Больше, чем политика

С того дня, как Стефан провел время с Жорданом, его настроение заметно улучшилось. Обычно сосредоточенное и серьезное лицо теперь было расслабленным, а в глазах сверкали искорки радости. Даже предстоящая командировка не омрачала его оптимизма. Он знал, что командировка была запланирована заранее, и его ответственность не позволяла ему уйти от профессиональных обязательств. В душе боролись противоречивые чувства: с одной стороны, Стефан предвкушал встречи и возможности, которые могли раскрыться перед ним, с другой — не хотелось покидать дом, особенно после недавних перемен в личной жизни. Командировка обещала быть непростой, с поездками по нескольким странам, что требовало полной отдачи и подготовки. Первым пунктом маршрута были Соединенные Штаты, а затем — поездка с Блинкеном для переговоров в странах Прибалтики и Балканского полуострова. Стефан знал, что такие поездки всегда насыщены встречами и дискуссиями, где нужно погружаться в работу с головой. К сожалению, на этот раз его отсутствие затянется более чем на неделю, что для Стефана было редким, но неизбежным событием. Мысль об этом оставляла легкий налет грусти, ведь это означало разлуку с Жорданом на неопределенный срок. Но профессиональный долг оставался приоритетом. В самолете ранним утром Стефан размышлял о стремительном развитии отношений с Жорданом. Недавно они впервые поцеловались, и это мгновение все еще согревало его душу. От одной лишь мысли о том, как их губы соприкоснулись, его желудок сладко сжался, а волна удовлетворения прокатилась по телу, наполняя его легкостью и радостью. Он вспомнил, как тогда решил опустить свою защитную стену и довериться Жордану. Он открыл ему свое сердце и теперь, оглядываясь назад, не испытывал ни малейшего сожаления. Жордан сумел пробиться сквозь его оборону, бережно доказывая, что ему можно довериться. Воспоминания о том, как они провели весь день вместе, вызывали у Стефана улыбку. Жордан проявлял к нему исключительное внимание, заботясь о его состоянии и обеспечивая уютную атмосферу. Несмотря на то что в политической сфере они оставались соперниками, в личной жизни Жордан стал для Стефана поддержкой, особенно в моменты одиночества. Его появление словно зажгло в Стефане искру, возвращая ему желание наслаждаться жизнью. Стефан откинулся на спинку кресла, закрыв глаза и глубоко вздохнув. Впервые в жизни он желал, чтобы время пролетело быстрее, чтобы он мог вернуться в желанные объятия Жордана, где его ждали не только нежность и забота, но и возможность снова почувствовать себя любимым и нужным. Следующая неделя была сплошным водоворотом перелетов и переговоров. Каждый день был забит встречами с международными представителями, обсуждениями сложных вопросов и международной политики. Усталость накапливалась, а рабочие обязанности начинали давить. Постоянные перелеты забирали много энергии, а долгие разговоры с официальными лицами отнимали остатки сил. Тем не менее, среди этого нескончаемого потока встреч Стефан находил радость в общении с Энтони Блинкеном, с которым у него сложились дружеские и теплые отношения. Вместе они могли позволить себе отвлечься от работы, поговорить на личные темы, посмеяться. Энтони обладал особым даром общаться легко, что сглаживало официальные границы, делая рабочие дни менее изматывающими. Но главным источником света в его напряженной жизни оставались переписки с Жорданом. Каждое сообщение от него Стефан ждал с нетерпением и ценил как маленькое утешение. Он был тронут вниманием Жордана, его попытками поднять ему настроение и поддержать, даже когда сам младший мужчина был завален своими делами и обязанностями. Стефан ловил себя на том, что вечера, когда он мог наконец расслабиться и поговорить с ним, стали для него особенно значимыми. Иногда они обменивались всего несколькими словами, но даже это приносило облегчение — осознание, что где-то на земле есть человек, которому он дорог. С каждым днем Стефан скучал все сильнее, нетерпеливо ожидая их следующей встречи. Это утро он начал в тишине, с чашкой кофе, наслаждаясь покоем и уединением. Свежий морской бриз ласково обдувал его с балкона, наполняя воздух ароматом соли. После напряженной недели встреч и переговоров это утро стало редким моментом передышки — впервые за долгое время он мог позволить себе просто отдохнуть. Медленно пролистывая новостные сайты, Стефан наслаждался этой тихой паузой, впитывая информацию без спешки. Однако покой Стефана оказался недолгим. Его взгляд внезапно зацепился за громкий и провокационный заголовок: «Действительно ли тайные отношения Габриэля Атталя и Жордана Барделлы являются «тайными»?” Рука с чашкой кофе дрогнула, и он резко поставил ее на стол, нетерпеливо щелкнув по ссылке. Стефан старался убедить себя, что перед ним просто очередная провокационная статья, основанная на слухах и домыслах, как это часто случается в политике. Но по мере того как он углублялся в текст, беспокойство нарастало — каждый абзац казался ему острой иглой, вонзающейся в сердце. К концу статьи его пульс участился. На фотографии, приложенной к статье, были Жордан и Габриэль. Они стояли в каком-то уединенном переулке, где, казалось, никого не было, кроме случайного папарацци. Стефан судорожно выдохнул, всматриваясь в снимок. Это был Жордан, его Жордан, стоящий так близко к Габриэлю, что их фигуры почти сливались. Но это было не самое страшное. На фото рука Жордана нежно касалась головы Габриэля, словно между ними была некая нежность, почти интимность. Его взгляд задержался на лице Габриэля, и то, что он увидел, шокировало его. Габриэль смотрел на Жордана не с привычной враждебностью, а с неожиданной теплотой, которой не должно было быть, особенно с учетом тех ожесточенных разногласий и публичных конфликтов, которые всегда существовали между ними. Это было неправильно. Это было неожиданно. Это было болезненно. Стефан ощутил, как что-то сдавило грудь, мешая дышать. Мысли беспорядочно метались, не позволяя сосредоточиться ни на одной из них. Сознание отказывалось воспринимать это как правду. Возможно, это просто случайный кадр, пойманный в неподходящий момент, не более. Но снимок говорил громче любых объяснений: близость, нежный жест, отсутствие вражды во взгляде Габриэля — всё это казалось оглушительным ударом. Стефан медленно откинулся на спинку стула, продолжая смотреть на экран. Его мысли лихорадочно метались, оставляя после себя тревогу и смятение. Жордан… Как это могло случиться? Он вспоминал день, который они недавно провели вместе, вспоминал поцелуи, слова, жесты. Неужели все это было обманом? Неужели Жордан все это время был с ним лишь ради собственной выгоды, ради Габриэля? Эта мысль заставила Стефана сжать кулаки. Слова Габриэля эхом зазвучали в его голове: «Это просто игра…» Это короткое, на первый взгляд, безобидное предупреждение, которое он тогда проигнорировал, теперь вернулось к нему. Он помнил взгляд Габриэля — тогда в его глазах казалось скрывалось нечто большее, чем простой совет. Но в тот момент Стефан не придал этому значения. Неужели Габриэль тоже… Эта внезапная мысль разрушила его недавний покой, лишив уверенности. Но он тут же решительно мотнул головой, словно пытаясь физически отбросить навязчивые сомнения. Он не мог, не хотел верить в это. Нет, это невозможно. Габриэль не мог так поступить. И Жордан… Просто не мог. Его дыхание стало прерывистым, пальцы нервно подрагивали, пока он вновь и вновь прокручивал страницу, перечитывая текст. Стефан отчаянно пытался найти объяснение, которое развеяло бы этот ужас, ухватиться за малейший признак абсурда, способный убедить его в том, что перед ним просто очередной журналистский вымысел. Но каждая новая строчка только добавляла масла в огонь его беспокойства. «Атталь и Барделла одни в темном переулке…»,»…рука нежно касалась Атталя…»,»…теплый взгляд…»,»…напряженная страсть витала в воздухе…» Эти слова, написанные как будто специально для того, чтобы растоптать его надежду, прожигали его изнутри. Тяжелый ком подступил к горлу, перекрывая дыхание. Он не заметил, как по щекам потекли слезы, бесшумно падая в чашку с уже остывшим кофе. Мир вокруг будто исчез — ничего больше не существовало, кроме этой фотографии, за которой скрывалась горькая правда. Чем дольше Стефан смотрел на экран, тем сильнее осознавал суровую реальность. Стены сжимались вокруг него, и с каждым мгновением воздух становился тяжелее. Он пытался моргать, чтобы избавиться от этого образа, но слезы снова застилали глаза, размывая изображение. Однако даже эта нечеткость не могла скрыть ту правду, которая ударила по нему с сокрушительной силой. Стефан судорожно схватился за футболку на груди. Внутри него всё горело, будто невидимые тиски сжимали его сердце, причиняя такую острую боль, что он едва мог дышать. Это была не просто физическая боль — это была пустота, рвущая его изнутри. Глухой хрип сорвался с его губ, и он смутно осознавал, что этот звук принадлежал ему самому, но не мог контролировать ни себя, ни свои эмоции. Самоконтроль, которым он всегда гордился, внезапно исчез, как песок сквозь пальцы, и он не выдержал. Его тихий хрип превратился в беззвучный плач, горький и отчаянный, раздирающий сердце. Слёзы лились потоком, и он никак не мог остановить их. Он чувствовал, как они текут по щекам, пропитывают его одежду, капают на руки, но это был лишь слабый отголосок той глубокой внутренней раны, которую невозможно было исцелить. Сердце Стефана — то самое сердце, которое он с такой осторожностью раскрыл Жордану, доверившись ему, позволив проникнуть за стены, которые он строил вокруг себя долгие годы, — теперь было разбито. Но что было еще хуже, чем предательство Жордана, это осознание того, что Габриэль, его когда-то близкий человек, лучший друг, стал тем, кто нанес окончательный удар. Это было не просто предательство со стороны одного человека. Нет. Это было гораздо глубже. Это было предательство тех, кого он любил, кому доверял, на кого полагался. Теперь это сердце, так щедро подаренное Стефаном Жордану, лежало в осколках, которые он мог бы попытаться собрать, если бы не Габриэль, который жестоко прошелся по ним, не оставив шанса на спасение. Стефан чувствовал себя опустошенным, раздавленным под тяжестью двойного предательства. Человек, которому он раскрыл душу, оказался не тем, кем казался. Жордан, казавшийся ему родственной душой, в действительности использовал его — играл его чувствами лишь для того, чтобы достичь своей настоящей цели — приблизиться к Габриэлю. Эта мысль пронзила Стефана, наполнив его сердце горечью и обидой. Он вспомнил совместные интервью и дебаты, где между Жорданом и Габриэлем было неуловимое напряжение, тонкое, как паутина, но ощутимое. Он помнил их многозначительные взгляды, насмешливые улыбки и легкий флирт, который считал частью политической игры, тактикой предвыборной кампании. Теперь он понял, насколько наивно было игнорировать все признаки того, что на самом деле происходило вокруг него. Как наивно было недооценивать эту связь. Жордан добился своего, несмотря ни на что. Или, возможно, его отношения с Габриэлем начались задолго до того, как он обратил внимание на Стефана? Эта мысль ударила еще сильнее. Внезапная ревность сковала его сердце. Неужели Жордан просто воспользовался его близкими отношениями с Габриэлем? Всё было спланировано заранее? Вопросы один за другим проносились в голове, и каждое новое подозрение причиняло ещё больше боли. Стефан вытер слезы, но их поток не ослабевал. осознал, что теперь ему не хватит сил посмотреть в глаза ни Жордану, ни Габриэлю. Мысль о встрече с ними вызывала тревогу. «По крайней мере, пока что,» — говорил он себе, стараясь хоть как-то успокоить свою измученную душу. Боль была слишком сильна, чтобы с ней можно было справиться. Он надеялся, что вернувшись домой, она немного притупится. Стефан мечтал вернуться к своей прежней жизни, но уже без Жордана и избегая встреч с Габриэлем. Эта мысль снова заставила кольнула его резкой болью, но он старался игнорировать её. Собрав последние силы, Стефан поднялся и направился в ванную. Впереди его ждала важная встреча с греческими представителями и Энтони. Работа была его убежищем, спасением. Там не было места ни для слез, ни для боли. Стефан взглянул в зеркало: его глаза, полные боли, отражали уязвимость, которую он не хотел никому показывать. Сделав глубокий вдох, он выпрямил спину, твердо решив оставить эмоции в стороне и полностью сосредоточиться на работе.