Панацея

12 июля 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Подписывая очередной документ о неразглашении, Ада подавила тихий вздох. В кабинете Роберта Фроста она находилась уже третий час. Когда заместитель директора ответил ей в тот же день, приглашая на подписание документов после завтрака, доктор Арджент даже обрадовалась оперативности мужчины — познакомиться со своим отделением, и, быть может, приступить к работе уже сегодня, хотелось нестерпимо. Но, как оказалось, кроме трудового договора, Адалин нужно было подписать целую кипу других бумаг, и тщательно прочитать их перед этим. В военной шпионской организации, были свои подписки на каждый случай, вот и вчитывалась целительница во все эти тексты. Запрет о разглашении государственной тайны, запрет о разглашении врачебной тайны, подпись на документе, где она соглашается с нарушением неприкосновенности частной жизни — да-да, военные проверяют все сделки и операции по банковским счетам, делают запросы во все существующие органы, чтобы получить информацию о ней, то есть любые базы данных для ЩИТа — открытая книга. — Я закончила, — отдала Адалин очередную бумагу агенту Фросту, чувствуя легкое покалывание в руке — если бы не ее регенерация, кисть бы уже свело судорогой. — Отлично, — удовлетворенно кивнул брюнет, внимательно просматривая документ. — Итак, с этой минуты, вы — сотрудник нашей организации. Это — ваш пропуск, — женщина забрала пластиковый прямоугольник, тут же пряча его в карман. — Можете ознакомиться со своим отделением сегодня, и приступать к работе с завтрашнего дня... Тихий стук в дверь прервал речь мужчины. — Войдите! — Фрост вновь перевел на нее взгляд. — Я попросил главу хирургического отделения показать вам госпиталь, и познакомить с персоналом — все же с ним, вы будете контактировать чаще всего. Добрый день, доктор Грин, — кивнул он человеку за спиной женщины, и она встала, чтобы почувствовать, как сердце пропускает удар. — Доктор Арджент?! — Гарри? — едва выдавила из себя целительница, пораженно разглядывая человека, которого совершенно не ожидала здесь встретить. Ада во все глаза вглядывалась в худощавого пожилого мужчину, чьи некогда темные волосы выбелила седина, скользила взглядом по лицу, покрытому глубокими морщинами, но выцветшие карие глаза смотрели на нее так же, как и пятьдесят два года назад — с пытливым огоньком и жаждой знания, не угасшим за все эти годы*. — Вы знакомы, — утвердительно протянул Роберт, разглядывая замершую парочку любопытным взглядом, и откидываясь на спинку кресла, предвкушая занятную историю. — Знакомы, — кивнула Адалин, наконец, взяв себя в руки. — Кажется, я упоминала, что в Массачусетской больнице у меня был аспирант, которого я выучила на свое место, после чего уехала из Бостона со спокойной душой? Так это он, Гарольд Грин, хотя теперь, конечно, не аспирант, а... глава хирургического отделения? Я знала, что вы много добьетесь, доктор Грин, — светло улыбнулась она, думая о невероятном переплетении человеческих судеб. — Исключительно благодаря вам, наставница, — Гарольд, как и прежде, скупо улыбнулся в ответ, невольно выпрямляясь, и сцепляя руки позади себя. — Меня никто не хотел брать аспирантом, считали бесперспективным — и если бы не вы, я бы так и остался в должности медбрата. Арджент упрямо покачала головой: — То, что у тебя не было влиятельных родственников и связей в медицинских кругах, не значило, что ты бесперспективен. Талант, светлая голова и твердые руки, делали тебя куда как лучшим врачом, чем того же Нила Спенсера, не знающего, с какой стороны браться за скальпель, зато являющегося внуком главы больницы. Я не стала бы обучать бездарность, поэтому твой успех закономерен. Ум, прилежание и упорный труд привели тебя ко всему тому, что ты заслуживаешь, — решительно отрезала доктор Арджент, чуть прищурив глаза и горделиво вздернув голову. Явно польщенный, доктор Грин ностальгически выдохнул: — Вы совсем не изменились, мэм. Ада смешливо дернула уголком губ: — Приму это, как комплимент, — после чего, не смогла не поинтересоваться: — Гарольд, я здесь уже полтора месяца, но ни разу не встречала тебя ни в коридоре, ни даже на обеде... — Я редко появляюсь в Трискелионе, в основном, постоянно пребывая в отделении. Учитывая специфику военной организации, на хирургию ложится основная нагрузка, так что я предпочитаю контролировать своих подчиненных лично. Все административные вопросы решает глава госпиталя — доктор Адамс, и, не в обиду нашим поварам, моя супруга готовит гораздо лучше. До меня, конечно, доходили слухи о появлении нового мутанта, но вы же знаете мое к ним отношение. Сплетни — это когда немой говорит глухому... — Что слепой видел, как одноногий ходил по воде. Арабская поговорка, — согласно кивнула Арджент, полностью поддерживая своего бывшего ученика. Порой все так исказят и приукрасят, что правду ото лжи не отличишь. — Хм, что же, в таком случае, я полностью спокоен за доктора Арджент, и не смею вас задерживать. Доброго дня, господа, — агент Фрост вежливо кивнул им, нетерпеливо поглядывая на едва ли не шатающийся бумажный Эверест, который ему предстояло разобрать. — Доброго дня, — почти синхронно ответили ему доктора, и направились к выходу, перед которым Адалин привычно притормозила, а Гарольд, так же привычно открыл дверь для дамы. «Да уж, воспитание из людей старой закалки не вытравить ничем», — проследив за парочкой взглядом, подумал брюнет, и погрузился в изучение очередного отчета. * * * Следуя за Гарри по парковой дорожке, ведущей к госпиталю, Адалин внимательно слушала своего коллегу. Итак, госпиталь ЩИТа находится в отдельном пятиэтажном здании светло-бежевого камня, находящемся в стороне от высотки Трискелиона, и расположенным неподалеку от ангаров с квинджетами и посадочными площадками. Они разделены ровной и широкой дорогой, с полосой парка, и, надо сказать, такое размещение более чем оправдано. Зачастую, военные прилетают в весьма потрепанном виде, и гораздо удобнее сразу же отвезти их на каталке в отделение, чем добираться в центральное здание — порой, минуты решают все. Структура местного военного госпиталя включает в себя приёмное и поликлиническое отделения, хирургическое, паллиативное, терапевтическое, инфекционное, кожно-венерологическое, глазное, неврологическое, психиатрическое, оториноларингологическое, стоматологическое. Кроме того, есть и другие отделения — рентгенологическое, физиотерапевтическое, лечебной физкультуры, лабораторное, анестезиологическое, патологоанатомическое и функциональной диагностики. Что особенно удивило Арджент, так это наличие родильного, детского и гинекологического отделения, для оказания специализированной медицинской помощи членам семей военнослужащих и женщинам-агентам — они самые небольшие по численности и площади, но есть ведь. Так же, здесь есть медицинская часть — комнаты персонала, часть материально-технического обеспечения, финансовое и административное отделения, и аптека на первом этаже. Отсканировав свои пропуски, врачи зашли в светлое здание, и, проходя через холл, направились в приемное отделение, оставив симпатичную медсестричку, едва ли не вибрировать от любопытства позади них. — Как я уже говорил, на хирургию и реанимацию ложится основная нагрузка ввиду специфики ЩИТа, — пояснял доктор Грин, размеренно шагая по коридорам. — Отделение паллиативной помощи чаще всего сотрудничает именно с нами. По уставу, вылечив сотрудника, мы оставляем его у себя, но если он не приходит в сознание через неделю, его отправляют в хоспис. — Это для того, чтобы в случае чрезвычайной ситуации, операционные и палаты в хирургии были свободны? — предположила Ада, думая о рациональном разуме военных. — Именно так. Большинство ребят потом приходят в себя, проходят реабилитацию в других отделениях и выписываются, но некоторые остаются. Учитывая характер травм, редко, кто задерживается на годы, в основном пара месяцев или недель, увы, — печально покачал головой Гарольд, тут же светлея лицом. — Но теперь ведь у нас есть вы, и надо сказать, если то, что я слышал о ваших способностях — правда, шансы этих ребят выздороветь возрастают многократно. — Тебя не смущает моя мутация? — внешне спокойно поинтересовалась целительница, в глубине души сильно переживая — все же Гарри не был ей чужим человеком. — За тридцать лет работы в ЩИТе я видел, кажется, все, так что удивить меня теперь крайне затруднительно, — усмехнулся пожилой мужчина. — Кроме того, это многое объясняет — в частности то, что у вас никогда не умирали пациенты, — хитро прищурившись, поглядывает на нее Грин. — Да-да, дорогие коллеги не просто так исходили на зависть — я добавляла людям жизненной энергии, поэтому у меня все выживали, — беззлобно проворчала Адалин, вспоминая докторов Массачусетской больницы. Они помолчали, думая об одном и том же. — Мою маму, вы ведь тоже не экспериментальным лекарством лечили? — тихо спрашивает Гарри, уже догадываясь, каким будет ответ. — Не было никакого лекарства. Только я, — едва слышно отзывается Ада, словно наяву видя перед собой Эбигейл Грин — худенькую, почти прозрачную, но очень добрую женщину, которую едва не погубила двусторонняя пневмония. На дорогие лекарства, денег в их семье не было даже в лучшие годы, поэтому миссис Грин пыталась справиться, чем подешевле — но это не сработало. В больнице для бедных ей не помогли, а в госпиталь она даже не обращалась — страховка стоила весьма прилично, и была женщине не по карману. Тогда Эбби скрыла свое состояние даже от мужа и сына, постоянно пропадавшего то за учебой, то на подработках — не хотела, чтобы они влезли в долги ради нее, отдавать-то все равно было нечем... В результате, когда Гарри понял, что его мать умирает, счет шел уже на дни. Он кинулся к единственному человеку, принявшему участие в его судьбе, и не прогадал. Ада исцелила Эбигейл, попутно солгав Гарри о чудо-вакцине. Тот не слишком поверил — знал уже, как работают подобные вещества, но был слишком благодарен наставнице, чтобы что-то выпытывать. — Спасибо вам, — признательно склонил седую голову Гарольд, думая, как же ему однажды повезло познакомиться с этой невероятной женщиной, благодаря которой, его судьба сложилась самым благоприятным образом. — Не за что, Гарри, — просто ответила Адалин, понимая, что ради этого она и живет. Ради спасения жизней людей. * * * 12 июля 2024 год, госпиталь базы ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. — Годы идут, но ничего не меняется, — заметила белокурая женщина, разглядывая отдельный вход для хосписа, окруженный подъездной дорожкой, и виднеющийся вокруг парк. — Сами понимаете, умирающие больные — народ сложный, а если это еще и умирающие военные — характер портится с невероятной скоростью, — грустно отметил доктор Грин, открывая дверь в ее отделение, и пропуская Аду внутрь. Отделение паллиативной помощи располагалось на первом этаже с обратной стороны госпиталя, и практически не сообщалось с другими отделениями. Здесь был выход на улицу и двустворчатая дверь, ведущая в хирургию, откуда и привозили лежачих пациентов. И все. Никто не хотел лишний раз тревожить тяжелых больных, да и чтобы больные никого не тревожили. Проза жизни, как она есть. Войдя в отделение, целительница оказалась в просторном холле, со светло-голубыми стенами, приятными глазу, бежевой плиткой с изящным орнаментом на полу и парочкой кожаных диванчиков у стены. Зеленые хлорофитумы и традесканции в светлых горшках, чуть разбавляли больничную обстановку, и, что немаловажно, были гипоаллергенны. Здесь же располагалась стойка, за которой сидела немолодая женщина, похожая на румяный пирожок, просиявшая при виде начальства. — Добрый день, миссис Мэтьюз, — вежливо кивнул ей Гарольд. — Доктор Арджент, позвольте представить вам Мэрион Мэтьюз, старшую медсестру паллиативного отделения. — Здравствуйте, доктор Арджент, — буквально пропела улыбчивая дама, энергично пожимая руку представившийся в ответ Адалин. — Мы так рады, что у нас, наконец, появился глава отделения, вы даже не представляете! С тех пор, как доктор Новак вышел на пенсию, у нас вот уже полтора года нет начальства и ведущего хирурга, что порой создает определенные трудности и неразбериху. Что уж говорить про путаницу с дежурными врачами, постоянно мелькающими то тут, то там! Я, конечно, стараюсь приглядывать за всем, но на мне и без того лежат обязанности старшей медсестры, так что постоянный врач и хозяйский присмотр, нам просто необходимы. Ада бросила взгляд на эмоциональный фон дамы, и увиденное ей определенно понравилось. Спокойная и собранная, весьма активная и очень жизнерадостная — Мэрион была абсолютно искренна с ней, и доктор не чувствовала в ней подлости и двойного дна. Что было весьма кстати, учитывая, что общаться по долгу службы им придется много. К слову об этом... — Получается, сейчас в хосписе нет ни одного постоянного врача? — брови целительницы недоуменно приподнялись, и Гарольд поспешил объяснить: — Хоспис — самое маленькое отделение ЩИТа. Сейчас здесь всего три пациента, поэтому большой штат докторов и не требуется. Кроме ведущего хирурга, здесь работает миссис Мэтьюз, четыре медсестры — по два человека в день, с графиком два через два. По выходным, и в ночные смены, дежурят хирурги и медсестры из моего отделения, но учитывая, что Аарон Новак оставил пост, нагрузка на моих ребят увеличилась, — обстоятельно раскладывал по полочкам Грин, и Мэрион согласно кивала, вторя ему. — Кто-то рад дополнительным сменам, но таких немного — все же, в хирургии работы достаточно. Кроме того, сюда еще и не каждый врач подойдет. Сами понимаете, работа в паллиативном тяжелая, нужно обладать не только знаниями в хирургии и травматологии, но также разбираться в реанимационных мероприятиях, анестезиологии, и быть неплохим психологом. Быть специалистом широкого профиля, так сказать. — Доктор Грин абсолютно прав. Именно поэтому, нам так долго искали подходящего врача на постоянной основе, и наконец, прислали вас, — сказала медсестра, выходя из-за стойки. — Доктор Новак оперировал до последнего, но и ему пришлось уйти — возраст уже не позволял выдерживать такие нагрузки. — Это верно. Аарон был на семь лет старше меня, а ведь мне уже семьдесят девять, — отметил Гарри, и их маленькая процессия двинулась к одной из двух дверей, ведущих во внутренние помещения. — Сейчас я вам все покажу, познакомлю с девочками, и отдам комплекты ключей, — пообещала Мэрион, и они прошли в широкий коридор, ведущий налево. Как оказалось, здесь располагалось крыло пациентов. Из коридора, двери вели в их палаты, общим числом десять штук, три из которых были заняты. Так же имелся маленький зал с телевизором, книгами и настольными играми (для тех, кто относительно неплохо себя чувствует — чтобы не скучали, и не донимали персонал). Неподалеку же, находились две операционные, двери в хирургию, перевязочная, процедурный кабинет и хранилище лекарственных средств (закрытое не только на ключ, но и на кодовой замок, да еще и требующее пропуск)... — Да-да, — кивнула медсестра, видя вопросительный взгляд доктора Арджент. — Учитывая характер травм попадающих к нам пациентов, в хранилище находится множество сильнодействующих лекарств, требующих строгой дозировки. Пару раз случались инциденты, когда больные пытались до них добраться, поэтому кроме металлической двери, были предприняты и другие меры для предосторожности. Высунувшиеся на шум медсестры чуть оробели, но были уверенно представлены новой главе отделения (невысокая блондинка — Сьюзен Норрел и стройная шатенка средних лет — Ханна Гилмор), и тут же отправлены обратно к пациентам твердой рукой миссис Мэтьюз, сейчас напоминающей полководца, и уверенно командующей своим небольшим войском в белых халатах. Там же, Адалин предоставили карты трех пациентов, которые она рассмотрит позднее, и Мэрион повела их обратно в холл, чтобы повернуть уже в правый коридор, где располагались помещения для служащих хосписа. Из этого коридора, являющегося братом-близнецом первого, точно так же выходили двери в различные внутренние помещения, и целительница только и успевала, что вертеть головой, запоминая, что где находится. Итак, здесь был склад (постельное белье, больничная одежда, инструменты) — откуда Мэрион тотчас достала ей несколько новеньких белых халатов подходящего размера, раздевалка с личными шкафчиками, душевая и туалет, комната младшего медперсонала — стол, удобные стулья, раковина, чайник, холодильник, микроволновка... — А мне говорили, что на рабочем месте есть нельзя, — склонила голову к плечу доктор Арджент. — Так-то оно так, но на это правило в отношении врачей всегда смотрят сквозь пальцы, — объяснила Мэрион, показывая, как все устроено. — Не всегда получается отлучиться от пациента, кроме того, ребята, работающие в ночные смены, тоже имеют право на краткий перерыв, а столовая уже не работает. Так что, можно приносить свою еду и разогревать здесь. Чай, кофе и сладости, стоящие на общем столе — для всех, это нас в основном пациенты одаривают, либо сами сбрасываемся, покупаем. Те, что стоят в шкафчике, на именных полках — уже чьи-то, так что их мы не трогаем, — женщина открыла шкаф, и каждая полочка, заполненная чужими чашками и коробочками, действительно была подписана. Кроме верхней. — А это теперь ваша — я подпишу и наклею, чтобы никто не покушался. Далее, они прошли мимо архива с делами пациентов и свернули к приемной, где должен был сидеть секретарь, но, ввиду отсутствия начальства, сей человек не требовался, так что должность была вакантна. Солидная дубовая дверь с пустующей табличкой вела в кабинет главы отделения, и вот тут целительнице захотелось осмотреться, как следует. Монументальный дубовый стол с компьютером на нем, второй стол со стульями, стоящий перпендикулярно к нему — должно быть, для того, чтобы устраивать совещание или приглашать посетителей; удобное кожаное кресло, и панорамное окно за ним, несколько книжных полок по бокам от окна, практически не зияющих прорехами... — ...Подарки предыдущим главам отделения, — пояснила Мэрион. Шикарный персидский ковер на полу, в котором нога утопала по щиколотку, небольшое бюро справа от стола, и сейф, вмонтированный в стену слева, большой кожаный диван цвета кофе с молоком, а рядом — журнальный столик с красивой вазой муранского стекла. Плоский телевизор, висящий на стене напротив, а рядом дверь, ведущая в маленькую, но зато отдельную ванную, где имелась душевая кабина, раковина с зеркалом, фаянсовый унитаз и биде (оно-то здесь зачем?)... Хм, маленькие преимущества бытия начальством. У медсестер-то все общее. И все это было отделано в умиротворяющих, бежево-коричневых тонах, с редким вкраплением золотистого цвета. Элегантно, сдержанно, очень дорого. Пожалуй, здесь Адалин не будет ничего менять, разве что добавит пару безделушек, чтобы кабинет не выглядел столь безлико. — Очень хорошо, — протянула доктор Арджент. Тут у старшей медсестры запищали смарт-часы — как пояснила миссис Мэтьюз, одной из медсестер требовалась ее помощь, поэтому Ада отпустила ее, проходя в кабинет и занимая, теперь уже свое кресло за столом. Гарольд присел напротив. — В общем, мы посмотрели все. Насколько я понял, вы начинаете работать с завтрашнего дня, так что успеете разложить все по полочкам, и спокойно принять дела. Это — пароль от компьютера, который вы можете сменить сами, все ключи отдала Мэрион. Вся административная документация лежит в бюро, с главой госпиталя и его замом я познакомлю вас после обеда — сейчас они на совещании. Про обязанности вы знаете, плюс на вас ложится вся нагрузка по мутантам, работающим здесь, агент Фрост ведь предупреждал вас об этом? — Да, меня посвятили в это нововведение, — задумчиво кивнула блондинка, вспоминая их разговор. Теперь, все мутанты и супергерои, служащие в ЩИТе, будут находиться в ее ведомстве, и получать лечение только от нее. Как ей пояснял агент Фрост, лояльные правительству сверхлюди — весьма ценный ресурс, поэтому его нужно беречь. Теперь, в случае необходимости, помощь у нее могут получить: сержант Барнс, доктор Беннер (кажется, медсестры шептались, что он вернулся из своего заграничного турне и тотчас поспешил закрыться в лаборатории, осененный гениальной идеей), Сэм Уилсон (да, Сокол — обычный человек, но еще — Мститель), а так же внештатные Скотт Лэнг и Питер Паркер. Последние двое — тоже Мстители, но военной подготовки не имеют, и служить в армии не желают, поэтому сейчас они являются супергеройским резервом. ЩИТ может вызвать их в случае локального Апокалипсиса, но в прочее время, они ведут довольно мирную жизнь. Лэнг сейчас пишет книгу, работает с Хэнком Пимом в его лаборатории, и занимается наукой. Паркер закончил школу*, подал документы в Массачусетский технологический, будет учиться на первом курсе университета с сентября. Сейчас он понемногу геройствует в родном Квинсе, но особо на рожон не лезет. С мелкими ранениями справляется его регенерация, а с чем-то серьезным, он сможет обратиться к ней. Еще есть доктор Стрэндж, но у колдунов своя тусовка и связаться с ними не так-то просто. Они-то могут дозвониться до кого угодно, но вот посетить их восточный Хогвартс — Камар-Тадж — просто нереально. Какие-то хитрые чары скрывают его от всего мира, и даже самые современные спутники не могут засечь пристанище волшебников. Еще есть Кэрол Денверс и Тор, но они теперь нечасто появляются на Земле, да и болезни их обходят стороной. Так что, в пределах ее досягаемости сейчас только Джеймс, Сэм и доктор Беннер. Плюс, все сотрудники ЩИТа, имеющие право на лечение в их госпитале, но это, как и у прочих врачей — согласно специальности. Доктор Грин нахмурил высокий лоб, припоминая, во все ли он ее посвятил: — Ах да, я говорил про видеоотчеты? — Нет, но про них говорил Фрост. Что все сеансы исцеления силой нужно записывать на камеру, и после операции отсылать их доктору Адамсу. — И директору Россу, — тотчас уточнил мужчина. — Все доктора подчиняются главе госпиталя в первую очередь, но все мутанты находятся в ведении директора, так что записи по электронной почте нужно отсылать обоим. И еще... — чуть замялся Гарольд, но Ада хорошо помнила этот огонек в глазах, поэтому поощрительно улыбнулась. — Я могу присутствовать на одном из сеансов? Не поймите меня неправильно, но мне... — Ужасно любопытно, — закончила Адалин, прекрасно зная пытливую натуру своего бывшего ученика. — Не имею ничего против, если ты свободен, можешь понаблюдать. Сейчас уже нужно будет идти в столовую, так что я позвоню, когда приступлю... Но, пожалуй, лучше завтра. Сегодня еще нужно изучить все документы, — отметила она, представив, сколько всего нужно будет просмотреть, и они с Гарри обменялись номерами. Арджент внесла его не только в телефон, но и в смарт-часы, нагло отжатые у ЩИТа. Да-да, она не стала расставаться с этим гаджетом, даже после получения пропуска, поразмышляв на досуге, как следует. Во-первых, часы были удобными для ношения, и их нельзя было забыть как телефон, в кармане халата, если придется его сменить. У многих врачей из госпиталя она также отметила подобные аксессуары. Во-вторых, в часах была карта. Ввиду того, что ее не так давно не во все локации базы пускали, Ада еще не слишком хорошо ориентировалась в Трискелионе, если это был незнакомый маршрут. Ну и в-третьих, в этом гаджете был маячок. Ничего противозаконного она совершать не собиралась, а в случае похищения, у ЩИТа будет хоть какая-то зацепка, даже если их с нее сорвут. Кроме того, знакомое зло лучше незнакомого — почему-то целительница не сомневалась, что господа шпионы непременно постараются снабдить ее вещи жучками или следилками. Так пусть будут в часах, о них Ада хотя бы знает. Джеймс, по ее просьбе, посмотрел часики, разблокировал все функции (так что и звонить по ним теперь можно), и подтвердил, что здесь только трекер. Отслеживать девушку могут, а вот подслушивать — нет, хоть какие-то плюсы. Если же случится что-то неординарное — она может снять их сама. Так что, черный браслет по-прежнему красовался на запястье доктора, а Роберт Фрост только хмыкнул, когда Арджент сказала ему, что сержант Барнс посоветовал оставить следилку, на случай похищения. Ада уверена, он подумал, что Зимний Сержант сам хочет за ней присматривать. Ну и пусть. Иногда очень полезно, что окружающие считают тебя полной блондинкой. И густая светлая шевелюра тут только в плюс. Женщинам стоит пользоваться всеми своими преимуществами, ведь, несмотря на всеобщее равноправие, мужчины по-прежнему царят в нашем мире. Значит, дамам стоит быть хитрее. * * * 12 июля 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Набрав на поднос овощной салат, густой сырный суп, жареную курицу с картофельными крокетами, кусок вишневого пирога и чай, Адалин заняла свое привычное место напротив сержанта. Она механически пережевывала еду, аккуратно кушая, но мысли ее витали далеко. Так... Что у нас дальше? Знакомство с доктором Адамсом, изучение дел трех пациентов в ее отделении, изучение бумаг, скопившихся после ухода доктора Новака — нет, Гарри, конечно, вел документацию, но наверняка вылезут какие-то недочеты, так всегда бывает. Нужно дать свой рабочий номер миссис Мэтьюз и медсестрам, тщательно изучить кабинет, поменять пароли в сейфе и компьютере, еще раз все осмотреть в отделении — а на неделе, лучше провести внеплановую инвентаризацию на складе и в хранилище лекарств. Да, Мэрион показалась ей честной женщиной, но, как говорится — «Ordnung muss sein»*. — ...Док. Док! — явно не в первый раз попытался дозваться ее отчего-то ухмыляющийся Рамлоу, и Арджент, наконец, очнулась. — Прости, я прослушала. Ты что-то спросил? — У тебя что-то случилось? Больно уж вид пришибленный, — пояснил командир, сверкая янтарными глазищами. — Все в порядке. Просто сначала кучу документов подписывала, а потом с новым местом работы знакомилась. Отделение маленькое, но всевозможных нюансов полным-полно. Вот и выпадаю в астрал... — виновато улыбнулась женщина, вновь погружаясь в свои мысли и стекленея взглядом. Блондинка уже не услышала брошенное Броком «А зря!» — иначе бы точно что-то заподозрила. Как, например, страйковцы, весь обед наблюдающие за постепенно смурнеющим Солдатом, на которого совершенно не обращают внимания. Вот только зная, что собой представляют барнсовские тараканы, отожранные на сыворотке, жопочуйка парней и Мэй сигнализировала, что долго тот терпеть не станет, и уже вынашивает коварные планы — не зря же так хищно поглядывает на витающую в облаках целительницу... Когда Ада рассеянно попрощалась с ребятами, а Зимний рванул за ней с низкого старта, как никогда напоминая Призрака на охоте, ребята только вздохнули, тут же азартно принявшись делать ставки, чем же все у этих двоих закончится... * * * Девушка шла по пустому коридору, и даже не чувствовала*, что за ней бесшумной тенью следует мужчина. Резкий толчок в приоткрытую дверь какого-то кабинета тотчас вывел ее из раздумий, когда блондинка нырнула рыбкой в полутемное помещение. — Джеймс? Дверь закрылась с тихим щелчком, а потемневшие до грозового оттенка глаза, отчего-то заставили сердце Адалин ёкнуть. — Ты меня заметила? Прекрасно, — ласковым, и отчего-то пробирающим до самого нутра голосом прошелестел сержант, скользящим шагом направляясь к ней. Арджент невольно отступила, оказываясь за каким-то столом, что теперь отделял ее от суперсолдата, оглядываясь по сторонам, и понимая, что они находятся в каком-то заброшенном кабинете, ныне используемом как склад различной мебели. — Джей, меня ведь ждут... — Подождут, — уверенно отозвался шатен, с легкостью перепрыгивая через ненадежную преграду. Целительница попятилась вглубь помещения, прикрываясь массивным креслом — но его отодвинули в сторону легким движением бионической руки. — Ты хотел о чем-то поговорить? — сделала женщина очередную попытку, упираясь лопатками в стену. Порочная улыбка растянула чувственные губы, и пульс Адалин резко участился, что не осталось незамеченным. — Не поговорить, но хотел. Можно даже сказать, жаждал, — пристальный взгляд скользнул по тревожно прикушенной губе, тонкой шее с бьющейся жилкой, и высоко вздымающейся от волнения аппетитной груди, обтянутой тонкой блузкой. Солдат в голове Джеймса голодно оскалился, глядя на этот пир для мужских глаз. Поправка — для его глаз. — Попалась, птичка, — с соблазнительной хрипотцой тихо сказал сержант, обеими руками упираясь в стену, и заключая запрокинувшую голову Аду в ловушку. — Не на работе же, — просяще протянула женщина, четко осознавая, к чему все идет. Крепкие руки с нажимом огладили ее по бокам, плотно прижатое мужское тело не давало и шанса на побег, а твердое колено весьма намекающе вклинилось между ее ног, отчего собственное уязвимое положение чувствовалось особенно остро. — А если кто-нибудь зайдет? — прошептала Арджент, уже сдаваясь и прикрывая глаза, а горячий выдох обжег ей висок. — Не зайдет, об этом я позаботился, — пробирающим до дрожи голосом, уверил ее шатен, вновь втягивая сладкий земляничный запах, и как никогда сильно ощущая желание смешать его со своим, солоновато-морским, с нотками пороха, чтобы любой мимопроходящий мутант, четко осознавал, что это — его женщина. Для суперсолдата мир ощущается гораздо сильнее и ярче, чем для человека, поэтому запахи играют не последнюю роль в восприятии окружающих. Инстинкты, что он мог не сдерживать с Адалин — ведь она согласилась стать его девушкой, нетерпеливо взвыли, и Джеймс отпустил себя, впиваясь в манящие губы, и позволяя скользить рукам там, где им вздумается. Ада тихо застонала, когда ее рот накрыли горячие мужские губы, а язык уверенно прошелся по кромке зубов, и сплелся с ее языком, сразу обозначая, что невинным этот поцелуй не будет. Барнс покусывал нежную кожу губ, властно ведя, и как никогда чувствуя себя доминирующим в их паре — он был больше и сильнее, накрытое им хрупкое женское тело послушно отзывалось на любые его действия, позволяя абсолютно все, и это дико будоражило сознание, с каждой секундой все сильнее желая проверить, как далеко ему позволят зайти. Руки Джеймса скользнули по светлой шелковой блузке, умело расстегивая мелкие пуговки, и обнажая все больше сливочной кожи, которую ему бы хотелось попробовать. Чуткие пальцы легкой щекоткой пробежались по животу, тонким ребрам, и, наконец, остановились на изящном полупрозрачном кружеве, прикрывающем высокую грудь, манящую форму которой он уже успел оценить в бассейне. Но лишь сейчас, настойчиво поглаживая и сминая изысканную ткань, сержант мог почувствовать упругость полушарий, идеально ложащихся в его ладонь, кончики пальцев ощущали мурашки, которыми покрылась обнаженная кожа, и твердые горошины розовых сосков, с которыми было так приятно играть, чувственно сжимая их, и слегка выкручивая. Адалин ахнула от интенсивности ощущений, вздрогнув всем телом — но Джей не собирался выпускать добычу так рано. Мужчина буквально проглотил ее сдавленный стон, неумолимо продолжив терзать чуть припухшие губы, и даже не собираясь останавливаться на достигнутом. Они оба знали правила этой соблазнительной игры. Да, Ада может остановить его в любой момент — хоть жестом, хоть силой. Но вопрос в том, захочет ли женщина это делать, если от происходящего между ними захватывает дух, и прекращать не хочется совершенно — слишком уж хорошо им обоим. Мужчина может овладеть женщиной, но только она решает, покориться ли ему полностью. Поэтому шатен в последний раз прикусил призывно алеющие губы, и перешел к еще не обласканной части желанного тела. Спустившись короткими обжигающими поцелуями по грациозной шее, Джеймс чувствительно впился зубами в бешено бьющуюся жилку, понимая, что самоконтроль стремительно летит ко всем чертям. Ведь его девочка оказалась весьма восприимчивой к ласкам, и сейчас громко выстанывала имя мужчины, извиваясь под ним, и тем самым распаляя Солдата пуще прежнего. — Джей, пожалуйста, прошу тебя... — почти обреченно тянула Адалин, которую уже ломало от всего происходящего. Настойчивость Джеймса, его горячие губы и откровенные ласки, обжигающие страстные эмоции, накрывающие эмпатку девятым валом — всего этого было слишком много для нее, чтобы хоть как-то управлять этим безумием. В голове блондинки еще успела мелькнуть мысль, что стоит вести себя потише — вдруг кто-то услышит их, они же по-прежнему находятся в ЩИТе, в разгар рабочего дня!.. Поэтому она закрыла себе рот ладонью, ведь сдержать рвущиеся с губ низкие стоны, было просто невозможно. Вот только эти звуки, ласкавшие слух сержанта, определенно приходились ему по душе, поэтому руку Адалин завели поверх ее головы, и очень скоро к ней присоединилась вторая, которую Барнс крепко прижал своей поблескивающей в полутьме бионикой. На мгновение остановившись, мужчина замер, чтобы навсегда запомнить этот потрясающий вид. Его женщина, заласканная, исцелованная, с горячечным румянцем и томной поволокой в глазах, распахнутой блузкой и обнаженной грудью, соски которой вызывающе торчали вверх, была распята им у стены, тяжело переводила дыхание и так явно жаждала его, Джеймса!.. — Ты прекрасна, — едва слышно прошептал сержант, перехваченным от волнения горлом, и вновь накрыл Адалин собой, глубоко вдыхая запах ее возбуждения — а Солдат точно чуял, что Ада желает его так же сильно, как и он ее. Склонив темноволосую голову над непристойно открытой грудью, мужчина влажно лизнул острую горошинку и ощутимо прикусил сосок, пальцами живой руки лаская второй, попутно наслаждаясь протяжными стонами и криками, когда он особенно усердствовал. Спустя целую вечность, по мнению целительницы, шатен освободил ее руки и опустился на колени, скользя губами по дрожащему животу и чутко, по-звериному, принюхиваясь к влекущему аромату, исходящему от женщины. Адалин ласково коснулась его головы, осторожно запуская тонкие пальчики в густую и удивительно мягкую шевелюру, нежно перебирая волосы Джея пальцами. Тот едва ли не мурчал, получая удовольствие от незамысловатой ласки и чувственно выцеловывал ее живот. Руки, способные гнуть металл, не особо напрягаясь, бережно скользнули вниз, медленно забираясь под юбку, и собирая темную материю складками. Барнс запрокинул голову, чтобы буквально впитать в себя образ потемневших глаз и беспомощно закушенных губ, когда его пальцы огладили круглые колени, тонкую кожу бедер, сжались на ягодицах женщины, уже давно не дающих ему покоя... Сейчас он чувствовал себя грешником, припадающим к святыне, и, подбираясь к белью, совершенно влажному его стараниями, все, чего мужчина желал сейчас — так это сорвать кружевную ткань, и погрузить длинные пальцы в горячее, тесное лоно. Приласкать клитор, слизать влагу со своей руки и вновь запустить ее в узкую (а Джеймс уверен, что в узкую!) дырочку, добавив больше пальцев, чтобы Ада была готова к тому, что ее ожидает. Упиваться криками и стонами, что будут вырываться из мечущейся на его руках женщины, погружаться до самых костяшек, все сильнее и сильнее, чтобы затем... Замечтавшегося сержанта прервал телефонный звонок. Он моргнул, по-прежнему осознавая себя стоящим на коленях, и пялящимся на девушку с совершенно дурацким выражением лица. «Лицом влюбленного идиота, если быть точным», — поправил Зимний Солдат в его голове, удовлетворенно оглядывая дело рук своих — растрепанную и смущенную блондинку, уже не первый раз повторяющую ему... — Джей, возьми трубку. Вдруг, это что-то срочное! Барнс сокрушенно выдохнул, и поцеловал даму в живот, в прощальной ласке проходясь ладонями по бедрам, и, жалея, что так и не добрался до самого интересного. — Прости, — повинился он, поднимаясь с коленей, и вытаскивая беспрерывно трезвонящий аппарат из кармана формы. Отстраненно отвечая на вопросы Рэдлера, которому весьма не вовремя потребовалось его экспертное мнение, касательно экзотичного способа убийства их агента, только что поступившего в морг, Джеймс не забывал краем глаза поглядывать на свою девушку, поправляющую одежду и прическу после их незапланированной пылкой встречи. — ...Да, сейчас подойду, — безэмоционально произнес он, завершая разговор. — Мне пора работать, — тяжелый вздох мужчины мог бы поколебать верхушки сосен, а грустное лицо несчастного котика — заставить всплакнуть кого-нибудь особо чувствительного, но Адалин все происходящее, после их едва не случившейся близости в чьем-то заброшенном кабинете, отчего-то сильно веселило. — Действительно, какой ужас! На работе заставляют работать, подумать только! — смешливо фыркнула женщина, солнечно улыбнувшись, и безуспешно пытаясь пригладить встрепанную прическу — а вот нечего было елозить головой по стене, когда коленопреклоненный сержант вытворял с ней всякие развратные вещи!.. Мужчина не оценил насмешки, поэтому, тотчас подобравшись и хищно прищурившись, ее вновь сгребли в стальные объятия, облапав все, что только можно, прикусили губы властным поцелуем, опять навели беспорядок в одежде, жадно сжав ягодицы напоследок, и с неохотой отпустили. — Бесстыдник! — Абсолютно верно, — довольно кивнул мужчина, едва ли не урча, и разглядывая дело рук своих. — Ни стыда, ни совести — ничего лишнего. — Мне ведь сейчас с главой госпиталя знакомиться! Что он обо мне подумает? — Что у тебя насыщенная личная жизнь, — нахально сверкнул глазами этот вредитель, облизнув ее жарким взглядом. — Увидимся вечером, — многообещающе протянул Джей, и покинул помещение. — И как теперь работать, спрашивается? — обреченно протянула Ада, ощущая горящие губы и шею, пульсирующий низ живота, трусики, которые можно было выжимать, и попутно разглядывая в карманном зеркальце свой помятый внешний вид. — Будто на сеновале валяли... Что, впрочем, недалеко от истины. Так, быстро в душ и переодеваться! Надеюсь, что не встречу никого по пути до казарм... * * * 12 июля 2024 год, госпиталь базы ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Благодаря сержанту, встряхнувшему ее, как следует, в госпиталь Адалин прилетела, как ведьма на помеле, так что знакомство с начальством прошло весьма бодро. Высокий и чуть полноватый, чернокудрый глава госпиталя — доктор Брайан Адамс, больше всего напоминал еврейского ростовщика. То ли дело в хитром прищуре темных глаз, то ли в плутовской улыбке... Но женщина не обольщалась — эмоции от этого милого с виду дядечки шли крайне занимательные. Сильная воля, незаурядный ум и хватка, как у бульдога — сей господин держал своих подчиненных в узде, и регулярно уходил на битву то в бухгалтерию, то в отдел снабжения, где побеждал с разгромным счетом. Но это ей успел поведать шепотом доктор Грин, перед встречей. Сейчас же, доктор Адамс вежливо улыбался, судорожно прикидывая, сколько всего полезного может принести мутант-целитель в его вотчине. Его заместитель, доктор Хелена Бэрроу, оказалась ухоженной рыжеволосой дамой средних лет, с проницательными голубыми глазами и стервозным выражением на безупречно накрашенном лице. Такая же деловая мадам, как и ее начальник, с которым они, судя по эмофону, были давними любовниками. Арджент успели оценить на внешность, привлекательность для Адамса (ревность уколола острой иголкой), полезность для больницы, опасность, как мутанта, профессионализм, как врача — и все это за минуту, не меняя холодно-надменную маску, словно приросшую к этой женщине. Бр-р-р... Вот тебе и стереотипная феминизированная бизнес-леди ХХI века. Такая в порошок сотрет и не поморщится, лишь внимательно оглядит холеные ручки — не попортился ли свежий маникюр. Они обменялись контактами, после чего ей посоветовали поскорее разобраться с документами и принимать дела отделения. Все нынешние пациенты в ее ведомстве — из числа безнадежных, так что целительнице дали полный карт-бланш на их лечение. «Не забудьте прислать отчет на почту, совещание глав отделений состоится в четверг ровно в 10.00, не опаздывайте, доктор Арджент». На этой минорной ноте Ада распрощалась с докторами, Гарольда вызвали по срочному делу в хирургию, так что девушка, наконец, осталась одна, и спокойным шагом направилась в свой хоспис. * * * Разбор документации шел полным ходом, время близилось к шести, но Арджент и не думала останавливаться. Гарри, умница, заполнял все отчеты и заявки просто образцово — единственное что, складировал их все вместе. Так что ей оставалось лишь прочитать и рассортировать все бумаги, разложив их по стопкам. Пожалуй, она не станет сегодня прерываться на ужин — зато успеет все закончить, и завтра со спокойной душой займется пациентами, которых она еще не видела, но уже знала, благодаря изучению их медкарт. Первый, Лиам Гордон, оказался в отделении паллиативной помощи из-за заражения крови, также известном, как сепсис. Что за зараза была на ноже у замбийского радикала — неизвестно, но небольшая царапина, от которой могучий мужчина презрительно отмахнулся, стремительно воспалилась и подкосила боевика. Сейчас он живет исключительно на многочисленных антибиотиках и ежедневном переливании крови — но это лишь полумеры. С каждым днем его состояние стремительно ухудшается, и военный прекрасно знает о своем медленном и мучительном конце, что не добавляет доброты и кротости характеру. Второй, Дэвид Олсен, получил травму в результате столкновения с агентом МИ-6. Информацию он отстоял, молодец, но в ходе погони попал в автомобильную аварию. Множественные переломы, разрывы мышц, защемления нервов. Частичная парализация, живет на болеутоляющих, иначе уже под вечер будет выть от невероятной боли. И третий, самый сложный. В голову агента Нормана Бэйна выстрелил вражеский снайпер. И попал. Парень определенно родился в рубашке, потому что в последний момент успел дернуть головой вбок, и пуля не вошла в центр лба. Она пошла наискосок, выбила ему левый глаз, задела височную кость и застряла, не затронув мозг. Вот только височная доля тоже важна для человеческого организма, поэтому Бэйн впал в коматозное состояние. Товарищи успели оказать ему первую помощь, он дотянул до госпиталя, где хирурги оперировали его больше десяти часов, пытаясь осторожно вытащить пулю и не добить пациента. Операция прошла успешно, хотя глаза, конечно, он лишился. Вот только Норман не очнулся, поэтому, согласно уставу, его перевели в отделение для безнадежных пациентов. В хосписе он лежит уже полтора месяца, без каких-либо улучшений или ухудшений. И разглядывая снимки МР-томографии головного мозга, Ада поняла, что завтра займется им, в первую очередь. Потому что первое, чему учится хороший врач — правильно расставлять приоритеты. У Олсена и Гордона еще есть время, а вот такие травмы головы могут быть крайне опасны, даже если никаких осложнений нет вовсе. Мозг — одна из самых сложных для операций частей тела, и если сегодня пациент дышит, уже завтра его может не стать. Поэтому сначала Бэйн, затем Гордон, а после займемся и Олсеном. Ну а после, если не произойдет ничего непредвиденного, можно будет связаться с Брюсом Беннером, раз уж он вернулся из своей заграничной командировки. Раз суперсолдаты и мутанты теперь в ее ведомстве — нужно оказать помощь доктору, и посмотреть его руку. В дверь тихо поскреблись. — Войдите, — Ада подняла глаза от бумаг, и увидела миссис Мэтьюз в симпатичном светло-зеленом платье, сменившем белый халат. — Доктор Арджент, моя смена закончена и я ухожу. Медсестры тоже закончили и покинули отделение. Их сменили дежурный врач и медсестра из хирургии, они сейчас с пациентами. — Хорошо, миссис Мэтьюз, я закончу с бумагами и заодно познакомлюсь с ними. — Ох, ну что вы! Можете называть меня просто Мэрион или Мэри, — шутливо махнула пухленькой рукой женщина. — Не слишком вежливо указывать на это даме, но вы ведь старше, поэтому можно на «ты», — она мило улыбнулась, и Адалин словно завернули в пуховое одеяло — такие уютные эмоции исходили от медсестры. — Не перестаю удивляться скорости распространения слухов в ЩИТе, Мэрион, — дернула уголком губ целительница, возвращая ответную любезность. — Наедине, также можете обращаться ко мне по имени, — согласно кивнула она, замечая расцветающую даму. — Кхм, Адалин, если вы не пойдете на ужин... — сделала паузу миссис Мэтьюз, и Арджент отрицательно покачала головой. — ...Тогда хотя бы попейте чаю, на столе — медовое печенье, я сегодня утром пекла, угощайтесь. Не буду вас больше отвлекать, доброго вечера. — Спасибо, я непременно попробую. Доброго вечера, Мэри, — вежливо отозвалась Ада, думая, что теперь уж точно не пойдет на ужин. Зная сверхъестественное чутье страйковцев, те мгновенно поймут, чем у них все закончилось с Джеймсом, и выдерживать понимающие усмешки, мужские шепотки, и довольное лицо Барнса, что будет смущать ее еще сильнее, заставляя пылать румянцем на всю столовую... Пожалуй, нет. Ей нужно немного остыть и передохнуть, потому что произошедшее в том заброшенном кабинете, до сих пор будоражит воображение и заставляет кровь быстрее бежать по венам. Смогла бы она остановиться, если бы их не прервал тот звонок? Ой, вряд ли. Джеймс безумно кружил ей голову, его руки, губы, вкусный запах, эмоции — заставляли женщину тихо сходить с ума, так что на здравомыслие рассчитывать не стоило. Поэтому, слегка притормозить будет верным решением, ведь устраивать их первый раз у стены кабинета — это, пожалуй, слишком. Адалин остается лишь надеяться, что мужчина поймет ее правильно. * * * Закончив разбор документов в начале восьмого, Арджент выпила чай, с действительно очень вкусным печеньем, подумав, что нужно все-таки обзавестись своей кружкой, потому что одноразовые стаканчики — это совсем не то. Проверив, все ли в порядке в отделении пациентов, она познакомилась с дежурными врачами, и поняла, что на сегодня нужно заканчивать. Телефон в кармане халата тихо пискнул входящим сообщением. Абонент «Джейми» осторожно, но все же настойчиво интересовался, где она, ведь ужин скоро закончится. Белокурая женщина лукаво усмехнулась, и напечатала в ответ, что заканчивает с документами, а есть не будет — ее угостили чаем. Ада не думала, что сержант явится за ней сюда — о нелюбви Зимнего Солдата к госпиталю в целом, и врачам в частности, ходили легенды среди сотрудников, так что в вотчине медиков тот появлялся лишь в исключительных случаях. Пожалуй, сейчас ей нужно немного отвлечься. Адалин знала свою натуру: если она не займет себя чем-нибудь — будет бесконечно вспоминать произошедшее сегодня с сержантом, или думать о грядущих делах и планах в своем отделении, так что стоит передохнуть, и занять голову чем-то другим. Иначе изведет себя, да и спать будет скверно, а ведь завтра ее официальный первый рабочий день, так что лучше быть отдохнувшей. Хм-м-м... Пожалуй, есть у нее одна идея. * * * 12 июля 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Проскользнув в комнату отдыха, расположенную на третьем этаже казарм, доктор Арджент огляделась, но не обнаружила других людей. Мэй и ребята из Страйка, которые живут на базе, наверняка пошли на вечернюю тренировку — они стараются «разогнать» калории после ужина, да и ПТСР военных, порой мешающий спать, почти не проявляется, если как следует укатать себя перед сном. Сейчас было только начало девятого, так что она вполне успевала исполнить задуманное — посмотреть фильм и переключиться на переживания экранных героев. В комнате отдыха, оформленной в спокойных, сине-зеленых тонах, было весьма просторно — и чего здесь только не было!.. Здоровенный диван и кресла спокойно вместили бы целый отряд, а большая плазма на стене позволяла смотреть фильмы и бейсбольные матчи в HD-разрешении. Здесь были игровые приставки, на столике, вперемешку, лежали спортивные журналы, а на книжных полках имелась художественная литература — в основном детективы, научная фантастика и профессиональные военные книги. Но это ее сейчас не интересовало. Ада прошла в дальний угол, где находились два кресла, и стояли же два телевизора поменьше, с подключенными к ним наушниками. Обычно парни использовали их, чтобы не мешать большой компании на диване, или для просмотра какого-нибудь учебного фильма... Целительница собиралась посмотреть что-нибудь художественно-романтическое, а занимать диван и плазму в одиночку не хотелось. Вдруг ребята из других отрядов придут? Вряд ли они оценят ее вкусы — женщина не смотрела боевики, искренне боялась ужастиков, и совершенно не разбиралась в спорте, так что смотреть что-то трогательное лучше тихо в уголке, а то с солдат и комментировать станется, были уже случаи. Включив телевизор, она перешла в меню и открыла фильмотеку. Она была соединена с какой-то платформой, но самое главное — здесь можно было найти ленту на любой вкус. Выбирая фильм, Ада решила просто ткнуть пальцем в первый попавшийся, но тут ее глаз зацепился за знакомое имя. «Век Адалин», романтическая драма. Любопытно. Включив фильм, женщина была заворожена сюжетом с первых же минут. История героини была весьма похожа на ее судьбу, и целительница сидела, как громом пораженная, даже не замечая капающих слез — настолько прониклась. Ада не заметила крупной тени, бесшумно скользнувшей к книжному шкафу — какой там! Она сейчас и землетрясение бы не заметила. Зато тень заметила ее. * * * Мэй совершала уже третий подход на степпере, перебрасываясь шуточками с Фаррелом и Эймсом, когда в тренажерку зашел Таузиг. Женщина всегда искренне поражалась, как этот человек, больше напоминающий двустворчатый шкаф с антресолями, в которого трех Мэй можно было бы запихнуть, умудрялся столь тихо передвигаться. Впрочем, все страйковцы, под чутким руководством командира, рано или поздно осваивали эту науку. Иначе, изобретательный Рамлоу всегда мог придумать что-нибудь особо увлекательное для лентяев... Нехарактерно для себя помявшись, Боб прошел мимо прищурившегося Зимнего, с угрюмым фейсом качающим штангу, со всеми имеющимися блинами, одной правой, и остановился напротив Мелинды. — Мэй, ты ведь девушка? — издалека начал Таузиг, и, оценив милый вопросец, от которого парни зафыркали в кулаки, брюнетка не смогла сдержать ироничный ответ. — Как ты догадался? — еще и ресницами похлопала, сладко улыбаясь, попутно прикидывая, какую гантель можно запустить в эту дубовую голову — все равно там пусто, так что и сотрясаться нечему. — Ты девушка, — уже утвердительно кивнул Боб, и, оценив нехороший оскал Мэл, спешно продолжил развивать мысль. — Поговори с Арджент, ей явно нужна бабс... женская компания, — наконец родил этот умник, и агентесса дернула бровью. — Где она и что случилось? — не став размениваться на ненужные вопросы «почему?», «зачем?» и «ты уверен?» — кратко уточнила Мелинда, заканчивая подход и спрыгивая с тренажера. Парни навострили уши, предвкушая новую историю, а Зимний стремительно прошелся по ним своим фирменным вымораживающим взглядом — от ощущения, что она под снайперским прицелом, у женщины фантомно зазудели лопатки. — Я был в комнате отдыха, возвращал взятую книгу... — начал Таузиг, вильнув глазами. Ну да, забирать общую литературу в свою комнату, было запрещено уставом — это же не архив, потом концов не сыщешь, да и сколько раз несчастные книжки то заливали чем-то, то теряли, то умудрялись порвать... Но Боб всегда брал книги к себе, потому что в хреналлионный раз выслушивать насмешки от других бойцов, видящих эту гору мышц с крохотными, в его корявых лапищах, печатными изданиями, уже достало. Сколько Таузиг не начищал табло разным юмористам, регулярно находились долбоёбы, желающие сфоткать гориллоподобного мужика с книженцией в руках, и запостить в Сети, с надписью вроде: «Труд сделал из обезьяны человека. Трудись, чтобы не вернуться назад!» — и тому подобными смехуёчками. Так что, боевик брал литературу, пока никто не видит, и так же тихо и незаметно возвращал ее обратно. Все это Мэй прекрасно знала, и сдавать товарища не собиралась, тем более что тот всегда был крайне аккуратен. — Дальше, — кивнула женщина, поторапливая Боба. — А там док, — пожал могучими плечами этот атлант, немногословно заканчивая. — Сидит в углу и плачет. Ты бы с ней поболтала, а то мало ли... Страйковцы дружно покосились на вот ну совершенно незаинтересованную рожу Солдата, совсем не обманываясь показным безразличием. Ну да. Вот так обидится докторша, а потом Зимний смертельно обидит расстроившего ее болвана, и свеженькие трупы могут здорово подпортить их квартальную премию, обеспечивая парней звездюлями от начальства. Лучше не пускать такие дела на самотек, и решать проблему в самом начале — иначе потом не отмашешься. Так что Мэй коротко кивнула: — Ясно. Я скоро вернусь, — и плавным экономным шагом, быстро направилась к выходу из зала. Минуту погодя, Барнс, сделав лицо «я вообще не при делах», буквально испарился из тренажерки, на что парни только хмыкнули: — Пошел узнавать, кто нарушил покой его феи, — бросил Трой, проницательно глядя вслед закрывшейся двери. — Надеюсь, что это не кто-то из наших. Неохота избавляться от тел на ночь глядя, и вычищать кровь. — А если это какая-нибудь ерунда? — спросил молодой Родригес, продолжая качать пресс. — Значит утешит. И так, и так в плюсе — заодно побудет рыцарем для дамы, а то ты не знаешь этого Зимнего Махинатора! — фыркнул хакер, насмешливо блестя лукавыми темными глазами. Некоторая доля еврейской крови, с легкостью позволяла ему вычислять в толпе таких же хитро…сделанных товарищей, как и он сам. Изворотливую тактику Солдата, он уловил практически сходу. Как же это называлось у русских?.. Точно! «Не мытьем, так катаньем» — этот размороженный жук всегда добивался своего. Так или иначе, так что у Арджент просто нет шансов. * * * Глядя на пошедшие по экрану титры, блондинка всхлипнула в последний раз, осторожно промокая глаза бумажным платком, найденным в кармане. — Ада, у тебя все в порядке? — осторожно произнесла Мэй, присевшая на подлокотник соседнего кресла. Задумавшаяся целительница чуть вздрогнула, тихо вздыхая, что ее застали в таком виде, и снова прошлась платочком по влажному лицу. — Да. — А чего тогда ревешь? — прямо спросила брюнетка, завороженно вглядываясь в лицо Арджент. — Офигеть, ты даже плачешь красиво, ни красных глаз, ни распухшего носа! — невольно вслух поразилась Мелинда, подумав, что подобное ей встречалось только в дурацких любовных романах сестер, но уж никак не в реальной жизни. Что-то типа «хрустальные слезы текли по печальному лицу Розалинды, отчего ее одухотворенный лик казался мраморной статуей плачущего ангела, делая утонченную красоту девушки поистине воздушной и неземной». Адалин невольно засмеялась, чувствуя, как в обществе прямолинейной Мэй ее отпускают печальные мысли, и пояснила, сворачивая платочек и дергая уголками губ в робкой улыбке: — Регенерация. Лицо даже отечь не успевает, так что пару раз мне предлагали сниматься в кино, в роли подруги главного героя. Говорили, уж больно типаж подходящий и сулили славу, как у Мэрилин Монро... — Главное, чтоб не закончить, как эта Душечка, — отозвалась Мэл, демонстрируя свое знакомство с культовым фильмом шестидесятых. — И все-таки, почему расстроилась? — вновь поинтересовалась женщина, не давая сбить себя с мысли. Ада немного замялась, но все же ответила честно: — Да ерунда, в общем-то. Захотела отвлечься, посмотреть какую-нибудь драму, и случайно наткнулась на фильм «Век Адалин». Название меня зацепило, а дальше... — Дальше? — История героини очень похожа на мою, и я не могла не сравнивать, тем более что картина надавила на все болевые точки. — А подробнее? Просто я обычно не смотрю ванильное мыло, так что даже близко не представляю, о чем идет речь, — помотала головой агентесса, крутя название в уме, и понимая, что такое она точно не видела. Вот мать или сестры — да, а Мэй предпочитала что-нибудь более динамичное. — Если вкратце, в начале ХХ века родилась девочка, Адалин Боуман. Ее жизнь шла так, как и у всех женщин того времени — замужество, ребенок, дом. А затем, эта миловидная блондинка попала в автомобильную аварию... и перестала стареть. — Вот черт, — понимающе протянула брюнетка, догадываясь, куда дует ветер. — Это точно, — грустно кивнула Ада. — Шли годы, ее родные и друзья старели и умирали, а она оставалась такой же, как и в тридцать лет. Ее дочь взрослела, и если сначала они могли говорить правду, то затем пришлось представляться сестрами, тетей и племянницей, бабушкой и внучкой. Причем в роли внучки была Адалин. Власти заинтересовались ее случаем, и только чудом женщина смогла бежать. Ей пришлось постоянно переезжать, жить под чужим именем и с фальшивыми документами, что делало невозможным раскрытие правды о себе друзьям или возлюбленному. Она постоянно училась чему-то новому, вела бизнес, изучала языки... Но это не могло избавить ее от тотального одиночества, ведь всю правду о ней знала лишь ее дочь. Целительница ненадолго замолчала, а затем продолжила говорить. — Она встретила хорошего мужчину, и поначалу им было сложно, ведь Адалин хранила много тайн, но она по-настоящему влюбилась, поэтому решила рискнуть. Они приехали познакомиться с его родителями, вот только отцом ее мужчины, оказался ее же бывший любовник, который безумно ее любил и хотел жениться — такой поворот в свое время, оказался немалым потрясением для Боуман. Но тогда Адалин сбежала, не желая объясняться, а сейчас прошлое ее настигло. — И все тайны полезли наружу, — логично предположила Мэй. — Абсолютно верно. В конце концов, ее постаревший любовник добился правды, и женщина, вся в растрепанных чувствах, решила уехать, оставив своему возлюбленному записку. Она не справилась с управлением, машину занесло, и она снова попала в автомобильную аварию. Затем, пришла в себя в больнице, и все же решила рассказать правду, которую ее мужчина принял. Все было хорошо, они поженились, а спустя какое-то время Адалин заметила, что она снова начала стареть — это так повлияла на нее вторая авария. Вроде бы история закончилась неплохо, теперь она сможет жить, как обычный человек, но ее дочери больше восьмидесяти, и ей еще предстоит похоронить своего ребенка... И вот тут-то меня и накрыло. Арджент судорожно вздохнула, и Мэл осторожно взяла ее за руку. — Я много думала об этом. О семье. Отец понимал, что это непростая для меня тема, поэтому мы никогда не говорили об этом, но я знала, что он хотел внуков. Вот только с моей мутацией... У меня возникали те же проблемы, что и у Адалин Боуман. Нельзя строить серьезные отношения на лжи и уповать на чудо, что мой потенциальный супруг примет меня вот такую. Мутанта. Нам бы постоянно пришлось переезжать, меняя документы, работу, круг общения, и ни к кому не привязываясь. Мой муж старел бы с каждым годом, а я оставалась прежней, выглядя как его внучка. А дети? Я склонна сильно привязываться к небезразличным мне людям, и не смогла бы похоронить своего ребенка. Я получила образование генетика, провела тонну расчетов, чтобы понять, как передать механизм моей мутации малышу, но все без толку. Варианты — пятьдесят на пятьдесят. Или он родится человеком, или мутантом, как я, но не факт, что его мутация будет идентична моей. Может он телепортироваться сможет, но станет стареть, как обычный человек... — Тебе действительно непросто, — сочувственно покачала головой Мелинда, и Ада слабо улыбнулась. — Да. Но и это еще не все. Когда я попалась Ларсену, то даже успела порадоваться, что моя мечта так и осталась мечтой. Представь, что было бы, попадись я этому экспериментатору беременной, или с младенцем на руках? — женщин синхронно передернуло. — Тогда же, в плену, ко мне пришло понимание. О каком ребенке может идти речь, если я сама себя-то не могу защитить? Так что я оставила эту идею, тем более что Йорген Ларсен не давал мне скучать. Затем вы меня спасли, мое будущее, наконец, определилось, все наладилось... — Но? — протянула Мэй, чувствуя, что есть что-то еще. — Но сегодня я встретила своего человека из прошлого. Того, кто знал меня просто как Адалин Арджент, врача-хирурга из Бостона, и дочь Эдгара Арджента. — Только не говори, что это был твой постаревший любовник, — пробормотала брюнетка, чувствуя себя героиней какого-то романтического фильма. Вот не зря она не смотрела всю эту зефирную ерунду! Голова идет кругом, а мозги буквально заплывают сахарной ватой!.. — К счастью — нет. Это был мой бывший аспирант и ученик, Гарольд Грин. Сейчас он почтенный глава хирургического отделения, но я помнила его вихрастым мальчишкой с горящими глазами, которому я ставила руки и правила диссертацию. — Ничоси. — Не то слово. Мир невероятно тесен. Казалось, еще вчера я учила его, брала с собой на обходы или подкидывала темы для научных статей... Он был очень талантливым и умным парнем, из весьма небогатой семьи, но так стремился к знаниям, что было бы кощунственно не помочь ему расправить крылья. Мы с отцом привечали его у себя дома, подкармливали: тогда он был таким худеньким, тронешь — ветром сдует! Папа мог часами говорить с ним о хирургии, давал ему книги из нашей библиотеки — специализированная литература для медиков дорогая, так что Гарри не принимал подарки, а читал, переписывал и возвращал издания нам. Бедный, но очень гордый. Порой мне казалось, что отец видит в нем сына. К сожалению, братьев или сестер у меня нет, но Гарольд был дорог мне, и оставить его, уезжая из Бостона, было очень тяжело. Женщина сглотнула, усилием воли загоняя слезы обратно. — И вот, более чем полвека спустя, мы совершенно случайно встретились. И я рада его видеть, правда... Но глядя на постаревшего Гарри, я очень остро ощущаю, что он прожил долгую, интересную жизнь. Стал первоклассным специалистом, спас множество жизней, женился на хорошей девушке. Выдал дочь Грейс замуж, внук пошел по его стопам — он только что окончил медицинский университет, тоже станет хирургом. А я осталась прежней. Словно застыла во времени, совершенно не изменилась. Мне этого не хватает. — Движения? — Да. Я бы тоже хотела однажды заглянуть в зеркало, и увидеть седые пряди в волосах, как Адалин Боуман. А затем, мои дети окликнули бы меня, и сказали, что оставят внуков на выходные, потому что летят отдохнуть в Калифорнию, — Адалин плотно сжала губы, пронзительно глядя на брюнетку, словно сияющими от силы аметистовыми глазами, где на мгновение отразились все прожитые женщиной годы. — Те люди, что мечтают о бессмертии или необычайно долгой жизни, не знают, чего просят. Это очень непросто — быть человеком, который неподвластен ходу времени. Особенно тяжело, когда ты такой один, и не с кем разделить эту длинную жизнь. Комната погрузилась в вязкую тишину, которую разбили слова Мэй, не умеющей долго рефлексировать: — Ну, теперь-то ты такая не одна. С каждым годом, мутантов становится все больше, а учитывая долгую и насыщенную жизнь сержанта Барнса... — агентесса смешно подвигала бровями, заставив Адалин тихо рассмеяться. — Мы только начали встречаться, и я пока не знаю, куда все это нас приведет... А ты, Мэй, думала о семье? — У меня ситуация попроще, чем у тебя, но остепениться пока не тянет, — облизнув губы, Мелинда продолжила короткими рваными фразами, уставившись в стену, и прокручивая в руке нож, возникший словно из ниоткуда. — Семья потомственных военных, отец-говнюк, одержимый идеей продолжить нашу славную династию в веках. Сама понимаешь, бабы у нас династии не продолжают, поэтому нужен наследник. Мальчик. А мать рожала ему только девчонок. У меня три младших сестры, а у мамы было еще четыре выкидыша, потому что он требовал от нее исключительно пацана! Единственное, что этот козел сделал хорошего — стал кадровым офицером, что позволило мне поступить в Вест-Пойнт благодаря льготе. Вот только дальше пришлось грести лапками самой, но я выгребла. Стала лучшей, закончила с отличием, даже наивно подумала, что может теперь он оставит мать в покое, если я выйду замуж, и уговорю супруга дать второму сыну нашу фамилию... За мной ухаживали парни, и среди толпы придурков попадались нормальные ребята. Но хрен там. Когда я вернулась домой после учебки, оказалось, что все стало еще хуже. Теперь папаша еще и руки распускать начал — что мать, что девчонки — все в синяках ходили, и глаза поднять боялись, даже не подумав сказать мне или обратиться в полицию, так он их загнобил!.. Мэй перевела дух, и продолжила свой правдивый, и от того еще более страшный рассказ, недобро ухмыляясь. — Тогда я совершенно взбесилась, вспомнила все, чему нас учили, а, в отличие от заплывшего жиром папеньки, форма у меня была отличной — и отделала его, как Бог черепаху. А затем под руку попалась сковорода, и я еще и добавила, пинками выгоняя эту скотину из дома. Сестры потом говорили, что я была совершенно невменяемой, и открывшего рот козла прочесала вдоль и поперек. Орала так, что нас все соседи услышали — о том, что пойду в полицию, и покажу им разукрашенные лица сестер, а затем и к его начальнику зайду, не погнушаюсь, чтобы все знали, какая он тварь в человеческом обличии, и пусть потом пытается замять эту историю, как хочет, урод. — И чем все закончилось? — осторожно спросила Адалин, глубоко ушедшую в воспоминания женщину. — Папаша не захотел скандала, свинтил к своей любовнице (позарился же кто-то на это сокровище!), и развелся через адвоката. Девчонки рукастые, все устроились на работу, никто не пропал; я отправилась по контракту в Ирак — за это отлично платили, и смогла помогать матери. Потом познакомилась с командиром, и все стало еще лучше. Теперь я в ЩИТе, а девочек регулярно навещаю и проверяю, не обижают ли их мужья — две сестры вышли замуж, у третьей жених, а мне вот, наглядевшись на прелести семейной жизни, как-то пока обзаводиться мужем и детьми не хочется. Да и вращаюсь я, в основном, среди военных, вот так вот попадешь на какого-нибудь клона папаши — то-то радости будет!.. Осуждаешь меня? — покосилась на Арджент брюнетка, дико сверкнув каре-золотистыми глазами. — Нет. Скорее сочувствую. И рада, что теперь у тебя все хорошо, — покачала светловолосой головой девушка, утешающе поглаживая смуглую ладонь. — Спасибо. Но сочувствовать тут скорее нужно моему отцу. Жизнь — та еще стерва, она умеет исполнять наши заветные желания так, что потом пожалеешь, да поздно будет, — видя заинтригованный взгляд собеседницы, Мэй пояснила. — Любовница папаши сумела-таки родить ему долгожданного членоносца. Вот только пацан растет болезненным и капризным, они с ним умаялись по врачам носиться, да по санаториям ездить. Если не перерастет это, карьера военного ему заказана — сама знаешь, у нас здоровье должно быть железным, иначе не возьмут даже в запас. Я приглядываю за ними издалека, и знаю, и про школьные характеристики, и про подлючий характер, прорезавшийся уже в юном возрасте — была там пара историй, которые показали натуру брата во всей красе. Что сказать, сынок пошел весь в отца. Вот только моему хрычу уже скоро шестьдесят стукнет, и я бы посмотрела, как брательник будет заботиться о папеньке, когда тот состарится. Потому, что девчонок я к нему и на выстрел не подпущу. Он сделал свой выбор, а я сделала свой. Так что семья у меня... та еще. В таком отце я уж точно не нуждаюсь, — хмыкнула Мелинда, поморщившись от неприятных воспоминаний. — Не говори так, — мягко сказала Ада, ощущая давнюю горечь женщины по эмоциональной связи. — Всем нужна семья, Мэй. Ты свою обрела в Страйке, разве не так? Папочка-Брок, дядюшка-Джек и куча бестолковых братьев. — Скажешь тоже, — фыркает Мелинда, но улыбка на ее лице говорит об обратном. Адалин попала в яблочко, пускай ни разу не стреляла. После этих двух разговоров-исповедей, каждой из женщин становится легче на душе. Ведь у Мэй действительно есть ребята из Страйка, а у Адалин — сероглазый сержант, с которым они могут построить что-то крепкое и незыблемое. Во всяком случае, они постараются. * * * Девушки уже закончили разговор, ушла в свою комнату Адалин, вернулась в тренажерку Мэй, но Джеймс Барнс все еще стоял в густой тени коридора, не замеченный никем. Историю Мэй он знал — детали биографии каждого страйковца были изучены им давным-давно, в то время как Ада во многом оставалась для него закрытой книгой. Но сегодня эта книга приоткрылась, и новые факты требовали тщательного рассмотрения. В его голове, с грохотом сталкивались обрывки разговора и собственные мысли. ...склонна сильно привязываться к небезразличным мне людям. ...ребенок. ...сама себя-то не могу защитить. ...всем нужна семья. В паре Джеймс-Зимний, Барнс всегда отвечал за чувства и эмоции, цели, совесть и моральные принципы. Солдат же был холодным разумом и умелыми руками, десятилетиями затачиваемыми Гидрой. Острым клинком, живой винтовкой, совершенным оружием. Зимнего не терзали никакие моральные вопросы, он не видел трудностей и препятствий — лишь то, что нужно сделать, дабы получить желаемое. «Мы хотим эту женщину? Значит, мы получим ее. Начали-то мы хорошо, остается принять во внимание новую информацию и действовать крайне осторожно, учитывая все нюансы. Мы ей определенно нравимся, она нам безумно нравится, а значит, такой шанс мы не упустим. Нужен приличный план. Нет, мы не станем принуждать ее или похищать. Это нерационально. Ведь тогда она будет стремиться сбежать или предать нас — в Гидре мы хорошо это поняли. Нужно сделать так, чтобы она сама пошла к нам. Доверилась. Отдала себя полностью», — тихо, но уверенно отзывался Зимний в его голове, скрестив руки на груди и прищурив глаза — словно цель искал. Обычно Джеймс четко разграничивал себя и Солдата, выпуская его погулять на миссиях и выпустить пар на террористах, оставляя мирную жизнь себе, но сейчас, под воздействием сильных эмоций, две личности одной души смешивались, граница между ними стиралась. В голове Джеймса «Зимнего Солдата» Барнса, медленно выкристаллизовывался план. Голос Солдата эхом вторил в ответ. «Пункт первый. Всегда быть рядом». «Пункт второй. Стать самым необходимым человеком». «Пункт третий. Устранить потенциальных соперников»... В голове Джеймса Бьюкенена Барнса рождался план. Зимний Солдат сыто улыбался за его спиной.