Гарри Поттер и Поиск 42

Глава 3. Выходя из самолета, Гарри был сосредоточен на мысли о своей палочке, хотя не упускал из виду и мисс Поттс, которая, казалось, металась меж двух огней. Сперва она позвонила кому-то по имени Фил, и Гарри был благодарен, что она решила или сопровождать его, или выбрать его в качестве попутчика из-за собственных нервов (Гарри с уверенностью поставил бы даже последние деньги на первый вариант, он помнил, чувствовал ее беспокойство за него до сих пор), потому что это позволило ему услышать беспристрастный голос Фила, также достаточно приближенного к мистеру Старку, чтобы звонить его возлюбленной, а значит он мог знать слишком много, говорящий, что в данный момент он не может ответить на звонок и что, если это срочно и им не страшно при одной только мысли об этом, они могут обратиться за помощью к агенту Мэй. Гарри надеялся, что они были агентами Щ.И.Т.а, а не ГИДРЫ, и хотя отличить их на данном этапе было невозможно, в решающий момент разница была бы прямо-таки безумной. Да, ни одно из агентств не знали о магии, они считали волшебников просто очередной кастой особенных людей, и, слава Мерлину, никто не озаботился их просвещением, даже приверженцы нацистов. Может быть, они сочли последствия достаточно устрашающими, чтобы водить за нос своих лидеров, которые тоже не славились милосердием и ненавидили ложь. Но если Щ.И.Т. брал особенных людей на заметку, чтобы быть уверенным в безопасности окружающих и самих одаренных, то ГИДРА брала заметки Щ.И.Т.а, чтобы убедиться в их лояльности и готовности следовать по указке. Гарри знал все это и не понимал, почему волшебники, внедренные в противоборствующие агентства, находящиеся под одним флагом, — Гарри считал это забавным, но ни Кингсли, ни Гермиона, осведомленные о ситуации в США, не посмеялись вместе с ним, — не действовали. В отчетах, которые ему прислал министр, были прикрепленные сообщения с разъяснением этого, и Гарри почти оскорбился своей предсказуемостью, но попытался вникнуть. Как оказалось, по мнению... кого-то (Гарри не счел необходимым запоминать его имя, но был уверен, что вспомнит, если услышит его) из Щ.И.Т.а, ГИДРА не продержится в тени долго, не с настоящими лидерами, стоящими во главе организации. Еще один кто-то, напарник кого-то из Щ.И.Т.а, согласился с его высказыванием, добавив, что «головы» ГИДРЫ раздражаются невозможностью проверить реальную лояльность своих агентов, особенно острый для них вопрос — истинная преданность объекта Г.Д.У. Гарри не был знаком со своим будущим напарником, но это не помешало ему взбеситься из-за «объекта». В конце концов, агент Уорд — человек! Грант Уорд недостаточно хорош, чтобы иметь собственное имя? Собственное имя... Гарри фыркнул, вспомнив второе имя капитана Роджерса — Стивен Грант Роджерс. И его сын, Грант Уорд. Неужели им стоило так обесчеловечивать собственный эксперимент? В общем, в сообщении Кингсли была особая просьба не вмешиваться в политику чужой страны, если только к нему не обратятся за помощью или если ситуация не перейдет на международный уровень. Гарри попытался возразить, сказав, что отделения Щ.И.Т.а, а значит и ГИДРЫ, находятся по всему миру, на что Кингсли напомнил, что США находится в эпицентре. Гарри понял, что отвлекся, когда мисс Поттс осторожно дернула его за рукав с просьбой в глазах: — Мистер Поттер, ни Фил, ни мистер Старк не отвечают, и я беспокоюсь, что с ними что-то произошло. Не могли бы вы, не знаю, позвонить своему начальству, узнать, что с ними? — Какому начальству? — удивился Гарри, мысленно дав себе подзатыльник. Как гражданский узнал в нем копа (этим словом пользовались американцы, верно?)? Мисс Поттс вскинула бровь и просто сказала: — На самолете. Вы спросили, кто меня беспокоит. — Обеспокоенный гражданин? — возмутился Гарри, но чересчур вопросительно, что не убедило ни его, ни мисс Поттс. — Нет? Почему нет? — Вы собирались действовать, — уверенно заявила она, и Гарри нехотя, хоть и не вслух, согласился. — Собираетесь ли вы действовать сейчас? — Игнорирование ваших звонков не повод для беспокойства, — заметил Гарри. — Даже... простите, особенно от такого человека, как мистер Старк. — Вторжение инопланетян, чем не повод? — немного истерично воскликнула она, указав на подключенный телевизор. Гарри замер, уставившись на видео. Звук был включен, и странно, что он не заметил криков и грохота... летающих колесниц? Цветные, яркие люди отражали нападки существ, закованных в железные доспехи, но... Мерлин, они просто маглы! Гарри как никогда нуждался в своей палочке. Он мог сотворить дезиллюминационные чары или накинуть мантию-невидимку, чтобы не нарушать Статут о секретности, а затем не слишком очевидными заклинаниями сражаться с инопланетными зверями. Гарри подумал было об «Экспеллиармусе», но разочарованный, сомневающийся в его здравомыслии взгляд Ремуса преследовал его всякий раз, когда он использовал свой «фирменный прием», который перестал быть таковым со второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, после смерти Ремуса. Мисс Поттс, встревоженная очередным оцепенением своего спутника, прокашлялась, привлекая его внимание. — О, — удивленно моргнул Гарри. — Точно. Мистер Старк сражается со зверями? Он вынул телефон из кармана, разблокировал его и отключил авиарежим, все еще ожидая ответа мисс Поттс. Телефон взорвался множеством уведомлений, что удивило его, ведь немногие знали его номер, но он предположил, что это могло быть связано с инопланетянами. Он поднял взгляд на женщину, уставившуюся на него и в нетерпении взмахнул свободной рукой, набирая номер Кингсли. Он собирался позвонить ему, когда вспомнил, что у него новый начальник, поэтому он ввел другие цифры, номер Гастингс. — Вас... — наконец отмерла мисс Поттс. — Вас, похоже, не смущает перспектива существования инопланетян? — А почему она должна меня смущать? — нахмурился Гарри, но, заметив ошеломленную его вопросом собеседницу, он поспешно сменил тему. — Я собираюсь звонить насчет мистера Старка. Мисс Поттс оживилась, и по ее виду Гарри мог сказать, что та хочет потребовать громкой связи, но достаточно профессиональна, чтобы сдерживать свои порывы. Гарри мог лишь надеяться, что она ничего не услышит, он не понял разъяснений Гермионы по поводу регуляции звука, ей стоило бы сократить количество слов в своей речи. Он нажал на зеленую кнопку и стал ожидать ответа. Он старался не сравнивать волшебные и магл... то есть немагические (он должен был запомнить это, у американцев был пунктик на использовании именно этого термина) методы связи, потому что из-за этого он вспоминал крик маленькой наглой Гермионы о том, как это увлекательно. Он не желал признавать ее правоту, она решит, что она права во всем; но гудки действительно походили на равномерное вспыхивание пламени в камине. — Гастингс, — ответил сухой женский голос после четырех гудков. — Гарри Поттер, мэм, — представился Гарри. — Меня направили... — Поттер, весь отдел уже знает об этом, — с явной насмешкой в голосе перебила она его. Гарри фыркнул, мисс Поттс наклонила голову (она не слышала, верно?). — Мисс Поттс беспокоится о мистере Старке, — сказал Гарри, понадеявшись, что этого будет достаточно для напоминания о присутствии рядом с ним немага. — Не могли бы вы сообщить о его состоянии? — Поттер, — пустым голосом пробормотала Гастингс, отчего на душе у Гарри поселилось неприятное предчувствие. — Включите громкую связь, агент Поттер. — Да, конечно, — кивнул Гарри, пытаясь понять, как именно это сделать. — Динамик, — Гарри постарался не обращать внимания на кажущееся закатывание глаз и неуверенно нажал на кнопку, только чтобы мисс Поттс услышала следующее высказывание. — Чертовы британцы. Мисс Поттс подошла чуть ближе, осознав, для чего была включена громкая связь, и спросила: — Вы начальник мистер Поттера? — Агента, — поправила Гастингс. — Агента Поттера. — О, так он работает на Щ.И.Т., — облегченно выдохнула она, и Гастингс подтвердила это. — Подождите, — встрял Гарри. — Подождите, мне ничего не говорили про Щ.И.Т. Я не соглашался на это, Гастингс! — Кингсли сказал, что ты не читаешь мелкий шрифт, — хмыкнула она. — Перечитай свой договор о переводе еще раз, Поттер. — О переводе? — взорвался Гарри, забыв о беспокойстве мисс Поттс. — Какой перевод, черт возьми? Кингсли сказал, что это просто командировка! — А ты поверил, — недоверчиво рассмеялась она. — Нет, серьезно, Поттер? Этот Бруствер — копия Фьюри, даром что без пиратского косплея. — Нет, подождите, — слишком спокойно заявил Гарри. — Это ошибка. Я не собирался переезжать в США, мне неплохо жилось у себя дома. Я выполняю задание, ради которого сюда приехал, и, если вы не рассторгаете договор, я увольняюсь, а потом снова подаю заявление в Британское отделение. — Думаешь, тебя примут? — Хотите поспорить? — Вы не могли бы просто сообщить мне о состоянии мистера Старка? — сухо спросила мисс Поттс. — Да-а, разумеется, мисс Поттс, — снова безэмоционально протянула Гастингс. — Думаю, скоро он сам позвонит вам. — О чем вы говорите? — На нас ядерную пустили, — сказала Гастингс. — Простите? Они совсем обезумели? — воскликнул Гарри. — О, да, — хмыкнула она. — Ваше присутствие здесь, на самом деле, нежелательно, агент Поттер. — Да мне плевать! Множество людей погибнут в этом взрыве! О чем они думают? Весь Манхэттен!.. — Гарри остановился и перевел дух. — Что они знают о нашей конторе? — Ты думаешь, они могли пустить бомбу на нас, прикрываясь ликвидацией атаки пришельцев? — удивилась Гастингс. — Они даже не зна... — Господи, что не так с мистером Старком? — нервно спросила мисс Поттс, отнимая телефон у Гарри. Кудрявый мальчишка, перед этим кружащийся вокруг молодой пары, недоверчиво уставился на женщину, а затем засиял, узнавая. Впрочем, он тут же нахмурился и убежденно сказал: — Бога не существует, мисс Поттс. И Гарри, и мисс Поттс удивленно посмотрели на ребенка, но мисс Поттс тут же отвлеклась на Гастингс, а затем на странный рингтон своего собственного телефона, и ускользнула в уголок, поэтому Гарри подошел к нему, не сумев побороть любопытство. — Почему ты так думаешь, малыш? — на самом деле, он тоже не верил в Бога, никогда. Ни тогда, когда дядя и тетя в отчаянных попытках исправить его уродство, водили его в ближайшую церковь, ни тогда, когда странная девочка с улыбкой сказала, что Бог любит всех; а если Бог и существовал, то не более чем нечто эфемерное, существующее везде и нигде, что не имело смысла. Ни для него, ни для этого мальчика, что, возможно, было необычно, ведь ему всего лет... девять? Но и Гарри тогда не верил. Но, если честно, Гарри просто старался отвлечься от того, что, судя по паническому голосу и слезах мисс Поттс, у него больше не было задания. И, как бы грубо это ни прозвучало, он действительно зря грузил свой мозг всеми этими файлами. — Мне одиннадцать, и я не малыш, мистер!.. — предсказуемо возмутился мальчик, но замер, кинув очевидный взгляд на его лоб, не прикрытый челкой. — Мерлин, в-вы мистер П-поттер! Я всегда мечтал с вами встретиться, но тетя Мэй говорит, она говорит, что вы живете в Великобритании, но это не правда, верно? Вы ведь здесь, и вы всегда были здесь, и я... черт, не могу поверить! — Язык, Питер, — улыбнувшись волнению мальчика, пожурил его мужчина рядом с ним. — Простите за беспокойство, мистер Поттер, наш племянник слегка... гиперактивен. — А, да, ничего, — неловко хмыкнул Гарри, привыкнув к напору малыша. Гарри взъерошил волосы Питера, весело наблюдая за его вспышкой возмущения, приправленной необъяснимым счастьем от встречи с ним. Гарри был рад, что этот мальчик не заявил, что он «все о нем знает», даже если это было так. Внезапная тишина ударила по нему, он испуганно вскинул голову вверх, почти ожидая, что это результат той самой ядерной бомбы, взрыв которой не сумели предотвратить. Крики людей заставили его потянуться за палочкой, и, о, как же ему ее не хватало, особенно в такие моменты, пока он не понял, что это крики радости. Так кричали в Большом зале, когда он одержал победу. Все было хорошо, правда?

***

Руины. Руины, запах крови, тела, бракованное оружие — все это напоминало ему Хогвартс. Дом, омраченный войной. Победа, не обратившая последствия вспять. Он стоял посреди Манхэттена, успокаивая дрогнувшие пальцы искрой волшебства своей палочки, наблюдая за спасательными отрядами, прислушиваясь к сигналам служебных машин, но он все еще находился в кабинете Дамблдора, в его гробнице... где угодно, где есть магия! Где он имеет право скорбеть по погибшим, потому что знал их, сражался с ними бок о бок, умер за них... Здесь, в Нью-Йорке, он никто. Просто парень, попавший в переделку, опечаленный событиями, произошедшими только в его голове, симулирующий сочувствие, ведь, на самом деле, он никого не потерял... Нет, он потерял всех, практически всех, но что это значит для маглов, если данных нет на бумаге? Прохожие кидали на него раздраженные взгляды, спасатели кричали что-то вроде: «Эй, парень, не стой столбом! Или помоги нам, или вали отсюда! Нечего мешаться под ногами»; близкие погибших гневно шептались на него. Здесь он был лишним. Он знал это. Раньше он вел себя так же. Его бесило, когда люди подходили к нему, похлопывали по плечу и говорили, что понимают, что он чувствует. Но что они понимают, черт возьми? Он чувствовал себя лицемером, сражаясь против Темного Лорда, когда тот сидел в его голове; он был убийцей, он убил Квирелла, едва достигши двенадцатилетнего возраста, и, да, он был одержим и даже непосредственно поспособствовал этому, но кто не ошибается? Гарри прощали за ошибки, хвалили за убийства, поощряли его политику ведения войны, соглашались с его фрагментацией информации; других не прощали. Квирелла считали злодеем, Джинни и Снейпа — героями, потому что Гарри Поттер так считает. Но все они, в какой-то степени, были одержимы одним и тем же человеком, все действовали под его началом, и Гарри не мог поверить, что все просто верили в него. Это... просто глупо! Они все могли ошибаться в нем. Тома Реддла тоже считали героем, пока Гарри не указал на то, кем еще он являлся. Дамблдор видел мальчишку насквозь, но это неважно, никто не поверит простому профессору трансфигурации, пусть трижды победившему Грин-де-Вальда, когда у них в руках есть ребенок Пророчества. Гарри считал пророчества странной вещью, он не очень верил в реальность всего этого. Дамблдор говорил, что предсказание не сбудется, если этому не поспособствовать, но не поспособствовать этому невозможно... или как-то по-другому. Директор всегда говорил запутанно, загадками, и Гарри был благодарен за это: его окклюменция была посредственной, а тайны корректировались специально под его ход мыслей. Должно ли было его пугать, что Дамблдор так хорошо изучил его, что с уверенностью могу сказать, что именно у него на уме и к каким действиям это приведет? Тогда не пугало. Скорее, подкупало. Он мог разгромить его кабинет, потому что директор запер его, но, на самом деле, директор запер его, чтобы он разгромил его кабинет, не причинив вреда никому: ни себе, ни окружающим. Он мог сказать одно слово и быть уверенным, что профессор узнает, что Гарри хотел сказать ему. Гарри было жаль, что старика не было в живых, даже если сейчас его испугало бы его знание. Гарри моргнул. Мысли ушли совсем не в ту сторону, а он просто стоял посреди разгромленной улицы, прижимая руку с кобурой к подрагивающему телу. В общем, он просто думал, что ему следует убраться как можно дальше отсюда, пока непонятливые не начнут возмущаться его присутствием, а догадливые не спросят, где он служил. Ничто из этого не было бы хорошо для него, ведь он не мог доказать, что был лидером (или символом? какая разница...) оппозиции черному магу, разорвавшему душу на части. Его просто не поймут... Он хмыкнул, развернулся на каблуках и подумал, что пусть рядом с ним нет всезнающего профессора, Рон и Гермиона все еще его друзья. Его друзья, прошедшие через ту же войну, что и он. Если бы Рон и Гермиона не поженились, Гарри, наверное, узнал бы от Кричера о ритуале из сказки, который мог создавать родственные связи между близкими друзьями. Не то чтобы он был не рад их свадьбе: это освободило его от необходимости общаться с презрительным эльфом на тему выдумок. Достаточно того, что теперь он обожает «миссис Грейнжи-Уизи» и наверняка жалуется ей на каждую его глупость. Гарри почти рассмеялся от мысли, что Кричер сбежал от него к Гермионе, проскрипев ей что-то о том, что «друг миссис Грейнжи-Уизи совершенно несведущ в магии. Ох, как Кричер хотел бы, чтобы дядюшка Хозяина Гарри, Регулус, был жив и смог обучить недостойного крестника Благороднейшего и Древнейшего семейства Блэков основам, которые младенцы познают с молоком матери!» Он поплелся в сторону Вулворт-билдинг, размышляя над странной речью домовых эльфов. Они могут использовать довольно изощренные речевые обороты, но продолжают говорить о себе в третьем лице. Гермиона уже говорила об этом и даже пыталась отучить Кричера от «самоуничижительных манер», но одного взгляда эльфа хватило, чтобы она умолкла. Вообще, все это было глупо. Глупо, что Кричер им помыкает, заставляя прочесть его глупую книгу, как будто это нормально. Глупо, что он уехал в Америку, потому что, видите ли, Кингсли хочет узнать, что мистер Старк делал в Великобритании подозрительно близко к магическим учреждениям, все это... вся его жизнь — глупо. И почему никто не спросил его мнения о постоянном переводе в МАКУСА? Это ненормально. Зачисление в ряды Щ.И.Т.а (он надеялся, что не ГИДРЫ, лгал он отстойно; но и это было маловероятно, ведь Грант Уорд состоял именно в ней), переезд, напарник, которого вырастили в казематах ГИДРЫ, взращивая в нем верность, а затем подарили трагичную историю для Щ.И.Т.а, и... Боже, он так запутался, так устал, что это просто надоело. Где был его выбор? Свободная воля? Нет? Он снова был заперт у Дурслей в каморке без единой новости, и гнев скапливался в его груди, отравлял его разум, и он боялся, что снова набросится на Гермиону... ну, то есть на следующего, кто попытается ему помочь или осадить его, или проклясть, или... или просто появится. — Гарри Поттер? — услышал он мужской голос и постарался подавить беспричинную ярость внутри. Он поднял глаза от дороги, усыпанной грязью, осколками и чем-то еще, и посмотрел на говорящего: высокий (слишком высокий, если вы его спросите), черноволосый, кареглазый, подтянутый. Может быть, красивый... Нет, он хотел сказать, что его внешность — полная противоположность светловолосому капитану Америке и... Не то чтобы капитан Америка был некрасивым, нет, просто... Что за каша была в его голове? — Грант Уорд? — улыбнулся он, покачав головой на привычный бардак в своих мыслях. Они поприветствовали друг друга, одновременно пожали плечами, не понимая, что именно им следует говорить, и Гарри вспомнил, что агент Хилл считала его навыки общения посредственными (Мерлин, фекалии), поэтому взял инициативу в свои руки. Возможно, слишком неуклюже, ведь первое, что он сказал, было: — Ну, вы знамениты, агент Уорд. — А вы нет, агент Поттер, — сухо съязвил Уорд, показывая ему проход сквозь статую. — Я... э-э, — Гарри нахмурился, но «агент» напомнило ему о вопросе, который ему хотелось бы разрешить. — Да, почему агент? Я не знал, что собираюсь вступать в бравые ряды Щ.И.Т.а. — Это было необходимо, — бросил Уорд, подходя к стойке дежурной, проверяющей палочки. — Как еще вы собирались получить доступ к Старку? — Волшебную палочку, — протянула руку голубоглазая блондинка. Гарри потянулся за палочкой, но и Уорд тоже, они переглянулись, затем, после неловкой запинки, снова протянули палочки. Они замерли. Девушка закатила глаза и указала на Уорда. — Сначала высокий. — Эй, Рози, — сморщился Уорд. — Хватит называть меня «высоким», я агент Грант Уорд... — ... и я могу убить горного тролля его же дубинкой, — насмешливо протянула Рози, сложив руки на груди в неудачной устрашающей манере. — Палочку, Уорд. — Подождите, — поднял руку Гарри, когда Рози положила палочку на латунные весы с одной чашей и с любопытством посмотрела на приезжего. — Простите, но как еще убить горного тролля? Разве не?.. — Поттер? — поднял бровь Уорд. — Какого черта? — Нет-нет-нет! — радостно завизжала Рози. — Этого не может быть! Мистер Поттер, неужели вы хотите сказать, что украли дубинку горного тролля? И не только украли, но и убили его ею! — Мы его не убивали, — тут же возразил Гарри. — Это был нокаут, и это был Рон. Уорд закашлялся, а Рози округлила глаза. Она быстро уточнила данные палочки у Уорда, нацепила пергамент на шип, забрала палочку у Гарри и оживленно спросила: — Вы сейчас серьезно говорите, что мистер... Уизли, верно?.. сумел вырубить тролля его же дубинкой? — А что не так? — наконец не выдержал Гарри. — До некоторых пор это считалось мифом, агент Поттер, — к ним неспешно подошла пожилая женщина, Гастингс. Рози постучала по заглохшему принтеру, и оттуда вяло выскользнул кусочек пергамента. — Итак, — повернулась она к Гарри. — Одиннадцать дюймов, перо феникса, используется... Что? Используется семь и четырнадцать лет? — Как такое возможно? — недоверчиво хмыкнул Уорд, отобрав бумажку у Рози. Она возмутилась, но не слишком искренне, занявшаяся тем, что пялилась на Гарри. Гастингс с интересом наклонила голову, и, когда Уорд подтвердил прочитанное, взгляды троих обратились к Гарри, отчего пальцы его правой руки вздрогнули. — Так? — протянула Рози, наклонившись к нему со странным выражением лица. Она напоминала ему смесь Лаванды и Гермионы, и это не могло не пугать его. — Ну, она сломалась, — заявил Гарри и требовательно уставился на девушку. — Вы вернете мне мою палочку? — О, конечно, — легкомысленно улыбнулась она. У Гарри по спине пробежались мурашки от неприятного предчувствия. — Только если вы расскажете мне, как это произошло. Гарри уставился на нее, с гневом, с недоверием. Как она смеет забирать у него единственное доказательство магии, успокаивающее его у Дурслей? Он ночами не спал, если она была заперта в чулане, носил ее осколки на груди, восстанавливал ее с помощью Бузинной палочки, только чтобы всегда знать, что это не гребаный сон, не мечта, не иллюзия. А теперь она просто шантажирует его этим? — Верни мне палочку, — с сухим раздражением в голосе приказал Гарри. Гастингс кивнула на вопросительный взгляд Рози, и Гарри с трудом подавил свой гнев, бурлящий в нем с самого поля боя. Почему Рози спросила Гастингс? Это его палочка! — Успокойся, — едва-едва прошипел Уорд. Гарри бросил на него гневный взгляд, но тот не отреагировал. Гастингс посмотрела на троих, кивнула Гарри и Уорду в сторону своего кабинета и ушла, не оборачиваясь, чтобы проверить, следуют ли за ней агенты; ей это было не нужно.

***

Кабинет был полупустым, безличным, с парой комнатных растений и американским флагом. У Гарри был такой же, за исключением флага. Гастингс указала на два мягких стула, и Гарри внутренне поморщился. Насколько долгим будет брифинг? Кингсли никогда не задерживал его дольше пяти минут, если это не дружеская беседа, здесь же... Уорд подавил гримасу, и Гарри понял, что это безнадежный случай. Гастингс детально объяснила профиль мистера Старка, особенно указав на его зависимость от информации, которую «скрывают от него». Гарри и Уорд переглянулись (как будто они этого не знали), но, когда заметили понимание в глазах другого, тут же отвернулись. Она подробно описала им его поиски магических земель, приказала найти источник его знаний, порыться в его биографии и использовать происхождение агента Уорда только в крайнем случае. Проблема была не в мистере Роджерсе, он знал о магии, и, Мерлин, он сражался против Грин-де-Вальда с самим Дамблдором (Гарри думал, что величайшим сожалением директора на смертном одре было то, что этот факт не был отмечен на его карточках в шоколадных лягушках), а, скорее, в сохранении его прикрытия в ГИДРЕ, учитывая их план обратить его против Капитана Америки в решающий момент. Гарри уже подумывал заснуть (он все это знал, зачем ему повторение известных данных?), как вспомнил разговор с мисс Поттс, и поднял руку, чтобы прервать удручающую речь Гастингс. — Что? — раздраженно бросила она, но Гарри это не испугало. — Я могу сказать кое-что новое, — он сделал ударение на последнем слове, намеренно указывая на то, что им все это известно. Гастингс удивленно посмотрела на него, на Уорда, который кивнул, и несколько раз моргнула. — Что? Что не так? — Никто из ее команды не читает отчеты, — с усмешкой протянул Уорд. — Я думаю, они делают вид, просто чтобы побесить Гастингс. — Зачем? — не понял Гарри, но отбросил свой вопрос и вытащил визитку мисс Поттс, теребя ее по краям. — Мисс Поттс была моей попутчицей на рейсе. — Я слышала, что агент Коулсон... — Гастингс оборвала себя. — покойный агент Коулсон отвозил ее в аэропорт, но она летела в Вашингтон. — Она перепутала рейс, — Гарри нахмурился при упоминании смерти человека. — В общем, она упомянула девушку, Джейми, которая верила в волшебство. Мисс Поттс была скептична, так что мы можем полагать, что мистер Старк не передавал информацию никуда дальше. Он не особо доверчив, а из друзей у него только Гарольд «Хэппи» Хоган, Вирджиния «Пеппер» Поттс и Джеймс «Роуди» Роудс. Мерлин, зачем эти прозвища? — Проявление привязанности, полагаю, — хмыкнул Уорд, и Гарри согласился: — Да, наверное, просто... они нелогичны? Пеппер сама любезность, Хэппи не улыбается, совсем! а Роуди, ну. Тут можно понять, если только он не называет его каким-нибудь... я не знаю, Утконосом? — Мы вернемся к Джейми? — усмехнулся Уорд. — А, точно, — кивнул Гарри. — Так вот, я думаю, что мисс Джейми некоторое время была романтическим интересом мистера Старка. Отсюда следует, что именно она нарушила Статут, и было бы проще, если бы я узнал ее фамилию, но мисс Поттс ее забыла. — Не верю, — закатил глаза Уорд. — Если бы фамилии вылетали из ее головы, у Старка были бы большие проблемы, и Поттс была бы уволена. Это невозможно. — Если эта Джейми не стерла ей память, — вставила Гастингс, задумавшись. — Но мистер Старк! — воскликнул Гарри, подскочив с мягкого, но неудобного стула. — Если она стерла мысли мисс Поттс, зачем оставлять воспоминания мистера Старка? — Она британка, — протянул Уорд, указав на Гарри. — Вот, почему его направили сюда. Джейми... — Почему британка? — возразил Гарри. — Она могла быть гражданкой любой страны, но выдавать ему сведения о Великобритании, чтобы отвести от себя подозрения. — Ты знаком с понятием «Бритва Оккама» , Поттер? — жалостливо похлопал его по плечу подошедший Уорд. Гарри невпечатленно поднял бровь: — Да, да, конечно, я знаком, но это не значит, что мы не должны расследовать все возможности. — В каком контексте она упомянула Джейми? — усмехнувшись поведению Уорда, спросила Гастингс. — Скзала, что я безумно похож на нее, — фыркнул Гарри. Уорд замер и кинул недоверчивый взгляд на Гастингс, та пожала плечами, но посмотрела на Гарри, словно на умалишенного. Переглядки продолжались, пока Гарри раздраженно не рявкнул: — Что? — Знаешь, почему еще Поттс могла не упомянуть фамилию Джейми? — наконец выдавил Уорд. — Нет, — резко ответил Гарри. — Просвети меня, умник. — Ни одной идеи? — сухо, почти пренебрежительно, спросила Гастингс. — Откуда бы? — вспылил Гарри. — Я не знаю никаких Джейми! — А стоило бы, — строго отчеканила Гастингс. — Это уже просто неуважение, грубость! Я не знаю!.. Как?.. — Скажите мне, — надавил Гарри. Это имя преследовало его уже давно, ну, почти неделю. Ему нужно было знать. — Поттер, как ты можешь?.. — Гастингс сморщила нос. — Слушай, мальчик, Джейми погибла, защищая тебя, твою жалкую жизнь, а ты не знаешь ее имени?! — С чего бы мне знать ее имя? — перейдя на обреченный тон, спросил Гарри. — Вы тоже собираетесь давить мне на чувство вины, потому что я не помню каждого, что пострадал за «мою жалкую жизнь»? Видите ли, их предостаточно! И никто, — никто! — не хотел бы предотвратить это больше, чем я! — Она твоя мать, ублюдок, — выплюнула Гастингс. Гарри посмотрел на нее и угрюмо рассмеялся. Какого черта она несет? Его родители — Джеймс и Лили Поттеры, и, да, в детстве его отец был самовлюбленным кретином, но не настолько, чтобы изменить Лили, любви всей своей жизни, с какой-то чудачкой, похожей на него и внешностью, и именем. Зеленые глаза у этой Джейми могли его привлечь, но опять же, не настолько. К тому же Лили не стала бы терпеть подобное отношение с его стороны, а она узнала бы об этом. Рано или поздно. Он посмотрел на Уорда и Гастингс и обомлел. Уорд был серьезным, но недоверчивым, Гастингс источала презрение и... Нет, не могло же это быть правдой. — Мои родители — Джеймс и Лили Поттеры, — сказал Гарри, больше убеждая себя, чем агентов. — Ну, и что ты несешь? — немного выдохнув, но все еще резко спросила Гастингс. — Сразу не мог сказать? Я уж подумала, что ты такой же подонок, каким тебя выставляет Скиттер! Гарри ничего не понимал. Джейми, мать, Джеймс... Что происходит? — Нет, тут что-то не то, — заметил его замешательство Уорд. — Что ты знаешь о своих родителях, Поттер? — Тебе-то это зачем? — подозрительно нахмурился Гарри. — Зачем это тебе? — поправил его Уорд. — Я имею в виду, учитывая твое детство... — Что ты об этом знаешь? — опасливо вскинулся Гарри. — Я видел адрес письма, — ответил Уорд. — Первого письма. — Какого?..— устало возмутился Гарри, а затем подумал, что это не совсем справедливо по отношению к Уорду, ведь он также знал о его «детстве» из отчетов, и заткнулся. — Вот именно, — согласился Уорд, придя к тому же умозаключению. — Итак, что тебе известно о Поттерах? — Ну, — Гарри взъерошил волосы. — Их звали Джеймс и Лили, Лили была рыжеволосой, Джеймс черноволосым, оба... высокие, — закатил глаза Гарри, указывая на свой рост. — У Лили зеленые глаза, у Джеймса — карие. Джеймс был немного придурком в школе, донимал одного мальчишку в школе вместе с Сириусом... Практически сразу влюбился в Лили, еще в поезде... — У Джейми были зеленые глаза, как и у ее жены, — указала на несоответствие Гастингс. — Ее... — выдавил Гарри, поднимая неверующий взгляд на агентов. — Ее жены... Ее? Внезапно все встало на свои места: Сириус, называющий его Джейми, гнев Гастингс, высказывание «она твоя мать», неодобрение тети Петуньи и дяди Вернона брака Лили и... Мерлин, Снейп действительно сальноволосый ублюдок! Он знал! Знал, что Гарри подсмотрит его воспоминания, и подделал Джейми на Джеймса, даже перед смертью он не исправил их, намеренно оставляяя его в неведении. Все это просто сплошная путаница! И вообще, Снейп поэтому приказал ему никому не говорить о том, что он увидел? Пошел он к черту! Гарри начал выходить из кабинета, когда Гастингс окликнула его: — Куда вы, агент Поттер? — Пойду скажу, что Снейп выдал пророчество обо мне Сами-Знаете-Кому, — прошипел Гарри. — Я слышала, вы славитесь тем, что называете его Волан-де-Мортом, — заметила она. — Я ошибался, — вздрогнул Гарри, вспомнив, как он пренебрегал чувствами окружающих людей, называя убийцу их родственников по имени. Тогда это не было личным, поэтому он и не боялся. Это не было храбростью, это было глупостью и черствостью. — Нигде не говорится, что Северус Снейп выдал пророчество Неназываемому, — почти спросил Уорд. — Потому что я не позволил, — пожал плечами Гарри. — Не то чтобы в Великобритании не знают, просто... Он ублюдок! — Не разбрасывайтесь этим словом, агент Поттер, — покачала головой Гастингс. — Фактически, ваши матери не были женаты, только после их смерти в магической Великобритании был устранен закон о запрете ЛГБТ браков. — Замечательно, — буркнул Гарри. — Нет, вы вообще представляете, что сделал Снейп? И почему... почему мне никто ничего не говорит? Мерлин, до этого момента я думал, что Джейми — мой отец! — Серьезно? — недоверчиво спросила Гастингс, но Уорд оборвал ее взглядом. — Серьезно! — воскликнул Гарри. — До поступления в Хогвартс я даже их имен не знал! А потом... Джеймс, Лили, Джеймс, Лили. Вылитый Джеймс, а глаза матери!.. Просто... Какого хрена? — Джеймс — ее прозвище, — ответил Уорд. — Ага, а Снейп — урод, — снова вспомнил о нем Гарри. — Он учил меня окклюменции, и, понимаете, у меня никогда не было к ней предрасположенности, так что, в конце концов, он прорывался сквозь мой блок... Он, похоже, уловил, что я думаю... Мерлин, это реально?.. что я думаю о Джеймсе, как об отце, и решил... не знаю, может, он так шутки воспринимает? Он показал мне воспоминания, с Джеймсом! И это было просто... черт-черт-черт! Гарри остановился и плюхнулся на стул. Он уставился на американский флаг, уйдя глубоко в свои мысли, размышляя над тем, что у него было две матери, две матери... Поэтому Гермиона считает его геем? Но она должна знать, что это не передается генетически. Вообще не передается. Его даже не привлекают мужчины! Иногда он может выделить чью-то красоту из толпы, но это ничего не значит. Он рассматривает их чисто в профессиональном плане, ему не нужны слабаки в его опер.группе и... Вейлы! Они привлекают его, верно? На матче он едва не выпрыгнул с трибун, пока Гермиона не усадила его обратно, но потом... почему потом он не попытался пригласить, скажем, Флер на танец? Ну, он был влюблен в Чжоу, он хотел идти на танцы с ней или... или он пытался понять, что Седрик нашел в Чжоу? Но это просто... странно, очень странно! А если ему снились кошмары с его смертью? Дадли сказал, что он его парень, а Гарри сказал ему заткнуться. Как будто он не хотел, чтобы это было правдой... Ч-что? Гарри посмотрел на Уорда, задержался взглядом на его руках, груди... Нет. Гарри поморщился и перевел взгляд на его лицо: карие глаза обеспокоенно следили за каждым его движением, словно агент действительно переживал, словно... нет, это неправда. Это не происходило с ним. Ему никогда не нравилось парни... Седрик? Нет. Захария? Нет! Драко? Что?! Нет, просто нет. Это ложь. К тому же в магловском мире гомосексуалам все еще запрещено служить в правоохранительных органах и... И почему его это волнует, а? Он снова посмотрел на флаг, на развороченные бумаги о мистере Старке, вспоминая рассказ мисс Поттс о Джейми. Джейми Поттер, его матери. Все еще непривычно. — Стойте, нет, не может быть, — пораженный догадкой, пробормотал Гарри, чем привлек внимание Гастингс и Уорда. — Если... если британка Джейми, о которой рассказала мне мисс Поттс, была моей матерью, то... учитывая их предположительную романтическую связь, мистер Старк... — он замолчал, посмотрел на таких же ошарашенных собеседников и выдохнул: —... мой отец?