Панацея

17 июня 2024 год, база ЩИТа в Нью-Трискелионе, остров Уайт-Айленд, Нью-Йорк, США. ...Голод. Казалось, он(а) испытывала его всегда. На его родной планете, Felissca, между кланами flerkinsser, или, как называли их жители других планет, флеркенов, шла ожесточенная борьба между четырьмя Великими Кланами. Шла с переменным успехом, за то, за что и сражаются все живые существа — территорию и ресурсы. Felissca — планета небольшая, сплошь покрытая густыми лесами, где так удобно жить, устраивать гнезда... или точить когти о крепкие деревья, куда уж без этого. Но особую ценность представляли собой не деревья, не земля, и не пища. Самым дорогим у каждого клана были Lacus-Argent — Серебряное озеро. Небольшое, но удивительно глубокое, подземное озеро являлось священным и самым необходимым ресурсом для флеркенов, расположенным в хорошо охраняемых пещерах. На всю планету, их было лишь четыре штуки, и каждое брало свой исток у ядра Felissca, отчего воды напитывались столь необходимой энергией. Флеркены были куда как более сложно устроенными существами, чем могло бы показаться на первый взгляд. Для нормального существования им требовалась не только обычная еда — птицы, грызуны и рыба, им нужна была энергия. И они получали ее, припадая к своему священному озеру, что сияло серебряным светом в любое время суток. Многочисленные попытки отбить озера у других кланов, до сих пор заканчивались неудачей — все флеркены сражались за них до последней капли крови, но Гус* и его сородичи не теряли надежду. Жизнь у них длинная — если не погибнуть в битве, кто знает, как все обернется. Но энергия требовалась им не только, чтобы поддерживать свой организм в хорошем состоянии, она требовалась им для продолжения рода. Все флеркены были гермафродитами, и пары образовывали лишь по сердечной склонности, для рождения же котенка — им требовалась лишь энергия. Достигнув половозрелости, флеркен запасал ее в огромных количествах, круглел, пушился... а затем начинал делиться на клеточном уровне, буквально отпочковывался от материнского организма — а для этого деликатного процесса, все флеркены становились самками, хотя в начале своей жизни были самцами. Это был сложный, изматывающий процесс, и флеркен мог принести лишь одного котенка за свою жизнь, так что размножались они крайне медленно. Но юного тогда Гуса не интересовали дела клана, ему хотелось путешествий и приключений, новых впечатлений, побывать на иных планетах... так что слова Старейшин, тогда еще он, самец-подросток, пропускал мимо пушистых рыжих ушей. К сожалению, Felissca не располагала какими-либо уникальными ресурсами, находилась в глухом уголке галактики, а уровень их технологий был практически нулевым — поэтому никакого особого интереса планета не вызывала и важным транспортным пунктом не являлась, так что отправиться в приключение было... проблематично. Кроме того, все, когда-либо посещавшие планету пришельцы, так или иначе, заступали на землю флеркенов, а те были очень территориальными созданиями — инстинкты заставляли их атаковать в ответ. Так что со временем, Felissca приобрела дурную славу, а ее усатых обитателей начали опасаться во всех уголках Вселенной. Вот только однажды, любопытный Гус увидел космическую капсулу, совершившую аварийную посадку на их земле, и, придавив лапой бунтующие инстинкты, отправился на разведку. Интерес победил — кри по имени Мар-Велл, осталась жива. И даже более того, взяла Гуса с собой, в Великое Путешествие, о котором тот грезил ночами, глядя на фиолетово-розовое небо, усыпанное мириадами незнакомых звезд. Мар-Велл была ученым, много странствовала и обладала различными знаниями, которые так или иначе Гус усваивал. Став ее компаньоном, флеркен узнал, что Общий Разум Клана является ограниченным инфополем планеты, способность передавать хвостатым сородичам образы и картинки — мыслеречью, а умение общаться с другими расами, благодаря Велению Души — эмпатией. Именно благодаря эмпатии, коей ограниченно владела Мар-Велл, Гус мог общаться с ней, ведь речевой аппарат этой кри не был устроен для произнесения множества мяукающих, мурлыкающих и урчащих звуков. «Никто не совершенен», — выдохнул тогда Гус, но общаться и понимать друг друга им стало проще. Долго ли, коротко ли, но однажды Мар-Велл, услышавшая слухи о проекте, связанном с исследованием мощного источника энергии, решила направиться на планету под названием Земля. Гус, ее верный спутник, последовал за ней, пускай ему и пришлось там непросто. На Земле было очень, очень мало энергии. На других планетах он не испытывал такого голода, подпитываясь буквально витающими в воздухе частицами силы, но здесь ему приходилось постоянно просить энергию у Мар-Велл. В кри было достаточно энергии, а в людях ее практически не встречалось — ешь их, не ешь — толку никакого. Мар-Велл взяла имя Венди Лоусон, и начала изучение Тессеракта — источника такой мощной энергии, что находящийся неотлучно с кри Гус... невольно начал накапливать ее крохи и меняться. Излучение было слишком сильным и не особо подходящим флеркену, но даже этого хватило, чтобы тот изменил пол, словно в преддверии Деления. Гус, а теперь Гуся, попыталась запасти силу в пространственном кармане, как это делали ее далекие предки, чтобы хватило на котенка, но столкнулась с проблемой — накопленная энергия Тессеракта изменила ее суть, но надолго в организме не задерживалась, слишком уж мощной и агрессивной была. Чего только Гуся не пробовала, ничто не помогало надолго удержать силу внутри! Даже глотала этот артефакт несколько раз — пока Мар-Велл не видела, все без толку. Уже через пару часов его приходилось выплевывать обратно, иначе даже стенки закаленного желудка жгло от слишком уж большой концентрации излучения. Гуся может, и рада была бросить это занятие, но воспрянувшие инстинкты обрели свой голос и затихать не собирались. Раз уж флеркен сменил пол — готовься к запасанию энергии и Делению. Как Гуся не пыталась переключиться, но эта мысль постоянно билась в подсознании пойманной рыбкой. Закончив это дело, она смогла бы жить спокойно, воспитав юного флеркена в первый год и постепенно отдалившись от него, как это произошло с самим Гусом и его родителем. Как это ни удивительно, но флеркены не были особо привязаны к своему подобию — возможно, это было связано с особенностями их размножения. Мар-Велл могла бы объяснить это простыми словами... но ее больше не было. Сородичи кри убили ее, мстя за «предательство Империи» и оборванная эмпатическая связь сильно ударила Гусю. Они много общались, долго путешествовали вместе, и хрупкая в самом начале связь, довольно быстро окрепла. Как объясняла Мар-Велл, эмпаты склонны привязываться к небезразличным для себя созданиям. Так что, после гибели кри, Гуся пребывала в депрессии — шесть лет она не могла заставить себя уйти с аэродрома, где стояла лаборатория ее напарницы и почти не двигалась, даже не ела толком. Она была сильно истощена, Тессеракт исчез со смертью Мар-Велл, и флеркен даже не знала, где его теперь искать. Совсем одна, на чужой, бедной на энергию планете... Периодически к ней забирались люди, коих приходилось пугать... Кто знает, чем бы могла закончиться эта история, но однажды на ее аэродром пришли темнокожий мужчина и женщина... от которой чувствовалась до боли знакомая энергия Тессеракта! Для Гуси ее присутствие стало глотком воды в пустыне, даже в голове прояснилось, она бросилась к человеку — хотя обычно избегала людей*, но эта женщина, Кэ-Рол... отвергла ее. Мужчине же она наоборот, приглянулась, но тот был обычным человеком и не вызывал в Гусе никаких чувств. Гуся пыталась поговорить с Кэ-Рол, кричала на всех частотах, которым ее научила Мар-Велл, но эта женщина не услышала ее просьбу о помощи — а флеркен в ней нуждалась, буквально умирая от голода, и тихо сходя с ума от так и не утихшего инстинкта продолжения рода, постоянно зудевшего на краю сознания. Кэ-Рол и Фью-Ри решили было покинуть аэродром, но Гуся, очнувшаяся от депрессии, была упряма, и пробралась в их самолет. Пускай они не могли понимать ее, но она могла им пригодиться. Все честно — они ей энергию, необходимую для выживания, а она — сможет защитить их, от враждебно настроенных кри. В конце их приключения, Кэ-Рол покинула Землю, хотя Гуся очень просила взять ее с собой, но безуспешно. То ли отсутствие возможности понять друг друга помешало, то ли дама сама по себе ни к чему не была привязана... Но Кэ-Рол улетела, не слишком-то горя желанием остаться на родной планете — может ее, как и некогда молодого Гуса, влекли приключения? Кто знает... Ей же пришлось остаться с нахальным Фью-Ри, вечно распускавшим руки и тискавшим ее, отчего Гусе пришлось показать характер и оцарапать его. Тот присмирел, но от ее присутствия отказываться не желал. Найденный Тессеракт Гуся прихватила с собой, и вскоре оказалась в новом любопытном месте — организации ЩИТ. Это место кишело людьми, но никто не был похож на кри... энергетически. В людях не было силы, хотя пару раз ей казалось, будто она улавливает отблески, искры... но если у этих людей и была сила, то она находилась в глубокой спячке. Гуся подпитывалась от Тессеракта, не дающего умереть с голоду, обнаружила хранилище внеземных артефактов — их фона тоже хватало для питания, но о том, чтобы накопить хоть что-то, можно было и не мечтать. Шли годы. Пару раз ей встречались существа, что другие люди называли мутантами. Но и их энергия не помогала насытиться Гусе. Энергия Бен-Нера была слишком агрессивной, Род-Жерса — словно застывшей, как и у Барн-Са, хотя тот хорошо относился к Гусе, и даже не боялся ее. От Ван-Ды у Гуси вся шерсть встала дыбом, так что она поспешно спряталась, как и от асгардца — То-Ра. Слишком много силы, как и от Тессеракта. Флеркен искала нового спутника, надеясь, что однажды найдет кого-то похожего на Мар-Велл. И сильного, и понимающего ее — за годы молчания она устала быть одной в толпе. Люди сменялись людьми, куда-то исчез Фью-Ри — и хвала всему сущему! — его назойливость раздражала. Даже обычные люди заметили, что кошки должны подойти первыми, проявить интерес к человеку — и не любят, когда их хватают и всюду с собой таскают. Что уж говорить о флеркенах, многократно превосходящих эту расу, необычайно похожих на них, земных существ!.. Вновь шли годы — будни не отличались для Гуси особым разнообразием, и в один из дней, она привычно бежала в столовую, не обращая внимание на уступающих дорогу людей (подумаешь, сожрала нескольких особо наглых, которые то тесты на ней хотели проводить, то в драку лезли!). Повара ее побаивались, и всегда закармливали «инопланетное чудище», в надежде, что та подобреет... Гуся подъедала все, что давали, но смягчаться не спешила. Как вдруг, в углу столовой, кошка-инопланетянка ощутила ЭТО. Бескрайний океан силы — такой вкусной, питательной и такой необходимой ей, что флеркен не смогла сдержать любопытство и шустро направилась к нему. По иронии судьбы, это вновь оказалась женщина, похожая на человека, но буквально источающая вокруг себя силу — казалось, Гуся может насытиться, даже если просто посидит рядом. Что она и сделала, познакомившись с новым персонажем в своей судьбе — Ада-Лин. Фамилия Ада-Лин напоминала звучанием название их священного озера — Lacus-Argent, и флеркен подумала было, что это знак, хотя никогда особо не доверяла Судьбе, но кто знает?.. Следующие дни убедили ее, что это действительно был знак. Гуся впервые за долгие годы чувствовала себя сытой, через неделю — начала накапливать энергию, такими темпами она, наконец, произведет Деление, и инстинкты перестанут терзать ее бедный разум — и ведь женщине даже делать ничего не нужно было!.. Просто быть рядом, облучая ее своей богатой на энергию аурой. Получив малое — людям хочется большего, а Гуся уже долго жила среди них, и переняла эту привычку. Ей хотелось общения — отчего-то казалось, что Ада-Лин сможет настроиться на волну флеркена, сумеет поговорить, обменяться эмоциями и картинками. Порой женщина так смотрела, словно Гусе удалось до нее докричаться, но нет, просто казалось. Хотя интуиция тихонько позвякивала — и с каждым днем все сильнее. Сегодня же, флеркен не выдержала и сумела забраться в комнату целительницы. Легла на грудь спящей Ада-Лин, начав вспоминать свою историю с самого начала, пригрелась... И даже голод, который она испытывала всегда, затих, утоленный такой вкусной энергией. Дыхание человека изменилось, и Гуся с неверием поняла, что ощущает чужие эмоции, впервые за долгое время!.. Или это было не ее чувство?.. * * * Адалин открыла глаза, вспоминая странный сон. В нем она отчего-то была Гусей. И ей страшно хотелось есть. Впрочем, в последнее время, не так уж и страшно. В полутьме сияли круглые хризолитовые глаза, а на ее груди кто-то сидел. Не просто кто-то — это была Гуся. И Ада чувствовала ее эмоции. — А я-то уж понадеялась, что это исчезло навсегда... — чуть обреченно простонала Арджент, откидывая голову на подушку, и ощущая эмоции усатой прохвостки. Недоумение, надежда, радость, облегчение — все это мешалось коктейлем и буквально текло в мозг целительницы, на свою беду обладающей способностью к эмпатии. Когда Адалин исполнилось тринадцать, и из девочки она превратилась в девушку, мутантка начала ощущать чужие эмоции... но направленные исключительно на себя. Вооружившись всевозможной научной и эзотерической литературой, они с отцом быстро нашли определение этому явлению. Эмпатия — способность ощущать эмоции других людей, управлять своими чувствами, а так же внушать их другому человеку. Но это в идеале, а до идеала Аде было далеко. Она могла лишь ощутить чувства, направленные лично на нее, причем даже не контролировала их, а «зеркалила». Ярче всего это проявилось в отношениях с отцом. Эдгар Арджент любил свою дочь, заботился, волновался — Ада в ответ любила, заботилась и волновалась. Радость, нежность, счастье — все это отражалось, как в зеркале, и как девушка не пыталась, контролировать это не выходило. Развить в себе дар — тоже, хотя чего они только не перепробовали. Чтение эзотерики, медитации, практический метод — все не то. Не дар, а огрызок какой-то. Если в отношениях с отцом это ничуть не мешало — они оба были довольны приятным обществом друг друга, то с окружающими выходило... по-разному. 99% людей врут друг другу — даже самые доброжелательные из них, могут испытывать негативные эмоции в вашу сторону, а уж противоречие между тем, что люди думают, чувствуют, делают и говорят вслух, вызывало у Арджент когнитивный диссонанс и мигрень, хотя она ничем таким, по определению, болеть не могла. Так что заводить друзей ей было очень непросто, с постоянными отношениями — та же история. Казалось, ты чувствуешь эмоции другого человека — так можно понять его, стать идеальной парой, что никогда не ссорится... Ничего подобного. Когда мужчина объясняется тебе в любви, а у самого по эмоциональной связи передается похоть пополам со скукой... это очень отрезвляет. И бьет по самооценке. Понятное дело, что Адалин начинала чувствовать все то же самое в ответ, после чего быстро давала ухажеру от ворот поворот. Дальше — не лучше. Целительница подозревает, что в ее ужасном состоянии и затяжной депрессии после смерти отца могла быть повинна и эмпатия тоже — ей и самой тогда умереть хотелось, но что с ней можно было сделать? Эмпатию даже приглушить или блокировать не получалось. В плену эта способность впала почти в коматозное состояние, затем и вовсе заглохла — чему женщина даже обрадовалась, ведь ощущать на себе нездоровый энтузиазм доктора Ларсена и физически было более чем достаточно. Но вот, она вновь среди нормальных людей, отъелась, восстановилась... и эмпатия, как чертов феникс, восстала из пепла. И, кажется, стала даже сильнее, чем прежде. Хватит прятать голову в песок — она все-таки взрослая, разумная женщина. И, тяжело вздохнув напоследок, Адалин подняла голову, вглядываясь в кошку-инопланетянку: — Ну, давай, поговорим, раз пришла... * * * Спустя полчаса, Ада сидела на постели, задумчиво почесывая кошатину, и целенаправленно воздействуя на нее своей силой. Словно в бездну ухало, сколько не лей... — Так значит, тебе нужна постоянная подпитка энергией, дабы не голодать, плюс еще сверху — чтобы на ребенка... котенка хватило. И общение. Не спорю, твои боевые возможности более чем впечатляющие... Но ты уверена, что хочешь отдать малыша мне? — Мыр, — и полная уверенность в своем решении по связи. — Да, ему не придется мучиться от голода, но... Рядом со мной ему всегда будет опасно! Даже если меня все-таки выпустят, однажды другие люди узнают обо мне, и найдутся либо желающие сделать из меня курицу, несущую золотые яйца — в данном случае здоровье, либо очередной «Ларсен», чтоб ему пусто было! — Мряу-маф, — и серия впечатляющих картинок с расправой самой Гуси над врагами. И обездвиживала она их, и глотала, и царапала — яд был весьма эффективен. — Хорошо. Просто помни, что я в любом случае тебе помогу, даже если передумаешь. Не брошу же я вас голодать... обоих. — Мя, — рыжее создание трется о руки целительницы, и та, плюнув на утреннюю тренировку, вновь валится на кровать, обеими руками почесывая живот, покрытый светлым мехом. — Можешь теперь везде ходить со мной, чтоб накопить энергии с запасом. И на ночь приходи — во время сна, я, получается, тоже энергию вырабатываю, пускай и меньше. Кстати... — Арджент задумчиво посмотрела на замершую Гусю, закрытую на электронный замок дверь и полное отсутствие окон в комнате. — Как ты сюда попала? Искренне надеюсь, что не просочилась через канализацию! — Мя!!! * * * Адалин осторожно шла на завтрак, понимая, что ее худшие предположения сбылись — дар усилился. И она совсем не уверена, что сможет контролировать эту лавину. Гуся сидела у нее на руках, и, в первую очередь, Ада ощущала ее эмоции, а уже потом всех остальных, но и услышанного хватало. Вот впереди идет агентесса — лощеная брюнетка, красивая, все при ней, на самоуверенном личике явно читается выражение: «Я — мисс Вселенная! С дороги, смерды!» — а по эмоциям транслируется вязкое болото тоски, злости и какой-то усталой обреченности. Вот мужчина, придерживает дверь для миленькой секретарши — обаятельный, галантный, с виду — искренне увлеченный свой спутницей. Эмоции же передают пожар похоти, жестокости и какой-то глумливой издевки. То ли поспорил на даму, то ли хочет насолить конкуренту... А вот рядом с Арджент вышагивает под руку пара — бухгалтер и кадровик, явно супруги. Респектабельность, спокойно-равнодушные лица, «у нас все в порядке» — но он фонит жгучей ревностью и страстью, а от нее раздается смирение и боль... Душевная и физическая. Целительница бросает быстрый взгляд, полыхнувший золотыми искрами — ну да, как она и думала. Мужчина, вероятно, приревновал жену, и перестарался этой ночью. У нее синяки и укусы по всему телу, гематомы на запястьях — вероятно, от веревки или наручников — скрытые длинным рукавом кремовой блузки, а так же изрядно натертая промежность и микроразрывы в анусе — видимо этот Отелло не озаботился должной подготовкой, и брал женщину даже без смазки. Мутантка вроде как случайно задевает ладонь женщины и ускоряет шаг. Никто не заметил пары искр, но этой бедняжке стало гораздо легче идти. И садиться. Пусть хотя бы она о ней позаботится, раз уж дражайший супруг не способен. Вот об этом она и думала, когда мечтала об исчезновении дара к эмпатии. Ощущать все эмоции других людей, улавливать малейшие оттенки настроения и шевеления чужих порывов души... не для слабых духом. Аде и способностей к целительству хватало с горочкой, она не стремилась к другой силе... но та сама явилась по ее душу. Интересно, почему дар усилился?.. До плена подобного не было, а сейчас женщина чувствует эмоции всех людей в весьма просторном холле. А затем и в столовой. Сейчас она словно в мыльном пузыре, эмоции фонят где-то там, на периферии, но стоит только мысленно потянуться — и человек, весь как на ладони. Обнаженная душа. Может, это из-за Ларсена? И радиацией он ее облучал, и всевозможной химией обкалывал, а уж, сколько часов она на электрическом стуле сидела — не счесть. Кажется, попадались Адалин когда-то научные работы об изменении длины мозговых волн под действием электричества. Обследоваться бы... но только не в ЩИТе. То, что она чужие потроха насквозь видит — еще стерпят, но вот чужие эмоции... Очень сомнительно. Хуже было бы только, если бы она мысли читать умела — вот уж где полная засада. Наедине с собой, мысли не контролирует никто — можно такого наслушаться, мигом в человечестве разочаруешься. Интересно, а влиять на эмоции она теперь может, или считывание эмофона окружающих — ее потолок? Надо будет проверить позднее. На завтраке столовая была полупуста, но на обеде все страйковцы, Джеймс и Сэм Уилсон соберутся вместе. Ее ждет серьезное испытание — испытание доверием. Сколько раз она искренне хотела дружить с людьми? И очень часто обжигалась. Расположенные к ней с виду люди, могли испытывать спектр самых разнообразных эмоций — от зависти до презрения, и это еще не худший вариант. Ребята ей нравились, сержант Барнс... более чем нравился, и если она ошибается, это разобьет ей сердце. Так не хочется разочаровываться в людях. Особенно в одном статном шатене, с самыми серебряными в мире глазами. * * * Очередное исцеление больного в лаборатории и поход к доктору Уолкер промелькнули, будто их и не было, и, внутренне страшно мандражируя, доктор Арджент, и прочно прописавшаяся на ее руках Гуся, на слабеющих ногах направилась в столовую. Набрав еды на поднос, она добралась до их столиков, присела и, наконец, подняла глаза на ребят. Ну что, начали?.. Как лучше всего узнать, что чувствует к тебе человек? Посмотри на него, добейся ответного взгляда и считывай реакцию. Простой, легкий в исполнении план. Старйковцы, будучи тренированными и чуткими людьми, быстро замечали ее внимание. Поехали... Трой — любопытство и интерес, Вэйго — умиротворение, достоинство, дружелюбие. Воистину, человек находится в полной гармонии с собой. Мэй — оптимизм, доверие, сочувствие, дружелюбие. Хорошая девушка, она в ней не ошиблась. Джек Роллинз — миролюбивость, спокойствие. Брок Рамлоу — уверенность, достоинство, едва заметная настороженность — кто бы сомневался, вожак стаи всегда настороже. Боб Таузиг — сочувствие, спокойствие... Возбуждение? А, нет, это он на сообщение из Тиндера отвлекся. На аватарке у девицы такие выразительные... глаза, что и мертвого проймет. Дальше. Крэй, Фаррел, Эймс — нейтральное дружелюбие, интерес. Дэниелс — любопытство, оживленность. На близнецах она ненадолго зависла — у них эмоции были абсолютно одинаковые. Они словно перетекали друг к другу, и выглядело это... необычно. Ой, кажется, не стоило так долго на них пялиться. Интерес, желание, возбуждение... Ада быстро перевела взгляд с парней на Уилсона, с насмешкой наблюдающим за ними. Ну, да — так Адалин и думала. Оптимизм, энергичность, дружелюбие, веселье. Послав чуть смущенную улыбку, она перевела взгляд на Джеймса. Да так и замерла. Эмоции Джеймса Барнса представляли собой... две половины, сообщающиеся между собой, но все же различные по своей сути. В одной половине были холод, настороженность, интерес, подавляемая ревность и агрессия... направленные не на нее, а скорее на близнецов, на которых она слишком долго смотрела. Во второй половине обретались нежность, сочувствие, польщенность, удовлетворение, блаженство, возбуждение и вместе с тем беспокойство, некоторая замкнутость и сдержанность. То есть она ему все-таки нравится, но мужчина предпочитает не слишком торопиться, при этом ревность весьма любопытно переплетается с возбуждением. Как-то все запутано. Особенно две половины одного целого смущают — холодная и теплая, назовем их так. Ну да ничего, разберемся. Она широко улыбнулась Джеймсу, поймав его взгляд, и «теплая» половина стала затапливать «холодную», не исчезнувшую, но словно ушедшую на глубину. Очень интересно. Что же, проверка пройдена успешно. Она в хорошем коллективе, где ей рады. Особенно рад один конкретный мужчина. Хорошо, что она не ошиблась. И, с полным умиротворением в душе, девушка принялась доедать чуть поостывшее второе, слушая разговоры парней. * * * Мужчины вели беседу об оружии и новинках, поступивших на рынок. Джеймс молча работал ложкой, но явно прислушивался. Адалин чуть вздрогнула, когда услышала мелькнувшее было «Хоукай», и внимательные боевики тут же отреагировали. — Что, док, слышала о Мстителе с луком и стрелами? — хрипловато бросил Брок, по-звериному поводя носом. — Да, я совсем недавно прочла о нем в архиве, — согласно кивнула Адалин, разрезая отбивную на тонкие кусочки. — И как впечатления? — Неоднозначные. Ничуть не умаляю подвигов агента Бартона, но его вооружение такое... несовременное. — Ха! Я же говорил! — Рамлоу хлопнул ладонями и победно посмотрел на Роллинза. — Несовременное, это мягко сказано. Страйк тоже принимал участие в битвах с Таносом — и в первой, и во второй — прикрывали Кэпа. Так вот, пользы от Хоукая там было — хрен да маленько. Эти инопланетные мудаки по нам бластерами стреляли, телекинезом лупили и магией шарашили. Сучьих аутрайдеров только выстрелом из гранатомета можно было пронять, ну или башку снести — живучесть у них запредельная. Так что лук и стрелы, пускай и с сюрпризами, им были только почесаться. Прошлый век. — Правительство как-то решает этот вопрос? — Еще бы! Теперь, когда мы все знаем, что в любой момент могут нагрянуть пришельцы из далекой-далекой галактики и навести свои порядки, политиканы еще как зашевелились. Мощности многих производств перенаправляют на производство оружия — у нас ведь вообще нет ничего для защиты со стороны космоса, умникам дали отмашку модернизировать огнестрел, и активно наводят мосты в сторону Ваканды и Старк Индастриз — только они имеют хоть какое-то представление об энергетическом оружии, — деловито поясняет командир, успевая еще и обед поглощать. — Но СИ ведь больше не производит оружие?* — Так-то оно да, но только у них есть знания о холодном термоядерном синтезе. Может волю покойного Старка и ува́жат, не став отжимать у двух баб — без обид, док! — эту технологию, но что-то, да выцыганят. Затем потолкуют с вакандцами — у них подобных загонов о мире во всем мире нет, и, глядишь, нас однажды тоже снабдят энергопушками. Адалин опустила глаза, обдумывая эти новости. — Но огнестрельное оружие все равно останется, — увидев чуть насмешливые улыбки мужчин, она чуть смутилась, и гораздо тише, но все так же упрямо продолжила развивать мысль. — Не то, чтобы я была специалистом в вооружении, но те же бластеры не могут быть эффективны на дальних расстояниях — заряд будет рассеиваться с каждой сотней метров, и на выходе получится пшик. Зато в ближнем бою эффект должен быть весьма... поражающим. Поэтому винтовки и снайперы, — Ада подняла аметистовые глаза на гипнотизирующего ее Барнса, сложившего руки домиком, — без работы не останутся. Кто же еще сможет выстрелить на две с половиной тысячи метров и попасть? — женщина бросила дерзкий взгляд на явно польщенного солдата, который отвечал ей не с меньшим интересом. По эмоциональной связи от него тянуло довольством и нежностью. — А ты сечешь фишку, Арджент, — с легким удивлением приподнял брови Рамлоу. — Просто стараюсь рассуждать логично. Хорошие все-таки люди. Ей определенно повезло. * * * Вечером, выходя из архива, Адалин наткнулась на направляющегося сюда же Джеймса. Серьезное лицо и чуть нахмуренные брови, безмолвно сообщали, что что-то случилось. Даже эмпатию использовать не нужно было. — Ада, мы улетаем через полчаса, — коротко начал сержант, и она тут же догадалась, в чем дело. — Вас отправляют на миссию? — Да. Страйк полным составом, меня и Сэма. Террористы в Судане зажали наших парней. Нужно помочь, но это может затянуться. — И... когда вы примерно вернетесь? — чуть дрогнувшим голосом спросила целительница, стараясь успокоить взметнувшиеся мысли. Ну, разумеется, рано или поздно парням пришлось бы уехать — весь Страйк, кроме отсутствовавшего в самом начале Джеймса, почти месяц занимается на базе. А ведь у них такая работа, что регулярно приходиться выезжать... — Неделя, плюс-минус пара дней. Вряд ли получится управиться побыстрее. Наступив себе на горло, она, наконец, собралась и тяжело вздохнула, качнув головой. — Не надо побыстрее. Лучше так, чтобы никого не ранили. Мужчина несмело дергает уголком губ, и смотрит с каким-то мучительным выражением: — Слова настоящего врача, — а по эмоциональной связи доносятся тоска и грусть. Он уже скучает... Это так трогает Адалин, что и словами не передать. Она порывисто шагает вперед и обнимает неподвижно замершего сержанта. — Я буду скучать по тебе. Возвращайся... — «ко мне», с трудом проглатывает целительница, а сердце под ее ухом глухо и часто стучит. Сильные руки — живая и бионическая, крепко сжимают белокурую женщину. Твердый мужской подбородок упирается в ее макушку, и Барнс старается надышаться земляничным запахом впрок. Как же он не хочет уезжать и оставлять ее одну! А вдруг, что-то случится? Минуты неумолимо текут одна за другой. — Еще немного, и я не смогу уйти, — Джей прошептал эти слова так тихо, что Ада с трудом его услышала. Она осторожно отстранилась и ласково погладила его по руке. — Но тебе нужно. Такая работа, я все понимаю. Барнс не хотел бы видеть эту грустную улыбку никогда, но его долг... — Я вернусь, Адалин. К тебе — вернусь. Он смотрит так внимательно, словно пытается навсегда запечатлеть ее в своей памяти, плотно сжимает губы и, резко развернувшись, уходит. Потому, что если задержится хоть на минуту, точно не сможет этого сделать. * * * Арджент стоит неподвижно, но затем решительно встряхивает головой, и направляется к выходу из Трискелиона. Да, ей нельзя подходить к ангарам с джетами, но Джеймс суперсолдат, он и на расстоянии ее увидит. А не проводить его... было бы неправильно. Она стремительно пересекает парк, чувствуя аромат вечернего воздуха, наполненного запахами травы, ирисов и сирени — вдоль дорожек было разбито несколько клумб. Сосны и ели проносятся мимо, часы начинают пищать, прося вернуться в ближайшую к Трискелиону зону, но вдалеке она видит ангары, подсвеченные дорожки и площадки с квинджетами, залитые светом фонарей-прожекторов. Который из них?.. Фиолетовые глаза быстро обегают всю территорию. Нашла! У одной из металлических птичек она замечает группу, совсем маленьких отсюда, фигур в черной форме, и у одного из людей чуть поблескивает серебряная рука. — Дже-е-еймс! Фигура тотчас замирает у аппарели, ища ее глазами. Адалин вскидывает правую руку вверх и кричит: — Возвраща-а-айся! Буду тебя жда-а-ать! Горит ало-золотой закат, а на душе отчего-то удивительно легко. «Только вернись, Джейми». * * * Джеймс, остановившийся у джета, поднимает руку и машет в ответ. Боже, последний раз его провожали мать и сестры в далеком 1943-м, когда он отплывал в Англию со своим 107-м пехотным!.. Сержант улыбается, а в груди теплой волной разливается щемящий восторг. Она пришла проводить его. Адалин будет его ждать. Теперь он просто обязан вернуться. К ней — он всегда вернется.