Панацея

14 июня 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. Закончив с завтраком и пожелав страйковцам и Джеймсу доброго дня, Адалин привычно направилась к лифтам, чтобы попасть в лабораторию. Вчера она исцелила очередного боевика (Зейн Палмер, артиллерист, сложные переломы обеих рук и ожоги от взорванной гаубицы), так что сегодня уже полностью здорового парня будут подвергать всевозможным тестированиям и замерам, ну а девушка в очередной раз пойдет сдавать анализы. Смарт-часы на запястье тихо пискнули и доктор Арджент притормозила. Сообщение, высветившееся на прямоугольном экране, гласило, что лаборатории на сегодня отменяются. Ее ждут в тренировочном зале 6А, чем скорее, тем лучше. Подпись — Элайджа Рэдлер. Вот так-так. И что от нее может быть нужно координатору боевых групп ЩИТа? В предыдущие дни они пересекались разве что в коридорах и столовой, где вежливо кивали друг другу, на чем их общение, в общем-то, и заканчивалось. Интересно. Сменив маршрут, целительница направилась в сторону казарм. Тренировочный зал 6А находился неподалеку от тренажерки, в которой по утрам занималась Ада, но обычно его занимали ребята из групп огневой поддержки, так что девушка и не совалась в это царство маскулинных мужчин и сплошного тестостерона. К чему дразнить гусей? Сейчас у нее приятельские отношения со Страйком, осторожное любопытство со стороны группы Сигма, и нейтральная вежливость со всеми прочими. Они пока приглядываются к новому элементу в своем окружении, ну а доктор и не подумает навязывать им свое общество. Вдруг, неправильно поймут? Неприятности ей не нужны. Толкнув тяжелые двери, она оказалась в просторном и прекрасно освещенном помещении, заполненным множеством хромированных тренажеров и снарядов, которым Ада и названия-то не знала. Мощная вытяжка тихо гудела, отчего в помещении было довольно свежо и почти не пахло по́том, занимающихся здесь людей. А людей — более, чем знакомых, здесь было преизрядное количество — весь Страйк полным составом, Джеймс Барнс и Элайджа Рэдлер, в очередной раз, зависающий в гаджете. Все были заняты делом, и, разумеется, заметили ее появление — но от привычных занятий не отвлеклись. Боб Таузиг жал от груди два своих веса, поднимая тяжелую штангу — его страховал Роллинз. Трой и Фаррел штурмовали орбитрек, Крей и Эймс заняли беговую дорожку, Родригес и близнецы Гарсиа оккупировали зону с боксерскими грушами — ритмичные удары и приглушенное хеканье, то и дело раздавались из их угла. Мэй и Дэниелс качали пресс, ну а Вэйго метал ножи, один за другим, прямо в мишень: она располагалась в самом дальнем углу — чтобы никого случайно не задеть. — Доктор Арджент, доброе утро! Следуйте сюда! — крикнул агент Рэдлер, и несколько растерявшаяся Адалин поспешила направо и вглубь помещения. Здесь находилась площадка для единоборств — без каких-либо ограждений, просто маты на полу, а рядом расположился ринг, где дрались двое мужчин. Рамлоу, постоянно перемещаясь, кружил вокруг обманчиво-расслабленного Джеймса, пытаясь провести серию ударов. Барнс с легкостью превращал прямые удары в скользящие, чем злил оппонента, да еще и придерживал бионическую руку, чтобы хоть немного уравнять шансы. Заметив подходящую к ним целительницу, Барнс привычно подвис, и Брок не преминул воспользоваться случаем — провел обманный удар в голову и сделал подсечку, но суперсолдат был не пальцем делан — хитро скрутившись, он заблокировал ногу партнера, и, вывернув руку, со всего размаха уронил Рамлоу на ринг, придавив коленом сверху. Глядел он при этом исключительно на Аду, пытаясь понять — получилось ли произвести впечатление? Судя по замершей фигуре, слегка порозовевшим щекам и взгляду, скользящему по торсу, что облепила тонкая черная майка, не оставляя простора для воображения — еще как получилось. — Нечестно, у тебя был допинг! — беззлобно проворчал взъерошенный Брок, которого, наконец, отпустили. — В любви и на войне — все средства хороши, — парировал Джеймс, растягивая губы в чувственной улыбке. Адалин лишь вздохнула и покраснела сильнее — этот мужчина обладал поражающим эффектом, даже если не сражался, а просто стоял рядом, ничего не делая. — Ага, особенно в любви! — фыркнул командир Страйка, насмешливо глядя на эту сладкую парочку, и шустро покинул ринг, подняв канаты. — Доброе утро, агент Рэдлер. Что-то случилось? — чуть недоуменно спросила мутантка, с трудом оторвав взгляд от суперсолдата, притягивающего ее, как магнит. — Ничего особенного, все в штатном режиме. Просто сегодня, вместо очередных замеров, мы будем проверять ваши боевые навыки, — отозвался Элайджа, задорно хрустя карамелькой, и откладывая телефон на лавку, где и расположился, широко расставив колени. — Сложно проверить то, чего нет. В боевых искусствах я не разбираюсь совершенно, да и драки мне противопоказаны, — с легкой самоиронией отметила блондинка, откидывая тугую косу за спину. — Что так? — дернул бровью координатор, чуть снисходительно ухмыляясь. — Я же врач, мне нужно беречь руки, — укоризненно заметила доктор, тут же добавляя, предупредив логичный вопрос: — Даже если они восстанавливаются. Психосоматика — страшная вещь, так что мои пальцы не должны дрожать. — Это понятно. Но у вас есть и другие боевые навыки, — с намеком тянет Рэдлер и Ада понимает, куда тот клонит. — Йорген Ларсен расписал вас едва ли не как машину смерти, так что мы обязаны проверить ваши способности — как физические, так и... дарованные мутацией. Эти данные пойдут в ваше личное дело. — О! — произнесла девушка, новым взглядом окидывая зал, маты и выжидательно посматривающего на нее Джеймса. — Именно. Сначала мы проверим ваши таланты в спарринге, а затем нам понадобятся ваши физические характеристики — скорость, ловкость, выносливость, сила удара и так далее. Агент Барнс вызвался стать вашим партнером и тренером, я буду фиксировать все на камеру. — Зачем, Джеймс? Я ведь могу причинить тебе вред! — Арджент закусила губу, взволнованно глядя на сержанта. Учитывая все ее навыки... — Очень в этом сомневаюсь. Но даже если причинишь, я заранее тебя прощаю. Это всего лишь проверка, ничего ужасного не должно произойти. К тому же, я гораздо крепче других парней, гарантированно не покалечу тебя во время боя, и мне очень любопытен предел твоих сил. Люблю достойных соперников. Тем более, в отличие от ребят, мне не нужно помирать на тренажерах, чтобы поддерживать форму, так что я могу выделить достаточно времени, чтобы пройти все тесты с тобой, — умиротворяюще-мурчащим тоном отозвался сержант, наклонив голову чуть вправо, и покачиваясь на мысках ног. Серые глаза лукаво сверкали. Рэдлер крутил головой, переводя взгляд с Зимнего Солдата на мисс Арджент, и понимал, что курсирующие среди коллег-щитомордников слухи — правдивы на все сто. Суровый Отморозок таял, как фруктовый лед, рядом с фееподобной докторшей, а мягкий взгляд потеплевших глаз, участливый голос и энтузиазм в деле проверки сил, только подтверждали это. На планерке никто и высказаться не успел, как их Железнорукая Принцесса отодвинула всех, выставив свою кандидатуру в роли тренера, и посмотрел та-а-аким ледяным взором на прочих претендентов... Неужели не хочет, чтобы в семи-контакте белокурую мадам облапывали другие боевики?* — Но если ты почувствуешь, что это слишком, то тут же скажешь, и мы все прекращаем, — упрямо стояла на своем Адалин. Джеймс и близко не представляет, на что подписывается. — Хорошо. Будет невмоготу — скажу, — ровно кивает Джеймс и приподнимает канаты для нее. Ада проскальзывает рядом, едва не задевая грудью чересчур близко стоящего мужчину, и не замечает, как тот чутко, по-звериному, втягивает вкусный запах целительницы. Зато замечает Рэдлер, и только ухмыляется про себя — бинго, он все правильно понял. Знатно же Зимнего приложило!.. — Итак, начнем с простого спарринга, силу не применять, — произнес Элайджа, включая камеру. — Барнс, нападаешь на Арджент, с целью обездвижить. Доктор, ваша цель — вывернуться или дать отпор. Начали! Ада и глазом моргнуть не успела, как после команды Рэдлера, мелькнуло черное пятно, и вот — позади нее крепко прижимается твердое мужское тело, левая рука фиксирует ее руки в локтях, а правая — осторожно держит за горло. Девушка дернулась раз, другой — куда там!.. Словно тиски сжимают. Без боли и удивительно бережно, но так, что и не пошевельнешься. Попытка извернуться, чтобы хоть руки освободить, закончилась неудачей. Она билась, как птица в силке, но охотник держал крепко, пряча довольную улыбку в светлой макушке. Упругое женское тело в таком близком контакте к его собственному, заставляло тяжелеть дыхание и жестко контролировать свои реакции. Все же Адалин была очень привлекательной женщиной, а у сержанта давненько никого не было. Но эти минуты он бы не променял ни на что. — Отпускай, Барнс, — скомандовал Элайджа, видя, что все попытки доктора бесполезны. Ну, разве что, Солдат удовольствие получит — вон, как глаза заблестели! Словно у кота, обожравшегося сметаной, и увернувшегося от тряпки — не зря, видать, свою кандидатуру выставлял. Знал, что делал... — Еще раз! Новая попытка... и тот же результат. Еще одна. Затем целительница успела-таки вывернуть руки и сдвинуться, но без толку. Итог — она прижимается к Джеймсу уже спереди, вот только все попытки освободиться, бессмысленны — он твердый и очень тяжелый, так что она скорее выдохнется, часто дыша, и задевая своей грудью, словно из металла отлитый торс. Лицо сержанта абсолютно бесстрастно, но в глубине глаз мелькает что-то... неуловимо темное. — Может, теперь ты попробуешь напасть? — невинно интересуется Джеймс, в красках представляя себе эту картину. Может, он бы даже поддался... — Я могу разве что покусать тебя, исцарапать или ногу отдавить, — сокрушенно вздыхает Арджент. — Говорю же, я не умею драться. И, если честно — не стремлюсь этому учиться. Предпочитаю решать проблемы мирным путем. — А если хулиганы пристанут? — Такое происходит регулярно. Но всех их я прикладываю силой. Джей заинтересованно косится, и Рэдлер командует, держа камеру в одной руке, а второй — разворачивая новую конфетку: — Так, с обычными спаррингами понятно. Док, вы — законченный цивил, Зимний — 1:0 в твою пользу. Так что переходим к спаррингам с силой. Задачи все те же, Барнс нападает, Арджент — защищается. Начали! В этот раз все было по-другому. Перед глазами целительницы вновь мелькнуло темное пятно и... Вспышка! Бум-м-м! Тяжеленное тело — фунтов триста пятьдесят, не меньше — мгновенно парализовало, после чего сержант плашмя рухнул на спину, разметав руки в стороны. Зал замер. Брок замер. Рэдлер, судя по звукам нешуточной борьбы за жизнь, почти насмерть подавился карамелькой. Зимний Солдат, Агент, Призрак, Железный Кулак-уже-не-Гидры, убийца и диверсант с восьмидесятилетним стажем был повержен. У страйковцев рушилась картина мира, Элайджа пытался продышаться, Рамлоу восторженно матерился шепотом, жалея, что не снимал такой момент, и только двум людям было не до веселья. Сержант Барнс, с каким-то тихим ужасом пытался пошевелиться — и не мог. Тело не слушалось его совершенно, он не был способен двинуть и пальцем (бионикой тоже), и только понимание, что это сделала Адалин, немного приглушало панику. Такой беспомощности он не испытывал, даже когда его приковывали к Креслу или обкалывали транквилизаторами. Сейчас он мог только дышать — и все. Даже глаза скосить не получалось. Ада нервно прижала костяшку указательного пальца к губам, и, сдвинув брови домиком, смотрела на дело рук своих. — Джеймс, прости, пожалуйста, сейчас я залечу тебе шишку и отпущу! — почти скороговоркой умоляюще выпалила она, поняв, что и на суперсолдата ее сила действует ровно так же, как и на прочих людей. Сержант в ответ лежал, молчал и не шевелился. Сев перед ним на колени, целительница осторожно запустила пальцы в волосы и коснулась головы, залечивая начавшую набухать шишку. После чего сняла парализацию... Мгновенно взвившееся из положения лежа тело, уткнуло ее лицом в маты, завернув руки за спину металлической рукой. Ада осторожно повернула голову в сторону Барнса и поинтересовалась: — Мы разве продолжаем бой? Я ведь уже победила. На что ей насмешливо фыркнули на ухо, обдав теплым дыханием, и со сдержанным весельем пояснили: — Поединок заканчивается только тогда, когда оппонент стучит по матам открытой ладонью, прося пощады. Все остальное — не считается, может быть, это обманный маневр? Парни вокруг, оставившие свои занятия, только похмыкивают, глядя на это представление. — О! — мутантка понятливо кивает, все так же лежа на полу, и иронично отвечает: — Ну, раз я пока не просила пощады... Вспышка золотого света и гораздо менее громкий звук повторного падения. Ну да, теперь-то сержант падал из положения сидя. Вновь поверженный мужчина лежал на полу, не отрывая взгляда от нее. Теперь все, что он мог — это смотреть. — Если я буду использовать силу, ты не сможешь меня скрутить, даже если будешь дотрагиваться только бионикой, — целительница сидит рядом с лежащим мужчиной, спокойно поясняя, почему у него не вышло ее обезвредить. — Почему, доктор Арджент? — наконец отмер агент Рэдлер, продолжая снимать происходящее, держа камеру чуть подрагивающими пальцами. — Потому, что лечу я наложением рук, в максимальном контакте с пациентом, а обезвредить хулигана, когда я в полной силе, могу на расстоянии ста метров. В любую сторону, — упреждает женщина следующий вопрос. Она частично снимает парализацию с правой ладони Джеймса — тот крутит ей, проверяя чувствительность, но по мату не стучит. — Так что я чувствую всех, находящихся в этом зале, а так же на два этажа вниз, вплоть до подвала, и на шесть этажей вверх до самой крыши, где собралось пять голубей и три синицы. И обезвредить могу тоже всех. Кстати, к нашему залу кто-то подходит и будет здесь через пять, четыре, три, два, один... — спокойным тоном поясняет мутантка. — Привет, ребята! Чего-то у вас больно тихо! — жизнерадостно начинает Сэм, влетая в помещение. — Привет, Сэм. У нас тут экспериментальный спарринг, не мешай, пожалуйста. — Буду нем, как рыба! — обещает тот, диким взглядом косясь на лежащего Джеймса, которого только сейчас разглядел, и похоже уже жалея, что дал обещание. — На чем мы закончили? Ах да, энергоструктура живых существ, — сама себе кивает Ада, покосившись на координатора. — Доктор Арджент, энергоструктура — это... — ровным голосом спрашивает Элайджа. — Биение жизни в организме. Человека, животного, птицы, даже насекомых. — Вы можете отличить людей по этой структуре, если не видите их? — Только в пределах вида — человек или животное, и в пределах пола — мужчина/женщина или самец/самка. Поэтому, если я закрою глаза, все мужчины в этой комнате будут выглядеть для меня одинаково — кроме мистера Барнса, у него уже другая структура. Ну и, конечно, Мэй — я же говорила про пол. Если дотронусь руками, смогу отличить больше. Ада могла бы сказать, что люди не настолько уникальны, как им хотелось бы, но такие вещи не стоит говорить вслух, тем более на камеру. Как там было, в старинной поговорке? «Среди говорящих существ дольше живут те, которые говорят меньше». Очень, очень верное замечание. Прошло уже минут пять, а Барнс все еще не сдается. Целительница наклоняется над мужчиной, чтобы снять парализацию с головы, и едва успевает отдернуть кончик косы, которую чуть не схватила мгновенно оживившаяся ладонь. — Ну что за мальчишество! — укоризненно смотрит она на крутящего головой Джеймса. Тот только морщит нос и строит уморительную гримасу, наслаждаясь вернувшейся подвижностью лица. — Почему не сдаешься, ты ведь уже должен был понять, что парализацию не сбросить? — Мне хотелось проверить, сколько она продержится, — честно отозвался сержант. — Я могу держать ее очень долго. Хоть полную, хоть частичную, как сейчас. Ну, так что, сдаешься? — Ада наклоняет голову набок, прищурив фиолетовые глаза и невинно улыбаясь. Пристальный взгляд серых радужек и нахальная улыбка молчаливо обещают, что свое мужчина еще получит. Хлопок ладонью по мату. — Сдаюсь. Девушка тут же ведет ладонью и к солдату возвращается подвижность. — Агент Барнс, какие ощущения при парализации вы испытывали? — тут же спрашивает Рэдлер. — Как при наркозе, если бы он на меня действовал. Не пошевелиться совершенно. Ты ведь не только парализовать можешь? — пытливо тянет сержант, и координатор вторит ему приподнятыми бровями. Арджент садится на пятки и размеренно поясняет: — Все свои боевые, скажем так, умения, я делю на четыре вида. Почти безобидные, парализующе-останавливающие, унизительные и фатальные. Как раз в зависимости от тех, кто, так или иначе, пытался ко мне цепляться, — женщина дергает уголком губ, вспоминая этих недалеких индивидуумов. — Подробней. — Почти безобидные были предназначены для таких же безобидных пьяниц, жаждущих общения. Все эти хватания за руку и «дэвушка, идите к нам, посидите, выпьете в компании!» — с отчетливым южным акцентом произнесла Адалин, характерно размахивая руками. Мужчины дружно фыркнули, а Мэй показала большой палец. — Я могла их усыпить, заставить бесконечно икать, чихать, кашлять, чесаться, плакать. Вытирать непрерывно текущие сопли, приглаживать вставшие дыбом по всему телу волосы... В общем, ничего критичного для здоровья, но я сразу переставала быть этим господам интересной. Какая уж тут женская компания, когда хочется добраться до платка или нестерпимо зудящих пяток! Страйковцы тихо заржали, но, повинуясь сжатому кулаку Брока и Рэдлера, мгновенно умолкли. — Парализующе-останавливающие были разработаны для воришек, мошенников, хамов, хулиганов и грабителей. Собственно, все в названии. Парализация — полная и частичная, судороги, прострел-люмбаго, тремор, одышка, тошнота, крутящий живот, слабеющие ноги и руки, не способные удержать награбленное... Еще этим можно было останавливать нападение диких животных или бешеных собак — но я их потом лечила и отпускала. Доктор чуть помолчала и ее лицо построжело. — Унизительные. Были созданы для тех представителей рода человеческого, которые считают, что без их сиятельного внимания не может прожить ни одна женщина. Ведь они — «настоящие мужчины», а потому вправе распускать руки, замахиваться ногами, нападать компанией глумящихся шакалов и склонять женщин к противоправным действиям, карающимися статьей 131 Уголовного кодекса. Для них предусмотрена безостановочная рвота и острая диарея, метеоризм и дефекация, временная слепота и глухота, постоянное облысение, проблемы с гормональным фоном, из-за чего голос становится тонким-тонким, как у столь любимых ими женщин... Хронический ринит/бронхит/отит, ревматизм, недержание, простатит... Еще импотенция — временная или постоянная, — чистосердечно добавляет добрый доктор. Брови Рэдлера прочно прописались где-то у линии роста волос, а Джеймс задумчиво добавил: — Так мне, оказывается, повезло, что я попал в категорию хулиганов, а не... — Ты ведь пытался обездвижить меня, и я отвечала соразмерно, — Ада невинно пожимает плечами. — А фатальные? Арджент тихо вздыхает. — Фатальные. Их я испытывала на лабораторных мышах, трущобных крысах, животных, которых потом употребляла в пищу — всяким диким уткам и кабанам я останавливала сердце, чтобы не мучились... — И на человеке, — добавляет Элайджа. — На человеке, я впервые их испытала, когда на меня напали наемники Ларсена — остановка сердца, вечная парализация. Затем было несколько охранников и лаборантов, имеющих глупость касаться меня голыми руками неподобающим образом — инсульт, инфаркт, тромб в сосудах, вытянутая жизненная энергия. Не пытались бы взять меня в плен, поглумиться, убить — остались бы живы, — целительница нервно дергает рукой и поджимает губы, вспоминая эти отвратительные годы. — И нет, совесть меня не мучает. Между жизнью этих негодяев и своей, я всегда выберу свою. Пусть я врач, но не полная же дурочка, чтобы жалеть тех, кто пришел поиздеваться надо мной, — лицо молодой женщины грустнеет, и она непроизвольно обхватывает себя руками в защитном жесте. — Получается, вплоть до 1999-го, никто ни разу не пытался убить или пленить вас? И те наемники стали вашими первыми убитыми? — ошарашенно спрашивает Рэдлер, мысленно ведя подсчеты. Джеймс тоже явно удивился. — Ну да. Я довольно мирный человек и во всякие разборки стараюсь не ввязываться, предпочитая обходить конфликты стороной. — А те люди, которые из категории «унизительные»? Ада пожимает плечами. — Так они меня и не убить хотели, а развлечься в пределах своего извращенного ума... и тела. Так что навыки из категории «фатальные» были невостребованны в отношении человека. Пока на моем пути не повстречался доктор Ларсен, но тогда я была сильно истощена, поэтому и не смогла сбежать или равноценно ему ответить. Вот и все. Элайджа встряхивает головой и задумчиво кивает сам себе. — Что же, здесь все понятно. Давайте устроим демонстрацию пары-тройки навыков из каждой категории, кроме фатальных. Их позднее покажете на мышах. Барнс, в позицию, — скупо командует агент Рэдлер, и мужчина вновь встает напротив мутантки. — Доктор Арджент, приступайте. Адалин замерла, как парализованная, глядя на сержанта, стоящего чуть боком, согнув ноги в коленях — готовится то ли драться, то ли падать на маты. — ...Но я никогда не нападаю первой, — тихо поясняет она, немного растерянно глядя на мужчин. — Почему? — с любопытством интересуется Рэдлер. — Вдруг мне просто показалось, или человек дернулся неудачно, и что же, я его вот так сразу приложу? Мужчины только вздохнули, глядя на целительницу почти с сочувствием. — И все-таки вы законченный цивил, док. Порой, упреждающие удары могут быть очень полезны или вовсе — спасти вашу жизнь, — нравоучительно тянет рыжеволосый мужчина. — Меня так просто не убить, — равнодушно констатирует Ада, дернув хрупким плечиком, — Поэтому предпочту быть уверенной — действительно ли враг передо мной или я слишком мнительна, и тем самым подвергну невинного человека опасности. — Ладно, хорошо, условия прежние: Барнс — нападение, Арджент — защита. Начинаем с категории «почти безобидные»... Следующие минуты Джеймс засыпал, икал, чихал. Драться бы ему это не помешало — ну кроме сна, разве что, но отвлекало здорово, так что суперсолдат и мутант сравняли счет. В категории «парализующе-останавливающие», сержант испытал судороги — которые совершенно не действовали на протез, к слову; дивные ощущения от прострела спины... — Как себя ощущаете, агент Барнс? — На все свои годы, агент Рэдлер, — зашипел Джей, растирая поясницу. ...одышку и тошноту. Но даже с ними он мог сражаться, разве что ослабевшие ноги подвели и мужчина рухнул-таки вниз, глядя на белокурое божество, взирающее на него сверху. Из категории «унизительные» обошлись лишь временной слепотой, а затем и глухотой (Ада ведь не хотела ему существенно вредить), когда стало ясно, что суперсолдат может действовать даже с дезориентацией. Как они поняли, в таком случае Джеймс улавливал колебания воздуха и вибрацию от шагов по полу, а когда Адалин неподвижно застыла — старался почувствовать запахи. На плечи замершей девушки осторожно, но крепко опустились тяжелые ладони, а кончик носа мазнул по виску. Она вернула мужчине зрение и слух, пораженно произнося: — Как тебе удалось меня отыскать? Я же совсем не двигалась! — У меня модифицированное обоняние, а ты — вкусно пахнешь, — абсолютно искренне ответил сержант, видя, как тонкая светлая кожа вновь наливается нежнейшим розовым румянцем. Это странно будоражило. — Я чую тебя через весь зал, — и снова глубоко вдохнул, заполняя легкие ароматом сочной земляники. И ведь это не парфюмерия, и не шампунь — это запах самой девушки. Уилсон только тихо присвистнул, глядя на эту парочку, страйковцы с трудом давили нахальные улыбки, а Рэдлер покивал самому себе. Все с тобой, Барнс, ясно. И это уже не лечится. Даже чудо-доктором. Особенно ей. На этом испытания с силой было решено закончить. Теперь пришел черед физических характеристик, которые проверялись обычными упражнениями — бег, отжимание, пресс, скакалка... Здесь удалось справиться куда как быстрее, так что сейчас Ада пила воду из бутылки, предложенной Джеймсом, а агент Рэдлер заканчивал вводить данные в планшет, бормоча себе под нос. — Что можно сказать? Скорость неплохая... для тренированного гражданского, периодически посещающего тренажерку, сила удара — только погладить, выносливость — на удивление высокая, как у суперсолдата... Адалин даже догадывалась, с чем это может быть связано. С годами она замечала, что сила постепенно начинала воздействовать и на ее собственный организм — и дело тут не только в иммунитете и потрясающей регенерации. То ли дело в психике, то ли в самой мутации, но... каким в первую очередь должен быть врач? Сильным, быстрым? Как же. В первую очередь он должен быть выносливым, как ломовая лошадь. А вы поработайте смену в больнице, или выйдите на ночное дежурство, а уж какой аншлаг творится в той же хирургии во время праздников — словами не описать! Цензурными. Вот и приходиться беднягам-докторам проявлять просто-таки титанические усилия, чтобы держаться изо дня в день, приходить на работу снова и снова. Часами стоять у операционного стола, делать бесконечные обходы, ворочать тяжелых больных, шить, резать, перевязывать... Выносливость — вот отличительная черта любого врача, это вам и зелёный интерн скажет. Все это и попробовала объяснить девушка Рэдлеру простыми словами. — Допустим. В таком случае действительно можно объяснить отсутствие суперсилы и скорости. Но у вас же и ловкость с гибкостью повышенная, это что, тоже самая необходимая хирургу вещь? — чуть задумчиво поинтересовался мужчина. — Ловкость — обязательно, чуткие пальцы для врача нужны непременно, а то у некоторых медиков руки настолько «деревянные», что ни перевязку сделать толком не могут, ни укол поставить — потом у пациента все тело в синяках и гематомах, — Арджент только покивала, вспомнив некоторых своих коллег-«калек». И вроде бы неглупые, способные, но руки... для врача это все. — А чем тогда объяснить гибкость, как у Эластики?* Гимнастикой и любовью к йоге? Адалин смущенно потупила глаза, несколько замялась, и чуткие агенты мгновенно это заметили. — Док? — протянул заинтригованный Рэдлер, а Барнс молчаливо вторил ему, прожигая блондинку взглядом. — Я увлекаюсь танцами. Бальные классические, латинские, восточные... Натья. — Натья? — Это священный индуистский музыкально-танцевальный стиль, в котором и берет свои истоки индийский классический танец. Путешествуя по Индии, я очень пристрастилась к ним, даже обучалась в сабхе «Ганамукундхаприя» и участвовала в местечковых соревнованиях, брала призовые места. Видя несколько ошарашенные мужские лица, она встала, и чуть поведя плечом, с легкостью встала в позицию Ананда-саяна: одна нога подогнута, вторая вытянута — девушка не то полусидит, не то полустоит. Слегка прогнутая в пояснице спина, изящные движения головой и плавные, завораживающие — рук, гнущихся в замысловатых мудрах, заставляли неотрывно наблюдать за диковинным танцем. — Надо сказать, именно в Индии я открыла для себя всю прелесть танцевального искусства — а в этой стране, это действительно искусство. Изучила все восемь танцевальных стилей, даже Катхакали, который традиционно исполняется мужчинами. Адалин двигалась так, как и положено в Ласье — мягко, грациозно, нежно — передавая всю полноту женского начала. Казалось, что она не испытывает ни усталости, ни труда, способная изгибаться так, словно костей у нее не было вовсе. Ей не мешало отсутствие музыки и тихого боя храмовых барабанов — она слышала их в своей голове. — Мне так нравилось это занятие, что я не сразу поняла, что чувствую характерное тепло во всем теле, и, особенно, конечностях. Учителя считали, что у меня талант, а у них — педагогический дар, но я знала правду. Моя сила повиновалась моему же неосмысленному желанию — танцевать, как обольстительная Мохини, как небожительница, неземная дева. Целительница перешла к любимому стилю — мохини-аттам. Обворожительные движения, мягкость линий, особая пластика — она бесшумно переступала ногами, будто на облаке плыла, ритмично перебирала пальцами, словно играя на невидимом музыкальном инструменте, поводила плечами, не забывала использовать абхинаю — искусство мимики, и посылать улыбки завороженно наблюдающим мужчинам. Глаза, брови, губы, наклон головы — все участвовало в прекрасном танце. — Что это было? — хрипло спросил Джеймс, когда она завершила танец особым жестом признательности. Две ладони цепляются друга за друга самыми кончиками пальцев, и танцовщица изысканно выворачивает их от груди, будто дарит свое сердце зрителю. Очень красивый жест — не зря же сержанта проняло. Да и не только его — весь зал тонул в оглушительном молчании, а несколько напряженные фигуры присутствующих здесь мужчин, наглядно демонстрировали, что навыков Адалин не растеряла. — Мохини-аттам — танец волшебницы, танец очарования, танец красивой женщины. У меня получается? — невинно улыбнулась она, сверкнув хитрым взглядом. — Все всякого сомнения, — с той же хрипотцой отозвался Барнс, буквально поедая девушку глазами. Только благодаря многолетним тренировкам, ему удавалось жестко себя контролировать и не сорваться с места, чтобы не обнять, прижать ее к себе, утащить подальше ото всех натворить глупостей. — Благодарю, — нараспев произнесла женщина-чаровница. — Поэтому можно не удивляться моей повышенной гибкости и умению завязываться едва ли не в узел, — кивнула она Рэдлеру, напряженными пальцами вцепившегося в планшет. Мужчина тряхнул головой, тяжело сглотнув и с трудом приходя в себя. М-да... Тут не знаешь, то ли завидовать Барнсу, то ли сочувствовать... С такой провокаторшей ему потребуется колоссальная выдержка. Впрочем, он же сверхчеловек — он справится. — Кхм... Что же, на сегодня мы закончили. Доктор Арджент, с этого дня ваше расписание несколько меняется. Один день вы проводите в лаборатории — исцеляете, участвуете в тестах и замерах, и прочее, второй день — здесь, в тренировочном зале. Ваше дело еще рассматривают, но судя по тому, куда все клонится... Пока что вам стоит налечь на тренировки, чтобы сдать нормативы. Предупреждая ваш следующий вопрос — да, врачи тоже их сдают. ЩИТ — военная организация, поэтому определенный уровень подготовки должен быть у всех, даже кадровиков и бухгалтеров, правда с них, как и с врачей, спрос меньше, чем с полевых агентов. Не будем терять время зря. Агент Барнс будет следить за ходом ваших тренировок, раз вызвался, к тому же он действительно менее занят из прочих боевиков. — Принято, — тихо отозвался Джей, удовлетворенно блеснув серебряными глазами. — Хорошо. Остальное не меняется? — вопросительно посмотрела на Рэдлера женщина. — Нет, остается по-прежнему. После лаборатории/зала, сеанс с доктором Уолкер, обед, архив по желанию и так далее. Итак, на сегодня у нас все, а вам, парни, пора освобождать зал — сейчас здесь будет заниматься группа Сигма. На этом они и завершают эту необычную тренировку, расходясь по раздевалкам, чтобы принять душ и переодеться. Они с Мэй вдвоем, и все то время, что Адалин смывает с себя пот, агентесса в лицах рассказывает, как парализовало мужиков во время ее танца, и даже саму Мэй проняло. — Мэй! — чуть шокировано восклицает девушка, прижимая мыльные руки к щекам. — Что? Ты оказывается та еще горячая штучка! Если бы оторвала глаза от Зимнего, заметила бы, как наши едва слюной не капали. Даже командир, — заговорщически понизив голос, прошептала Мелинда, словно тот мог прятаться в их душевой и услышать фривольные разговоры. — С таким-то телом немудрено, — брюнетка облизала обнаженную целительницу взглядом, отчего Ада с трудом подавила желание прикрыться. Поспешно смыв с себя гель для душа, она закуталась в полотенце, но агентесса успела заметить и аппетитную высокую грудь, и тонкую талию, и упругие белоснежные ягодицы, сверкнувшие капельками воды, прежде чем скрыться под махровой тканью. — Просто конфетка! — присвистнула Мэй, провожая взглядом стремительно исчезнувшую в стороне шкафчиков красотку-докторшу. — А Солдату сказочно повезло, остальным-то, чую, не обломится ровно ни хрена... * * * Выходя из зала, уже заполнявшегося новыми парнями, Адалин столкнулась у выхода с Джеймсом, словно караулившим ее. — Пойдем вместе? У меня сейчас тоже психолог, доктор Рейнор, только в другом крыле. — Разумеется. Они вышли из казарм, направляясь к лифтам и перемещаясь между то и дело снующими... — Кстати, от ребят я слышала, что они называют коллег... щитомордниками, мне не показалось? — с тихим смешком спросила целительница сержанта. — Не показалось. Некоторые местные сотрудники могут быть весьма ядовиты и зубасты, так что в сочетании с названием организации возникла устойчивая ассоциация с клубком змей. Вот и стали щитомордниками, — фыркнул Джеймс. Так, перебрасываясь шутками и новостями, курсирующими по ЩИТу, они добрались до 32-го этажа, и, не успев выйти из лифта, едва не столкнулись с проходящей мимо дамой. Она притормозила и повернулась к ним, демонстрируя ухоженное лицо немолодой женщины*, со змеиными, желтовато-зелеными глазами, поджатыми узкими губами и таким брезгливо-недовольным выражением лица, что теплая дружеская атмосфера была мгновенно разрушена. Темные с проседью волосы, забранные в тугой пучок, и хищный прищур, обратившийся на них, отчего-то придавал этой мадам сходство со стервятником. — Добрый день, доктор Рейнор, — невозмутимо поприветствовал ее Джеймс, неуловимо построжев лицом и слегка напрягшись. — Добрый, сержант Барнс. Сегодня вы добрались позднее, смотрю, кто-то вас задержал? — чуть ядовито отозвалась эта дамочка, сканируя пару взглядом. — До начала сеанса еще пять минут, так что я решил не подпирать стенку под дверьми вашего кабинета, а пройтись в приятной компании, — спокойно отозвался мужчина, и, не имея возможности прицепиться, змеиные глаза обратились на Адалин. — Кристина Рейнор, доктор психологических наук, врач-психотерапевт, — микроскопический кивок и осанка королевы, должны были впечатлить Аду... но не впечатляли. Не после всего, что она видала, а учитывая, с каким количеством людей целительнице приходилось общаться... — Адалин Арджент, доктор медицинских наук, хирург-травматолог, — аналогично кивнула женщина, не подавая руки. — Наслышана. Но, насколько мне известно, вы пока не можете называться доктором — лицензии ведь у вас нет? — чуть издевательски дернула уголком губ... доктор Рейнор. Ах ты, змеища! Адалин почувствовала внутри вскипающую злость, но вовремя вспомнила мудрые слова: «Улыбка — лучший способ показать зубы». Поэтому она широко улыбнулась Рейнор, словно любимой тетушке, отписавшей завещание в ее пользу и уже приветствующей чертей по ту сторону Преисподней, аж засветилась вся, и радостно ответила: — Право, это такой пустяк! Всего лишь временная трудность! Ведь знания по-прежнему в моей голове, руки все помнят, а так же имеется опыт, который и не снился другим докторам, — мило прощебетала Арджент, вкладывая побольше сладости в голосок. Нежно любимая Фаина Раневская вторила ее мыслям. «Если человек тебе сделал зло, дай ему конфетку. Он тебе зло, ты ему — конфетку. И так до тех пор, пока у этой твари не разовьётся сахарный диабет». Смотри не слипнись, Кристиночка! Кристиночка мигом почуяла подтекст, поэтому скривилась, словно прожевала лимон, и, буркнув что-то невнятное на прощание, покинула холл, велев не задерживаться агенту Барнсу, ведь «у вас осталось две минуты». Какая пунктуальность! Джеймс, даже не посмотрев в ее сторону, чуть встревоженно наблюдал за, словно потускневшей, девушкой. — Ада, ты в порядке? Сильно расстроилась? Целительница убрала с лица сахарную гримаску и насмешливо-иронично дернула уголком губ, склонив голову набок. — Ничуть. Скорее взбодрилась. А то все вокруг такие доброжелательные, что я почти расслабилась. Мужчина неприязненно покосился в коридор, куда ушла Рейнор, но Арджент тут же поняла, куда ветер дует, и осторожно погладила его ладонь. — Джей, это ерунда, правда. Не накручивай себя и прошу — не делай глупости, — от мягкого, успокаивающего тона, сержант чуть расслабился, но напряженная линия плеч явно указывала, что тот ничего не забыл. — Все равно, она не должна была с тобой так разговаривать, — упрямо сжал он чувственные губы. — Это меня не задело. Щитомордники, помнишь? По всей видимости, нам попался особо ядовитый экземпляр, — лукаво усмехнулась она и Джеймс отзеркалил ее улыбку. — Не буду тебя задерживать, да и мне тоже пора. Увидимся на обеде! Адалин взмахнула рукой и несколько шагов шла задом наперед, любуясь мужчиной, не отрывавшим от нее глаз, пока Арджент не скрылась за поворотом. Идя по направлению к кабинету Саманты Уолкер, Ада прокручивала в голове этот разговор. Какой бы стервой не была Рейнор, она сказала абсолютную правду. В Америке, практикующий врач должен не только получить соответствующее образование, но так же иметь лицензию на осуществление медицинской деятельности, которую нужно подтверждать каждые пять лет, и сдавать квалификационные тесты. Иначе он просто не сможет практиковать. Иметь научную степень, преподавать, учить аспирантов — сколько угодно, а вот оперировать — нет. У Адалин сейчас сложилась любопытная ситуация — она может исцелять пациентов своей силой, но вот поднять на них скальпель не имеет права. А ведь сила не всегда может быть панацеей — порой, прежде чем заживить рану, нужно убрать все осколки и щепки, промыть ее и только потом использовать исцеление, иначе с инфекцией все и зарастет, вызвав заражение крови. В отношении практикующих хирургов, нейрохирургов, кардиологов, закон особенно строг — чуть что, штрафом не отделаешься, срок за такое грозит существенный, и это, в общем-то, правильно. Ведь от доктора зависят человеческие жизни, а если у него руки ослабели, или глаза уже не такие острые? Все, отставка, идите учить студентов, если хоть что-то в педагогике понимаете. Сейчас Ада освежила свои знания по истории и политике, а значит, пора переходить к следующему этапу — знаниям о медицине за последние двадцать пять лет. Наверняка было придумано множество всего интересного и полезного! Нужно полазить по архиву, потрясти доктора Фелпса из клинической лаборатории, может еще что-то придумать... Но знания нужны и срочно. Если появится возможность сдать экзамен и подтвердить лицензию — надо быть готовой к этому моменту. Адалин Арджент свою докторскую степень заработала честным трудом и не позволит никому сомневаться в ее уме и навыках. Следующие дни должны быть насыщенными, но доктор Арджент справится. Всегда справлялась.