Больше, чем политика

Жордан молча кивнул, пряча под холодной маской лица бурлящие внутри эмоции. Он подавлял их, стараясь выглядеть спокойным. Сделав несколько шагов вперёд, он не сводил глаз с Габриэля. Стиснув зубы, Жордан наконец произнёс низким, хриплым голосом одно-единственное слово: — Стефан. Габриэль ответил ему спокойным, но уставшим взглядом. После долгого, мучительного молчания он тяжело вздохнул, и, приняв решение, указал Жордану на кресло для гостей, стоявшее чуть в стороне от его стола. Стиснув зубы ещё сильнее и на миг сузив глаза, Жордан сдержал свой порыв. Он подошёл к креслу и сел, напряжённо выпрямившись. Дождавшись, пока Габриэль займет место напротив него, он выжидательно посмотрел на него. Габриэль внимательно следил за Жорданом, замечая его напряжённую позу и пустоту, смешанную с тревогой, в глазах. Понимая, что нужно быть осторожным, он заговорил тихо, мягким тоном, словно успокаивая раненого зверя. — Жордан, мы пока не можем быть уверены в достоверности информации. Возможно, Стефан в безопасности, — произнёс он, стараясь смягчить удар. Эти слова вызвали лишь новую вспышку гнева у Жордана: — Он находится в самом опасном месте на земле, а ты говоришь о безопасности? Ты в своём уме, Атталь?! Габриэль выдержал эту бурю, его взгляд стал серьёзным, лицо напряглось. — Не всё так просто, — ответил он, выдержав паузу, чтобы дать Жордану возможность осознать его слова. — Сегодня утром один из членов команды Стефана сообщил, что несколько человек из их группы попали в плен к террористам. Похоже, это небольшая группировка: они не связывались ни с нами, ни со своим правительством. Мы пока не знаем их мотивов… Каждое слово Габриэля ложилось тяжким грузом на плечи Жордана, но он не дал ему договорить: — Меня не интересуют их мотивы, Атталь. Переходи к сути. Что со Стефаном? — резко перебил он, нетерпение звучало в его голосе. Габриэль раздражённо вздохнул, его нервы были на пределе, но он сдержался: — Если бы ты не перебивал, уже всё бы узнал, — сдержанно сказал он, вернув спокойный, но твёрдый тон. — Макрон тут же собрал Совет национальной безопасности. Не вдаваясь в детали… переговоры невозможны. Террористы не идут на контакт ни с нами, ни со своим правительством. Поэтому президент отдал приказ провести спецоперацию. Мы связались с властями региона, и они заверили, что со своей стороны сделают всё возможное для успеха операции. Слова Габриэля повисли в воздухе, но в них не было утешения. Жордан сидел, стиснув кулаки на коленях. Его взгляд был прикован к Габриэлю, и в нем читалась угроза. Воспользовавшись паузой, он наконец проговорил низким, опасным голосом: —Стефан, Габриэль. Что со Стефаном? Габриэль устало провёл рукой по лицу. — Жордан, — начал он, стараясь сохранять спокойствие, — возможно, Стефан не пострадал. Пока нет точной информации о том, кто именно оказался в плену. Но Жордан не собирался успокаиваться. — Это ничего меняет, Атталь. Стефан там, а это значит, что он в опасности. Габриэль не выдержал и раздражённо воскликнул, не выдержав напряжения: — Да я это понимаю! Не надо мне объяснять очевидное, Барделла! Слова сорвались с его губ резко, почти срываясь на крик, отражая бессилие и внутренний гнев. — Тогдане говоримне, что он в безопасности, если это, чёрт возьми, не так! Крик Жордана эхом разнесся по кабинету. Габриэль зарычал от досады, стиснув кулаки, едва сдерживая ярость. Между ними повисло напряженное молчание, в котором можно было почувствовать пульсирующий гнев обоих. Жордан, тяжело дыша, пытался взять себя в руки; его грудь поднималась и опускалась с трудом, внутри бушевали тревога и ярость. Слова Габриэля жгли, как кислота, и он не мог избавиться от мысли о том, что Стефан в опасности. Наклонив голову, он уставился в пол, но его лицо выдавало негодование и злость. Габриэль на мгновение прикрыл глаза, затем снова посмотрел на Жордана, продолжая уже сдержанным, но напряжённым голосом: — Министерство обороны занимается подготовкой и координацией спасательной операции. Макрон приказал не терять времени, и, поскольку от местных властей получено разрешение, вероятно, уже завтра план будет утверждён, и команда выдвинется на помощь. Но… Он сделал паузу, чтобы глубоко вздохнуть, собираясь с мыслями, его взгляд скользнул в сторону, избегая смотреть Жордану в глаза. Тихо, почти шёпотом, он добавил: — Макрон приказал мне не вмешиваться в это дело. Эти слова ошеломили Жордана. Он резко подался вперёд, его глаза вспыхнули возмущением. Голос сорвался в яростный крик: — Какого черта?! Что значит не вмешиваться? Ты премьер-министр или кто? Но Габриэль, несмотря на этот всплеск гнева, оставался невозмутимым. Его бесстрастный взгляд был холоден, когда он ответил: — Он считает, что личная заинтересованность и эмоции могут осложнить операцию. Всё, что было в моих силах, я уже сделал. Жордан с досады тихо зарычал, сжимая кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить и не направиться к Макрону, чтобы наглядно объяснить, что значит «эмоции». Ненависть к сложившейся ситуации закипала в нём, и он чувствовал себя словно в ловушке, где каждое его движение и каждое слово могли обернуться против него. Габриэль, уловив это, опустил взгляд и ещё тише произнёс: — Остаётся только ждать, Жордан… Ждать. Слово, которое разрывало изнутри, не позволяя действовать, только добавляя к уже невозможному напряжению чувство полной беспомощности. Жордан внезапно обмяк в кресле, его плечи опустились, а напряжение, которое буквально минуту назад пронзало каждую клетку его тела, испарилось, уступая место отчаянию. Он выглядел сломленным, будто не ярость, а внутренняя беспомощность лишила его всех сил. — Я не хочу ждать, Габриэль. Я не могу… — прерывисто, с отчаянием в голосе произнёс он. — Я ждал слишком долго, понимаешь? Если я буду ещё ждать, я не выдержу. Я… Он покачал головой, как будто пытаясь избавиться от невидимой тяжести, давившей на него изнутри, и отвернулся. Его взгляд застыл в пустоте, а глаза потемнели от боли, которую он больше не пытался скрыть. — Я не смогу без него… Эти слова прозвучали тихо, как признание, обнажённое и уязвимое, полное боли. Это было не просто отчаяние или страх — это было осознание того, что его жизнь без Стефана теряет смысл. Жордан не знал, как продолжать существовать в мире, где Стефана может не быть. Габриэль сидел напротив, и, наблюдая за его муками, испытывал искреннее сострадание. Он понимал боль Жордана, чувствовал её всем своим существом, хотя слова сейчас не могли помочь, не могли утешить. Все, что он мог, — это просто быть рядом. Габриэль тихо, почти шёпотом, произнёс: — Я знаю…