Панацея

13 июля 2024 год, госпиталь базы ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Направляясь в свое отделение после завтрака, на котором, к слову, Джеймса не было, Адалин немного нервничала. Может, не стоило вчера отвечать так сухо, вдруг мужчина обиделся? Здравый смысл шептал, что Барнса такой ерундой не проймешь, а значит, у него была вполне рациональная причина отсутствовать на базе. Может человек выспаться захотел, или дела появились, он же не обязан находиться при ней неотлучно. Да, до вчерашнего, он каждый раз приезжал много раньше рабочего времени, но сегодня что-то поменялось. Ада любила постоянство, и когда что-то шло вразрез с привычным образом действий, это... напрягало. Даже если это какая-нибудь мелочь. А еще сегодня ее первый рабочий день, и в совокупности это отчего-то заставляло мандражировать целительницу, хотя вроде бы все должно было идти нормально. Поэтому, когда она вошла в холл, где за стойкой уже расположилась миссис Мэтьюз, готовящаяся к новому дню и попеременно косящаяся на шикарный букет, состоящий из белых астр и нежно-розовых камелий, настроение белокурой женщины можно было охарактеризовать, как легкое замешательство, при виде цветов переросшее в откровенное недоумение. Вот так-так. — Доктор Арджент, доброе утро! — дружелюбно улыбнулась ей старшая медсестра. — Доброе утро, Мэрион. Это от благодарного пациента? — предположила Адалин. — Нет, это принес дежурный охранник от курьера, проверив на вложения. Букет для вас, внутри есть записка, но я ее не читала, — бойко отчиталась женщина, сверкая любопытными серо-голубыми глазами. Ада невольно вдохнула изысканный приятный аромат, пока доставала белую карточку из плотной бумаги. Строки, написанные уверенным летящим почерком, развеяли малейшие сомнения в личности отправителя. «Прости, если вчера я был слишком настойчив. Но смертный не в силах устоять перед таким совершенством. Дж.Б.» Скулы целительницы невольно порозовели, а губы тронула мечтательная улыбка. Интересно, знает ли Джеймс язык цветов? Потому, что если знает, то его дар приобретает гораздо более глубокий смысл. Белые астры сообщают, что даритель постоянно находится в мыслях о том, кому он преподнёс букет астр. «Думаю только о тебе!» — вот значение этих цветов. Камелии означают восхищение, совершенство, благодарность. «Ты — неземное существо». А еще, они символизируют верность и долголетие, что непрозрачно намекает на серьезные отношения с прицелом на супружество. Вряд ли, конечно, все так серьезно, хотя, если вспомнить целеустремленность мужчины... От подобных мыслей Адалин окончательно смутилась. Сержант обладал суперспособностью вгонять ее в краску, даже когда он не находился рядом. Удивительный человек!.. — Кхм... Действительно, это для меня. Я заберу их в свой кабинет, там и ваза имеется, — сообщила она, а миссис Мэтьюз, будучи уже не в силах сдержать чисто женское любопытство, все-таки спросила: — Это ведь от сержанта Барнса?! — Да, от него, — тихо подтвердила блондинка, качнув головой, и уже даже не поражаясь тому, что в ЩИТе любая, мало-мальски интересная информация, мгновенно становится достоянием общественности. Все-то они знают!.. — Я буду у себя в кабинете. После того, как медсестры закончат утренние процедуры у мистера Бэйна, дайте мне знать, я им займусь. — Так может, я пока подготовлю операционную? — Да, это будет кстати. Лучше всего вторую: там меньше инструментов — они мне не понадобятся, — уверенно кивнула доктор Арджент, выходя из холла в правую дверь. Она уже не видела лукаво усмехнувшейся дамы, с ностальгией вспоминающей свою юность. — Какая же прекрасная пара получится из этих двоих! Ах, помнится, мой Роджер тоже так красиво за мной ухаживал... — зажмурилась Мэрион, думая о супруге, что недавно вышел в отставку, и сейчас тренировал молодежь в клубе смешанных единоборств. — Есть у мужчин в форме свое неповторимое очарование... * * * Наполнив вазу водой и поставив букет в нее, Ада задумчиво погладила нежные лепестки и с трудом собрала мысли, чтобы вернуться к рабочему настрою. Включив компьютер, она проверила поступившие данные с датчиков, прикрепленных к Норману Бэйну — за ночь его состояние не изменилось, и решила набросать хотя бы шапку для будущего отчета доктору Адамсу и директору Россу. Механизм исцеления у нее не меняется, меняются лишь пациенты и повреждения, так что можно не изощряться, тем более что все казенные фразы и формулировки повторяются, что у врачей, что у полевых агентов. Двадцать минут спустя в дверь постучали. Арджент оторвалась от монитора, удивляясь скорости Мэрион. На самом деле, подготовить операционную не так просто, даже если там все в идеальном состоянии и чисто убрано. Пока все включишь, отрегулируешь настройки аппаратов, приготовишь реанимационный набор — ситуации разные бывают, так что подобные инструменты должны быть под рукой согласно врачебным инструкциям... — Войдите, — все еще недоуменно отозвалась она, тотчас поднимаясь с кресла, когда увидела нежданного посетителя. — Доброе утро, Адалин. Не отвлекаю? — на пороге возник человек, которого она вот только что вспоминала, а именно, Джеймс Бьюкенен Барнс, собственной персоной. — Доброе, проходи, — все еще немного растерянно отозвалась она, выходя из-за стола, и оглядывая чуть принарядившегося мужчину, мгновенно осмотревшего ее кабинет, довольно прищурившегося, при виде цветов на столике, и остановившегося взглядом на ее фигуре. Ада же, в свою очередь, разглядывала широкие плечи в светло-серой рубашке, обтянувшей внушительную мускулатуру, крепкие бедра, в плотных темных брюках полувоенного покроя, и черные кожаные берцы, что в общем ансамбле придавали шатену немного неформальный облик. Эдакий обаятельный хулиган, особенно с этой чувственной усмешкой на полных губах, и потемневшим взглядом, скользящим по ее фигуре. — Ты чудесно выглядишь, — протянул солдат, разглядывая блондинку, что еще не скрыла под белым халатом свой наряд, демонстрирующий соблазнительные формы. Блузку с коротким рукавом, подчеркивающую изящные руки и тонкую талию, бежевую юбку-карандаш, плотно облегающую бедра, а также туфли на высоких шпильках, показывающие просто бесконечные ноги, на которых глаза Барнса замерли, не в силах оторваться от этого восхитительного зрелища*. Сердце девушки непроизвольно застучало быстрее, а разум выдал сильнейшее ощущение дежавю. Примерно вот с такого взгляда вчера, у них началось общее безумие в том кабинете. И, оценив напряженную фигуру Джеймса, не глядя отложившего на столик какую-то коробку, и решительно шагнувшего к ней, Ада тотчас поняла, что сейчас все это повторится. — Даже не думай! — воскликнула она, прислонившись поясницей к столу, и уперевшись ладонями в крепкую грудь сержанта. — Это почему же? — со сдержанным весельем спросил Джей, послушно остановившись, но при этом не теряя времени зря. Кончик носа скользил по вискам и скулам молодой женщины, вдыхая сладкий аромат, пальцы невесомо поглаживали гибкую спину под тонкой светлой тканью... — Это тебе не заброшенный кабинет!.. Здесь окно с выходом в парк, где нас может увидеть кто угодно, в коридоре есть камеры, а еще звукоизоляция и дверь... — Я закрыл ее изнутри. Звукоизоляция здесь хорошая — в ЩИТе используют тексаунд, этот полимерный материал намертво глушит звуки с одной стороны. В данном случае, со стороны кабинета, чтобы сотрудники не подслушивали начальство. Так что нас не услышат. Камеры я закольцевал, поэтому сейчас они показывают картинку пустого коридора — это ведь не склад с оружием, чтобы дергаться на каждую помеху. А окно у тебя одностороннее — ты видишь парк, а с той стороны — только зеркальное отражение, во избежание все тех же любопытствующих. Неужели не заметила? — обстоятельно отчитался по каждому пункту шатен, чьи руки переместились уже на ягодицы его дамы, многообещающе их сжимая. — Все продумал, да? А миссис Мэтьюз? — звонким голосом спросила Адалин, отворачивая голову в сторону и тут же получая расплату, в виде прикушенного Джеем ушка, в которое горячо выдохнули: — Ты ведь сама отослала ее в операционную. Тем лучше, иначе пришлось бы идти через хирургию или воспользоваться вентиляцией. — Джей, пожалуйста, я говорю абсолютно серьезно! У меня сегодня как минимум два пациента и инвентаризация с миссис Мэтьюз. Я не могу выглядеть так, словно мы тут занимались всякими непристойностями! Здесь даже комплекта сменной одежды нет, а после нашего тесного общения, меня будто на сеновале валяли... — белокурая докторша откинула голову назад, посылая суперсолдату умоляющий взгляд, беспомощно закусив губу. — Как же это непредусмотрительно с вашей стороны, мэм, — дразнящим голосом, с отчетливым бруклинским акцентом, протянул мужчина, тем не менее, останавливаясь, но, так и не отпуская вожделенное тело из своих рук. — В следующий раз непременно исправлюсь, сэ-э-эр, — чуть увереннее отбивает подачу Ада, видя, что ее слова возымели действие. — Кто же знал, что ты придешь в отделение! Все коллеги в один голос заверяли меня, что Зимний Солдат не появляется в госпитале лишний раз! — Так оно и есть, но сейчас здесь находится безумно желанная мне женщина. Так что я превозмогаю, — уже откровенно ухмыляясь, отозвался солдат, вот только напряжение и дикое возбуждение, передающееся по эмоциональному фону, явно демонстрировали его истинные чувства. Судя по тому, что ощущала Адалин, мужчина бы за ней и на край света явился, не то, что в нелюбимые им стены медучреждения. — Хорошо, — чуть нараспев сказал он, медленно облизнув нижнюю губу. — Я не стану портить твой внешний вид, и не прикоснусь даже пальцем, но тогда ко мне прикоснешься ты. С этими словами, Джеймс завел руки за голову и сцепил пальцы в замо́к, не отодвинувшись даже на дюйм, и продолжая прижимать эмпатку к столу крепкими бедрами. На лице блондинки расцвела сначала не верящая, а затем все более коварная улыбка. Хитрый прищур аметистовых глаз не сулил мужчине легкой победы. Светлая кисть огладила дрогнувший стальной пресс, и Ада протянула невинным голосом: — Ты уверен? Просто не будет, — ладони опустились к его поясу, и, слегка севшим голосом, шатен подтвердил желание их близости именно в таком формате. — Что же, посмотрим, как вы держите слово, сержант. С этими словами она выбралась из ловушки, потянув Барнса к дивану. — Садись, мне так будет удобнее. Серые глаза, горящие диким огнем, неотрывно наблюдали за женщиной, пока Джеймс покорно опускался на сиденье, широко расставив колени, и тут же их сомкнув, когда Адалин подошла вплотную. — Жульничаем? — Ничуть. Мои руки по-прежнему не касаются тебя, — выдохнул Джей, все так же держа ладони за головой. Происходящее начало заводить не на шутку, хотя и до этого, тягучее желание раскаленной лавой разливалось по венам. Ада дерзко улыбнулась, ощущая мельчайшие оттенки его эмоций, и слегка наклонилась над мужчиной. Нежный, ласковый поцелуй, тонкие руки, скользящие по сильному телу... Пару раз Джеймс пытался перехватить инициативу, но Арджент отстранялась всякий раз, вынуждая сбавить накал, что не мешало дразнить пылкого солдата, судя по стремительно темнеющим глазам, сдерживающегося с большим трудом. «То ли еще будет», — подумала белокурая искусительница, почувствовав, как колени сержанта чуть расслабились, давая ей бо́льший простор для действий, которым она не преминула воспользоваться. Перекинув правую ногу через колено Джея, целительница опустилась сверху, садясь на него, и ощущая, как узкая юбка собирается складками, ползя вверх. Ай, ладно, под халатом не так заметно будет!.. Взгляд Барнса предсказуемо переместился на голые колени и обнажившуюся кожу бедер, смакуя образ желанной женщины, сидящей на нем верхом. Острый кадык дернулся на крепкой шее, и Адалин, потеревшись о мужчину всем телом, как кошка, незамедлительно прикусила его, скользя алеющими губами по загорелой коже с солоноватым вкусом. Проходясь языком по еще не обласканным участкам шеи, она тщательно вылизывала их, и тут же чувствительно прикусывала, глядя на едва заметные следы. — Если бы не регенерация суперсолдата, как бы ты объяснял окружающим засосы на своей шее, м-м-м-м? — Никак, пусть завидуют, — выдохнул Джеймс, которого уже начало потряхивать от невозможности прекратить эту сладкую пытку и схватить свою мучительницу в охапку. Он откинулся на спинку дивана, и Ада пересела повыше. Пальцы одной руки зарылись в мягкие волосы сержанта, а пальцы второй, уверенно скользнули вниз, оглаживая весьма напряженное достоинство солдата через плотную ткань. Арджент шепнула мужчине, чуть прикусывая мочку уха: — Да у вас здесь, никак, длинноствольный пистолет, сэр? — Так точно, мэм. Глок, — ответил он, но потом, тихо фыркнув, добавил: — Тридцать седьмой, не меньше. Ада, регулярно слушающая разговоры военных, волей-неволей нахваталась знаний об оружии, пускай и по верхам, поэтому лишь дернула бровью и уточнила: — На десять зарядов, или модифицированный, на тридцать три? — она продолжала поглаживания, от чего взгляд Джеймса плыл, как у мартовского кошака, почуявшего гуляющую кошку. — С тобой, могу быть и модифицированным. Ведь у тебя, моя дорогая, повышенная выносливость организма, не так ли?.. — Да... Ее можно использовать и таким образом, — выдохнула девушка, прогибаясь в спине, чтобы прижаться грудью к мужской груди, и потираясь промежностью о твердое мужское бедро. Она погладила пальцем чувственный, мягкий абрис рта, и тяжело дышащий сержант мгновенно втянул ее палец, слегка его прикусив. Адалин рассмеялась низким, грудным смехом, и вновь приникла к этим манящим губам, не забывая проходиться по груди, подрагивающему прессу и ниже, гораздо ниже. Вновь пройдясь дорожкой поцелуев-укусов, каждый из которых заставлял мужчину тихо, но вполне отчетливо постанывать, она интимно зашептала на ухо шатена: — Один восточный философ сказал, что нельзя давать женщинам много воли. Иначе совсем изведут, — а женские руки, тем временем, пробрались под рубашку, поглаживая горящую, словно в лихорадке кожу, осторожно царапая короткими ноготками чуть выступающие ребра, оглаживая литую грудь, и слегка выкручивая соски. В исполнении Джеймса, в прошлый раз, ей такая ласка понравилась. — Мудрый был человек, — едва слышно проговорил уже совершенно измученный Джей. Ада не стала возиться с ремнем, поэтому просто поглаживала дрожащий живот, шаловливыми пальцами прослеживая узкую дорожку волос, уходящую вниз, и намекающе забираясь под ткань брюк. — Достаточно, — томно выдохнул он, обреченно прикрывая глаза. — Иначе я буду вынужден нарушить свое слово, и возьму тебя прямо здесь. Всех свидетелей, или тех, кто попытается нам помешать, придется убить. Потому, что одним разом мы точно не ограничимся, а на марафон времени пока нет, — голос сержанта был ровным, но целительница решила не рисковать окружающими, на всякий случай. Мужчина-то ей попался решительный, как сказал — так и будет, так что довольно провокаций. Барнс сполз ниже, выглядя, как поверженный бог, которого взяли в плен. «А может, так оно и было», — подумала Адалин, тут же прекращая все сладкие пытки над обессилевшим мужчиной, который пытался выровнять дыхание, и взять свое тело под контроль. Блондинка не стала ему мешать, прислонившись к плечу и затихнув, разглядывая притягательные черты лица. Прошли минуты, прежде чем Джеймс открыл ясные серые глаза, сразу находя девушку взглядом. Нежно погладив ее по щеке, он ласково поцеловал Аду в губы, и отстранился. — Спасибо, это было очень... волнующе и сладко. Прямо как ты, — на мгновение зажмурился сержант, быстро облизнув губы — только розовый язык мелькнул. — В любое время, сэр, в любое время, — с намеком протянула молодая женщина, тряхнув головой и вставая с дивана. — Дверь за мной ведет в ванную, если хочешь — воспользуйся ей, — сказала Арджент, поправляя одежду и прическу. Коротко ухмыльнувшись, Зимний Сержант бесшумно исчез за дверью, пока целительница внимательно смотрела в карманное зеркальце, приводя себя в порядок, и убирая малейшие следы того безумия, что творилось здесь не так давно. Любопытный взгляд упал на принесенную мужчиной коробку, но вбитые намертво правила этикета, не позволяли сделать и шага в ее сторону. — Это тебе. Небольшой подарок, в честь первого рабочего дня на новом месте, — шепнули ей на ухо, обдав теплым дыханием. — А я думала, что подарок — это цветы, — чуть кокетливо отозвалась Ада, аккуратно вскрывая упаковку. Внутри оказалась чайная пара — белое блюдце и чашка с золотой каемкой, расписанные нежно-фиолетовыми ирисами. Фарфор блеснул, становясь полупрозрачным в свете солнечного луча, льющегося из окна, и доктор перевернула чашку, разглядывая клеймо. Как она и думала. Королевский фарфоровый завод, 1899 год, Великобритания. Страшно представить, сколько стоит эта изящная пара из костяного фарфора — лучшего в мире, между прочим, которая старше ее самой. Настоящий антиквариат, да еще и в безупречном состоянии. Только Джеймс, зная о ее нежной любви к чаю, мог подметить эти мелочи. А на дне лежала вторая коробочка, с множеством маленьких шоколадок с различными вкусами. Целительница усмехнулась. Наблюдательность сотого уровня — так, кажется, говорит нынешняя молодежь?.. Ведь запомнил же, когда она ненароком обронила, что лучше всего после исцеления, восстановить потраченную энергию чем-нибудь сладким. — Спасибо, мне все очень нравится. И пару опробую сегодня же — только вчера подумала о том, что мне нужна своя чашка, — она благодарно улыбнулась сержанту, целуя его в подставленную щеку, уголок губ, прихватывая уже улыбающиеся губы... — Рад, что угодил. Не увлекайся, милая, а то ведь отвечу, — полушутливо-полусерьезно сказал мужчина, чмокая ее в кончик носа, и вновь падая на диван, потянув ее за собой. — Я приходил к тебе с самыми серьезными намерениями, хотел пригласить на второе свидание, но ты была столь прекрасна, что устоять решительно невозможно, — наигранно склонил голову Барнс, состроив покаянное лицо, которому Ада не поверила ни на мгновение — довольно блестевшие глаза, выдавали этого паяца с головой. Эмоции резонировали удовольствием и счастьем в ответ. — И куда же мы пойдем? — Ты знаешь, я тут подумал, что порой отдавать инициативу даме — может быть весьма хорошей идеей, так что можешь предложить любой вариант, я заранее согласен. Эмпатка недолго размышляет, осторожно глядя на ожидающего ее решение Джеймса. — Даже если это... парк развлечений? Если честно, давным-давно там не была, и уже успела забыть эту атмосферу вечного праздника. — Почему бы и нет? Я последний раз был в парке, еще в 1941-м, до отъезда на обучение в форт МакКой. Потом была увольнительная перед отплытием в Англию, которую мы со Стивом провели на выставке в Старк Экспо, а потом война, и ни о каких развлечениях не могло быть и речи. Можем пойти в Кони-Айленд — будет любопытно посмотреть, как там все изменилось. Только подобное мероприятие всегда затягивается не меньше, чем на полдня. — Тогда в субботу? — В субботу, — уверенно кивает мужчина, усмехаясь какому-то воспоминанию. — Надеюсь, ты хорошо переносишь «Циклон» и русские горки? — Да, а что? — Просто Стива на них ужасно тошнило. А однажды нам пришлось возвращаться домой в кузове рефрижератора, потому что сопляк потратил все деньги на хот-доги, а я — чтобы выиграть игрушку девчонке, которая мне нравилась... — серебряные глаза Барнса затуманились, а в эмоциях наступил полный покой. Кажется, несмотря ни на что, Джеймс искренне любил то непростое время. — Ничего, что я проваливаюсь в воспоминания? — Ничего, Джей. Он ведь твой лучший друг, важный человек, являющийся огромной частью твоих воспоминаний юности, и, если честно, мне очень интересно послушать твои рассказы о нем. Если захочешь, разумеется, — искренне сказала Адалин, которой и впрямь хотелось бы услышать истории о Стиве, который тогда еще был обычным мальчишкой. А затем, об уже Капитане Роджерсе и Ревущих Коммандос, и о самом Джеймсе, который так редко упоминал что-то о тех военных временах... Сержант, поначалу обрадовавшийся, вдруг неподвижно замер, словно в его голову пришла какая-то неприятная мысль. Эмоции скакали как сумасшедшие, подозрения чередовались с неуверенностью, легким страхом, какой-то горькой обидой... Да что же он там себе надумал?.. Наконец, решившись, он напряженно вгляделся в аметистовые глаза, словно невзначай скользнув бионикой по запястью, считывая пульс, и делано-безразлично спросил, делая вид, что ответ его почти и не интересует: — Скажи, тебе нравился Капитан Америка? — В смысле, как мужчина? Нет, — абсолютно правдиво отвечает Ада, тут же поняв, откуда дует ветер. — Судя по хроникам и рассказам очевидцев, он был хорошим человеком, доблестным героем и настоящим патриотом. Но как мужчина он не привлекал меня никогда. Ведь, когда мои одноклассницы вздыхали по красавчику-капитану, мое сердце уже было занято его верным другом. Статный сероглазый снайпер, сержант Барнс, может, слышал о таком?.. Джеймс, уверенность которого была здорово подорвана еще в сорок третьем, когда агент Картер в алом платье презрительно скривила губки на дежурный комплимент, начисто игнорируя его присутствие, а прочие восторженные девицы зачастую смотрели на сержанта, как на невидимку, ошарашенно выдохнул, понимая, что все сказанное только что — чистая правда. Почему-то представить совсем юную Адалин, еще тогда влюбленную в него, было сложно. Но учитывая, как они встретились и познакомились... Слова девушки вторили его сумбурным мыслям: — Ты — мой герой. И как тут не поверить в судьбу?.. Слышать такое было приятно, но после всех этих лет, он отличался от того щеголя с набриолиненными волосами, даже в окопе умудряющегося выглядеть прилично, как небо и земля. Поэтому, ощущая странную робость, Джей едва смог задать вопрос: — И как я тебе в реальной жизни? Не разочаровал? Адалин тепло улыбнулась ему, словно согревая замерзшее сердце солнечными лучами, и, ласково переплетая пальцы с бионикой, ответила совершенно искренне: — Ты в тысячу раз лучше, чем я могла себе представить. Джеймс прикрыл глаза, в кои-то веки не зная, как реагировать на то, что он так сильно кому-то нравится. Впрочем, оживший на дне его подсознания Солдат, мигом отвесил дурню подзатыльник, и рявкнул: «Целуй ее, ну же!» Последовав мудрому совету своего второго я, сержант Барнс почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Адалин тоже, но об этом знала только она, и, вероятно, догадывался Джеймс. Потому, что интерпретировать льнущую девушку, млеющую под твоими руками, и тихо постанывающую в ответ на сладкий поцелуй, иначе, как «она совершенно счастлива и это взаимно» — довольно трудно. * * * Когда просветленный мужчина покинул ее, полностью довольный их отношениями, привести свои мысли в норму было весьма непросто. Рациональное мышление просто отказывало, и тонуло в розовом сиропе, поднимавшемся от самого сердца. Но что Адалин была бы за целитель, если бы не сумела совладать со своим организмом? Вот то-то же. Поэтому, в очередной раз, приведя себя в порядок, женщина одела белый халат, сполоснула новую чашку и поставила ее вместе с шоколадом на свою полочку в шкафу медперсонала, которую заботливая миссис Мэтьюз уже успела подписать именем главврача. Вот сейчас Ада поработает, и мигом разум прояснится. Операционная была готова, поэтому, захватив каталку, она направилась к палате Нормана Бэйна. Вместе с медсестричкой, мисс Сьюзен Норрел, они споро переложили его, и, довезя до операционной, устроили на столе. Сью подключала его к датчикам, чтобы картина для людей, собравшихся за стеклом, стала совершенно ясной. Доктор Грин, выкроивший время, чтобы увидеть исцеление безнадежно больного, миссис Мэтьюз, и, оставившая Адалин в одиночестве, мисс Норрел, едва дышали, готовясь своими глазами увидеть те чудеса, о которых доктора из клинической лаборатории уже успели поведать всему Трискелиону. Включив камеру, закрепленную на штативе, и тщательно вымыв руки, Адалин направилась к пациенту, окончательно настраиваясь на работу. Сейчас от нее зависит человеческая жизнь, а значит отвлекаться — никак нельзя. Но сначала — обязательные пояснения для видеоотчета. — Итак, 13 июля 2024 года, 10.04 утра, пациент — Норман Бэйн, лечащий доктор — Адалин Арджент. Мистер Бэйн находится в коматозном состоянии, поэтому не может дать устное согласие, но он подписывал разрешение на госпитализацию и лечение, в том числе и экспериментальное. На всякий случай, Ада решила проговорить этот момент вслух, а то знает она, как можно перекрутить подобную ситуацию, и выставить Бэйна — жертвой незаконных опытов, например. Кто знает, какие люди кроме директора и доктора Адамса, будут просматривать эту запись?.. И нет, она не перестраховщица, просто осторожная и предусмотрительная. Головой думать, никогда не помешает. — Начнем с диагностики организма. Повреждения следующие: травма левого глаза — выбит выстрелом снайпера, залеченные повреждения височной кости, коматозное состояние с прогрессирующим угнетением функций ЦНС с утратой сознания... Закончив перечисление основных повреждений, а так же нескольких давних, по мелочи: старые залеченные переломы, шрамы, выбитые зубы — обычный набор военного, целительница перешла к лечению. Поток золотого света окутывал неподвижное тело мужчины, восстанавливая поврежденные клетки мозга и нейронные связи. Чернота в районе виска, видимая лишь Адалин, постепенно рассасывалась, поэтому, когда мужчина распахнул левый глаз и невольно дернулся (а с ним — и компания за стеклом, очень уж неожиданно это было!), доктор Арджент мгновенно усыпила его. — Пациент вышел из комы, но дальнейшее лечение лучше проводить в состоянии общего наркоза. Новый глаз стоит выращивать, когда все мышцы организма полностью расслаблены, и не станут реагировать на свет и движение, — пояснила женщина, отнимая руку ото лба спящего мужчины. Прерывать свою работу, для объяснений человеку, полтора месяца лежащего на больничной койке — еще чего не хватало!.. Вот закончит с ним, тогда и побеседуем. Вырастить новый глаз с нуля, гораздо сложнее, чем лечить поврежденный, но целый орган. Сначала нужно восстановить зрительный нерв, затем стекловидное тело, сосудистую оболочку, склеру, сетчатку, хрусталик, роговицу, радужку, зрачок... Это кропотливый процесс, но руки Ады двигались уверенно и привычно, сознание было ясным и чистым — любимое дело, как-никак, да и практики у нее в свое время было более чем достаточно. Следующие минуты прошли в лечении прочих травм, монитор демонстрировал ровный пульс, датчики тоже показывали, что операция проходит успешно. Арджент, вдыхающая привычный, стерильный запах безупречно чистой комнаты и медикаментов, входила практически в медитативное состояние. Как ей этого не хватало! Исцеление других пациентов во всевозможных лачугах и трущобах, под видом ведуньи-знахарки — это одно, а лечить человека в операционной, абсолютно законно, не боясь, что кто-то что-то увидит — это совершенно другое. На душе было невероятно спокойно за долгие-долгие годы. — Заканчиваем. Целительница завершила лечение, последние золотые искры впитались в тело мужчины, и Ада повела рукой, возвращая пациента в сознание. Хорошо, что она начала с фразы, что агент Бэйн находится в ЩИТе, потому что по пробуждению, мужчина реагировал довольно нервно, особенно, когда узнал, что находится в паллиативном отделении. Похоже, для военных, это место было хуже, чем Святой Престол для чертей. Попавшие сюда, не так часто возвращались обратно, поэтому хоспис был местом ссылки для умирающих. К счастью, уже здоровый человек, быстро приходил в себя, и Гарольд забрал его в хирургию, для прохождения томографии — все же выход из комы, случай нерядовой, да и для выписки новые снимки понадобятся. Слушая восторженное аханье Мэрион, она направилась к своему второму пациенту, пока Сьюзен быстро наводила порядок в операционной. Коротко постучавшись и открыв дверь, целительница услышала: — Мистер Гордон, прекратите немедленно! — тихо возмущалась вторая медсестра, Ханна Гилмор, ловко (и явно привычно) уворачиваясь от настойчивых рук пациента, при этом стараясь поменять пакет с физраствором на капельнице. — Доктор Арджент! — шатенка посмотрела на начальство, как на чудо Господне, буквально телепортировавшись к ней за спину. — Добрый день, мистер Гордон. Я — ваш лечащий врач, Адалин Арджент. Что здесь происходит? — дежурно спросила женщина, наметанным взглядом оценивая вполне привычную диспозицию «наглый пациент уходит в отрыв». Увы, отнюдь не все могут вести себя достойно, особенно, когда понимают, что дни их сочтены. Кто-то устраивает загул, кто-то пускается во все тяжкие и творит глупости, а Лиам Гордон, пользуясь тем, что он не лежачий пациент, вовсю изводил персонал. Как ей успела шепнуть Мэрион, сей тип был хамом, грубияном, редкостным бабником, поэтому не упускал возможности потискать медсестричек или ущипнуть их за задницу — на большее сил уже не хватало, но хоть полапать. Разумеется, женщинам это было неприятно, но все, что они могли сделать — укол с успокоительным и легкие седативные в еде, и то, их еще дать нужно. — Фью-ю-ють! Какая куколка навестила мои пенаты! Док, а может, ты вместе с Ханной меня пощупаешь? Кажется, я очень болен, там, ниже пояса... — сальная улыбка некогда здоровущего, но сейчас уже изрядно схуднувшего боевика, расползлась по давно небритому лицу, а масляно заблестевшие глаза, совершенно беспардонно раздевали ее взглядом. Вот только, если этот умник думает, что Ада будет играть по его правилам, смущаться или что-то невнятно мямлить, столкнувшись с неприкрытой грубостью — он сильно ошибается. У доктора Арджент, все больные ходили по струнке, и этот — не исключение. Тем более чем раньше она его вылечит, тем скорее мужчина покинет эти стены. Как бы он ужасно себя не вел, в первую очередь — Лиам Гордон ее пациент. Поэтому, Адалин склонила голову набок, оглядывая этого человека холодными ирисовыми глазами, вспыхнувшими золотыми искрами: — А мне кажется, что у вас сепсис, — Ханна тихо охнула за ее спиной. — И если не провести операцию, ногу придется отнять, чтобы вы прожили подольше, — и действительно, рана на ноге, откуда и началось заражение крови по всему телу, выглядела очень нехорошо, даже несмотря на то, что ее почистили и промыли. Разумеется, такая прямота подействовала на мужчину, как красная тряпка на быка. А что такое? Если ведешь себя как свинья, не удивляйся, что и окружающие в ответ любезничать не будут. — Да я!.. — щелчок тонких пальцев, и гневная речь этого типа обрывается. — Всего лишь пациент, и должен быть благодарен тем, кто за вами ухаживает и лечит, — второй щелчок парализовал чрезмерно любвеобильного и нахального Лиама, после чего Ада повернулась к медсестре, наблюдающей за этим действом круглыми восхищенными глазами. Кажется, у нее появилась фанатка. — Мисс Гилмор, откройте дверь, будьте добры. И помогите мне переместить мистера Гордона на операционный стол. Уверенно отсоединив провода капельницы, от бешено вращающего глазами агента, Адалин твердой рукой взялась за поручень инвалидного кресла, и покатила его по направлению к операционной. Там, они с шустрой Ханной переложили мужчину на стол, едва выдюжив — даже похудевший за время болезни, этот человек весил не менее двухсот пятидесяти фунтов, причем не жира, а сплошных мышц и крепкого костяка — этот богатырь был выше целительницы едва ли не на полторы головы. Подключив все датчики, целительница отпустила медсестру, вновь включила камеру и отправилась мыть руки. — 13 июля 2024 года, 11.02 утра, пациент — Лиам Гордон, лечащий доктор — Адалин Арджент. Поскольку мистер Гордон безобразно ведет себя с младшим медицинским персоналом, и склонен распускать руки, на время операции он будет лишен голоса и парализован. Разрешение на госпитализацию и лечение, в том числе и экспериментальное, мистер Гордон подписывал, — уже привычно проговорила стандартные фразы женщина, пояснив, почему пациент дико таращит глаза и не двигается. Ну да ничего, после исцеления все будет снято. Объясняя на камеру методику лечения сепсиса, Ада взяла стерильную посуду и скальпель. Можно было бы обойтись без него, но для профилактики наглости, очень полезно занести острое лезвие, и сделать продольный разрез на мощном запястье, прямо над выпуклыми венами. Используя силу, целительница собирала зараженные клетки по всему организму, и выталкивала их через порез. Гордон не истекал кровью — лишь мутная красно-коричневая жидкость медленно сочилась из вен и капала в подставленную миску. Будь это легкой инфекцией, Арджент бы выжгла ее прямо в теле больного, подняв температуру, но сейчас организм был слишком ослаблен, поэтому такой метод не подходил. Вот и пришлось сначала чистить кровь, затем вычищать и залечивать рану на ноге, а затем и общее состояние улучшать, прогоняя слабость. И не сказать, чтобы к концу Адалин сильно устала — но есть хотелось неимоверно, а ведь до обеда еще полно времени. Ну, хоть чай попьет. Завершив исцеление, она сняла парализацию с боевика, выключила камеру и отправилась мыть руки. На самостоятельно вставшего со стола агента, неверяще ощупывающего затянувшуюся рану, от которой и следа не осталось, женщина даже не обращала внимания. Зато, сделавший несколько шагов на пробу Лиам, с удивлением не ощущающий даже малейшей слабости и боли, обратил пристальное внимание на нее. Одним плавным движением перекрыв своим массивным телом дверной проем, мужчина с любопытством поинтересовался: — Док, ты кто? — Вы. Недоуменно моргнув, агент тотчас исправился: — Док, вы кто? — ведь может же, когда хочет!.. — Адалин Арджент, глава паллиативного отделения, хирург-травматолог, ваш лечащий врач. Я уже представлялась ранее, или вы запамятовали? — эмпатка не отказала себе в удовольствии морально укусить этого типа, тем более что есть с каждой секундой хотелось все сильнее. — А все это... — агент неопределенно повел рукой в районе операционного стола, и белокурая женщина пояснила, чувствуя, как стремительно уходят последние крохи терпения. — Я — мутант, со способностями к исцелению. А все остальное, мистер Гордон, не вашего ума дело. Освободите проход, — видя, что мужчина по-прежнему медлит, Адалин прищурилась, демонстрируя вспыхнувшие золотом глаза. Ее тут же пропустили к выходу, но продолжили следовать по пятам. — Мисс Гилмор, выпишите мистеру Гордону направление в лабораторное отделение на расширенный анализ крови, — женщина повернула голову к Лиаму. — Как только получите результат, подойдите с ним к старшей медсестре миссис Мэтьюз, она начнет оформлять вашу выписку. После этого, у вас есть час, чтобы собрать свои вещи и освободить палату. Ведь теперь вы здоровы, а значит — не смеем вас задерживать. Всего доброго, мистер Гордон, — окончательно потеряв интерес к выздоровевшему военному, Ада вновь обратилась к медсестре, уже печатающей направление на электронном планшете. — Ханна, как закончите, нужно убрать операционную. — Да, мэм. Подготовить ее для мистера Олсена? — Им я займусь завтра. Пока это все, — качнула головой блондинка, разворачиваясь и выходя из крыла пациентов. Ее ждал чай и вкусные шоколадки от сержанта. Закончив с направлением, мисс Гилмор сообщила, куда подойти боевику, и стремительно упорхнула наводить порядок. Терпеть общество этого грубияна дольше, чем необходимо, ни одна из женщин не собиралась. Лиам Гордон задумчиво смотрел им вслед, стоя в опустевшем холле. * * * После двух чашек крепкого цейлонского чая и вкусняшек, Адалин еще успела составить отчеты, отправив их по е-мейлу, написать на почту доктора Беннера, попросив его прийти на диагностику завтра, и со спокойной душой отправилась на обед. Ну а после него, их с миссис Мэтьюз, ждала инвентаризация хранилища лекарственных средств. — Если сегодня пересчитаем все лекарства, а завтра разберемся с инвентаризацией склада, на совещании в четверг, я смогу подать заявку на все недостающее, — пояснила она тут же уловившей мысль медсестре. — Это отличная идея. Заявки рассматривают в тот же день, а по пятницам, доктор Адамс ходит выбивать у интендантов и бухгалтерии все необходимое. Те уже предвкушают выходные, поэтому стремятся отделаться от нас побыстрее, — лукаво улыбнулась Мэрион, весело блестя глазами. — Умно, ничего не скажешь, — тихо фыркнула Ада, разблокировав тяжелую, металлическую, практически сейфовую дверь в хранилище. Взяв планшет, и глядя на разложенные по алфавиту таблетки, инъекции, суспензии и мази, она начала с буквы «А»: — Итак, агапурин... — Двенадцать коробок по десять таблеток. — Адемпас... — Три коробки по восемь таблеток. — Надо пополнить, — отметив данные в электронном девайсе, доктор Арджент продолжила: — Алпизариновая мазь... — Семь тюбиков... Будни паллиативного отделения шли своим чередом. * * * 14 июля 2024 год, госпиталь базы ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. — Ну, вот и все, — закончив с отчетом по успешно исцеленному Дэвиду Олсену (переломы, разрывы мышц, паралич), Адалин завела руку за голову и почесала урчащую Гусю, устроившуюся на широком подголовнике высокого кресла. — Надо завести тебе лежанку. А то вот так навестит нас директор, к примеру, а ты тут шапкой подрабатываешь. — Мыр, — промурчала усатая захватчица, свешивая пушистый хвост на ухо женщине. — Нахалка, — беззлобно отозвалась Ада, вспоминая как вчера, закончив инвентаризацию лекарств, вернулась в свой кабинет, куда неведомым образом умудрилась просочиться эта рыжая нечисть. Ну, правда, как?! Дверь закрыта, окно тоже, на вентиляции решетки, разве что через канализацию добираться, либо ходить сквозь стены. Но о таких умениях флеркенов в досье не упоминалось, а сама Гуся загадочно молчала. Кошка, одно слово!.. Кое-как договорившись с этой поганкой, чтобы даже лапкой не заступала в крыло пациентов, и, если уж ей так хочется, обреталась здесь, в кабинете, теперь целительница все четче понимала, что прописалась здесь эта кошатина надолго. Второй рабочий день начался вполне хорошо. Новый букет от сержанта — в этот раз примулы, циннии и коралловые розы, что говорили о нежной любви, тоске и безудержной страсти. Несколько зеленых веточек жимолости в качестве украшений, намекали на сильную привязанность, верность, мечты о счастливом будущем. Карточка с лаконичной подписью: «Вечно твой. Дж.Б.», вполне откровенно говорила о чувствах мужчины, а так же о том, что этот разносторонний человек действительно разбирался в языке цветов. Вот уж не ожидаешь, где встретишь... Дурацкую влюбленную улыбку удалось скрыть далеко не сразу, да и Мэрион явно что-то заметила — не зря же так многозначительно поглядывала на свою начальницу?.. К счастью, работа быстро вытеснила розовый дурман из головы — исцеление Олсена, вновь прискакавшая Гуся, знакомство со второй сменой медсестер... У Сьюзен и Ханны было два выходных, так что на работу заступили огненно-рыжая и смешливая Риона Роббинс, благополучно замужняя за программистом из IT-отдела ЩИТа, а так же Кармен Феретти, достойная отдельного описания*. Высокая, статная красотка с испанскими корнями, буйной гривой черных кудрей, огромными влажными глазами, и полными алыми губами, она буквально разила наповал с первого взгляда — неважно, женщин или мужчин. Кармен была не просто красива — она производила впечатление кошки, которая только проснулась и потягивается со сна, выгибаясь и оглядываясь по сторонам — кто бы погладил? Неприкрытая чувственность в каждом движении. На нее эта дива посмотрела с более чем явным интересом, а эмоции транслировали не только вожделение, но и удивление, любопытство. Словно женщина была чем-то невероятно заинтригована, но не могла понять, в чем дело. Это не могло не вызвать ответное любопытство у Арджент, которая уж точно никогда не встречалась с этой Эсмеральдой, иначе бы точно запомнила. Уже после, вездесущая Мэрион шепнула, что Кармен является какой-то дальней родственницей сводной сестры главы госпиталя, так что эмпатка действительно уловила едва заметное сходство во внешности, а так же это объясняло довольно откровенное поведение Феретти. Та искала в стенах ЩИТа... мужчину. Учитывая количество военных в этом ведомстве, кто только за знойной испанкой не ухаживал, но большинство чем-то не подошли и были отвергнуты, после чего дама начала искать утешение в женских объятиях. Но по-прежнему приглядывалась к парням, выглядывая свой идеал. Так-то она работала хорошо, была настоящим профессионалом, могла окоротить какого-нибудь наглого боевика, поэтому на ее провокации, вроде неуставной прически или чрезмерно обтягивающего платья, смотрели сквозь пальцы. Работает, нареканий нет? Ну и славно, что еще надо-то?.. Так что, Кармен оставалась занятной головоломкой, которую Адалин пообещала себе однажды разгадать. Воспоминания девушки прервал тихий стук в дверь. — Войдите. Увидев мужчину, появившегося на пороге ее кабинета, Ада с трудом сдержала восторженный вздох. Как же она хотела познакомиться с этим человеком! — Добрый день, меня зовут Брюс Беннер, доктор Беннер, вы писали мне, — дружелюбно, но немного скованно улыбнулся брюнет с сединой на висках, и правой рукой на перевязи. — Добрый день, доктор Беннер, — произнесла блондинка, выходя из-за стола, и осматривая своего долгожданного пациента. Очки, темная рубашка в клетку, свободные брюки, с виду — типичный ботаник, какой-нибудь кабинетный ученый, но весь мир знал, что под этим обликом плюшевого мишки скрывался гораздо менее мирный Халк, предпочитающий решать свои проблемы радикально. А что? Нет человека — нет проблемы. — Доктор Адалин Арджент, приятно познакомиться. Я много о вас слышала, и еще больше — читала. Кудрявый мужчина напряженно застыл, но Ада продолжила абсолютно ровным тоном, добавив в голос совершенно искреннего восхищения: — Ваши работы о генетической структуре и популяционных аспектах эволюции человека просто восхитительны, и я точно знаю, что на научной выставке в Пекине доклад о вариабельности генетических маркеров произвел фурор. Замечательно, что вы смогли вернуться в большую науку, без вашего вклада мир многое бы потерял! — Спасибо, мне приятно, что кто-то ценит мои академические достижения, — польщенно улыбнулся Брюс, немного расслабившись. Ада может себе представить, сколько всего ему пришлось выслушать от окружающих за два десятилетия, что он живет с Халком в голове. — В своем послании вы упомянули о диагностике руки... — Да, все верно. Согласно указу директора Росса, все суперсолдаты и герои теперь находятся на моем попечении, поэтому я хотела бы продиагностировать вас — в обеих ипостасях, и, если это возможно, вылечить вашу руку. Я ведь правильно понимаю, что она ведущая? — Как вы деликатно назвали того, Другого парня, — тихо фыркнул Беннер. — И да, я правша. После произошедшего год назад, космическая энергия буквально высушила руку. Все суставы просто размололо в пыль, бо́льшая часть клеток погибла, кровоток едва функционирует. Я научился писать левой, но если бы все было так просто... — Она ведь до сих пор страшно болит!.. — едва не ахнула целительница, вглядываясь в энергоструктуру доктора. — Как вы это терпите? Вряд ли на вас действует болеутоляющее. — Болит, с трудом, не действует, — по порядку отчитался мужчина, завороженно вглядываясь в сияющие золотыми искрами глаза. — Я даже задумывался об ампутации, но, учитывая мое второе Я, кто возьмется за такую задачу? Мне бы не хотелось новых жертв, и так, только все наладилось. Признаться честно, я навел справки о вас, и ваша мутация — это что-то поразительное!.. Вы не сердитесь? — Ничуть. Любопытство для ученого — не порок. Я долгое время искала подобных себе, но пик различных мутаций пришелся на начало 21-го века, которое я, увы, пропустила, по независящим от меня причинам, — бодро отозвалась эмпатка, и, глядя на мгновение отведенные в сторону глаза, а так же ощущая легкое чувство вины, становилось ясно — доктору Беннеру была известна вся ее история без купюр. Ну и ладно, она ведь тоже его досье в архиве едва ли не по строчкам разобрала. — И, раз уж вы в курсе моей способности к исцелению живых организмов, как вы смотрите на лечение под моим началом?.. — Если есть шанс вылечиться, или хотя бы облегчить боль — я только за. В ипостаси Халка рука отсохла тоже, и она не восстанавливается даже спустя такое количество времени, что... причиняет неудобства, — осторожно отметил Брюс, и Адалин мгновенно считала подтекст. Боль — это тоже негативная эмоция, а значит, Беннеру приходится прикладывать существенные усилия, чтобы держать свою зеленую агрессивную половину под контролем. И если он сорвется сейчас, когда его, наконец, признало общество, и даже позволило спокойно жить и работать... Это будет катастрофа. — Хорошо. Тогда пройдемте в операционную... — женщина замолчала, видя качающего головой Брюса. — Во время операции есть существенный риск непроизвольного превращения, а мне бы не хотелось разнести госпиталь. Поэтому, если вы не возражаете, лучше всего проводить подобные манипуляции в бункере. — Здесь есть бункер? — недоуменно приподняла брови целительница. Как-то раньше она не замечала подобных объектов на острове. — Есть. Специальный, халкоустойчивый, подальше от центрального здания и поближе к воде — Другой парень не очень хорошо плавает. Поэтому предлагаю вам прогуляться, — неловко улыбнулся доктор, слегка пожав плечами. — Как скажете. Только захвачу камеру, если вы не возражаете — мне нужно делать видеоотчеты своей работы. — О, поверьте, мне не привыкать быть звездой YouTube и соцсетей, а эту запись даже миллионы фолловеров не увидят... Так что я спокоен. Насколько вообще может быть спокоен Халк. * * * 14 июля 2024 год, подземный бункер базы ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Следуя за Брюсом по направлению к бункеру, она внимательно слушала подробный рассказ о его мутации и всех экспериментах, что мужчина делал. Кажется, доктор несколько нервничал, поэтому хотел дать ей полную картину своей болезни — а он считал ее болезнью даже сейчас, это чувствовалось. — ...Трансформацию запускают электрические импульсы в миндалине мозга, которые воздействуют на гамма-радиацию в моих клетках. Когда Другой парень превращается обратно, излишняя мышечная масса и энергия рассеиваются. Обычно общее время трансформации составляет от нескольких секунд до нескольких минут и зависит от первоначального уровня всплеска адреналина. Поначалу я не мог контролировать свои трансформации, но тренировки и практика позволили сознанию человека незначительно влиять на Халка. — Вы помните что-то, когда находитесь во второй форме? — чуть наклонила голову Адалин, размеренно шагая рядом. — Поначалу не помнил, все было лишь на уровне смутных ощущений, неясного сна. После событий в Йоханнесбурге в 2015-м... обрубило даже это. Теперь только чернота и гигантский провал в памяти. — Мисс Максимофф? — очень осторожно спросила Ада, внимательно наблюдая за реакцией нахмурившегося мужчины. — Да. После гипноза Алой Ведьмы, Халк совершенно взбесился, а после того, как мне... пришлось принять свою вторую форму в Заковии, сознание человека отключилось совершенно. Я почти три года прожил в зеленом теле, и они просто вычеркнулись из моей жизни. Ага, знает она, кто заставил Беннера вновь влезть в шкуру монстра, после бойни в Африке. Милая Наташа Романофф, столкнувшая беднягу в обрыв. А ведь Брюс наверняка жутко боялся новых разрушений и жертв, надеялся не превращаться вовсе. Немудрено, что после такого фортеля со стороны любовницы, он с ней расстался и даже на связь не выходил. С Альтроном-то Халк поучаствовал, справился, но после, сознание мужчины пребывало в глубокой коме, раз он и обратно превратиться не мог. Страшное дело. И после такого, Вдова еще на что-то надеялась?.. Ну да ладно, это события минувших дней, а вот проскальзывающее неодобрение Ванды, в голосе Брюса гораздо более интересно. Получается, он может не находиться под ее гипнозом?.. Но действовать нужно крайне аккуратно, права на ошибку у нее нет. — Так что, на момент первой битвы с Таносом, отношения у нас Халком были... сложные, как обычно, впрочем. Он не вылезал во время боя, хотя возможность умереть была вполне реальная, да и адреналин зашкаливал. После Щелчка безумного титана, я провел восемнадцать месяцев, пытаясь соединить свой интеллект со сверхчеловеческими способностями Халка, и у меня получилось. Медитации по моей личной методике, восемь часов в день, подбор сильнодействующих препаратов... И в результате, Другой парень и я стали одним целым, а зеленый гигант вел себя совершенно разумно и обладал всеми моими знаниями и умениями. — Это поразительно. А какие препараты вы использовали? Доктор послушно перечисляет, и брови женщины ползут вверх. — Но... это же наркотические вещества. Да, обладающие мощным успокаивающим эффектом, а в сочетании — еще и снотворным, но все же наркотики. — К счастью, у меня имеется медицинское разрешение во всех пятидесяти штатах. Даже там, где его не дают, по указу губернатора. Хоть какое-то преимущество того, что ты превращаешься в живучего и необычайно яростного Халка, который разрушит все на своем пути, если не получит своего. Так что, шесть лет назад у меня вышло принять относительно мирную, промежуточную форму. Арджент с трудом уложила новые факты в голове. А еще, у целительницы промелькнула мысль, что не зря на всех фотографиях в Интернете, с 2018-го по 2023-й год, у зеленого Брюса было такое странное выражение лица. Малость придурочное. Оказывается, все то время он просто был под кайфом!.. Ну и ну. — А после второго Щелчка... — Мы с Другим парнем снова разделились, и вернулись к тому, что было, не считая отсохшую руку. А к препаратам выработался иммунитет, увы. Так что, я вновь живу на пороховой бочке, что может рвануть в любой момент. Даже с поврежденной рукой, мое альтер-эго остается очень опасным, — тихо закончил доктор, склонив голову, и разглядывая носки своих ботинок. — Когда я говорю «Другой парень», это не совсем так. Халк — это все тот же я, только с выключенным самоконтролем и без малейших моральных терзаний. Когда я превращаюсь, мне становится абсолютно все равно, кого я уничтожу, сколько разрушений и горя принесу людям. В отчетах ЩИТа есть статистика по погибшим, но я слишком труслив, чтобы прочесть их и запомнить до последней запятой. Мне и без того известно, что я — настоящий монстр. Брюс снял очки и повертел их в руках. — Мы пришли. Низкое, приземистое здание серо-зеленого цвета, было почти незаметным, и терялось на фоне небольшой рощи, если бы не множество военных. Боевики стояли у входа, и внутренних дверей, и в коридорах, и в холлах... Это место охранялось такими силами, что и мышь не проскочила бы, а толщина мощных дверей и стен, могла бы задержать даже Халка. Вот так бункер! Наверняка его используют не только для удержания опасных мутантов, но и для других целей. Все то время, что двое докторов спускались вниз, их провожали цепкими, внимательными взглядами. Адалин едва слышно шепнула, зная, что Брюс, со своей улучшенной физиологией, все равно услышит: — Мне кажется, или военных стало больше? — Вам не кажется, — так же тихо отозвался грустный брюнет. — Протокол «Мистер Грин», усиление охраны в два раза, оружие по периметру в боевой готовности, огонь на поражение. — И вы на это согласились? — Я просто хочу спокойно жить, — темно-карие глаза были невероятно тоскливыми и уставшими. От Халка, от постоянной внутренней борьбы, от вечной жизни в бегах. — И они хотят. Здесь, наши цели совпадают. * * * Наконец, они оказались в самой глубокой и надежной части бункера. Зал, отделенный помещением с маленькой, но прочной дверью с крохотным окошком и охраной внутри, был небольшим, да еще и обладал низким потолком. Места, чтобы превратиться Халку, здесь было достаточно, но для прыжков и разгона — явно маловато. В случае чрезмерной агрессии, пробиваться гиганту наружу будет весьма затруднительно — военные все предусмотрели. На каменных стенах зала виднелись небольшие вмятины, по всей видимости, от огромных кулаков, потолок тоже каменный, с люминесцентными лампами, а пол устилало покрытие, напоминающее тонкие темные маты. Это место производило гнетущее впечатление, но Брюс привычно кивнул парням из охраны, сидящим в комнатке с мониторами, спрятал очки в карман халата, который повесил на крючок, и посмотрел на нее. — Для диагностики и лечения, мне нужен контакт с кожей, поэтому, будет лучше, если вы разденетесь до белья, — тут же отозвалась Ада, сняла туфли, и прошла в помещение бункера, не желая смущать и без того нервничающего доктора. Маты чуть пружинили под голыми пятками, а серые стены словно давили на психику. Даже у нее здесь могла бы развиться клаустрофобия. Послышались тихие шаги позади, а дверь закрылась со зловещим скрежетом. Женщина повернулась. Близоруко щурящийся доктор, стоял перед ней в одних лишь шортах темно-синего цвета из какой-то странной ткани. Память подкинула ассоциацию с модернизированным бифлексом — даже обычный бифлекс может растягиваться в три раза, что уж говорить о новых технологиях?.. Да и Беннеру не придется стесняться обнаженного тела. К слову, тела, как тела — средний, для мужчины, рост, легкая полнота и небольшая сутулость — он словно хочет казаться меньше, спрятаться. Несмотря на сыворотку суперсолдата в крови, все улучшения тела и регенерация достались Халку, оставив Беннеру лишь стойкость к алкоголю и повышенную нервную возбудимость. Все-таки состав его сыворотки здорово отличался от той, что создал доктор Эрскин. — Ложитесь на маты, так будет удобнее. Пока Брюс послушно устраивался, глубоко вдыхая и контролируя сердечный ритм, Ада пристроила камеру в одной из вмятин на стене и включила ее. Вернувшись к мужчине, женщина села на пятки, кладя одну руку на высокий лоб, а вторую — на грудь, как можно ближе к сердцу. Глубоко вздохнув, почти в унисон с доктором, она приступила, бросив взгляд на смарт-часы. — 14 июля 2024 года, 10.56 утра, пациент — Роберт Беннер, лечащий доктор — Адалин Арджент. Начнем с диагностики организма. Золотое сияние лилось с тонких пальцев, золотые глаза вглядывались в необыкновенную клеточную структуру. Брюс был настоящей шкатулкой с секретом. Тело доктора действительно не было супер-сильным или супер-здоровым. Близорукость, легкий сколиоз, небольшая полнота. Но клетки дрожали в такт сердечному ритму, и отливали зеленцой. Адреналин, служащий катализатором, в любой момент мог вызвать Халка. А это нам пока не нужно было. Поэтому целительница воздействовала на гормональную систему, от чего мужчина буквально растекся по полу, напоминая желе. — Что вы сделали? — чуть заплетающимся языком проговорил он, слегка заторможенно моргая. — Повысила уровень окситоцина в вашей крови, что вызвало снижение уровня тревоги и стресса, позволило вам успокоиться. Сейчас мы начнем лечить вашу руку, и мне бы не хотелось, чтобы Другой парень помешал нам. Вы хорошо себя чувствуете? — Просто потрясающе, мне очень спокойно, и немного клонит в сон. Препараты такого эффекта не давали, — чуть снизив воздействие легким взмахом ладони, Арджент добилась того, что спать мужчина перехотел, разглядывая ее манипуляции с любопытством истинного ученого, и мирно улыбаясь. Улыбка у него, кстати, была хорошая, светлая. — Начинаем, — свет затопил пространство бункера, заметавшиеся по стенам тени исчезли, словно в яркий полдень, а Брюса будто накрыло теплым пуховым одеялом. Он смотрел, как золотистые искорки пробегают по почерневшей, словно выжженной руке. Впитываются в обугленную мощной космической энергией кожу, восстанавливают перемолотые суставы, пальцы распрямляются, погибшие клетки оживают... и тут же начинают отливать зеленью, запуская регенерацию — это, в энергоструктуре, уже видела Адалин. Десять минут, не более, и мужчина пораженно ощупывает абсолютно целую руку. Крепкую, смуглую, покрытую темными волосками. Здоровую, словно и не было Щелчка, который даже они с Халком еле-еле выдержали. — Невероятно, — целительница смотрит на доктора, проверяющего мелкую моторику, но тот быстро убеждается, что все в порядке и переводит лучащийся карий взгляд на нее. — Спасибо, доктор Арджент. — Пожалуйста. Но это еще не все. Я бы хотела посмотреть, как себя чувствует ваша вторая половина. Лицо Беннера на мгновение смурнеет, и он явно борется с желанием оставить Халка как есть, в надежде, что с одной рукой тот будет более безопасным, но совесть побеждает — вместе же сражались. — Хорошо. Только... раз уж вы можете воздействовать на гормональную систему и усыплять, вы могли бы заставить Другого парня заснуть, сразу после превращения? Мне будет гораздо спокойнее за вас. — Можно. У меня радиус в сто метров, так что я могу отойти в противоположный угол, чтобы уж точно не попасть под его тяжелую руку, и усыпить вас оттуда. — Это было бы лучше всего, — с облегчением выдыхает доктор, и Адалин снимает с него наведенное спокойствие, отходя в сторону, и уже не видит, как Брюс качнулся вслед тому дивному ощущению покоя, которое брюнет забыл давным-давно. Но самодисциплина берет свое, и Беннер концентрируется на до боли знакомом комке ярости, тлеющем в его груди, привычно распаляя себя и давая волю зверю... Сознание доктора угасает. Блондинка, стоящая в углу, наблюдает, как пробегает дрожь по телу мужчины, стремительно зеленеют вены, непропорционально увеличиваются мышцы. Брюс явно испытывает боль, его мотает из стороны в сторону, вот, он падает на колени... А поднимается уже совершенно зеленый Халк. Трехметровый гигант бросает на нее совершенно чужой, дикий взгляд — да, это уже не милашка-Беннер; тихо клокочет рычание в широкой грудной клетке, но прежде, чем он успевает сделать шаг, зал вновь озаряется вспышкой света. Зевнув во всю немаленькую пасть, эта гора мускулов падает на бок, к счастью — на левый. Ну, хоть переворачивать его не придется — эдакую тушу так просто не сдвинешь. Под переливчатые звуки богатырского храпа, целительница подходит к Халку, подергивающему конечностями даже во сне. В голове звучит знаменитая композиция Эдварда Грига «В пещере горного короля», и доктор давит в себе недостойный порыв воспроизвести ее легким свистом. Запись ведь все еще идет, вот начальство-то удивится!.. Прикоснувшись к руке, Арджент приступает к лечению, хотя здесь силы требуется на порядок больше, чем в случае с человеком. По всей видимости, именно этот гигант принял на себя основной удар от Камней Бесконечности, потому что его рука выглядела много хуже, и напоминала едва ли не высохший скелет. Целительнице потребовались не менее двадцати минут, чтобы конечность стала соответствовать норме. Попутно, доктор успела провести диагностику этого необыкновенного мутанта, и теперь ее просто распирало от полученной информации, которой хотелось поделиться с мужчиной. Не став приводить в сознание Халка, Ада вновь положила руку на лоб этого создания, понижая уровень адреналина. Обратное превращение, под воздействием ее энергии, прошло гораздо более плавно и безболезненно. Могучая гора мышц уменьшалась в размере, и принимала обычный, человеческий облик. Брюс распахнул сонные глаза: — Как все прошло? — Все отлично, Другой парень уснул, и я вылечила его руку. А еще, я просканировала его организм, и получила подтверждение своей теории. — Какой же? — потерев лицо, сел прямее доктор. — Ваша внутренняя структура выглядит как недописанная картина, незаконченная симфония... А если без поэтичных сравнений, вам с Халком просто не хватило энергии и закрепителя, чтобы мутация прошла, как следует, еще при первом вашем эксперименте, в 2003-м году. — Вы имеете в виду... — подобрался мужчина. — Вашу спящую мутацию, такую же, как и у меня. Но если моя пробудилась в детстве, от стресса, то ваша была пробуждена искусственно, во взрослом возрасте, с помощью катализатора-сыворотки и гамма-излучения, придавшим направление мутации. Даже с сывороткой в крови, обычный человек бы не пережил такое количество радиации. Но вы выжили. Ада знала, что Брюс, известный своими работами по генетике, сразу ее поймет. Спящая мутация — это определенный набор мутационных клеток, содержащихся в спинном мозге человека, и официально открытый в 1954 году. Вот только в дневниках доктора Эрскина она упоминались еще в сороковых, что позволяет сделать далекоидущие выводы, учитывая проект «Перерождение». Адалин проводила анализы на себе, сравнивала свой генетический материал с обычными людьми, и поняла следующую вещь: после пробуждения мутации, клетки, циркулирующие в кровотоке, проходят конечную стадию дифференцировки, и все эти изменения исходят от костного мозга, где, собственно, и расположен набор мутационных клеток. Определить их наличие можно только с помощью лабораторного анализа, человек может запросто прожить всю свою жизнь, даже не подозревая об имеющейся мутации организма... если, конечно, не произойдет наложение некоторых факторов, которые могут «пробудить» спящую мутацию, переводя ее в активный режим. Со спящей мутацией можно только родиться, причем эта мутация передается потомкам — это Ада узнала, еще благодаря экспериментам отца, сравнивающего их кровь. Если у папы мутация была спящая, то у Адалин — уже активная, наследственная. Пробудившаяся от стресса. При пробуждении мутации в детстве, так сказать, «естественным» путем, она может проявиться абсолютно по-разному у разных мутантов, несмотря на то, что набор мутационных клеток абсолютно одинаковый — что у целительницы, что у Брюса. Но ни у кого не будет полностью идентичных способностей, чуть-чуть, да будут отличаться друг от друга — что и произошло в их случае. Но это если пробуждение происходит естественным путем. Если же оно происходит искусственно, под воздействием вакцины-катализатора — как у Джеймса Барнса или Стива Роджерса, то мутационным клеткам можно задать, скажем так, направление мутации. Эрскин и Зола не стали изощряться и выдумывать что-то невообразимое, поэтому суперсолдаты получили усиление всех человеческих параметров, а капитан Роджерс — еще и улучшение духовных характеристик, из-за чего доктору Эрскину пришлось серьезно так поработать над изучением человеческого мозга, а именно его долей, отвечающих за различные действия и побуждения. Мало, кто задумывался, почему это большинство подопытных не выживали при введении сыворотки суперсолдата. А все очень просто. Брюс, Стив, Джеймс, Адалин — все являлись обладателями мутационных клеток, которые пробудились в связке с катализатором, либо от стресса. У Брюса, к слову, было и то, и другое. Сыворотка плюс доза радиации, несовместимая с жизнью — и вот он, результат. — Да, вы правы. Я тоже читал работы доктора Эрскина, нашел у себя спящую мутацию, проводил эксперименты... Я знал, что должен буду выжить, но гамма-излучение... — Оказалось слишком мощной энергией для человеческого тела, и все же недостаточной, для окончательного превращения, — закончила за Беннером Адалин, согласно кивая. — Вы и Халк, не прошли последнюю стадию слияния, ведь в идеале, вас не должно быть двое, с разными сознаниями и желаниями, постоянно перехватывающими друг у друга контроль. — И каким же я должен стать после слияния? Большим, зеленым, слепым и тупым? — горько усмехнулся брюнет, но в его глазах женщина уже видела пытливый огонек, что из века в век толкает ученых на новые открытия и свершения. — Вы знаете каким, — проницательно глядя на него, улыбнулась мутантка. — Ведь цель эволюции — с каждым поколением создавать все более совершенный организм. Потомки, которые более умны и развиты, чем их предки. С мутацией та же ситуация. Организм получает стресс, с которым он не в силах справиться, и гены, полученные от предков, активируются, переделывая человека, делая его более сильным, более совершенным. В идеале, вы должны с легкостью превращаться в Халка и обратно, сохраняя разум, и быть здоровым в обеих ипостасях, а не с перекосом в сторону Другого парня — да-да, я о вашей миопии сейчас говорю. Потупив глаза, как и у всех близоруких, кажущиеся необычайно беззащитными, Брюс тихо, давя вспыхнувшую в душе надежду (сколько их было, этих бесчисленных попыток?), спросил: — И вы могли бы завершить мое превращение? — Да, я могла бы попробовать. У меня есть энергия, и она гораздо более мирная и мягкая, нежели яростная мощь Камней Бесконечности. Доктор молчит, и Арджент буквально слышит, с какой сверхзвуковой скоростью носятся мысли в его голове, после чего решительно кивает. — Давайте попытаемся. В теории, все должно получиться, и я не прощу себе, если упущу шанс на нормальную жизнь. Но если не выйдет... — брюнет тяжело сглатывает, но все же выдавливает из себя: — Просто усыпите Другого, не хочу чтобы он вышел из себя... сильнее, чем обычно. — Обещаю. А теперь ложитесь, я снова усыплю вас, так будет проще контролировать ваше альтер-эго, и следить за уровнем адреналина. Брюс молча ложится на пол, и в его глазах надежда мешается с неверием в хороший исход. Ведь за эти годы, он перепробовал буквально все. А что, если это действительно поможет?.. Ведь энергия целительницы действует и на него, и на Халка, в то время, как прочим видам все той же радиации, он совершенно не подвержен — могучий организм неподвластен альфа-, бета-, гамма-излучению... Столько лет экспериментов. Он ведь ничего не теряет, а глупому сердцу не запретишь мечтать?.. Глаза мужчины закрываются, а доктор Арджент буквально раскрывает душу. Она черпает силу горстями, льет, не жалея, в организм мужчины, точно зная, кем тот должен был стать. Сильным, быстрым, выносливым, как и все суперсолдаты, мутантом. Высоким, мускулистым, с орлиным зрением и чутким слухом. Бесшумной походкой и ровной осанкой — ведь ему уже не нужно будет прятаться. Более чеканными чертами мужественного лица, густыми кудрявыми волосами без малейшей седины — ведь суперсолдаты живут долго... Но самое главное — с абсолютно чистым, единым разумом. Больше никакой потери контроля, провалов в памяти, безудержной злости и ярости. Теперь, ты свободен, Брюс. Теперь, ты здоров. Сияние постепенно затухает, и женщина видит ровно то, что ей представлялось в энергоструктуре. Могучий, как древнегреческий бог, мужчина, открывает каре-зеленые глаза. Да, Халк навсегда будет частью тебя, но только ты решишь — какой именно. — Не получилось? — Получилось. Ваша мутация завершена, Брюс. Вы здоровы. Посмотрите на себя. Беннер неверяще оглядывает крупные, но изящные ладони, широкую грудь, с литыми плитами мышц, скользит рукой по твердокаменному прессу, и поднимается на ноги, слегка покачнувшись. Адалин встает рядом, и если раньше, они были практически одинакового роста, а на каблуках, блондинка еще и поглядывала на доктора сверху вниз, то сейчас, запрокидывать голову нужно уже ей. Не менее шести футов и шести дюймов, уж точно. — Как вы себя чувствуете? — Выше, — все еще ошеломленно отзывается мужчина, постепенно привыкая к обострившимся органам чувств, а так же ощущая непривычное спокойствие в душе. Непривычное, потому что... — Я его не чувствую, не чувствую Халка!.. Мне так спокойно внутри... — Я на вас больше не воздействую, — тут же открестилась Ада, с любопытством разглядывая новую структуру организма, и стараясь абстрагироваться от целого водопада чувств, льющихся со стороны пациента. — Попробуете превратиться? Я отойду в сторону. Следующие сорок минут, Беннер то превращается в Другого парня, то возвращается обратно. Результат... идеальный. Больше никаких мучительных трансформаций, никакой потери памяти, даже черты лица изменились. Это все тот же зеленый Халк, трехметровый гигант, с невероятной силищей, но лицо стало чуть мягче, и более похоже на самого Брюса. У него ясный, осмысленный взгляд, чистая речь и разум Беннера, так что они с удовольствием беседуют о последних разработках доктора, пока мужчина находится в своем зеленом обличье. Голос Халка громкий, грубый, но вполне себе понятный, так что Ада с удовольствием наблюдает за сюрреалистичной картиной, когда «Халк-крушить» объясняет ей остеогенные свойства ген-активированных 3D-матриксов, несущих плазмиды с геном BMP2. Ну, разве не замечательно?.. Вновь перетекая в человеческую форму, он молча смотрит на нее, а обуревающие мужчину эмоции едва ли не отправляют эмпатку в сенсорную кому. Наконец Брюс отмирает: — Вы, вот так, походя, совершили обыкновенное чудо. Знаете, сколько лет я искал способ взять Халка под контроль? — Знаю, двадцать один год, — уже совершенно спокойно кивнула Адалин, любуясь делом рук своих — а в исцелении пациентов она никогда не халтурила. — Я даже не представляю, как можно выразить словами свое счастье и радость от того, что вы для меня сделали. — Вам и не нужно. Я и так вижу, что уровень серотонина и эндорфинов в крови зашкаливает, — Беннер смешливо фыркает, открыто улыбаясь, а Адалин продолжает говорить то, что хотела поведать этому человеку еще при их встрече: — Можете считать это ответной благодарностью. Я слышала разговоры тех, кто выжил после первого Щелчка. За пять лет, никто уже и не надеялся, что все пропавшие вернутся. У Мстителей была лишь идея, утопия, вы не могли знать наверняка, что этот план сработает, но все же пошли на риск. Вы осознанно жертвовали своей жизнью и здоровьем, едва не погибли, сильно покалечились, но сумели-таки вернуть всех распыленных. Меня, к слову, тоже распылило, — Ада смаргивает невольные слезы, и, улыбнувшись в ответ, продолжает. — Я хочу сказать вам спасибо. Вы — настоящий герой, Брюс. И это исцеление — самое меньшее из того, чем я могу отблагодарить вас. Похоже, ее слова затронули глубокие струны в душе мужчины, потому что тот совершенно неожиданно сгребает целительницу в объятия. Его радость, эйфорию и практически бескрайнее счастье можно пощупать руками, поэтому Ада не отстраняется, понимая этого человека, как никто другой. Когда Беннер, наконец, отпускает ее, то легкое смущение и замешательство, без труда читаются на симпатичном помолодевшем лице, поэтому эмпатка решает чуть разрядить обстановку: — Думаю, после столь близкого знакомства, мы могли бы перейти на «ты», — мужчина согласно кивает, и протягивает ей правую, теперь уже здоровую руку. — Адалин. — Брюс, — суперсолдат с дополнительными опциями, осторожно сжимает хрупкую светлую ладошку, совершенно утонувшую в его крупной ладони. — Это честь для меня. * * * По ощущениям — прошло не менее суток, но на самом деле — чуть меньше двух часов, когда доктор Арджент и доктор Беннер, наконец, покидают зал бункера. Ада забирает камеру, делая в уме галочку об отчете, пока в соседней комнатке Брюс пытается натянуть на себя одежду, ставшую откровенно малой. Брюки, еще куда ни шло — просто, если раньше они были свободными, то теперь сидели в обтяжку, а вот халат едва ли не трещал на раздавшихся плечах. Пока мужчина с иронией оглядывал свои крепкие запястья, выглядывающие из рукавов, и торс, на котором не сошлась рубашка, обувающаяся Адалин обратила внимание на охранников, которых стало в три раза больше, чем было. Их малость пришибленный вид немного насмешил женщину, особенно, когда они неверяще пялились на бывшего ботаника-заучку, с зеленой агрессивной проблемой, а ныне — высокого и атлетичного красавца. Видеть это на мониторе — одно, а наблюдать вживую — совершенно другое. «Да, мальчики, Гермиона сильно изменилась за лето», — хмыкнула про себя целительница, выходя вслед за Брюсом, и поднимаясь на поверхность. * * * Если при спуске в бункер, боевиков было много, то теперь они просто кишели в коридорах. От обилия мужчин в черной форме зарябило в глазах, а уж какими дикими взглядами они их провожали — словами не описать!.. Открывая дверь, ведущую наружу, Ада попрощалась с доктором Беннером, уже спешащим в свою лабораторию, чтобы сделать замеры, и была едва не сбита с ног безумно взволнованным сержантом. — Адалин!.. — Джей, не ожидала тебя здесь увидеть. У вас сейчас вроде стрельбы, если не ошибаюсь... — оглядев дорожку, ведущую от бункера, Арджент заметила весь Страйк в полном составе, экипированный до ушей, Сэма, в своем летучем костюме, и взъерошенного Барнса, со штурмовой винтовкой наперевес. — Не ошибаешься, — закинув оружие за спину, чуть сдавленным голосом отозвался мужчина, опустив руки на плечи целительницы. — Только я поставил новый мировой рекорд, когда нам шепнули, что ты отправилась лечить, мать его, Халка!.. — уже второй раз за час ее сгребли в охапку, шумно выдыхая на ухо. — Все в порядке, доктор Беннер теперь абсолютно здоров, — она обняла мужчину в ответ, подавив легкое смущение — все же на людях, они свои отношения еще не показывали так явно. — Очень за него рад, — с сарказмом ответил солдат, явственно принюхиваясь к ней, и, наконец, отпуская. — Вот только Беннера и Камни не взяли, так что я волновался за тебя. Зачем ты взялась его лечить, он же не твой пациент?!.. — серые глаза обеспокоенно потемнели, вновь пристально осматривая Адалин на предмет каких-либо травм. — Ошибаешься, мой. Согласно указу директора Росса, все герои, суперсолдаты и мутанты переходят в мое ведомство. В ЩИТе из них только ты, Брюс, Сэм, а так же внештатные Лэнг и Паркер. — Но я же человек! — прерывает их с сержантом тет-а-тет Сокол, и вся компания, видя, что бойни уж точно не будет, спокойно разворачивается по направлению к столовой, грея уши при любопытном разговоре. Обед, и впрямь, уже скоро подадут. — Но и Мститель тоже, — вполне спокойно отвечает эмпатка. — Как сказал агент Фрост, супергерои, лояльные правительству — ценный человеческий ресурс, так что лечиться теперь, все будете у меня. Сегодня я закончила с последним пациентом-человеком, а затем меня навестил доктор Беннер. Остальные, насколько мне известно, здоровы, так что на сегодня все. И мои способности прекрасно действуют и на доктора, и на Халка, так что можно не волноваться. — Я всегда за тебя волнуюсь, — проворчал Зимний Сержант, искоса поглядывая на свою девушку, и с невозмутимым лицом протянул ей маленькую шоколадку. — Держи. — Спасибо. Ты просто чудо! — Ада шуршит оберткой, жмурясь от нежной тающей сладости на языке. — Сладкое помогает тебе восстанавливаться, — кивает мужчина, готовый ее подхватить, если понадобится. — Еще и внимательный, — умилилась целительница. — Я запоминаю все, что касается тебя, потому что ты очень важна, — как само собой разумеющееся, ровно кивнул мужчина, и эмпатка подавила мечтательный вдох, думая, как же сказочно ей повезло!.. — Точно все на сегодня? Чем займешься после обеда? — словно невзначай интересуется шатен, цепко отслеживая реакцию. — Инвентаризация склада. Будем с миссис Мэтьюз пересчитывать комплекты постельного белья, инструменты и халаты. Скучно, но важно — завтра совещание у доктора Адамса, будем подавать заявки на обеспечение... — Хорошо, — отозвался суперсолдат, но его голос и нахмуренные брови выдают внутреннее напряжение. — Джей, что не так? — Он тебя обнимал. Беннер, — едва выдавливает из себя Барнс, и Ада мгновенно вспоминает про усиленное обоняние. Страйковцы и Сэм выразительно разглядывают сосны, делая вид, что они — просто часть пейзажа. — Исключительно на радостях. Человек два десятка лет мучился, а теперь, наконец, получил избавление, — спешно поясняет она, поглаживая его руку. — Уверена, впредь, доктор Беннер будет держать себя в руках. Не сердись, пожалуйста, — целительница лучезарно улыбнулась, пытаясь передать глазами и мимикой все чувства, что она испытывала к мужчине, и, судя по замершему на месте сержанту — ей удалось. На сердце мужчины словно разжались тиски. Улыбка у нее была замечательная. Словно солнышко выглянуло, теплое, ласковое, уютное... она даже и не заметила, как зажмурил глаза Джеймс, словно от избытка света. Но помнить это он будет всегда. Как Адалин стоит, и солнце ей прямо в лицо светит, и широко открытые глаза, похожие на чистейшие аметисты, а из туго заплетенной косы выбилась кудрявая прядь, и девушка словно сияет неземным светом... А солнце все обливает ее, будто расплавленным золотом, и искры бегут, бегут по одежде, по лицу — словно святая на старых картинках. Но там рисунок, а здесь все в жизни, по-настоящему. Потрясающе красиво. Судя по заалевшим щекам, он произнес последнюю фразу вслух, но был готов расписаться под каждым словом. — Я не сержусь. Только не на тебя, — выдохнул мужчина, и получил короткий поцелуй в уголок губ, от которого его бросило в жар. Они позволяли себе гораздо более откровенные ласки наедине, но сейчас мимо них шли агенты, и многие смотрели, совершенно не стесняясь, и видели их вдвоем. И страйковцы, чуть ушедшие вперед, все еще поглядывали на эту парочку, теперь уже точно уверенные, что курсирующие по ЩИТу слухи — чистая правда. Эти двое встречаются, и у них все серьезно. Договорившись встретиться на обеде, Джеймс свернул вслед за парнями, чтобы сдать оружие в арсенал, и проводил взглядом стройную фигурку, исчезнувшую меж деревьев. На понимающие ухмылки мужиков он даже не обратил внимания, и только Сэм, хлопнувший его по плечу, вывел сержанта из водоворота мыслей и чувств: — Поздравляю, друг! Похоже, тебе повезло. — Очень повезло, — отозвался Барнс, мечтательно улыбаясь, и сейчас, как никогда будучи похож на того молодого парня, что поздним вечером возвращался в родной Бруклин, будучи по уши влюбленным. Вот только сейчас, он не был влюблен. Он любил, и это долгожданное чувство делало его счастливым. Адалин делала его счастливым.