Больше, чем политика

— Наконец-то, — холодно произнес Атталь, выпуская облако дыма и сверля Жордана взглядом. Жордан быстро взял себя в руки, скрывая эмоции за бесстрастной маской. Медленно прикрыв за собой дверь, он шагнул вперед. — Какой сюрприз, месье Атталь. Разве вы не закончили? Габриэль молча стряхнул пепел с сигареты, выдерживая паузу, затем коротко ответил: — Вас ждал, месье Барделла. Внутри Жордана что-то неприятно ёкнуло, но он не выдал этого, сохраняя спокойствие. Его губы чуть дрогнули, и, приподняв бровь, с легкой усмешкой, он спросил: — Я могу узнать причину? Габриэль, не скрывая своего презрения, посмотрел на него так, будто его присутствие вызывало у него отвращение. Его пальцы крепко сжали сигарету, отчего она затлела ярче. — Не притворяйтесь, что не понимаете, о чем пойдет речь, месье Барделла, — твердо сказал Атталь, внимательно следя за выражением лица Жордана. Однако Жордан оставался невозмутимым. Его взгляд, казалось, изучал Атталя, пытаясь понять, что именно тот задумал. Эта сдержанность лишь усилила огонь в глазах Габриэля, и тот, не дождавшись ответа, продолжил с яростью в голосе: — Я не позволю вам играть со Стефаном. Он не заслуживает такой подлости и низости ради вашей личной выгоды. Эти слова ударили, как молот. Жордану потребовались усилия, чтобы сохранить невозмутимость, однако его внутреннее спокойствие было нарушено. Лёгкое раздражение стало нарастать, но он подавлял его, стараясь держать себя в руках. Он задержал дыхание на мгновение, чтобы сохранить контроль над собой, прежде чем произнести твердым, почти ледяным тоном: — Я никогда не манипулировал чувствами Стефана и не получаю от них никакой выгоды. — Его голос прозвучал уверенно, без тени сомнения. Поджав губы, Жордан наблюдал за реакцией Габриэля, затем презрительно усмехнулся и бросил язвительно: —Или вы ревнуете, господин премьер-министр? Эти слова оказались словно пощёчина. Лицо Габриэля исказила ярость, и его щеки покраснели. Он отбросил сигарету, сжал кулаки и сделал шаг ближе к Жордану. В его глазах пылала смесь гнева и возмущения. — Стефан — мой лучший друг! — выкрикнул Габриэль, едва сдерживая себя. — И я не позволю тебе, Барделла, запачкать его своими грязными интригами и ложью! Жордан мгновенно перестал усмехаться. Его лицо стало серьёзным, и он понял, что прежний подход не сработал. Решив изменить тактику, он заговорил спокойнее, но с непреклонной уверенностью, стараясь быть более искренним: — Я не лгу. В отношении Стефана я всегда честен. Эти слова повисли в воздухе, создавая паузу. Габриэль не сразу ответил. Его лицо на мгновение смягчилось, а в глазах, наполненных гневом, вспыхнула едва заметная искра любопытства. Это не укрылось от внимательного взгляда Жордана. Он сделал небольшой шаг назад, давая Габриэлю больше пространства, стараясь больше не давить. Теперь ему нужно было действовать осторожнее. Габриэль выдохнул, его тон стал спокойнее, но недоверие оставалось: — В чем твой секрет, Барделла? Что тебе нужно от Стефана? Жордан ответил мгновенно, без раздумий, с полной откровенностью: — Нет никаких секретов, Атталь. Стефан — мое сердце и моя душа. Габриэль удивлённо приподнял брови. На мгновение в его взгляде промелькнули недоверие и изумление. Но Жордан не дал ему времени ответить: — Я никогда не причиню ему вред. Наступила напряженная тишина. Лишь далекий шум улицы прорывался сквозь её плотную завесу. Мужчины стояли лицом друг к другу, погруженные в свои мысли. Габриэль пристально смотрел на Жордана, будто пытался разгадать его. Подозрения не исчезли, и спустя некоторое время он медленно, с нотками сомнения, произнёс: — Что-то ты темнишь, Барделла. Уловив в его словах упрямое недоверие, Жордан вздохнул с наигранным разочарованием и развёл руками. — Серьёзно, Атталь? Я выложил тебе всё, как на ладони, а ты всё ещё сомневаешься? Габриэль мгновенно вспыхнул, его гнев вернулся. Он резко вскинул подбородок, его глаза сверкнули, и он ответил с раздражением: — Как тебе можно доверять, Барделла? Методы твоей партии известны, и ты хочешь, чтобы я просто взял и поверил тебе, когда дело касается Стефана? Жордан прекрасно понимал, что репутация его партии вызывала недоверие, но сейчас ему казалось, что всё, что связано со Стефаном, было важнее любой политики. Он устало выдохнул, отбросив все маски, и прислонился к холодной стене, прикрыв глаза. Всё напряжение последних дней висело на нём тяжёлым грузом. Безразличие Атталя раздражало, но сил для сопротивления уже не оставалось. В затянувшейся тишине, глядя из-под полуприкрытых век на Габриэля, он тихо произнёс: — Я люблю его. Ты понимаешь? Действительно люблю. Габриэль замер, в его глазах читалось ошеломление. Для человека, который привык видеть в Жордане холодного и расчётливого политического игрока, такие слова звучали абсурдно. Но младший мужчина не остановился. Теперь, глядя прямо в глаза собеседнику, он продолжил: — Я не могу без него, Атталь. Не могу. Он — мое всё. Буквально. Жордан опустил взгляд, позволяя правде вырваться наружу. Это было признание, которое он слишком долго держал в себе. Он не ждал ответа и не искал сочувствия. Вздохнув, он продолжил: — Хочешь верь, хочешь не верь, мне всё равно. Хочешь гарантий - купи тостер. Не ты тот человек, которому я буду что-то доказывать. Шум вечернего Парижа доносился издалека, но здесь был их личный момент. Жордан, откинувшись затылком на стену, закрыл глаза, вдыхая прохладный воздух и думая только о предстоящей встрече со Стефаном. Этот внутренний мир был для него важнее любого разговора. Однако тишину нарушил голос Габриэля: — Это настолько неожиданно, Барделла, что мне всё ещё трудно в это поверить. Жордан закатил глаза, едва заметно усмехнувшись. Он смотрел в темнеющее небо, не желая больше продолжать этот бессмысленный спор. Но Габриэль, не обращая внимания на его молчание, продолжил: — Если всё, что ты говоришь, правда, и Стефан действительно что-то для тебя значит, значит, мы с тобой на одной стороне. И я сейчас не про политику. — Даже сам Атталь закатил глаза, осознавая нелепость своих слов. Сделав паузу, он добавил, уже тише и задумчиво: — Я видел его глаза, когда он говорил о тебе… Эти слова заставили Жордана резко повернуть голову в сторону Габриэля. Сердце на миг забилось быстрее, в груди поднялись тревога и интерес. Он ждал продолжения, но Атталь молчал несколько мгновений, как будто собираясь с мыслями. Наконец, хмыкнув, он посмотрел на Жордана уже более серьезно: — В любом случае, если ты причинишь Стефану боль, я устрою тебе ад на земле и использую для этого любые средства. Жордан стоял неподвижно, его лицо оставалось бесстрастным и уставшим. Он лишь коротко кивнул, подтверждая молчаливое соглашение, которое они с Габриэлем только что заключили — без слов и формальностей, но с глубоким взаимным пониманием их значимости в жизни Стефана. Габриэль ответил тем же кивком, словно завершив разговор окончательной точкой. Однако, неожиданно для обоих, Жордан сделал шаг вперед, подходя к Габриэлю слишком близко, нарушая границы личного пространства. Габриэль мгновенно напрягся, не успев отстраниться, и настороженно поднял взгляд, но не сделал попытки отойти. В следующую секунду Жордан поднял руку и, без какого-либо напряжения или агрессии, провел ею по волосам Габриэля. — Просто лист, — спокойно пояснил Жордан, убирая с головы Габриэля сухой листок. — Рановато тебе сливаться с природой. Габриэль, ошеломлённый этим действием, поднял глаза на Жордана. Ветер в этот день действительно бушевал на улицах Парижа, поднимая в воздух мелкий мусор, и один из листьев, должно быть, застрял в волосах Габриэля. Он кивнул в знак благодарности и отступил на шаг, восстанавливая привычную дистанцию. Жордан, будто ничего и не произошло, небрежно стряхнул лист с руки и выбросил его в сторону. Затем достал телефон, нахмурился и, ловко скользя пальцами по экрану, начал недовольно бормотать о водителе, времени и усталости. Габриэль наблюдал за ним, слегка качая головой, удивлённый резкой сменой его настроения, но не стал задавать вопросов. Лишь спокойно добавил, поворачиваясь, чтобы уйти: — До встречи, Барделла. Жордан на мгновение оторвал взгляд от телефона, провожая его удаляющуюся фигуру. На лице мелькнула лёгкая усмешка, но исчезла так же быстро, как и появилась. Он снова опустил глаза к экрану, возвращаясь к своим делам.