Больше, чем политика

Апрель 2022 Вечер медленно опускался на Париж, окутав его теплым золотистым светом от уличных фонарей. Улицы были всё ещё оживлены: люди спешили домой, в уютные кафе или рестораны, смешиваясь с толпами туристов. На фоне общего шума города Жордан и некоторые его коллеги из партии направлялись в небольшой бар на одной из тихих улочек. Жордан шел с угрюмым выражением лица, но в его сердце теплилось странное, нарастающее чувство решимости. Да, они не победили в президентских выборах, но это было далеко не поражение — это было только начало новой борьбы. Бар был типичным французским: с тусклым светом, деревянной мебелью и запахом свежезаваренного кофе, перемешанным с ароматом алкоголя. Когда они вошли, за столиками было немного посетителей, и тихие разговоры сливались с легким джазом, звучащим из динамиков. Жордан, присев за деревянный столик, ощутил, как напряжение последних дней начало понемногу отпускать. В их компании чувствовалась усталость, но никто из них не выглядел сломленным, разве что немного разочарованным. Они не победили, но в каком-то смысле они и не проиграли. Они показали, что есть идеи, которые разделяют миллионы. Он бросил взгляд на своих товарищей. Кто-то смеялся, кто-то размахивал руками, живо обсуждая прошедшие выборы. Проигрыш не означал отказ от идей. Наоборот, он стал лишь поводом работать еще усерднее. Проиграть с достоинством, значит подготовить почву для будущей победы, напомнил себе Жордан. Официант принес поднос с напитками. Жордан поднял глаза и встретил взгляды товарищей. — За нас, за будущее! — прозвучал голос рядом, и Жордан тоже поднял бокал. Он глубоко вздохнул и отпил из бокала, осознавая, что эта горечь во рту от проигрыша — временное ощущение. Жордан слегка расслабился, позволив алкоголю растечься по его телу, притупляя напряжение последних недель. Он внимательно прислушался к разговору своих коллег, которые обсуждали их политических соперников. — Кто-то теперь должен стать лидером «Возрождения», — с язвительным тоном заметил Николя, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. В его голосе звучала смесь презрения и раздражения. — Ходят слухи, что им станет самый лояльный Макрону, — вторил ему Жан-Филипп, лениво крутя в руках бокал с недопитым напитком. — Кто же? — саркастически усмехнулся Николя. — Они все лижут ему ботинки. Жордан молча слушал их разговор, поглаживая пальцами край своего бокала. Внутри него вспыхнула тихая досада — не столько из-за результата выборов, сколько из-за этого постоянного обсуждения соперников, и всё сводилось к злорадным шуткам. Он понимал, что за этим стояло: это была попытка разрядить атмосферу, немного отвлечься от разочарования. И всё же в этих словах скрывалось что-то глубоко неправильное. — Очевидно, это будет Сежурне, — вмешался Себастьян, с лёгкой насмешкой поднимая брови. — Кто же ещё? Макрон его слишком ценит. Жордан насторожился. Он знал, кто такой Стефан Сежурне — умный, стратегически мыслящий человек, известный своей лояльностью к Макрону, но и в некотором смысле загадочный. Уважение к нему среди соратников президента было практически непререкаемым. Этот человек был не просто приближенным Макрона, но практически его тенью — всегда рядом, всегда готовым поддержать любую инициативу. — Этот мелкий очкарик? — не удержался от иронии Николя, криво ухмыльнувшись. — Какой-то он мутный. — Макрон его очень ценит, — спокойно заметил Жан-Филипп, отхлебнув из бокала. — Верный пёс, от которого никогда не услышишь критики в сторону хозяина. Что ещё нужно? Слова повисли в воздухе, на мгновение заглушив даже тихую музыку в баре. Жордан молча слушал обсуждение. Стефан Сежурне… Жордан никогда не встречал его лично, но из того, что он слышал, Сежурне был очень осторожен в политике, осторожен, но не слаб. Хотя он никогда не видел этого человека в лицо, его имя было хорошо известно в политических кругах. Коллеги Жордана часто не упускали возможности покритиковать его за его дислексию, называя его «мелким очкариком», словно эти поверхностные характеристики могли бы полностью охарактеризовать человека и его способности. СМИ же, в свою очередь, описывали Сежурне как человека с утонченными манерами, подчеркнутой вежливостью и сдержанностью, что компенсировало его физические недостатки и сложные особенности. Они строили его образ как внимательного и деликатного человека, способного оставаться в тени, но всегда действующего по указанию своего лидера. Жордан видел, как его коллеги заведомо перекручивают реальность, стремясь показать Сежурне в негативном свете. Эти мелкие личные недовольства и насмешки могли затуманивать реальное восприятие, делать их взгляд узким и предвзятым. С другой стороны, наблюдая за тем, как СМИ преподносят Сежурне, Жордан заметил, что это была типичная политическая игра: создавать образ, который мог бы манипулировать общественным мнением, скрывая настоящие недостатки или игнорируя внутреннюю политику. Поглощенный своими мыслями, Жордан не заметил как обсуждение Сежурне и его предполагаемой роли отошло на второй план, уступив место более непринужденным темам. Теперь разговор плавно перетек на вечерние планы и личные дела. Он заметил, как один из коллег начал рассказывать о своем последнем отпуске, не сдерживая восторга от впечатляющих видов, которые он увидел, и от кулинарных открытий, которые ему удалось сделать. Другие присоединились к обсуждению, оживленно делясь своими собственными историями. Жордан, оставив в стороне мысли о Сежурне и тонких политических играх, наблюдал за светом, отбрасываемым теплыми лампами на деревянные столы и стены, и слушал смех и разговоры своих коллег. Улыбаясь, парень наслаждался моментом.