Алисента. Матерь драконов

      С Совета Алисента вышла с колотящимся от волнения сердцем, лёгким ликованием и забитой головой от того, что надо будет назначать кого-то на место нового десницы. Раньше она считала, что её вполне устроит Лионель Стронг — будущий добрый отец Рейниры, да и по канону он был неплохим десницей… но он был верен именно Визерису, а ей очень нужен десница, лояльный именно королеве.       И лучшим вариантом становился Тиланд Ланнистер — ещё молодой, конечно, в чём-то неопытный, явно не чета её отцу, но и она сама не гроссмейстер этой игры. Он уже обозначил то, что он на её стороне, да и в дальнейшем менять её навряд ли станет — никаких матримониальных, родовых планов он не имеет, ищет выгоду в первую очередь для себя и десница — это вершина для его карьеры. Довольно очевидно сохранять расположение королевы, что прислушивается к нему, чем короля, что склонен игнорировать всё на свете.       Но как его пропихнуть на эту должность?.. Как воздействовать на Визериса? В любом случае, для начала надо убедить мужа в том, чтобы не торопится с новым назначением, а хорошо подумать, а уж там, за пару недель… сейчас он должен будет к ней прислушаться, на волне сочувствия к бедной супруге.       Мысли прервала подскочившая к ней Рейнира, что вцепилась в её локоть.       — Как он посмел?! И почему ты просила о милости для него за то, что он сделал?! За такое должно хотя бы отрубать руку, что осмелилась подняться на члена королевской семьи!.. — тут же стала возмущаться Рейнира, за которой подоспел сир Харвин и следовал за ними на вежливом расстоянии в несколько шагов.       Алис недобро сощурилась, глядя на принцессу. Старый грешок выполз вновь и ей снова захотелось притопить или хотя бы придушить девчонку.       — Во-первых, он мой отец, — аргумент был кратеньким, но веским, отчего Нира замолчала, пускай и продолжала пылать негодованием. Своего-то отца она всё равно любит вопреки всему. — А во-вторых, принцесса, беги.       — Что?.. — недоумённо посмотрела на неё.       — Твой дядя мне сегодня подал один платок, — Алисента сжала пальцы на руке, что обхватывала её локоть — вроде ещё не сильно, но так, цепко. — Очень вежливый жест, такой… истинно благородный, знаешь?..       — Не особо похоже на дядю, но у него там почти праздник был, — пожала плечами Рейнира, явно не особо задумываясь о странностях принца.       — О да, праздник, и платок был такой праздничный, — едко улыбнулась Алис. — Я бы даже сказала… победный.       Королева остановилась на месте, со всё той же улыбочкой смотря прямо в глаза принцессы, что ещё пару мгновений смотрела на неё с непониманием, но вот, непонимание сменилось удивлением, а следом весельем — засранке было весело.       — Он его хранит!.. — почти пропищала, хихикая, Рейнира.       — Да, — ласково моргнула. — Он. Его. Хранит.       У неё дёрнулся глаз.       И вот тут Нира поняла, что смех-смехом, но её чудом минуло утопление в прошлый раз после выходки с Логовом, а сейчас она, в принципе, была на нервах, немного злая, с синяком на пол лица и болящей губой. Так что принцесса сообразила, шустро вынырнула из её захвата и драпанула куда подальше, в то время как Алис, как степенная королева, с вежливой улыбкой, быстрым шагом направилась следом. Догонит и придушит заразу за всё хорошее сразу.       Рейниру она всё же догнала в её покоях, защекотала для профилактики и решила, что живая принцесса ей пока ценнее убиённой. Так что пусть живёт.       — Мне жаль, — в итоге, когда они успокоились, сказала Рейнира.       — Не стоит, — легко отмахнулась Алис. — Оно того стоило, душа моя. Теперь на одну прямую угрозу твоему месту наследницы стало меньше.       Напоследок она поцеловала Ниру в лоб, криво улыбнувшись ей здоровой стороной лица и ушла, под задумчивый взгляд принцессы. Пускай Нира думает, что это было и почему… ей полезно учиться видеть такие интриги и знать, что вот так — тоже можно.       За дверью терпеливо дожидался слегка улыбающийся сир Харвин, который, тем не менее, бросил на неё сочувственный взгляд, в котором словно сквозило осознание. Видимо, Стронг заметил по Гвейну, что отношения с отцом у них специфические… теперь осознал почему. Дело было не столько в самом факте пощёчины — подобное «воспитание» было нормой в этом мире, но сила удара и тот факт, что отец поднял руку не просто на дочь, но на жену короля и мать королевских детей… это говорило о большем.       Кивнув жениху Рейниры, Алис направилась в свои покои — за время Совета да догонялок отец уже должен был отправиться восвояси, что было однозначным плюсом. Пускай они поставят паузу в общении на таком моменте, когда Отто считает её глуповатой девочкой, которая максимум обиделась на резкость отца и допустила ошибку. Ни к чему ему знание истинного положения дел. Пока.       В своих покоях её ждал печальный Гвейн, на чьих руках мирно спала Хелейна, а прямо на полу, положив голову на Огонька, спал Эйгон. Слуг, к счастью, не было — видимо, брат всех прогнал. При взгляде на брата она ощутила груз той вины, что несла на себе, смотреть на него было почти больно, но… это был её выбор. И выбор Гвейна, который не сказал нет. Им теперь надо с этим жить.       — Всё получилось, — негромко сказала королева, садясь на ковёр около сына.       — Мгм, знаю, — тускло отозвался брат, не поднимая на неё взгляда. — Он заходил.       — О? И что? — искренне поинтересовалась Алис, проводя рукой по волосам Эгга, чьи ресницы отчётливо подрагивали — кто-то притворялся.       — Дед сказал, я буду кор-ролём. После папы, — приоткрыл один глаз мальчик и наябедничал.       — Вот как? — мрачно подняла одну бровь Алисента, в который раз убеждаясь, что вовремя убрала Отто куда подальше.       — Ага, — сел Эйгон, кивая. — Но я знаю, что деда вр-рёт. После папы, кор-роль — Нир-ра! — уверенно сказал. — Я молчал. Иногда надо молчать, а не говор-рить — так за умного сойдёшь! — повторил её собственные слова сын, заставив Алис расхохотаться на пару с тихонько похрюкивающим Гвейном.       — Ты моё солнышко, — она привлекала сына к себе на колени, начав зацеловывать своего самого любимого мальчика. — Мой самый умный малыш, который точно знает, когда стоит молчать. Ну вот откуда ты такой у меня взялся, м?.. — проворковала Алис, с любовью вглядываясь в круглое личико своего ребёнка.       — От тебя и папы, — уверенно сказал Эйгон, которому она уже разъясняла, что ребёнок появляется из маминого животика после того, как мужчина и женщина решают пожениться, когда была беременна Хель. Простенько, но для трёхлетки сойдёт — не о пестиках и тычинках же ему рассказывать было?.. Ну и не о любви между мамой и папой, её мальчик маленький, а не слепой. Дети обычно чувствительны к подобному и она совершенно не хотела, чтобы Эгг считал их с Визерисом отношения любовью.       — Действительно, какая я молодец — родила такого славного маленького принца, — смеясь она снова начала целовать его, пока Эгг смеялся и целовал в ответ. Ну что за сладкий малыш?..       — Тебе бо-бо? — хмурясь, спросил Эйгон, когда они успокоились и он впервые обратил внимание на её лицо, протягивая ручку и аккуратно касаясь её щеки.       — Да, милый, мне больно, у меня ранка на лице, но она заживёт и всё будет хорошо, — спокойно объяснила ему Алисента, не собираясь говорить, что это был его дед.       — Тебя кто-то обидел? — тут же сердито насупился мальчик.       — Да, меня обидел один нехороший человек, — серьёзно кивнула. — Но твоя мама сильная и смогла защитить и себя, и тебя от этого нехорошего человека.       Эйгон насупился, сведя брови и сложив руки на груди, серьёзно о чём-то думая. В итоге, спустя минуту, он поднял на неё взгляд.       — Я буду тебя засчищать! И никто тебя не обидит! — важно сказал.       — Конечно, мой дорогой принц, ты будешь меня защищать, когда вырастешь. А пока ты маленький — твоя мама будет сильной и будет защищать нас всех, хорошо? — ласково сказала Алис, стараясь не плакать. Боги, её сын был самым лучшим, что случалось с ней в этой и другой жизни.       — Р-расти долго, — насупился Эгг. — Хочу засчищать тебя сейчас!       — О, милый, это время нужно, чтобы смог вырасти большим, сильным и умным, а сейчас я справлюсь со своей защитой сама, хорошо? — ей стоило неимоверных усилий не загребсти сына в свои объятия и просто не затискать его, а серьёзно слушать и разговаривать.       — Хор-рошо, — спустя ещё минуту тяжких размышлений согласился мальчик и сам пошел к маме в объятия.       Посидев с детьми ещё какое-то время, Алисента сама отнесла заснувшего сына в его покои, пока Гвейн уложил Хель в колыбель в её спальне, а они вновь остались вдвоём в гостиной. Неловкая, тяжелая тишина повисла между ними.       Она не знала, что со всем этим делать. Что сказать? Как поступить? Алисента знала, что виновата, но не раскаивалась в этом — отец теперь удалён от двора, его опасное присутствие не нависает над её детьми, на которых никто и никогда не посмеет поднять руку. И да, она играла на чувствах брата, но у него был выбор и он сделал свой. Они оба взрослые люди и ответственность на них обоих, а не на ней одной.       В итоге Алис вздохнула и подошла к дивану, на котором сидел брат, чтобы сесть рядом и взять его руки, сцеплённые в замок на коленях, в свои.       — Я люблю тебя, Гвейн, — негромко сказала, когда брат всё же поднял взгляд на неё из-под чёлки. — И знаю, что тебе было нелегко сделать… это. Знаю, что нелегко сейчас. Но мы с тобой взрослые люди, которые уже выросли в этом. И выбирая между этим моментом для нас двоих, и такой же вероятностью для Эйгона или Хель — выбора просто нет. Взрослые должны защищать детей, которые полностью зависимы от них. Даже если защита иногда… такая.       — Я знаю, — тихо и грустно сказал брат, привлекая её к себе и обнимая. — Но я никогда не хотел быть… подобным ему.       Алис слегка отстранилась, чтобы взять лицо Гвейна в свои руки и серьёзно посмотреть ему в глаза.       — Ты не такой, Гвейн. Абсолютно. Из нас двоих больнее было тебе — и это уже говорит абсолютно обо всём. Ты не Отто Хайтауэр и никогда таким не будешь, — она вновь крепко обняла его, гладя по волосам.       Из них двоих на Отто был похож лишь один. И это не Гвейн.

***

      Вечером Алисента просто приказала всем оставить её и даже Хелейна была временно отдана на попечение нянечкам во второй детской. Сегодня её девочка уже полетала на Сиракс, покушала, выплакалась и была спокойна. А ей нужно было побыть в тишине и одиночестве — в осознании того, что ещё одна веха её жизни закончилась и завтра будут совсем новые проблемы.       Отец был угрозой, да, но он был и поддержкой, самой сильной в политическом плане, а теперь… ну, ей придётся как-то грести одной.       Тишину покоев внезапно разрушил звук тихих шагов и если сначала Алис не отреагировала — мало ли зачем вернулись служанки, то потом осознала, что не было шороха юбок. А значит, это как минимум были не служанки. Как максимум — даже не женщина. Могла быть Галия, да, но что ей здесь делать? Разве что узнала что-то интересное.       Но королева чувствовала себя настолько утомлённой этим днём, что даже не пошевелилась — только повернула голову в сторону двери в спальню. Когда та отворилась, то у неё аж рот от шока приоткрылся — к ней в спальню, неспеша, заходил принц Деймон. Здрасьте-приехали.       — Чем обязана?.. — шокировано спросила, всё так же лежа на кровати. Благо, что всё было глубоко прилично — она была в платье и просто лежала поверх покрывала.       — Мне казалось, что обязан был я, — принц помахал каким-то предметом в руке, обёрнутым в бумагу. Голова Алисенты слишком плохо соображала, так что она просто непонимающе на него посмотрела, подняв бровь. — Шоколад.       — М-м, — простонала Алис, улыбнувшись и вспоминая о маленьком нелепом призе в их споре.       Что ж, шоколада хотелось. Шевелиться — по прежнему не очень. Она уже давно не ощущала себя настолько морально уставшей, как сейчас, словно пружина напряжения, на которой она держалась всё это время, упорно идя к исполнению плана, сейчас разжалась и силы кончились вместе с ней.       Сил не было даже на привычные игры с принцем, но… может, это и не страшно? Деймон был сомнительной личностью, во многом опасной, однако едва ли станет убивать жену своего брата в её же покоях. Если отца не убил за столько-то лет, то и ей опасаться нечего.       — Помогите встать, — она требовательно протянула руку, потому что самой сил недоставало. Мужчина иронично поднял бровь, но подошел и взял её за руку резко дёргая на себя. Алис показалось, что у неё аж спина хрустнула, от такого резкого подъёма. Зато дальше она смогла свесить ноги с кровати и сесть более-менее нормально, оперевшись руками за спиной о кровать и смотря на принца снизу вверх. — Вы решили, что именно вечер и проникновение в мои покои по тайному ходу — это самая подходящая ситуация, чтобы отдать шоколад? — с улыбкой поинтересовалась.       Это было… забавно. В ней не находилось ни злости, ни даже нервов для очередной выходки принца. Он был абсолютнейшим эгоцентриком, но у неё есть опыт восьми лет общения с Рейнирой, а сейчас у неё есть уже собственные дети и воспринималась эта выходка скорее как очередная мелкая пакость и провокация. Пришел в спальню замужней женщины тайными ходами — сплошной скандал. Не отвёл племянницу в бордель, так хоть так выделился.       — Почему бы и нет, — ухмыльнулся принц.       Алисента окинула комнату взглядом, снова глянула на самого принца и решила, что пошло оно всё к чёрту — заползла обратно на кровать, сложила ноги лотосом и похлопала рукой по кровати.       — Садитесь, нарушать приличия так все, — фыркнула расслабленно. — У меня сегодня нет сил играть в «благочестивую королеву и страшного Порочного Принца».       Мужчина тихо рассмеялся, но сел на кровать, заодно подвинув к себе кубок, что стоял на тумбочке и налив в него алую жидкость из кувшина. Алис внутренне посмеялась — её не терпится увидеть выражения лица принца, когда он глотнёт компотика вместо вина. Предупреждать его ни о чём она не собиралась.       — Эта игра вас так напрягала? — наклонив голову на бок, поинтересовался.       — Нет, обычно это было даже весело, — призналась. — А вы пришли снова выяснять мои мотивы? Каким образом я собираюсь захватывать власть?       Это было странно. Здесь и сейчас, когда у неё болезненно пульсировала щека, губа, а сил не было даже на то, чтобы правильно сидеть… вся ситуация воспринималась не так остро. Ну да, у неё в спальне сейчас сомнительного характера мужик, который наверняка с радостью избавился бы от неё. И что? Боги, она гуляла с мелкой девчонкой по Блошиному концу в одиночку, где на каждом шагу была опасность, она ходила всё с той же девчонкой в бордель ставя на кон всё, она лезла в пасть дракону, которого видела впервые в жизни и чей всадник был настроен к ней не слишком дружелюбно… принц Деймон в её спальне — уже не настолько страшная картина, если так подумать.       — Думаете, я всё ещё вам не верю? — поднял бровь мужчина.       — Мне? — приподняла бровь Алисента, а после показательно изумилась, прижимая руки к груди: — Как можно?! Я же Хайтауэр!       Вот тут Деймон искренне рассмеялся, а после сделал глоток из кубка и закашлялся. Здесь уже рассмеялась сама Алис, видя искреннее возмущение на лице принца.       — Что это за дрянь? — скривился Таргариен.       — Компот, — сквозь смех сказала королева. — Почти чай, только на фруктах. Я не люблю вкус вина, к тому же оно вредно для маленьких детей, а я ещё кормлю Хелейну грудью, — всё же пояснила ситуацию.       — Ты кормишь дочь сама? — перешёл на неформальное обращение принц, но Алис легко приняла это. Она лезла в пасть его дракона, какие тут уже формальности. А он мысленно её наверняка склонял, как только мог.       — Я — мать и я не готова доверять своего маленького ребёнка чужой женщине, чтобы она его кормила. Так что до года я кормила Эйгона и так же планирую с Хелейной, а там уж переход на более взрослое питание, — с учётом того, что говорить на тему воспитания детей она могла вечно и подробно описывать, что, где, почему и зачем, то приходилось себя контролировать. Едва ли принцу будет это интересно слушать.       — Почему ты избавилась от своего отца? — резко сменил тему Деймон. Кажется, тема с детским кормлением показалась ему слишком уж неловкой. Мужчины.       — В первую очередь? Вот поэтому, — Алисента постучала пальцами по своей щеке. — Мой отец воспринимает своих детей, а теперь и внуков, как свою собственность — тех, кем может полностью распоряжаться и делать всё, что угодно. Его не смутил бы статус принца, если бы мой сын сделал что-то не так. А я никому не позволю поднять руку на любого из моих детей. Помимо же физического насилия… ни к чему внушать Эйгону мысль о том, что он станет королём.       — А ты значит… не внушаешь? — принц внимательно на неё смотрел, не отводя глаз.       Ух, какой детектор лжи.       — Нет, — с улыбкой покачала головой. — Я хочу видеть на троне Рейниру после Визериса. И мой сын знает, что замок и королевство потом будут принадлежать его сестре. Пока простенько, но ребёнку, которому нет и трёх лет, не объяснить толком концепцию смерти и преемственности. В этом я тебе ничего нового не скажу — мои слова были правдой. Я хочу быть королевой, что войдёт в историю благодаря собственным достижениям и хочу, чтобы следующей полноправной королевой стала Рейнира, как первая женщина на троне.       — Звучит слишком хорошо, — закатил глаза Деймон.       — Нормально, как по мне, — пожала плечами. — Не всем суждено быть такими, как мой отец. У меня есть амбиции, как у личности, есть желания, как у матери. Но это глупость, считать, что всякая мать желает видеть своего сына на троне… такая мать будет плохой. Всякая мать должна желать видеть своего сына счастливым. Любимым. К этому я и стремлюсь.       Она не знала, как ещё донести свою позицию до принца — это было тем, чего она желала и к чему стремилась и Алис прямо об этом сказала. Добавить ей больше было нечего.       — Если ты, мой принц, ждёшь от меня ещё каких-то аргументов… их нет, — она посмотрела ему прямо в глаза — вот такая, как была: расслабленная, уставшая и искренняя. Поймёт он или нет, поверит ли — уже сугубо его личное дело.       Между ними воцарилось молчание, которое Алис прервала тем, что протянула руку и забрала у Деймона свой шоколад из рук, в ответ на что тот ухмыльнулся, а она погрозила ему пальцем — это её честная добыча!       — Отчего ты была уверена, что всё получится… вот так, — он махнул рукой в сторону её лица.       — Я знаю своего отца, — закатила глаза. — Если он не в настроении, а ты с первого раза не выполняешь его приказ, то на второй-третий получаешь по лицу. Не первый год живу в качестве его дочери. Помниться, на следующий день после смерти королевы Эйммы он велел мне пойти утешить короля… я отказалась, — её язык скользнул по ранке на губе, вспоминая, как она получила свою первую пощёчину.       — Но потом согласилась.       — А потом я пошла к Рейнире и предложила ей выбрать — я или Лейна Веларион. Нужен ей трон со мной в качестве королевы, или она откажется от него в пользу будущего младшего брата, — так как в общих чертах Деймон и так знал ситуацию… что ж, пусть знает более полную.       — А если бы она не согласилась на тебя в качестве королевы? — поднял бровь принц.       — Пошла бы к Визерису и со слезами рассказала о том, что отец желает сделать меня королевой и напросилась бы в септы, — спокойно рассказала второй вариант. — Отец бы мне такого не простил — неизвестно, кем бы стал следующий вариант в качестве мужа… в мейстеры женщин, увы, не берут. Так что жизнь септы была бы лучшим выходом — молитвы я знаю, тишина септ меня не пугает… в перспективе я бы хотела тогда обучать других детей, юных леди — не только вкладывать им в головы различную религиозную чушь, но и реальные знания и поддержку. Не самый плохой вариант жизни, пусть и менее увлекательный, чем в качестве королевы. Зато спокойный.       — Септа? Серьёзно? — искренне изумился мужчина.       — А что? Мой отец выбирал бы мне мужа по благосостоянию и выгоде, после такого поступка неизвестно, не решил бы он отыграться и что — быть игрушкой в руках какого-то тирана? — развела руками. — А так — прекрасная тихая, мирная жизнь. Скучновато, зато никакого насилия со стороны мужчин.       Воцарилось молчание во время которого Деймон внимательно её рассматривал, удобнее умостившись на кровати и потягивая компот. Она ему совершенно в этом не мешала, вскрывая плитку шоколада и с трудом отламывая от неё кусок. Шоколад был черным, что было печально, зато с фруктами, что было плюсом. Алис с удовольствием съела кусочек, а после ещё и пальцы облизала. Было вкусно.       Протянула плитку, предлагая и Деймону, тот отказываться не стал — отломал кусок, закинул в рот и положил плитку на тумбу у кровати.       — Допрос окончен? — тонко улыбнулась Алисента.       — Только начался, — ухмыльнулся в ответ принц. — С чего вообще вся эта… откровенность? — махнул рукой.       — Не знаю, — пожала плечами. — Я устала и у меня нет сил на политические игры вот-прям-сейчас. Да и мне казалось, что ты, принц Деймон, больше оценишь искренность… которую я доказала поступком. Уже не просто слова, не так ли? Ну и, в конце концов, мне просто страшно, что в следующий раз придумает Рейнира, пытаясь нас «подружить», — в конце она показательно содрогнулась от ужаса.       — Уже хотя бы поженить не пытается, — хохотнул принц.       — И на том спасибо, — тихо рассмеялась Алисента, а потом резко подалась вперёд. — Верни платок.       — Моя добыча! — тут же отклонился от неё Деймон. — Честно заслуженная и добытая в тяжком бою.       — Он не имеет право существовать в чужих руках! — возмутилась, насупившись. Это был её чёртов платок и её напрягал факт его наличия у принца. Она искренне надеялась, что он его выкинет!       — Как вообще благочестивая дочь Отто Хайтауэра могла такое вышить?       — О-о, — от воспоминаний она зихихикала, закатывая глаза. — Я делала это прямо на уроке септы, пользуясь своей репутацией — пока она смотрела я вышивала всякие завитки, а когда перестала, то прям там вышила всё остальное. Надо же было как-то вносить разнообразие в этот скучный быт! Нам там септа рассказывала о том, какой должно быть девице знатного происхождения — скромной, кроткой, послушной мужу, набожной… а я сидела и вышивала хуй, — она снова счастливо засмеялась.       Глаза принца стали большими, а после он так же рассмеялся.       — Я его бережно хранила у самого сердца, всё, чтобы никто и никогда не увидел, а потом Рейнира просто взяла и организовала такую подставу века! — драматично приложила руку к груди.       Весь этот диалог, сама ситуация, ощущалась совершенно сюрреалистично — сидеть вот так, на кровати, и вспоминать о своих детских проказах с Порочным Принцем, который совсем недавно смотрел на неё так, словно желал скормить своему дракону. А теперь вот… сидят. А всего-то и надо было задолбаться от жизни до крайности.       — За что была чуть не утоплена в смердючке? — фыркнул принц.       — Её спасло моё мягкосердечие и большая любовь к ней! — важно задрала подбородок.       Они переглянулись с улыбками и это снова было очень странно, ощущать такое… единение с тем, кто недавно открыто пытался угрожать ей и, она готова поклясться в этом, мысленно обзывал её и сукой, и шлюхой, и кем только можно. Но, что ж, странности в этой жизни случаются, так почему бы и нет?       — Ты ранен? — внезапно спросила Алисента.       — С чего ты взяла? — напрягся Деймон, внимательно смотря в ответ.       — Нога, ты её бережешь, мой принц, когда садишься или встаёшь. Я заметила ещё в тронном зале, в первый день — ты обычно очень… легко двигаешься: плавно и уверенно, без такой… осторожности, — Алис посмотрела на предпологаемо-раненую ногу, которой принц нервно дёрнул.       — Стрела попала, — отмахнулся с ухмылкой. — А ты, значит, внимательно за мной наблюдала? — приподнял бровь принц.       Боги, с ней что, флиртует чёртов Порочный Принц? Куда катится эта жизнь?..       — Человек, что вернулся с долгой войны не может быть абсолютно цел и здоров. И несмотря на наши «сложные» отношения, мне не хотелось, чтобы вы померли от заражения крови, — в конце она сорвалась на привычное ворчание, потому что безответственность к своему здоровью Алис не терпела.       — Не переживай, я не доставлю такую радость твоему папаше, — ухмыльнулся мужчина и Алисента тихо рассмеялась.       Всё ещё улыбаясь она подняла взгляд на лицо принца и, улыбаясь, смотрела в фиолетовые глаза напротив. Они были близко. Возможно, даже слишком. Вся эта ситуация была по-своему вопиющей — брат её мужа, ночью, в её спальне, наедине, в её кровати!.. Но Алис было плевать. Боги, кто бы знал, как её задолбали эти этикет и правила приличия! Единственная, с кем она могла их не придерживаться была Рейнира и иногда королева просто ощущала как задыхается в этих ограничениях.       Это был миг, когда что-то вокруг них двоих поменялось. Просто что-то… странное. Взгляд Деймона изменился: у него были расширенные зрачки, что закрывали почти всю фиолетовую радужку, дыхание принца стало более рваным, мышцы тела напряглись… Алисента поняла, что он хочет сделать и просто осталась на месте.       Если принц решится поддаться внезапному порыву — то пусть весь мир идёт нахуй, а она исполнит мечту своих подростковых грёз.       И когда Деймон резко поддался вперёд, хватая одной рукой её за волосы, впечатывая свои губы в её, жадно кусая и практически пожирая её рот своим — Алисента лишь закинула руки ему на плечи, поддаваясь на встречу, стараясь поспеть за поцелуем и вообще вспомнить какого это — целовать мужчину.       Пусть весь мир во главе с Визерисом идёт нахуй. Сегодня она будет праздновать свою победу.

***

      Деймона крыло и он не понимал почему.       Всё это было спонтанным решением — прийти вот так, тайно, через ходы Мейгора, ночью, в покои королевы с будто бы благовидным предлогом, застать женщину тогда, когда она того не ожидает, расколоть её вечные маски «благочестивой королевы»… что ж, план удался. Возможно, даже слишком.       Он помнил, что раньше, ещё до смерти его кузины, до его Ступеней, что девчонка казалась ему… забавной, в те небольшие моменты, когда они пересекались. Сейчас же Алисента Хайтауэр — уставшая, с отметиной на пол лица, без своих масок оказалась чем-то… слишком для него.       Деймон рассчитывал смутить, застать врасплох, вплоть до страха в моменте, но проклятая Хайтауэр лишь посмотрела на него с весельем и протянула руку, чтобы он помог ей сесть. Села после так, как никогда не сидят леди и, тем более, королевы. Да перед ним так даже шлюхи не садились — волнуясь о том, как бы «выигрышно» выглядеть в каждой своей позе, сохранять соблазнительную привлекательность перед мужчиной… но именно такая лёгкость в поведении была тем, что задело принца изнутри.       Без своих масок Алисента оказалась не просто забавной — она была… настоящей. В естественной позе, закатывая глаза, смеясь, облизывая пальцы от шоколада. Если такой её всегда видела Рейнира, то он понимал племянницу — в золотой клетке дворца, где все добровольно заковывают себя в кандалы правил даже наедине с собой, такой человек был чрезвычайно соблазнительной компанией.       История его платка довершила образ этой женщины — девчонка, что вышивала член прямо при септе, под «благочестивые наставления», просто не могла быть последователем Отто Хайтауэра. Скрытый бунтарь в своей семье, подобный ему, но скрывающий это до поры до времени… Деймон мог понять, как таким стал он — драконья кровь горяча и неистова, его мать была такой же дикой, как он сам, но в кого было такой родиться девице из Хайтауэров?.. Если только вопреки.       Странно было ощущать единение с кем-то из Хайтауэров. С женщиной, которую он несколько дней назад считал шлюхой Отто. Но с тех пор он видел своего племянника, который был его кровью и который не был… отродьем или будущим узурпатором. Он был мальчиком, который бросался на него с криками «дядя», пытался снять штаны и мечтал полетать на его Караксесе. И был блядский Отто, которого теперь не было на посту десницы благодаря его же дочери.       И была Алисента — здесь и сейчас, у которой не было масок. Которая серьёзно рассуждала о том, что если бы Рейнира не захотела видеть её в качестве мачехи, то она ушла бы в септы, чтобы сбежать от своего папаши, и вести мирную жизнь без власти возможного мужчины.       Перед ним была женщина, которая идёт против устоев общества. Неявно, скрытно, осторожно, а не так резко как он, но она делает это уверено, стремясь возвести на трон Рейниру, стремясь стать королевой, что войдёт в историю. Здесь и сейчас Деймон ей поверил.       А ещё это была женщина, которая заметила его рану. Единственная из всех. Ни его брат, ни его племянница — его семья — этого не сделали. Потому что им было всё равно. Не плевать оказалось лишь той, кого он мысленно поносил много лет и кого практически ненавидел.       Какая ирония.       И это стало последней каплей, после которой его накрыло. Перед ним в спальне, на кровати, свободно и расслабленно сидела молодая женщина, что улыбалась ему и чьи глаза лукаво блестели выдавая неидеальный характер своей владелицы. Перед ним сидела женщина, что практически читает его мысли с одного взгляда, что понимает его и которой не всё равно на него самого. Даже тогда, когда он вёл себя как последняя скотина с желанием её придушить.       Импульс, желание накрыло его с головой и он просто поддался вперёд, притягивая ей к себе ближе за волосы, жадно целуя и сминая губы. Если бы она его оттолкнула в этот момент — так как полагается правильно жене и матери — то он бы ухмыльнулся и ушел, мол, шутка такая, проверка… но Алисента прильнула ближе, неуверенно и неумело отвечая на поцелуй.       Деймон оторвался от её губ и всмотрелся в глаза в которых пылало лишь желание. И послал всё в пекло — и брата, который вечно изгоняет его, который убил его ребёнка, и весь мир, припадая поцелуями к шее женщины, опрокинув её на кровать, попутно стягивая с ног сапоги ногами.       Плевать на всё, сегодня эта женщина будет его, будет стонать под ним и выкрикивать его имя.       Стоило ему вернуться к ней, как королева крепко ухватила его за волосы притягивая к себе, чтобы поцеловать. Деймон рассмеялся ей в губы — надо же, какая жадная. Видимо, его брат стал совсем плох в постели. Но покорно отвечал на поцелуй, перехватывая инициативу, почти кусая чужие губы. В какой момент к поцелую добавился привкус крови — из разбитой ранее губы Алисенты — он не заметил, но почти содрогнулся от ударившего по мозгам возбуждении. Металлический привкус крови разжёг его страсть ещё сильнее.       Поцелуями он плавно спускался вниз, к шее, прикусывая кожу, проводя языком по нежной коже, в то же время забравшись руками под спину королевы, что покорно выгнулась навстречу, давая возможность быстро и привычно расшнуровать платье.       Прикусив женскую ключицу и вызвав ответный всхлип, Деймон резко сдёрнул платье с плеч её милости — ещё не обнажая грудь, но давая себе больше пространства и уделяя внимание каждому кусочку кожи — кусая, целуя, облизывая. Пальцы Алисенты то впивались ему в плечи, дергали за волосы, вызывая боль, когда она слишком сильно надавливала на шрамы от ожогов, но он не обращал внимание на это.       В какой-то момент шея женщины напряглась, зато расслабились руки, что на сей раз просто нежно перебирали его волосы, да скользили почти невесомо по спине. После она снова расслабилась, откидываясь на кровать, а Деймон не стал акцентировать на этом внимание, пускай кровь от этого закипела ещё сильней — она заметила его дискомфорт даже так, не видя лица, не слыша ни единого стона… Боги, эта ведьма его убивает.       Застонав, он принялся стаскивать с неё платье, обнажая большую, упругую грудь с покрасневшими сосками.       «Точно, она же кормит дочь», — вспомнил принц и желание прикоснуться к груди стало сильнее. Он трахал многих женщин и даже мужчин, но никогда — беременных или кормящих, это казалось ему слишком… слишком.       А сейчас он нетерпеливо накрыл сосок губами, прикусывая и посасывая его. Когда на языке он ощутил странный сладкий привкус, то прервался, резко потянувшись к лицу Алисенты и целуя её. Ему хотелось, чтобы она почувствовала вкус собственного молока, которым кормит свою дочь, вот так — от его губ, от губ мужчины, что намерен трахать её всю ночь напролёт.       — И как? Вкусно? — смеясь поинтересовалась королева.       — Недурно, — ухмыльнулся Деймон, нависая над ней и прикасаясь свои лбом к её. — А тебя вкус не удивляет? — игриво поднял бровь.       — Шутишь? Да я первым делом после первых родов попробовала. Интересно же, — фыркнула Алисента и чмокнула его в губы. — Целуй меня, — скомандовала, требовательно притягивая ближе.       Со смешком он повиновался, вновь целуя её и ощущая привкус крови на губах, что смешивался со сладостью молока. Вкус будоражил, заставлял пылать и вскоре он оторвался возвращаясь к груди — посасывая, кусая, играя с сосками пальцами и прокладывая дорожку вниз, попутно всё ниже стаскивая платье. Принц целовал её живот — гладкий и подтянутый, такой, что и не скажешь, что перед ним мать двоих детей.       Алисента Хайтауэр была блядски красивой — и это приходилось признавать.       Деймон привстал на руках, чтобы стянуть с неё платье окончательно, но тут к нему потянулась Алисента, чтобы вновь притянуть к себе, целуя, и хаотично расстёгивая его камзол. Он ухмыльнулся в поцелуй и принялся активно помогать ей — сначала с камзолом и рубашкой, после со штанами. Такими темпами он остался голым прежде неё и заинтересованно поднял брови, наблюдая за тем, каким жадным взглядом она рассматривала его тело. Да уж, Визерису чертовски далеко до него.       Но ухмылка быстро исчезла с его лица, стоило женщине едва прикасаясь начать водить кончиками пальцев по его ожогам — шея, грудь, рука… в итоге её рука остановилась на задней стороне шее, прикасаясь всё так нежно, осторожно поглаживая бугры его кожи. Серьёзный, сочувствующий, граничащий с восхищением взгляд был чем-то, что он почти не мог выносить — и со вздохом прижался лбом к её плечу.       Деймон не выносил жалости. Жалость — для слабых.       Но во взгляде Алисенты было чёртово понимание. И это было сильнее него.       — Ведьма, — почти простонал он, а в ответ она лишь рассмеялась, уверенней зарываясь в его волосы и ероша их.       С рыком принц резко поднялся, за подмышки подтянул её повыше на подушках, проигнорировав удивлённое «ой», вернулся к прерванному занятию. Этой ночью ведьма будет умолять его и никак иначе.       Быстро стянув платье, он припал с поцелуями к тонкой щиколотке, уверенно поднимаясь кусачими поцелуями вверх — к внутренней стороне бедра и там надолго замирая, вылизывая и посасывая кожу. Тихие, нетерпеливые стоны королевы вызывали у него усмешку и желание подольше поиграть с ней. Но в нём вызывала интерес другая деталь её последней одежды — короткие, кружевные чёрные брэ, что плотно облегали бёдра Алисенты. Он видел нечто подобное в Эсоссе на женщинах, но там это скорее напоминало несколько шелковых лент сшитых вместе, а тут… интриговало.       Дразня, он провел пальцами по её промежности, вызывая судорожный всхлип. Ещё раз повторил движение едва-едва задевая клитор и обращая внимание, что бельё было уже мокрым. Деймону хотелось подольше помучить её, но его самого сводило от желания как можно скорее перейти к самому интересному — и нежно поцеловал выпирающий бугорок, тут же легонько прикусывая его зубами.       — Де-й-мон, — хрипло выдохнула Алисента и принц довольно заулыбался. Королева оказалась крайне чувствительной.       В ответ он провёл языком по всему влагалищу, ощущая солоноватый вкус женщины и шероховатость кружев, которые стали его раздражать. Вещь была, однозначно, соблазнительной, но сейчас он желал видеть её полностью голой и без ничего.       Уверенно стянув последний кусок ткани с Алисенты, принц припал обратно к нежным складкам — вылизывая их, посасывая, прикусывая аккуратно клитор и реагируя на тихие всхлипы и дёргающиеся ему навстречу бёдра. Деймон доводил её до грани — раз, второй, посасывая клитор и массируя пальцами вход, иногда проникая лишь до первых фаланг, но не давая королеве пересечь грань, каждый раз останавливаясь, когда тело женщины напрягалось, готовясь к пику. А следом был разочарованный стон, стоило ему остановиться, чтобы сбавить накал.       — Или ты дашь мне кончить, с-скотина, или я задушу тебя ногами, — прошипела, когда он в очередной раз проделал этот трюк.       Деймон не прекращал ухмыляться, но, хмыкнув, уверенно ввёл два пальца в неё и втянул в рот клитор, посасывая его и вращая пальцами одновременно, не останавливаясь до тех пор, пока его пальцы не сжали судорожно мышцы, а сама Алисента выгнулась практически дугой, зажимая его голову ногами.       Когда она со вздохом расслабилась, откидываясь на подушки, Деймон выпрямился и приблизился к лицу королевы, на чьём лице застыло томное, удовлетворённое выражение, и впился поцелуем ей в губы, весь обмазанный в её же соках.       Ему хотелось замарать благочестивую королеву, жену его блядского брата, своей порочностью.       Визерис считает её самой добродетелью… а сейчас эта ведьма притягивает его к себе для почти неловкого поцелуя, облизывая и прикусывая его губы. Едва ли она когда-то стонала под его братом так.       Только он собирается поддеть этим женщину, как та не даёт ему и шанса — вновь целует, обвивая ногами его бёдра, выгибается, прижимаясь промежностью к его члену, заставляя тихо рыкнуть прямо в поцелуй. Какая нетерпеливая.       — Сколько страсти, — фыркнул, отстранившись. — Так хочешь ощутить в себе мой член, твоя милость?       — О да, я хочу твой член в себе, а потом я хочу оседлать тебя и, возможно, даже твоё лицо, Деймон, — порочная ухмылка исказила лицо королевы, заставив принца чуть не поперхнуться от этого — он всё ещё был заложником образа, что видел ранее, и подобные метаморфозы… выбивали. Но и возбуждали до крайности — член уже болезненно пульсировал, разрываясь от желания войти в жаркое женское нутро и, наконец-то, кончить. — Надеюсь, моего принца хватит на несколько раундов?.. Я, конечно, привыкла к «пять минут и всё», но… — и укусила его шею.       Тормоза у Деймона сорвало окончательно — «пять минут и всё»?! Кажется, вместе с былой формой Визерис потерял и хватку в постели. Он будет лучше брата. Он заставит королеву молить о пощаде и забыть о таких провокационных речах… или нет. Ему нравилась эта настоящая Алисента Хайтауэр. Хитрая порочная ведьма, жаждущая его члена, прямо говорящая об этом, провоцирующая, требовательная — она была блядски хороша после оргазма со своим томным тёмным взглядом.       — Ты будешь умолять о пощаде, — хрипло шепнул принц, приставляя головку ко входу.       — И не мечтай, — дерзко оскалилась женщина, сама поддаваясь назад.       Деймон лишь подхватил её движение резко проникая до самого конца под звучный шлепок их тел и ловя губами грудной стон королевы.       Одно длинное медленное движение, когда он плавно выходил из неё — и всё, терпение у него закончилось, как и Алисенты, что недовольно зыркнула на него из-за медлительности, кусая и так измученную нижнюю губу, отчего ранка вновь открылась, пачкая кровью её щеку. Острый, во всех смыслах, язык показался, чтобы слизнуть выступившую кровь. Блять. Ведьма.       Он потянулся к ней, чтобы слизать остатки крови, а после впиться поцелуем, начиная резко вколачивать королеву в кровать, запустив одну руку в её волосы и крепко ухватившись за них. Каждый толчок, каждое движение сопровождалось кусачим поцелуем — Алисента не отпускала его ни на миг, стремительно смелея, запуская язык в его рот, впиваясь ногтями в спину, но — избегая всех ожогов из-за чего поза, пожалуй, была не слишком удобной для неё.       Затуманенный желанием мозг отмечал эти моменты краем сознания, отчего пламя лишь сильнее жгло его изнутри — хотелось затрахать её, хотелось не выпускать из рук, хотелось клеймить так, чтобы Визерис знал, кто доставил настоящее удовольствие его жене. Чтобы знал, что его милая королева выбрала неугодного принца-изгоя, а не «хорошего» короля.       Осознавая, что его слишком быстро накрывает, Деймон освободил её волосы и потянулся рукой к клитору — она сегодня кончит только от его члена, обязательно, но не сейчас. Несколько движений рукой, в такт резким движениям и ногти впились в его спину, раздирая, пока Алисента вцепилась зубами в его здоровое плечо.       Член крепко сжали тисками её мышцы и с гортанным стоном Деймон излился внутрь, замирая на несколько мгновений, прежде чем практически упасть на неё, шумно дыша.       Он вжимался лицом ей в шею, переводя дыхание, когда ощутил поцелуй в макушку и шаловливые руки, что стали аккуратно поглаживать его по спине, нежно проводя кончиками пальцев. Женские бёдра под ним дёрнулись, потираясь об него.       — Кто-то обещал заставить меня умолять, — почти пропела королева.       Деймон тихо рассмеялся от ненасытности этой женщины, слегка приподнялся и стал покрывать поцелуями её шею, плавно опуская вниз к ключицам, а следом и к груди. В прошлый раз он спешил и не уделил ей столько внимания, сколько хотелось бы. Вся эта штука с молоком была весьма… горяча. И теперь, несколько уняв желание, он мог спокойно и обстоятельно поиграть с этим.       Языком он обвёл крупную ореолу соска, неторопливо кружась вокруг, иногда прерываясь и дуя на мокрую кожу, чтобы вызвать судорожный вздох у королевы. Наигравшись таким образом, принц уверенно накрыл сосок ртом всасывая его, слегка прикусывая горошинку и вновь пробуя сладковатую жидкость на вкус.       Другую грудь он накрыл рукой, мягко сжимая и перекатывая сосок меж пальцев. В какой-то момент он чуть крепче сжал руку и в него внезапно что-то выстрелило. Деймон замер, скашивая глаза на собственное плечо в которое попала… струя молока, пока грудь под ним содрогалась от сдерживаемого смеха Алисенты.       — Когда молока много, то и такое бывает, — пояснила сквозь смешки.       — Учту, — фыркнул принц, собирая рукой капли молока и слизывая их. — Сладко, — отметил, вновь целуя женщину, проникая своим языком ей в рот, чтобы разделить этот вкус. — А сейчас будет ещё слаще, — шепнул.       Он резко выпрямился и, опираясь на кровать одной рукой, другой ухватил королеву за талию, приподнимая и переворачивая ту на живот. Алисента тут же послушно прогнулась в пояснице, подбирая под себя колени и приподнимая зад. В миге любования он скользнул рукой от ягодиц, вдоль позвоночника и до самой шеи, пропуская меж пальцев кучерявые волосы.       После руку сменили его губы, которыми он исследовал прежде недоступную часть тела женщины — от чувствительной задней части шеи до соблазнительно изогнутых лопаток, вдоль спины до самого низа. При этом он мял ладонями королевский зад, иногда соскальзывая на промежность и мимоходом проводя и по ней, задевая клитор, но ничего более, чем вызывал недовольные вздохи.       Потерпит. Сейчас здесь главный он и торопится им пока некуда, а обещания должно исполнять.       Вдоволь намучив Алисенту своими ласками, Деймон уверенно потянул её за талию вверх, заставляя встать на четвереньки. Он ожидал, что та может возмутиться такой позе — благочестивые леди часто считали недостойной позу, как при случке животных, но ему стоило помнить о том, что благочестивые леди не спят с братьями своих мужей, потому что она лишь прогнулась в пояснице, довольно простонав и потираясь задом о его стоящий член.       В этот раз он входил в неё медленно, постепенно, раскачиваясь и всё время немного выходя, прежде чем войти на глубже, но разомлевшая королева даже не думала протестовать, лишь шумное дыхание выдавало её нетерпение.       Войдя, наконец, полностью, он замер, глубоко дыша и сжимая пальцы на талии Алисенты, а потом решил, что такая поза всё же… скучновата. И с ухмылкой скользнул руками по её животу, груди, чтобы уверенно сцепить свои руки в замок и резко дёрнуть её вверх, на себя, заставляя с внезапным охом встать на колени, рядом с ним.       — Боги, — хрипло выдохнула, расслабляясь и откидывая голову ему на плечо.       Деймон сжал в одной руке её грудь, а другую держал на животе, когда двинул бёдрами ей навстречу, заодно притягивая её к себе ближе, синхронизируя их движения. Стон вырвался из королевы вопреки закушенной губе. Прижимая желанную женщину к себе он принялся постепенно разгонять свой темп, под который подстраивалась и Алисента. В какой-то момент он переместил руку с её груди на шею и вплотную прижал к себе, слушая тихие стоны и шумное дыхание. Она схватила его за бёдра, прижимаясь вплотную и теперь он даже не покидал её тела — они лишь синхронно, неторопливо раскачивались.       Деймон водил носом по лицу Алисенты, целовал её куда придётся — в лоб, висок, щёку, уголок губ, — и гладил большим пальцем шею, сжимая её уверенно, но не перекрывая дыхания. В этот момент он целиком и полностью контролировал королеву, сама её жизнь была буквально в его руках и это, в сочетании с неспешным темпом, теплом её тела, единством мыслей, почти сводило его с ума.       Несмотря на желание повалить женщину на постель и просто стремительно вбиваться в неё, принц продолжал это медленное, почти мучительное движение. В этом было нечто… особенно притягательное. Но и затягивать не хотелось всё равно — тело желало разрядки и понемногу приближалось к ней. Рука потянулась к клитору Алисенты, но тут некстати вспомнилось собственное желание заставить её кончить лишь от его члена. Пришлось стиснуть зубы и лишь слегка ускорить темп — своих целей Деймон привык добиваться.       Так, синхронно покачиваясь, не позволяя себе сорваться, ощущая под пальцами пульсирующее сердцебиение Алисенты, он наконец услышал как дыхание королевы стало чаще, она выгнулась ему навстречу, открыв рот в немом крике, полностью запрокидывая голову и обнажая шею, напрягаясь всем телом и сжимая его член в своих тисках.       С гортанным стоном Деймон кончил, впиваясь зубами в холку женщины, не обращая внимание на попавшие в рот волосы.       — Спасибо, что не шея или плечи, — сипло сказала Алисента, когда они оба повалились на кровать и Деймон пытался поудобней устроить свою сучью ногу, которая не оценила такой… эквилибристики. — Ненавижу платья под горло.       — Мне интереснее, как бы ты объяснила это своему мужу, — ухмыльнулся принц, представляя выражение лица своего брата, обнаружь он подобное на теле своей «замечательной» супруги.       — Длинной сорочкой с закрытым горлом, — фыркнула королева.       — И как бы ты отказалась раздеваться на супружеском-то ложе? — искренне поинтересовался.       — Отказалась? Я тебя прошу, Деймон, за четыре года брака мне ещё ни разу не предлагали, чтоб от чего-то отказываться, — отмахнулась Алисента, а у Деймона от такого заявления брови взлетели вверх в удивлении.       — И как же вы трахаетесь… в сорочке? — он аж забыл о своей ноге и поднялся на локте, заглядывая в лицо взопревшей женщины.       — Мы не трахаемся, мы исполняем супружеский долг! — патетично прижала руку к сердцу. — А вообще, молча, тоскливо и печально. В тишине и без оргазмов, — потом подумала, и буркнула: — У меня.       — Бред, Визерис был любимчиком шлюх в борделях, — недоверчиво качнул головой, думая, зачем же ей обманывать его в этом вопросе и для чего.       — А я и не говорю, что он не может, — устало вздохнула. — Я говорю, что у меня этого нет. Что бы ты ни думал, мой принц, но твой брат не любит меня. И винит себя в смерти королевы Эйммы… а меня в том, что я — не она. Поэтому у нас долг во имя рождения наследников драконьей крови.       Это было странно. У Деймона в голове с трудом укладывалось, что Визерис мог… исполнять долг в постели с молодой, хорошенькой и страстной женой. Которую, к тому же, он выбрал сам! С другой стороны, какой смысл был лгать Алисенте? К тому же, она выглядела искренней и очень, очень недотраханной. Два раунда секса подряд и он видит по её глазам, что та совершенно не против продолжить. Может, даже не раз. Даже по меркам Порочного Принца — это было… сильно.       — И всё же ты использовала имя моей кузины ради своих интриг, — стоило всплыть имени Эйммы между ними и гнев всколыхнулся в нём. Что бы там ни было, эта женщина не имела права марать имя Эйммы.       — Не совсем, — задумчиво улыбнулась, проводя пальцами по его ожогу на груди, исследуя неровности кожи. — Я это сделала не для Визериса и даже не для Рейниры. Да, извлекла сопутствующую выгоду, но в первую очередь, я сделала это для себя.       — Каким это образом? — недоверчиво поднял бровь. Звучало как бред.       — Деймон, — тяжело вздохнула королева и оторвалась от исследования его груди, тоже поворачиваясь набок и подпирая голову рукой, чтобы смотреть ему в лицо. — Я нахожусь при Рейнире с двенадцати лет в качестве фрейлины. Нельзя быть фрейлиной принцессы и не пересекаться с королевой — я часто встречалась с ней и Эймма была… замечательной, — грустная улыбка тронула её губы. — Очень доброй и такой же грустной. Иногда я почти ненавидела Визериса, когда видела её неспособной даже встать с постели из-за очередной неудачной беременности — я приходила всегда с Нирой, а перед дочерью королева всегда старалась улыбаться и выглядеть счастливой, но… у меня сердце разрывалось от сочувствия в такие моменты.       Деймон легко мог понять это. Он редко видел свою кузину по настоящему счастливой — в первый год после рождения племянницы, в раннем детстве, ещё до того, как она начала беременеть, да потом в редких перерывах между беременностях, когда та отходила от потери очередного ребёнка.       — А потом… Рейнира была не единственной, кто видел… тело королевы, — Алисента тяжело сглотнула, прикрывая глаза и сжимая губы, словно картина этого была у неё перед глазами. Принц нахмурился, потому что он никогда не уделял внимания тому, что племянница ворвалась в покои матери тогда не сама, а вместе с подругой. — До сих пор я иногда вижу её растерзанный труп перед глазами с измученным и заплаканным лицом. Не передать словами, как сильно я боялась выходить замуж и рожать — всю беременность, особенно перед самыми родами, моим величайшим страхом было повторить её судьбу, — она поджала под себя ноги, почти сворачиваясь в комок. — Я даже устроила всё так, что стоило начаться моим родам и великий мейстер внезапно оказался заперт в одной из коморок замка, да так, что его никто не услышал и не нашел на протяжении суток, — фыркнула королева, выдавливая из себя улыбку.       Деймон тихо рассмеялся, представляя эту картину и жалея, что проблема не была решена более… кардинально. Он бы порадовался смерти этого старикашки, а лучше — вскрыл бы лично. Медленно и мучительно, как умирала его кузина.       — При этом я понимаю, что жизнь Эйммы была… обычной. Сотни женщин умирают от родильной горячки, никак не войдя в историю и это всего-лишь страшная норма нашей жизни. Моя мать, твоя мать, принцесса Дейла, королева Алисса, королева Эймма… родильное ложе — это поле битвы для женщин и не каждая может победить на нём, вот только, в отличии от битв мужчин, что входят в историю, летописи, о которых слагают баллады и стихи, о битвах женщин лишь мимоходом говорят, мол, скончалась на родильном ложе, — она замолчала, смотря куда-то поверх его плеча расфокусированным взглядом. — Королева Эймма была замечательной женщиной и матерью, умершей в муках и меня с тех пор всё время терзала вина — может, я могла бы что-то сделать или как-то помочь ей, но не сделала. Глупость, конечно, мне было пятнадцать, я была всего-лишь фрейлиной принцессы и что я могла бы сделать? Подмешивать лунный чай королеве? У меня таких способностей отродясь не было, чтобы провернуть подобное незаметно, — невесело усмехнулась. — А теперь я сама стала матерью и я не представляю, сколько силы нужно было ей для того, чтобы раз за разом беременеть, хоронить своих детей и вновь улыбаться людям и исполнять свой долг. Тем более, что не всех детей она теряла в утробе, двое умерли уже после рождения и… потеряй я Эйгона или Хелейну, пусть даже спустя несколько дней от их рождения — я бы не выдержала. Они мои дети, моё всё, Деймон, — ради них я готова умереть и убить, спалить дотла весь этот мир и построить его заново, с тех самых пор, как впервые взяла их на руки.       Алисента замолчала прикрыв глаза и переводя дыхание, пока принц внимательно всматривался в её лицо. Это было настоящим. Здесь и сейчас королева была перед ним полностью обнажена — во всех смыслах. Хотя подобное сочувствие его милой кузине было… неожиданным. Впрочем, Эймма и впрямь была замечательной и очень доброй, её было сложно не любить и сложно не жалеть, видя опустошенные голубые глаза после потери очередного ребёнка.       Деймон не был отцом — из-за брата — и, тем более, не был матерью — едва ли он мог понять чувства женщин, так любящих своих детей. Но он точно знал, что его брату неоправданно везёт на матерей для его детей. Может, Хайтауэр была не лучшей женой — она сейчас в его постели, в конце концов, — но она очевидно обожала их детей. Умереть и убить, спалить мир дотла и построить его заново, ха.       — Поэтому я хочу, чтобы её помнили, — вырвала его из мыслей Алисента, вновь открывшая глаза и уверенно смотрящая на него. — И что можно было назвать её именем, как не дом обездоленных детей, которым буквально будет даваться вторая жизнь?.. — она слегка улыбнулась.       — Эймме бы это понравилось, — задумчиво согласился Деймон, проводя рукой по щеке женщины.       Если этот Дом Детей действительно построят и он будет успешно работать, то имя его кузины будут вспоминать и спустя столетие. Эймма это однозначно заслужила, пускай он никогда бы и не подумал, что должное покойной королеве будет отдавать не её супруг, а новая королева.       — А теперь, спустя душещипательную историю и моральное обнажение, мне кажется, что нам пора вернуться к насущному вопросу, — Алисента резко поднялаcь на кровати, перебираясь на него и перекидывая ногу, чтобы с удобством устроиться на его животе. Впрочем, основной вес она держала на ногах, сидя на нём больше для виду — несколько чувствительных рубцов было и там, а Алисента, как он успел убедиться, была очень… внимательной и даже заботливой любовницей, следя за тем, чтобы не доставлять ему дискомфорта даже в разгар страсти.       — Желаешь быть сверху, твоя милость? — ухмыльнулся принц, тут же принимая правила игры, проводя руками по стройным ногам, а внутри радуясь, что он просто побудет в пассивном положении. Чёртова нога.       — Желаю, чтобы у доблестного принца не отвалилась его нога. Хромота тебе не пойдёт, — прошептала склоняясь перед его лицом, удерживая себя на вытянутых руках, почти соприкасаясь носами.       Ведьма.       И, судя по всему, последнее он сказал вслух, забывшись — королева рассмеялась, легко целуя его и выпрямляясь, чтобы съехать с его живота вниз, садясь прямо на его уже стоящий член, но не принимая его внутрь, просто ёрзая. Деймон зашипел от такого издевательства, но в итоге лишь ухмыльнулся. Мерзавка дразнила его, порочно ухмыляясь и продолжала тереться своей вагиной об его член.       Деймон был близок к использованию её собственной угрозы, но проклятая ведьма, очевидно, увидела грань его терпения и привстала, направляя рукой член в себя и, плавно покачиваясь, опустилась полностью. Он выдохнул сквозь зубы, напрягаясь и двигая бёдрами ей на встречу, побуждая шевелиться, а заодно уверенно впиваясь пальцами в мягкие бёдра.       Алисента задвигалась на нём то поднимаясь вверх и опускаясь, то просто ёрзая на нём из стороны в сторону, дразня. Этот раз у них получился неспешным и даже расслабляющим — по крайней мере, для него. Деймон лежал, закинув голову, но прикрытые глаза не отрываясь следили за королевой, что тихонько постанывала, двигаясь, и за её грудью, что соблазнительно колебалась.       Он наблюдал, как она протянула руку к своему клитору, массируя его, а после кончила, изогнувшись подобно стреле, запрокинув голову, и сжала его так сильно, что он не выдержал и кончил вслед.       В итоге она лежала на нём и они оба были потные, липкие и он буквально чувствовал, как от них несёт сексом. Деймон положил руки на талию и спину Алисенты, рисуя пальцами узоры и закрыл глаза, переводя дыхание.       В какой-то момент его глаза закрылись и разум затуманился дымкой даже не сна, а лёгкой дрёмы. И казалось, что в этом мареве с него сходит то безумие, что захватило этой ночью. Когда Деймон открыл глаза и увидел лежащую на нём королеву Алисенту Хайтауэр — отвращение и страх поглотили его с головой.       Что за пиздец он, блять, наделал.