной фальшивой ноты в симфонии их чувств. Лишь теплота, благодарность и практически безграничное доверие. Очень приятно, и очень смущает. — Мне пора, и вы надолго не задерживайтесь, уже скоро стемнеет. Попрощавшись с хором благодарящими ее детьми, доктор Арджент двинулась к выходу из парка размеренным шагом. Сидящий на плече Каспер щекотал ее ухо пушистыми усами, и что-то высматривал позади. Бросив мимолетный взгляд, Адалин поправила себя. Кого-то. Ее недавние знакомцы шли чуть в отдалении, поглядывая на нее, а Трикси наворачивала вокруг них круги, свесив язык из пасти. Казалось, практически та же картина — парк, шепчущиеся дети — но теперь это внимание практически не досаждало эмпатке. Это ведь, в сущности, такая ерунда. Да и совет доктора Уолкер был отличным. Не дело, запирать себя в четырех стенах — кто знает, как бы все повернулось, останься она сегодня дома?.. А так, получилось спасти одну жизнь — и неважно, что это жизнь собаки. Порой, животные могут быть куда как лучше людей. Уж она-то знает. * * * 27 сентября 2024 год, квартира А. Арджент, Парк-Слоуп авеню, 12; боро Бруклин, Нью-Йорк, США. — Если ты не поторопишься, мы опоздаем на ужин к Гринам, — флегматично заметил сержант, наблюдая за сборами своей девушки, и подпирая входную дверь спиной. — Уверена, Гарри не обидится, а Флоренс, как и любая хозяйка, только порадуется дополнительным минутам, — дернула плечиком Адалин, заканчивая красить губы, и завязывая шелковый шарфик на шее. — А если ты будешь гнать аки Шумахер — как обычно, впрочем — то мы еще и заранее приедем. Шатен только прищурился и насмешливо фыркнул: «Женщины!», но эмпатка знала, что тот испытывает удовольствие от таких мирных и обыденных вещей навроде ее лихорадочных сборов (а вот нечего было уволакивать Аду на диван — дважды! — когда она надевала белье и платье) или поездке к ее друзьям на ужин и вечер черно-белого кино. «Римские каникулы» с Одри Хепбёрн, «Это случилось однажды ночью» с красавчиком Кларком Гейблом, и легендарная «Касабланка», которую Джеймс смотрел еще перед уходом на фронт в 1943-м. Разумеется, мужчина не отказался составить ей компанию, и как следует пообщаться с Гарри, который знал Адалин еще с бостонских времен. — Все! — выпалила целительница, в последний раз поправляя волосы, и выходя из квартиры. Спустившись к двери подъезда, молодая женщина невольно притормозила, заметив распухший от писем почтовый ящик. Хм. Еще вчера их не было. Потянувшись за ключиком, она наткнулась на многообещающий взгляд шатена. — Ничего не забыла? — Помню я, помню. «Прежде чем открыть почтовый ящик, необходимо проверить его на вложения и наличие взрывчатых устройств», — послушно пробубнила Ада инструкцию, и достала телефон со специальной программой, установленной параноидальным Барнсом. Просканировав ящик, и не найдя там ничего криминального, блондинка убрала аппарат в сумочку, чуть оправдываясь: — Однажды все эти правила безопасности для чайников будут отскакивать у меня от зубов, просто нужно время, чтобы наработать навык. — Надеюсь и уповаю, — протянул мужчина, внимательно наблюдая за целительницей, вытаскивающей стопки писем. Ада перебирала корреспонденцию, чувствуя, как у нее приподнимаются брови. Письма от детей из того самого автобуса, письма с благодарностями от их родителей, признательное письмо от мисс Эспозито и восторженные письма от фанатов… Откуда они узнали ее адрес? Миссис Катченс точно молчала — понимала, что не стоит надоедать спасительнице ее внучек... На самом дне ящика лежал свернутый вдвое лист. Развернув его, доктор Арджент нашла ответ на свой вопрос. На альбомной бумаге был нарисован вполне узнаваемый Проспект-парк, лавочка, трое детей и бело-коричневый бигль, что лежал под светящимися руками светловолосой женщины в черном платье. Чтобы никто не усомнился, что это именно свет — желтым карандашом были подрисованы лучики, а бабочек на платье украсили розовыми блестками. Внизу была подпись — «Эдди, Колин, Тесса, Трикси и доктор Арджент — лучший врач на свете. Спасибо за все». И розовое сердечко, тоже с блестками. Чуть ниже, другая рука подписала — «И за Мартина тоже спасибо». На обороте (видать места уже не осталось) добавили — «Мы всем рассказали, что вы герой и спасли Трикси. Взрослые нашли запись с камеры на углу Гарфилд-плейс, и видели, что сделал Джонни. Его переводят в школу для хулиганов. ОГРОМНОЕ спасибо. И Трикси тоже очень рада». Чуть смазанный отпечаток собачьей лапы, сделанный зеленой краской, полностью подтверждал данные слова. — Пойдем, спасительница, — нежно улыбнулся сержант, целуя ее в висок. — Теперь мы точно опоздали. Если, конечно… — Ладно, уговорил. Буду смотреть мастер-класс по гонкам в городской черте из первых рядов, — закатила глаза Адалин, пряча все письма в сумку и складывая памятный рисунок. Щеки аж припекало от смущения — вот пострелята!.. Хоть на что-то хорошее ее слава сгодилась — рассказу детей поверили, нашли доказательства, да и малолетнего безобразника в чувство приведут, пока тот не совершил непоправимое. Ну а то, что ее адрес теперь известен… ничего страшного. У нее есть программа для определения бомб в почтовом ящике, да и Джеймс ее в обиду не даст. Прорвемся. В конце концов, герой она или нет?..