Больше, чем политика

Стефан молча открыл дверь и, не проронив ни слова, прошел в квартиру, небрежно оставив сумку в прихожей. Жордан шагнул следом, стараясь понять, что происходит, но не торопил его. Напряжение повисло в воздухе, нарастая с каждой секундой, словно надвигающаяся гроза. Избегая взгляда на Жордана, Стефан прошел на кухню и налил себе стакан холодной воды, опустошив его почти мгновенно. Жордан, оставаясь за его спиной, с тревогой наблюдал за каждым движением Стефана. Что-то было не так, что-то важное, и это не давало покоя Жордану. Когда Стефан наконец поставил пустой стакан на стол и повернулся к Жордану, в его взгляде промелькнуло что-то чужое, непривычное. — Не думал, что Габи окажется прав, — тихо произнес он, сдерживая горечь и усталость, что звучали в его голосе. Жордан лишь растерянно смотрел на него, недоумевая. Нахмурив брови, он едва слышно спросил: — О чём ты? Стефан поджал губы. Боль мелькнула в его взгляде, и он продолжил, словно слова давались ему с трудом: — Ты хотя бы получил то, что хотел, или вся эта игра была зря? Эти слова ударили Жордана, как гром среди ясного неба. Он продолжал смотреть на Стефана в растерянности, отчаянно пытаясь понять, что скрывается за этими словами. В голове всё смешалось. Что за игра? О чём говорит Стефан? Почему он так обвиняет его? Сломанный этими вопросами, Жордан тихо, почти умоляюще произнёс: — Стефан, о чем ты, дорогой? Что ты… Но прежде чем он успел договорить, Стефан, резко перебив его, выкрикнул: — Не называй меня так! — его голос дрожал от переполнявших эмоций. — Не пытайся больше играть со мной! Я всё знаю, хватит разбивать мне сердце еще больше, Жордан! В глазах Стефана блеснули слезы, и он отвернулся в сторону, сжав зубы, пытаясь сдержать себя и не дать этим слезам пролиться. Жордан стоял в полном ошеломлении, не веря, что всё так быстро рушится. Сердце сжалось от бессилия и страха потерять любимого человека, но перед ним стоял другой Стефан — отчужденный и раненый, и Жордан понятия не имел, как теперь его утешить. Жордан не мог скрыть тревоги и сделал шаг вперед, протянув руку к Стефану, но прежде чем он смог дотронуться до него, Стефан резко вскинул руку, как будто защищаясь, и, не глядя на него, твердо сказал: — Не подходи. Я… В его голосе звучала смесь боли и отчаяния. Он замолчал на мгновение, сглотнув комок в горле, пытаясь побороть собственные эмоции, которые грозили вырваться наружу, и, наконец, тихо добавил: — Я не хочу больше тебя видеть, Жордан. Эти слова пронзили Жордана, как нож. Внутри всё сжалось от непонимания и ужаса. Он не мог поверить в то, что слышит. Боль и недоумение овладели им, и он, задыхаясь, с надрывом в голосе, отчаянно спросил: — Но почему, Стефан? Объясни мне. Я не понимаю… Почему? Что я сделал? Он вглядывался в лицо Стефана, пытаясь найти ответы, но тот, отвернувшись, упорно избегал его взгляда. Между ними словно выросла непреодолимая стена, усиливающая их разрыв, делая всё более невыносимым. Стефан молча покачал головой, будто это был единственный ответ, на который он был способен. Его губы дрожали, и голос предательски срывался. — Стефан, пожалуйста, взгляни на меня, — с отчаянием продолжал Жордан, его голос становился громче и настойчивее. — Посмотри на меня и скажи мне это, глядя в глаза. Но Стефан снова лишь покачал головой. Когда он наконец заговорил, его голос прозвучал глухо и надтреснуто: — Ты получил что хотел… Уходи… Я всё сказал. Каждое его слово было как удар. Жордан почувствовал, как сердце сжалось от боли и отчаяния. Он не мог уйти, не мог позволить, чтобы их связь разорвалась вот так. Покачав головой, он твёрдо произнёс: — Нет. Я не уйду, пока ты не объяснишь мне, почему ты отказываешься от меня. Внутри него вспыхнула решимость. Несмотря на боль и растерянность, он не собирался сдаваться. Стефан резко поднял голову. Его глаза вспыхнули болью, которая, наконец, прорвалась наружу. Голос, дрожащий от гнева и обиды, сорвался почти на крик: — Я отказываюсь от тебя?! Я?! Это ты! Всё это — ты! И тут слёзы, которые Стефан так долго сдерживал, наконец хлынули из его глаз. Его зрачки расширились, почти поглощая тепло карих глаз, делая их тёмными, будто в них поселилась тьма, отражающая его внутреннюю боль. Он продолжил говорить с надрывом, каждым словом разрывая своё сердце и Жордана на части: — Ты играл со мной всё это время, Жордан. Ты играл… с моими чувствами… Ты… Стефан сделал глубокий вдох, словно надеясь этим обрести контроль над собой. Эти слова застали Жордана врасплох. Он резко вдохнул, его ноздри раздулись, в его глазах мелькнул гнев. Стефан заметил эту перемену, и горькая усмешка скользнула по его лицу. Это лишь подтверждало его самые худшие опасения. Он продолжил, его голос был полон горечи: — Не ожидал, что я узнаю, да? А оно вот так, Жордан. Слова давались ему с трудом, как будто каждое вытягивало последние силы. В его усмешке не было радости, только осознание разрушенных надежд. После короткой паузы, Стефан, опустив взгляд, почти шёпотом добавил: — Ты же с самого начала хотел только Габриэля, не так ли? Его голос дрогнул, и в следующее мгновение он хмыкнул, подчеркивая каждое слово: — А самый доступный способ получить его — это использовать глупого Стефана Сежурне, правда? Потому что я лучший друг Габриэля? Или потому что я его бывший партнер? Услышав это, Жордан в отчаянии замотал головой. Обвинения Стефана были настолько далеки от истины, что он мог только твердить, как заклинание: — Нет, нет, нет… Но Стефан продолжал стоять перед ним. Его лицо исказилось от боли, слёзы текли по щекам, но он не отводил взгляда, несмотря на то, что каждая секунда этого разговора была для него мучительной. Жордан ощущал, как сердце сжимается от отчаяния. Каждая частичка его существа жаждала подойти к Стефану, стереть слезы с его покрасневших щек, крепко обнять, чтобы защитить, укрыть от мира, который вдруг стал враждебным и холодным. Но между ними стояла невидимая стена, воздвигнутая Стефаном, преграда, отгораживающая его не только от Жордана, но, казалось, и от всего окружающего. Эта стена казалась непреодолимой, и Жордан чувствовал, как его надежды, одна за другой, разбиваются о неё. Взгляд Стефана, некогда полный света и тепла, теперь был потухшим, как угасший огонь. В его глазах Жордан видел отражение собственной боли, понимая, что страдают они оба, но не осознавая, за что его так жестоко наказывают. Мысли его путались, но в центре всех сомнений оставалась одна мысль: он не мог потерять Стефана. Не мог позволить этому случиться. Он с трудом сдерживал порыв пасть на колени и вымолить прощение — за что именно, он и сам не знал. За все недопонимания, за все слова, которые не были сказаны вовремя, за всё, что могло привести к этой ситуации. Ощущение вины мучило его, но он не понимал, в чём был виноват. Повисшая между ними тишина казалась тяжелой, как свинец, не позволяя им сделать шаг навстречу. Наконец, не выдержав, Жордан почти шёпотом нарушил это мучительное молчание: — Нет, Стефан, нет… Нет, любимый, всё не так… Поверь мне… Его голос дрожал, как тонкая нить, готовая вот-вот оборваться. В этих словах была вся его боль, надежда и любовь. Жордан смотрел на Стефана, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон с каждой каплей отчаяния, стекающей по щекам любимого человека. Стефан снова покачал головой, отказываясь принять его слова. Губы, обкусанные до крови, поджались в попытке сдержать рыдания, но слезы продолжали струиться по щекам. Этот вид был невыносим для Жордана. Казалось, будто тысяча игл одновременно вонзились в его сердце. Он не мог смотреть на страдания того, кого любил больше жизни. — Стефан, пожалуйста, поверь мне, — голос Жордана дрожал, слезы подступали к его глазам, отражая всю глубину его отчаяния. Он понимал, что вот-вот может потерять Стефана, и это пугало его больше всего на свете. — До недавнего времени… — продолжал он, слова даваясь с трудом, — я действительно ненавидел Атталя. Ты же видел всё! Но я никогда не смотрел на него так, как смотрю на тебя. Ты моя душа… только к тебе тянется мое сердце. Жордан чувствовал, что его слова не доходят до Стефана, словно каждый раз, когда они касались стены, возведенной между ними, она становилась только выше и крепче. Он едва сдерживал слезы. Его голос сорвался на шёпот, полный боли и нежности. — Стефан… любовь моя… Но прежде чем Жордан успел продолжить, Стефан, резко вскинув голову, остановил его. В его глазах, наполненных слезами, отразилась невыразимая горечь. — Я видел, как ты его ненавидишь, ты… вы двое… Стефан замолк, опустив голову и качая её в отрицании. Его глаза снова закрылись, будто он не мог больше вынести эту реальность. Слёзы стекали по его щекам, падая на пол. — Уходи, Жордан, — тихо произнёс он. Жордан, неверяще качая головой, смотрел на Стефана, и его сердце разрывалось от невозможности осознать, что всё это происходит на самом деле. Он отчаянно протянул руку, надеясь на какое-то примирение, на хоть малейший знак того, что всё ещё можно исправить. Но в тот же момент Стефан, всё ещё с закрытыми глазами, вдруг вскрикнул полным отчаяния и боли голосом: — Уходи! Его крик пронзил Жордана до глубины души, заставив невольно отшатнуться. Протянутая рука замерла, так и не достигнув Стефана. В это мгновение Жордан осознал, как необратимо всё рушится. Тяжёлая слеза скатилась по щеке Жордана, оставив влажный след. Он понимал, что Стефан слишком глубоко обижен, чтобы какие-либо слова сейчас могли что-то изменить. Сглотнув комок в горле, мешавший дышать, Жордан медленно повернулся и, не сказав ни слова, вышел из квартиры. Дверь за ним тихо закрылась, оставив Стефана одного в тишине, которую так и не удалось заполнить объяснениями. Когда Жордан, опустошённый, вышел на улицу и направился к своей машине, его мысли путались, как и шаги, а в груди пульсировала глухая боль. Он открыл дверь машины и с яростью захлопнул её так сильно, что звук отозвался эхом в пустом дворе. Как только он остался один, последние остатки самообладания оставили его. Жордан опустил голову на руль и беззвучно заплакал, вцепившись в него так крепко, что пальцы побелели. Его плечи мелко сотрясались от подавленных рыданий. Ощущая, как слёзы жгут глаза, Жордан крепко зажмурился, а затем выпустил короткий, отчаянный крик, полный боли и разочарования. Закрыв мокрые глаза рукой, Жордан как будто пытался укрыться от реальности, в которой всё пошло не так. Тихо продолжая плакать, он откинулся на спинку сиденья, ощутив, как отчаяние и боль разъедают его изнутри. Он не только потерял Стефана, но и был свидетелем того, как его любовь, его свет, человек, которого он любил больше жизни, оказался в бездне боли и разочарования. Через несколько минут, едва придя в себя, Жордан попытался взять себя в руки. Он знал, что не может сдаться. Он никогда не сдастся. В его голове начали формироваться обрывочные мысли, как осколки, из которых он пытался собрать план. «Ему просто нужно время», — повторял он про себя, отчаянно цепляясь за это, чтобы не потерять надежду. Стефан просто должен успокоиться, обдумать всё трезво, без эмоций. Жордан держался за эту мысль, чтобы не сойти с ума от ощущения утраты. Как бы тяжело ни было сейчас, Жордан верил, что сможет вернуть его доверие. Он сделает всё, что в его силах, чтобы вернуть Стефана в свою жизнь. Медленно Жордан провёл рукой по лицу, стирая остатки слёз. Сделав глубокий вдох, он завёл машину. Двигатель заурчал, и Жордан уехал прочь от дома Стефана, с твёрдой решимостью вернуться, когда наступит нужный момент.